Хочу посвятить роман своему любимому коллективу фаерщиков.
Ребята, спасибо, что вы у меня есть! Без ваших терпеливых объяснений, ироничных подколов
и всех наших с вами выступлений этой книги бы не было.
Вы мне очень дороги.
Звук от горящих поев, мерно раскручивающихся в руке Гули, немного походил на звук пролетающих мимо гоночных машин. Круг. Еще круг.
- Гу-уля!
Едкий запах керосина, уже родной, привычный, черная копоть, поднимающаяся от поев вместе с пламенем, и само пламя…
- Гу-у-ля-я!
Всесильное. Убирающее преграды. Дарующее и жизнь, и смерть. Равнодушное ко всему. Вечное.
- Гу-уля-я! Шалава!!!
Голос пьяного отца долетал до маленького скверика, где тренировалась Гуля. Неудивительно: сквер находился недалеко от ее дома. Задворки города, частный сектор, почти деревня – но с городскими замашками. Гуля могла бы потренироваться и около дома, на огороде, там был свободный уголок, и не угол - углище. Отец и она ничего не сажали. Но смотреть на бутылки и пьяного отца, сидящего у окна, у Гули уже не было сил.
Пои догорали. Горели сегодня восемь минут. Гуля повертела «фонтан». На нем они погасли.
Она присела на скамейку, ожидая, когда пои проветрятся. Тогда их можно положить в пакет и со спокойным сердцем идти домой.
Звонок отвлек от созерцания остывающего реквизита.
- Гуль, плохие новости, - голос Иры, девочки из ее коллектива, был не очень радостным, - в пятницу отбой, мы не выступаем. Прикинь, дядя решил пригласить Антона…
Гуля сморщилась и закусила губу. Антон. Опять Антон, везде и всюду…
- А ничего так, что ты с нами выступаешь? Он не хочет, чтобы племянница потанцевала? Мы же давно договаривались.
- Блин, Гуль, мне самой стремно… Но дяде наболтали, какие Антон делает фееричные выступления, как он в огне танцует… Дядя хочет на юбилей шоу. Согласись, мы ж не как Антон, шоу такого…
- Я знаю, что делает Антон, - процедила сквозь зубы Гуля. Чертов придурок. – Ладно, Ир. Запиши его выступление. Посмотрим…
- Гуль, не вопрос! Потырим у него, если что интересное будет.
- Потырим... Пока.
- Пока.
Гуля глядела на дисплей, который начинал расплываться перед глазами. А из частного сектора неслись пьяные вопли папашки.
Опять без денег. Гуля и так два месяца назад снизила стоимость выступления. Демпинговала она, одним словом. Сам его величество Антон через неделю после снижения – о, чудо ! Не может быть! – позвонил ей лично и сказал пару ласковых на этот счет: ведь Гуля таким образом могла сбить и его цену по городу.
Только все бесполезно. Праздничные агентства лишь стали больше класть в карман: своих цен в прайсах они не изменили, выпуская Гулин коллектив по той же стоимости, что и был. Правда, заказов стало чуть больше: на Антоне много не заработаешь, у него цены и так немаленькие, а вот Гуля... Но серьезная клиентура предпочитала Антона. Еще бы. Три хорошеньких девчонки, конечно, здорово, но что они рядом с двумя не менее хорошенькими девочками Антона, тремя парнями – и самим Антоном!
Он, как истинный хореограф, привнес в фаер-шоу сложные комбинации, акробатические номера, но главное – идею танцевального номера.
Куда недоучке Гуле до Антона! Тот закончил Академию культуры, а у Гули – несколько годков в хореографической школе, несколько любительских коллективов – и огромная любовь к фаеру и беллиденсу. Все. Акробатику и модерн Гуля не танцует. Максимум, что может она и ее девочки – хорошо отрепетированный номер : латина, диско, беллиденс . С огнем.
Конечно, самого танца в фаере не так уж и много. Главное – работа с горящими предметами, хореография следует за огнем. Издержки шоу. «Мы ж не танцуем сто процентные танцы, главное – показать огонь».
