- Что она намерена делать? Где жить? Когда уезжать? - всё не унимался Андрей.
- Жить она собирается на «Стрельце. Приехала на неделю. По крайней мере, она мне так заявила – ответил Егор.
- Каминский! Это же пиздец! Такое нельзя допустить, - расстроился старпом. Тут в разговор вмешался Володя.
- Что Вы предлагаете, товарищ старший лейтенант. Вывести Людку силой с судна. Думаю, Егор не позволит, да и я давно её друг. Из моряков её никто пальцем не тронет, да и Вам не советую.
- Ну и что нам делать? Ей нельзя оставаться на неделю на судне. Хорошо. Завтра 1 января. Праздник. Потом все придут на работы, а тут на тебе - семейное общежитие, а не боевой корабль, - сетовал офицер.
- Мне она не мешает, - высказал, свое настроение Егор.
- Мне тоже - вставил Вовка, и добавил, - Вон какую кормёжку устроила. Кстати, Андрей Владимирович, вкусно?
- Что? – задумчиво спросил старпом и добавил – Что? А, да. Очень вкусно, как у мамы дома, - они вернулись в столовую. Молодые продолжали попойку и праздничный ужин под командованием Людки, раз уж старпом и старослужащие самоустранились. Людка накинулась на вошедших моряков.
- Егор! Вовка! Андрюша! Вы где ходите, ну-ка налетайте на белорусские колдуны. Мама Егора готовила по старинному польскому рецепту его бабушки. После этих колдунов снятся вещие сны, - пока Людка трещала, Егор и Вовка, незаметно улыбались. Давно уже никто не называл старпома, Андрюшей, с самого Мозамбика. Услышав, от Людки, как его в прошлом дразнили, он вообще упал духом. В голове Андрея роились тяжёлые мысли: «Понятно, что Каминский не выставит жену с судна, на улицу. Никто из моряков даже не пошевелится. Сам я тем более не трону жену подчинённого. И что мне делать? Вызвать комендантский патруль. Морпехов? Вот будет позорище! Да и небезопасно это. Каминский и Шаврин запросто вступятся за неё и начнётся здесь побоище. Молодые, смотрят в рот Шаврину и Каминскому. Тот же Терещенко, мало что бугай здоровый, так ещё и белорус, как Каминский и его жена. Они втроем стоят шести морпехов. Боже мой! Что же мне делать?» - так думал расстроенный старпом, правда, это не мешало ему методично уничтожать привезённые Людкой белорусские присмаки.
Опасения Баринова были не беспочвенны. У всех ещё на памяти недавнее происшествие. Семья офицера с маленьким ребёнком ни как не могла получить жильё. Лишившись последней надежды, жена этого офицера, пришла с ребёнком на корабль и жила там более недели. Однажды, проезжавший мимо командующий военно-морской базой Балтийск, увидел сохнувшие на палубе пелёнки и женское бельё. Удивлённый эти натюрмортом, адмирал дал приказ разобраться и устранить нарушения. Начальник, очередной штабной дуболом, ничего лучше не придумал, как прислать комендантскую команду морпехов и приказал силой выкинуть с корабля женщину и младенца. Дурак он если от рождения дурак, то и до смерти. Понятное дело, весь экипаж вступился за товарища и его семью. Дело дошло до оружия. Моряки вскрыли арсенал и встретили морпехов с оружием наперевес. Слава Богу, не дошло до стрельбы. Офицеру в этот же день – предоставили квартиру. Командир корабля, старпом и замполит получили взыскания, а штабного идиота, отдавшего команду применить силу к женщине и ребёнку, лишили звания и выгнали к чёртовой матери с флота. Говорят, чудом не посадили. Так, что опасения старпома Баринова имели самые серьёзные основания.
Неожиданно Баринова посетила гениальная мысль, как разрулить эту ситуацию с Людкой. Видимо обильная и вкусная пища способствовала его мыслительной деятельности. Он вытер рот салфеткой и неожиданно обратился к Каминскому.
