– Я знал все с той самой минуты, когда втыорговал твою жизнь у нее на свою.
С мгновение я переваривала полученную информацию, чтобы потом осознать. Он променял свою жизнь в замен моей. Сам. Без принуждения.
– Как такое возможно? Разве с ней можно договориться? – еле слышно прошептала я, пряча подступившие слезы.
– Можно. Особенно, когда ей самой это выгодно. Я пообщела быть в ее свите, когда она призовет, взамен она подарит тебе жизь. Не без изъянов, все же ты успела попасть за Грань, а возвращение столько быстро не прошло без следов, но все же жизнь. Здесь и сейчас, рядом со мной, своими близкими и родными. Разве то того не стоило?
– Нет. – тут же заявила я, злясь на него, на себя, и особенно на Смерть, которая разыграла обоих, получив желаемое, и не прилагая к этому хоть какие-то усилия. – Уходи.
Он отстранился от меня, не веря словам. Пусть это звучало жестоко, но сейчас я не зотела ео видеть. Ведь, не спаси он меня тогда, я бы не стала видеть призраков повсюду, слышать их, попадать во всякого рода неприятности, связанные с расследованием дел, которые должны были остаться вехой истории. А быть звездой смерти, пропускать сквозь себя чужих мне людей, жить их жизнью, пусть и всего пару мгновений, было невыносимой пыткой! И стоило ли так поступать ради одной жизни? Однозначно – нет! Никто не в праве изменять ход событий, а теперь есть я, с проклятым даром и чередой несчастий, и есть он, чья душа уже не принадлежала ему. Как он может спать спокойнос мыслью, что вскоре станет одним из гончих? Призрачный, цепной пес… Послушный одному лишь мановению костлявой руки, и там же, в свите, будет плыть еще одна душа. Моя душа, которая не просила такой участи себе. В конце концов, за Гранью не так уж и плохо, спокойно и тихо. Быть может это единственное, что необходимо каждой израненной душе. А теперь все это недоступно. Теперь мы оба пропали.
– Уходи! – повторила я более настойчиво. – Я не могу тебя простить! Ты поступил ужасно. Ты не должен был так легко соглашаться.
Слезы бежали по моему лицу, голос предательски дрожал, вот-вот сорвавшись на крик. А он стоял напротив меня, смотрел и не верил.
– А что мне оставалось делать? Бросить тебя там, мертвую? Чтобы ты никогда в жизни не улыбнулась? Не увидела родителей?! Этого ты себе желаешь? – сорвался он на крик, от чего слезы побежали еще быстрее. Плакать было больно, ребра очень сильно болели от каждого неловкого движения и напряжения, но сейчас мне было плевать!
– Да, оставить все, как есть! Или ты думаешь легко вот так жить? Знать и слышать их. Видеть и не иметь возможности помочь им.
– Ты помогаешь им, пропуская за Грань. Это твое предназначение! Я поддерживал тебя с той самой минуты, я отдал тебе все, а ты сейчас мне говоришь, что лучше было видеть твою смерть.
– Уйди. – больше я не сказала ни слова. И он не сказал ничего, просто молча собрался и ушел, громко хлопнув дверями. И тут уже я разрыдалась в полную силу. Ругая и его, и себя и всех тех, кто сыграл в этом не последнюю роль.
Если бы можно было все переиграть, вернуть тот выпускной, чтобы пережить минуты заново, я бы постаралась сделать все по-другому. Противостоять тогда желанию помочь тому, кто не осознавал, насколько он опрометчиво поступает.
Зачем?! – этот вопрос навсегда останется у меня в голове и будет звучать набатом каждый раз, как я буду видеть его. Или не буду…
Если уйти прямо сейчас, то, бвть может, я принесу куда меньше проблем. Олег поступил тогда так, потому что все еще был во власти своих чувств ко мне, но сейчас они прошли, оставив лишь крепкую дружбу.
