На глаза мне не попадалось ни единого знакомого ориентира, в сравнении с которым я мог бы определить масштабы сооружения.
-Что… это? – повторил я свой вопрос слегка севшим от потрясения голосом.
-Наш дом. Нравится?
-Затрудняюсь ответить, поскольку пока плохо представляю себе, что именно видят мои глаза.
-А что тут непонятного?
-Ну, во-первых, что там внутри так ярко светит?
-Реактор, что же еще!
-Реактор!? – то, что Аннэйву казалось само собой разумеющимся, мой мозг вогнало в паралич, - что же это за реактор такой?
-Вполне обычный, открытого типа с последовательным переизлучением, только размером побольше.
-Открытого типа!? Совсем!? – я был в курсе общей идеи, которая предполагала на реакторах космического базирования не изолировать активную зону от окружающего вакуума, что позволило бы здорово сократить их массу, но влекло за собой кучу других проблем, связанных с эффективным отводом выделяющегося тепла и защитой от излучения. Насколько мне было известно, данную задачу решить пока никому не удалось.
-Знаешь, я не большой специалист в таких тонкостях, - отмахнулся Аннэйв, - об этом ты лучше Малгера при встрече расспроси, он в реакторах лучше разбирается.
-…и что значит «побольше»?
-Честно говоря, я сам его в глаза ни разу не видел, но, насколько мне известно, его внешняя светоизлучающая оболочка имеет размер около двухсот метров.
-Ничего себе печурка, - присвистнул я, - а какого же размера тогда все остальное?
-Основная часть, к которой мы сейчас подлетаем, диаметром примерно восемь километров, а диск гравизоны – почти тридцать. Один оборот он делает за четыре минуты и двадцать секунд.
-Э-э-э… - слова у меня попросту закончились. Только сейчас, получив эту ориентировку, я смог толком сфокусировать свой взгляд и разглядеть на поверхности станции несколько пристыкованных челноков. Чуть левее виднелся поставленный под разгрузку лихтер, возможно, тот самый, что прилетал к нам, на «Берту». Пока Аннэйв не просветил меня насчет истинных масштабов «Ньютона», все эти подробности я принимал за какие-то мелкие элементы конструкции, вроде антенн или контейнеров с аппаратурой. И это при том, что в трюм лихтера вполне могло поместиться футбольное поле.
На околоземной орбите постройка такой громады была совершенно невозможна – приливные силы если бы и не разорвали ее на куски, то искорежили бы точно. А в более далеких краях долговременными обитаемыми станциями никто толком не занимался. Драги, исследовательские базы, обсерватории – все корабли имели конструкцию, подчиненную решения конкретных частных задач, и в подобных циклопических сооружениях элементарно не возникало нужды. Никары были первыми и последними, кто отважился на такую затею. И, как я мог теперь видеть, в своем начинании они успели продвинуться гораздо дальше, нежели мы предполагали.
«Ньютон» уже давно перерос понятие «космическая станция», и теперь к нему больше подходило определение «космический город».
-Сколько же у вас там народу помещается? – ко мне, наконец, вернулся дар речи.
-Основная часть вмещает до сорока тысяч обитателей, в гравизоне еще десять тысяч мест, но почти половина из них сейчас пустует.
-Почему? – прозвучавшие цифры не вызывали у меня никаких наглядных ассоциаций, а потому я воспринял их достаточно спокойно. Шок настиг меня немного позже.
-Люди уже настолько привыкли к невесомости, что гравитация их только тяготит. Если бы не обязательные ссылки, то гравизону вообще пришлось бы закрыть за ненадобностью.
-Что еще за ссылки?
-Для беременных, - пояснил Аннэйв, - считается, что в отсутствие гравитации развитие ребенка может протекать с отклонениями.
-И как, помогает?
-Трудно сказать, но в любом случае, год, проведенный в гравизоне, – не такая уж большая плата за душевное спокойствие.
-А сколько…
-Извини, - перебил меня Аннэйв, - нам пора причаливать.
