Реально их никто не отстоял. Каминский вёл книгу нарядов и забил на эти пять внеочередных. У командиров и комсоргов и очередных нарядов было ещё на один срок обучения в школе. Никогда больше Винс в разговорах с Каминским не возвращался к этой истории.
Киномеханик-наставник.
Эта пьянка не была последней. Егор выполнил данное Абикову слово и подготовил из Марины демонстратора узкоплёночного кино. Она успешно сдала экзамен и пучила права киномеханика. В знак благодарности притащила на первый свой сеанс пол-литровую банку классного на травах настоянного самогона. Правда, самогон бы градусов 60. Ребята пить отказались. Братякин и Кулиненко сделали по глотку, а Егор в кинобудке по чуть-чуть и уговорил баночку. Марина с помощью Кулиненко докрутили кино, а когда понесли аппаратуру в кинобудку, наши там совершенно невменяемого старшину смены. Между прочим, ему ещё надо было вести поверку смены. Обеспечивающим стоял мичман Гайдук. Увидев, что поверку проводит не Каминский, а Братякин, поинтересовался, где старшина. Его убедили, что убирает киноустановку и готовит фильм к сдаче в прокат. Марину, мол, отпустили к детям, поздно уже, а дети одни. Мичмана такое объяснение вполне устроило. Когда рота улеглась и погасили свет Побережник, Кулиненко, Братякин вытащили из кинобудки, едва стоявшего на ногах Каминского и типа шутя и толкая друг друга, дотолкали его до койки, предварительно сняв робу тельняшку и ботинки. В мгновение уложили в койку. Никто ничего и не понял.
ЧП в школе и второй бунт на «Потёмкине».
В том наборе 1979/1980 годов произошли невероятные ЧП. В первой роте выявили факт насильственного мужеложства. В СССР это наказывалось и очень серьёзно. Один курсант запугал другого, и на протяжении месяца насиловал его. Когда стало известно, виновника арестовала военная прокуратура и осудили на восемь лет. Потерпевшего перевели из школы на другое место службы. Винс однажды на дежурстве сказал Егору: «Обосралась первая рота. Надо же пидарас в роте. Впервые за мою службу такое», – рано радовался Анатолий Иванович, его ждало происшествие покруче педерастии.
Однажды на занятиях у всех курсантов собрали конспекты по политической подготовке. Объяснили для проверки политотделом базы. На самом деле в школе работал особый отдел. Сверяли почерка. Вскоре был задержан особистами курсант 2 роты Чухонцев. Ночью, будучи в наряде дневальным по учебному корпусу, он расписал антисоветскими лозунгами плакаты в коридоре. Как было тогда в Союзе принято парня признали психический нездоровым, и комиссовали по состоянию здоровья, отправив к папе прокурору одного из районов Гомельской области Белоруской ССР. Пока суд, да дело, его держали в кинобудке второй роты. Охранять его на всякий случай, чтобы он с собой ничего не сделал, поручили естественно Каминскому, Братякину и Побережнику. Когда Егор поинтересовался у него, будучи наедине, зачем он это сделал? Чухонцев ответил: «Хотел посмотреть, как работаю наши органы». Выяснилось. Оказывается органы, работают. Чухонцева сопровождал домой на Родину майор Шуваев. Егор дал майору адрес и письмо к родителям в Минске. На обратном пути майор заглянул к Каминским. Три дня он не просыхал с отцом Егора, Толиком. Вернувшись в школу, майор Шуваев передал Егору посылку от родителей и добавил: «Отец у тебя Каминский отличный мужик. Мы с ним здорово, три дня посидели. Ух и попили. Мать хорошая хозяйка, стол накрывала богатый, все три дня. Отличные у тебя родители». Ещё когда в сентябре отец Егора приезжал на присягу в школу. Он сдружился с мичманом Гаврилюком на почве употребления горячительных напитков. Мичман Гаврилюк непосредственный начальник Егора Каминского, его командир взвода. Весь период учебы у Егора и мичмана Гаврилюка было полное взаимопонимание. По возвращении из Минска, майор Шуваев стал почти другом Егору и всякие конфликты между ними пропали. Более того, Егор не редко осаживал курсантов решивших в очередной раз поиздеваться над майором. Чудны дела твои Господи.