- Каминский! Я, как твой начальник, за отличную службу, и к Новогоднему празднику, решил поощрить тебя внеочередным отпуском на Родину. Так, что со 2 января и до 12 января, ты можешь отбыть в отпуск, - немного выждав, добавил - с женой, - Егор ещё не успел ответить положенное в таких случаях: «Служу Советскому Союзу», как Людка с криком; «Спасибо Андрюша!» бросилась целовать Баринова. Шаврин и Каминский, всё-таки рассмеялись. Благо, молодые не поняли, что же их так насмешило. Историю с Андрюшей они не знали.
Егор и Люда не стали задерживаться в столовой. Удалился в свою каюту и старпом, загруженный Людкой тарелками с закусками. Вовка остался с молодыми уничтожать припасы под Голубой огонёк с телеэкрана.
В каюте Людка, изголодавшаяся без мужа, разгорячённая алкоголем и воспоминаниями былой страстной любви на борту «Стрельца», набросилась на Егора. Он не стал сопротивляться, ему тоже повеяло прошлыми их любовными утехами на судне, тем более они тогда были прекрасны. Закончив свои страстные занятие по погашению супружеского долга, они к разочарованию обоих обнаружили, что у Людки неожиданно начались месячные. Что такое не везёт и как с ним бороться. Ну, раз такое дело, Егор, решил действовать и разруливать сложившуюся ситуацию. Он подмылся над раковиной и предложил это сделать жене. Когда оба, привели себя в порядок, Егор оделся и заявил жене.
- Мне сейчас нудно уйти по делам.
- Это в три часа ночи? Куда? – удивилась Людка.
- Мне надо. Ты действительно хочешь знать, куда я пойду? Потом не пожалеешь?
- К любовнице? – догадалась она.
- Да к ней. Я тебя предупреждал. Не играй с огнём. Ты меня не послушала и продолжала вертеть шеей. Значит довертелась.
- Что тебе не так? Что я плохого делала? Что тебя не устраивает? – разревелась Люда.
- Я тебе не попугай повторять по сто раз, одно и тоже. Говорил. Три раза не повторяю. Умной себя считаешь. Вот и останешься одна. Я подаю на развод.
- На развод и женишься на своей любовнице? – рыдая, выдала Людка.
- Ну, ты дура большая, чем я думал. На хрена мне нужна опять жена. От тебя дай избавиться. Значит так. Пошли, отведу в гальюн. Потом закрою в каюте, чтобы ты не шастала по судну. И хочу тебя предупредить, Люда не дури. Вспомни, какая ты была раньше, когда мы жили в Балтийске. Выкинешь, какой фортель и окажешься с голой задницей на стенке. Я не шучу, надеюсь, ты это уже поняла, - она, продолжая реветь, закивала головой. Егор продолжил, бросив жене полотенце для лица.
- Подотри сопли и пошли в гальюн. Вернусь через два часа.
- Я не хочу в твой гальюн, - опять начала реветь Людка.
- Тогда сиди и жди, - Егор закрыл каюту. Дежурному сказал: « Буду к подъёму» - и направился в Камсигал, где на квартире его ждала Галка.
Вошёл в комнату. Галка лежала в постели и спала. Он разбудил её. Продрав глаза та спросила.
- Что так долго?
- Сначала было усиление. Ты же, слышишь какой ветер. Черепицы по улицам летают. Потом, представляешь, жена приехала и заявилась прямо на «Стрелец», - Галка от этих слов сразу проснулась. Села на кровати, завернувшись в одеяло и с интересом спросила.
- И что?
- Что, что. Встретили Новый год. Она притащила две сумки жратвы, ребята сейчас доедают. Потом, перепихнулись с ней, и вот я пришёл тебя обрадовать. Мне старпом вкатил отпуск. Она, видишь ли, решила с недельку пожить на «Стрельце». Теперь мне её приказано доставить в Минск, - следующий вопрос Галки поставил Егор в тупик.
- Почему на коробке? Есть же комната. В этой комнате пусть и поживёт.
- А ты? Вернёшься в свою дачку в Мечников?
- Зачем. Вместе с ней и поживём. Мужчина ты сильный, думаю на нас обеих хватит. Я ещё никогда втроём не пробовала. Твоя жена, всяк не чужая нам женщина. Можно сказать родственники в какой-то мере. Ты ей про меня сказал?