Я послушно умолк, глядя на пробегающие по экрану сообщения, которыми мой пилот обменивался с диспетчерской. Они проносились с такой скоростью, что я не успевал их прочитать. Как Аннэйв с ними управлялся – загадка. Может, он их и не читал вовсе, а вывел на экран так, для вида? Наблюдение за работой опытного профессионала у меня всегда вызывало смешанные чувства – восхищение пополам с подозрением. Если у него все так легко и складно выходит, то не дурит ли он мне голову?
Станция тем временем продолжала беззвучно надвигаться на нас, сверкая полированными металлическими элементами. Ее конструкции словно вырастали друг из друга, обретая объем и масштаб. Теперь это был уже не просто неровный шар, а сложное переплетение модулей, трубопроводов и кабелей. Прямо по курсу я разглядел стыковочный узел, к которому, по-видимому, и направлялся наш челнок. И здесь я все-таки оценил мастерство Аннэйва, поскольку и сам на тренажере стыковку отрабатывал не раз и не два. Пилот вел челнок уверенно и аккуратно, так, что я даже не ощущал толчков от работы двигателей. Только пылинки перед моим лицом дружно колыхались из стороны в сторону при каждом маневре.
Собственно момент стыковки я определил лишь по глухому лязгу захватов. Тело мое так ничего и не почувствовало. Даже Борису, пожалуй, было чему поучиться у Аннэйва.
-Ну, вот мы и на месте, - констатировал пилот, - сейчас стык проверим, давление выровняем – и можно выходить. Кадеста ждет уже, дать связь?
-Э-э-э… нет, не надо! Обожди! – я завертелся в кресле, отстегивая ремни, - черт!
-Что такое?
-Мне же переодеться надо! Совсем забыл…
Действительно, появляться перед девушкой в этом обтягивающем трико, которое поддевают под скафандр, представлялось не лучшей идеей. Будь я каким-нибудь мускулистым атлетом, еще куда ни шло, но моя худосочная комплекция как-то не располагала к эксгибиционизму.
Я, наконец, выкарабкался из кресла, отцепил свой баул и попытался нырнуть с ним в туалет, но тот оказался слишком мал. С некоторым усилием поборов въевшиеся привычки, я был вынужден переодеваться прямо в кабине. Понятно, что голографический экран работает только в одну сторону, но я никак не мог отделаться от ощущения, что через него, как через огромную витрину, за мной наблюдают не в меру любопытные глаза обитателей «Ньютона».
Когда меня собирали в дорогу, то нездоровое усердие, с которым мои провожатые вгрызались в любую малозначительную деталь, порой вызывало у меня сомнения в их душевном здоровье. В частности, они устроили настоящий консилиум, посвященный вопросам гардероба. Фасон, цвет, материал – все порождало жаркие споры. К счастью, голос разума возобладал, и никакие экзотические наряды мне предлагать не стали, ограничившись вполне стандартным набором удобных и практичных вещей.
-У вас там не очень холодно? – поинтересовался я, расстегивая сумку.
-В общих помещениях двадцать четыре градуса, - немедленно отозвался Аннэйв, - а в личных каютах можно выставлять температуру по собственному усмотрению. Не замерзнешь, не беспокойся.
Не мудрствуя лукаво, я натянул голубую фуфайку и синие штаны, что лежали сверху, а остаток времени потратил на отлов и возвращение на место выскользнувших из сумки пакетов. В последний раз я открывал ее у себя в каюте, а там, помнится, с гравитацией был полный порядок, так что о некоторых мерах предосторожности я забыл.
-Скафандр можешь оставить здесь, - предложил пилот, - он никуда не денется. Обратно все равно опять я тебя повезу.
Предложение выглядело здравым, и я согласился, тем более что таскать за собой все это хозяйство было проблематично. Подхватив сумку, я выплыл в шлюз, где табло над люком уже светилось зеленым.
-Я открываю? – на всякий случай уточнил Аннэйв.