Был курсант, который завел роман в городе с девушкой. Егор договорился с ним, что если он идёт к своей девчонке, то предупреждает его, а он прикроет этого Ромео, но в койке, после отбоя самоход должен лежать. На поверке, кто ни будь из курсантов в строю, дважды кричал «Я». Как правило, обеспечивающие не пересчитывали курсантов по головам, доверяя старшинам смен. В этом случае была любовь и это надо понимать.
Перед самым выпуском, в школе случилось ещё одно ЧП, почти как на броненосце «Потёмкин» в 1905 году. Порядок приема пищи в школе был следующим. Первой на камбуз отправлялась первая рота, затем вторая. Столовая не могла вместить сразу 400 человек. Дежурный 2 роты принимал пищу с первой ротой, чтобы потом контролировать прием пищи своей роты. Егор стоял дежурным в своей второй роте. Прибыл на камбуз с первой. Приступил к ужину. На ужин рис. Егор, заканчивал есть, когда в столовой поднялась буза. Курсанты размахивали мисками с кашей и шумели. Старшины смен повскакивали с мест стараясь разобраться, в чём причина и успокоить роту. Освещение в столовой отвратительное, ламп мало, грязные плафоны. Наконец удалось выяснить в рисе долгоносики. Каша как перцем посыпана сваренными насекомыми. Кто, не доел, побросали миски на стол. Кое-как удалось успокоить роту и увести её в кубрик. Дежурный по школе, майор Шуваев, приказал Егору молчать и не поднимать панику. Про себя Егор решил: «Сейчас. Буду я молчать. Пускай я сам нажрался этих мандавошек, ребята то, причём». Рота пришла. Егор доложил майору Шуваеву о готовности ужина. Шуваев скомандовал
- Рота! Посменно. Справа. По одному. В столовую бегом. Марш! – курсанты, выполняя команду, побежали в столовую. Егор зашёл в зал со служебного входа. Курсанты, как положено, по десять человек вставали у своих столов, ожидая команды на приём пищи. Когда все были на местах. Майор скомандовал.
- Рота! Сесть. Начать прием пищи! - ребята сели. Бочковой начал раскладывать кашу чумичкой из кастрюли по мискам. Егор подходил к каждому столу.
- Вкусная каша? Глаза раскройте! Смотрите на кашу! Смотрите мать вашу на кашу!- вскоре ребята увидели, что за приправа у них в мисках. Поднялась буза. Вся рота как один отказались от приёма пищи. Начали в протесте стучать по столам пустыми мисками. Чего греха таить, все восемь месяцев кормёжка была просто отвратительная, так что эти долгоносики попали на благодатную почву. Уговоры Шуваева не действовали. Обстановка в роте только накалялась. К этому времени Егор и майор уже стали корешами, после его визита в семью Егора. Егор подошёл к майору.
- Что делать будем? Бойцы на взводе, достали нас этой поганой кормёжкой.
- Того смотри, начнут громить столовую - вмешался подскочивший к ним Женька Пивоваров. Майор молчал. Егор во всё горло крикнул.
- Старшины! Ко мне! – возле Каминского собрались все старшины роты.
- Выводим роту и строим, пока они здесь всё не разнесли, - встав на скамейку и сколько было сил, Егор скомандовал - Рота! Встать! Выходи строиться! – курсанты подгоняемые старшинами вышли во двор. По дороге в столовую, шел капитан 3 ранга Абиков. Он подошёл к майору Шуваеву.
- Постройте роту майор.
- Рота становись! – никто и не думал исполнять приказ. Неслись, какие то проклятия, ругательства. Гул всё усиливался. Терять время было нельзя. Егор опять во всё горло выдал команду, которой от себя и сам не ожидал.
- Вы что все охуели! Мать вашу! Становись! - как не удивительно рота построилась.
- Равняйсь! Смирно! – скомандовал Каминский. Приложив руку к бескозырке, подошёл с докладом к Абикову.
