Целый ряд их особенностей оказались просто выше моего понимания! Чего стоит один только их трансформируемый скелет! Если бы кто-то решил поместить его в зоологический музей, то ему пришлось бы сделать не менее шести экземпляров, которые выглядели бы как скелеты совершенно разных зверей. А их социальная система! Фантастика! То есть, я даже не могу объяснить, как она устроена, поскольку абсолютно ее не понимаю, но знаю, что она существует и, при этом, чертовски сложна.
Огонь, вспыхнувший в глазах девушки, когда она рассказывала о своем любимом деле, сделал ее похожей на маленького ребенка, который впервые в жизни побывал в цирке, и теперь силится поделиться с окружающими переполняющими его впечатлениями, что бурлят в душе, рвутся на свободу, напирая друг на друга, путаются, вязнут и застревают в крайне ограниченном словарном запасе.
-И Вы их совсем не боитесь?
-Кого, хайенн? Да что Вы! Это самые безобидные существа на свете! Убежденные вегетарианцы!
-После сегодняшних событий я бы не стал утверждать это столь безапелляционно.
-Ах, да… - Мария запнулась, - но я ведь уже объясняла Вам, в чем дело.
-Объясняли, - кивнул Содос, - я только хотел бы еще немного прояснить причины существующего конфликта между людьми и животными. Он же не вчера разгорелся, верно? С другой стороны, мне почему-то кажется, что года два-три назад ситуация не была столь напряженной. Я прав?
-Все так. В первые годы освоения мохаррских оазисов с местной фауной сталкивались только ученые. Фермеры спокойно возделывали свои поля, не зная никаких проблем. Веселье началось позже.
-Что изменилось? – Содосу приходилось подталкивать беседу, поскольку Мария то и дело умолкала. Чувствовалось, что говорить на данную тему ей тяжело.
-Полностью освоив окружающую полосу степи, люди стали расширять свои поля за счет лесов.
-… в которых жили хайенны?
-Да.
-Почему же животные просто не ушли дальше в лес?
-Дело в том, что оазис представляет собой очень сложную экосистему, в которой удивительным образом переплетены пояса с совершенно разным составом флоры. По мере продвижения к его центру мы проходим пустыню, степь, смешанный лес и, наконец, тропические джунгли. Все это дробится на еще более мелкие пояски, буквально в несколько десятков метров шириной. Многие виды растений встречаются только в своем узком поясе и нигде более. Другие, как, скажем, пинусы, растут на довольно большой территории, но это, скорее, исключение, нежели правило.
-Кажется, я начинаю понимать, - оживился Содос, - люди вырубили тот пояс леса, в котором обитали хайенны?
-Не совсем так. Хайенны свободно перемещаются по всему оазису, но в истребленных поясах произрастали растения, составлявшие неотъемлемую часть их рациона.
-Экие привереды!
-Посмотрела бы я на Вас, лишись Вы полностью, например, витамина С, - зло огрызнулась Мария, - долго ли Вы протянете?
-Не знаю, не пробовал, а что?
-А то, что недолго. Есть такая замечательная болезнь – цинга, и лучше с ней близко не знакомиться. Хорошо, если только с зубами расстанетесь.
-Хорошо, я все понял, но неужели набеги на огороды – это выход?
-Как оказалось, да. Пути, по которым шла эволюция на Земле и на Мохарре различны, но законы химии и физики, как ни крути, едины для всех. Некоторые земные культуры смогли полностью или частично восполнить потерю.
-А как же эта, как ее, «апланетизация»? Хайенн она не беспокоит? Я даже под страхом смерти не смог бы съесть ни одной местной ягодки. Желужок буквально наизнанку выворачивается от одной только мысли об этом.
-У животных не столь богатое воображение, и, потом, я думаю, Вы все же по-другому взглянули бы на ситуацию, окажись на их месте. Речь идет о выживании. Да, Вы правы, хайенны не в восторге от новой диеты, и, кроме того, жутко не любят выходить из-под покрова леса на открытые пространства, но для них это теперь, без преувеличения, вопрос жизни и смерти. И они идут на огороды.