- Сказал. Только для шведской семьи она ещё не созрела, - и добавил – я пока тоже, но в твоих словах есть рациональное зерно. Надо подумать.
- Ты думай, а пока будешь думать, отыимей меня, пожалуйста. Я с прошлого года не сношалась, ждала тебя, - на удовлетворение любовницы ушло немного времени, учитывая её физиологические особенности и по пути на судно, Егор задумался над сложившейся ситуацией в его жизни: «То, что семейной жизни с Людкой не будет, я уже не сомневаюсь. Здесь только вопрос времени. Однозначно нужно разводиться, чем раньше, тем безболезненно это будет для меня и для неё. Галка, идиотка, со своим предложением пожить втроём. Хотя. Интересно, как отнесётся к этому предложению Людка».
Егор к подъёму уже был на судне. Открыл каюту. Жена спала. Пошёл в столовую. Пусто. Судно будто вымерло. Только дежурный дремал в дежурке. Благо ветер успокоился. Егору тоже захотелось спать. Он вернулся в каюту. Залез на второй ярус койки и заснул. Проспал да обеда. Потом собрались с Людкой и поехали в Кёник.
До Минска доехали без особых разговоров. Людка молчала, молчал и Егор. Не о чем уже было говорить. Оба понимали, что это конец их семейной жизни, но всё-таки ещё оставалась надежда, что каким-то чудом всё восстановиться и будет как раньше.
В Минске Егор сказал Людмиле о предстоящем походе в Алжир. Людка просила мужа не разводиться и принять решение о разводе по возращению из похода. Какая ему разница, всё равно он всё это время будет в море и подумает. Она, тоже подумает и постарается измениться. На том и порешили. Егор вернулся на «Стрелец», правда, отгуляв весь отпуск, так неожиданно добытый ему Людкой у старпома. По крайней мере, Егор наигрался вдоволь с сыном.
Вернувшись в Балтийск, он пошёл на квартиру в Камсигале. Квартира была пустой. Хозяйка сказала, что его женщина, уехала и оставила ей ключи, заявив, что она уже сюда не вернётся. В начале посёлка Камсигал, жила с двумя детьми старшая сестра Галки. Егор с Галкой несколько раз ночевали у неё, пока он не снял комнату. Егор зашёл к её сестре. Сестру звали Светлана. Та рассказа ему, что Галкиного матросика комиссовали по здоровью. Он поехал в свою Москву, а Галка уехала с ним. Вот так и разрулился этот любовный треугольник. Егор будет поддерживать дружеские отношения со Светланой и через несколько лет она сообщит ему, что Галка тогда ещё, вышла замуж за своего матросика. Он её долго лечил и теперь она ждёт ребёнка. Счастлива безмерно. Галка говорила ей, что любит мужа и не изменяет ему, а он без ума от неё и от их будущего ребёнка. Вот так. Сделай женщину счастливой, и она тебе будет верна до конца жизни. Тем более Галка уже нагулялась дальше некуда. Как-то она заявила одному подвыпившему нахалу, который пытался её снять в ресторане: «Мужик, если на тебя повесить столько членов, сколько я видела, ты будешь похож на ёжика».
«Стрелец» готовился к походу. Начался предпоходный аврал. Каминскому стало не до женщин. Впереди ждали проливная, Ла-Манш, дружище Бискай, соскучился поди без Егора, и легендарная Средиземка, где куда не кинь взгляд, живая тысячелетняя история.
Лиепая, завод в Тосмаре – Рига, центр подготовки в Болдерае.
Лодку, которую должен был сопровождать «Стрелец» в порт Оран надлежало забрать в Лиепае на заводе в Тосмаре, так назывался район города. На этом заводе пришлось поработать и Егору. Будучи курсантом, когда его смена была расходной, их нередко посылали работать в цеха этого судоремонтного завода. Заводу плюс, лишними рабочие руки некогда не бывают и курсантам польза, завод то судоремонтный, можно так сказать, теория устройства судна в реалии изучать. Подготовка специалистов в 337 ШСРПС, всегда находилась на высоком надлежащем уровне.