Я глубоко вздохнул и провел рукой по взъерошенным волосам. Как-никак, а впереди меня ждала абсолютная неизвестность, помноженная на тяжкий груз ответственности, взваленный на мои хлипкие и сутулые плечи.
-Открывай.
Люк, негромко чмокнув, скользнул в сторону, и я нырнул в распахнувшийся проем. Оказавшись по ту сторону перехода, я даже не успел ничего толком рассмотреть, поскольку мгновенно оказался в объятиях Кадесты, обрадовавшейся моему появлению как первоклассница, которой подарили котенка.
-Олег, привет! – верещала она мне в ухо, - ну наконец-то! Я уж заждалась, думала ты так и не соберешься.
-Такая возможность не каждый день подворачивается, - я извернулся и поймал свободной рукой проплывающий мимо поручень, - зачем же отказываться.
-А разве у тебя была возможность отказаться? - послышался откуда-то сверху насмешливый мужской голос.
Кадеста отпустила меня, и я задрал голову, чтобы посмотреть, кто это там такой проницательный. В ответ мне улыбнулся темноволосый молодой человек, о внешности которого мне было сложно судить, поскольку я видел его перевернутым вверх ногами. В невесомости такое случается сплошь и рядом, вот только я вам гарантирую, что при такой встрече вы и лучшего друга далеко не сразу признаете. Восприятие меняется очень сильно. Не знаю, от чего это зависит, то ли от разницы в работе полушарий мозга, то ли еще от чего, но попробуйте встать на голову и окинуть взглядом собственную комнату – сами убедитесь.
-Малгер, прекрати! – недовольно огрызнулась Кадеста, - какой же ты мнительный!
-Не мнительный, а здравомыслящий, - спокойно парировал тот.
Я осторожно перевернулся и теперь рассмотрел своего собеседника более внимательно. Высокий, худощавый, лет тридцати-тридцати пяти, с умным и немного снисходительным взглядом карих глаз. В отличие от легкомысленной Кадесты в светло-желтой майке и рыжих шортах, он был одет более сдержанно. Белая сорочка с коротким рукавом и легкие серые брюки на ее фоне выглядели чуть ли не официальной униформой. Двигался Малгер медленно, но то была не леность, а, скорее, расчетливая неторопливость. Эдакая экономия движений, выражавшаяся также в том, что при разговоре он предпочитал пользоваться только одной половиной рта, отчего его снисходительность приобретала легкий оттенок брезгливости.
-Я сомневаюсь, что тебя вот так запросто отпустили к нам, - желая выделить отдельные слова, он открывал рот целиком, - наверняка нагрузили массой ценных напутствий и рекомендаций. Я прав?
Каким бы тугодумом я ни был, но тут сразу сообразил, что Малгер – человек непростой, и что всякими шутками-прибаутками от него не отделаешься. Я врать вообще не любил, а он наверняка раскусил бы меня с первого же слова. Не самое удачное начало получилось бы. Но выкладывать всю подноготную сейчас тоже было рано.
-Если позволите, я бы предпочел оставить Ваш вопрос без комментариев, - тактично ответил я.
-Выкрутился-таки! – Малгер громко рассмеялся, - да не беда, любопытство не порок, в конце концов. Пусть даже на государственном уровне.
Он, похоже, не собирался меня всерьез третировать, но Кадеста по инерции продолжала меня защищать:
-Ну, посмотри на Олега – рогов и копыт у него нет, серой не пахнет. Что ты на человека взъелся?
-Да брось, Кади, мы же просто дурачимся! – Малгер подлетел к нам и забрал у меня сумку, - давай сперва тебя разместим, а потом уже расспросы расспрашивать будем.
