Оперативники, среди которых были и майор с Тарасовым, пока допрашивали всех работников. Утёсов лично беседовал с Ильёй. Но тот был слишком шокирован увиденным и не мог дать внятных ответов. Тарасов же всё время пытался подслушать их разговор. Странным ему казалось всё это. С начала этого дела он не верил что Пыжов может быть убийцей, но это уже третья смерть по его скульптуре. Что-то тут явно не так.
К вечеру вернулся Брюков. Художники тут же обступили его и стали расспрашивать про Катю. Ответ директора был неутешительным. Врачи боролись за жизнь Кати шесть часов, но она скончалась. Хирург говорил что у неё были смещены шейные позвонки. Подобное можно было прооперировать, но позвонки зажали сонную артерию и ещё была повреждена трахея. Шестичасовая операция и всё же сердце остановилось и попытки его запустить ни к чему не привели. Сергей Остапович дал указание начать сбор на похороны девушки. Все, включая и Илью, помогли чем могли, даже не смотря на свои проблемы.
На похоронах, помимо родственников Кати, собралась вся студия. Каждый возложил цветы на её могилу. Люди не в силах скрыть слёз рыдали, даже самые стойкие пустили скупую слезу. Громче всех рыдали родители и сестра Кати, их с трудом удалось оторвать о гроба. Илья всю процессию простоял опустив голову. Ему было тяжелей всего, ведь если бы не он Катя была бы жива. Ему было стыдно смотреть в глаза родителей девушки. Но больше всего его разрывало чувство вины перед Катей. Как он мог? Спроси он её разрешения сделать скульптуру по её образу, Катя наверняка очень сильно обрадовалась бы. Может он бы подарил эту скульптуру Кате, или, заметь он её чувства к нему, они бы зажили вместе как пара. Но теперь этого не будет, никогда. Перед глазами Ильи всё ещё стоял тот день, её лицо. Полное страха перед ним. Илья догадался Катя всё поняла. Она видела в нём человека нуждающегося в помощи, а он видел лишь очередной образ для скульптуры. Это понимание рвало ему душу. Убийца, вот кто он. Никакой Илья не скульптор и самый настоящий душегуб.
Когда начали закапывать могилу Илья поднял глаза. Его взгляд встретился с Пашей. Тот исподлобья гневно сверлил Илью взглядом. Илья его хорошо понимал, Паша возненавидел Пыжова всей душой и Илья это принял. Пусть ненавидит, думал Илья, я это заслужил. Паша любил Катю, по настоящему любил. Вот почему он говорил Пыжову отстать от неё. Из них тоже бы вышла хорошая пара. Но Илья оборвал это возможность, зачем он втянул Катю в свои проблемы.
После похорон прошло две недели. Из-за чувства вины Илья снова впал в депрессию. Дни смешались в один, работа-дом, хотя какая там работа. Каждый раз приходя в мастерскую он видел её. Скульптуру, "Анютины глазки" так Пыжов подписал её в память о Кате. Но это память терзала мысли, работа валилась у него из рук. В один день у Ильи случился нервный срыв. Смотря на скульптуру он всё больше и больше ненавидел себя, свою суть. Зачем я вообще взялся за это, думал Илья. Надо было слушать родителей, был бы сейчас каким-нибудь слесарем или инженером. Так нет же, скульптором себя возомнил, вторым Микеланджело. В гневе Илья схватил резец и собирался изрезать скульптуру, но подойдя к ней замер. Его сердце сжимается, руки дрожат. Он не может, она слишком дорога ему. Катя. Теперь твой образ вечен.
Время шло. Илья больше не мог жить с этим грузом. Он виновен в смерти Кати и должен понести наказание. И Илья знал какое. Отпросившись ненадолго у Брюкова, Илья поехал на квартиру майора. Тот встретил его с удивлением.
– Илья? – только и сказал Утёсов открыв дверь.
– Здравствуйте Юрий Владимирович. Можно войти?
– Проходи.
Вошли. Илья бегло осмотрелся, всё также чисто как и тогда, только не видно Александры. Утёсов же куда то собирался. Гладил рубашку, брюки.