Лодка была дизельная, но имела возможность нести на борту ракеты. На заводе её доводили до ума. Снимали, что не положено иметь Алжиру, а ставили, то что положено. Экипаж лодки был пока ещё только советский. Самое неудобное заключалось в том, что границу «Стрельцу» закрыли в Балтийске, а значит в Лиепае никому на берег схода нет. Разве только командиру и замполиту.
В Лиепае управились за пару дней. Взяли курс на Ригу. Лодка теперь шла в фарватере «Стрельца». Северо-восточнее Лиепаи начиналась область замерзающей Балтики. Хотя льдов не было, обстановка могла измениться в любой момент.
В пригороде Риги, Болдераи, находился военный цент подготовки морских офицеров, дружественных Союзу государств. В этом центре на лодку, зайдёт алжирская часть команды и уже совместный алжирско-советский экипаж поведёт лодку в порт Оран, а вернее в Алжирскую военно-морскую базу в Мерс-эль-Кебир. Согласно, международных правил, лодка пойдёт в надводном положении.
Пришли в Ригу. Отшвартовались в военной гавани. Стали ждать, пока соберутся и погрузятся на лодку алжирцы. Стоянка затягивалась, и сколько предстояло ещё ждать в Риге, не знал никто, имея дело с арабами, тем более в прошлом французской колонией, ждать можно было вечность. Слова порядок и французская колония не совместимы.
Шаврин вспомнил, что в Риге на буксире служит его кореш по Лиепайской школе, Володя Прудников. Договорись со старпомом, что из военного городка они не ногой, но товарища нужно проведать. Отпустил скрепя сердцем эту троицу. Что же ему оставалось делать. Вот какие мысли кружили в голове Андрея: «Уйдут сами. Им по возвращению после Алжира, по домам. Срок службы подходит к концу, они уже ничего не боятся. Молодые остались в Балтийске, у них ещё нет виз. Эта троица и на руле и в боцкоманде и в катерной команде и сигнальщики, и старослужащие, мать их подери, которым уже и сам чёрт не брат. Каминский, этот флибустьер закоренелый, ещё и киномеханик. Они отлично понимают, что без их «Стрелец» с места не сдвинется, не то, что проведёт лодку в Алжир. Из рулевых на борту Хорошев, и эта троица. Боцкоманда состоит из боцмана Фёдоровича и того же Шаврина. Даже Маслов совершенно забыл о существовании Каминского, и не трогает его, отрываясь на других членах команды».
Вовку Прудникова быстро нашли на рейдовом буксире. Товарищи обрадовались встрече. К сожалению, у моряков со «Стрельца» не было денег. Им же закрыли границу, а значит, любые советские купюры автоматически становятся контрабандой, если они не занесены в таможенную декларацию. Если же занесены, то тем более должны быть предъявлены таможенникам по возвращении в Союз. В магазине внутри базы, Егор усмотрел отличный снегокат для сына Максима. Выход, как всегда, нашёл Егор. Он предложил Прудникову одолжить ему 100 советских деревянных рублей, а по возвращении в Союз, он, как только получит валюту, вышлет Прудникову 10 рублей бонами. Всё так и сделали. Просто, под честное слово Егора, Володя Прудников дал ему 100 рублей. Не нужны были никакие расписки – залогом являлось доброе и честное имя и потерять его хуже смерти. Егор купил снегокат за 75 рублей. Дорогущая по тем временам игрушка. На остальные взяли пять бутылок водяры. Ребята Прудникова встречно выставили три бутылки и устроили мощную пьянку на буксире. Участники - троица со «Стрельца», Прудников и два молодых матроса с буксира. К компании присоединилась и кок буксира. Женщина лет двадцати пяти и более. Довольно уже потасканного вида, но как говорится и рак на безрыбье рыба, особенно если её предстояло ставить раком.
Пьянка шла под воспоминания школьной жизни. Закуска была, но на неё особо не налегали. Вскоре уровень опьянения достиг черты сексуального влечения. Посовещавшись, пришли к решению. Морякам со «Стрельца» нужно, как тогда говорили, размагнититься. Дама была не против сношаться со всеми тремя. Понятно дело в порядке живой очереди. Первым она выбрала Каминского. Она Егору была совсем не симпатична. Заниматься с ней интимом, ему не особо и хотелось, он идти на три месяца с воздержанием хотелось ещё меньше.
