«Линять отсюда надо, линять… Мне переживаний без Антошки хватает. С отцом непонятки, да и вообще – со всей жизнью. Еще из-за этого придурка я не плакала, и из-за его дурацких танцев! »
- Антон, я…
- Гуль, как насчет завтрака? Я от бабушки пирожков с картошкой привез. Конечно, не очень полезный завтрак, но бабуля с утра напекла целую гору. Позвонила мне, я уже у нее позавтракал, и тебе прихватил. Кушай. После начнем в полножки танцевать. Разбираем танец сегодня недолго, мне еще готовиться к выступлению, репетицию провести…
Гуля остолбенела и сразу не смогла подобрать нужные слова.
- Пирожки? Да ладно, Антон, не стоило!
- Иди, ешь! Они в тренерской на столе. Ставь чайник. А я пока разомнусь.
Гуля ушла в тренерскую, ощущая, что идет она туда через силу.
На столе лежал какой-то куль с одеждой. Гуля долго не понимала, что это, пока не догадалась развернуть. Антошкина бабушка завернула пакет с пирожками в старую кофту, чтобы не остыли.
Так же делала и бабушка Гули много лет назад.
Гуля почувствовала, как в глазах начало щипать. О ней никто не заботился с тех пор, как умерла мама. Считалось, что Гуле шестнадцать, она уже взрослая. Даже добросердечная тетя Камилла ей говорила, и не раз: «Гуля, запомни: теперь ты отвечаешь за отца, и ты – глава семьи. Заботься о нем!» Гуля заботилась – как умела.
А для нее никто не пек пирожков…
« Антошка мог сам нахомячиться у бабушки, и мне ничего не привезти. Он попросил бабушку…она даже завернула…».
Гуля осторожно потерла глаза, помня о туши, которой накрасила ресницы. Если заплачет и тушь потечет, вот будет номер! Ушла кушать пирожки, а вернулась зареванной!
Тошка просто хороший парень. Добрый, внимательный к людям, привыкший заботиться о своем коллективе. Не фантазируй, Гуля, пожалуйста, что пирожки – это не просто так, а какой-то намек! Намек на то, что Антон относится к тебе по-особому…
Гуля заварила чай, попробовала пирожки бабушки Антона. Классные!
Пока завтракала, слушала музыку, доносящуюся из зала, и думала о том, каково ей было четыре года испытывать к Антошке черную зависть. И каково четыре года зависти ни к кому не испытывать, а просто тренироваться, стремиться к чему-то, бороться, может, в чем-то ошибаться, но исправлять свои ошибки…
«А ведь он не знает, как я к нему отношусь. Думает, у меня характер вредный, и я постоянно злюсь…»
Такие мысли расстроили Гулю.
Нужно было раньше вести себя по-другому, чтобы понравиться Антошке! Быть милой, разговорчивой, строить ему глазки, и тогда…
Гуля чуть не рассмеялась. Несомненно, так пробовали делать многие девочки, и ни у одной не вышло, раз Тошка вновь один.
Никому не известно, как влюбить в себя этого красавчика-танцора. А уж Гуле – и подавно. Для этого раньше было много времени, но она что сделала? Правильно, его «профукала».
Нечего здесь душу рвать, сделала вывод Гуля. Потренируется часок, узнает секреты новых круток и пойдет домой с чистой совестью. Бросит завидовать Антону (тем более, после его рассказа завидовать резко расхотелось), начнет набор в свой коллектив, подумает, как можно изменить формат своих представлений, чтобы добиться новизны, а значит – и большего количества заказов. Перед ней сейчас открывались необозримые возможности, которые нужно было реализовать, пусть с трудом, с многочисленными тренировками и рекламными ухищрениями. Разговор с Антоном стал для нее словно глоток свежего воздуха. Все достижимо, было бы только желание, стремление и постоянный систематический труд – непременные условия для поставленной цели!
Как у Антона…
- Готова? Или пирожки моей бабушки настолько вкусные, что тренировку придется перенести ввиду наевшегося до отвала исполнителя? – заглянул в тренерскую Антон.
- Я…сейчас…- Сердце заколотилось у Гули в груди. Антошка вытирал напульсниками лоб ( майка тоже была мокрой - кажется, разминка у него нехилая) и немного насмешливо разглядывал сидящую за столом Гулю. Именно из-за взгляда голубых глаз Гуля почувствовала вполне объяснимое беспокойство.
- Минуточку, чай допью. Надеюсь, мне не надо будет кувыркаться или делать сальто назад, - закончила Гуля с сарказмом, скрывая так свое волнение.