- Товарищ капитан 3 ранга. Рота по Вашему приказанию построена. Дежурный по роте старшина 21 смены, курсант Каминский, - повернулся лицом к строю, не опуская руки от головного убора, ждал приказа Абикова.
- Рота! Вольно! – скомандовал Абиков.
- Рота! Вольно – как принято, продублировал команду Каминский. Абиков, а ему уже передали миску с долгоносиками, крутил её в руках, рассмотрев содержимое, подвёл итог.
- Что тут такого. Я бы ел.
- Так покушайте, товарищ капитан 3 ранга, - раздался голос из строя: «Блин! Паша! Ты допрыгаешься, когда-нибудь» - подумал про себя Егор, узнав голос Братякина.
- Спасибо. Я уже дома поужинал, - парировал Абиков, затем добавил – Если не хотите есть. Не ешьте, идите голодными в роту. Дежурный, - обратился Абиков к Каминскому, отлично понимая, что майор пустое место и роту держит, только этот старшина. – Ведите роту.
- Есть! – ответил Каминский – Рота! Налево! Прямо шагом… Марш! - Рота направилась в кубрик.
После отбоя старшины собрались, как всегда в курилке, решить, как быть дальше. Все высказывались, что это терпеть больше нельзя. Есть, повод изменить всё в хорошую сторону. Подвёл итог обсуждения дальнейших действий Каминский.
- Значит так братва. Утром в сменах проведите работу. Если хотим, наконец, рубать нормальную еду, не эту хавку, то завтра, отказываемся от завтрака. Если не будут, приняты меры, то и от обеда. Вплоть до объявления голодовки – Егор был на два года старше практически всех курсантов и, как известно, имел уже жизненный опыт и главное опыт общественной работы. Он отлично отдавал себе отчёт в том, что голодовка целой роты, и не факт, что к ним не присоединится и первая рота, вызовет такой резонанс, что и подумать страшно. Егор так же понимал, в случае их поражения, его уже никто не спасёт, ни Винс, ни Шуваев, ни Гаврилюк вместе взятые. Скорее всего, их тут самих не будет, но у этого парня выработался такой авантюрный характер.
Утром 2 рота ушла на завтрак. Работа с личным составом была проведена на отлично. Никто к завтраку не притронулся. Рота голодная вернулась в расположение. Каминский отправился на ежедневный доклад дежурного по роте к ротному, недавно пришедшему на службу.
- Товарищ капитан 3 ранга, за время моего дежурства случилось ЧП. Вчера на ужине роту пытались накормить рисовой кашей с долгоносиками. Рота от приёма пищи отказалась. Сегодня от завтрака рота, также отказалась
- Разве завтрак тоже, был с насекомыми, – удивился Винс.
- Никак нет. Курсанты требуют разобраться в этом прошествии и наказать виновных, и наконец, начать кормить нас нормальной пищей, иначе голодовка будет продолжаться, - Винс уставился на Егора. В глазах офицера мелькнули шальные искры. Молча походив по канцелярии, видимо обдумывая дальнейшие действия, он повернулся к старшине.
- Значит, рота объявила голодовку?
- Так точно товарищ командир. Объявила!
- Так вот, вся рота сама, как один человек, без чьего-то руководства объявила голодовку. А ты парламентёр?
- Так точно! – и помолчав обречённо добавил – Парламентёр.
- Хорошо Каминский. Веди роту на занятие, курсантам скажи, что Винс обещал разобраться и наказать виновных. Свободен, – ротный, как некогда был доволен, чему только не понятно он радовался. Рота убыла на занятия. Егор передал старшинам слова Винса. Все старшины в один голос решили. «Голодовку прекратить». Винс сказал - Винс сделает! Авторитет командира среди курсантов был непоколебим, недаром говорится «Командир корабля, первый после Бога».
Когда рота прибыла на обед, курсанты обалдели! Отличное картофельное пюре! Каждому рыбная котлета. Салат из квашеной капусты с морковкой. Таких блюд не было даже в праздники. После обеда многие курсанты благодарили своих старшин.
Каминский находился в роте. В помещение зашёл Винс.