- Жить она собирается на «Стрельце. Приехала на неделю. По крайней мере, она мне так заявила – ответил Егор.
- Каминский! Это же пиздец! Такое нельзя допустить, - расстроился старпом. Тут в разговор вмешался Володя.
- Что Вы предлагаете, товарищ старший лейтенант. Вывести Людку силой с судна. Думаю, Егор не позволит, да и я давно её друг. Из моряков её никто пальцем не тронет, да и Вам не советую.
- Ну и что нам делать? Ей нельзя оставаться на неделю на судне. Хорошо. Завтра 1 января. Праздник. Потом все придут на работы, а тут на тебе - семейное общежитие, а не боевой корабль, - сетовал офицер.
- Мне она не мешает, - высказал, свое настроение Егор.
- Мне тоже - вставил Вовка, и добавил, - Вон какую кормёжку устроила. Кстати, Андрей Владимирович, вкусно?
- Что? – задумчиво спросил старпом и добавил – Что? А, да. Очень вкусно, как у мамы дома, - они вернулись в столовую. Молодые продолжали попойку и праздничный ужин под командованием Людки, раз уж старпом и старослужащие самоустранились. Людка накинулась на вошедших моряков.
- Егор! Вовка! Андрюша! Вы где ходите, ну-ка налетайте на белорусские колдуны. Мама Егора готовила по старинному польскому рецепту его бабушки. После этих колдунов снятся вещие сны, - пока Людка трещала, Егор и Вовка, незаметно улыбались. Давно уже никто не называл старпома, Андрюшей, с самого Мозамбика. Услышав, от Людки, как его в прошлом дразнили, он вообще упал духом. В голове Андрея роились тяжёлые мысли: «Понятно, что Каминский не выставит жену с судна, на улицу. Никто из моряков даже не пошевелится. Сам я тем более не трону жену подчинённого. И что мне делать? Вызвать комендантский патруль. Морпехов? Вот будет позорище! Да и небезопасно это. Каминский и Шаврин запросто вступятся за неё и начнётся здесь побоище. Молодые, смотрят в рот Шаврину и Каминскому. Тот же Терещенко, мало что бугай здоровый, так ещё и белорус, как Каминский и его жена. Они втроем стоят шести морпехов. Боже мой! Что же мне делать?» - так думал расстроенный старпом, правда, это не мешало ему методично уничтожать привезённые Людкой белорусские присмаки.
Опасения Баринова были не беспочвенны. У всех ещё на памяти недавнее происшествие. Семья офицера с маленьким ребёнком ни как не могла получить жильё. Лишившись последней надежды, жена этого офицера, пришла с ребёнком на корабль и жила там более недели. Однажды, проезжавший мимо командующий военно-морской базой Балтийск, увидел сохнувшие на палубе пелёнки и женское бельё. Удивлённый эти натюрмортом, адмирал дал приказ разобраться и устранить нарушения. Начальник, очередной штабной дуболом, ничего лучше не придумал, как прислать комендантскую команду морпехов и приказал силой выкинуть с корабля женщину и младенца. Дурак он если от рождения дурак, то и до смерти. Понятное дело, весь экипаж вступился за товарища и его семью. Дело дошло до оружия. Моряки вскрыли арсенал и встретили морпехов с оружием наперевес. Слава Богу, не дошло до стрельбы. Офицеру в этот же день – предоставили квартиру. Командир корабля, старпом и замполит получили взыскания, а штабного идиота, отдавшего команду применить силу к женщине и ребёнку, лишили звания и выгнали к чёртовой матери с флота. Говорят, чудом не посадили. Так, что опасения старпома Баринова имели самые серьёзные основания.
Неожиданно Баринова посетила гениальная мысль, как разрулить эту ситуацию с Людкой. Видимо обильная и вкусная пища способствовала его мыслительной деятельности. Он вытер рот салфеткой и неожиданно обратился к Каминскому.
