Глава 1
Встреча в международных водах
Как-то утром, после того как наш траулер миновал Фарерские острова по пути на промысел, в радиорубку вошел капитан. Было время моей вахты, я сидел на диване с книжкой в руках и слушал эфир.
– Как дела? – поинтересовался он.
– Отлично, – бодро ответил я.
– Книжку читаешь?
– Пытаюсь английский выучить.
– Ну и как?
– Пока не очень.
– Э-э-э, брат, – протянул капитан, – английский надо знать.
– Вот я и стараюсь.
Кэп присел на диван рядом со мной.
– Придется мне отвлечь тебя от важных дел, – сказал он тоном, словно я действительно занимался «важными делами» – например, пил пиво и смотрел футбол, – садись за ключ.
Я понял, что предстоит немного потрудиться.
– Отбей в контору.
Кэп стал читать, а я работать на ключе.
«Начальнику пароходства товарищу Жирдяеву А. И.
Уважаемый Алексей Иванович!
В северной части Атлантического океана с координатами 67.38СШ и 4.25ВД встретил брошенное судно. По внешнему виду сухогруз класса река-море. Название и порт приписки определить не представляется возможным. На световые и радиосигналы не отвечает. Планирую выслать досмотровую команду. Прошу подтверждения.
Капитан траулера «Удача» Круглов С. Г.».
Закончив работу, я удивленно глянул на кэпа:
– Какое еще брошенное судно?
– А ты в иллюминатор посмотри, – предложил он.
Круто! Старая посудина мягко раскачивалась на легкой волне примерно в сотне метров.
– Корабль-призрак, – прошептал я.
– Он самый, – засмеялся капитан, – полный привидений и под завязку набитый ящиками с награбленными сокровищами.
Ну я и купился, как щука на блесну.
– Товарищ капитан, разрешите мне участвовать в досмотровой команде!
– Участвуй, – улыбнулся он, – не мне же таскать сундуки с золотыми дублонами.
Я обрадовался. Золото… Бриллианты… Если бы я знал, к чему все это приведет, то попросил бы деда («дедом» называют главного механика на судах гражданского флота) привязать меня к креслу с кляпом во рту!
– Шучу я, – рассмеялся кэп, увидев в моих глазах отблеск сокровищ, – просто старое ржавое корыто.
– А почему его бросили?
– Кто знает. Наверное, что-то связанное со страховкой. Надеялись, что затонет, а оно все плавает. По морям, по волнам… Как придет ответ из пароходства, принеси.
– Понял, товарищ капитан, – ответил я.
И кэп вышел из радиорубки, напевая себе под нос:
По морям, по волнам,
Нынче здесь, завтра там,
Там, тарам-тарам-тарам-тарам...
По мере того как капитан удалялся от радиорубки, звуки песни становились все глуше. Классный мужик наш кэп! Настоящий морской волк! Спортом занимается – Терминатор рядом с ним покажется несчастным заморышем. К тому же поэтическим талантом не обделен, стихи пишет. Недавно прочитал мне свое новое произведение, кстати, написанное про себя лично:
В Ленинграде-городе,
У Пяти Углов,
Получил по морде
Серега Круглов.
Пел немузыкально,
Скандалил,
Ну и, значит, правильно,
Что дали.
– Товарищ капитан, вы это сами написали? – спросил я тогда. – Гениальная вещь!
– Ну… – замялся он, – понимаешь… На самом деле я взял стих Владимира Высоцкого и вставил туда свои имя и фамилию…
Глава 2
Блеск золотых дублонов
Я срочно снял со стены трубку внутренней связи и позвонил деду:
– Михалыч! Ты призрака видел?
– Какого призрака? – не понял дед.
– Корабль-призрак! Болтается у нас по левому борту!
– Понятно. Вот почему пришла команда сбросить ход.
– Поднимешься?
– Конечно!
Минут через пять главный механик появился в радиорубке. Мы с ним еще с первого дня сдружились. Честно говоря, его вид мне показывает, что было бы, если бы я стал механиком и постарел лет на двадцать. При мысли «если бы я стал механиком» меня до сих пор оторопь берет!
