За плотной толпой с трудом разглядел шедшего в мою сторону старика в сопровождении подростка. Я встал, поприветствовал их легким поклоном. Старик с серьезным лицом принялся изучать меня.
— Покажи то, что читал мой внук, — холодно произнес он.
Я протянул ему удостоверение личности. Нахмурившись, мужчина поводил взглядом по строкам, задержал взгляд на фотографии.
— Такой молодой не может быть у власти, — вынес он свой вердикт. — Ты лжешь.
— Нет, — отобрал у него корочку и властно добавил на своем родном языке: — Кто ты, чтобы не верить мне — Господину над Черной и Красной землями, Владыке суши и воды, мне — царю Сахемхету Неферефкара Хор Ахету, внуку царя Менкаура?
Руки старика задрожали. Он вытащил из-за пояса небольшой сверток, протянул мне.
— Читай! Поверю твоей красивой бумажке и непонятным словам, если прочтешь и скажешь, что написано!
Я развернул ткань. Там лежал блестящий, безупречно отполированный базальтовый осколок, некогда имевший квадратную форму и покрытый символами Древних. То, что он не имеет отношения к гробнице, я сразу понял.
— Это язык богов, — ответил старику, — произнести его не могу, как и правильно перевести. Вещь из другого места, не из усыпальницы.
Араб усмехнулся, положил мозолистую ладонь на плечо внука.
— Что ж, теперь верю… Если бы начал морочить мне голову чтением и переводом, побил бы камнями, как других до тебя. Умными хотели казаться. Скольким показывал — все на свой лад читали и перевод сочиняли. Лишь один — я его знал хорошо — доктор, настоящий ученый, много лет назад сказал, что ценная вещь, до фараонов сделанная, и никто не может прочитать. Мертвый язык. Мертвее некуда. Обломок передавался много веков в моей семье от отца к сыну, а вот эту гробницу мой внук нашел. И ее во времена фараонов построили.
— Я хочу увидеть склеп и купить все из него для музея в Каире.
— Внук сказал, что с украшениями ты даешь два миллиона.
— Да. Деньги немаленькие для селения.
— Идем. Сам увидишь, стоят гробы и ящики столько или лучше нам оставить для продажи.
В сопровождении детей и старика я шел по утоптанной дорожке за пределы деревни к скромным полям. Миновав зеленые квадраты ячменя и пшеницы, мы двигались по песку, усыпанному осколками известняка, пока не оказались у низкой мастабы, занесенной почти доверху. Дети потянули за торчавшие из песка концы брезента, открывая прикрытый досками вход. Старик достал припрятанные между камней масляные светильники, зажег их. Мы вошли вдвоем, подросток и свита остались караулить снаружи. Стены по всему спуску сильно растрескались и облупились — сказалось изменение микроклимата из-за нарушения герметичности. За длинным коридором, ведущим вниз, находилось большое помещение с четырьмя колоннами. Я разглядел больше дюжины беспорядочно разбросанных антропоморфных гробов и обычных ящиков-саркофагов вперемешку с посудой, коробами, сундуками, предметами мебели, ушебти, статуями среднего и малого размеров. Сохранность многих артефактов оставляла желать лучшего (сказалось время, а не вандальное отношение местных жителей), но нетронутые гробницы Второго переходного периода были редкостью, а фараон Неферхетеп правил как раз в начале этого смутного времени.
— Будут украшения — будут обещанные деньги, — обратившись к старику, подвел итог сделки. — Без них — половина суммы.
— Заплатишь — получишь все, что есть. Мы продали всего пару ожерелий и полдюжины браслетов. Остальное надежно спрятано, но не тут.
— Деньги привезут археологи, что будут здесь работать. Они приедут через несколько недель, как только оформлю все документы на раскопки. До этого больше никто сюда не входит.
— Меня устраивает, — старик протянул руку. — Мертвые станут свидетелями нашего договора!
Пожал ее в ответ. Теперь я был спокоен, что ни одна вещь не покинет этого помещения, — такие клятвы старались не нарушать ни в мое время, ни сейчас. Только, как сказать Эмилии, что мне нужно где-то достать шестьдесят пять тысяч евро и достаточно быстро?..