- Каминский! Я, как твой начальник, за отличную службу, и к Новогоднему празднику, решил поощрить тебя внеочередным отпуском на Родину. Так, что со 2 января и до 12 января, ты можешь отбыть в отпуск, - немного выждав, добавил - с женой, - Егор ещё не успел ответить положенное в таких случаях: «Служу Советскому Союзу», как Людка с криком; «Спасибо Андрюша!» бросилась целовать Баринова. Шаврин и Каминский, всё-таки рассмеялись. Благо, молодые не поняли, что же их так насмешило. Историю с Андрюшей они не знали.
Егор и Люда не стали задерживаться в столовой. Удалился в свою каюту и старпом, загруженный Людкой тарелками с закусками. Вовка остался с молодыми уничтожать припасы под Голубой огонёк с телеэкрана.
В каюте Людка, изголодавшаяся без мужа, разгорячённая алкоголем и воспоминаниями былой страстной любви на борту «Стрельца», набросилась на Егора. Он не стал сопротивляться, ему тоже повеяло прошлыми их любовными утехами на судне, тем более они тогда были прекрасны. Закончив свои страстные занятие по погашению супружеского долга, они к разочарованию обоих обнаружили, что у Людки неожиданно начались месячные. Что такое не везёт и как с ним бороться. Ну, раз такое дело, Егор, решил действовать и разруливать сложившуюся ситуацию. Он подмылся над раковиной и предложил это сделать жене. Когда оба, привели себя в порядок, Егор оделся и заявил жене.
- Мне сейчас нудно уйти по делам.
- Это в три часа ночи? Куда? – удивилась Людка.
- Мне надо. Ты действительно хочешь знать, куда я пойду? Потом не пожалеешь?
- К любовнице? – догадалась она.
- Да к ней. Я тебя предупреждал. Не играй с огнём. Ты меня не послушала и продолжала вертеть шеей. Значит довертелась.
- Что тебе не так? Что я плохого делала? Что тебя не устраивает? – разревелась Люда.
- Я тебе не попугай повторять по сто раз, одно и тоже. Говорил. Три раза не повторяю. Умной себя считаешь. Вот и останешься одна. Я подаю на развод.
- На развод и женишься на своей любовнице? – рыдая, выдала Людка.
- Ну, ты дура большая, чем я думал. На хрена мне нужна опять жена. От тебя дай избавиться. Значит так. Пошли, отведу в гальюн. Потом закрою в каюте, чтобы ты не шастала по судну. И хочу тебя предупредить, Люда не дури. Вспомни, какая ты была раньше, когда мы жили в Балтийске. Выкинешь, какой фортель и окажешься с голой задницей на стенке. Я не шучу, надеюсь, ты это уже поняла, - она, продолжая реветь, закивала головой. Егор продолжил, бросив жене полотенце для лица.
- Подотри сопли и пошли в гальюн. Вернусь через два часа.
- Я не хочу в твой гальюн, - опять начала реветь Людка.
- Тогда сиди и жди, - Егор закрыл каюту. Дежурному сказал: « Буду к подъёму» - и направился в Камсигал, где на квартире его ждала Галка.
Вошёл в комнату. Галка лежала в постели и спала. Он разбудил её. Продрав глаза та спросила.
- Что так долго?
- Сначала было усиление. Ты же, слышишь какой ветер. Черепицы по улицам летают. Потом, представляешь, жена приехала и заявилась прямо на «Стрелец», - Галка от этих слов сразу проснулась. Села на кровати, завернувшись в одеяло и с интересом спросила.
- И что?
- Что, что. Встретили Новый год. Она притащила две сумки жратвы, ребята сейчас доедают. Потом, перепихнулись с ней, и вот я пришёл тебя обрадовать. Мне старпом вкатил отпуск. Она, видишь ли, решила с недельку пожить на «Стрельце». Теперь мне её приказано доставить в Минск, - следующий вопрос Галки поставил Егор в тупик.
- Почему на коробке? Есть же комната. В этой комнате пусть и поживёт.
- А ты? Вернёшься в свою дачку в Мечников?
- Зачем. Вместе с ней и поживём. Мужчина ты сильный, думаю на нас обеих хватит. Я ещё никогда втроём не пробовала. Твоя жена, всяк не чужая нам женщина. Можно сказать родственники в какой-то мере. Ты ей про меня сказал?
- Сказал. Только для шведской семьи она ещё не созрела, - и добавил – я пока тоже, но в твоих словах есть рациональное зерно. Надо подумать.