– А где Саша? – решил спросить Илья.
– Ей комнату в общежитии дали, – ответил майор надевая рубашку. – Вот недавно переехала. А что?
– Ничего.
– Слушай мне на службу пора, если какое дело говори сразу.
Илья сел.
– Это я виноват. – произнёс Пыжов.
– В чём? – насторожился Утёсов.
– Все эти смерти, всё из-за меня. Прав был Юшкин.
– Илья, не надо наговаривать на себя. Ты ни в чём не виноват.
– Разве! – воскликнул Илья. – Если бы я не сделал те скульптуры все эти девушки были бы живы.
– Илья, успокойся. Единственная связь в этом деле с тобой, это то что ты видел этих девушек и всё. Первая девушка, "орхидея", она умерла от остановки сердца. Мы разрабатывали версию что у неё были проблема с сердцем которую врачи не заметили.
– А "лилия"?
– Тут уже явное убийство, – ответил Утёсов. – Но на момент убийства у тебя есть алиби. Тебя не то что в городе, в стране не было и кучу людей могут это подтвердить.
– А Катя? Она умерла после того как я закончил скульптуру.
– Катя, это твоя коллега? – Утёсов на минуту задумался. – Несчастный случай, от этого никто не застрахован.
Но Илья не верил. Понятно почему майор так говорит, он пытается успокоить его, помочь принять это, сбросить груз вины. Но толку то от этого. Катя тоже пыталась помочь и вот что случилось, из-за него она в могиле, а Илья теперь ненавидит себя за это. Утёсова тоже потрясла смерть Кати, он видел что она беспокоилась за Пыжова, знал по рассказам самого Ильи что она всячески помогала ему справиться с желанием. Но Илья сорвался, прав был Давид Илларионович - Пыжов эмоционально зависимый, а общение с Катей, похоже, только подливало масло в огонь. Теперь он корит себя в её смерти, но Утёсова настораживало признание Ильи. В своём ли он уме после пережитого.
– Илья, послушай, – сказал майор, – меня беспокоит твоё состояние. Я вижу что тебе тяжело, но может, на всякий случай, пройдёшь обследование у психиатра. Вдруг посоветует чего.
– Хорошо, – согласился Илья.
После разговора с Утёсовым, Пыжов записался на приём к врачу. В назначенный день пришёл в больницу, рассказал о своих переживаниях и про нервный срыв из-за смерти коллеги на работе. Врач провёл с ним несколько тестов, задал пару вопросов о жизни и работе Ильи. Записав всё это он велел Илье прийти через пару дней для окончательного вывода. Через два Илья снова пришёл.
– Ну что ж гражданин Пыжов, – констатировал врач, – я посоветовался с некоторыми своими коллегами и с уверенностью могу сказать что вы здоровы.
– А нервный срыв? – изумлённо спросил Илья.
– Переутомление. Вы слишком много на себя берёте, а большая ответственность может привести к подобному. Я бы посоветовал вам небольшой отдых, недельку или две. Съездейте куда-нибудь или просто посидите дома.
– А если не поможет?
– Я выпишу вам успокоительное. Попринимаете недельку и если состояние не улучшится, приходите положим вас в стационар.
Результат обследования Илью не утешил. Ещё и таблетки приписали, как будто они помогут. Но после двух дней приёма Илья заметил что ему полегчало. Даже вспоминая тот трагичный день это не приводило к очередному срыву. Однако Илья понимал что это также как и с алкоголем, лишь временное решение. Даже смирившись со смертью Кати, желание никуда не делось. Стоило Пыжову успокоиться как оно накатило с новой силой, и тряслись уже не руки, а всё тело. Бывало Илья по пол ночи лежал в кровати, мокрый от пота и трясся словно сидел голый на снегу. Работа тоже не спасала, Илья долго не мог взяться за очередной заказ. По пол дня сидел перед заготовкой и сдерживал трясучку. Ещё и скульптура, "Анютины глазки". Илья теперь горел желанием повторить её, но в голове теперь был только один образ Кати, лежащей у лестницы в луже крови. Нужно убрать эту скульптуру отсюда, но куда.
