Как же мне стало страшно! Никогда прежде в жизни я не чувствовала такую ядреную смесь эмоций и гормонов, заставляющих мое сердце учащенно биться, отдавая гулким эхом в ушах. Уже на границе сознания заметила темный силуэт, который сначала показался в дверном проеме, а затем плавно переместился ко мне. Я плохо видела черты лица, боль застила глаза в прямом смысле слова, потому как незнакомец явно что-то делал с моей головой, потом услышала тихий шепот, знакомый такой, он заставлял меня предвкушать, желать, а теперь в нем чувствовалась странная смесь подобострастия и плохо скрываемого страха. Это был Денис. Он спросил у незнакомца нравится ли ему сделанный выбор. Незнакомец склонился над моими губами и буквально влил каждое слово в них:
– Выбор сделан отличный, я дорого ее продам.
А затем тьма накрыла меня впервые за всю мою жизнь и ничего спасительного в ней не было, только липкий холод, который так яростно высасывал душу да бесконечный ужас, что все время ждал, затаившись в тишине. Меня накачали и собираются продать, как рабыню.
Знаете как неприятно просыпаться осенью, когда еще батареи не включили, а погода уже решила понизить градус, чтобы все на улице спокойно уснуло до весны под уютным одеялом инея? Вот точно с такими же ощущениями я проснулась там, на полу в туалетной комнате злосчастного особняка. Голова весила, наверное, тонну, потому что оторвать ее от пола удалось отнюдь не с первого раза, а когда все-таки мне это удалось, то желудок сделал неожиданное сальто и заставил все выпитое и съеденное за день оказаться прямо передо мной на полу. Так дальше продолжаться не должно, мне было необходимо выбраться отсюда и желательно не в загоне для скота, в котором меня перевезут в Турцию или на Кипр, где смогут продать на органы или еще хуже – заставить заниматься проституцией, а на своих двоих, чтобы поскорее спрятаться у себя в квартире «зализывать раны».
«О, нет! Он же знает где я живу!» – молниеносно пронеслось у меня в голове и желудок сделал еще одно непреднамеренное сальто, вот только еды там не осталось. Совсем. От такой мысли стало еще хуже. Куда податься? Как уберечься самой и уберечь своих родителей? Во что я вляпалась?
«Так! Спокойно! Без паники!» – скомандовал мой внутренний голос. Паника заставляет делать дилетантские ошибки, а я не какой-то там бакалавр, а магистр исторических наук, и это должно звучать гордо!
Вздернув нос и стиснув зубы, я встала сначала на колени, а потом, опираясь о стены руками, все же приняла вертикально положение, как и положено homo sapiens, и чуть было не потеряла равновесие, головокружения сменялись нестерпимой болью, а затем вновь приходили с утроенной силой. Как ни странно, клатч лежал на краю раковины абсолютно не тронутым, там же нашелся и телефон. Быть может они передумали меня забирать? Ох! А что он проделывал с моей головой? Почему она так болит? Осмотрев наскоро себя, я отметила, что больше ничего не болит и никаких метаморфоз с моим телом я тоже не обнаружила, кроме небольшого пластыря за ухом. Не моим пластырем, но сейчас с этим разбираться у меня не было сил.