Кадеста ухватила меня за локоть и выволокла в коридор, и я внезапно обнаружил себя летящим в пустоту. Я сдавленно ойкнул и, рефлекторно выбросив вперед руки, наткнулся на стекло. По ту сторону виднелись все те же огромные сверкающие конструкции, которые я рассматривал, подлетая к станции на челноке. Но теперь они были гораздо ближе, точнее, я теперь находился буквально среди них. Вправо и влево убегали составленные из цилиндрических модулей «трубопроводы» обитаемых секций. Кое-где их плети соединялись с соседними ажурной паутиной несущего каркаса. За первым рядом виднелся второй, а там – третий. Отсутствие атмосферы затрудняло определение истинных масштабов сооружения и, отвлекшись на секунду, можно было представить себе, что видишь перед собой симпатичный, занятный и столь же бесполезный сувенир из вставленных друг в друга хромированных решетчатых сфер. Зеркально гладкие поверхности конструкций блестели так, что было больно глазам.
Посмотрев вправо, я увидел, что все сооружение плавно изгибается, охватывая концентрическими кольцами центральную реакторную часть, из которой, собственно, и исходил свет. Самого реактора с того места, где мы находились, видно не было – его загораживали располагавшиеся перед нами секции. Я бросил взгляд в противоположном направлении и только сейчас, заметив оконную раму, сообразил, насколько огромно стекло, в которое я смотрю. Не менее четырех квадратных метров! А справа и слева вплотную к нему примыкали следующие окна, за ними еще и еще! Я оттолкнулся и отплыл немного назад, чтобы увидеть, что вся стена коридора от шлюза до шлюза представляла собой по сути одно сплошное окно. Теперь становилось понятно, почему Кадеста называла наши иллюминаторы на «Берте» «бойницами». Хорошо еще, что не «замочными скважинами».
-Что-то не так? – обеспокоенно поинтересовалась она, увидев ошалелое выражение моего лица.
-Как-то не по себе, когда думаю о том, что по ту сторону стекла – убийственный космический вакуум.
-Ну вот, опять. Почему же сразу «убийственный»? – Кадеста даже слегка обиделась.
-Это структурированный поликарбонат, - пояснил Малгер, - по ударной прочности он не уступает стали. Так что ты зря волнуешься.
-А радиация? – не унимался я, - или вы так уверены, что здесь, вдали от звезд, вам ничто не угрожает?
-Стекло двойное, - он подплыл ближе и постучал костяшками пальцев по его поверхности. Окно отозвалось еле слышным глухим звуком, словно представляло собой монолитную глыбу, - в промежуток закачана вода, а это лучшая защита от ионизирующих излучений. Ну и плюс обычный электромагнитный щит вокруг всей станции.
-Вода? – я прижался к стеклу носом, только теперь разглядев мелкие пузырьки, время от времени проплывающие мимо.
-Ага. Здесь все стены двойные – не менее десяти сантиметров водяной прослойки, - Малгер, по обыкновению, снисходительно усмехнулся, - так что свинцовые трусы одевать необязательно. Помимо этого, вода выступает в качестве охладителя, обеспечивая отвод избыточного тепла и поддержание постоянного теплового режима в помещениях. Да и хороший запас топлива с кислородом карман не тянет.
-Но сколько же ее здесь тогда? – я был поражен простотой, даже примитивностью этого решения, которое разом снимало сразу столько проблем, оставляя только одну…
-Точно не скажу, но счет идет на десятки тысяч тонн.
-С ума сойти! – само собой сорвалось с моих губ, хотя почти сразу же я сообразил, что нет ничего сложного в доставке на станцию такого объема, когда его можно без особых забот собрать с любой завалящей кометы. Как же все элементарно, когда знаешь правильный ответ! Я-то по привычке мыслил категориями, связанными с выведением грузов на орбиту, хотя и земные орбитальные станции уже давно большей частью строились из материалов, добываемых на астероидах. Но вот закачать в стены целое озеро – так высоко фантазия наших инженеров не взлетала.
-О! У тебя будет еще немало поводов посходить с ума, - хихикнула Кадеста, - это я тебе обещаю! У меня ты не заскучаешь!
-Кади, ты лифт вызвала? – Малгер предпочитал более сдержанную манеру общения, и энтузиазм Кадесты пришелся ему не по нраву, - гостя надобно перво-наперво напоить, накормить, баньку истопить, ты же знаешь.