Помимо Ильи, наиболее остро смерть Кати переживал Павел. Да, он любил Катю, наверное сильнее чем другие. Они проработали месте около восьми лет, и Паша очень привязался к ней. Но когда он решился предложить Кате более близкие отношения, между ними встал Илья. Паша приревновал его к ней. Для него Пыжов всегда был странным, замухрышкой, которому нет дела до окружающих. Казалось что ему вообще нет дела ни до кого, кроме себя. Однако Паша признавал талант Ильи, благодаря его работам их студия получила увеличенное финансирование и более широкую известность. Но вспоминая события прошлого года, две скульптуры, что сделал Пыжов, две необъяснимые смерти и появление в студии того следователя Утёсова. Паша не мог не заметить связи с Ильёй. Не уж то он причастен к этому? Ещё и случай с Катей и именно после того как Пыжов сделал ту злосчастную скульптуру. Думая об этом в Паше росла ненависть к Илье. Он с каждым днём всё больше призирал Пыжова, всё больше убеждался что это он виновен в смерти Кати. И эта ненависть отразилась на нём самом. Он перестал высыпаться, стал более раздражительным, часто ругался с коллегами, а его работы стали ещё мрачнее чем раньше.
В один день Паша решился на разговор с Ильёй. Надо было всё прояснить, ведь кто знает может Паша зря злиться. Но стоило ему войти в мастерскую, как в глаза бросилась она. Скульптура. Слишком идеальная для этого места, она не достойна этого места. Но помимо восхищения Паша испытывал злость. Злость к ней, этой восковой фигуре, образ которой больно резал душу. Паша не мог этого вынести, он схватил самый большой резец, который увидел, и намеревался сломать скульптуру. Но как только он подошёл к ней и замахнулся, его окликнули.
– Что ты делаешь? – раздался голос Ильи.
Паша оглянулся. В дальнем углу облокотившись на стену сидел Илья. Его пустой взгляд был устремлён на Пашу, на резец что он держал.
– Не смей её трогать, – пригрозил Илья.
Паша отбросил резец. Чего расселся, подумал он, все работают, а он тунеядствует.
– Совесть не мучает? – произнёс Павел.
– Ты о чём?
Паша указал на скульптуру намекая на недавние события.
– Смерть Кати несчастный случай. – Голос Ильи был спокоен.
– Нет, это ты виноват, – вспылил Паша, приблизившись к Илье и схватив его за грудки. – Если бы не это, Катя была бы жива. Так что это ты виноват. ТЫ!
– Павел? – раздался голос директора.
Тот обернулся. В дверях стоял Сергей Остапович и укорительно смотрел на Пашу.
– Отпусти его, – произнёс Брюков. – Я понимаю какого тебе, мы все любили Катю. Она была мне как дочь. Её смерть потрясла всех нас, но это был несчастный случай. Не нужно из-за этого срывать злость на других.
Паша отпустил Илью.
– Иди работай.
Бросив гневный взгляд на Илью, Паша ушёл. Брюков же подошёл к скульптуре и внимательно осмотрел её. Илья насторожился, что задумал директор?
– Ты угадал, – произнёс он.
Илья от удивления аж икнул.
– У Кати действительно были глаза цвета анютиных глазок, – пояснил Брюков. – Но лучше убрать её отсюда.
Илья снова насторожился. Куда убрать?
– Паша не единственный кому была дорога Катя, – пояснил Сергей Остапович. – Другие художники могут не понять. Так что давай передадим её какому-нибудь музею или, если хочешь, забери домой, я не против. С доставкой помогу.
– Ладно, – согласился Илья, – заберу домой.
Сергей Остапович быстро нашёл несколько человек, согласившихся перевезти скульптуру. Через два дня они доставили её в квартиру Ильи. Хорошо что он жил на втором этаже, не пришлось далеко тащиться, скульптура всё таки была тяжеловата. Как только Илья остался с Брюковым не едине, он осмелился на один разговор, который откладывал очень долго.