«Так! Надо успокоиться и подумать что делать дальше. Телефон мне оставили, значит я могу вызвать полицию, а там разберемся по обстоятельствам.» – решил мой внутренний голос за меня и затих до поры, до времени. Я же поспешила умыться и прополоскать рот, чтобы избавиться не только от «прелестей» рвоты, но и от приторного привкуса солодки. Не знаю, что за дрянь мне подсыпали в вино, но привкус у нее, как у сиропа от кашля. Голова немного адаптировалась и больше не пульсировала, желудок тоже акробатических номеров не по плану исполнять не собирался. И на том спасибо! Приоткрытое окно впустило свежий воздух, а ледяная вода из-под крана заставила мыслить лучше. Необходимо было выбираться отсюда и путь был только один – через дверь в особняк, а там уже на улицу. Я взяла клатч одной рукой, второй крепко сжала телефон с уже набранным номером и медленно пошла к выходу. Дверь никто не подпирал, голосов или перешептываний слышно не было, тогда я осмелилась выйти полностью из туалетной комнаты и пройти в зал приема, где, наверняка, должны были остаться люди и быть может им нужна была помощь или кто-то сможет помочь мне. Идти было тяжело, что-то было со светом, он постоянно мерцал, заставляя и без того больную голову еще и напрягать глаза, чтобы разбирать дорогу, не задевая при этом обстановку дома. А когда я добралась-таки до того злополучного помещения испытала шок, сравнимый с эпилепсией. Меня затрясло, ноги словно прилипли к полу и никак не хотели двигаться, желудок опять проделал свой грязный трюк и меня вырвало прямо под ноги убитой девушки. Она и еще примерно с десяток человек лежали в лужах крови и не подавали абсолютно никаких признаков жизни. Они выглядели как восковые фигуры, такие неподвижные с застывшими масками ужаса, а глаза? Они были стеклянными с широко раскрытыми зрачками. «Кошачий глаз», кажется так говорилось в сериале про криминалистов, который я как-то недавно смотрела. Вот только в реальности все выглядело куда хуже. Растерзанные, кровоточащие, а некоторые словно обескровленные. Все они лежали там и уже никогда не смогут рассказать свою историю. Возник закономерный вопрос, который самопроизвольно вырвался у меня чуть в менее цензурной версии:
– Что, мать вашу, тут произошло?! – мой голос раздался гулким эхом над всеми этими трупами и звучал он странно. Прикрыв глаза и давая таким образом организму пообвыкнуть, искренне надеялась, что все это мне снится.
Я услышала еле различимый стон и со всех ног рванула в сторону к тому самому ботанику, он старался отползти к спасительным дверям, но силы покидали его слишком быстро. Я не долго раздумывая набрала полицию и прокричала буквально адрес дежурному, попросив еще вызвать и скорую помощь, так как я хороший историк, а не медик и понятия не имею кто из них еще жив.
Тем временем Гриша подозрительно затих, а я все еще осторожно переступала тела, стараясь устоять и не упасть в кровь, которая, казалось, была повсюду: на стенах, окнах, занавесках и даже одна струя виднелась на потолке, кому-то перерезали горло и кровь из артерий устремилась со скоростью пятьдесят километров в час прямо вверх.
«Ты должна успокоиться, когда приедут полицейские твои познания могут вызвать подозрения у них.» – прошептал внутренний голос и я не могла с ним не согласиться, но в стрессовой ситуации я начинаю сыпать фактами, которые подчерпнула из энциклопедий. Люблю почитать в обеденный перерыв, что тут поделать.
– Помогите мне. – глотая звуки вместе с кровью, прошептал Гриша.
– Извините! – вновь ругая себя, выдавила я и рухнула на пол, так неудачно поскользнувшись на крови. – Я уже вызвала «скорую», потерпите немного.
У него были серьезные ранения по всему телу, и я не знала, что в такой ситуации надо делать. Никто не знает, что в такой ситуации делать! Я все же постаралась оттянуть его к стене, чтобы хоть как-то усадить его, затем сняла пиджак и прижала к самым большим ранам, стараясь уменьшить кровопотерю и молилась. Я – убежденная атеистка, которая везде и всюду ставила во главе науку, стала яростно молиться и за него, и за себя. Но сейчас все мои убеждения были не важны, я хотела, чтобы парень выжил. Быть может он смог бы рассказать что происходит, быть может он видел кто сотворил такое бесчеловечное преступление и поможет разыскать его?
– Ты только живи! – зачем-то попросила парня, а затем расплакалась в бессильном порыве. Кто-то привел нас на убой и этому кому-то нужна была я живой, в отличие от этих бедняг.
Долго ли ехала полиция я точно не помню, зато отчетливо помню их появление в этом проклятом месте. Каски, бронежилеты, автоматы через плечо и губы трубочкой, словно они приехали обезвреживать банду вооруженных до зубов урок, а не на пепелище после всепоглощающего пожара адским пламенем. Влетели, как ураган с фонариками и кричат что-то невнятное, а я и слова распознать не могу, только глазами бешено в разные стороны смотрю и почему-то защищаю голову руками. Эти архаровцы разобрались в ситуации довольно быстро и ничуть не стесняясь в выражениях повалили меня на пол лицом вниз и приказали помалкивать, что я и так сделала, потому как шок напрочь зашил губы толстыми нитками.