- Рота смирно! – как требовал, Устав скомандовал Егор, хотя кроме дневальных в помещении никого не было.
- Зайди, - бросил Егору через плечо командир. Егор следом за ним вошёл в канцелярию. Анатолий Иванович прошёл к своему стулу в дальней части стола и сел. Старшина остался стоять у двери.
- Смотрю на тебя старшина и понимаю, иметь тебя во врагах опасно. Твоего большого друга Людвига уволили. Уволили и его жену. Сменят всех поваров на камбузе. Начальник от страха трясётся. Заварил ты кашу, - уже чуть не смеясь, закончил ротный. Егор включил дурака.
- Анатолий Иванович я то причем? Я этих долгоносиков в рисе разводил?
- Конечно не ты. Главное Егор – тут Анатолий Иванович впервые назвал курсанта по имени – Воспользоваться ситуацией. Или ты хочешь меня убедить, что на голодовку рота сама поднялась. Без лидеров. В нашей роте лидеры – старшины. У старшин в авторитете кто? Не отвечай - сам знаю, - потом помолчал и вдруг скомандовал Егору.
- Смирно! – Егор выполнил команду – За добросовестное отношение к своим обязанностям и заботу о подчинённых. Объявляю благодарность!
- Служу Советскому Союзу!
- Хорошо служишь Каминский. Так держать.
На этом инцидент был исчерпан. Буквально, через несколько дней на камбузе появились новые повара, питание значительно улучшилось. Курата Людвига больше не видели. Егор посчитался с ним сполна за ту историю с фуганком.
Отдельным анекдотом в школе была помывка личного состава. Своих душевых у школы не было. Ходили в гарнизонную баню в район Курземе. Это почти в трёх километрах от школы. Как всегда поротно. Моечная десть на десять метров. Четыре крана и два душевых рожка. Запускали повзводно. Каждому взводу 15 минут на всё. Раздеться, помыться, одеться. Сначала толпой под душ, потом намылились и опять толпой под душ. Мичмана, спешившие на ужин, давали команду «Бегом» и рота через лес возвращалась в подразделение вся взмыленная. Что мылись, что песни пели.
На последней помывке. Роту вёл сам Винс. Назад курсанты шли, спокойно рассыпавшись по лесу. Винс подозвал Егора. Они пошли рядом.
- Каминский тебе будет хорошее распределение. Балтийск. Гидрография. Заграница. Узнаешь на месте, сколько тебя там ждёт приятных сюрпризов. Службой будешь доволен.
- Спасибо Анатолий Иванович, - поблагодарил командира Егор, отлично понимая, что это распределение благодаря ему, Винсу.
- Ты заслужил. Конечно, пришлось за тебя повоевать, но меня и Абиков поддержал и Шуваев, как не странно, – закончил Винс разговор. Дальше шли молча. Егор вспоминал эти месяцы, проведенные в школе. Знай, Егор заранее, что ему придётся пережить и через что пройти, он не за что не согласился бы учиться здесь. Пройдут годы. Уже офицер Каминский однажды ночью проснётся в холодном поту. Женщина, спавшая с ним, в испуге смотрела на его бешенные глаза, тяжёлое прерывистое дыхание и все мокрое от пота тело. Егору снилась школа. В мозгу пульсировала паническая мысль: «Этого не может быть! Я не могу снова оказаться там! Я закончил, эту проклятую школу! Я уже офицер! Это не может повториться!».
Егор Каминский оказался довольно жёстким командиром. Он руководствовался правилом «Можешь меня не уважать, уважай мои погоны». Егор не церемонился. Варианта только два. Первый подчиниться ему, второй за ворота. К выпуску, одна из лучших в роте, 21 смена лишилась семи курсантов. Двоих, москвичей Тарасова и Котлова, исключили по рапортам старшины смены курсанта Каминского. Более того, Егор в классе сказал им в присутствии всего личного состава: «Вы «масквачи» оборзели в конец. Я сделаю так, что вы пожалеете об этом. Не скоро увидите свою Москву. Запомните мои слова. Выставят вас из школы за день до выпуска». Их отчислили за месяц до выпуска. Начался весенний призыв и москвичей отправили служить в какую-то глухомань.