– Сергей Остапович, я тут подумал, мне бы отдохнуть немного. Хотя бы недельку, за свой счёт.
Брюков минуту обдумал слова Ильи. Отпуск для Пыжова? В принципе можно организовать, заказов у него сейчас не так много, недельку потерпят. А учитывая произошедшие события ему не помешал бы небольшой отдых, всё таки перенести смерть близкого человека большой удар, особенно для Ильи.
– Хорошо, – согласился директор. – Завтра зайди ко мне с утра, всё оформим, а с понедельника можешь отдыхать.
Так и сделали. На следующий день Пыжов написал заявление, обсудили с директором кому передать его заказы. В субботу Илья съездил на вокзал и купил билет до Кирова, а в понедельник уже ехал в поезде. Вообще ехать именно в Киров Пыжов не планировал. Куда угодно, хоть в Москву. Но под Кировым стояло село в котором Илья вырос и он хотел посетить родные края в надежде что это поможет ему успокоиться и перестать принимать таблетки.
В Кирове он быстро нашёл машину, водитель которой согласился подбросить его до села, ему было по пути. И вот через два-три часа Илья шел по родным улицам. Вот дом столяра дяди Гены, он сделал для деревенских детей качели, а здесь живёт Зинаида Аркадиевна, школьная учительница литературы. Илья хорошо помнил её уроки. А вот на этой улице Илья впервые подрался, вступился за одного мальчика, который постоянно болел и не мог играть с остальными, хотя очень хотел. Другие мальчишки задирали его, прогоняли, когда тот напрашивался в игру. А когда Илья попытался вразумить их, его никто не послушал и в итоге Пыжов получил по носу. Да весело тогда было. И вот родная улица, большая яма по среди дороги. Илья усмехнулся, чего её до сих пор не засыпали. С этой ямой у Пыжова было самое яркое воспоминание. Когда ему было лет пять, прошёл сильный дождь и эту яму залило. После дождя Илья пошёл гулять, мерить лужи, пускать самодельные кораблики по ручьям. Проходя мимо этой самой ямы, которая была полна до краёв, Илья поскользнулся на грязи и плюхнулся в лужу. Кричать или плакать Пыжов и не думал, он был настолько удивлён случившимся что просидел минуты две пока не понял что упал. Испугавшись простудиться и что мама будет ругаться, Илья был в новой курточке, он выскочил из лужи и стал отряхивать прилипшую грязь. И вот тут то он и увидел что некоторые комки сложились в причудливую форму. У Ильи в голове сразу же возникла идея доработать эту форму, но что у него в итоге получилось Илья уже и не помнил. Главное что в тот день в нём зародилось перове желание творить скульптуры. Мама конечно сильно ругалась когда Илья вернулся домой с комком грязи непонятной формы, но мальчик всё же остался доволен собой. Он сделал свою первую скульптуру.
И вот он, родной дом, где Илья прожил семнадцать лет. С момента как он уехал ничего не изменилось. Всё тот же забор, слегка покосившейся сарай и сад, который сейчас пустовал. Илья остановился и осмотрел его. Нахлынули воспоминания из детства как он пропалывал и поливал этот сад. Интересно а мама да сих пор сажает цветы?
Встав перед дверью в дом Илья в нерешительности замер. Как отреагируют родители на его появление, он ведь не оправдал их ожидания, уехал из Кирова как только представилась возможность. Отец наверняка сильно разозлился. Глубоко вздохнув Илья вс же вошёл. Изнутри дом тоже не сильно поменялся, разве что стал слегка серым. Как всегда пахло маринадами из кухни, тихо играло радио, мама стоящая за плитой и отец читающий газету. На звук открывающейся двери отреагировала только мать Ильи. Увидев в дверях сына она от неожиданности замерла и выронила полотенце.
– Здравствуй мама, – с улыбкой сказал Илья.
– Илюша, – прошептала она. – Сынок.
И кинулась обнимать его, целовать, расспрашивать какими судьбами, почему не звонил и не писал, да и вообще как он там. Илья лишь отговаривался. На разговоры отвлёкся отец, бросив короткий взгляд в их сторону и вернулся к чтению.