-Где же выход?
-Ха! Выход! – Мария опрокинула в рот остатки вина, - а кто вас просил сюда входить!? Но нет! Человек – самое упрямое существо во Вселенной. Сначала заберется в темный сарай с разбросанными по полу граблями, а потом голосит, что его бьют.
-Но расширять поля необходимо! Для фермеров это тоже вопрос выживания.
-Не следовало вырубать весь лес. Если бы хоть местами оставляли нетронутые участки, то, возможно, этого хайеннам оказалось бы вполне достаточно.
-Вы говорили им об этом?
-Разумеется! Но меня никто не хотел слушать. Позже, после совершения первой ошибки, когда хайенны начали набрасываться на посадки, я предложила сделать несколько не огороженных полей, чтобы животные могли спокойно взять то, что им нужно и уйти. Пожертвовав этими клочками земли, удалось бы сохранить в целости все остальное.
-И что, тоже без толку?
-Абсолютно! Эти туполобые мужланы уже закусили удила, и готовы кровью (как чужой, так и своей собственной) залить эти драгоценные грядки, но не уступить ни пяди.
-Выходит, война?
-Для человечества не впервой развязывать кровавые и бессмысленные войны с Природой. Начали на Земле, где безжалостно истребили не одну сотню видов, теперь боевые действия переместились уже на другие планеты. Ничего не меняется. Ни-че-го. Один человек, возможно, и способен изредка чему-то научиться на своих ошибках, человечество в целом – никогда.
-Какой же урок ожидает нас, по-вашему, на сей раз?
-Я не знаю, - развела руками девушка, - даже в хорошо изученной земной биосфере невозможно предугадать последствия тех или иных необдуманных действий. Что уж говорить о чужом мире! Оазис может, например, полностью вымереть. Или все что растет в нем и вокруг него может неожиданно мутировать и стать смертельно ядовитым – последствия непредсказуемы.
-Что же Вы будете делать?
-То же, что и всегда: собирать информацию, наблюдать, анализировать.
-И не предпринимать никаких активных действий?
-А что я могу сделать против человеческого упрямства и глупости?
-Против таких врагов бессильно любое оружие, это точно, - Содос покачал головой, - а Вы никогда не подумывали о том, чтобы тоже покинуть Мохарру, раз здесь Вы уже ничего не можете изменить?
-Я постоянно думаю об этом, но осталось еще столько незаконченных дел! Столько начатых наблюдений!
-Вы и теперь полагаете, что Вам удастся их закончить?
-Я не знаю, - Мария поникла, сгорбившись на стуле, - теперь я уже ничего не знаю.
-Не падайте духом! Вы и так сделали уже безумно много, мисс Оллани, - Содос ободряюще прикоснулся к ее руке, отчего девушка чуть вздрогнула, - должен сказать, что Вам тоже не занимать решительности и упрямства. Ради своих исследований Вы остались здесь одна, посреди дикого леса! Неужели Вам не страшно, и Вы совсем не боитесь?
-Кого? Люди – единственное, чего здесь следует опасаться.
-Для чего же Вам тогда дробовик под сиденьем?
-Бочар наябедничал, - это прозвучало не столько как вопрос, сколько как констатация факта.
-Ну, в общем-то, да, - признал Содос, - фермеры, кстати, больше опасаются как раз Вас. Они думают, что в приступе ярости Вы можете устроить им кровавую баню.
-И поделом! – усмехнулась Мария, - пусть думают, хотя он, на самом деле, даже не заряжен.
-Зачем же Вы все время таскаете с собой эту железяку? Вы все-таки кого-то боитесь?
-Исследователям всегда рекомендуется иметь при себе оружие, повадки местных обитателей пока еще плохо изучены, - говоря это, девушка упорно избегала смотреть Содосу в глаза.
-Как же Вы собираетесь защищаться от них незаряженным дробовиком? Вряд ли он их сильно впечатлит.
-Не лезьте в это, Юра, - ее рука накрыла его ладонь, лежащую на столе, - не копайте дальше.