Вместе с экипажем мы вернулись на пароход. Матросы поставили паруса. Я же с Эмилией устроился на носу в инжироподобных креслах.
— Как разговор с детьми? — поинтересовалась она, похрустывая фиником в сахаре.
— Очень удачно. Я совершил самое большое безумие в своей жизни, — ответил и тяжело вздохнул, — выкупил у жителей деревни содержимое гробницы за фантастическую сумму, которой у меня нет. Придется идти к министру культуры и валяться у него в ногах (Примечание: здесь было записано скорописью древнеегипетское устойчивое выражение, которое дословно можно перевести как «собирать растоптанные зерна у сандалий его», что означало «сильно унижаться»).
— Сколько?
— Два миллиона египетских фунтов…
Ее выдох, похожий на стон, напугал меня, поэтому сразу же перевел сумму в другую валюту:
— Шестьдесят пять тысяч евро.
— С этого и надо начинать… — облегченно произнесла супруга. — Можно продать пароход или…
— Нет. Только не «Солнечную барку»!
За два дня я привык к этому чуду старой инженерии и расстаться с ним уже не мог.
— Квартиры Стефании и Джона. Их можно продать, а жить на корабле, — озвучил новое предложение. — Здесь по-домашнему уютно, благодаря тебе.
— Мой любимый фараон, — ласково произнесла она, — ничего продавать не будем. Я просто обналичу подаренные нам чеки. Немного добавим, вот и будут деньги на бесценные артефакты. Дом можно купить и лет через двадцать… Пирамиды тоже не сразу строились.
— Гиза! — меня внезапно осенила прекрасная идея. — Устроить на плато тематические концерты, а вырученные средства передать жителям деревни и потом начинать работы в гробнице.
— Твой министр согласится?
— Придется рассказать ему о сделке… В размере государственных трат это совсем небольшая сумма.
— Надеюсь, что мудростью он не обделен, но запасной план у нас есть, — утешила супруга и откинулась на бесформенную спинку.
Мы так и просидели на носу до прибытия в Западную Саккару. Эмилия дремала, я же погрузился в свои неспокойные мысли, обдумывая ближайшую встречу с начальством.
Уже смеркалось, когда пароход пришвартовался к той же пристани, откуда ушел в плавание полтора суток назад. Мы вызвали такси и, поблагодарив команду за прекрасное путешествие, вернулись в Каир. Пока я разбирал сумки с вещами, жена приготовила простой ужин из того, что нашла в холодильнике. Вышло вкусно, хотя, поваром она была неважным. Зато с постелью пришлось изрядно повозиться, что, несомненно, оказалось моим упущением. Односпальной кровати на нас двоих не хватало, как и дивана в соседней комнате. Двигать мебель за полночь — тоже не вариант. Эмилия в раздумьях стояла посреди комнаты, жестами переставляя мебель.
— Спальные мешки есть? — поинтересовалась она, когда я вошел с именной шкатулкой в руках.
— Были в кладовке, старые, Стефании.
— Доставай. Будем ночевать в «полевых условиях», а завтра подыщу нам достойную кровать.
Освободив центр комнаты, раскатали на полу мешки, укрыли их простынями, положили подушки, развернули одеяла.
— Как в палатке, — пошутил я, — только потолок не брезентовый.
— Можем нафантазировать. Мечтать никто же не запрещает. Зато такая романтика!
Эмилия села на самодельную постель, потянула меня за руку к себе.
— Можно сидеть и смотреть на воображаемые звезды, луну, — продолжила она, — а можно заняться более интересными вещами, — и вовлекла в долгий нежный поцелуй.
Глава 22
Какое счастье просыпаться не от телефонного звонка или будильника, а от утреннего солнечного луча, приятно греющего лицо. Хорошее настроение не портили даже затекшие мышцы спины и ног от лежания на спальном мешке. Можно было бы перевернуться на бок, но Эмилия выбрала в качестве подушки мое тело, а будить ее мне совершенно не хотелось. Подождав немного, я аккуратно заменил себя большим сложенным одеялом. С одной стороны, может, и был полным глупцом, что избегал мимолетных отношений с женщинами, но с другой… мне нравилась мысль, что я хочу быть и буду верен только одной до конца своих дней.
