Эва знала, что он смотрит, а сама взглянуть боялась, пока не заставил, подняв пальцем ее подбородок. Страшно вдруг стало и волнительно очень, и взгляд никак не отвести, но это позволило увидеть серебряные искры в его глазах, особенно когда они приблизились. Она ожидала и страшилась, что он ее поцелует, и сердце билось так сильно и громко прямо о ребра, и в ушах шумело, и ноги подкашивались. Хорошо, что он ее держал, иначе бы точно упала.
— У тебя веснушки забавные, — прошептал он, хрипло так, словно сам боролся с чем-то, и от этой хрипотцы по позвоночнику, словно ток пробежал. — Никогда не видел у девушек веснушек. И мне хочется их поцеловать. Можно?
Ответить она была не в силах, разве что кивнуть едва заметно.
А губы у него сухие и горячие очень, и они ожоги на коже оставляют. Вот где поцелует, там и горит, нос, щеки, уголок глаза и губы, она их непроизвольно облизала, а получилось, что и его тоже. Смутилась страшно, отпрянуть хотела, но он не дал, схватил ее лицо в ладони, горячие, сильные и снова поцеловал.
Эву никто никогда так не целовал, чтобы в самом сердце отдавалось, чтобы там нежность разлилась настоящая, да затопила его целиком, и горячо стало в груди, и страх пропал, только захотелось очень, чтобы и у него осталась частичка того тепла, что горела в ней. И когда он ее отпустил, прикоснулся лбом ко лбу, тяжело дыша, ничего никуда не пропало. Тепло осталось с ней, и теперь ей страшно стало его потерять. Ведь душе тоже холодно бывает от одиночества, а она уже год одинока без семьи, без близких, без Сокола своего.
— Прости, я не должен был этого делать, — почему-то начал извиняться он. За что? Она ведь не против. Или не пара она ему? Конечно, не пара. Где она, а где он? Тень самого повелителя, первый ловелас Илларии, да на него такие красавицы вешаются, куда ей до них, обыкновенной, невзрачной, да еще Видящей. Это в работе ее дар уникален, а в жизни… Видящие редко находят того, кто готов терпеть их… эпизоды. Эва столько таких историй знала, даже и не верила, что сможет встретить кого-то, и только знакомство с майором Ледой и ее мужем вселило надежду, что когда-нибудь она тоже встретит настоящую любовь. Только не думала, что случится это так скоро, да еще когда она будет такой… никем.
Она так расстроилась из-за своих мыслей, что захотела отступить, только не смогла, сил не хватило. В его объятиях было непередаваемо хорошо, как в детстве, как дома, а ей так не хватало дома.
— Ты… — тихо, но решительно зашептал он ей в волосы, — я всего лишь Тень, не принадлежу себе. У меня нет титула, богатств не нажил, да и дома у меня тоже нет.
— А вы хотите? — только удивлением она могла оправдать свой вопрос. Она даже предположить не могла, что это он считает себя недостойным.
— Не знаю, не думал никогда, — растерянно признался он. А после вдруг сказал: — Хочу. Да, хочу дом, чтобы свой, а не дворец, и чтобы ждали меня там… ты ждала. Детей хочу, много. И тебя, такую теплую, в нашей постели. Я безумен?
— Нет, — покачала она головой, коснулась его щеки рукой и улыбнулась мягко, нежно. — Разве так бывает?
Выразила вслух внезапную мысль. Чтобы встретить и сразу понять, что это что-то родное, твое, и отпускать не хочется никогда, и чтобы мечты одинаковые, и чтобы хотелось воплотить их в жизнь, и не страшно совсем. Разве так бывает? Чтобы сразу?
— Не знаю, бывает. У истинных.
— Это редкость большая.
— Да, и проклятие тоже.
— Вы думаете, что мы… — Эва знала, что нет, это не мифическая связь истинных, но кто сказал, что ее чувство не настоящее или менее сильное? Нет, сейчас она могла бы с ними поспорить.
— Нет, но мне нравится то, что есть.