Киномеханик-наставник.
Эта пьянка не была последней. Егор выполнил данное Абикову слово и подготовил из Марины демонстратора узкоплёночного кино. Она успешно сдала экзамен и пучила права киномеханика. В знак благодарности притащила на первый свой сеанс пол-литровую банку классного на травах настоянного самогона. Правда, самогон бы градусов 60. Ребята пить отказались. Братякин и Кулиненко сделали по глотку, а Егор в кинобудке по чуть-чуть и уговорил баночку. Марина с помощью Кулиненко докрутили кино, а когда понесли аппаратуру в кинобудку, наши там совершенно невменяемого старшину смены. Между прочим, ему ещё надо было вести поверку смены. Обеспечивающим стоял мичман Гайдук. Увидев, что поверку проводит не Каминский, а Братякин, поинтересовался, где старшина. Его убедили, что убирает киноустановку и готовит фильм к сдаче в прокат. Марину, мол, отпустили к детям, поздно уже, а дети одни. Мичмана такое объяснение вполне устроило. Когда рота улеглась и погасили свет Побережник, Кулиненко, Братякин вытащили из кинобудки, едва стоявшего на ногах Каминского и типа шутя и толкая друг друга, дотолкали его до койки, предварительно сняв робу тельняшку и ботинки. В мгновение уложили в койку. Никто ничего и не понял.
ЧП в школе и второй бунт на «Потёмкине».
В том наборе 1979/1980 годов произошли невероятные ЧП. В первой роте выявили факт насильственного мужеложства. В СССР это наказывалось и очень серьёзно. Один курсант запугал другого, и на протяжении месяца насиловал его. Когда стало известно, виновника арестовала военная прокуратура и осудили на восемь лет. Потерпевшего перевели из школы на другое место службы. Винс однажды на дежурстве сказал Егору: «Обосралась первая рота. Надо же пидарас в роте. Впервые за мою службу такое», – рано радовался Анатолий Иванович, его ждало происшествие покруче педерастии.
Однажды на занятиях у всех курсантов собрали конспекты по политической подготовке. Объяснили для проверки политотделом базы. На самом деле в школе работал особый отдел. Сверяли почерка. Вскоре был задержан особистами курсант 2 роты Чухонцев. Ночью, будучи в наряде дневальным по учебному корпусу, он расписал антисоветскими лозунгами плакаты в коридоре. Как было тогда в Союзе принято парня признали психический нездоровым, и комиссовали по состоянию здоровья, отправив к папе прокурору одного из районов Гомельской области Белоруской ССР. Пока суд, да дело, его держали в кинобудке второй роты. Охранять его на всякий случай, чтобы он с собой ничего не сделал, поручили естественно Каминскому, Братякину и Побережнику. Когда Егор поинтересовался у него, будучи наедине, зачем он это сделал? Чухонцев ответил: «Хотел посмотреть, как работаю наши органы». Выяснилось. Оказывается органы, работают. Чухонцева сопровождал домой на Родину майор Шуваев. Егор дал майору адрес и письмо к родителям в Минске. На обратном пути майор заглянул к Каминским. Три дня он не просыхал с отцом Егора, Толиком. Вернувшись в школу, майор Шуваев передал Егору посылку от родителей и добавил: «Отец у тебя Каминский отличный мужик. Мы с ним здорово, три дня посидели. Ух и попили. Мать хорошая хозяйка, стол накрывала богатый, все три дня. Отличные у тебя родители». Ещё когда в сентябре отец Егора приезжал на присягу в школу. Он сдружился с мичманом Гаврилюком на почве употребления горячительных напитков. Мичман Гаврилюк непосредственный начальник Егора Каминского, его командир взвода. Весь период учебы у Егора и мичмана Гаврилюка было полное взаимопонимание. По возвращении из Минска, майор Шуваев стал почти другом Егору и всякие конфликты между ними пропали. Более того, Егор не редко осаживал курсантов решивших в очередной раз поиздеваться над майором. Чудны дела твои Господи.