-Что… это? – повторил я свой вопрос слегка севшим от потрясения голосом.
-Наш дом. Нравится?
-Затрудняюсь ответить, поскольку пока плохо представляю себе, что именно видят мои глаза.
-А что тут непонятного?
-Ну, во-первых, что там внутри так ярко светит?
-Реактор, что же еще!
-Реактор!? – то, что Аннэйву казалось само собой разумеющимся, мой мозг вогнало в паралич, - что же это за реактор такой?
-Вполне обычный, открытого типа с последовательным переизлучением, только размером побольше.
-Открытого типа!? Совсем!? – я был в курсе общей идеи, которая предполагала на реакторах космического базирования не изолировать активную зону от окружающего вакуума, что позволило бы здорово сократить их массу, но влекло за собой кучу других проблем, связанных с эффективным отводом выделяющегося тепла и защитой от излучения. Насколько мне было известно, данную задачу решить пока никому не удалось.
-Знаешь, я не большой специалист в таких тонкостях, - отмахнулся Аннэйв, - об этом ты лучше Малгера при встрече расспроси, он в реакторах лучше разбирается.
-…и что значит «побольше»?
-Честно говоря, я сам его в глаза ни разу не видел, но, насколько мне известно, его внешняя светоизлучающая оболочка имеет размер около двухсот метров.
-Ничего себе печурка, - присвистнул я, - а какого же размера тогда все остальное?
-Основная часть, к которой мы сейчас подлетаем, диаметром примерно восемь километров, а диск гравизоны – почти тридцать. Один оборот он делает за четыре минуты и двадцать секунд.
-Э-э-э… - слова у меня попросту закончились. Только сейчас, получив эту ориентировку, я смог толком сфокусировать свой взгляд и разглядеть на поверхности станции несколько пристыкованных челноков. Чуть левее виднелся поставленный под разгрузку лихтер, возможно, тот самый, что прилетал к нам, на «Берту». Пока Аннэйв не просветил меня насчет истинных масштабов «Ньютона», все эти подробности я принимал за какие-то мелкие элементы конструкции, вроде антенн или контейнеров с аппаратурой. И это при том, что в трюм лихтера вполне могло поместиться футбольное поле.
На околоземной орбите постройка такой громады была совершенно невозможна – приливные силы если бы и не разорвали ее на куски, то искорежили бы точно. А в более далеких краях долговременными обитаемыми станциями никто толком не занимался. Драги, исследовательские базы, обсерватории – все корабли имели конструкцию, подчиненную решения конкретных частных задач, и в подобных циклопических сооружениях элементарно не возникало нужды. Никары были первыми и последними, кто отважился на такую затею. И, как я мог теперь видеть, в своем начинании они успели продвинуться гораздо дальше, нежели мы предполагали.
«Ньютон» уже давно перерос понятие «космическая станция», и теперь к нему больше подходило определение «космический город».
-Сколько же у вас там народу помещается? – ко мне, наконец, вернулся дар речи.
-Основная часть вмещает до сорока тысяч обитателей, в гравизоне еще десять тысяч мест, но почти половина из них сейчас пустует.
-Почему? – прозвучавшие цифры не вызывали у меня никаких наглядных ассоциаций, а потому я воспринял их достаточно спокойно. Шок настиг меня немного позже.
-Люди уже настолько привыкли к невесомости, что гравитация их только тяготит. Если бы не обязательные ссылки, то гравизону вообще пришлось бы закрыть за ненадобностью.
-Что еще за ссылки?
-Для беременных, - пояснил Аннэйв, - считается, что в отсутствие гравитации развитие ребенка может протекать с отклонениями.
-И как, помогает?
-Трудно сказать, но в любом случае, год, проведенный в гравизоне, – не такая уж большая плата за душевное спокойствие.
-А сколько…
-Извини, - перебил меня Аннэйв, - нам пора причаливать.
