Глава первая
Трактир «У доброго Ханка»
Давным-давно на обочине почтового тракта, проходившего по Куршской косе и соединявшего древние рыцарские города Кёнигсберг и Мемель, рядом с поселком Россинтен, стоял трактир. Открыл его некий Ханк, приехавший сюда из Кёнигсберга. Имя Ханк, обозначавшее «Добрый бог», не особо ему подходило. На бога этот человек был совсем не похож, да и доброты в нем отродясь не водилось. Был Ханк невысокого роста, с большим животом, маленькими толстыми ножками и короткими волосатыми пальцами. Прикупив по дешевке большой старый сарай, где прежние хозяева делали лодки, Ханк переоборудовал его под трактир. И назвал заведение в духе тех времен – «У доброго Ханка». Со строителями трактирщик до конца не расплатился, то придираясь по мелочам к выполненной работе, то откровенно обманывая простых людей. Поскольку таких жадных и бесчестных подонков среди жителей Россинтена никогда не было, название трактира стало в народе нарицательным. Когда хотели назвать человека жадным и бесчестным, так и говорили: «добр и честен, как Ханк». Хотя сам он очень любил поговорить о совести и порядочности, как известно, это самая обожаемая тема всех жуликов и воров.
Если кого и любил жадный трактирщик, так это свою дочку. Весной она тяжело заболела и чуть не умерла, долгое время доктора ничего не могли сделать. Но неожиданно дочка поправилась, и угрюмый трактир вновь наполнился веселым детским смехом.
Стояло заведение Ханка на небольшом пригорке, недалеко от берега залива. Многие жители Россинтена видели здесь огромную черную утку, плавающую с двумя крупными утятами. Вроде идешь по тропинке мимо – увидишь, зацепив краем глаза, а повернешь голову – исчезла: показалось. Поэтому и звали ее Призраком. Ходили по поселку про эту утку всякие бабьи сказки о том, что Призрак помогает людям, выполняя их самые заветные желания. Одни верили, другие нет. Год проходил за годом, десятилетия текли мимо, поколения жителей сменяли друг друга, но черная утка продолжала показываться людям.
И вот однажды, в морозный декабрьский вечер, приключилась история, которую жители Россинтена вспоминали с невероятным ужасом.
Глава вторая
Залетные гости
Незадолго перед Рождеством, когда ветер с моря завывал в очаге, дверь в трактир распахнулась. Сидящие за столами местные рыбаки, коротавшие долгие зимние вечера где угодно, лишь бы не оставаться дома со сварливыми женами, дружно обернулись. Окутанные морозным воздухом, в дверь вошли два человека, одетые в полушубки из волчьей шкуры. Уверенно осмотрели зал: рыбаки, крестьяне да пара торговцев. Местные завсегдатаи вернулись к своим разговорам – кто только тут не шастает по большому тракту.
Трактирщик Ханк немедленно выскочил из кухни.
– Здравствуйте, господа, – с маслянистой любезностью произнес он.
– Здравствуй, хозяин, – ответил один из гостей, – распорядись напоить и накормить наших коней.
– Будет сделано, господин. Выбирайте себе стол поудобнее, сейчас все организуем в лучшем виде, – ответил Ханк и, потирая руки, пошел отдавать указания.
Распорядившись насчет коней, он стал смотреть в щель между дверью и стеной, наблюдая за новыми посетителями. Первый из них – примерно пятидесяти лет, типичный швед, худощавый и прямой как жердь, седые волосы коротко острижены; второй намного моложе, черные волосы и прямой нос подчеркивали наличие римской крови. Одежда на обоих добротная. Оружия вроде нет. Из поклажи – среднего размера заплечные мешки, не считая того, что в седельных сумках, но там, скорее всего, ничего ценного. Чувствуют себя спокойно и уверенно. Спину держат прямо, глаза цепкие. Похоже, купцы издалека, скорее всего, бывшие солдаты.
«Жирные клиенты, – подумал Ханк, – облапошим как миленьких». Какое-то внутреннее чувство попыталось насторожить трактирщика, но после недолгой борьбы победила жадность.
Ханк поманил супругу:
– Пара залетных. Доставай хорошего пива и шнапса покрепче.