Бросив на корабль-призрак один лишь взгляд, Михалыч сказал:
– Старая калоша. По морям лет двадцать болтается. И, надо же, до сих пор на плаву… Похоже, малый сухогруз-каботажник. В пароходство сообщили?
– Уже. Ответа пока не было. Кэп включил меня в досмотровую команду. Ты пойдешь?
– Это не дедовское дело. Есть второй механик, пусть попрыгает.
– Разве тебе не интересно? А вдруг там сокровища? Золото и бриллианты?
Михалыч посмотрел на меня, как на умалишенного:
– Единственное, что там можно найти, это трупы. Точнее, давным-давно иссохшиеся скелеты.
На мгновение мне стало не по себе. Однако блеск золотых дублонов оказался сильнее страха. И тогда я провел жесткий запрещенный прием:
– А вдруг там коньяк остался? Представляешь, целый ящик Хеннесси двадцатилетней выдержки!
И дед купился! Он вообще был выпить не дурак, особенно приличного коньячку. Это я с нашей первой встречи хорошо уяснил.
– Ладно! Пойдем! Но учти: если коньяка не окажется, купишь мне бутыль в Роттердаме на обратном заходе. Согласен?
Жадность схватила за горло, но пришлось согласиться. С дедом скелеты мне были не страшны.
– А как ты думаешь, куда подевалась команда?
– Сложно сказать. В море происходит много странных вещей. Могли попасть в инфразвук. В таком случае люди сходят с ума. Им могло показаться, что корабль тонет или горит. Спустили шлюпки или просто попрыгали за борт.
– Мне всегда казалось, что все эти истории про инфразвук просто байки.
– Не знаю… Я сам никогда не попадал. Также могли оказаться в зоне выброса метана и отравиться газом. Да мало ли что...
Какое-то время мы помолчали. Иногда корабли не возвращаются, и причины этого не всегда можно установить. Лично я предпочитал не думать о таких вещах. Как вы понимаете, подобные размышления не способствуют поднятию настроения.
– Неужели эта посудина двадцать лет дрейфует по морю и ее ни разу никто не встретил? – спросил я, чтобы прервать затянувшееся молчание.
– Это вполне возможно. Океан огромен. Судно могло остаться без управления у берегов Северной Америки и оказалось подхваченным течением. Потом Гольфстрим попадает в Мексиканский залив, отклоняется в океан и сталкивается с холодным Лабрадорским течением. В результате этого столкновения Гольфстрим поворачивает к берегам Европы, поднимается на север и примерно в этом районе, точнее, чуть восточнее теряет свою силу. Так что корабль-призрак мог совершить длинный путь и потратить на это много лет. Видишь, какой ржавый!
Челюсть у меня отвисла:
– Откуда ты все это знаешь? Ты же механик, а не штурман.
– Насколько я помню, ты в высшей мореходке в Калининграде учился? – спросил дед.
– Ага, – подтвердил я.
– Я тоже. Разве вам не преподавали океанологию?
– Нет. Зачем она радистам?
Глава 3
В которой я бы с удовольствием посвятил читателя в краткий курс океанологии, если бы его знал
Краткий курс океанологии все-таки был. Но благодаря своей глупости и природной лени я решил, что и без нее прекрасно обойдусь. У меня были дела поважнее – во время обучения в мореходке я подрабатывал свадебным фотографом. И преподаватель океанологии – маленькая сухонькая старушонка Алла Васильевна (подпольная кличка Ведьма) узнала о том, что я свадебный фотограф, от моего однокурсника Антона, с которым мы иногда проводили время с большой пользой для души и тела с бокалом пива в руках. И этот несчастный Антон являлся не кем иным, как женихом любимой внучки Аллы Васильевны. Почему несчастный? Сейчас расскажу!