Прикосновение длилось на неуловимое мгновение дольше, чем простой жест. Убрав руку, Мария снова опустила глаза.
-В этих краях глубоко копать вредно для здоровья, - негромко сказала она, - я вот, например, вообще выбросила свою лопату от греха подальше.
Повисла неловкая пауза.
-Да что это мы все обо мне, да обо мне! – встрепенулась вдруг она и, схватив бутылку, разлила в бокалы остатки «Рассвета», - расскажите теперь и Вы что-нибудь о себе. Только не надо мне больше свистеть про торговлю тракторами, ладно?
-Как Вам будет угодно, - Содос отпил оранжевой отравы, - хотя начинал я именно с них самых.
-Как же Вы дошли до жизни такой? – наигранная веселость Марии резко контрастировала с ее угрюмым настроением еще минуту назад. Она явно хотела поскорее забыть о предшествующем разговоре.
-Где трактора, там и танки. Разница между продажей того и другого, конечно, огромная, но если у человека есть голова на плечах, то он справится. Я, во всяком случае, справился.
-Вы и мирную технику налево пускали?
-Нет, поначалу вся моя деятельность являлась исключительно легальной и пристойной. Я даже не подумывал о том, что могу заниматься чем-то иным или, скажем так, тем же самым, но по-иному. Просто делал свою работу. Аккуратно и терпеливо, постепенно поднимаясь по скользким ступенькам карьерной лестницы. Не знаю, чего мне не хватало, может быть, наглости, но двигался я медленно и особых лавров на этом поприще не снискал. Зато заработал репутацию честного и грамотного специалиста. Глупо, конечно, но я надеялся, что моя прилежность когда-нибудь будет замечена и оценена по достоинству. Глупо и наивно. Так в нашем мире дела, увы, не делаются. Практически во всех основных религиях добродетель вознаграждается исключительно после смерти человека. Иногда даже возникает подспудное желание ускорить процесс…
Содос замолчал, глядя на покачивающийся жидкий огонь в своем бокале.
-Что же случилось? – спросила девушка, - что привело Вас к такому резкому повороту?
-Дуракам счастье, меня действительно заметили, правда, не совсем те люди, что я ожидал. Старые клиенты, я прежде с ними неоднократно пересекался, но даже и не подозревал, чем они занимаются, так сказать, в свободное от основной работы время. Мне предложили делать все то же самое, что и раньше, только по другую сторону закона. Риск, естественно, выше, но и вознаграждение соответствующее. А с профессиональной точки зрения для меня практически ничего не изменилось. Мой круг общения остался прежним: деньги, документы, люди и их подписи на этих документах.
Содос опрокинул бокал в рот,
-Я всегда оставался лишь маленьким винтиком в чужих машинах, а винтику без большой разницы, что это за машина. Он должен добросовестно выполнять свою работу и не задавать вопросов. Чем ты мельче, тем меньше с тебя спрос, но и крутиться приходится быстрее. Где-то наверху, наверное, сидит огромный гаечный ключ, которому достаточно шевельнуть мизинцем, чтобы в движение пришли сотни и тысячи людей, а мне вот приходится носиться, высунув язык, по разным захолустьям. Если везде успеваешь, то все о’кей, если будешь заедать – рано или поздно открутят голову.
-Фигурально выражаясь?
-Фигурально – это раньше, с тракторами, теперь все по-взрослому.
-И Вы никогда не жалели, что ввязались во все это?
-Почему же? Я жалею об этом примерно половину своего времени. Зато в оставшуюся половину я вполне доволен жизнью. Не так уж и плохо, по-моему. Многие люди, занимаясь вполне безобидными вещами, сокрушаются о своей доле гораздо больше.
-Забавно, - невесело усмехнулась Мария, - про себя я могу сказать точно то же самое.
-Судя по Вашему рассказу, Вам тоже в какой-то момент не хватило нахальства, да?
-В том числе и это.