Но Антон перепрыгнул всех и вся. И предметы-то самые лучшие - у него, и костюмы-то обалденные - у него, и танцы –то продуманные - у него…
И Гуля прекрасно понимала, почему именно коллектив Антона отправится на помпезный юбилей дяди Иры.
А два коллектива фаер-шоу на празднике – это, знаете ли, перебор.
Да и не стала бы Гуля выступать на одной площадке с Антоновским «Фристайлом». Не стоит позориться. На подобном фоне ее коллектив, пусть и с достойными костюмами и приличной техникой, будет выглядеть бедно и несерьезно.
Гуля прислушалась. Папашка притих и больше не орал всяких мерзостей. Заснул. Окей, можно валить домой из скверика.
Она сложила пои в пакет и двинулась к дому.
Два чужих забора (бедные соседи, слушают вопли отца почти ежедневно), и Гуля потихоньку открыла свою калитку.
Несколько месяцев назад снимала квартиру с подружкой на пару. Одной – дорого, и хотя она зарабатывала сама, а не сидела на чужой шее и не клянчила ни у кого деньги, хотелось больше потратить на себя. Еда, одежда , обувь, салон красоты – хотя бы иногда?
Но у подружки появился бойфренд, с которым они до сих пор живут вместе, и Гуле пришлось спешно переезжать обратно к отцу. А какая классная была квартира – в двух шагах от ее работы! Плюхай теперь на автобусике через полгорода, чтобы доехать до торгового центра «Май»!
Гуля, заперев калитку, пригибаясь и почти не дыша, совершала короткие перебежки от бака до парника, от парника до пустующей собачьей будки, а оттуда - до входной двери. Черт разберет папашку. Проснется – вдруг придумает еще бросаться бутылками. Первый раз это случилось четыре года назад. Ей было девятнадцать, и с Антоном они работали в одном коллективе – самом старом коллективе фаерщиков в городе.
Тот только закончил академию, мало что смыслил в фаере и пытался подружиться с каждым из коллектива. Посему Гуля сподобилась джентельменского жеста: Антон ее решил проводить до дома.
Вот здесь и случились летящие бутылки папашки. Но, как говорится, нет худа без добра: больше Гулю Антон не провожал, а вот бутылками, к сожалению, изредка отец так и развлекался. Гуля потом выгребала из земли осколки. Нельзя, чтобы Пушок поранил лапки.
- Кис-кис, - позвала кота Гуля.
- Мяу! – донеслось до нее. Пушок прятался от отца под крыльцом. Сейчас он выполз из родной дырки между досками и потерся мордочкой о ногу Гули.
- Пойдем со мной спать, Пушок, - Гуля подхватила миниатюрного кота на руки (да уж, с отцом не отъешься и не забалуешь) и толкнула входную дверь. Отец не считал нужным запираться.
На цыпочках Гуля пробралась в свою комнату и закрылась на защелку. Спустив кота на пол, глянула на часы.
Половина первого ночи. Гуля чуть не застонала. Вставать в пять, чтобы к семи быть на работе в «Мае» - в первую смену.
Батяня барагозил сегодня дольше, чем обычно.
Гуля открыла окно и, перегнувшись через подоконник, отправила пакет с поями на улицу, забросив в кусты одичавшей малины. Завтра заберет и положит куда следует.
Быстро разделась, подхватила Пушка и легла в постель, прижавшись к маленькому шерстяному тельцу.
Кот, такой же одинокий, как и Гуля, не стал вырываться: свернулся рядом с ней калачиком, радостно заурчал. Пушок не был шибко ласковым, просто на его долю выпадало не так уж много любви. Так что он был благодарным котом.
Утренняя Гуля в зеркале не нравилась Гуле. И не утренняя – тоже не особо. Темные волосы, карие глаза, смугловатая кожа – обычная татарочка. Угу. И нос – аккуратной, но русской картошкой.
Курносенькая она, короче.
Нечего мамке было выходить замуж за русского. Но теперь что, мамка в земле семь лет как...
Сказать по-честному, они с отцом дружно жили. И не бухал отец при ней. Так, рюмашечку-другую пропустит за столом по праздникам.
Это теперь его любит белочка.
