Пролог
Уважаемые читатели!
Если вы взяли с полки эту книгу — значит, готовы погрузиться в совершенно другую историю Древнего Египта, а также археологию, связанную с эпохой фараонов и миром, который процветал задолго до известных нам древних египтян.
Несколько лет назад, разбираясь на полках в кабинете отца, я обнаружил небольшой офисный короб с текстами, набранными на печатной машинке и написанными от руки витиеватым почерком. Большинство записей оказалось семидесятилетней давности: одни изрядно выцвели, с десяток листов были измяты и снова разглажены, словно их по ошибке выбросили в корзину для бумаг, но потом спохватились и вернули обратно в папку, где-то не хватало страниц, где-то предложения сливались в сплошные пятна из-за расплывшихся от влажности чернил… Но этот факт не оттолкнул меня, а, наоборот, подхлестнул заняться изучением старой рукописи. Ею оказался дневник историка доктора Джонатана Эдварда Брайтона, который был продолжен моим отцом — Сахемхетом Аджари (в последние годы жизни упоминавшим его как архив и жаловавшимся, что на обработку и издание которого у него так и не хватило ни времени, ни таланта писателя, ни углубленных знаний в грамматике хотя бы одного из трех языков, которыми он свободно владел на разговорном уровне).
Мне удалось восстановить большую часть текста, однако, некоторые фрагменты воссоздавал и дорабатывал, опираясь на свои воспоминания о родителях, на рассказы бывших сотрудников каирского музея и Службы древностей, на истории, звучавшие в моем детстве.
Над читабельностью обоих дневников также пришлось поработать. В итоге, я убрал в первой части, написанной доктором Брайтоном, несущественные научные отступления и объемные рассуждения, громоздкую терминологию, календарную датировку, сгладил стилистические шероховатости для удобства чтения; а вот над второй, автором которой являлся уже профессор Аджари, пришлось основательно потрудиться в должности переводчика, ибо в ней, кроме английского языка, использовалась и арабская вязь, и древнеегипетская иероглифическая скоропись, бывшая в обиходе писцов третьей и четвертой династий, что затрудняло понимание и правильность сопоставления фрагментов текста (отец предпочитал делать записи на писчей бумаге перьевой ручкой и незнание написания на одном языке восполнял словами и даже абзацами на другом). В некоторых главах я счел необходимым добавить примечания, что, на мой взгляд, раскрывало некоторые аспекты, непонятные людям, далеким от научных тонкостей.
Почти три года все свободное время я проводил над дневниками, что сейчас в ваших руках. Тяжелый, кропотливый труд, но он не способен сравниться с тем, что сделали люди, о которых будет идти речь. Рискуя своей научной карьерой, положением в обществе и даже жизнью, они изучали наследие высокотехнологичного мира, ставшего основой для развития культуры Древнего Египта, и грандиозные творения которого ошибочно принимаются за созданные людьми первых четырех династий.
Я посвящаю эту книгу памяти сильных духом и преданных своей цели ученых: Птаххетепа, Стефании Аджари, Джонатана Брайтона, Захии Хавасса и моих родителей — Сахемхета Аджари и Эмилии Карнарвон, чтобы их работа не канула в забвение, а нашла своих последователей, и исследование додинастической цивилизации, процветавшей более сотни веков назад на берегах Нила и строившей великие пирамиды, не останавливалось ни на мгновение.
С уважением,
профессор Стефан Захия Джонатан Аджари-Карнарвон.
Глава 1
Записи Джонатана Брайтона, начатые в 2001 году
Дорогие читатели! Несмотря на то, что долго занимался историей Древнего Египта, точнее, посвятил ей всю свою сознательную жизнь, я был потрясен событиями, невольным свидетелем которых мне довелось стать. Поэтому по возвращении из Каира в Лондон впервые решил сесть за печатную машинку не для работы над очередным научным трудом, а чтобы записать историю одного египтянина и сохранить его научные знания, пронесенные сквозь тысячелетия. Еще ни разу я не удостаивался такой чести, и, если не брать во внимание всю трагичность происходившего в тот момент, душу переполняла гордость, что стал биографом столь необычного молодого человека. Так как никогда не увлекался написанием художественных произведений и не вел дневников, заранее прошу прощения за свой нелитературный, порой примитивный и чрез меру забитый научными терминами язык.