— Мне тоже, — тихо призналась она. Он улыбнулся, взял ее за руку, переплел пальцы со своими и поцеловал их, и было в этом жесте столько всего сокрыто, чего-то настоящего и правильного, того, что заставляло мечтать и надеяться. Нет, он не давал обещаний и громких слов не произносил, но ей и не нужно было этой мишуры. Эва просто поняла в этой маленькой беседке, да даже еще раньше поняла, что она его, а он ее… люди бы сказали половинка, но она тоже не любила громких слов.
— Расскажи мне, — попросил он.
— Что?
— О себе. Расскажи мне все.
И она рассказала, как жила до смерти мамы, как папа привел в дом новую жену, как изменился, из любящего папочки превратившись в холодного и равнодушного отца, как мачеха ругала ее за провинности, как сводная сестра смеялась над неуклюжестью, как называли проклятой за дар, как отец отправил ее в Академию, а после решил выдать замуж за сына мачехи, противного, злого, с потными руками. Она рассказала, как убежала из дома, как поступила в «драконий коготь», и про Сокола своего рассказала, которого отец забрал, сославшись на то, что она не сможет его содержать. Рассказывая о своем прекрасном древесном драконе, она тихо заплакала, жалуясь, как ребенок. Но сейчас это было уместно и совсем не обидно, когда он нежно погладил ее по голове, как настоящего ребенка.
— Мы обязательно вернем его. И ты меня с ним познакомишь, хорошо?
— Конечно, — шмыгнула носом она, а он вдруг слизнул ее слезы, заставив смущенно рассмеяться. Щекотно было и мокро немного, и стыдно тоже, совсем чуть-чуть. — А вы меня познакомите со своим.
— У меня нет дракона, — с явным сожалением вздохнул Эвен. — Теням не положено их иметь.
— Вы никогда не проходили отбор?
— Никогда. Да и глупо бы это было. Я ведь не принадлежу себе. Разве можно такому поручить жизнь дракона?
— Мне так жаль, — искренне посочувствовала Эва. — Но если хотите, я могу поделиться моим Соколом. Я уверена, он обязательно вам понравится. Он у меня очень добрый, хороший.
— Совсем как ты, — улыбнулся он. — И я буду рад познакомиться с твоим Соколом.
Эвен не был уверен, что имеет право обещать этой маленькой наивной девочке, но почему-то хотел это делать. Хотел оберегать и защищать ее от всего, хотел купить ей дом, чтобы настоящий и ее собственный, хотел семью, обязательно с ней, и чтобы детей, непременно детей. Мечта, вдруг возникшая из ниоткуда, но он хотел воплотить ее в жизнь ради этой девочки и ради себя тоже. Да, сейчас не простые времена, и он вряд ли сможет уйти в ближайшие годы, но когда все образуется, когда угроза минует, когда будут пойманы все заговорщики, когда Инар наконец перестанет себя мучить и определится с Клем, может быть тогда…
— Я не смогу дать тебе все сразу, прямо сейчас, меня сковывают обязательства, слишком много причин.
— Я знаю. Из теней так просто не уходят.
— И я не уверен, что имею право просить… подождать…
— Я буду ждать. Столько, сколько нужно.
— А если год или два?
— Мне все равно. Только не уходите, пожалуйста.
— Не уйду, обещаю.
А Тень повелителя никогда не разбрасывается пустыми обещаниями. Вот так вот неожиданно счастье Эвена стало зависеть от двух существ: хрупкой девочки, что обнимал сидя на ступеньках старой беседки и другой, что спала сейчас в своей комнате, не выспавшаяся ночью, утомленная утром и непростым разговором с тем, кто составлял ее собственное счастье. Что поделать — это жизнь, в которой судьба одного переплетается с судьбой другого, порой еще вчера вежливого незнакомца, а сегодня составляющего частицу сердца или даже большую его половину.