Осмотрев все помещение и не найдя живых, которых можно было бы уложить лицом в пол, они вернулись ко мне и попытались разговорить. Наивные люди! У меня в голове словно все слова выветрились, я не могла промычать и звука до тех пор, пока тетенька из «скорой» не вколола мне мышечный релаксант вместе с сильнодействующим успокоительным, и когда тепло медленно заполнило каждую клеточку моего тела, я наконец-то со страшным ревом прокричала:
– Там живой! Его зовут Гриша. Спасите его! – и бессильно рухнула на стул. Вот только дела до меня никому не было, видимо, они здраво рассудили, что я уже не в состоянии бежать.
Спустя какое-то время подошел парень в халате, пощупал пульс и что-то тихо прошептал угрюмому мужику, должно быть главному в этом деле. Тот понимающе кивнул головой, придирчиво изучил мое лицо и быстрым шагом ушел в дом, где уже орудовали криминалисты и следователи. Пр-росто замечательно!
– Милочка, вам необходимо проехать в больницу для сдачи анализов и осмотра. Быть может у вас есть внутренние кровотечения, повреждения. Вы же хотите еще погулять на свадьбе вашего сына или дочки? – как-то странно спросил врач. И тут до меня дошло. Они все думают, что я причастна к этой резне?!
– Вы не понимаете! – попыталась встать и прорваться к тому самому угрюмому следователю. – Они специально привели нас туда! Они…
Я резко осела, почувствовав укол иглы в руку. Они все неправильно поняли. Ведь это я их вызвала, а они вот как! Усталость медленно брала свое и каждый вдох давался все тяжелее, а веки словно свинцом наливались, и, когда силы покинули меня, я уснула.
Очнулась в больничной палате, рядом со мной на колченогом табурете сидел молоденький полицейский и увлеченно с кем-то переписывался по телефону.
– Пить. – тихо прошептала пересохшими губами я и попыталась приподняться на постели. Паренек все также продолжал «дырявить» взглядом свой телефон, напрочь игнорируя запросы своей подопечной. Тогда я прокашлялась и попросила куда более решительно. – Эй, служивый! Пить дай мне, а иначе я буду вынуждена выпить твою кровь до последней капли! – И зубами так звонко клацнула, что даже сама испугалась.
Надо признать такая постановка вопроса возымела куда больше эффекта. Паренек тут же отбросил телефон в сторону и вытянулся по стойке смирно, а затем сделал два неуверенных шага к стене и держась за нее выбежал прочь. Честно говоря, я не знала, что именно подвигло мальца на бегство, но находиться в палате в одиночестве нравилось куда больше. Необходимо было привести свои мысли в порядок, составить линию защиты, учитывая тот факт, что меня подозревают в этих убийствах и вспомнить номер телефона своего хорошего друга, по совместительству адвоката по особо тяжким делам. Но это все успею сделать потом, а сейчас я планировала осушить чуть ли не весь запас пресной воды.
Кое-как мне удалось сползти с кровати и добраться до спасительной воды. Вообще не самая лучшая идея – пить из-под крана нефильтрованную воду, но, учитывая обстоятельства, сегодня можно сделать исключение. Господи! Я никогда в жизни не пила такой вкусной воды!
В палату вошел тот самый угрюмый мужчина, который, как решила при первой встрече, был главным, я вытянула руку в предупреждающем жесте, чтобы не вздумал остановить этот миг блаженства, и он послушно сел на колченогий табурет. Интересно! Может я уже из разряда безжалостных убийц перешла в разряд свидетелей? Сколько же я была без сознания?! Последний вопрос похоже я задала вслух.
– Двое суток. – все также спокойно восседая на табурете, как на троне, ответил он и достал пачку сигарет. – А-а! Черт! Забыл, что мы в больнице. Итак, Нина Геннадьевна, вижу, что вам стало лучше, вот первым решил отдать свое почтение, а заодно и поговорить. Вы же не откажете старому пройдохе в разговоре по душам? – хитро прищурился он. Играет что ли.
– А у меня есть выбор? – словно не своим голосом спросила я, и подобрала колени к груди, полностью закрываясь от собеседника. Он меня настораживал тогда, а сейчас и вовсе приводит в панический ужас. Ведь он еще тогда знал, как и кто сотворил это с нами, но решил узнать что было мне известно. И таких там десятки и сотни, тех, для кого правда была всегда на виду. Вот только делиться с остальными они не спешили.
– Как говаривала жертва, съеденная питоном: «Выход есть всегда, а в моем случае их даже два.» Так что сами решайте, Нина Геннадьевна, какой выход вам по душе.