– Так нет ничего хорошего, – ответила Моника, – поставщику два месяца не платим, вообще сказал, что не привезет больше, пока не рассчитаемся. А от нашего и рыбаки нос воротят.
– Тогда достань из моих личных запасов, выпьют, а потом и дерьмо пойдет, – он тихо хихикнул погреем ручки.
– Опять за старое? Однажды это плохо кончится.
– Не каркай. Все по-честному. Надо уметь правильно договариваться – и дело в шляпе!
Гости, сняв полушубки, уже сидели за столом. Распахнув ногой дверь, Ханк вышел из кухни, масляно поблескивая хитрыми глазками. В руках он нес большой поднос с бутылкой шнапса, стаканами и тарелками с закуской.
– Угощайтесь, господа! Еда скоро будет готова. Не волнуйтесь, это за счет заведения! У доброго Ханка для дорогих гостей всегда все самое лучшее!
Сидящие за столами рыбаки понимающе усмехнулись.
– Мое имя Альберт, а это Ральф, – сказал старший, – нам нужна еда, ночлег, а также стойло и овес для коней. Одной комнаты вполне достаточно. Рано утром позавтракаем и уйдем. Путь ждет неблизкий, а дороги замело. Сколько денег возьмешь?
– Две монеты серебром.
– Не дешево.
– Зато у меня все самое лучшее! Лучший шнапс и пиво, прекрасная свежая еда и чистые постели.
Швед кивнул, соглашаясь.
Глава третья
О честном заработке
Гости выпили по рюмке и закусили. Жар от камина согрел лица, и уставшие после долгой дороги люди немного расслабились. Потом по второй и третьей. Вообще хорошо. Клаус посматривал в щелочку – бутыль понемногу заканчивалась.
– Еще хорошего или обычного? – тихо спросила жена.
Ханк видел, что еще не совсем пьяны, но жалко стало хорошего шнапса, для себя любимого припасенного.
– Давай пойло, из маленькой бочки. Там получше. А потом и обычное пойдет. Сама отнеси. Да задницей поверти, как учил.
Жадный трактирщик не чурался никаких способов «честно заработать». Ну похлопают по заднице, легче с деньгами расстанутся – он всегда старался вызвать у порядочных людей чувство вины: легче договариваться. Молодая жена тихо ненавидела Ханка. Его липкие ладони с короткими волосатыми пальцами, огромный вонючий живот, бесконечные придирки и вечное недовольство. Не о том она мечтала, выходя замуж за богатого, хоть и старого жениха.
– О, какая красотка! – черноволосый гость хлопнул ее по налитой попке. – Посиди с нами.
Клаус смотрел из-за двери.
– Не могу я, работы много.
– Посиди, посиди. Небось, служаночке тоже хочется немного отдохнуть.
Он привлек ее на колени.
– Будешь капельку?
– Разве что капельку.
Эта бутылка была явно хуже. Поморщились, но выпили.
Местные освоились с приходом чужаков и громкими охрипшими голосами, стараясь перекричать друг друга, рассказывали свои рыбацкие байки. Ветер все так же завывал за стенами. Отблески пламени плясали на окнах. Ральф крепко ухватил сидящую на коленях девушку за грудь, та тихонько взвизгнула. Тут трактирщик, дождавшись момента, появился с огромным подносом в руках, наполненном жареной свининой и ароматным свежевыпеченным хлебом.
– Как нехорошо так хватать мою жену! – придав голосу максимум возмущения, прокричал он. – Что вы себе позволяете?!!
– Это ваша жена? – удивился Ральф. – Я подумал, служанка. Ведь она годится вам в дочери!
– И тем не менее это моя супруга! – возмущенно настаивал Ханк. – Немедленно убери руки! А ты пошла отсюда!
Моника, не особо торопясь, вышла на кухню. Ральф постепенно становился красный, как вареный рак.
– Мы приносим свои извинения, – сказал Альберт с легким поклоном, – такого больше не повторится.
Глава четвертая
Две серебряные монеты.