Остаток дня Эвен разгребал последствия мятежа, допрашивал пришедших в себя заговорщиков, инструктировал следователей, спорил с начальником Тайной Канцелярии, который с трудом и неохотой выполнял его указания. Конечно, ведь Тень повелителя посмел заступить на территорию господина Элледи, подорвать его авторитет перед подчиненными. Впрочем, Эвену некогда было подбирать слова и оберегать внутренний мир высокопоставленного дэйва, он вышел на девицу, что завербовала Эфера младшего, да и большинство местных парней. Не она одна, разумеется, выступала подсадной уткой, еще были замешаны несколько девушек из домов терпимости, два лакея у господ из младших Домов, некоторые представители правопорядка и даже один служитель храма Великой богини.
Всех схватили, доставили в «пыточные», все запели, как соловьи, выдавая списки, имена и прочие «радости» внутренней жизни заговорщиков. Так одни сдавали других, другие третьих, четвертых, пятых. Картотека набиралась аховая. По всему выходило, что в мятеже участвовали едва ли не все полукровки города. Правда, в процессе допросов выяснилось, что большинство мятежников использовали втемную. Многие пришли просто почтить память погибших в день Кровавой жатвы, а их, незаметно для них самих втянули во все это дерьмо.
Большая часть работы следователей состояла в том, чтобы отделить одних глупых идиотов от других, тех, кто реально верил в идеи заговора. Таких было мало, даже напавшие на Альта и Клем скорее искали выгоды, нежели, в самом деле, следовали идеям мятежа.
Что же до девчонки, здесь Эвену пришлось погрузиться в ее жизнь с головой, и начать он решил с последнего увлечения девицы, а именно с приятеля Эфера младшего — еще одного идиота, повернутого на идее несправедливой жизни полукровок. Мальчишку Эвери даже уговаривать не пришлось, хватило подзатыльника родителя и грозного взгляда Тени повелителя. Дальше он каялся во всех своих грехах, однако о девчонке, вопреки ожиданиям, знал крайне мало.
Они познакомились на местном рынке, разговорились, Алана пригласила парня прийти на собрание единомышленников, дала буклет, который он даже не читал. Его тогда больше интересовала грудь красивой полукровки, да губы, которые так хотелось попробовать на вкус. Девица была старше, опытней и активно пользовалась всеми своими женскими прелестями, завлекая таких олухов, как Эвери или Альт. К тому же она была умна и осторожна.
Собрания никогда не происходили в одном и том же месте, да и парень с трудом вспоминал о том, что там происходило, его заботила девушка и то, как ей понравиться, а не права угнетенных полукровок столицы.
Эвен на всякий случай послал спецов по всем названным адресам, мало надеясь на удачу.
— И что? Ты так долго встречался с девушкой и даже не поинтересовался кто она такая?
— Да не встречались мы, — воскликнул Эвери. — Я хотел, на свидания приглашал, но она отказалась. У нее другой был.
— Ты этого другого видел?
— Нет, никогда.
— Тогда откуда знаешь, что он был? Или на слово ей поверил? — еще больше посуровел Эвен. Парень побледнел, глянул на не менее сурового отца и отрицательно мотнул головой.
На слово он ей не поверил, тем более что проследил за ней пару раз до работы и до дома, ее никто никогда не встречал, не приходил и не провожал.
Я уж подумал, что она обманула, а однажды пришел на встречу, ну, чтобы на собрание идти, а она плачет. Увидела меня, слезы сразу вытерла, улыбнулась, но я понял, что она из-за него плакала. А потом я ее с Альтом познакомил, ну и… прекратилось все. Она перестала приходить. Подумал, что ей надоело все. Я надоел.
— Ты сказал, что до дома и до работы за ней проследил. Адреса помнишь?
— Ну, да, — кивнул парень. — Она работала в цветочном магазине, что в центре, в богатом квартале, а жила в пансионе во владениях Рябиновых Ласточек.
— Вот как? — удивился Эвен. — Серый дом справа от главной дороги?
— Нет, тот дом я знаю, там приличные девушки не живут, только эти… ну, вы поняли, — покраснел полукровка.