Хм… Забавно, еще до начала разговора я думала, что нашу нить никому не разорвать, и от испытаний, выпадающих на ашу долю, мы становимся только хакаленнее и сильнее, а выходит, что нить можно разорвать одним неосторожным «уходи».
И вот лежа в своей кровати в полном одиночестве, без друзей, близких и родных я внезапно осознала насколько одинока в целом мире. То есть призраки навсегда останутся со мной, а вот близких, которым ъочется доверить все и даже больше, уже нет и не будет. Сложно впускать в своем возрасте в жизнь посторонних, а из тех кто был рядом… У Кати своя жизнь и чисто по-бабски, я ее понимала, Миша, как оказалось хорош только ночью и под отличное настроение, так как его увлеченность работой не оставляла надежды на нормальные отношения, да и не искала я их, стараясь как можно сильнее романтизировать все то, что у нас было. А вот с Олегом было куда сложнее. Он был моей неотъемлемой частью, сутью всех тех хороших вещей, которые происходили со мной когда-либо, но одна сделка перевернула все то, что было.
И тут я твердо решила для себя узнать как можно больше о том, что произошло с нами, и, если повезет, смогу вернуть душу Олега назад. Теперь это цель номер один. И начинать надо с поиска информации. Ах да! Я же в Екатеринбурге, разбираюсь с делами Звягинцева. А-а! Ну, почему все не так, как я хочу.
Значит пора идти на кладбище, где похоронены знакомые мне уже женщины, быть может там смогу найти нужную ниточку. А уж, когда я разыщу самостоятельно эту Настю, то обязательно займусь нашей с Олегом бедой. Нельзя просто так взять и сдаться на волю судьбе. Только для начала мне необходимо выбраться из этой душной палаты на волю, но как это сделать без напарника я не знала, но и звонить ему не собиралась. Я все еще обижена на него или злюсь на себя. Сама еще не поняла.
Время. На все нужно это проклятое время, которое по крупинкам отсчитывает секунды, минуты и часы до события в жизни каждого человека. Печаль или радость? Неизвестно кому что оно принесет в дар. У всех свой сценарий. Для моего тела время приносит облегчение и покой. Моим расшалившимся нервам нарастающую тревожность. Сидеть и бездействовать было просто невыносимо, когда столько всего необходимо успеть, когда на кону стоят человеческие жизни ни в чем не повинных людей, таких, как та пожилая пара, отныне обретшая покой. Лечащий врач, с поправкой на мое богатырское здоровье и послужной список травм, все равно давал не меньше недели на относительно самостоятельное существование вне стен больницы. А за это время не то, что клиент, но и улики, связывающие наши дела, успеют остыть. И поиски придется начинать по новой. Впереди меня еще ожидали суды, дача показаний, работа с представителем нашей конторы, который сможет потратить свое драгоценное время на заседания, и это я в прямом смысле, потому как деньги запрашивал он баснословные. Ну, ничего! Я еще выставлю Звягинцеву полный счет и накину еще сотню сверху, чтобы хоть как-то удовлетворить понесенные потрясения.
Правда, я не знала какие действия предпримет Олег, потому что продолжала его игнорировать. Пусть со стороны это выглядело бессердечно и некрасиво, но он допустил роковую ошибку, которая стоила ему едва ли меньше собственной жизни, если не больше. Я мало что знала о душе, кроме как той части, с которой работала все это время. Мне всегда казалось, что само понятие «душа» несколько эфемерно и не включает всего. А теперь всего этого он лишился, а я чувствую себя последней тварью. Самопожертвование – отличный вариант самоубийства. Проверено мной не один раз. Такой участи своим друзьям и родным я не желала. И теперь мне надо оторвать свой тощий зад с кровати и искать, искать без устали.
Мысли менялись одна другой, то касаясь работы, то экзистенциальных вопросов религии, а потом и вовсе сон укрывал мой оголенный мозг, в котором до бела раскалилась каждая извилина. Но из полезного у меня был составлен план за четыре дня. Идеальный план, в котором все счастливы, кроме виновных, разумеется, и я ждала пятницы как манны с небес. И начинался он с побега.