- Ты думай, а пока будешь думать, отыимей меня, пожалуйста. Я с прошлого года не сношалась, ждала тебя, - на удовлетворение любовницы ушло немного времени, учитывая её физиологические особенности и по пути на судно, Егор задумался над сложившейся ситуацией в его жизни: «То, что семейной жизни с Людкой не будет, я уже не сомневаюсь. Здесь только вопрос времени. Однозначно нужно разводиться, чем раньше, тем безболезненно это будет для меня и для неё. Галка, идиотка, со своим предложением пожить втроём. Хотя. Интересно, как отнесётся к этому предложению Людка».
Егор к подъёму уже был на судне. Открыл каюту. Жена спала. Пошёл в столовую. Пусто. Судно будто вымерло. Только дежурный дремал в дежурке. Благо ветер успокоился. Егору тоже захотелось спать. Он вернулся в каюту. Залез на второй ярус койки и заснул. Проспал да обеда. Потом собрались с Людкой и поехали в Кёник.
До Минска доехали без особых разговоров. Людка молчала, молчал и Егор. Не о чем уже было говорить. Оба понимали, что это конец их семейной жизни, но всё-таки ещё оставалась надежда, что каким-то чудом всё восстановиться и будет как раньше.
В Минске Егор сказал Людмиле о предстоящем походе в Алжир. Людка просила мужа не разводиться и принять решение о разводе по возращению из похода. Какая ему разница, всё равно он всё это время будет в море и подумает. Она, тоже подумает и постарается измениться. На том и порешили. Егор вернулся на «Стрелец», правда, отгуляв весь отпуск, так неожиданно добытый ему Людкой у старпома. По крайней мере, Егор наигрался вдоволь с сыном.
Вернувшись в Балтийск, он пошёл на квартиру в Камсигале. Квартира была пустой. Хозяйка сказала, что его женщина, уехала и оставила ей ключи, заявив, что она уже сюда не вернётся. В начале посёлка Камсигал, жила с двумя детьми старшая сестра Галки. Егор с Галкой несколько раз ночевали у неё, пока он не снял комнату. Егор зашёл к её сестре. Сестру звали Светлана. Та рассказа ему, что Галкиного матросика комиссовали по здоровью. Он поехал в свою Москву, а Галка уехала с ним. Вот так и разрулился этот любовный треугольник. Егор будет поддерживать дружеские отношения со Светланой и через несколько лет она сообщит ему, что Галка тогда ещё, вышла замуж за своего матросика. Он её долго лечил и теперь она ждёт ребёнка. Счастлива безмерно. Галка говорила ей, что любит мужа и не изменяет ему, а он без ума от неё и от их будущего ребёнка. Вот так. Сделай женщину счастливой, и она тебе будет верна до конца жизни. Тем более Галка уже нагулялась дальше некуда. Как-то она заявила одному подвыпившему нахалу, который пытался её снять в ресторане: «Мужик, если на тебя повесить столько членов, сколько я видела, ты будешь похож на ёжика».
«Стрелец» готовился к походу. Начался предпоходный аврал. Каминскому стало не до женщин. Впереди ждали проливная, Ла-Манш, дружище Бискай, соскучился поди без Егора, и легендарная Средиземка, где куда не кинь взгляд, живая тысячелетняя история.
Лиепая, завод в Тосмаре – Рига, центр подготовки в Болдерае.
Лодку, которую должен был сопровождать «Стрелец» в порт Оран надлежало забрать в Лиепае на заводе в Тосмаре, так назывался район города. На этом заводе пришлось поработать и Егору. Будучи курсантом, когда его смена была расходной, их нередко посылали работать в цеха этого судоремонтного завода. Заводу плюс, лишними рабочие руки некогда не бывают и курсантам польза, завод то судоремонтный, можно так сказать, теория устройства судна в реалии изучать. Подготовка специалистов в 337 ШСРПС, всегда находилась на высоком надлежащем уровне.