Эвен бы с этим утверждением поспорил, потому что одну приличную он все же знал, а вот осведомленностью мальчишки был слегка удивлен, хотя какой он мальчишка? Здоровый парень под два метра, а то, что мозгами обделен, так это, похоже, всеобщая проблема современной молодежи, будь то полукровка, дэйв или человек. Все одно.
— Так где проживала девица?
— Точный адрес не скажу, но недалеко от особняка стержня младшего Дома желтый такой дом для девушек. Все очень прилично. Мужчин туда не пускают.
Пришлось Эвену наведаться и в этот чудо пансион, в самом деле, оказавшийся довольно приличным. И надсмотрщица местная ему понравилась, такая строгая мадам, наотрез отказалась его пропускать. Единственное, в чем пошла на уступку, это согласилась вызвать соседку по комнате этой Аланы. Пока ожидал девушку, успел расспросить о местных порядках и даже всерьез задумался, а не пристроить ли ему в этот пансион Эву.
— Здравствуйте, это вы хотели со мной поговорить?
Симпатичная девушка-полукровка появилась на пороге, представилась Бертой и да — она действительно делила комнату с Аланой. Девушки не дружили, но хорошо общались.
— Я в булочной работаю, здесь же, в Рябиновых Ласточках, а Алана в городе, в богатом квартале, — без всякой зависти или обиды рассказывала она, — в цветочном магазине. А что-то случилось, да?
— С чего вы решили?
— Вы же здесь, — смущенно заметила девушка.
— А как она себя вела? Не беспокоило ли ее что-нибудь в последнее время?
— Беспокоило, вы правы. Несколько последних недель она приходила поздно, нервничала часто, плохо спала, но я решила, что у нее проблемы с парнем и не спрашивала.
— С парнем? Она вас знакомила?
— Нет, что вы. Он никогда сюда не приходил. Мне кажется, он был городским и еще, думаю, он был кем-то важным.
— Почему вы так решили? — насторожился Эвен, девушка с готовностью продолжила:
— Я рассказала ей как-то о своем женихе, правда тогда он не был моим женихом, мы только начали встречаться, но планы уже строили, и она как-то грустно тогда вздохнула и сказала, что мне очень повезло полюбить себе равного.
— А могло быть так, что она полюбила дэйва? — спросил Эвен.
— Я так и думала, — кивнула Берта. — Уж очень странные у них были отношения. Он мог прислать ей записку среди ночи, и она тут же собиралась и бежала к нему, а иногда приходила под утро и долго лежала, плакала. А может, он просто ее не любил. Я не знаю.
— Записку, говорите? Интересно, а как же среди ночи записки эти ей доставляли?
— Не знаю, — задумалась девушка. Но Эвен уже выяснил все, что хотел, и продолжать разговор не было необходимости. Поблагодарив словоохотливую собеседницу, он отправился разыскивать в пансионе того, кто доставлял Алане записки от мифического жениха. Впрочем, «почтальон» отыскался быстро, точнее почтальонка. Одна из служанок пансиона, что примечательно — человек. Еще примечательней было то, что она факт доставки записок не отрицала, но совершенно не могла вспомнить их автора, и как они попадали к ней тоже.
— Внушение, — сурово покачала головой мадам-комендант, маячившая все это время поблизости.
— Внушение, — согласился Эвен, как-то резко раздумав пользоваться услугами не слишком надежного жилища для юных, неискушенных барышень. Пансион вроде и ничего, только шастающие по дому завороженные служанки все портят.
А кто может внушить что-либо человеку? Дэйвы. Из чего можно сделать весьма неутешительный вывод — парень Аланы дэйв. И очень может быть, что закутанная в плащ фигура, повстречавшаяся утром Альту и Клем, вовсе не полукровка.
Остается вопрос — почему полукровки слушались дэйва? Или они не знали? С другой стороны, может статься, что возлюбленный девушки и вовсе здесь не причем. В этом нужно было разобраться, и последней зацепкой был тот самый цветочный магазин, в котором работала девушка. Весьма существенной зацепкой, как оказалось.