Он говорил уверенно, как и каждый из них, все козыри были у них в рукавах, а неугодных всегда можно пустить в расход, но тогда я просто доверилась ему, посчитав, что этот угрюмый дядька наверняка разберется во всем этом хаосе.
– Полное сотрудничество. Как вам мой выбор? – робко поинтересовалась я.
– Правильный выбор. А теперь расскажите мне в мельчайших подробностях что же случилось там такого и самое главное, кто это сделал, учитывая, что в выживших остались вы одни. Ваша помощь будет неоценима.
– Как одна?! – тут же очнувшись от лекарственного сна спросила я. – Был же раненый. Его звали Гриша. Я же помню.
Я попыталась сбивчиво объяснить ему о ком говорю, но все, что срывалось с моих губ можно было назвать одним ёмким словом «бред».
– Ну, что же вы так расстроились? Самое главное, что вы живы. По правде сказать, я было решил, что вы причастны, но на ваших вещах не оказалось и капли крови хотя бы одного погибшего, а второй потерпевший всю дорогу до больницы пытался назвать нам имена. По всей видимости, ему было известно больше вашего.
Именно по этой причине его и добили, и в никакую больницу он не ехал, но тогда мне это не известно было. Кто знает, может быть именно незнание спасло мою жизнь, если такое существование можно назвать жизнью.
– У него были родные? Я хотела бы присутствовать на похоронах. – внезапно для себя решила поступить правильно. Да, мы плохо друг друга знали, чего уж там скрывать, виделись впервые, но мы пережили ад, а это хоть что-то да значит.
– Нет. Родных у него не осталось, он будет похоронен за государственный счет, но я могу сказать место захоронения.
– Да, спасибо. – сухо поблагодарила его я. Вот не нравился он мне еще тогда, как будто было в нем нечто неестественное, скрытный, дерганный весь какой-то, но все равно пришлось давать показания, аккуратно подбирая слова.
Я рассказала ему все, что знала о моем новом знакомом, тупой блондиночке и об остальных странных парочек, упустила лишь тот разговор незнакомцев, решив, что в том состоянии могло и показаться, а может я боялась. Не знаю точно, да и теперь уже это совсем неважно.
Следователь нахмурил свои кустистые брови, чем еще больше стал походить на Брежнева, мои профессиональные навыки тут же подметили это, а затем я взглянула на него что говорится под другим углом и отметила про себя начинающееся облысение, седину на висках, потускневшие от постоянного курения глаза, сероватый цвет лица и ужасно желтые ногти.
– Выбор сделан отличный, я дорого ее продам.
А затем тьма накрыла меня впервые за всю мою жизнь и ничего спасительного в ней не было, только липкий холод, который так яростно высасывал душу да бесконечный ужас, что все время ждал, затаившись в тишине. Меня накачали и собираются продать, как рабыню.
Глава 2 «А был ли мальчик?!»
Знаете как неприятно просыпаться осенью, когда еще батареи не включили, а погода уже решила понизить градус, чтобы все на улице спокойно уснуло до весны под уютным одеялом инея? Вот точно с такими же ощущениями я проснулась там, на полу в туалетной комнате злосчастного особняка. Голова весила, наверное, тонну, потому что оторвать ее от пола удалось отнюдь не с первого раза, а когда все-таки мне это удалось, то желудок сделал неожиданное сальто и заставил все выпитое и съеденное за день оказаться прямо передо мной на полу. Так дальше продолжаться не должно, мне было необходимо выбраться отсюда и желательно не в загоне для скота, в котором меня перевезут в Турцию или на Кипр, где смогут продать на органы или еще хуже – заставить заниматься проституцией, а на своих двоих, чтобы поскорее спрятаться у себя в квартире «зализывать раны».
«О, нет! Он же знает где я живу!» – молниеносно пронеслось у меня в голове и желудок сделал еще одно непреднамеренное сальто, вот только еды там не осталось. Совсем. От такой мысли стало еще хуже. Куда податься? Как уберечься самой и уберечь своих родителей? Во что я вляпалась?
«Так! Спокойно! Без паники!» – скомандовал мой внутренний голос. Паника заставляет делать дилетантские ошибки, а я не какой-то там бакалавр, а магистр исторических наук, и это должно звучать гордо!