Лодка была дизельная, но имела возможность нести на борту ракеты. На заводе её доводили до ума. Снимали, что не положено иметь Алжиру, а ставили, то что положено. Экипаж лодки был пока ещё только советский. Самое неудобное заключалось в том, что границу «Стрельцу» закрыли в Балтийске, а значит в Лиепае никому на берег схода нет. Разве только командиру и замполиту.
В Лиепае управились за пару дней. Взяли курс на Ригу. Лодка теперь шла в фарватере «Стрельца». Северо-восточнее Лиепаи начиналась область замерзающей Балтики. Хотя льдов не было, обстановка могла измениться в любой момент.
В пригороде Риги, Болдераи, находился военный цент подготовки морских офицеров, дружественных Союзу государств. В этом центре на лодку, зайдёт алжирская часть команды и уже совместный алжирско-советский экипаж поведёт лодку в порт Оран, а вернее в Алжирскую военно-морскую базу в Мерс-эль-Кебир. Согласно, международных правил, лодка пойдёт в надводном положении.
Пришли в Ригу. Отшвартовались в военной гавани. Стали ждать, пока соберутся и погрузятся на лодку алжирцы. Стоянка затягивалась, и сколько предстояло ещё ждать в Риге, не знал никто, имея дело с арабами, тем более в прошлом французской колонией, ждать можно было вечность. Слова порядок и французская колония не совместимы.
Шаврин вспомнил, что в Риге на буксире служит его кореш по Лиепайской школе, Володя Прудников. Договорись со старпомом, что из военного городка они не ногой, но товарища нужно проведать. Отпустил скрепя сердцем эту троицу. Что же ему оставалось делать. Вот какие мысли кружили в голове Андрея: «Уйдут сами. Им по возвращению после Алжира, по домам. Срок службы подходит к концу, они уже ничего не боятся. Молодые остались в Балтийске, у них ещё нет виз. Эта троица и на руле и в боцкоманде и в катерной команде и сигнальщики, и старослужащие, мать их подери, которым уже и сам чёрт не брат. Каминский, этот флибустьер закоренелый, ещё и киномеханик. Они отлично понимают, что без их «Стрелец» с места не сдвинется, не то, что проведёт лодку в Алжир. Из рулевых на борту Хорошев, и эта троица. Боцкоманда состоит из боцмана Фёдоровича и того же Шаврина. Даже Маслов совершенно забыл о существовании Каминского, и не трогает его, отрываясь на других членах команды».
Вовку Прудникова быстро нашли на рейдовом буксире. Товарищи обрадовались встрече. К сожалению, у моряков со «Стрельца» не было денег. Им же закрыли границу, а значит, любые советские купюры автоматически становятся контрабандой, если они не занесены в таможенную декларацию. Если же занесены, то тем более должны быть предъявлены таможенникам по возвращении в Союз. В магазине внутри базы, Егор усмотрел отличный снегокат для сына Максима. Выход, как всегда, нашёл Егор. Он предложил Прудникову одолжить ему 100 советских деревянных рублей, а по возвращении в Союз, он, как только получит валюту, вышлет Прудникову 10 рублей бонами. Всё так и сделали. Просто, под честное слово Егора, Володя Прудников дал ему 100 рублей. Не нужны были никакие расписки – залогом являлось доброе и честное имя и потерять его хуже смерти. Егор купил снегокат за 75 рублей. Дорогущая по тем временам игрушка. На остальные взяли пять бутылок водяры. Ребята Прудникова встречно выставили три бутылки и устроили мощную пьянку на буксире. Участники - троица со «Стрельца», Прудников и два молодых матроса с буксира. К компании присоединилась и кок буксира. Женщина лет двадцати пяти и более. Довольно уже потасканного вида, но как говорится и рак на безрыбье рыба, особенно если её предстояло ставить раком.
Пьянка шла под воспоминания школьной жизни. Закуска была, но на неё особо не налегали. Вскоре уровень опьянения достиг черты сексуального влечения. Посовещавшись, пришли к решению. Морякам со «Стрельца» нужно, как тогда говорили, размагнититься. Дама была не против сношаться со всеми тремя. Понятно дело в порядке живой очереди. Первым она выбрала Каминского. Она Егору была совсем не симпатична. Заниматься с ней интимом, ему не особо и хотелось, он идти на три месяца с воздержанием хотелось ещё меньше.