* * *
Пока Эвен вытягивал одну ниточку, Инар схватился за другую. Спешно вызванный по магической связи мастер де Сенсер припомнил, кто занимался исследованием «красной чумы».
— У тебя веснушки забавные, — прошептал он, хрипло так, словно сам боролся с чем-то, и от этой хрипотцы по позвоночнику, словно ток пробежал. — Никогда не видел у девушек веснушек. И мне хочется их поцеловать. Можно?
Ответить она была не в силах, разве что кивнуть едва заметно.
А губы у него сухие и горячие очень, и они ожоги на коже оставляют. Вот где поцелует, там и горит, нос, щеки, уголок глаза и губы, она их непроизвольно облизала, а получилось, что и его тоже. Смутилась страшно, отпрянуть хотела, но он не дал, схватил ее лицо в ладони, горячие, сильные и снова поцеловал.
Эву никто никогда так не целовал, чтобы в самом сердце отдавалось, чтобы там нежность разлилась настоящая, да затопила его целиком, и горячо стало в груди, и страх пропал, только захотелось очень, чтобы и у него осталась частичка того тепла, что горела в ней. И когда он ее отпустил, прикоснулся лбом ко лбу, тяжело дыша, ничего никуда не пропало. Тепло осталось с ней, и теперь ей страшно стало его потерять. Ведь душе тоже холодно бывает от одиночества, а она уже год одинока без семьи, без близких, без Сокола своего.
— Прости, я не должен был этого делать, — почему-то начал извиняться он. За что? Она ведь не против. Или не пара она ему? Конечно, не пара. Где она, а где он? Тень самого повелителя, первый ловелас Илларии, да на него такие красавицы вешаются, куда ей до них, обыкновенной, невзрачной, да еще Видящей. Это в работе ее дар уникален, а в жизни… Видящие редко находят того, кто готов терпеть их… эпизоды. Эва столько таких историй знала, даже и не верила, что сможет встретить кого-то, и только знакомство с майором Ледой и ее мужем вселило надежду, что когда-нибудь она тоже встретит настоящую любовь. Только не думала, что случится это так скоро, да еще когда она будет такой… никем.
Она так расстроилась из-за своих мыслей, что захотела отступить, только не смогла, сил не хватило. В его объятиях было непередаваемо хорошо, как в детстве, как дома, а ей так не хватало дома.
— Ты… — тихо, но решительно зашептал он ей в волосы, — я всего лишь Тень, не принадлежу себе. У меня нет титула, богатств не нажил, да и дома у меня тоже нет.
— А вы хотите? — только удивлением она могла оправдать свой вопрос. Она даже предположить не могла, что это он считает себя недостойным.
— Не знаю, не думал никогда, — растерянно признался он. А после вдруг сказал: — Хочу. Да, хочу дом, чтобы свой, а не дворец, и чтобы ждали меня там… ты ждала. Детей хочу, много. И тебя, такую теплую, в нашей постели. Я безумен?
— Нет, — покачала она головой, коснулась его щеки рукой и улыбнулась мягко, нежно. — Разве так бывает?
Выразила вслух внезапную мысль. Чтобы встретить и сразу понять, что это что-то родное, твое, и отпускать не хочется никогда, и чтобы мечты одинаковые, и чтобы хотелось воплотить их в жизнь, и не страшно совсем. Разве так бывает? Чтобы сразу?
— Не знаю, бывает. У истинных.
— Это редкость большая.
— Да, и проклятие тоже.
— Вы думаете, что мы… — Эва знала, что нет, это не мифическая связь истинных, но кто сказал, что ее чувство не настоящее или менее сильное? Нет, сейчас она могла бы с ними поспорить.
— Нет, но мне нравится то, что есть.
— Мне тоже, — тихо призналась она. Он улыбнулся, взял ее за руку, переплел пальцы со своими и поцеловал их, и было в этом жесте столько всего сокрыто, чего-то настоящего и правильного, того, что заставляло мечтать и надеяться. Нет, он не давал обещаний и громких слов не произносил, но ей и не нужно было этой мишуры. Эва просто поняла в этой маленькой беседке, да даже еще раньше поняла, что она его, а он ее… люди бы сказали половинка, но она тоже не любила громких слов.