Изобразив на жирной морде оскорбленную невинность, Ханк молча последовал за супругой. Все идет по плану – и пойло прошло, и вину чувствуют. «Заплатят, – рассуждал он, – куда им сейчас деваться. А начнут кочевряжиться – братья их мигом уму-разуму научат, и не с такими разбирались. Да и не зря же я плачу этим придуркам, пора отрабатывать». Пока залетные трапезничали, Ханк позвал Вальтера и Карла, которых он держал за помощников в грязных делах. Эти два братца, такие же отъявленные негодяи, как и сам трактирщик, были самыми здоровенными бугаями во всем поселке. Ловить рыбу или работать на земле они считали ниже собственного достоинства. Рыбаки братьев ненавидели, но боялись. Налив обоим по большому стакану отвратного, но крепкого пойла, он обсудил с Вальтером и Карлом детали предстоящей «работы». Братья злобно ухмыльнулись – мол, все сделаем, хозяин.
Когда гости поели, трактирщик вышел в зал, собрал тарелки и поднос.
– Еще чего желаете?
– Достаточно. Завтра рано выезжать.
– Как прикажете. Ваша комната готова. И надо бы рассчитаться, господа, у нас не принято откладывать на утро денежные вопросы.
Старший развязал кошель и выложил две серебряные монеты. Взяв деньги, Ханк внимательно их осмотрел. Настоящие.
– Этого мало, господа.
– Ты назвал цену, мы согласились, – ответил Альберт.
Ханк масляно улыбнулся. Клиент подготовлен, попил, поел, жену потискал – пора платить. А договариваться он умел лучше всех на свете.
– Вы меня неправильно поняли. Две серебряные монеты – это за ночлег. За каждого из вас, а вас двое, значит, четыре. Еда отдельно – еще по три монеты за каждого, – загибал хозяин толстые волосатые пальцы, – итого десять. И выпивка у меня очень дорогая и самая лучшая в наших местах, первую бутылку я и так поставил вам за счет заведения. Итак, три за вторую бутылку шнапса и еще шесть кружек пива по серебряку. И по два за коней – овес и стойло тоже денег стоят. Итого двадцать три монеты.
Гости с интересом смотрели на него. Молодой почему-то улыбался, а глаза старшего постепенно наливались сталью. Один из рыбаков покачал головой и смачно сплюнул на пол. Несколько человек зароптали, но вмешаться никто не решился.
– Ты, похоже, мастер торговаться, – жестко усмехнулся Альберт, – люблю таких добрых и порядочных людей.
В следующее мгновение он резко выбросил руку, схватил Ханка за горло и швырнул на стол из толстых сосновых досок. Стол крякнул, но выдержал, а большое глиняное блюдо с хрустом разломилось.
– Но мы тоже в договорах кое-что понимаем. Насколько я помню, а это могут подтвердить все присутствующие, я сказал тебе, что нам двоим нужен ужин и ночлег, а также необходимо позаботиться о лошадях, – ты назвал цену.
– Считаете меня за идиота? – захрипел трактирщик, пытаясь вырваться. – По-хорошему будем платить?
– Конечно! Мы сейчас за все заплатим. С процентами!
Альберт быстро окинул взглядом трактир. Два огромных бугая с разных сторон подходили к столу.
– Что, Ханк, обижают? – с ухмылкой спросил один из них – Опять собираются поесть и выпить за твой счет? Помочь?
Альберт сбросил трактирщика со стола, и тот мешком дерьма упал на пол. Ральф легко встал на ноги.
– Не советую вам этого делать, – сказал он как-то подозрительно спокойно.
– Тебя не спрашивают, – с угрозой промычал один из «добровольных помощников» и попытался толчком вернуть Ральфа на место.
Не вышло. Черноволосый мягко ушел в сторону, нападающий неуклюже провалился вперед и, неожиданно нарвавшись на жесткий удар в солнечное сплетение, со стоном сложился пополам. Неудачно сложился – носом в стол.
– Убью! – заревел Карл, бросаясь в драку, но, споткнувшись о подставленную Альбертом ногу, растянулся на полу.
Вскочив с яростным ревом, он размахнулся, но тут от непонятно откуда прилетевшего удара искры вылетели из глаз, пол резко поднялся и ударил по затылку. На мгновение наступила темнота. Быстро очнувшись, Карл оценил обстановку. Ситуация складывалась не лучшим образом: старший брат лежал на полу, хрипя и зажимая разбитый нос, из которого струилась кровь. Жирный трус Ханк медленно отступал к кухне. А странные пришлые спокойно стояли и смотрели на него, как два кота на упитанную крысу.