В каирской квартире погибшей коллеги, сидя на диване с толстой тетрадью на коленях, месяц назад я выслушал исповедь юноши, которому было необходимо излить душу, чтобы от отчаяния и одиночества не оборвать свою жизнь. Его настоящее имя Сахемхет Неферефкара Хор Ахет, но в стенах каирского музея его знали под именем Сахемхета Аджари. Именно о нем и пойдет речь.
Пожалуй, начну с маленького предисловия о человеке, нашедшего и вернувшего Сахемхета в мир живых — Стефании Аджари.
Стефания… Талантливейший полевой археолог, когда-либо работавший среди песков Саккары. Столько уникальных находок — и ни одной изданной монографии, потому что не признавала засилья «бумажной бюрократии», как она называла научные труды. Сотрудники музея и работники Службы древностей дали ей прозвище «саккарский профессор», хотя никакой ученой степени эта умнейшая женщина никогда не имела. Стефи настолько увлеклась Древним царством, что остальные две тысячи лет «вселенной фараонов» для нее просто не существовали. Все рабочее время она предпочитала проводить среди песков, камней и захоронений первых династий, пытаясь отыскать как можно больше артефактов, похожих на те, что нашли в потайных комнатах пирамиды Джосера. Я бы не сказал, что Аджари принадлежала к «альтернативщикам», но и к приверженцам классической истории, коим сам являлся, ее тоже не относил. Она была сторонником фактов, подтвержденных находками, а не домыслов, выдаваемых невеждами за научные открытия.
Стефания… Радушная женщина средних лет, встречавшая друзей и коллег улыбкой и озорным взглядом поверх слегка затемненных очков. Она запомнилась мне поседевшими, всегда немного растрепанными волосами, вьющимися от природы и стянутыми выцветшим льняным шарфом, потертыми рабочими брюками и мужской рубашкой с закатанными рукавами. Загорелое лицо археолога, постоянно иссушаемое сухим ветром, песком и палящим солнцем, покрывали мелкие морщинки, поэтому на вид Стефи давали лет на десять больше, чем было на самом деле. Но это только добавляло ей особого шарма и притягательности.
Стефания… Всегда доверявшая внутреннему чутью, спокойная, рассудительная. Даже в самые тяжелые моменты она не теряла контроль над эмоциями, но если это кому-то удавалось вывести ее из себя, а таких случаев на своем веку могу припомнить только два, то гнев Аджари выплескивался такой эмоциональной тирадой, на которую только были способны ее итальянские корни. Зато с трудом могу вспомнить, когда она обращалась к людям по именам (на такие мелочи, по ее словам, в голове не хватало места). Их заменяло красивое слово предков Стефи — «ами?ко» (друг). И я находился на седьмом небе от счастья, когда с ее губ слетало мое незамысловатое имя.
Стефания… Ставшая для меня единственной женщиной в этом мире, но признаться в любви которой у меня так и не получилось по собственной же глупости.
С чего же началась эта мистическая история? Расскажу все, как было, без глянцевых фантазий, безумно любимых современными читателями. Только правда и ничего, кроме правды, так как об этом меня попросил Сахемхет.
Той осенью девяностого, вопреки всем законам местной природы, по окрестностям Саккары гуляли почти ураганные ветры, часто переходившие в пылевые бури. Обозленные и расстроенные туристы, устав сидеть в номерах, прерывали отдых и возвращались домой. Аджари уже скучала по раскопкам, поэтому устроила их в запасниках музея, в очередной раз дотошно пересматривая содержимое каждого ящика или стеллажа в надежде найти какой-нибудь экспонат, имеющий отношение к Древнему царству и еще не исследованный ею. Я же отбирал мелкие статуэтки Нового царства и вносил их в каталог для выставки в Лондоне, открытие которой директора обоих музеев запланировали после Рождества.