Дождливой ночью, когда пересменка уже произошла и светила российской науки давно отдыхали от праведных дел, я собрала сумку с вещами, которые могли мне понадобиться, оделась не забыв пару раз прикусить язык от болевых ощущениях в ребрах. Воровато оглядевшись по сторонам в поисках медсестер, которые должны были дежурить на посту, я, стараясь не шуметь, со способностями ниндзя проскользила по коридору, ведущему к спасительной лестнице, прочь из отделения. План был прост, по крайней мере в этой части. Необходимо по лестнице добраться до приемного отделения, затесаться в толпу таких же страдальцев и уже потом спокойно выйти на улицу, вызвать такси до квартиры, которую все еще снимал Олег, а там будет видно по обстоятельствам.
Сбегать из больницы было самым меньшим правонарушением, которое я себе позволила за карьеру детектива. Гораздо чаще я балансировала на грани, решаясь распрощаться с собственной жизнью, так что совесть моя дремала в оба глаза, облегчая мне путь. Как ни странно, но в пятницу вечером в приемном покое было мягко говоря не до меня. Все те, кто так и не решился на прием к врачу по острой боли теперь заполняли небольшое помещение и молча ожидали дежурных врачей, врачи старались не унывать, видя в приемном покое очередного наркомана с гниющими венами, или любителя выпить, который просто хочет отдохнуть в тепле и сухости. Встречались конечно и совсем экстренные случаи и именно один из таких помог выйти спокойно на улицу, мимо охраны и врачей, которые вряд ли обратили на бледную девушку, ссутулившуюся и придерживающую собственную грудину, внимание. По скорой помощи привезли девушку с сильнейшими болями в спине, следом машинка привезла пожилого мужчину с инсультом, и парня, пробившего себе лоб, тоже выгружали на каталку. В этот момент захотелось просто закурить и помолчать минуту, за тех, кто не проснется после наркоза, и за тех, кто, не смотря на обстоятельства, борется до последнего вздоха.
Вызвав такси, я вдохнула свежий воздух, посмотрела в небо, ожидая увидеть хоть намек на просвет в этой стене дождя, тяжело вздохнула и принялась считать окурки.
– Такси ждете? – раздалось позади меня. Я не оборачивалась, не сложно догадаться, что это кто-то вышел покурить, но вежливость никто не отменял.
– Да, как думаете быстро приедут? – чуть поежившись под легкой кофтой, спросила я, хотя в принципе мне было все равно, главное, добраться целой и невредимой.
– Быстро, но вот дождь зарядил на всю ночь. – с грустью в голосе произнес незнакомец и глубоко затянулся сигаретой. Я услышала, как его легкие выпустили дым обратно.
– Откуда такие познания? Местный? – зачем-то продолжила свой диалог. Приятно поговорить с кем-то, кто не заинтересован в твоем убийстве. А то ведь и до нервного срыва недалеко.
– Угадали. А вы решили сбежать? – не особенно заинтересовано ответил тот, скорее констатировал факт.
– Вам в интуиции не откажешь. Дела торопят домой, здесь делать нечего. – тихим шепотом ответила я. Все мои мысли были заняты возможным исходом наших с Олегом жизней, а все мое тело – поддержанием позы в вертикальном положении.
– Тогда не рекомендую вам, Ника, садиться в такси. Примите дружеский совет – бегите, вам здесь не рады. Никто не любит ворошить прошлое. – и словно в поддержку своих доброжелательных намерений я услышала как передергивается затвор пистолета.
В это мгновение пролетела перед глазами не только моя жизнь, но и еще не произошедшее убийство прямо на крыльце больницы. Я не знала стоит ли мне оборачиваться или просто упасть в обморок по старинке. А может попытаться сбежать?