- Нет, - Антон, как обычно, хитро подмигнул Гуле, - я так над девочками не издеваюсь. На площадке…
Гуля чуть не поперхнулась чаем от такого ответа, но вида не подала, что Тошкины слова ее смутили.
- Боюсь спросить, где ты так развлекаешься, - парировала тем же саркастическим тоном. Антошка, протянув многозначительное «М-м-м», прошел во вторую часть комнаты, позабыв закрыть за собой дверь. Гуля очень захотелось туда заглянуть, но такого она себе не позволила.
- Все, пошли уже, - Антон вышел из комнаты в другой майке.
Гуля последовала за ним в танцевальный зал.
- Тренировочные пои там, - указал Антон на две пары шариков для тенниса, лежащих на полу. В их серединки были вставлены длинные цепочки, один конец которых был закреплен в шарах. Гуля не умела делать такие. Весь запас тренировочных поев в количестве четырех пар у нее остался от старого коллектива: Женька, Пашка и Юля подарили Гуле их на память, а также продали ей весь реквизит, который использовали раньше. Антону же пришлось заказывать реквизит для своего коллектива самому, он же сделал и эти пои.
- Лады, Антон, включай музон. Я га-атова, - с бравадой начала Гуля.
Антон будто не заметил ее кривляний.
- Слушай музыку. Счет по восьмеркам, это не ча-ча-ча или румба, - Антон нажал на пульт и сразу начал считать в такт музыке, - раз, два, три, четыре, паять, шесть, семь, восемь….
- Поняла, - кивнула Гуля.
Объясняет, как будто для начинашки. Она и без него про восьмерки прекрасно знала.
- Слушай теперь.
Гуля слушала, изобразив на лице задумчивую мину и изо всех сил скрывая, что находиться рядом с Антоном ей очень не по себе.
Все так, как она и думала – страстная мелодия, где-то на грани. Композиция была из разряда «сильных», ее нужно было еще «вытянуть» - то есть станцевать так, чтобы можно было отразить своим телом и лицом все то, что заложено в музыке. Если же этого не сделать, танец будет смотреться негармонично, и музыка «забьет» танцора. Тогда качественного номера не выйдет, ничего не получится.
- Ну как? – поинтересовался Антон, выключая музыку.
- М-да… Ты, я смотрю, легких путей не ищешь. Сложная музыка!
- Именно, - радостно подхватил слова Гули Антон, - сильная, сложная… Но за счет огня и композиции танца я надеюсь, что ее получится отработать и раскрыть! Здесь надо отрепетировать все – движения поев, хореографию…ноги, тело… вплоть до поворотов головы и взглядов. Хочу этот танец исполнять поближе к зрителям, так что им будет все видно – кто посмотрел, куда посмотрел…
- Я не смогу за один урок выучить твой танец, Антон. Это нереально, сам понимаешь.
- Не за один, за несколько – мы же с тобой договаривались! И мне не нужно, чтобы ты слепо выполняла мои движения. Сегодня всего лишь первая репетиция, танец может поменяться. Мне нужно другое, если честно…
- И что же? – критично произнесла Гуля. Наклонившись, взяла в руки пои, начала крутить, изо всех сил изображая равнодушие.
- Мне важно состояние. Состояние танго. Это же драма, игра! Игра в соблазнение партнерами друг друга. Выражение самых крайних чувств, быстрая смена эмоций…
- Э-э-э, нет! Я на такое не подписывалась! Тоша, это не ко мне, иди ты на фиг! – замотала головой Гуля. Внутри что-то дрожало, словно тоненькая струнка, и ужасно хотелось поиграть в игру, предложенную Антоном.
Игра в страсть, в чувства, в любовь…
А потом ей со стыдом вспоминать, как напоказ вытащила из души то, на что Антону плевать?
- Ну, ты загнул, Антон! Воображение у тебя что надо, не спорю!
- Ты трусишь, что ли, Гуля? – усмехнулся Антон, подходя к ней ближе. Гуля начала быстрее крутить пои, чтобы тот не подошел совсем близко.
- Нет. В мыслях не было.
- Тогда перестань мучить пои, остановись.
Гуля так и сделала.
- Остановилась. Что дальше?
- Я давно не видел, чтобы Гуля боялась чего-то. Надо на видео записать. Буду просматривать и удивляться.
- Пошел ты! Ничего я не боюсь, - Гуля тут же обиделась на слова Антона, хотя прекрасно понимала, к чему он все ведет.
Но она не была трусливой!
- Давай хоть попробуем, что ли? Что мы болтаем ни о чем? Может, выучить постановку у тебя не получится, а я – эмоции, эмоции… - издевался Антон.