– До сих пор свои куклы лепишь? – проворчал он.
– Сева, – укорила его мать, – к тебе наконец сын приехал, выйди хоть, встреть.
К вечеру вернулся Брюков. Художники тут же обступили его и стали расспрашивать про Катю. Ответ директора был неутешительным. Врачи боролись за жизнь Кати шесть часов, но она скончалась. Хирург говорил что у неё были смещены шейные позвонки. Подобное можно было прооперировать, но позвонки зажали сонную артерию и ещё была повреждена трахея. Шестичасовая операция и всё же сердце остановилось и попытки его запустить ни к чему не привели. Сергей Остапович дал указание начать сбор на похороны девушки. Все, включая и Илью, помогли чем могли, даже не смотря на свои проблемы.
На похоронах, помимо родственников Кати, собралась вся студия. Каждый возложил цветы на её могилу. Люди не в силах скрыть слёз рыдали, даже самые стойкие пустили скупую слезу. Громче всех рыдали родители и сестра Кати, их с трудом удалось оторвать о гроба. Илья всю процессию простоял опустив голову. Ему было тяжелей всего, ведь если бы не он Катя была бы жива. Ему было стыдно смотреть в глаза родителей девушки. Но больше всего его разрывало чувство вины перед Катей. Как он мог? Спроси он её разрешения сделать скульптуру по её образу, Катя наверняка очень сильно обрадовалась бы. Может он бы подарил эту скульптуру Кате, или, заметь он её чувства к нему, они бы зажили вместе как пара. Но теперь этого не будет, никогда. Перед глазами Ильи всё ещё стоял тот день, её лицо. Полное страха перед ним. Илья догадался Катя всё поняла. Она видела в нём человека нуждающегося в помощи, а он видел лишь очередной образ для скульптуры. Это понимание рвало ему душу. Убийца, вот кто он. Никакой Илья не скульптор и самый настоящий душегуб.
Когда начали закапывать могилу Илья поднял глаза. Его взгляд встретился с Пашей. Тот исподлобья гневно сверлил Илью взглядом. Илья его хорошо понимал, Паша возненавидел Пыжова всей душой и Илья это принял. Пусть ненавидит, думал Илья, я это заслужил. Паша любил Катю, по настоящему любил. Вот почему он говорил Пыжову отстать от неё. Из них тоже бы вышла хорошая пара. Но Илья оборвал это возможность, зачем он втянул Катю в свои проблемы.
После похорон прошло две недели. Из-за чувства вины Илья снова впал в депрессию. Дни смешались в один, работа-дом, хотя какая там работа. Каждый раз приходя в мастерскую он видел её. Скульптуру, "Анютины глазки" так Пыжов подписал её в память о Кате. Но это память терзала мысли, работа валилась у него из рук. В один день у Ильи случился нервный срыв. Смотря на скульптуру он всё больше и больше ненавидел себя, свою суть. Зачем я вообще взялся за это, думал Илья. Надо было слушать родителей, был бы сейчас каким-нибудь слесарем или инженером. Так нет же, скульптором себя возомнил, вторым Микеланджело. В гневе Илья схватил резец и собирался изрезать скульптуру, но подойдя к ней замер. Его сердце сжимается, руки дрожат. Он не может, она слишком дорога ему. Катя. Теперь твой образ вечен.
Время шло. Илья больше не мог жить с этим грузом. Он виновен в смерти Кати и должен понести наказание. И Илья знал какое. Отпросившись ненадолго у Брюкова, Илья поехал на квартиру майора. Тот встретил его с удивлением.
– Илья? – только и сказал Утёсов открыв дверь.
– Здравствуйте Юрий Владимирович. Можно войти?
– Проходи.
Вошли. Илья бегло осмотрелся, всё также чисто как и тогда, только не видно Александры. Утёсов же куда то собирался. Гладил рубашку, брюки.
– А где Саша? – решил спросить Илья.
– Ей комнату в общежитии дали, – ответил майор надевая рубашку. – Вот недавно переехала. А что?
– Ничего.