-Плыть по течению, отдавшись на волю обстоятельств, конечно, проще, чем переть против потока, но, провожая взглядом проплывающие мимо пейзажи, согласитесь, иногда чертовски хочется сделать какую-нибудь глупость!
-Вы правы, хочется, - Мария подалась вперед, ее теплые пальцы вновь накрыли руку Содоса и уже не торопились уходить, - чертовски!
Он даже не успел сообразить, что думает по поводу сложившейся ситуации, поскольку в этот момент из внутреннего кармана его пиджака донеслась короткая пронзительная трель. От неожиданности девушка даже подпрыгнула.
-Что это? – нахмурившись, спросила она, - страж Вашей нравственности?
-Вроде того, - отозвался Содос, копаясь в кармане, - опять батарейка села, черт бы ее побрал!
-У Вас что, костюм с кондиционером? – удивилась Мария?
-А еще с разглаживанием и самоочисткой, – брякнул он, не подумав, и тут же прикусил язык, но было поздно.
-Не так уж и плохо быть «простым винтиком», приторговывающим ружьишками, как выясняется, - заметила она резко похолодевшим голосом, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. Томный огонек, тлевший в глубине ее глаз, исчез без следа.
Хрустальный карточный домик взаимопонимания, осторожно возводившийся их совместными усилиями в течение последнего получаса, рухнул в одну секунду. Содос почти слышал звон бьющегося стекла.
-Да так, купил по случаю. Он не новый, - принялся оправдываться он, хотя понимал, что это бесполезно.
-Ого! Время-то как летит сегодня, - заметила Мария, демонстративно бросив взгляд на часы, - как бы Вам не заплутать в темноте.
-Надеюсь, машина найдет обратную дорогу.
-Вы доверяете этой ржавой развалюхе!? Зря! Полагайтесь лучше на свои силы.
-Тогда я, пожалуй, пойду, пока не свалился совсем.
-Дверь сами найдете?
-Думаю, да, - Содос поднялся с кровати, на которой сидел, и, чувствуя, как окружающий мир и вправду малость поплыл перед глазами, заковылял к выходу.
Спрыгнув с крыльца, он, загребая ногами мокрую от вечерней росы траву, подошел к своей машине. Но в тот момент, когда Содос уже взялся за ручку двери, Мария неожиданно окликнула его.
-Господин Содос!
-Что? – обернулся он.
-Я хотела бы Вас кое с кем познакомить!
Девушка стояла в дверях, держась рукой за косяк. Только сейчас Содос понял, насколько она пьяна. Ее шатало из стороны в сторону, точно влаг на ветру. Запнувшись на ступеньках, она буквально пролетела расстояние до заборчика и остановилась, обхватив деревянный столб.
-С кем еще познакомить?
-Один момент, - в ее левой руке что-то блеснуло.
-Что это? – в душе Содоса шевельнулось нехорошее предчувствие, но он не обратил на него внимания.
-Это? – Мария уставилась на зажатый в кулаке продолговатый металлический предмет толщиной с карандаш, - ах, это! Манок.
-Какой еще манок?
-Я Вам сейчас покажу, - она вскинула руку ко рту.
Содос ничего не услышал, но его зубы тут же отозвались резкой болью. Ультразвук! Но кого она хочет им приманить?…
Ответ последовал незамедлительно. Лес отозвался целым залпом визга и клекота. Окружающая темнота всколыхнулась, ожила и зашевелилась, выпуская в круг света, падающего от висящего над крыльцом фонаря, текучие серые тени.
Хайенны двигались столь стремительно, что глаз выхватывал лишь отдельные фазы их перемещений, когда та или иная особь на мгновение застывала на месте. Несмотря на свою быстроту, они не издавали ни малейшего звука – ни топота лап, ни шелеста травы. Все крики и шум неслись только из леса. Серая волна обогнула домик, покружилась вокруг опирающейся на столб Марии и потекла дальше, постепенно сжимая кольцо вокруг Содоса и его автомобиля.
-Познакомьтесь с моими друзьями! – крикнула девушка, - ребята, смотрите, это Юра Содос! Поздоровайтесь с ним!