Вздернув нос и стиснув зубы, я встала сначала на колени, а потом, опираясь о стены руками, все же приняла вертикально положение, как и положено homo sapiens, и чуть было не потеряла равновесие, головокружения сменялись нестерпимой болью, а затем вновь приходили с утроенной силой. Как ни странно, клатч лежал на краю раковины абсолютно не тронутым, там же нашелся и телефон. Быть может они передумали меня забирать? Ох! А что он проделывал с моей головой? Почему она так болит? Осмотрев наскоро себя, я отметила, что больше ничего не болит и никаких метаморфоз с моим телом я тоже не обнаружила, кроме небольшого пластыря за ухом. Не моим пластырем, но сейчас с этим разбираться у меня не было сил.
«Так! Надо успокоиться и подумать что делать дальше. Телефон мне оставили, значит я могу вызвать полицию, а там разберемся по обстоятельствам.» – решил мой внутренний голос за меня и затих до поры, до времени. Я же поспешила умыться и прополоскать рот, чтобы избавиться не только от «прелестей» рвоты, но и от приторного привкуса солодки. Не знаю, что за дрянь мне подсыпали в вино, но привкус у нее, как у сиропа от кашля. Голова немного адаптировалась и больше не пульсировала, желудок тоже акробатических номеров не по плану исполнять не собирался. И на том спасибо! Приоткрытое окно впустило свежий воздух, а ледяная вода из-под крана заставила мыслить лучше. Необходимо было выбираться отсюда и путь был только один – через дверь в особняк, а там уже на улицу. Я взяла клатч одной рукой, второй крепко сжала телефон с уже набранным номером и медленно пошла к выходу. Дверь никто не подпирал, голосов или перешептываний слышно не было, тогда я осмелилась выйти полностью из туалетной комнаты и пройти в зал приема, где, наверняка, должны были остаться люди и быть может им нужна была помощь или кто-то сможет помочь мне. Идти было тяжело, что-то было со светом, он постоянно мерцал, заставляя и без того больную голову еще и напрягать глаза, чтобы разбирать дорогу, не задевая при этом обстановку дома. А когда я добралась-таки до того злополучного помещения испытала шок, сравнимый с эпилепсией. Меня затрясло, ноги словно прилипли к полу и никак не хотели двигаться, желудок опять проделал свой грязный трюк и меня вырвало прямо под ноги убитой девушки. Она и еще примерно с десяток человек лежали в лужах крови и не подавали абсолютно никаких признаков жизни. Они выглядели как восковые фигуры, такие неподвижные с застывшими масками ужаса, а глаза? Они были стеклянными с широко раскрытыми зрачками. «Кошачий глаз», кажется так говорилось в сериале про криминалистов, который я как-то недавно смотрела. Вот только в реальности все выглядело куда хуже. Растерзанные, кровоточащие, а некоторые словно обескровленные. Все они лежали там и уже никогда не смогут рассказать свою историю. Возник закономерный вопрос, который самопроизвольно вырвался у меня чуть в менее цензурной версии:
– Что, мать вашу, тут произошло?! – мой голос раздался гулким эхом над всеми этими трупами и звучал он странно. Прикрыв глаза и давая таким образом организму пообвыкнуть, искренне надеялась, что все это мне снится.
Я услышала еле различимый стон и со всех ног рванула в сторону к тому самому ботанику, он старался отползти к спасительным дверям, но силы покидали его слишком быстро. Я не долго раздумывая набрала полицию и прокричала буквально адрес дежурному, попросив еще вызвать и скорую помощь, так как я хороший историк, а не медик и понятия не имею кто из них еще жив.
Тем временем Гриша подозрительно затих, а я все еще осторожно переступала тела, стараясь устоять и не упасть в кровь, которая, казалось, была повсюду: на стенах, окнах, занавесках и даже одна струя виднелась на потолке, кому-то перерезали горло и кровь из артерий устремилась со скоростью пятьдесят километров в час прямо вверх.
«Ты должна успокоиться, когда приедут полицейские твои познания могут вызвать подозрения у них.» – прошептал внутренний голос и я не могла с ним не согласиться, но в стрессовой ситуации я начинаю сыпать фактами, которые подчерпнула из энциклопедий. Люблю почитать в обеденный перерыв, что тут поделать.
– Помогите мне. – глотая звуки вместе с кровью, прошептал Гриша.
– Извините! – вновь ругая себя, выдавила я и рухнула на пол, так неудачно поскользнувшись на крови. – Я уже вызвала «скорую», потерпите немного.