– Слушай мне на службу пора, если какое дело говори сразу.
Илья сел.
– Это я виноват. – произнёс Пыжов.
– В чём? – насторожился Утёсов.
– Все эти смерти, всё из-за меня. Прав был Юшкин.
– Илья, не надо наговаривать на себя. Ты ни в чём не виноват.
– Разве! – воскликнул Илья. – Если бы я не сделал те скульптуры все эти девушки были бы живы.
– Илья, успокойся. Единственная связь в этом деле с тобой, это то что ты видел этих девушек и всё. Первая девушка, "орхидея", она умерла от остановки сердца. Мы разрабатывали версию что у неё были проблема с сердцем которую врачи не заметили.
– А "лилия"?
– Тут уже явное убийство, – ответил Утёсов. – Но на момент убийства у тебя есть алиби. Тебя не то что в городе, в стране не было и кучу людей могут это подтвердить.
– А Катя? Она умерла после того как я закончил скульптуру.
– Катя, это твоя коллега? – Утёсов на минуту задумался. – Несчастный случай, от этого никто не застрахован.
Но Илья не верил. Понятно почему майор так говорит, он пытается успокоить его, помочь принять это, сбросить груз вины. Но толку то от этого. Катя тоже пыталась помочь и вот что случилось, из-за него она в могиле, а Илья теперь ненавидит себя за это. Утёсова тоже потрясла смерть Кати, он видел что она беспокоилась за Пыжова, знал по рассказам самого Ильи что она всячески помогала ему справиться с желанием. Но Илья сорвался, прав был Давид Илларионович - Пыжов эмоционально зависимый, а общение с Катей, похоже, только подливало масло в огонь. Теперь он корит себя в её смерти, но Утёсова настораживало признание Ильи. В своём ли он уме после пережитого.
– Илья, послушай, – сказал майор, – меня беспокоит твоё состояние. Я вижу что тебе тяжело, но может, на всякий случай, пройдёшь обследование у психиатра. Вдруг посоветует чего.
– Хорошо, – согласился Илья.
После разговора с Утёсовым, Пыжов записался на приём к врачу. В назначенный день пришёл в больницу, рассказал о своих переживаниях и про нервный срыв из-за смерти коллеги на работе. Врач провёл с ним несколько тестов, задал пару вопросов о жизни и работе Ильи. Записав всё это он велел Илье прийти через пару дней для окончательного вывода. Через два Илья снова пришёл.
– Ну что ж гражданин Пыжов, – констатировал врач, – я посоветовался с некоторыми своими коллегами и с уверенностью могу сказать что вы здоровы.
– А нервный срыв? – изумлённо спросил Илья.
– Переутомление. Вы слишком много на себя берёте, а большая ответственность может привести к подобному. Я бы посоветовал вам небольшой отдых, недельку или две. Съездейте куда-нибудь или просто посидите дома.
– А если не поможет?
– Я выпишу вам успокоительное. Попринимаете недельку и если состояние не улучшится, приходите положим вас в стационар.
Результат обследования Илью не утешил. Ещё и таблетки приписали, как будто они помогут. Но после двух дней приёма Илья заметил что ему полегчало. Даже вспоминая тот трагичный день это не приводило к очередному срыву. Однако Илья понимал что это также как и с алкоголем, лишь временное решение. Даже смирившись со смертью Кати, желание никуда не делось. Стоило Пыжову успокоиться как оно накатило с новой силой, и тряслись уже не руки, а всё тело. Бывало Илья по пол ночи лежал в кровати, мокрый от пота и трясся словно сидел голый на снегу. Работа тоже не спасала, Илья долго не мог взяться за очередной заказ. По пол дня сидел перед заготовкой и сдерживал трясучку. Ещё и скульптура, "Анютины глазки". Илья теперь горел желанием повторить её, но в голове теперь был только один образ Кати, лежащей у лестницы в луже крови. Нужно убрать эту скульптуру отсюда, но куда.