Был курсант, который завел роман в городе с девушкой. Егор договорился с ним, что если он идёт к своей девчонке, то предупреждает его, а он прикроет этого Ромео, но в койке, после отбоя самоход должен лежать. На поверке, кто ни будь из курсантов в строю, дважды кричал «Я». Как правило, обеспечивающие не пересчитывали курсантов по головам, доверяя старшинам смен. В этом случае была любовь и это надо понимать.
Перед самым выпуском, в школе случилось ещё одно ЧП, почти как на броненосце «Потёмкин» в 1905 году. Порядок приема пищи в школе был следующим. Первой на камбуз отправлялась первая рота, затем вторая. Столовая не могла вместить сразу 400 человек. Дежурный 2 роты принимал пищу с первой ротой, чтобы потом контролировать прием пищи своей роты. Егор стоял дежурным в своей второй роте. Прибыл на камбуз с первой. Приступил к ужину. На ужин рис. Егор, заканчивал есть, когда в столовой поднялась буза. Курсанты размахивали мисками с кашей и шумели. Старшины смен повскакивали с мест стараясь разобраться, в чём причина и успокоить роту. Освещение в столовой отвратительное, ламп мало, грязные плафоны. Наконец удалось выяснить в рисе долгоносики. Каша как перцем посыпана сваренными насекомыми. Кто, не доел, побросали миски на стол. Кое-как удалось успокоить роту и увести её в кубрик. Дежурный по школе, майор Шуваев, приказал Егору молчать и не поднимать панику. Про себя Егор решил: «Сейчас. Буду я молчать. Пускай я сам нажрался этих мандавошек, ребята то, причём». Рота пришла. Егор доложил майору Шуваеву о готовности ужина. Шуваев скомандовал
- Рота! Посменно. Справа. По одному. В столовую бегом. Марш! – курсанты, выполняя команду, побежали в столовую. Егор зашёл в зал со служебного входа. Курсанты, как положено, по десять человек вставали у своих столов, ожидая команды на приём пищи. Когда все были на местах. Майор скомандовал.
- Рота! Сесть. Начать прием пищи! - ребята сели. Бочковой начал раскладывать кашу чумичкой из кастрюли по мискам. Егор подходил к каждому столу.
- Вкусная каша? Глаза раскройте! Смотрите на кашу! Смотрите мать вашу на кашу!- вскоре ребята увидели, что за приправа у них в мисках. Поднялась буза. Вся рота как один отказались от приёма пищи. Начали в протесте стучать по столам пустыми мисками. Чего греха таить, все восемь месяцев кормёжка была просто отвратительная, так что эти долгоносики попали на благодатную почву. Уговоры Шуваева не действовали. Обстановка в роте только накалялась. К этому времени Егор и майор уже стали корешами, после его визита в семью Егора. Егор подошёл к майору.
- Что делать будем? Бойцы на взводе, достали нас этой поганой кормёжкой.
- Того смотри, начнут громить столовую - вмешался подскочивший к ним Женька Пивоваров. Майор молчал. Егор во всё горло крикнул.
- Старшины! Ко мне! – возле Каминского собрались все старшины роты.
- Выводим роту и строим, пока они здесь всё не разнесли, - встав на скамейку и сколько было сил, Егор скомандовал - Рота! Встать! Выходи строиться! – курсанты подгоняемые старшинами вышли во двор. По дороге в столовую, шел капитан 3 ранга Абиков. Он подошёл к майору Шуваеву.
- Постройте роту майор.
- Рота становись! – никто и не думал исполнять приказ. Неслись, какие то проклятия, ругательства. Гул всё усиливался. Терять время было нельзя. Егор опять во всё горло выдал команду, которой от себя и сам не ожидал.
- Вы что все охуели! Мать вашу! Становись! - как не удивительно рота построилась.
- Равняйсь! Смирно! – скомандовал Каминский. Приложив руку к бескозырке, подошёл с докладом к Абикову.
- Товарищ капитан 3 ранга. Рота по Вашему приказанию построена. Дежурный по роте старшина 21 смены, курсант Каминский, - повернулся лицом к строю, не опуская руки от головного убора, ждал приказа Абикова.