К моему удивлению, такси действительно появилось спустя мгновение. Я растерялась, ноги стали ватными, а дыхание сбилось, став вновь походить на прерывистое дыхание марафонца, пробежавшего самую длинную дистанцию своей жизни.
– Вадим, ты можешь ехать. – раздался повелительный голос за моей спиной и таксист, не проронив и слова просто уехал в ночь, оставив меня одну. Ну, от почему, когда план продуман до мелочей все равно случается нечто такое, что в корне меняет всю картину? Что значит «прошлое не воротить»? Я и не собиралась, хватит того, что уже произошло. Единственное, что сейчас интересовало, так это ниточка, связывающая Настю, повинную в смерти Николая Дмитриевича, с этим местом. – Вы меня услышали, а теперь просто наберите своего друга и бегите, пока не стало поздно. Срок одни сутки.
С этими словами хлопнула дверь, ведущая в приемный покой, и я смогла наконец вдохнуть воздух полной грудью. Меня только что могли убить просто потому что я могла кому-то сильно подпортить репутацию. Не думаю, что Мише удалось замять резонанс по этому делу, и кто-то могущественный мог вполне не проникнуться идеей разоблачения.
Еще не придя в себя окончательно, я нашла в кармане ветровки телефон, набрала наугад номер Олега и буквально просипела слова помощи в трубку, прежде чем ноги отказались удерживать мое больное тело в вертикальном положении. Главное, жива, а все остальное ерунда. По крайней мере я так думала в тот момент. Оборачиваться, чтобы попытаться отыскать следы того человека, даже не пыталась. Мне ясно дали понять, что игры в детективов пора прекращать, а иначе никто не застрахован от случайной пули. Я просто сидела, вглядываясь в темноту и считала. Вот прошло пять, десять минут, два раската молний осветили на короткий миг подъездную дорожку к приемному покою, но спасительных желтых фар все еще не было видно Ожидание затягивалось, я успела продрогнуть до костей, но все еще продолжала сидеть в том же положении, боясь даже вдохнуть.
Вот еще спустя пять минут сначала в далеке, а потом все ближе желтый туман прорезал путь к спасению, и я бросилась к машине, точнее попыталась, с онемевшими ногами и промерзшим телом было сделать не так просто.
– Что случилось? – тут же вышел из машины Олег и подбежал ко мне, перехватывая сумку и обнимая на ходу. – Ты вся дрожишь! Кто тебя вообще выпустил из отделения?
– Давай поговорим в машине. Но для справки, сбежать из отделения даже ползком задача выполнимая.
Как только дверь захлопнулась, отсекая меня от всего пережитого, я смогла привести свои мысли в порядок. Печка работала, как и всегда на всех порах, так что и мое онемевшее тело понемногу начинало отходить от сковавшего ужаса. Олег был одет несколько легче меня, майка и джины, а на ногах красовались его походные кроссовки, которые он таскал с той самой памятной встречи в лесу. Значит торопился. Приятно осознавать, что кому-то твоя задница дорога.
– Так что случилось? – лихо разворачивая свою машину повторил он. Пришлось все рассказать по порядку, опуская свои ощущения.
Как и ожидалось, после рассказанного мною, в машине воцарилась тишина. Олег обдумывал услышанное, а я просто грелась, стараясь лишний раз в его сторону не смотреть. Было ужасно стыдно. Я сама его прогнала, а как только моей жизни угрожала опасность, тут же позвала. И ведь прекрасно понимаю, что без него долго не проживу. Прикопают где-нибудь тихонько и буду я служить воротами в тот мир не одно тысячелетие, а так хотелось пожить еще чуточку. Теперь придется извиняться за такое «свинское поведение». Черт!
Я еще с минуту позлилась на себя, нервно покусывая губы и взялась подбирать нужные слова. Задача оказалась сложной. Я столько лишних слов сказала накануне, что теперь будет очень непросто.
– Так. – внезапный голос Олега заставил меня вздрогнуть. М-да… Нервы ни к черту. – Ты чего, испугалась чтоль? – не оставил без внимания мое состояние и робко погладил по плечу.