Гуля ничего не могла сделать. Кодировала его – так раскодировался, гад. А хрен знает, как! И ныла по молодости: «Па-ап! Не пе-ей!». Но свои мозги отцу не вставишь, и батяня лихо пропивал свою пенсию по инвалидности. А когда денег не было, тряс с Гули. "Гу-уль… Гульмира-а… дай денег, ты ж получаешь…!"
Конечно, получаешь. Работаешь продавщицей на дядю Расима, плюс выступления - огонь и так, танцы по мелочи. Плюс она преподает в группе по восточным танцам – два раза в неделю.
Гуля батрачила по полной, но никому не жаловалась и денег ни у кого не канючила.
Ладно, дядя Расим, на которого раньше работала мать, принял Гулю на очень приятных условиях: неполный рабочий день, два выходных в неделю, трудовая. Зарплата приличная, не слишком большая, но по меркам торгового центра – очень хорошая. Спасибо дяде Расиму.
Гуля работала у него второй год. То, что ее бывшая квартира находилась рядом с работой, помогало ей поспать подольше и не тратить деньги на проезд. Красилась и завтракала Гуля часто тоже на работе: она продавала орехи, сухофрукты, чаи и кофе в небольшом закутке на первом этаже торгового центра. Заваривала себе чайку и разоряла запасы дяди Расима, честно все отмеряя, естественно, и оплачивая через кассу каждый подобный завтрак. Только объедать Расима не хватало.
Но теперь приходилось платить за годы жизни в съемной квартире: денег она скопила ничтожно мало, и сейчас уже не могла себе позволить снять квартиру. Тем более, она мечтала купить квартиру и машину (да-да, именно так!), на которые Гуля пыталась откладывать и по сей день – не признавала кредитов.
Количество заказов на фаер у нее резко уменьшилось, и вообще заказов на танцы стало меньше. Все вокруг возомнили себя артистами и резко бросились танцевать за деньги. Конечно, были знакомые - тамады, ведущие, свои люди в агентствах, но все равно – мало, не так, как раньше, когда они только начинали, когда их коллектив был единственным фаер-шоу на весь город. Это теперь их стало с десяток, и самый известный, конечно, «Фристайл». Гуля на втором месте по известности будет, ее «Леди фаер» все-таки звучит по городу. Пяток наберется еще коллективов: самоучки, со слабой программой и костюмами. Но и у них есть заказы.
Сплошная конкуренция. Это нормально, но находиться в постоянном распихивании конкурентов локтями Гуле порядком надоело. Девочки правы. Или заниматься танцами и фаером, или – торговать. Одно из двух.
Легко им так размышлять. У них за спинами родители, а у Гули - другое: не она за спиной, а у нее на шее . Заказы же не распределяются равномерно: сегодня их густо, завтра – пусто.
Поэтому она предпочитала иметь, помимо заказов, еще и стабильную работу. Неизвестно, какие сюрпризы может преподнести жизнь.
Гуля вывалила на блюдечко Пушка «Вискас» из банки и уселась на кухне с кружкой чая. Есть ей в половине шестого не хотелось. Голова болела, настроение от раннего подъема на работу было прескверное. Из соседней комнаты доносился храп отца.
Она даже заходить к нему не стала. Не хотелось расстраиваться. Если бы отец хотя бы не пил, все было по-другому. Может, Гуля была бы замужем год уже как, и чванные родители Руслана не отвернулись от нее и не настроили против сына. Но когда они узнали, что Гуля – нечистокровная татарка, имеющая в приданом русского отца-пьяницу, судьба нечистокровки решилась сразу.
Не бывать ей замужем за обеспеченным и положительным стопроцентным татарином.
И плевать! Отца Гуля ни за что не бросит, хотя он иногда по пьяни честил ее на чем свет стоит. Как вчера, собственно. Но это же – ее папа.
Гуля допила чай и подошла к раковине: сполоснуть чашку. Посмотрела в зеркало над раковиной. Синяки под глазами красоты не прибавляли.
Гуля даже краситься не стала. Зачем малевать опухшее синюшное лицо? Подмажется немного на работе: по утрам в будни в торговом центре народа было мало, хоть фильмы на планшете смотри – без палева. Дядя Расим (он был, конечно, не ее дядя, но Гуле так было привычнее называть: знала его очень давно) появлялся чаще во второй половине дня.