В начале декабря ветер также внезапно стих, как и начался, и в первый же солнечный день Стефания попросила составить ей компанию в поездке к месту раскопок. Будучи ее тайным поклонником, не смог отказать, пусть и своей работы было хоть отбавляй.
— Вернемся — помогу тебе, — мотивировала она, — тут на один вечер бумажной волокиты осталось.
— Сам как-нибудь справлюсь, а вот от музейной пыли надо прочистить легкие.
— Пустынным воздухом после таких ветров особо не надышишься, — улыбнулась Аджари, — но я все равно помогу, амико.
На следующее утро, заказав приемлемый по цене старенький внедорожник, мы выехали из Каира в Саккару. Водитель оказался новичком, и Стефания, сидевшая на переднем сиденье, указывала на точное расположение дороги под бесконечными песчаными горами, нанесенными за недели сильных ветров, по которым мы «плыли», как на корабле во время приличного шторма.
— Направо сейчас! — ее крик перекрыл рев двигателя. — На-пра-во! Болван!
Но автомобиль неумолимо стал сползать с хребта влево на выветренный до твердого грунта участок, увлекая за собой лавину песка. Переднее колесо машины провалилось в яму. Мы по инерции дернулись в сторону, набивая синяки и шишки. Повезло, что машина только соскользнула с новоиспеченного бархана и не перевернулась.
— Я же говорила… — вздохнула она и, обращаясь к водителю, спросила: — Рабочий инструментарий в наличии есть?
В багажнике оказалась только старая складная лопатка, которой по очереди я и араб решили откапывать колеса, засыпанные по самый верх. Начали с угодившего в яму: его надо было расчистить с учетом закладки под шину камней. Стефания сидела рядом на земле и задумчиво переводила взгляд с углубляющейся ямы на растущую кучу песка и обратно.
— Стой! — вскочив, она выхватила из моих рук орудие труда. — Здесь шахта!
— Давай без фанатизма, — стер ладонью со лба пот. — Тебе уже везде мерещатся могилы. Я понимаю: два месяца без раскопок… Но это только яма. Сейчас будет твердое дно.
— Не-е-е-т, амико… — таинственно пропела Аджари, расчищая рядом с колесом полуразрушенную каменную кладку. — Ты понимаешь, что мы нашли?
— Очередную разграбленную могилу мелкого чиновника времен Хуфу? Здесь давно ничего нет, кроме песка и безымянных костей… Бросай это, Стефи!
— Джон! — вспылила она. — Именно в этом месте работы не велись! Я изучала планы и отчеты археологов по Саккаре, начиная с современных и заканчивая девятнадцатым веком. Ты можешь ничего не делать — посиди и покарауль, пока я прогуляюсь до Службы древностей и добьюсь разрешения на раскопки.
— Иди. А мы попробуем вытащить машину… — вздохнул в ответ, понимая, что застряли капитально и надолго, хотя теплилась надежда на помощь местных жителей или еще оставшихся туристов.
Набросив на плечо свой рюкзак, Стефания ушла, точнее, убежала быстроногой газелью в сторону пригорода Западной Саккары. И, словно по голливудскому сценарию, самое людное место под названием «Саккарский некрополь» в этот день оказалось абсолютно безжизненным. Повезло же нам…
— Эх, Махмуд, — вытащив из багажника дорожную сумку с провиантом, я протянул водителю пакет с лепешками и бутылку с водой, — готовься ночевать тут.
Он сник. В первый день на новом месте вляпаться в такую неприятную историю, которая ему могла бы стоить работы. Не повезло… Жалко стало парня, поэтому решил по возвращении созвониться с его работодателем, свалить всю вину за задержку на себя и в качестве компенсации выплатить аренду автомобиля еще за сутки.