Стараясь не шуметь, позавтракал, оставил на столе записку, что ушел в Службу древностей и буду поздно, тихо покинул квартиру. По дороге меня не отпускала мысль о незамедлительном визите к Кариму Арафу. Что-то внутри подталкивало свернуть на площадь «всех Министерств», и только потом идти к себе. Решил довериться внутреннему голосу: он редко подводил меня, как и Стефанию.
Конечно, Араф был в курсе моей свадьбы и даже приглашен на нее, поэтому не ожидал так скоро увидеть главу Службы древностей в своем кабинете, да еще и в начале рабочего дня.
— Что же Вас привело в такую рань, господин Аджари? — с нескрываемым удивлением полюбопытствовал он. — Вчера, начиная с моего заместителя и заканчивая дворниками, мне все уши прожужжали о Вашей царской свадьбе. Это правда, что Вы взяли себе титул «Владыки обеих земель» и к Вам нужно обращаться «мой фараон»?
Подобный натиск привел меня в замешательство, но если давать отпор, то только по-царски, как полтора десятилетия назад дал доктору Хавассу.
— Да, — сдержанно ответил, — именно так ко мне и следует теперь обращаться. Я вернул себе трон Древнего Египта, который мой отец — фараон Шепсескаф — оставил мне, а не старшему брату, узурпировавшему власть. Мое настоящее имя Сахемхет Неферефкара Хор Ахет. Я родился на двенадцатом году правления отца.
— Красивая фантазия, — усмехнулся министр. — Для торжества — идеально!
— Доктор Захия Хавасс знал, кто я и откуда — древний египтянин, родившийся во времена Четвертой династии. Меня нашли Стефания Аджари и Джон Брайтон четверть века назад в открытой ими гробнице, где я спал больше сорока веков. И не случайно Захия так упорно добивался моего назначения на пост главы Службы Древностей. Он возвращал мне власть над моим миром, который я поклялся хранить и оберегать, словно он не прошлое, а настоящее. Вы много потеряли, проигнорировав приглашение на свадьбу.
— Это я уже понял. Говорили, — вздохнул он, — столько всего говорили… Жалко, конечно… Так, как мне к Вам обращаться?
— Как пожелаете. Вы мой непосредственный начальник — выбор за Вами.
— Думаю, что при посторонних уместно «господин Аджари», а в кругу посвященных — «мой фараон». Нечего толки и пересуды разводить. Так и беспорядки начнутся от недопонимания.
Улыбнулся ему в ответ. Конечно, я догадался, что под словом «беспорядки» он имел ввиду «революцию и установление царской власти» в Египте, но подобное меня не интересовало: был свой любимый и бесценный древний мир.
— А теперь, мой фараон, изложите, по какому вопросу Вы пришли ко мне в столь ранний час, — поинтересовался Араф.
— Я уговорил жителей одной из деревень продать Службе древностей содержимое найденной ими гробницы Второго переходного периода.
— Продать? — усмехнулся он. — А просто реквизировать? Приказать отдать?
— Тогда бы я пошел не к Вам, а к министру обороны, чтобы отвоевать сокровища. Но так поступить с теми, кто с уважением отнесся к ценным артефактам, я не могу. Этим людям нужны деньги… И я обещал… — перевел взгляд на пол, сдерживая эмоции.
— Цена вопроса?
— Два миллиона египетских фунтов. Для Службы древностей такая сумма сейчас не по силам.
— А если я откажу в помощи? Что будете делать?
— Продам все, что у меня есть, — подняв голову, твердо ответил ему.
— Но ведь можете попросить у жены. Она довольно состоятельная. Не должна отказать.
Я чувствовал, что Араф проверяет меня, насколько далеко могу зайти в достижении заветной цели. Что ж, пусть знает о нашей с Эмилией любви к давно исчезнувшему миру и о клятве верности ему.