Заколов волосы и быстро одевшись (джинсы, майка, толстовка сверху – утренние июньские часы прохладны), зашнуровав кроссовки, Гуля как можно бережнее прикрыла входную дверь. Пушок выскочил за секунду до того, как она наглухо ее закрыла: торчать дома и нюхать стойкий запах перегара у кота тоже не было желания.
Десять минут - легкой трусцой до остановки; минут пять – ожидание маршрутки, около часа – езда до работы. Один плюс – без пробок.
Гуля вытащила наушники, и мир ее души заполнился лирикой Милен Фармер. Под эти песни Гуля так любила крутить пои! Даже сейчас ее руки незаметно выполняли годами закрепленные до автоматизма движения: в полупустом автобусе все или дремали, или пялились в свои телефоны. На Гулю никто не смотрел.
В торговый центр " Май" она прибыла вовремя.
Закрутился-завертелся привычный рабочий день. Гуля беспощадно зевала и смотрела на часы каждые десять минут. Позвонила Ира, а еще - один потенциальный заказчик, узнавал о ценах и программе. Покупателей орехов с чаем было то много, то ни одного.
К двенадцати часам Гуля под шумок выпила пять чашечек кофе, два раза чуть не уснула прямо на рабочем месте и начала отчаянно желать свободы.
Прикрыв глаза, она мечтала, как в четыре вечера закончит работу, доедет до дома. В половине шестого ляжет спать хотя бы на часок.
Нужно обязательно найти квартиру поближе к работе. Пойти к бабке, которую ей давно советует соседка, тетя Камилла, и с отцом что-то сделать. Достал своими орами и ее, и всех соседей…
- Привет, Гуль!
Кровь застыла в жилах. Гуля ушам своим не поверила. Приоткрыла один глаз. Антон. Она не забыла, как звучит его голос.
Спать сразу же расхотелось.
Почему она сегодня не накрасилась? О-ой….
- Какими судьбами? Чайку решил прикупить? – почти прошипела вместо приветствия. Сердце стало биться чаще. Гуля ощутила раздражение и злость – обычные эмоции, которые испытывала, когда видела Антона, слышала об Антоне, читала об Антоне… В общем, чувствовала всегда, если упоминался Антон.
На красавца старалась особо не пялиться. Много больно чести придурку.
Она и так прекрасно помнила, как он выглядит. Светлые волосы, голубые глаза, прямой нос – зависть Гули. Он был похож немного на викинга. Чуть- чуть, не слишком, но что-то скандинавское в лице было. Или славянское, если не считать, что курносость по насмешке судьбы досталась ей. Антон носил повязку на лбу и напульсники - по старой хореографической привычке.
Высокий, спортивный, тренированный. Посмотришь навскидку – обычный среднестатистический парень, каких тысячи. Но внимательный человек отметил бы развитые бицепсы, волевой подбородок, неторопливые уверенные движения и целеустремленность во взгляде.
Сама Гуля, увы, знала его еще лучше. Знала, каково его тело, что называется, в действии. Какие совершает кувырки, прыжки и перевороты. Он много лет занимался до кучи еще и капоэйрой. Довольно успешно, судя по сплетням о его последней программе: Гуля видела ее лишь в промо-ролике на сайте Антона. Но завтра у Иры будет полное видео выступления, которое « Фристайл» покажет на юбилее ее дяди.
А Гуля завтра будет сидеть дома и наблюдать за бутылками папашки, а заказ изначально был ее…
Злость Гули росла и ширилась.
- Купить кое-что пришел в «Май». Как дела? – Антон – сама доброжелательность – сделал вид, что не заметил последней фразы.
- Да зашибись. Если бы не ты.
Антон вроде как вздохнул печально, но Гулю жест доброй воли не обманул. Она недобро прищурилась.
- Да, я в курсе, что это был сначала твой заказ. Но я здесь ни при чем, Гуля. Это клиент передумал. Все претензии к нему, - Антон спокойно смотрел Гуле прямо в глаза и не пытался оправдаться. Гуля же в глаза смотреть ему не решилась, опустила взгляд и начала перебирать пакетики для чая, сильно заинтересовавшись стопочкой с золотистыми подарочными упаковками.