Я послушно умолк, глядя на пробегающие по экрану сообщения, которыми мой пилот обменивался с диспетчерской. Они проносились с такой скоростью, что я не успевал их прочитать. Как Аннэйв с ними управлялся – загадка. Может, он их и не читал вовсе, а вывел на экран так, для вида? Наблюдение за работой опытного профессионала у меня всегда вызывало смешанные чувства – восхищение пополам с подозрением. Если у него все так легко и складно выходит, то не дурит ли он мне голову?
Станция тем временем продолжала беззвучно надвигаться на нас, сверкая полированными металлическими элементами. Ее конструкции словно вырастали друг из друга, обретая объем и масштаб. Теперь это был уже не просто неровный шар, а сложное переплетение модулей, трубопроводов и кабелей. Прямо по курсу я разглядел стыковочный узел, к которому, по-видимому, и направлялся наш челнок. И здесь я все-таки оценил мастерство Аннэйва, поскольку и сам на тренажере стыковку отрабатывал не раз и не два. Пилот вел челнок уверенно и аккуратно, так, что я даже не ощущал толчков от работы двигателей. Только пылинки перед моим лицом дружно колыхались из стороны в сторону при каждом маневре.
Собственно момент стыковки я определил лишь по глухому лязгу захватов. Тело мое так ничего и не почувствовало. Даже Борису, пожалуй, было чему поучиться у Аннэйва.
-Ну, вот мы и на месте, - констатировал пилот, - сейчас стык проверим, давление выровняем – и можно выходить. Кадеста ждет уже, дать связь?
-Э-э-э… нет, не надо! Обожди! – я завертелся в кресле, отстегивая ремни, - черт!
-Что такое?
-Мне же переодеться надо! Совсем забыл…
Действительно, появляться перед девушкой в этом обтягивающем трико, которое поддевают под скафандр, представлялось не лучшей идеей. Будь я каким-нибудь мускулистым атлетом, еще куда ни шло, но моя худосочная комплекция как-то не располагала к эксгибиционизму.
Я, наконец, выкарабкался из кресла, отцепил свой баул и попытался нырнуть с ним в туалет, но тот оказался слишком мал. С некоторым усилием поборов въевшиеся привычки, я был вынужден переодеваться прямо в кабине. Понятно, что голографический экран работает только в одну сторону, но я никак не мог отделаться от ощущения, что через него, как через огромную витрину, за мной наблюдают не в меру любопытные глаза обитателей «Ньютона».
Когда меня собирали в дорогу, то нездоровое усердие, с которым мои провожатые вгрызались в любую малозначительную деталь, порой вызывало у меня сомнения в их душевном здоровье. В частности, они устроили настоящий консилиум, посвященный вопросам гардероба. Фасон, цвет, материал – все порождало жаркие споры. К счастью, голос разума возобладал, и никакие экзотические наряды мне предлагать не стали, ограничившись вполне стандартным набором удобных и практичных вещей.
-У вас там не очень холодно? – поинтересовался я, расстегивая сумку.
-В общих помещениях двадцать четыре градуса, - немедленно отозвался Аннэйв, - а в личных каютах можно выставлять температуру по собственному усмотрению. Не замерзнешь, не беспокойся.
Не мудрствуя лукаво, я натянул голубую фуфайку и синие штаны, что лежали сверху, а остаток времени потратил на отлов и возвращение на место выскользнувших из сумки пакетов. В последний раз я открывал ее у себя в каюте, а там, помнится, с гравитацией был полный порядок, так что о некоторых мерах предосторожности я забыл.
-Скафандр можешь оставить здесь, - предложил пилот, - он никуда не денется. Обратно все равно опять я тебя повезу.
Предложение выглядело здравым, и я согласился, тем более что таскать за собой все это хозяйство было проблематично. Подхватив сумку, я выплыл в шлюз, где табло над люком уже светилось зеленым.
-Я открываю? – на всякий случай уточнил Аннэйв.