Опомнившись, он рванул дверцу и прыгнул в кабину, давясь уже знакомым приступом тошноты. По капоту громко шарахнули чьи-то когти, машина покачнулась, когда живая стена сомкнулась вокруг, на миг полностью накрыв ее.
Огонь, вспыхнувший в глазах девушки, когда она рассказывала о своем любимом деле, сделал ее похожей на маленького ребенка, который впервые в жизни побывал в цирке, и теперь силится поделиться с окружающими переполняющими его впечатлениями, что бурлят в душе, рвутся на свободу, напирая друг на друга, путаются, вязнут и застревают в крайне ограниченном словарном запасе.
-И Вы их совсем не боитесь?
-Кого, хайенн? Да что Вы! Это самые безобидные существа на свете! Убежденные вегетарианцы!
-После сегодняшних событий я бы не стал утверждать это столь безапелляционно.
-Ах, да… - Мария запнулась, - но я ведь уже объясняла Вам, в чем дело.
-Объясняли, - кивнул Содос, - я только хотел бы еще немного прояснить причины существующего конфликта между людьми и животными. Он же не вчера разгорелся, верно? С другой стороны, мне почему-то кажется, что года два-три назад ситуация не была столь напряженной. Я прав?
-Все так. В первые годы освоения мохаррских оазисов с местной фауной сталкивались только ученые. Фермеры спокойно возделывали свои поля, не зная никаких проблем. Веселье началось позже.
-Что изменилось? – Содосу приходилось подталкивать беседу, поскольку Мария то и дело умолкала. Чувствовалось, что говорить на данную тему ей тяжело.
-Полностью освоив окружающую полосу степи, люди стали расширять свои поля за счет лесов.
-… в которых жили хайенны?
-Да.
-Почему же животные просто не ушли дальше в лес?
-Дело в том, что оазис представляет собой очень сложную экосистему, в которой удивительным образом переплетены пояса с совершенно разным составом флоры. По мере продвижения к его центру мы проходим пустыню, степь, смешанный лес и, наконец, тропические джунгли. Все это дробится на еще более мелкие пояски, буквально в несколько десятков метров шириной. Многие виды растений встречаются только в своем узком поясе и нигде более. Другие, как, скажем, пинусы, растут на довольно большой территории, но это, скорее, исключение, нежели правило.
-Кажется, я начинаю понимать, - оживился Содос, - люди вырубили тот пояс леса, в котором обитали хайенны?
-Не совсем так. Хайенны свободно перемещаются по всему оазису, но в истребленных поясах произрастали растения, составлявшие неотъемлемую часть их рациона.
-Экие привереды!
-Посмотрела бы я на Вас, лишись Вы полностью, например, витамина С, - зло огрызнулась Мария, - долго ли Вы протянете?
-Не знаю, не пробовал, а что?
-А то, что недолго. Есть такая замечательная болезнь – цинга, и лучше с ней близко не знакомиться. Хорошо, если только с зубами расстанетесь.
-Хорошо, я все понял, но неужели набеги на огороды – это выход?
-Как оказалось, да. Пути, по которым шла эволюция на Земле и на Мохарре различны, но законы химии и физики, как ни крути, едины для всех. Некоторые земные культуры смогли полностью или частично восполнить потерю.
-А как же эта, как ее, «апланетизация»? Хайенн она не беспокоит? Я даже под страхом смерти не смог бы съесть ни одной местной ягодки. Желужок буквально наизнанку выворачивается от одной только мысли об этом.
-У животных не столь богатое воображение, и, потом, я думаю, Вы все же по-другому взглянули бы на ситуацию, окажись на их месте. Речь идет о выживании. Да, Вы правы, хайенны не в восторге от новой диеты, и, кроме того, жутко не любят выходить из-под покрова леса на открытые пространства, но для них это теперь, без преувеличения, вопрос жизни и смерти. И они идут на огороды.
-Где же выход?
-Ха! Выход! – Мария опрокинула в рот остатки вина, - а кто вас просил сюда входить!? Но нет! Человек – самое упрямое существо во Вселенной. Сначала заберется в темный сарай с разбросанными по полу граблями, а потом голосит, что его бьют.