С мгновение я переваривала полученную информацию, чтобы потом осознать. Он променял свою жизнь в замен моей. Сам. Без принуждения.
– Как такое возможно? Разве с ней можно договориться? – еле слышно прошептала я, пряча подступившие слезы.
– Можно. Особенно, когда ей самой это выгодно. Я пообщела быть в ее свите, когда она призовет, взамен она подарит тебе жизь. Не без изъянов, все же ты успела попасть за Грань, а возвращение столько быстро не прошло без следов, но все же жизнь. Здесь и сейчас, рядом со мной, своими близкими и родными. Разве то того не стоило?
– Нет. – тут же заявила я, злясь на него, на себя, и особенно на Смерть, которая разыграла обоих, получив желаемое, и не прилагая к этому хоть какие-то усилия. – Уходи.
Он отстранился от меня, не веря словам. Пусть это звучало жестоко, но сейчас я не зотела ео видеть. Ведь, не спаси он меня тогда, я бы не стала видеть призраков повсюду, слышать их, попадать во всякого рода неприятности, связанные с расследованием дел, которые должны были остаться вехой истории. А быть звездой смерти, пропускать сквозь себя чужих мне людей, жить их жизнью, пусть и всего пару мгновений, было невыносимой пыткой! И стоило ли так поступать ради одной жизни? Однозначно – нет! Никто не в праве изменять ход событий, а теперь есть я, с проклятым даром и чередой несчастий, и есть он, чья душа уже не принадлежала ему. Как он может спать спокойнос мыслью, что вскоре станет одним из гончих? Призрачный, цепной пес… Послушный одному лишь мановению костлявой руки, и там же, в свите, будет плыть еще одна душа. Моя душа, которая не просила такой участи себе. В конце концов, за Гранью не так уж и плохо, спокойно и тихо. Быть может это единственное, что необходимо каждой израненной душе. А теперь все это недоступно. Теперь мы оба пропали.
– Уходи! – повторила я более настойчиво. – Я не могу тебя простить! Ты поступил ужасно. Ты не должен был так легко соглашаться.
Слезы бежали по моему лицу, голос предательски дрожал, вот-вот сорвавшись на крик. А он стоял напротив меня, смотрел и не верил.
– А что мне оставалось делать? Бросить тебя там, мертвую? Чтобы ты никогда в жизни не улыбнулась? Не увидела родителей?! Этого ты себе желаешь? – сорвался он на крик, от чего слезы побежали еще быстрее. Плакать было больно, ребра очень сильно болели от каждого неловкого движения и напряжения, но сейчас мне было плевать!
– Да, оставить все, как есть! Или ты думаешь легко вот так жить? Знать и слышать их. Видеть и не иметь возможности помочь им.
– Ты помогаешь им, пропуская за Грань. Это твое предназначение! Я поддерживал тебя с той самой минуты, я отдал тебе все, а ты сейчас мне говоришь, что лучше было видеть твою смерть.
– Уйди. – больше я не сказала ни слова. И он не сказал ничего, просто молча собрался и ушел, громко хлопнув дверями. И тут уже я разрыдалась в полную силу. Ругая и его, и себя и всех тех, кто сыграл в этом не последнюю роль.
Если бы можно было все переиграть, вернуть тот выпускной, чтобы пережить минуты заново, я бы постаралась сделать все по-другому. Противостоять тогда желанию помочь тому, кто не осознавал, насколько он опрометчиво поступает.
Зачем?! – этот вопрос навсегда останется у меня в голове и будет звучать набатом каждый раз, как я буду видеть его. Или не буду…
Если уйти прямо сейчас, то, бвть может, я принесу куда меньше проблем. Олег поступил тогда так, потому что все еще был во власти своих чувств ко мне, но сейчас они прошли, оставив лишь крепкую дружбу.