Я глубоко вздохнул и провел рукой по взъерошенным волосам. Как-никак, а впереди меня ждала абсолютная неизвестность, помноженная на тяжкий груз ответственности, взваленный на мои хлипкие и сутулые плечи.
-Открывай.
Глава 13
Люк, негромко чмокнув, скользнул в сторону, и я нырнул в распахнувшийся проем. Оказавшись по ту сторону перехода, я даже не успел ничего толком рассмотреть, поскольку мгновенно оказался в объятиях Кадесты, обрадовавшейся моему появлению как первоклассница, которой подарили котенка.
-Олег, привет! – верещала она мне в ухо, - ну наконец-то! Я уж заждалась, думала ты так и не соберешься.
-Такая возможность не каждый день подворачивается, - я извернулся и поймал свободной рукой проплывающий мимо поручень, - зачем же отказываться.
-А разве у тебя была возможность отказаться? - послышался откуда-то сверху насмешливый мужской голос.
Кадеста отпустила меня, и я задрал голову, чтобы посмотреть, кто это там такой проницательный. В ответ мне улыбнулся темноволосый молодой человек, о внешности которого мне было сложно судить, поскольку я видел его перевернутым вверх ногами. В невесомости такое случается сплошь и рядом, вот только я вам гарантирую, что при такой встрече вы и лучшего друга далеко не сразу признаете. Восприятие меняется очень сильно. Не знаю, от чего это зависит, то ли от разницы в работе полушарий мозга, то ли еще от чего, но попробуйте встать на голову и окинуть взглядом собственную комнату – сами убедитесь.
-Малгер, прекрати! – недовольно огрызнулась Кадеста, - какой же ты мнительный!
-Не мнительный, а здравомыслящий, - спокойно парировал тот.
Я осторожно перевернулся и теперь рассмотрел своего собеседника более внимательно. Высокий, худощавый, лет тридцати-тридцати пяти, с умным и немного снисходительным взглядом карих глаз. В отличие от легкомысленной Кадесты в светло-желтой майке и рыжих шортах, он был одет более сдержанно. Белая сорочка с коротким рукавом и легкие серые брюки на ее фоне выглядели чуть ли не официальной униформой. Двигался Малгер медленно, но то была не леность, а, скорее, расчетливая неторопливость. Эдакая экономия движений, выражавшаяся также в том, что при разговоре он предпочитал пользоваться только одной половиной рта, отчего его снисходительность приобретала легкий оттенок брезгливости.
-Я сомневаюсь, что тебя вот так запросто отпустили к нам, - желая выделить отдельные слова, он открывал рот целиком, - наверняка нагрузили массой ценных напутствий и рекомендаций. Я прав?
Каким бы тугодумом я ни был, но тут сразу сообразил, что Малгер – человек непростой, и что всякими шутками-прибаутками от него не отделаешься. Я врать вообще не любил, а он наверняка раскусил бы меня с первого же слова. Не самое удачное начало получилось бы. Но выкладывать всю подноготную сейчас тоже было рано.
-Если позволите, я бы предпочел оставить Ваш вопрос без комментариев, - тактично ответил я.
-Выкрутился-таки! – Малгер громко рассмеялся, - да не беда, любопытство не порок, в конце концов. Пусть даже на государственном уровне.
Он, похоже, не собирался меня всерьез третировать, но Кадеста по инерции продолжала меня защищать:
-Ну, посмотри на Олега – рогов и копыт у него нет, серой не пахнет. Что ты на человека взъелся?
-Да брось, Кади, мы же просто дурачимся! – Малгер подлетел к нам и забрал у меня сумку, - давай сперва тебя разместим, а потом уже расспросы расспрашивать будем.