Гуля понемногу закипала. Теперь он сомневается в ее памяти и в танцевальных способностях! Ничего не ответив Антону, прошла на центр зала.
- Начинаем с точки? – обернулась к нему, хмуро воззарившись .
- Нет, конечно. Когда мы начинали с точки? Кто тебе даст выйти на площадку и встать в нужную позу? Начинаешь выход с технической площадки. Ты поджигаешь от дежурной чашки пои, я – от ближайшей ко мне чашки. С разных сторон выходим. Сначала - я, ты ждешь. Я представляю себя зрителям и ухожу на задний план. Выходишь ты. Показываешь себя зрителям… И, самое важное! Выходишь, имея в виду, что я есть на сцене, показываешь себя не только зрителям, но как бы и мне…
Антон подхватил с пола пои и показал Гуле несколько движений.
- Раз, два – шаг, захлест, три, четыре – шаг, захлест. Пять, шесть, семь, восемь – вокруг себя прокрутиться. Раз. Два, три, четыре – повторяешь шаги с захлестами, пять – ронд ногой по полу… (Ронд - круг – прим.)
Гуля с легкостью повторяла движения за Антоном. Подумаешь, сложные комбинации!
Но это было только начало.
За час пришлось Гуле порядком попотеть, зато она освоила несколько новых круток и выучила почти половину Антошкиного танца.
Она несколько раз протанцевала его почти без подсказок Антона, с крайне серьезным выражением лица: нужно было не забыть очередность движений, правильно их выполнить, успеть сделать все под нужную музыку, а еще – крутить все время пои.
- Замечательно. А теперь – расслабься, не будь такой зажатой. Работаем с эмоциями. Я танцую с тобой свою партию. Объяснить, какие эмоции, или сама уже догадалась?
-Э-э-э, - протянула Гуля, едва заглушив нервный смешок. Добрались все-таки! А она обрадовалась, что Антон молчит про ее ничего не выражающее лицо.
- Если в двух словах – кто кого пересоблазняет. Соблазнение должно быть настолько тонкое…
- Я не понимаю, Антон, что тебе надо. Вообще не понимаю, - призналась Гуля.
Она лгала: прекрасно представляла задумку Антона. Просто реализовать ее не хватало духа.
- Помочь с эмоциональным наполнением танца? – Антон подошел к ней почти вплотную.
Гуля отступила назад.
- Не надо.
- Гуля, да что ты меня все пугаешься! Не съем я тебя, успокойся! Просто проведу такой же прием, который всегда хорошо работает на моих девочках из коллектива. Никто от него не заболел и не пострадал. Глаза закрой.
- Мечтай, ага, - проворчала Гуля, но все же послушалась. Какая-нибудь театральная практика на раскрытие «чего-нибудь» - Антон ей раньше рассказывал о таком. Например, что некоторые громко кричат перед выступлением, чтобы снять напряжение, или еще что-то делают в том же духе.
- Не открывай глаза только, - предупредил Антон, и вдруг Гуля почувствовала его ладонь у себя на щеке. Сердце забилось быстрее, и словно выше головы накрыло горячей волной: Гуле стало очень жарко, а еще – неудобно стоять рядом с Антоном.
Но, как попросил Антон, глаза открывать не стала. Это же ее чувства, это она так реагирует на него!
Это не Тошкины проблемы.
- Просто представь: Аргентина, Буэнос- Айрес… Портовый город, девятнадцатый век, время «серебряной лихорадки». Бар на окраине города, огромное количество мужчин – сильных, мужественных авантюристов, приехавших за деньгами и … - нежный шепот Антона обволакивал Гулю, рассказывая той красивую сказку о далекой стране, - И ты – прекрасная молодая аргентинка, которая знает себе цену. Она купается во внимании мужчин - женщин здесь крайне мало. И выбирает одного….- палец Антона осторожно коснулся губ Гули. Антон неспешно провел им по ее губам, продолжая говорить тихо и завораживающе, - Представь, что это ты, Гуля. Создай свою историю, придумай ее, погрузись в совсем иную для тебя жизнь! И эмоции пойдут, и будут такими, какими нужно, - Антон приобнял ее, но тут же отстранился.
- Поняла?
Голос его немного изменился, но Гуля не придала тому значения. Она, открыв глаза, глядела, пораженная, на Антона.
- Ан… Антон… Ты так со всеми своими девочками работаешь? Ну ни хр..на себе…
- Все для победы, - усмехнулся Антон, садясь на линолеум, - короче, походи с этим, Гуль. Перевари в себе, создай перед глазами картинку… А сейчас мы закончим тренировку - знаю по опыту, у тебя эмоций пока никаких не будет. Ни у кого сразу они не появляются. Сегодня вечерком как, свободна? Я выступлю, и часов в одиннадцать вечера буду здесь. Работа недалеко отсюда, поэтому рано освобожусь. За день у тебя в голове и танец уложится, и придумаешь что-нибудь…
« Я что, идиотка, с тобой ночами танцевать? Идиотка».