Как-то раз, уже после свадьбы, я зашел к нему домой, чтобы взять какие-то конспекты. Мы стояли в коридоре и обсуждали разные дела, не имеющие к настоящей истории ни малейшего отношения. Дверь в комнату отворилась, и на пороге появилась его любимая (теперь уже женушка) Вера. Она и на свадьбе не показалась мне особенно привлекательной. И вообще, если вспомнить мою фотографическую молодость, чаще всего мне с моделями везло как утопленнику. Ведь сделать красивое свадебное фото невесты модельной внешности – раз плюнуть. Навел камеру, нажал кнопку – и получи шедевр! Но чаще мне попадались невесты, внешность которых была несколько далековата от модельных стандартов. А красивые фото вынь да положь! Что же было делать? Приходилось помучиться!
Впрочем, я отвлекся…
Ну так вот, вышла Вера из комнаты. Здоровенная бабища, с меня ростом и в два раза шире в плечах. Мастер спорта по гребле, это не хухры-мухры! Смерив нас презрительным взглядом цепких стальных глаз, она потерла квадратный боксерский подбородок крепкой ладонью и с нежными интонациями прирожденного садиста поинтересовалась:
– Что, алкоголики, решили выпить?
Бедный Антошка аж присел! Он и так был щупленький и небольшого роста, а тут стал ниже меня на целую голову.
– Дорогая, как можно! Я же обещал – больше не капли!
– Смотри у меня, – и, повернувшись ко мне, добавила: – а ты, если попытаешься споить моего мужа, будешь иметь дело со мной!
И Вера показала мне здоровенный кулак.
Я улыбнулся. Наверное, в тот момент она хотела меня испугать, но, не заметив никакого страха в моих глазах, сама расстроилась. На самом деле я вовсе не был смельчаком, а просто долго соображал.
– У вас две минуты! – жестко заключила Вера. – И время уже пошло!
После чего она вернулась в комнату, громко хлопнув дверью. Вот теперь до меня дошло, что надо было пугаться, и появилась слабость в коленках. От удара дверью девятиэтажный дом вздрогнул, как во время землетрясения. До сих пор не пойму, как люстра не свалилась мне на голову.
Несчастный Антон виновато посмотрел мне в глаза. После свадьбы наши вечерние посиделки с пивом ушли в небытие. Если до свадьбы Вера спокойно воспринимала вернувшегося навеселе Антона и даже подшучивала над его нетвердой походкой и заплетающимся языком, то после свадьбы провела с новоиспеченным мужем доверительную беседу, высказав ему свои убедительные доводы по поводу пива, пьянок, друзей, футбола и тому подобного. Эти «убедительные доводы», выразившиеся в двух сломанных ребрах, выбитой челюсти и неделе реанимации, оказали свое поистине фантастическое «воспитательное влияние». После чего при упоминании о пиве или о чем-то покрепче в глазах у Антона явственно читалась тоскливая смесь страха пополам с надеждой. Похоже, понятия «ДО свадьбы» и «ПОСЛЕ свадьбы» имеют в семейной жизни основополагающее значение. Вы еще этого не знаете? Не переживайте – женитесь, и все станет кристально ясно и абсолютно понятно!
Впрочем, я опять отвлекся...
Алла Васильевна после второго занятия попросила меня задержаться. Оказалось, что ее горячо любимая внучка выходит замуж. А фотограф стоит денег (это понятно, творческие люди тоже хотят кушать). И денег на фотографа нет (или просто жалко, но я не стал уточнять, справедливо опасаясь за последствия таких неуместных вопросов). И мы заключили соглашение: я делаю фотосъемку свадьбы для ее обожаемой внучки, а она ставит мне «удовлетворительно» на экзамене в любом случае. Поэтому на океанологию я забил от всей души.
Правда, перед экзаменом коленки у меня слегка подрагивали, но все прошло в самом лучшем виде. Получив инструкцию, что я должен «слегка опоздать» на экзамен, я прибыл к тому моменту, когда последние курсанты потели над своими билетами. Думаю, для того, чтобы другие экзаменуемые впоследствии не удивлялись, что мои «колоссальные познания» в области океанологии оценены всего лишь на жалкие «удовлетворительно», а не на «отлично», чего я, несомненно, был однозначно достоин. В нашей горячо любимой мореходке курсанты делились на две категории: «черепа» – это те, кто учился хорошо, и «тормоза» – это те, кто учился, соответственно, плохо. Понятное дело, на экзамен первыми шли черепа, а в конце – тормоза, надеясь на то, что к концу препод устанет или основательно пресытится количеством уже поставленных неудов. Но с Ведьмой этот фокус однозначно не проходил. Один за другим «самые тормознутые» прошествовали к двери с тоской в глазах и фигами в зачетках.