- Рота! Вольно! – скомандовал Абиков.
- Рота! Вольно – как принято, продублировал команду Каминский. Абиков, а ему уже передали миску с долгоносиками, крутил её в руках, рассмотрев содержимое, подвёл итог.
- Что тут такого. Я бы ел.
- Так покушайте, товарищ капитан 3 ранга, - раздался голос из строя: «Блин! Паша! Ты допрыгаешься, когда-нибудь» - подумал про себя Егор, узнав голос Братякина.
- Спасибо. Я уже дома поужинал, - парировал Абиков, затем добавил – Если не хотите есть. Не ешьте, идите голодными в роту. Дежурный, - обратился Абиков к Каминскому, отлично понимая, что майор пустое место и роту держит, только этот старшина. – Ведите роту.
- Есть! – ответил Каминский – Рота! Налево! Прямо шагом… Марш! - Рота направилась в кубрик.
После отбоя старшины собрались, как всегда в курилке, решить, как быть дальше. Все высказывались, что это терпеть больше нельзя. Есть, повод изменить всё в хорошую сторону. Подвёл итог обсуждения дальнейших действий Каминский.
- Значит так братва. Утром в сменах проведите работу. Если хотим, наконец, рубать нормальную еду, не эту хавку, то завтра, отказываемся от завтрака. Если не будут, приняты меры, то и от обеда. Вплоть до объявления голодовки – Егор был на два года старше практически всех курсантов и, как известно, имел уже жизненный опыт и главное опыт общественной работы. Он отлично отдавал себе отчёт в том, что голодовка целой роты, и не факт, что к ним не присоединится и первая рота, вызовет такой резонанс, что и подумать страшно. Егор так же понимал, в случае их поражения, его уже никто не спасёт, ни Винс, ни Шуваев, ни Гаврилюк вместе взятые. Скорее всего, их тут самих не будет, но у этого парня выработался такой авантюрный характер.
Утром 2 рота ушла на завтрак. Работа с личным составом была проведена на отлично. Никто к завтраку не притронулся. Рота голодная вернулась в расположение. Каминский отправился на ежедневный доклад дежурного по роте к ротному, недавно пришедшему на службу.
- Товарищ капитан 3 ранга, за время моего дежурства случилось ЧП. Вчера на ужине роту пытались накормить рисовой кашей с долгоносиками. Рота от приёма пищи отказалась. Сегодня от завтрака рота, также отказалась
- Разве завтрак тоже, был с насекомыми, – удивился Винс.
- Никак нет. Курсанты требуют разобраться в этом прошествии и наказать виновных, и наконец, начать кормить нас нормальной пищей, иначе голодовка будет продолжаться, - Винс уставился на Егора. В глазах офицера мелькнули шальные искры. Молча походив по канцелярии, видимо обдумывая дальнейшие действия, он повернулся к старшине.
- Значит, рота объявила голодовку?
- Так точно товарищ командир. Объявила!
- Так вот, вся рота сама, как один человек, без чьего-то руководства объявила голодовку. А ты парламентёр?
- Так точно! – и помолчав обречённо добавил – Парламентёр.
- Хорошо Каминский. Веди роту на занятие, курсантам скажи, что Винс обещал разобраться и наказать виновных. Свободен, – ротный, как некогда был доволен, чему только не понятно он радовался. Рота убыла на занятия. Егор передал старшинам слова Винса. Все старшины в один голос решили. «Голодовку прекратить». Винс сказал - Винс сделает! Авторитет командира среди курсантов был непоколебим, недаром говорится «Командир корабля, первый после Бога».
Когда рота прибыла на обед, курсанты обалдели! Отличное картофельное пюре! Каждому рыбная котлета. Салат из квашеной капусты с морковкой. Таких блюд не было даже в праздники. После обеда многие курсанты благодарили своих старшин.
Каминский находился в роте. В помещение зашёл Винс.
- Рота смирно! – как требовал, Устав скомандовал Егор, хотя кроме дневальных в помещении никого не было.