— Да, у госпожи Аджари-Карнарвон есть средства, и она готова отдать их все на приобретение экспонатов и ценных артефактов для каирского музея.
— Вы прекрасная пара, и не стоит начинать семейную жизнь с пустого бумажника. Я выделю нужную сумму из дополнительных средств. Пусть это будет моим свадебным подарком, но… Больше ни фунта не получите сверх бюджета!
— Спасибо… — поблагодарил его, ощущая, как от радости бешено колотится сердце и усиливается звон в ушах. Араф что-то еще говорил, но я не понимал. Ковер на полу стал неестественно быстро приближаться…
Открыв глаза, понял, что лежу на диване. Рядом сидела медсестра, набирала лекарство для инъекции.
— Почему я здесь… — с трудом выговорил несколько слов.
— Вы потеряли сознание. Министр вызвал бригаду скорой помощи.
Я прислушался к голосам, доносившимся из коридора: один, точно, принадлежал Арафу, другой, вероятно, — Искандеру Икраму.
— Ваш диагноз, доктор…
— Сильное переутомление, стресс, чрезмерная нагрузка при акклиматизации плюс фантастический возраст. В паспорте стоит дата рождения для отвода глаз. Знаю, я бы тоже не поверил, но собственноручно будил его больше четверти века назад в музейной лаборатории. Это он на вид мальчишка, а по реальному возрасту чуть младше великих пирамид. Сейчас отключился на полчаса, а потом может внезапно уснуть на тысячи лет. Что тогда делать — я не знаю. Ему отдых нужен и более холодный климат хоть на пару недель. Полтора десятилетия в Англии дали о себе знать. Возьмите его под контроль, как ценнейший музейный экспонат и живое культурное наследие, пока поздно не стало.
— Я понял. Благодарю за консультацию.
Икрам заглянул в кабинет, улыбнулся мне, приветственно помахал рукой. Медсестра вколола лекарство, попросила не вставать ближайшие десять минут и ушла. Араф сел рядом на диван.
— Что ж, мой фараон, — министр взял меня за руку, — завтра, как турист, а не глава Службы древностей, Вы летите в Лондон. Проведайте выставленные в музеях коллекции, погостите у родни жены, потом загляните в Берлин и Париж. Может, что-то новое появилось в витринах. Жду с отчетом через три недели. Гробницей займется Ваш заместитель. Он человек ответственный, натасканный Хавассом. Нам сейчас приготовят чай, потом мой шофер отвезет Вас домой. Билеты на самолет доставит посыльный. Вроде все.
— Я, правда, похож на музейный экспонат? — попытался шуткой разрядить напряженную обстановку.
— Пока нет, но можете им стать или составить компанию Вашему предшественнику, если не научитесь беречь себя. Раз такая интересная ситуация, то я, пожалуй, пересмотрю бюджет Службы древностей и Вашу зарплату.
Я был удивлен. Икрам обладал неплохим даром убеждения, вот еще у кого мне следовало поучиться. Искренне поблагодарив Арафа за помощь, сделал из кабинета министра несколько звонков на работу, предупредил о длительном отсутствии, дал важные указания, касающихся отдела по реализации сувенирной продукции и новой гробницы. Горячий чай дал небольшой прилив энергии, но я все еще чувствовал сильную усталость. В сопровождении шофера покинул Министерство культуры и, проведя достаточно времени в пробках, через пару часов был уже дома.
Эмилия не ждала моего столь скорого возвращения. Она сидела на кухне, пила кофе и рисовала на бумаге варианты расстановки мебели.
— Что случилось? — испуганно произнесла супруга, увидев в дверях меня и водителя.
— Все хорошо, — поспешил успокоить ее и не дать сопровождающему наговорить лишнего. — Не ожидал, что внезапно отправят в командировку в Европу на три недели. Поедешь со мной?
— Я могу идти? — поинтересовался шофер.
— Да, благодарю за помощь.
Мы остались наедине. Я сел на стул, облокотился на столешницу.