Ребята, спасибо, что вы у меня есть! Без ваших терпеливых объяснений, ироничных подколов
и всех наших с вами выступлений этой книги бы не было.
Вы мне очень дороги.
Глава 1.
Звук от горящих поев, мерно раскручивающихся в руке Гули, немного походил на звук пролетающих мимо гоночных машин. Круг. Еще круг.
- Гу-уля!
Едкий запах керосина, уже родной, привычный, черная копоть, поднимающаяся от поев вместе с пламенем, и само пламя…
- Гу-у-ля-я!
Всесильное. Убирающее преграды. Дарующее и жизнь, и смерть. Равнодушное ко всему. Вечное.
- Гу-уля-я! Шалава!!!
Голос пьяного отца долетал до маленького скверика, где тренировалась Гуля. Неудивительно: сквер находился недалеко от ее дома. Задворки города, частный сектор, почти деревня – но с городскими замашками. Гуля могла бы потренироваться и около дома, на огороде, там был свободный уголок, и не угол - углище. Отец и она ничего не сажали. Но смотреть на бутылки и пьяного отца, сидящего у окна, у Гули уже не было сил.
Пои догорали. Горели сегодня восемь минут. Гуля повертела «фонтан». На нем они погасли.
Она присела на скамейку, ожидая, когда пои проветрятся. Тогда их можно положить в пакет и со спокойным сердцем идти домой.
Звонок отвлек от созерцания остывающего реквизита.
- Гуль, плохие новости, - голос Иры, девочки из ее коллектива, был не очень радостным, - в пятницу отбой, мы не выступаем. Прикинь, дядя решил пригласить Антона…
Гуля сморщилась и закусила губу. Антон. Опять Антон, везде и всюду…
- А ничего так, что ты с нами выступаешь? Он не хочет, чтобы племянница потанцевала? Мы же давно договаривались.
- Блин, Гуль, мне самой стремно… Но дяде наболтали, какие Антон делает фееричные выступления, как он в огне танцует… Дядя хочет на юбилей шоу. Согласись, мы ж не как Антон, шоу такого…
- Я знаю, что делает Антон, - процедила сквозь зубы Гуля. Чертов придурок. – Ладно, Ир. Запиши его выступление. Посмотрим…
- Гуль, не вопрос! Потырим у него, если что интересное будет.
- Потырим... Пока.
- Пока.
Гуля глядела на дисплей, который начинал расплываться перед глазами. А из частного сектора неслись пьяные вопли папашки.
Опять без денег. Гуля и так два месяца назад снизила стоимость выступления. Демпинговала она, одним словом. Сам его величество Антон через неделю после снижения – о, чудо ! Не может быть! – позвонил ей лично и сказал пару ласковых на этот счет: ведь Гуля таким образом могла сбить и его цену по городу.
Только все бесполезно. Праздничные агентства лишь стали больше класть в карман: своих цен в прайсах они не изменили, выпуская Гулин коллектив по той же стоимости, что и был. Правда, заказов стало чуть больше: на Антоне много не заработаешь, у него цены и так немаленькие, а вот Гуля... Но серьезная клиентура предпочитала Антона. Еще бы. Три хорошеньких девчонки, конечно, здорово, но что они рядом с двумя не менее хорошенькими девочками Антона, тремя парнями – и самим Антоном!
Он, как истинный хореограф, привнес в фаер-шоу сложные комбинации, акробатические номера, но главное – идею танцевального номера.
Куда недоучке Гуле до Антона! Тот закончил Академию культуры, а у Гули – несколько годков в хореографической школе, несколько любительских коллективов – и огромная любовь к фаеру и беллиденсу. Все. Акробатику и модерн Гуля не танцует. Максимум, что может она и ее девочки – хорошо отрепетированный номер : латина, диско, беллиденс . С огнем.
Конечно, самого танца в фаере не так уж и много. Главное – работа с горящими предметами, хореография следует за огнем. Издержки шоу. «Мы ж не танцуем сто процентные танцы, главное – показать огонь».
Но Антон перепрыгнул всех и вся. И предметы-то самые лучшие - у него, и костюмы-то обалденные - у него, и танцы –то продуманные - у него…
И Гуля прекрасно понимала, почему именно коллектив Антона отправится на помпезный юбилей дяди Иры.