Помимо Ильи, наиболее остро смерть Кати переживал Павел. Да, он любил Катю, наверное сильнее чем другие. Они проработали месте около восьми лет, и Паша очень привязался к ней. Но когда он решился предложить Кате более близкие отношения, между ними встал Илья. Паша приревновал его к ней. Для него Пыжов всегда был странным, замухрышкой, которому нет дела до окружающих. Казалось что ему вообще нет дела ни до кого, кроме себя. Однако Паша признавал талант Ильи, благодаря его работам их студия получила увеличенное финансирование и более широкую известность. Но вспоминая события прошлого года, две скульптуры, что сделал Пыжов, две необъяснимые смерти и появление в студии того следователя Утёсова. Паша не мог не заметить связи с Ильёй. Не уж то он причастен к этому? Ещё и случай с Катей и именно после того как Пыжов сделал ту злосчастную скульптуру. Думая об этом в Паше росла ненависть к Илье. Он с каждым днём всё больше призирал Пыжова, всё больше убеждался что это он виновен в смерти Кати. И эта ненависть отразилась на нём самом. Он перестал высыпаться, стал более раздражительным, часто ругался с коллегами, а его работы стали ещё мрачнее чем раньше.
В один день Паша решился на разговор с Ильёй. Надо было всё прояснить, ведь кто знает может Паша зря злиться. Но стоило ему войти в мастерскую, как в глаза бросилась она. Скульптура. Слишком идеальная для этого места, она не достойна этого места. Но помимо восхищения Паша испытывал злость. Злость к ней, этой восковой фигуре, образ которой больно резал душу. Паша не мог этого вынести, он схватил самый большой резец, который увидел, и намеревался сломать скульптуру. Но как только он подошёл к ней и замахнулся, его окликнули.
– Что ты делаешь? – раздался голос Ильи.
Паша оглянулся. В дальнем углу облокотившись на стену сидел Илья. Его пустой взгляд был устремлён на Пашу, на резец что он держал.
– Не смей её трогать, – пригрозил Илья.
Паша отбросил резец. Чего расселся, подумал он, все работают, а он тунеядствует.
– Совесть не мучает? – произнёс Павел.
– Ты о чём?
Паша указал на скульптуру намекая на недавние события.
– Смерть Кати несчастный случай. – Голос Ильи был спокоен.
– Нет, это ты виноват, – вспылил Паша, приблизившись к Илье и схватив его за грудки. – Если бы не это, Катя была бы жива. Так что это ты виноват. ТЫ!
– Павел? – раздался голос директора.
Тот обернулся. В дверях стоял Сергей Остапович и укорительно смотрел на Пашу.
– Отпусти его, – произнёс Брюков. – Я понимаю какого тебе, мы все любили Катю. Она была мне как дочь. Её смерть потрясла всех нас, но это был несчастный случай. Не нужно из-за этого срывать злость на других.
Паша отпустил Илью.
– Иди работай.
Бросив гневный взгляд на Илью, Паша ушёл. Брюков же подошёл к скульптуре и внимательно осмотрел её. Илья насторожился, что задумал директор?
– Ты угадал, – произнёс он.
Илья от удивления аж икнул.
– У Кати действительно были глаза цвета анютиных глазок, – пояснил Брюков. – Но лучше убрать её отсюда.
Илья снова насторожился. Куда убрать?
– Паша не единственный кому была дорога Катя, – пояснил Сергей Остапович. – Другие художники могут не понять. Так что давай передадим её какому-нибудь музею или, если хочешь, забери домой, я не против. С доставкой помогу.
– Ладно, – согласился Илья, – заберу домой.
Сергей Остапович быстро нашёл несколько человек, согласившихся перевезти скульптуру. Через два дня они доставили её в квартиру Ильи. Хорошо что он жил на втором этаже, не пришлось далеко тащиться, скульптура всё таки была тяжеловата. Как только Илья остался с Брюковым не едине, он осмелился на один разговор, который откладывал очень долго.
– Сергей Остапович, я тут подумал, мне бы отдохнуть немного. Хотя бы недельку, за свой счёт.