У него были серьезные ранения по всему телу, и я не знала, что в такой ситуации надо делать. Никто не знает, что в такой ситуации делать! Я все же постаралась оттянуть его к стене, чтобы хоть как-то усадить его, затем сняла пиджак и прижала к самым большим ранам, стараясь уменьшить кровопотерю и молилась. Я – убежденная атеистка, которая везде и всюду ставила во главе науку, стала яростно молиться и за него, и за себя. Но сейчас все мои убеждения были не важны, я хотела, чтобы парень выжил. Быть может он смог бы рассказать что происходит, быть может он видел кто сотворил такое бесчеловечное преступление и поможет разыскать его?
– Ты только живи! – зачем-то попросила парня, а затем расплакалась в бессильном порыве. Кто-то привел нас на убой и этому кому-то нужна была я живой, в отличие от этих бедняг.
Долго ли ехала полиция я точно не помню, зато отчетливо помню их появление в этом проклятом месте. Каски, бронежилеты, автоматы через плечо и губы трубочкой, словно они приехали обезвреживать банду вооруженных до зубов урок, а не на пепелище после всепоглощающего пожара адским пламенем. Влетели, как ураган с фонариками и кричат что-то невнятное, а я и слова распознать не могу, только глазами бешено в разные стороны смотрю и почему-то защищаю голову руками. Эти архаровцы разобрались в ситуации довольно быстро и ничуть не стесняясь в выражениях повалили меня на пол лицом вниз и приказали помалкивать, что я и так сделала, потому как шок напрочь зашил губы толстыми нитками.
Осмотрев все помещение и не найдя живых, которых можно было бы уложить лицом в пол, они вернулись ко мне и попытались разговорить. Наивные люди! У меня в голове словно все слова выветрились, я не могла промычать и звука до тех пор, пока тетенька из «скорой» не вколола мне мышечный релаксант вместе с сильнодействующим успокоительным, и когда тепло медленно заполнило каждую клеточку моего тела, я наконец-то со страшным ревом прокричала:
– Там живой! Его зовут Гриша. Спасите его! – и бессильно рухнула на стул. Вот только дела до меня никому не было, видимо, они здраво рассудили, что я уже не в состоянии бежать.
Спустя какое-то время подошел парень в халате, пощупал пульс и что-то тихо прошептал угрюмому мужику, должно быть главному в этом деле. Тот понимающе кивнул головой, придирчиво изучил мое лицо и быстрым шагом ушел в дом, где уже орудовали криминалисты и следователи. Пр-росто замечательно!
– Милочка, вам необходимо проехать в больницу для сдачи анализов и осмотра. Быть может у вас есть внутренние кровотечения, повреждения. Вы же хотите еще погулять на свадьбе вашего сына или дочки? – как-то странно спросил врач. И тут до меня дошло. Они все думают, что я причастна к этой резне?!
– Вы не понимаете! – попыталась встать и прорваться к тому самому угрюмому следователю. – Они специально привели нас туда! Они…
Я резко осела, почувствовав укол иглы в руку. Они все неправильно поняли. Ведь это я их вызвала, а они вот как! Усталость медленно брала свое и каждый вдох давался все тяжелее, а веки словно свинцом наливались, и, когда силы покинули меня, я уснула.
Очнулась в больничной палате, рядом со мной на колченогом табурете сидел молоденький полицейский и увлеченно с кем-то переписывался по телефону.
– Пить. – тихо прошептала пересохшими губами я и попыталась приподняться на постели. Паренек все также продолжал «дырявить» взглядом свой телефон, напрочь игнорируя запросы своей подопечной. Тогда я прокашлялась и попросила куда более решительно. – Эй, служивый! Пить дай мне, а иначе я буду вынуждена выпить твою кровь до последней капли! – И зубами так звонко клацнула, что даже сама испугалась.
Надо признать такая постановка вопроса возымела куда больше эффекта. Паренек тут же отбросил телефон в сторону и вытянулся по стойке смирно, а затем сделал два неуверенных шага к стене и держась за нее выбежал прочь. Честно говоря, я не знала, что именно подвигло мальца на бегство, но находиться в палате в одиночестве нравилось куда больше. Необходимо было привести свои мысли в порядок, составить линию защиты, учитывая тот факт, что меня подозревают в этих убийствах и вспомнить номер телефона своего хорошего друга, по совместительству адвоката по особо тяжким делам. Но это все успею сделать потом, а сейчас я планировала осушить чуть ли не весь запас пресной воды.