Хм… Забавно, еще до начала разговора я думала, что нашу нить никому не разорвать, и от испытаний, выпадающих на ашу долю, мы становимся только хакаленнее и сильнее, а выходит, что нить можно разорвать одним неосторожным «уходи».
И вот лежа в своей кровати в полном одиночестве, без друзей, близких и родных я внезапно осознала насколько одинока в целом мире. То есть призраки навсегда останутся со мной, а вот близких, которым ъочется доверить все и даже больше, уже нет и не будет. Сложно впускать в своем возрасте в жизнь посторонних, а из тех кто был рядом… У Кати своя жизнь и чисто по-бабски, я ее понимала, Миша, как оказалось хорош только ночью и под отличное настроение, так как его увлеченность работой не оставляла надежды на нормальные отношения, да и не искала я их, стараясь как можно сильнее романтизировать все то, что у нас было. А вот с Олегом было куда сложнее. Он был моей неотъемлемой частью, сутью всех тех хороших вещей, которые происходили со мной когда-либо, но одна сделка перевернула все то, что было.
И тут я твердо решила для себя узнать как можно больше о том, что произошло с нами, и, если повезет, смогу вернуть душу Олега назад. Теперь это цель номер один. И начинать надо с поиска информации. Ах да! Я же в Екатеринбурге, разбираюсь с делами Звягинцева. А-а! Ну, почему все не так, как я хочу.
Значит пора идти на кладбище, где похоронены знакомые мне уже женщины, быть может там смогу найти нужную ниточку. А уж, когда я разыщу самостоятельно эту Настю, то обязательно займусь нашей с Олегом бедой. Нельзя просто так взять и сдаться на волю судьбе. Только для начала мне необходимо выбраться из этой душной палаты на волю, но как это сделать без напарника я не знала, но и звонить ему не собиралась. Я все еще обижена на него или злюсь на себя. Сама еще не поняла.
Время. На все нужно это проклятое время, которое по крупинкам отсчитывает секунды, минуты и часы до события в жизни каждого человека. Печаль или радость? Неизвестно кому что оно принесет в дар. У всех свой сценарий. Для моего тела время приносит облегчение и покой. Моим расшалившимся нервам нарастающую тревожность. Сидеть и бездействовать было просто невыносимо, когда столько всего необходимо успеть, когда на кону стоят человеческие жизни ни в чем не повинных людей, таких, как та пожилая пара, отныне обретшая покой. Лечащий врач, с поправкой на мое богатырское здоровье и послужной список травм, все равно давал не меньше недели на относительно самостоятельное существование вне стен больницы. А за это время не то, что клиент, но и улики, связывающие наши дела, успеют остыть. И поиски придется начинать по новой. Впереди меня еще ожидали суды, дача показаний, работа с представителем нашей конторы, который сможет потратить свое драгоценное время на заседания, и это я в прямом смысле, потому как деньги запрашивал он баснословные. Ну, ничего! Я еще выставлю Звягинцеву полный счет и накину еще сотню сверху, чтобы хоть как-то удовлетворить понесенные потрясения.
Правда, я не знала какие действия предпримет Олег, потому что продолжала его игнорировать. Пусть со стороны это выглядело бессердечно и некрасиво, но он допустил роковую ошибку, которая стоила ему едва ли меньше собственной жизни, если не больше. Я мало что знала о душе, кроме как той части, с которой работала все это время. Мне всегда казалось, что само понятие «душа» несколько эфемерно и не включает всего. А теперь всего этого он лишился, а я чувствую себя последней тварью. Самопожертвование – отличный вариант самоубийства. Проверено мной не один раз. Такой участи своим друзьям и родным я не желала. И теперь мне надо оторвать свой тощий зад с кровати и искать, искать без устали.
Мысли менялись одна другой, то касаясь работы, то экзистенциальных вопросов религии, а потом и вовсе сон укрывал мой оголенный мозг, в котором до бела раскалилась каждая извилина. Но из полезного у меня был составлен план за четыре дня. Идеальный план, в котором все счастливы, кроме виновных, разумеется, и я ждала пятницы как манны с небес. И начинался он с побега.