А два коллектива фаер-шоу на празднике – это, знаете ли, перебор.
Да и не стала бы Гуля выступать на одной площадке с Антоновским «Фристайлом». Не стоит позориться. На подобном фоне ее коллектив, пусть и с достойными костюмами и приличной техникой, будет выглядеть бедно и несерьезно.
Гуля прислушалась. Папашка притих и больше не орал всяких мерзостей. Заснул. Окей, можно валить домой из скверика.
Она сложила пои в пакет и двинулась к дому.
Два чужих забора (бедные соседи, слушают вопли отца почти ежедневно), и Гуля потихоньку открыла свою калитку.
Несколько месяцев назад снимала квартиру с подружкой на пару. Одной – дорого, и хотя она зарабатывала сама, а не сидела на чужой шее и не клянчила ни у кого деньги, хотелось больше потратить на себя. Еда, одежда , обувь, салон красоты – хотя бы иногда?
Но у подружки появился бойфренд, с которым они до сих пор живут вместе, и Гуле пришлось спешно переезжать обратно к отцу. А какая классная была квартира – в двух шагах от ее работы! Плюхай теперь на автобусике через полгорода, чтобы доехать до торгового центра «Май»!
Гуля, заперев калитку, пригибаясь и почти не дыша, совершала короткие перебежки от бака до парника, от парника до пустующей собачьей будки, а оттуда - до входной двери. Черт разберет папашку. Проснется – вдруг придумает еще бросаться бутылками. Первый раз это случилось четыре года назад. Ей было девятнадцать, и с Антоном они работали в одном коллективе – самом старом коллективе фаерщиков в городе.
Тот только закончил академию, мало что смыслил в фаере и пытался подружиться с каждым из коллектива. Посему Гуля сподобилась джентельменского жеста: Антон ее решил проводить до дома.
Вот здесь и случились летящие бутылки папашки. Но, как говорится, нет худа без добра: больше Гулю Антон не провожал, а вот бутылками, к сожалению, изредка отец так и развлекался. Гуля потом выгребала из земли осколки. Нельзя, чтобы Пушок поранил лапки.
- Кис-кис, - позвала кота Гуля.
- Мяу! – донеслось до нее. Пушок прятался от отца под крыльцом. Сейчас он выполз из родной дырки между досками и потерся мордочкой о ногу Гули.
- Пойдем со мной спать, Пушок, - Гуля подхватила миниатюрного кота на руки (да уж, с отцом не отъешься и не забалуешь) и толкнула входную дверь. Отец не считал нужным запираться.
На цыпочках Гуля пробралась в свою комнату и закрылась на защелку. Спустив кота на пол, глянула на часы.
Половина первого ночи. Гуля чуть не застонала. Вставать в пять, чтобы к семи быть на работе в «Мае» - в первую смену.
Батяня барагозил сегодня дольше, чем обычно.
Гуля открыла окно и, перегнувшись через подоконник, отправила пакет с поями на улицу, забросив в кусты одичавшей малины. Завтра заберет и положит куда следует.
Быстро разделась, подхватила Пушка и легла в постель, прижавшись к маленькому шерстяному тельцу.
Кот, такой же одинокий, как и Гуля, не стал вырываться: свернулся рядом с ней калачиком, радостно заурчал. Пушок не был шибко ласковым, просто на его долю выпадало не так уж много любви. Так что он был благодарным котом.
Глава 2.
Утренняя Гуля в зеркале не нравилась Гуле. И не утренняя – тоже не особо. Темные волосы, карие глаза, смугловатая кожа – обычная татарочка. Угу. И нос – аккуратной, но русской картошкой.
Курносенькая она, короче.
Нечего мамке было выходить замуж за русского. Но теперь что, мамка в земле семь лет как...
Сказать по-честному, они с отцом дружно жили. И не бухал отец при ней. Так, рюмашечку-другую пропустит за столом по праздникам.
Это теперь его любит белочка.