Когда мы остались одни, Алла Васильевна посмотрела на меня своим особым взглядом. Почему-то мне представилось, что именно таким взглядом смотрит на гнилую падаль тигрица, только что объевшаяся кровавой свежатинкой.
– Подходи, не бойся, – сказала она, – я не кусаюсь.
По этому поводу у меня было отдельное мнение. Но, помня, что молчание – золото, я аккуратно присел на краешек стула.
– Давай билет!
Я протянул ей картонку от вычислительной машины, на обратной стороне которой четким Ведьминым почерком были написаны три вопроса. «Три ступени по дороге в ад…» – как любил выражаться другой наш обожаемый преподаватель, обладавший не менее выразительной подпольной кличкой «Кол».
– Так, хорошо. Билет номер тринадцать!
Честно признаюсь, что все время подготовки я потратил на то, чтобы понять, почему мне все время попадаются билеты с цифрой тринадцать. Вместо того чтобы попытаться вспомнить хоть что-нибудь из науки, изучающей моря и океаны, я раздумывал о злой магии числа «13», черных котах и превратностях судьбы.
– Итак, что вы мне можете сказать по первому вопросу: «Влияние горизонтального вектора гидростатического давления на скорость и соленость градиентных течений»?
Честно говоря, я был крайне благодарен Алле Васильевне за то, что она взяла на себя труд прочитать первый вопрос билета самостоятельно. Боюсь, что мне, как нормальному человеку, такие слова не выговорить и после литра пива, а уж трезвому и подавно.
– Влияние положительное, – ответил я.
Ведьма улыбнулась:
– Как ни странно, ответ в принципе верный. Переходим ко второму вопросу!
Текст второго вопроса я решил здесь не приводить. К чему это, если я все равно не смог его даже прочесть. Поэтому мой ответ был примерно следующим:
– Э-э-э… Ну так… М-м-м… Это, как там его…
– Понятно, – остановила меня Алла Васильевна, по-видимому, до глубины души потрясенная моими познаниями в своем предмете.
Я облегченно выдохнул.
– И остается дополнительный вопрос.
Она задумалась. Я испугался, что этот вопрос будет «на засыпку». На столе стоял графин с водой. Налив себе на пару пальцев, Алла Васильевна, начала пить и вдруг посмотрела на меня поверх стакана. У нее был вид человека, которому в голову пришла спасительная мысль.
– Что это такое? – она пощелкала ногтями по графину.
– Графин.
– А внутри?
– Вода. Наверное…
В этот момент я подумал, что чисто теоретически там могло быть и что-то покрепче, по внешнему виду очень похожее на обычную воду.
Она улыбнулась:
– Молодец! А говоришь, что плохо понимаешь океанографию! «Хорошо» ты честно заработал. Давай зачетку!
С тех пор я очень полюбил Аллу Васильевну. Милая такая, добрая и приятная старушонка. И прозвище Ведьма ей дали совершенно зря!
Мои воспоминания прервали резкие звуки морзянки, и я узнал наши позывные. Принятая телеграмма сообщала, что необходимо провести досмотр неизвестного судна и немедленно доложить о результатах. Я отнес радиограмму капитану, и мы с дедом пошли собираться. Не успел я надеть спасательный жилет, как по громкой связи прозвучала команда:
– Переднюю шлюпку по левому борту на воду! Досмотровой команде приготовиться!
Глава 4
На борту брошенного судна
Кошка зацепилась за фальшборт, и я, как самый молодой, по капроновому фалу поднялся на палубу. Укрепив веревочную лестницу, я сбросил ее вниз. Члены досмотровой команды один за другим поднялись на судно.
На палубе никого не было.
– Э-ге-гей!!! – закричал старпом. – Есть тут кто живой?