— Расскажи мне, — попросил он.
— Что?
— О себе. Расскажи мне все.
И она рассказала, как жила до смерти мамы, как папа привел в дом новую жену, как изменился, из любящего папочки превратившись в холодного и равнодушного отца, как мачеха ругала ее за провинности, как сводная сестра смеялась над неуклюжестью, как называли проклятой за дар, как отец отправил ее в Академию, а после решил выдать замуж за сына мачехи, противного, злого, с потными руками. Она рассказала, как убежала из дома, как поступила в «драконий коготь», и про Сокола своего рассказала, которого отец забрал, сославшись на то, что она не сможет его содержать. Рассказывая о своем прекрасном древесном драконе, она тихо заплакала, жалуясь, как ребенок. Но сейчас это было уместно и совсем не обидно, когда он нежно погладил ее по голове, как настоящего ребенка.
— Мы обязательно вернем его. И ты меня с ним познакомишь, хорошо?
— Конечно, — шмыгнула носом она, а он вдруг слизнул ее слезы, заставив смущенно рассмеяться. Щекотно было и мокро немного, и стыдно тоже, совсем чуть-чуть. — А вы меня познакомите со своим.
— У меня нет дракона, — с явным сожалением вздохнул Эвен. — Теням не положено их иметь.
— Вы никогда не проходили отбор?
— Никогда. Да и глупо бы это было. Я ведь не принадлежу себе. Разве можно такому поручить жизнь дракона?
— Мне так жаль, — искренне посочувствовала Эва. — Но если хотите, я могу поделиться моим Соколом. Я уверена, он обязательно вам понравится. Он у меня очень добрый, хороший.
— Совсем как ты, — улыбнулся он. — И я буду рад познакомиться с твоим Соколом.
Эвен не был уверен, что имеет право обещать этой маленькой наивной девочке, но почему-то хотел это делать. Хотел оберегать и защищать ее от всего, хотел купить ей дом, чтобы настоящий и ее собственный, хотел семью, обязательно с ней, и чтобы детей, непременно детей. Мечта, вдруг возникшая из ниоткуда, но он хотел воплотить ее в жизнь ради этой девочки и ради себя тоже. Да, сейчас не простые времена, и он вряд ли сможет уйти в ближайшие годы, но когда все образуется, когда угроза минует, когда будут пойманы все заговорщики, когда Инар наконец перестанет себя мучить и определится с Клем, может быть тогда…
— Я не смогу дать тебе все сразу, прямо сейчас, меня сковывают обязательства, слишком много причин.
— Я знаю. Из теней так просто не уходят.
— И я не уверен, что имею право просить… подождать…
— Я буду ждать. Столько, сколько нужно.
— А если год или два?
— Мне все равно. Только не уходите, пожалуйста.
— Не уйду, обещаю.
А Тень повелителя никогда не разбрасывается пустыми обещаниями. Вот так вот неожиданно счастье Эвена стало зависеть от двух существ: хрупкой девочки, что обнимал сидя на ступеньках старой беседки и другой, что спала сейчас в своей комнате, не выспавшаяся ночью, утомленная утром и непростым разговором с тем, кто составлял ее собственное счастье. Что поделать — это жизнь, в которой судьба одного переплетается с судьбой другого, порой еще вчера вежливого незнакомца, а сегодня составляющего частицу сердца или даже большую его половину.
ГЛАВА 8 Тупик, или…?