Гуля ничего не могла сделать. Кодировала его – так раскодировался, гад. А хрен знает, как! И ныла по молодости: «Па-ап! Не пе-ей!». Но свои мозги отцу не вставишь, и батяня лихо пропивал свою пенсию по инвалидности. А когда денег не было, тряс с Гули. "Гу-уль… Гульмира-а… дай денег, ты ж получаешь…!"
Конечно, получаешь. Работаешь продавщицей на дядю Расима, плюс выступления - огонь и так, танцы по мелочи. Плюс она преподает в группе по восточным танцам – два раза в неделю.
Гуля батрачила по полной, но никому не жаловалась и денег ни у кого не канючила.
Ладно, дядя Расим, на которого раньше работала мать, принял Гулю на очень приятных условиях: неполный рабочий день, два выходных в неделю, трудовая. Зарплата приличная, не слишком большая, но по меркам торгового центра – очень хорошая. Спасибо дяде Расиму.
Гуля работала у него второй год. То, что ее бывшая квартира находилась рядом с работой, помогало ей поспать подольше и не тратить деньги на проезд. Красилась и завтракала Гуля часто тоже на работе: она продавала орехи, сухофрукты, чаи и кофе в небольшом закутке на первом этаже торгового центра. Заваривала себе чайку и разоряла запасы дяди Расима, честно все отмеряя, естественно, и оплачивая через кассу каждый подобный завтрак. Только объедать Расима не хватало.
Но теперь приходилось платить за годы жизни в съемной квартире: денег она скопила ничтожно мало, и сейчас уже не могла себе позволить снять квартиру. Тем более, она мечтала купить квартиру и машину (да-да, именно так!), на которые Гуля пыталась откладывать и по сей день – не признавала кредитов.
Количество заказов на фаер у нее резко уменьшилось, и вообще заказов на танцы стало меньше. Все вокруг возомнили себя артистами и резко бросились танцевать за деньги. Конечно, были знакомые - тамады, ведущие, свои люди в агентствах, но все равно – мало, не так, как раньше, когда они только начинали, когда их коллектив был единственным фаер-шоу на весь город. Это теперь их стало с десяток, и самый известный, конечно, «Фристайл». Гуля на втором месте по известности будет, ее «Леди фаер» все-таки звучит по городу. Пяток наберется еще коллективов: самоучки, со слабой программой и костюмами. Но и у них есть заказы.
Сплошная конкуренция. Это нормально, но находиться в постоянном распихивании конкурентов локтями Гуле порядком надоело. Девочки правы. Или заниматься танцами и фаером, или – торговать. Одно из двух.
Легко им так размышлять. У них за спинами родители, а у Гули - другое: не она за спиной, а у нее на шее . Заказы же не распределяются равномерно: сегодня их густо, завтра – пусто.
Поэтому она предпочитала иметь, помимо заказов, еще и стабильную работу. Неизвестно, какие сюрпризы может преподнести жизнь.
Гуля вывалила на блюдечко Пушка «Вискас» из банки и уселась на кухне с кружкой чая. Есть ей в половине шестого не хотелось. Голова болела, настроение от раннего подъема на работу было прескверное. Из соседней комнаты доносился храп отца.
Она даже заходить к нему не стала. Не хотелось расстраиваться. Если бы отец хотя бы не пил, все было по-другому. Может, Гуля была бы замужем год уже как, и чванные родители Руслана не отвернулись от нее и не настроили против сына. Но когда они узнали, что Гуля – нечистокровная татарка, имеющая в приданом русского отца-пьяницу, судьба нечистокровки решилась сразу.
Не бывать ей замужем за обеспеченным и положительным стопроцентным татарином.
И плевать! Отца Гуля ни за что не бросит, хотя он иногда по пьяни честил ее на чем свет стоит. Как вчера, собственно. Но это же – ее папа.
Гуля допила чай и подошла к раковине: сполоснуть чашку. Посмотрела в зеркало над раковиной. Синяки под глазами красоты не прибавляли.
Гуля даже краситься не стала. Зачем малевать опухшее синюшное лицо? Подмажется немного на работе: по утрам в будни в торговом центре народа было мало, хоть фильмы на планшете смотри – без палева. Дядя Расим (он был, конечно, не ее дядя, но Гуле так было привычнее называть: знала его очень давно) появлялся чаще во второй половине дня.