Кадеста ухватила меня за локоть и выволокла в коридор, и я внезапно обнаружил себя летящим в пустоту. Я сдавленно ойкнул и, рефлекторно выбросив вперед руки, наткнулся на стекло. По ту сторону виднелись все те же огромные сверкающие конструкции, которые я рассматривал, подлетая к станции на челноке. Но теперь они были гораздо ближе, точнее, я теперь находился буквально среди них. Вправо и влево убегали составленные из цилиндрических модулей «трубопроводы» обитаемых секций. Кое-где их плети соединялись с соседними ажурной паутиной несущего каркаса. За первым рядом виднелся второй, а там – третий. Отсутствие атмосферы затрудняло определение истинных масштабов сооружения и, отвлекшись на секунду, можно было представить себе, что видишь перед собой симпатичный, занятный и столь же бесполезный сувенир из вставленных друг в друга хромированных решетчатых сфер. Зеркально гладкие поверхности конструкций блестели так, что было больно глазам.
Посмотрев вправо, я увидел, что все сооружение плавно изгибается, охватывая концентрическими кольцами центральную реакторную часть, из которой, собственно, и исходил свет. Самого реактора с того места, где мы находились, видно не было – его загораживали располагавшиеся перед нами секции. Я бросил взгляд в противоположном направлении и только сейчас, заметив оконную раму, сообразил, насколько огромно стекло, в которое я смотрю. Не менее четырех квадратных метров! А справа и слева вплотную к нему примыкали следующие окна, за ними еще и еще! Я оттолкнулся и отплыл немного назад, чтобы увидеть, что вся стена коридора от шлюза до шлюза представляла собой по сути одно сплошное окно. Теперь становилось понятно, почему Кадеста называла наши иллюминаторы на «Берте» «бойницами». Хорошо еще, что не «замочными скважинами».
-Что-то не так? – обеспокоенно поинтересовалась она, увидев ошалелое выражение моего лица.
-Как-то не по себе, когда думаю о том, что по ту сторону стекла – убийственный космический вакуум.
-Ну вот, опять. Почему же сразу «убийственный»? – Кадеста даже слегка обиделась.
-Это структурированный поликарбонат, - пояснил Малгер, - по ударной прочности он не уступает стали. Так что ты зря волнуешься.
-А радиация? – не унимался я, - или вы так уверены, что здесь, вдали от звезд, вам ничто не угрожает?
-Стекло двойное, - он подплыл ближе и постучал костяшками пальцев по его поверхности. Окно отозвалось еле слышным глухим звуком, словно представляло собой монолитную глыбу, - в промежуток закачана вода, а это лучшая защита от ионизирующих излучений. Ну и плюс обычный электромагнитный щит вокруг всей станции.
-Вода? – я прижался к стеклу носом, только теперь разглядев мелкие пузырьки, время от времени проплывающие мимо.
-Ага. Здесь все стены двойные – не менее десяти сантиметров водяной прослойки, - Малгер, по обыкновению, снисходительно усмехнулся, - так что свинцовые трусы одевать необязательно. Помимо этого, вода выступает в качестве охладителя, обеспечивая отвод избыточного тепла и поддержание постоянного теплового режима в помещениях. Да и хороший запас топлива с кислородом карман не тянет.
-Но сколько же ее здесь тогда? – я был поражен простотой, даже примитивностью этого решения, которое разом снимало сразу столько проблем, оставляя только одну…
-Точно не скажу, но счет идет на десятки тысяч тонн.
-С ума сойти! – само собой сорвалось с моих губ, хотя почти сразу же я сообразил, что нет ничего сложного в доставке на станцию такого объема, когда его можно без особых забот собрать с любой завалящей кометы. Как же все элементарно, когда знаешь правильный ответ! Я-то по привычке мыслил категориями, связанными с выведением грузов на орбиту, хотя и земные орбитальные станции уже давно большей частью строились из материалов, добываемых на астероидах. Но вот закачать в стены целое озеро – так высоко фантазия наших инженеров не взлетала.
-О! У тебя будет еще немало поводов посходить с ума, - хихикнула Кадеста, - это я тебе обещаю! У меня ты не заскучаешь!
-Кади, ты лифт вызвала? – Малгер предпочитал более сдержанную манеру общения, и энтузиазм Кадесты пришелся ему не по нраву, - гостя надобно перво-наперво напоить, накормить, баньку истопить, ты же знаешь.