Дождливой ночью, когда пересменка уже произошла и светила российской науки давно отдыхали от праведных дел, я собрала сумку с вещами, которые могли мне понадобиться, оделась не забыв пару раз прикусить язык от болевых ощущениях в ребрах. Воровато оглядевшись по сторонам в поисках медсестер, которые должны были дежурить на посту, я, стараясь не шуметь, со способностями ниндзя проскользила по коридору, ведущему к спасительной лестнице, прочь из отделения. План был прост, по крайней мере в этой части. Необходимо по лестнице добраться до приемного отделения, затесаться в толпу таких же страдальцев и уже потом спокойно выйти на улицу, вызвать такси до квартиры, которую все еще снимал Олег, а там будет видно по обстоятельствам.
Сбегать из больницы было самым меньшим правонарушением, которое я себе позволила за карьеру детектива. Гораздо чаще я балансировала на грани, решаясь распрощаться с собственной жизнью, так что совесть моя дремала в оба глаза, облегчая мне путь. Как ни странно, но в пятницу вечером в приемном покое было мягко говоря не до меня. Все те, кто так и не решился на прием к врачу по острой боли теперь заполняли небольшое помещение и молча ожидали дежурных врачей, врачи старались не унывать, видя в приемном покое очередного наркомана с гниющими венами, или любителя выпить, который просто хочет отдохнуть в тепле и сухости. Встречались конечно и совсем экстренные случаи и именно один из таких помог выйти спокойно на улицу, мимо охраны и врачей, которые вряд ли обратили на бледную девушку, ссутулившуюся и придерживающую собственную грудину, внимание. По скорой помощи привезли девушку с сильнейшими болями в спине, следом машинка привезла пожилого мужчину с инсультом, и парня, пробившего себе лоб, тоже выгружали на каталку. В этот момент захотелось просто закурить и помолчать минуту, за тех, кто не проснется после наркоза, и за тех, кто, не смотря на обстоятельства, борется до последнего вздоха.
Вызвав такси, я вдохнула свежий воздух, посмотрела в небо, ожидая увидеть хоть намек на просвет в этой стене дождя, тяжело вздохнула и принялась считать окурки.
– Такси ждете? – раздалось позади меня. Я не оборачивалась, не сложно догадаться, что это кто-то вышел покурить, но вежливость никто не отменял.
– Да, как думаете быстро приедут? – чуть поежившись под легкой кофтой, спросила я, хотя в принципе мне было все равно, главное, добраться целой и невредимой.
– Быстро, но вот дождь зарядил на всю ночь. – с грустью в голосе произнес незнакомец и глубоко затянулся сигаретой. Я услышала, как его легкие выпустили дым обратно.
– Откуда такие познания? Местный? – зачем-то продолжила свой диалог. Приятно поговорить с кем-то, кто не заинтересован в твоем убийстве. А то ведь и до нервного срыва недалеко.
– Угадали. А вы решили сбежать? – не особенно заинтересовано ответил тот, скорее констатировал факт.
– Вам в интуиции не откажешь. Дела торопят домой, здесь делать нечего. – тихим шепотом ответила я. Все мои мысли были заняты возможным исходом наших с Олегом жизней, а все мое тело – поддержанием позы в вертикальном положении.
– Тогда не рекомендую вам, Ника, садиться в такси. Примите дружеский совет – бегите, вам здесь не рады. Никто не любит ворошить прошлое. – и словно в поддержку своих доброжелательных намерений я услышала как передергивается затвор пистолета.
В это мгновение пролетела перед глазами не только моя жизнь, но и еще не произошедшее убийство прямо на крыльце больницы. Я не знала стоит ли мне оборачиваться или просто упасть в обморок по старинке. А может попытаться сбежать?
К моему удивлению, такси действительно появилось спустя мгновение. Я растерялась, ноги стали ватными, а дыхание сбилось, став вновь походить на прерывистое дыхание марафонца, пробежавшего самую длинную дистанцию своей жизни.