Заколов волосы и быстро одевшись (джинсы, майка, толстовка сверху – утренние июньские часы прохладны), зашнуровав кроссовки, Гуля как можно бережнее прикрыла входную дверь. Пушок выскочил за секунду до того, как она наглухо ее закрыла: торчать дома и нюхать стойкий запах перегара у кота тоже не было желания.
Десять минут - легкой трусцой до остановки; минут пять – ожидание маршрутки, около часа – езда до работы. Один плюс – без пробок.
Гуля вытащила наушники, и мир ее души заполнился лирикой Милен Фармер. Под эти песни Гуля так любила крутить пои! Даже сейчас ее руки незаметно выполняли годами закрепленные до автоматизма движения: в полупустом автобусе все или дремали, или пялились в свои телефоны. На Гулю никто не смотрел.
В торговый центр " Май" она прибыла вовремя.
Закрутился-завертелся привычный рабочий день. Гуля беспощадно зевала и смотрела на часы каждые десять минут. Позвонила Ира, а еще - один потенциальный заказчик, узнавал о ценах и программе. Покупателей орехов с чаем было то много, то ни одного.
К двенадцати часам Гуля под шумок выпила пять чашечек кофе, два раза чуть не уснула прямо на рабочем месте и начала отчаянно желать свободы.
Прикрыв глаза, она мечтала, как в четыре вечера закончит работу, доедет до дома. В половине шестого ляжет спать хотя бы на часок.
Нужно обязательно найти квартиру поближе к работе. Пойти к бабке, которую ей давно советует соседка, тетя Камилла, и с отцом что-то сделать. Достал своими орами и ее, и всех соседей…
- Привет, Гуль!
Кровь застыла в жилах. Гуля ушам своим не поверила. Приоткрыла один глаз. Антон. Она не забыла, как звучит его голос.
Спать сразу же расхотелось.
Почему она сегодня не накрасилась? О-ой….
- Какими судьбами? Чайку решил прикупить? – почти прошипела вместо приветствия. Сердце стало биться чаще. Гуля ощутила раздражение и злость – обычные эмоции, которые испытывала, когда видела Антона, слышала об Антоне, читала об Антоне… В общем, чувствовала всегда, если упоминался Антон.
На красавца старалась особо не пялиться. Много больно чести придурку.
Она и так прекрасно помнила, как он выглядит. Светлые волосы, голубые глаза, прямой нос – зависть Гули. Он был похож немного на викинга. Чуть- чуть, не слишком, но что-то скандинавское в лице было. Или славянское, если не считать, что курносость по насмешке судьбы досталась ей. Антон носил повязку на лбу и напульсники - по старой хореографической привычке.
Высокий, спортивный, тренированный. Посмотришь навскидку – обычный среднестатистический парень, каких тысячи. Но внимательный человек отметил бы развитые бицепсы, волевой подбородок, неторопливые уверенные движения и целеустремленность во взгляде.
Сама Гуля, увы, знала его еще лучше. Знала, каково его тело, что называется, в действии. Какие совершает кувырки, прыжки и перевороты. Он много лет занимался до кучи еще и капоэйрой. Довольно успешно, судя по сплетням о его последней программе: Гуля видела ее лишь в промо-ролике на сайте Антона. Но завтра у Иры будет полное видео выступления, которое « Фристайл» покажет на юбилее ее дяди.
А Гуля завтра будет сидеть дома и наблюдать за бутылками папашки, а заказ изначально был ее…
Злость Гули росла и ширилась.
- Купить кое-что пришел в «Май». Как дела? – Антон – сама доброжелательность – сделал вид, что не заметил последней фразы.
- Да зашибись. Если бы не ты.
Антон вроде как вздохнул печально, но Гулю жест доброй воли не обманул. Она недобро прищурилась.
- Да, я в курсе, что это был сначала твой заказ. Но я здесь ни при чем, Гуля. Это клиент передумал. Все претензии к нему, - Антон спокойно смотрел Гуле прямо в глаза и не пытался оправдаться. Гуля же в глаза смотреть ему не решилась, опустила взгляд и начала перебирать пакетики для чая, сильно заинтересовавшись стопочкой с золотистыми подарочными упаковками.