– Вставай, дружок, – поманил швед, – не лежи на холодном полу, почки застудишь.
Притихшие рыбаки в голос заржали. Вставать Карлу совсем не хотелось.
– Ладно, дело твое, – усмехнулся Альберт, – а ты иди сюда!
Сделав несколько быстрых шагов, он схватил пытавшегося улизнуть Ханка за шею и рывком развернул к себе.
Глава пятая
О том, как опасно пытаться запустить руку в королевскую казну
– Вот вы как встречаете дорогих гостей, – жестко сказал Альберт. – То, что ты попытался нарушить договор, плохо. Напал на солдат короля – еще хуже. Но самое страшное – ты попытался запустить руку в королевскую казну, ведь наши путевые расходы полностью компенсируются. А наказание за это только одно. Знаешь, какое?
От испуга жадный трактирщик дрожал как осиновый лист. Небольшая речь командира нагнала на него столько страха, что он вот-вот начнет выплескиваться из ушей.
– Я не знал, что вы солдаты… – еле слышно хрипел Ханк.
– Здесь ты частично прав, мы не совсем солдаты, – нехорошо улыбнулся Альберт, – мы вервольфы.
Ханк ужаснулся еще больше. Ну конечно, кто еще имеет право носить полушубки из волчьей шкуры. Вервольфы. Волки-оборотни. Особое подразделение прусского короля, о котором в народе ходили истории, одна другой кошмарней. Разведчики и убийцы. Он почувствовал, как теплая струя потекла по ноге и потяжелели сзади штаны. Потянув носом воздух, Альберт убрал руку с его горла, и Ханк сполз на пол. Ни жив ни мертв. Он привык к раболепному почитанию местного быдла, которое грабил и в грош не ставил, на равных разговаривал с мастером Россинтена, а тут…
– Принеси веревку — тихо приказал Альберт своему спутнику.
Ральф вышел к лошадям. Вскоре волосяной шнур был перекинут через балку, и трактирщик вдруг осознал себя стоящим на шатком табурете с головой в петле.
– Все слушают! – громко и даже торжественно произнес швед. – Я, Альберт, командир отряда вервольфов, на основании данным мне королем Пруссии полномочий за организацию нападения на солдат короля и попытку обворовать королевскую казну приговариваю этого человека к повешению. Тебе есть, что сказать в оправдание?
– Я не знал… Нет… – хрипел Ханк, – нет… не надо денег… возьмите всё… возьмите всё… возьмите всё…
Последнюю фразу он повторял раз за разом, как заведенный.
– Что ты имеешь в виду? Поясни, будь так добр, а то я не совсем тебя понял.
– Ничего не надо платить… возьмите всё – деньги, жену, трактир… Возьмите всё, только не убивайте…
Альберт присвистнул.
– Мы солдаты короля, а не грабители. Теперь ты нанес нам оскорбление, а значит, оскорбил и самого короля.
Ханк не мог вымолвить и слова.
– И часто он здесь так промышляет? – спросил Альберт у рыбаков.
– Частенько.
– Почему терпите? Разве такие поступки делают честь вашему городу?
– Мы все сами попадали на эту удочку, – с горечью сказал старый рыбак, – и все ему должны. А еще эти… выкормыши… – он указал на лежащих на полу братьев.
– Ну что, вздернуть подонка? – спросил Альберт у рыбаков.
Ответом послужила тишина.
– В Древнем Риме, – продолжал он, – был обычай, согласно которому народ может помиловать преступника.
– Прости его, господин, – сказал старый рыбак, – он конченый негодяй, но все-таки человек.
Альберт грустно улыбнулся в душе. Рыбаки. Простые люди. Всякая тварь будет их грабить, измываться и гнуть под себя, а они молчат. И еще жалеют…
– Ну что, Ханк, ты в самом деле человек?
– Ч-человек… помилуй, господин…
– Но мне почему-то кажется, что ты вор, падаль и мразь.