-Но расширять поля необходимо! Для фермеров это тоже вопрос выживания.
-Не следовало вырубать весь лес. Если бы хоть местами оставляли нетронутые участки, то, возможно, этого хайеннам оказалось бы вполне достаточно.
-Вы говорили им об этом?
-Разумеется! Но меня никто не хотел слушать. Позже, после совершения первой ошибки, когда хайенны начали набрасываться на посадки, я предложила сделать несколько не огороженных полей, чтобы животные могли спокойно взять то, что им нужно и уйти. Пожертвовав этими клочками земли, удалось бы сохранить в целости все остальное.
-И что, тоже без толку?
-Абсолютно! Эти туполобые мужланы уже закусили удила, и готовы кровью (как чужой, так и своей собственной) залить эти драгоценные грядки, но не уступить ни пяди.
-Выходит, война?
-Для человечества не впервой развязывать кровавые и бессмысленные войны с Природой. Начали на Земле, где безжалостно истребили не одну сотню видов, теперь боевые действия переместились уже на другие планеты. Ничего не меняется. Ни-че-го. Один человек, возможно, и способен изредка чему-то научиться на своих ошибках, человечество в целом – никогда.
-Какой же урок ожидает нас, по-вашему, на сей раз?
-Я не знаю, - развела руками девушка, - даже в хорошо изученной земной биосфере невозможно предугадать последствия тех или иных необдуманных действий. Что уж говорить о чужом мире! Оазис может, например, полностью вымереть. Или все что растет в нем и вокруг него может неожиданно мутировать и стать смертельно ядовитым – последствия непредсказуемы.
-Что же Вы будете делать?
-То же, что и всегда: собирать информацию, наблюдать, анализировать.
-И не предпринимать никаких активных действий?
-А что я могу сделать против человеческого упрямства и глупости?
-Против таких врагов бессильно любое оружие, это точно, - Содос покачал головой, - а Вы никогда не подумывали о том, чтобы тоже покинуть Мохарру, раз здесь Вы уже ничего не можете изменить?
-Я постоянно думаю об этом, но осталось еще столько незаконченных дел! Столько начатых наблюдений!
-Вы и теперь полагаете, что Вам удастся их закончить?
-Я не знаю, - Мария поникла, сгорбившись на стуле, - теперь я уже ничего не знаю.
-Не падайте духом! Вы и так сделали уже безумно много, мисс Оллани, - Содос ободряюще прикоснулся к ее руке, отчего девушка чуть вздрогнула, - должен сказать, что Вам тоже не занимать решительности и упрямства. Ради своих исследований Вы остались здесь одна, посреди дикого леса! Неужели Вам не страшно, и Вы совсем не боитесь?
-Кого? Люди – единственное, чего здесь следует опасаться.
-Для чего же Вам тогда дробовик под сиденьем?
-Бочар наябедничал, - это прозвучало не столько как вопрос, сколько как констатация факта.
-Ну, в общем-то, да, - признал Содос, - фермеры, кстати, больше опасаются как раз Вас. Они думают, что в приступе ярости Вы можете устроить им кровавую баню.
-И поделом! – усмехнулась Мария, - пусть думают, хотя он, на самом деле, даже не заряжен.
-Зачем же Вы все время таскаете с собой эту железяку? Вы все-таки кого-то боитесь?
-Исследователям всегда рекомендуется иметь при себе оружие, повадки местных обитателей пока еще плохо изучены, - говоря это, девушка упорно избегала смотреть Содосу в глаза.
-Как же Вы собираетесь защищаться от них незаряженным дробовиком? Вряд ли он их сильно впечатлит.
-Не лезьте в это, Юра, - ее рука накрыла его ладонь, лежащую на столе, - не копайте дальше.
Прикосновение длилось на неуловимое мгновение дольше, чем простой жест. Убрав руку, Мария снова опустила глаза.
-В этих краях глубоко копать вредно для здоровья, - негромко сказала она, - я вот, например, вообще выбросила свою лопату от греха подальше.