Остаток дня Эвен разгребал последствия мятежа, допрашивал пришедших в себя заговорщиков, инструктировал следователей, спорил с начальником Тайной Канцелярии, который с трудом и неохотой выполнял его указания. Конечно, ведь Тень повелителя посмел заступить на территорию господина Элледи, подорвать его авторитет перед подчиненными. Впрочем, Эвену некогда было подбирать слова и оберегать внутренний мир высокопоставленного дэйва, он вышел на девицу, что завербовала Эфера младшего, да и большинство местных парней. Не она одна, разумеется, выступала подсадной уткой, еще были замешаны несколько девушек из домов терпимости, два лакея у господ из младших Домов, некоторые представители правопорядка и даже один служитель храма Великой богини.
Всех схватили, доставили в «пыточные», все запели, как соловьи, выдавая списки, имена и прочие «радости» внутренней жизни заговорщиков. Так одни сдавали других, другие третьих, четвертых, пятых. Картотека набиралась аховая. По всему выходило, что в мятеже участвовали едва ли не все полукровки города. Правда, в процессе допросов выяснилось, что большинство мятежников использовали втемную. Многие пришли просто почтить память погибших в день Кровавой жатвы, а их, незаметно для них самих втянули во все это дерьмо.
Большая часть работы следователей состояла в том, чтобы отделить одних глупых идиотов от других, тех, кто реально верил в идеи заговора. Таких было мало, даже напавшие на Альта и Клем скорее искали выгоды, нежели, в самом деле, следовали идеям мятежа.
Что же до девчонки, здесь Эвену пришлось погрузиться в ее жизнь с головой, и начать он решил с последнего увлечения девицы, а именно с приятеля Эфера младшего — еще одного идиота, повернутого на идее несправедливой жизни полукровок. Мальчишку Эвери даже уговаривать не пришлось, хватило подзатыльника родителя и грозного взгляда Тени повелителя. Дальше он каялся во всех своих грехах, однако о девчонке, вопреки ожиданиям, знал крайне мало.
Они познакомились на местном рынке, разговорились, Алана пригласила парня прийти на собрание единомышленников, дала буклет, который он даже не читал. Его тогда больше интересовала грудь красивой полукровки, да губы, которые так хотелось попробовать на вкус. Девица была старше, опытней и активно пользовалась всеми своими женскими прелестями, завлекая таких олухов, как Эвери или Альт. К тому же она была умна и осторожна.
Собрания никогда не происходили в одном и том же месте, да и парень с трудом вспоминал о том, что там происходило, его заботила девушка и то, как ей понравиться, а не права угнетенных полукровок столицы.
Эвен на всякий случай послал спецов по всем названным адресам, мало надеясь на удачу.
— И что? Ты так долго встречался с девушкой и даже не поинтересовался кто она такая?
— Да не встречались мы, — воскликнул Эвери. — Я хотел, на свидания приглашал, но она отказалась. У нее другой был.
— Ты этого другого видел?
— Нет, никогда.
— Тогда откуда знаешь, что он был? Или на слово ей поверил? — еще больше посуровел Эвен. Парень побледнел, глянул на не менее сурового отца и отрицательно мотнул головой.
На слово он ей не поверил, тем более что проследил за ней пару раз до работы и до дома, ее никто никогда не встречал, не приходил и не провожал.
Я уж подумал, что она обманула, а однажды пришел на встречу, ну, чтобы на собрание идти, а она плачет. Увидела меня, слезы сразу вытерла, улыбнулась, но я понял, что она из-за него плакала. А потом я ее с Альтом познакомил, ну и… прекратилось все. Она перестала приходить. Подумал, что ей надоело все. Я надоел.
— Ты сказал, что до дома и до работы за ней проследил. Адреса помнишь?
— Ну, да, — кивнул парень. — Она работала в цветочном магазине, что в центре, в богатом квартале, а жила в пансионе во владениях Рябиновых Ласточек.
— Вот как? — удивился Эвен. — Серый дом справа от главной дороги?
— Нет, тот дом я знаю, там приличные девушки не живут, только эти… ну, вы поняли, — покраснел полукровка.
Эвен бы с этим утверждением поспорил, потому что одну приличную он все же знал, а вот осведомленностью мальчишки был слегка удивлен, хотя какой он мальчишка? Здоровый парень под два метра, а то, что мозгами обделен, так это, похоже, всеобщая проблема современной молодежи, будь то полукровка, дэйв или человек. Все одно.