Потом мы снова копали в поисках твердого дна, подкладывали камни и безуспешно пытались вытолкать транспорт, стараясь не повредить и без того крошившуюся стену «шахты», но злосчастный бархан в очередной раз обвалился в нашу сторону, и машина, увлекаемая потоком, съехала вместе с песком вторым колесом в яму, осев днищем на древнюю кладку. Нам повезло, что вовремя заметили оползень и успели отбежать на безопасное расстояние. Нового движения песка не ожидалось, и, решив больше не возиться впустую с откапыванием средства передвижения, вдвоем устроились на месте пассажиров вплоть до возвращения археолога.
Стемнело. Было необыкновенно тихо, только в холодеющем воздухе усиливался шум вечерней Западной Саккары. Водитель уже спал, а я смотрел сквозь стекло на далекие звезды, становившиеся с каждой минутой все ярче, искал очертания знакомых созвездий, шепотом напевал любимые песни — одним словом, развлекал себя как мог.
— Не скучали, мальчики? — уставшая, но такая счастливая, Стефания открыла заднюю дверь внедорожника, где последние семь часов «жили» Махмуд и я: измученные, грязные и очень голодные.
— Ты быстро… — промямлил, с неохотой отрываясь от созерцания звездного неба. — А мы уже ночевать тут собрались.
— Вставайте, «хранители гробницы». Помощь подъехала.
Недалеко остановился грузовик с рабочими. Внедорожник на тросе выволокли по доскам, предполагаемую шахту Древнего царства наглухо закрыли решеткой.
— Стефи, — обратился я к Аджари, вернувшись обратно на заднее сиденье автомобиля, — как тебе удалось все организовать?
— Повезло. Успела на местный автобус до Каира, в городе удалось поймать такси, доктор Хавасс пребывал в хорошем настроении… Это точно не совпадение, а намек свыше.
— Что дальше?
— Завтра собираю бригаду своих местных рабочих, послезавтра начинаем копать. Странное у меня предчувствие…
Что-что, а предчувствие ее никогда не подводило. Она доверяла своему инстинкту могилокопателя гораздо больше, чем здравому смыслу ученого человека. И всегда оказывалась права.
Вновь испортившаяся погода отодвинула планы Аджари почти на неделю, но она, по привычке, не могла спокойно сидеть без дела в запасниках: за это время оповестила всех работавших с ней местных, заказала новый инвентарь взамен износившемуся на прошлых раскопках.
И стоило только утихнуть ветру, как Стефания сбежала из музея на полевые работы (каким образом она убеждала главу Службы древностей в важности своей работы, для меня так и осталось загадкой). Я же занялся рутинной описью поступивших из частной коллекции экспонатов, но через пару дней любопытство взяло верх, и, наняв машину, отправился в Саккару. Когда приехал, вокруг той злосчастной ямы сновали арабы с корзинами, наполненными до краев песком и камнями.
— Госпожа «саккарский профессор»! — донесся громкий крик из шахты. — Здесь что-то есть!
Я опрометью бросился на голос. У самого края чуть не сбил с ног подбежавшую Стефанию.
— Джон? А ты какими судьбами здесь?! — удивленно воскликнула она.
— Соскучился… — не смог соврать, потому что именно это стало главной причиной моего приезда. — И любопытно стало, что же тут можно найти.
— Спускайся, я за тобой, — произнесла она, нервно потирая руки.
На глубине около шести метров на камнях лежал конец толстой ветхой веревки, которая уходила вниз. Мусор, оставленный строителями или же грабителями? Большего я и не мог ожидать.
Аджари подняла валявшийся рядом ледоруб и стала осторожно вынимать куски известняка.
— Джон, помоги… — не поворачивая головы, произносила она. — Клади в корзину… Подержи здесь…