Повисла неловкая пауза.
-Да что это мы все обо мне, да обо мне! – встрепенулась вдруг она и, схватив бутылку, разлила в бокалы остатки «Рассвета», - расскажите теперь и Вы что-нибудь о себе. Только не надо мне больше свистеть про торговлю тракторами, ладно?
-Как Вам будет угодно, - Содос отпил оранжевой отравы, - хотя начинал я именно с них самых.
-Как же Вы дошли до жизни такой? – наигранная веселость Марии резко контрастировала с ее угрюмым настроением еще минуту назад. Она явно хотела поскорее забыть о предшествующем разговоре.
-Где трактора, там и танки. Разница между продажей того и другого, конечно, огромная, но если у человека есть голова на плечах, то он справится. Я, во всяком случае, справился.
-Вы и мирную технику налево пускали?
-Нет, поначалу вся моя деятельность являлась исключительно легальной и пристойной. Я даже не подумывал о том, что могу заниматься чем-то иным или, скажем так, тем же самым, но по-иному. Просто делал свою работу. Аккуратно и терпеливо, постепенно поднимаясь по скользким ступенькам карьерной лестницы. Не знаю, чего мне не хватало, может быть, наглости, но двигался я медленно и особых лавров на этом поприще не снискал. Зато заработал репутацию честного и грамотного специалиста. Глупо, конечно, но я надеялся, что моя прилежность когда-нибудь будет замечена и оценена по достоинству. Глупо и наивно. Так в нашем мире дела, увы, не делаются. Практически во всех основных религиях добродетель вознаграждается исключительно после смерти человека. Иногда даже возникает подспудное желание ускорить процесс…
Содос замолчал, глядя на покачивающийся жидкий огонь в своем бокале.
-Что же случилось? – спросила девушка, - что привело Вас к такому резкому повороту?
-Дуракам счастье, меня действительно заметили, правда, не совсем те люди, что я ожидал. Старые клиенты, я прежде с ними неоднократно пересекался, но даже и не подозревал, чем они занимаются, так сказать, в свободное от основной работы время. Мне предложили делать все то же самое, что и раньше, только по другую сторону закона. Риск, естественно, выше, но и вознаграждение соответствующее. А с профессиональной точки зрения для меня практически ничего не изменилось. Мой круг общения остался прежним: деньги, документы, люди и их подписи на этих документах.
Содос опрокинул бокал в рот,
-Я всегда оставался лишь маленьким винтиком в чужих машинах, а винтику без большой разницы, что это за машина. Он должен добросовестно выполнять свою работу и не задавать вопросов. Чем ты мельче, тем меньше с тебя спрос, но и крутиться приходится быстрее. Где-то наверху, наверное, сидит огромный гаечный ключ, которому достаточно шевельнуть мизинцем, чтобы в движение пришли сотни и тысячи людей, а мне вот приходится носиться, высунув язык, по разным захолустьям. Если везде успеваешь, то все о’кей, если будешь заедать – рано или поздно открутят голову.
-Фигурально выражаясь?
-Фигурально – это раньше, с тракторами, теперь все по-взрослому.
-И Вы никогда не жалели, что ввязались во все это?
-Почему же? Я жалею об этом примерно половину своего времени. Зато в оставшуюся половину я вполне доволен жизнью. Не так уж и плохо, по-моему. Многие люди, занимаясь вполне безобидными вещами, сокрушаются о своей доле гораздо больше.
-Забавно, - невесело усмехнулась Мария, - про себя я могу сказать точно то же самое.
-Судя по Вашему рассказу, Вам тоже в какой-то момент не хватило нахальства, да?
-В том числе и это.
-Плыть по течению, отдавшись на волю обстоятельств, конечно, проще, чем переть против потока, но, провожая взглядом проплывающие мимо пейзажи, согласитесь, иногда чертовски хочется сделать какую-нибудь глупость!
-Вы правы, хочется, - Мария подалась вперед, ее теплые пальцы вновь накрыли руку Содоса и уже не торопились уходить, - чертовски!