— Так где проживала девица?
— Точный адрес не скажу, но недалеко от особняка стержня младшего Дома желтый такой дом для девушек. Все очень прилично. Мужчин туда не пускают.
Пришлось Эвену наведаться и в этот чудо пансион, в самом деле, оказавшийся довольно приличным. И надсмотрщица местная ему понравилась, такая строгая мадам, наотрез отказалась его пропускать. Единственное, в чем пошла на уступку, это согласилась вызвать соседку по комнате этой Аланы. Пока ожидал девушку, успел расспросить о местных порядках и даже всерьез задумался, а не пристроить ли ему в этот пансион Эву.
— Здравствуйте, это вы хотели со мной поговорить?
Симпатичная девушка-полукровка появилась на пороге, представилась Бертой и да — она действительно делила комнату с Аланой. Девушки не дружили, но хорошо общались.
— Я в булочной работаю, здесь же, в Рябиновых Ласточках, а Алана в городе, в богатом квартале, — без всякой зависти или обиды рассказывала она, — в цветочном магазине. А что-то случилось, да?
— С чего вы решили?
— Вы же здесь, — смущенно заметила девушка.
— А как она себя вела? Не беспокоило ли ее что-нибудь в последнее время?
— Беспокоило, вы правы. Несколько последних недель она приходила поздно, нервничала часто, плохо спала, но я решила, что у нее проблемы с парнем и не спрашивала.
— С парнем? Она вас знакомила?
— Нет, что вы. Он никогда сюда не приходил. Мне кажется, он был городским и еще, думаю, он был кем-то важным.
— Почему вы так решили? — насторожился Эвен, девушка с готовностью продолжила:
— Я рассказала ей как-то о своем женихе, правда тогда он не был моим женихом, мы только начали встречаться, но планы уже строили, и она как-то грустно тогда вздохнула и сказала, что мне очень повезло полюбить себе равного.
— А могло быть так, что она полюбила дэйва? — спросил Эвен.
— Я так и думала, — кивнула Берта. — Уж очень странные у них были отношения. Он мог прислать ей записку среди ночи, и она тут же собиралась и бежала к нему, а иногда приходила под утро и долго лежала, плакала. А может, он просто ее не любил. Я не знаю.
— Записку, говорите? Интересно, а как же среди ночи записки эти ей доставляли?
— Не знаю, — задумалась девушка. Но Эвен уже выяснил все, что хотел, и продолжать разговор не было необходимости. Поблагодарив словоохотливую собеседницу, он отправился разыскивать в пансионе того, кто доставлял Алане записки от мифического жениха. Впрочем, «почтальон» отыскался быстро, точнее почтальонка. Одна из служанок пансиона, что примечательно — человек. Еще примечательней было то, что она факт доставки записок не отрицала, но совершенно не могла вспомнить их автора, и как они попадали к ней тоже.
— Внушение, — сурово покачала головой мадам-комендант, маячившая все это время поблизости.
— Внушение, — согласился Эвен, как-то резко раздумав пользоваться услугами не слишком надежного жилища для юных, неискушенных барышень. Пансион вроде и ничего, только шастающие по дому завороженные служанки все портят.
А кто может внушить что-либо человеку? Дэйвы. Из чего можно сделать весьма неутешительный вывод — парень Аланы дэйв. И очень может быть, что закутанная в плащ фигура, повстречавшаяся утром Альту и Клем, вовсе не полукровка.
Остается вопрос — почему полукровки слушались дэйва? Или они не знали? С другой стороны, может статься, что возлюбленный девушки и вовсе здесь не причем. В этом нужно было разобраться, и последней зацепкой был тот самый цветочный магазин, в котором работала девушка. Весьма существенной зацепкой, как оказалось.
* * *
Пока Эвен вытягивал одну ниточку, Инар схватился за другую. Спешно вызванный по магической связи мастер де Сенсер припомнил, кто занимался исследованием «красной чумы».