- Зайди, - бросил Егору через плечо командир. Егор следом за ним вошёл в канцелярию. Анатолий Иванович прошёл к своему стулу в дальней части стола и сел. Старшина остался стоять у двери.
- Смотрю на тебя старшина и понимаю, иметь тебя во врагах опасно. Твоего большого друга Людвига уволили. Уволили и его жену. Сменят всех поваров на камбузе. Начальник от страха трясётся. Заварил ты кашу, - уже чуть не смеясь, закончил ротный. Егор включил дурака.
- Анатолий Иванович я то причем? Я этих долгоносиков в рисе разводил?
- Конечно не ты. Главное Егор – тут Анатолий Иванович впервые назвал курсанта по имени – Воспользоваться ситуацией. Или ты хочешь меня убедить, что на голодовку рота сама поднялась. Без лидеров. В нашей роте лидеры – старшины. У старшин в авторитете кто? Не отвечай - сам знаю, - потом помолчал и вдруг скомандовал Егору.
- Смирно! – Егор выполнил команду – За добросовестное отношение к своим обязанностям и заботу о подчинённых. Объявляю благодарность!
- Служу Советскому Союзу!
- Хорошо служишь Каминский. Так держать.
На этом инцидент был исчерпан. Буквально, через несколько дней на камбузе появились новые повара, питание значительно улучшилось. Курата Людвига больше не видели. Егор посчитался с ним сполна за ту историю с фуганком.
Отдельным анекдотом в школе была помывка личного состава. Своих душевых у школы не было. Ходили в гарнизонную баню в район Курземе. Это почти в трёх километрах от школы. Как всегда поротно. Моечная десть на десять метров. Четыре крана и два душевых рожка. Запускали повзводно. Каждому взводу 15 минут на всё. Раздеться, помыться, одеться. Сначала толпой под душ, потом намылились и опять толпой под душ. Мичмана, спешившие на ужин, давали команду «Бегом» и рота через лес возвращалась в подразделение вся взмыленная. Что мылись, что песни пели.
На последней помывке. Роту вёл сам Винс. Назад курсанты шли, спокойно рассыпавшись по лесу. Винс подозвал Егора. Они пошли рядом.
- Каминский тебе будет хорошее распределение. Балтийск. Гидрография. Заграница. Узнаешь на месте, сколько тебя там ждёт приятных сюрпризов. Службой будешь доволен.
- Спасибо Анатолий Иванович, - поблагодарил командира Егор, отлично понимая, что это распределение благодаря ему, Винсу.
- Ты заслужил. Конечно, пришлось за тебя повоевать, но меня и Абиков поддержал и Шуваев, как не странно, – закончил Винс разговор. Дальше шли молча. Егор вспоминал эти месяцы, проведенные в школе. Знай, Егор заранее, что ему придётся пережить и через что пройти, он не за что не согласился бы учиться здесь. Пройдут годы. Уже офицер Каминский однажды ночью проснётся в холодном поту. Женщина, спавшая с ним, в испуге смотрела на его бешенные глаза, тяжёлое прерывистое дыхание и все мокрое от пота тело. Егору снилась школа. В мозгу пульсировала паническая мысль: «Этого не может быть! Я не могу снова оказаться там! Я закончил, эту проклятую школу! Я уже офицер! Это не может повториться!».
Егор Каминский оказался довольно жёстким командиром. Он руководствовался правилом «Можешь меня не уважать, уважай мои погоны». Егор не церемонился. Варианта только два. Первый подчиниться ему, второй за ворота. К выпуску, одна из лучших в роте, 21 смена лишилась семи курсантов. Двоих, москвичей Тарасова и Котлова, исключили по рапортам старшины смены курсанта Каминского. Более того, Егор в классе сказал им в присутствии всего личного состава: «Вы «масквачи» оборзели в конец. Я сделаю так, что вы пожалеете об этом. Не скоро увидите свою Москву. Запомните мои слова. Выставят вас из школы за день до выпуска». Их отчислили за месяц до выпуска. Начался весенний призыв и москвичей отправили служить в какую-то глухомань.