Кое-как мне удалось сползти с кровати и добраться до спасительной воды. Вообще не самая лучшая идея – пить из-под крана нефильтрованную воду, но, учитывая обстоятельства, сегодня можно сделать исключение. Господи! Я никогда в жизни не пила такой вкусной воды!
В палату вошел тот самый угрюмый мужчина, который, как решила при первой встрече, был главным, я вытянула руку в предупреждающем жесте, чтобы не вздумал остановить этот миг блаженства, и он послушно сел на колченогий табурет. Интересно! Может я уже из разряда безжалостных убийц перешла в разряд свидетелей? Сколько же я была без сознания?! Последний вопрос похоже я задала вслух.
– Двое суток. – все также спокойно восседая на табурете, как на троне, ответил он и достал пачку сигарет. – А-а! Черт! Забыл, что мы в больнице. Итак, Нина Геннадьевна, вижу, что вам стало лучше, вот первым решил отдать свое почтение, а заодно и поговорить. Вы же не откажете старому пройдохе в разговоре по душам? – хитро прищурился он. Играет что ли.
– А у меня есть выбор? – словно не своим голосом спросила я, и подобрала колени к груди, полностью закрываясь от собеседника. Он меня настораживал тогда, а сейчас и вовсе приводит в панический ужас. Ведь он еще тогда знал, как и кто сотворил это с нами, но решил узнать что было мне известно. И таких там десятки и сотни, тех, для кого правда была всегда на виду. Вот только делиться с остальными они не спешили.
– Как говаривала жертва, съеденная питоном: «Выход есть всегда, а в моем случае их даже два.» Так что сами решайте, Нина Геннадьевна, какой выход вам по душе.
Он говорил уверенно, как и каждый из них, все козыри были у них в рукавах, а неугодных всегда можно пустить в расход, но тогда я просто доверилась ему, посчитав, что этот угрюмый дядька наверняка разберется во всем этом хаосе.
– Полное сотрудничество. Как вам мой выбор? – робко поинтересовалась я.
– Правильный выбор. А теперь расскажите мне в мельчайших подробностях что же случилось там такого и самое главное, кто это сделал, учитывая, что в выживших остались вы одни. Ваша помощь будет неоценима.
– Как одна?! – тут же очнувшись от лекарственного сна спросила я. – Был же раненый. Его звали Гриша. Я же помню.
Я попыталась сбивчиво объяснить ему о ком говорю, но все, что срывалось с моих губ можно было назвать одним ёмким словом «бред».
– Ну, что же вы так расстроились? Самое главное, что вы живы. По правде сказать, я было решил, что вы причастны, но на ваших вещах не оказалось и капли крови хотя бы одного погибшего, а второй потерпевший всю дорогу до больницы пытался назвать нам имена. По всей видимости, ему было известно больше вашего.
Именно по этой причине его и добили, и в никакую больницу он не ехал, но тогда мне это не известно было. Кто знает, может быть именно незнание спасло мою жизнь, если такое существование можно назвать жизнью.
– У него были родные? Я хотела бы присутствовать на похоронах. – внезапно для себя решила поступить правильно. Да, мы плохо друг друга знали, чего уж там скрывать, виделись впервые, но мы пережили ад, а это хоть что-то да значит.
– Нет. Родных у него не осталось, он будет похоронен за государственный счет, но я могу сказать место захоронения.
– Да, спасибо. – сухо поблагодарила его я. Вот не нравился он мне еще тогда, как будто было в нем нечто неестественное, скрытный, дерганный весь какой-то, но все равно пришлось давать показания, аккуратно подбирая слова.
Я рассказала ему все, что знала о моем новом знакомом, тупой блондиночке и об остальных странных парочек, упустила лишь тот разговор незнакомцев, решив, что в том состоянии могло и показаться, а может я боялась. Не знаю точно, да и теперь уже это совсем неважно.
Следователь нахмурил свои кустистые брови, чем еще больше стал походить на Брежнева, мои профессиональные навыки тут же подметили это, а затем я взглянула на него что говорится под другим углом и отметила про себя начинающееся облысение, седину на висках, потускневшие от постоянного курения глаза, сероватый цвет лица и ужасно желтые ногти.