– Вадим, ты можешь ехать. – раздался повелительный голос за моей спиной и таксист, не проронив и слова просто уехал в ночь, оставив меня одну. Ну, от почему, когда план продуман до мелочей все равно случается нечто такое, что в корне меняет всю картину? Что значит «прошлое не воротить»? Я и не собиралась, хватит того, что уже произошло. Единственное, что сейчас интересовало, так это ниточка, связывающая Настю, повинную в смерти Николая Дмитриевича, с этим местом. – Вы меня услышали, а теперь просто наберите своего друга и бегите, пока не стало поздно. Срок одни сутки.
С этими словами хлопнула дверь, ведущая в приемный покой, и я смогла наконец вдохнуть воздух полной грудью. Меня только что могли убить просто потому что я могла кому-то сильно подпортить репутацию. Не думаю, что Мише удалось замять резонанс по этому делу, и кто-то могущественный мог вполне не проникнуться идеей разоблачения.
Еще не придя в себя окончательно, я нашла в кармане ветровки телефон, набрала наугад номер Олега и буквально просипела слова помощи в трубку, прежде чем ноги отказались удерживать мое больное тело в вертикальном положении. Главное, жива, а все остальное ерунда. По крайней мере я так думала в тот момент. Оборачиваться, чтобы попытаться отыскать следы того человека, даже не пыталась. Мне ясно дали понять, что игры в детективов пора прекращать, а иначе никто не застрахован от случайной пули. Я просто сидела, вглядываясь в темноту и считала. Вот прошло пять, десять минут, два раската молний осветили на короткий миг подъездную дорожку к приемному покою, но спасительных желтых фар все еще не было видно Ожидание затягивалось, я успела продрогнуть до костей, но все еще продолжала сидеть в том же положении, боясь даже вдохнуть.
Вот еще спустя пять минут сначала в далеке, а потом все ближе желтый туман прорезал путь к спасению, и я бросилась к машине, точнее попыталась, с онемевшими ногами и промерзшим телом было сделать не так просто.
– Что случилось? – тут же вышел из машины Олег и подбежал ко мне, перехватывая сумку и обнимая на ходу. – Ты вся дрожишь! Кто тебя вообще выпустил из отделения?
– Давай поговорим в машине. Но для справки, сбежать из отделения даже ползком задача выполнимая.
Как только дверь захлопнулась, отсекая меня от всего пережитого, я смогла привести свои мысли в порядок. Печка работала, как и всегда на всех порах, так что и мое онемевшее тело понемногу начинало отходить от сковавшего ужаса. Олег был одет несколько легче меня, майка и джины, а на ногах красовались его походные кроссовки, которые он таскал с той самой памятной встречи в лесу. Значит торопился. Приятно осознавать, что кому-то твоя задница дорога.
– Так что случилось? – лихо разворачивая свою машину повторил он. Пришлось все рассказать по порядку, опуская свои ощущения.
Как и ожидалось, после рассказанного мною, в машине воцарилась тишина. Олег обдумывал услышанное, а я просто грелась, стараясь лишний раз в его сторону не смотреть. Было ужасно стыдно. Я сама его прогнала, а как только моей жизни угрожала опасность, тут же позвала. И ведь прекрасно понимаю, что без него долго не проживу. Прикопают где-нибудь тихонько и буду я служить воротами в тот мир не одно тысячелетие, а так хотелось пожить еще чуточку. Теперь придется извиняться за такое «свинское поведение». Черт!
Я еще с минуту позлилась на себя, нервно покусывая губы и взялась подбирать нужные слова. Задача оказалась сложной. Я столько лишних слов сказала накануне, что теперь будет очень непросто.
– Так. – внезапный голос Олега заставил меня вздрогнуть. М-да… Нервы ни к черту. – Ты чего, испугалась чтоль? – не оставил без внимания мое состояние и робко погладил по плечу.