Он даже не успел сообразить, что думает по поводу сложившейся ситуации, поскольку в этот момент из внутреннего кармана его пиджака донеслась короткая пронзительная трель. От неожиданности девушка даже подпрыгнула.
-Что это? – нахмурившись, спросила она, - страж Вашей нравственности?
-Вроде того, - отозвался Содос, копаясь в кармане, - опять батарейка села, черт бы ее побрал!
-У Вас что, костюм с кондиционером? – удивилась Мария?
-А еще с разглаживанием и самоочисткой, – брякнул он, не подумав, и тут же прикусил язык, но было поздно.
-Не так уж и плохо быть «простым винтиком», приторговывающим ружьишками, как выясняется, - заметила она резко похолодевшим голосом, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. Томный огонек, тлевший в глубине ее глаз, исчез без следа.
Хрустальный карточный домик взаимопонимания, осторожно возводившийся их совместными усилиями в течение последнего получаса, рухнул в одну секунду. Содос почти слышал звон бьющегося стекла.
-Да так, купил по случаю. Он не новый, - принялся оправдываться он, хотя понимал, что это бесполезно.
-Ого! Время-то как летит сегодня, - заметила Мария, демонстративно бросив взгляд на часы, - как бы Вам не заплутать в темноте.
-Надеюсь, машина найдет обратную дорогу.
-Вы доверяете этой ржавой развалюхе!? Зря! Полагайтесь лучше на свои силы.
-Тогда я, пожалуй, пойду, пока не свалился совсем.
-Дверь сами найдете?
-Думаю, да, - Содос поднялся с кровати, на которой сидел, и, чувствуя, как окружающий мир и вправду малость поплыл перед глазами, заковылял к выходу.
Спрыгнув с крыльца, он, загребая ногами мокрую от вечерней росы траву, подошел к своей машине. Но в тот момент, когда Содос уже взялся за ручку двери, Мария неожиданно окликнула его.
-Господин Содос!
-Что? – обернулся он.
-Я хотела бы Вас кое с кем познакомить!
Девушка стояла в дверях, держась рукой за косяк. Только сейчас Содос понял, насколько она пьяна. Ее шатало из стороны в сторону, точно влаг на ветру. Запнувшись на ступеньках, она буквально пролетела расстояние до заборчика и остановилась, обхватив деревянный столб.
-С кем еще познакомить?
-Один момент, - в ее левой руке что-то блеснуло.
-Что это? – в душе Содоса шевельнулось нехорошее предчувствие, но он не обратил на него внимания.
-Это? – Мария уставилась на зажатый в кулаке продолговатый металлический предмет толщиной с карандаш, - ах, это! Манок.
-Какой еще манок?
-Я Вам сейчас покажу, - она вскинула руку ко рту.
Содос ничего не услышал, но его зубы тут же отозвались резкой болью. Ультразвук! Но кого она хочет им приманить?…
Ответ последовал незамедлительно. Лес отозвался целым залпом визга и клекота. Окружающая темнота всколыхнулась, ожила и зашевелилась, выпуская в круг света, падающего от висящего над крыльцом фонаря, текучие серые тени.
Хайенны двигались столь стремительно, что глаз выхватывал лишь отдельные фазы их перемещений, когда та или иная особь на мгновение застывала на месте. Несмотря на свою быстроту, они не издавали ни малейшего звука – ни топота лап, ни шелеста травы. Все крики и шум неслись только из леса. Серая волна обогнула домик, покружилась вокруг опирающейся на столб Марии и потекла дальше, постепенно сжимая кольцо вокруг Содоса и его автомобиля.
-Познакомьтесь с моими друзьями! – крикнула девушка, - ребята, смотрите, это Юра Содос! Поздоровайтесь с ним!
Опомнившись, он рванул дверцу и прыгнул в кабину, давясь уже знакомым приступом тошноты. По капоту громко шарахнули чьи-то когти, машина покачнулась, когда живая стена сомкнулась вокруг, на миг полностью накрыв ее.