Брюков минуту обдумал слова Ильи. Отпуск для Пыжова? В принципе можно организовать, заказов у него сейчас не так много, недельку потерпят. А учитывая произошедшие события ему не помешал бы небольшой отдых, всё таки перенести смерть близкого человека большой удар, особенно для Ильи.
– Хорошо, – согласился директор. – Завтра зайди ко мне с утра, всё оформим, а с понедельника можешь отдыхать.
Так и сделали. На следующий день Пыжов написал заявление, обсудили с директором кому передать его заказы. В субботу Илья съездил на вокзал и купил билет до Кирова, а в понедельник уже ехал в поезде. Вообще ехать именно в Киров Пыжов не планировал. Куда угодно, хоть в Москву. Но под Кировым стояло село в котором Илья вырос и он хотел посетить родные края в надежде что это поможет ему успокоиться и перестать принимать таблетки.
В Кирове он быстро нашёл машину, водитель которой согласился подбросить его до села, ему было по пути. И вот через два-три часа Илья шел по родным улицам. Вот дом столяра дяди Гены, он сделал для деревенских детей качели, а здесь живёт Зинаида Аркадиевна, школьная учительница литературы. Илья хорошо помнил её уроки. А вот на этой улице Илья впервые подрался, вступился за одного мальчика, который постоянно болел и не мог играть с остальными, хотя очень хотел. Другие мальчишки задирали его, прогоняли, когда тот напрашивался в игру. А когда Илья попытался вразумить их, его никто не послушал и в итоге Пыжов получил по носу. Да весело тогда было. И вот родная улица, большая яма по среди дороги. Илья усмехнулся, чего её до сих пор не засыпали. С этой ямой у Пыжова было самое яркое воспоминание. Когда ему было лет пять, прошёл сильный дождь и эту яму залило. После дождя Илья пошёл гулять, мерить лужи, пускать самодельные кораблики по ручьям. Проходя мимо этой самой ямы, которая была полна до краёв, Илья поскользнулся на грязи и плюхнулся в лужу. Кричать или плакать Пыжов и не думал, он был настолько удивлён случившимся что просидел минуты две пока не понял что упал. Испугавшись простудиться и что мама будет ругаться, Илья был в новой курточке, он выскочил из лужи и стал отряхивать прилипшую грязь. И вот тут то он и увидел что некоторые комки сложились в причудливую форму. У Ильи в голове сразу же возникла идея доработать эту форму, но что у него в итоге получилось Илья уже и не помнил. Главное что в тот день в нём зародилось перове желание творить скульптуры. Мама конечно сильно ругалась когда Илья вернулся домой с комком грязи непонятной формы, но мальчик всё же остался доволен собой. Он сделал свою первую скульптуру.
И вот он, родной дом, где Илья прожил семнадцать лет. С момента как он уехал ничего не изменилось. Всё тот же забор, слегка покосившейся сарай и сад, который сейчас пустовал. Илья остановился и осмотрел его. Нахлынули воспоминания из детства как он пропалывал и поливал этот сад. Интересно а мама да сих пор сажает цветы?
Встав перед дверью в дом Илья в нерешительности замер. Как отреагируют родители на его появление, он ведь не оправдал их ожидания, уехал из Кирова как только представилась возможность. Отец наверняка сильно разозлился. Глубоко вздохнув Илья вс же вошёл. Изнутри дом тоже не сильно поменялся, разве что стал слегка серым. Как всегда пахло маринадами из кухни, тихо играло радио, мама стоящая за плитой и отец читающий газету. На звук открывающейся двери отреагировала только мать Ильи. Увидев в дверях сына она от неожиданности замерла и выронила полотенце.
– Здравствуй мама, – с улыбкой сказал Илья.
– Илюша, – прошептала она. – Сынок.
И кинулась обнимать его, целовать, расспрашивать какими судьбами, почему не звонил и не писал, да и вообще как он там. Илья лишь отговаривался. На разговоры отвлёкся отец, бросив короткий взгляд в их сторону и вернулся к чтению.
– До сих пор свои куклы лепишь? – проворчал он.
– Сева, – укорила его мать, – к тебе наконец сын приехал, выйди хоть, встреть.