- В другое время никак, Гуль, - покаянно вздохнул Антон, будто прочитав ее мысли, - у меня с пяти до десяти вечера центре тренировки, а по утрам и днем то репетиции, то дела… Я свободен только вечерами. Вечер после работы - мое личное время. Трачу его, как хочу. После домой отвезу, или оставайся ночевать здесь – как хочешь. До часу ночи потренируемся максимум. Ты не занята сегодня, не выступаешь?
- Нет.
- Согласна?
«Тебе это так важно?» - хотела спросить Гуля – и не сказала ни слова. Не важно, что танец значит для Антона.
Это важно для нее. Побыть с ним рядом еще одну ночь, ощутить, каково это, когда за окнами тьма, а в танцевальном зале играет танго.
Танцевать танго при дневном свете не так захватывающе. Танго требует темноты, хотя бы полумрака в зале. И ночи за окном.
- Да, - изобразив на лице недовольство пополам со смирением, ответила Гуля, - в одиннадцать вечера я буду здесь. Не опаздывай только, а то я могу заснуть во время репетиции.
- Не заснешь, - Антон поднялся с пола, - обещаю…
И Гуля, дрогнув, отвела взгляд. Она поверила.
Весь день Гуля воображала себя аргентинкой.
Не получалось.
Она оставалась просто Гулей, cо своими несчастьями и маленькими радостями, с отцом, который сидел на крылечке и, держа дрожащими руками алюминиевую кружку, прихлебывал из нее крепкий чай. С рыжим Пушком, разлегшимся на дорожке. И со своей никому не нужной влюбленностью в Антона, так хорошо утаиваемой от себя столько лет .
"Ну, Антошка, ну, сволочуга", - качала головой Гуля, поливая кусты роз, любимые мамой. После ее смерти умерли и ее розовые кусты. Гуля на их месте посадила другие.
Прием из разряда отпетого соблазнителя. С каждой своей девочкой он обнимается, и личико трогает. Пусть не врет Гуле! Может, и говорит что-то подобное, но не прикасается к своим девчонкам – Гуля бы поспорила на что угодно.
У нее самой не было проблем с парнями: ее коллектив изначально задумывался как чисто женский ( техник Марат – не в счет, хотя поначалу Гуля хлебнула лиха от его ревнивой жены) , но по опыту других коллективов знала, что в них романы случаются редко, а если случаются, то только с одной девушкой. И нонсенс, чтобы руководитель флиртовал с каждой девушкой из своего коллектива. Это же прямой путь к развалу! Где ты потом девушек других наберешь за короткое время? Нужно, чтобы они все постановки выучили, чтобы были ответственными! Терять влившихся в коллектив людей не выгодно ни самому коллективу, ни руководителю.
- Антон, я…
- Гуль, как насчет завтрака? Я от бабушки пирожков с картошкой привез. Конечно, не очень полезный завтрак, но бабуля с утра напекла целую гору. Позвонила мне, я уже у нее позавтракал, и тебе прихватил. Кушай. После начнем в полножки танцевать. Разбираем танец сегодня недолго, мне еще готовиться к выступлению, репетицию провести…
Гуля остолбенела и сразу не смогла подобрать нужные слова.
- Пирожки? Да ладно, Антон, не стоило!
- Иди, ешь! Они в тренерской на столе. Ставь чайник. А я пока разомнусь.
Гуля ушла в тренерскую, ощущая, что идет она туда через силу.
На столе лежал какой-то куль с одеждой. Гуля долго не понимала, что это, пока не догадалась развернуть. Антошкина бабушка завернула пакет с пирожками в старую кофту, чтобы не остыли.
Так же делала и бабушка Гули много лет назад.
Гуля почувствовала, как в глазах начало щипать. О ней никто не заботился с тех пор, как умерла мама. Считалось, что Гуле шестнадцать, она уже взрослая. Даже добросердечная тетя Камилла ей говорила, и не раз: «Гуля, запомни: теперь ты отвечаешь за отца, и ты – глава семьи. Заботься о нем!» Гуля заботилась – как умела.
А для нее никто не пек пирожков…
« Антошка мог сам нахомячиться у бабушки, и мне ничего не привезти. Он попросил бабушку…она даже завернула…».
Гуля осторожно потерла глаза, помня о туши, которой накрасила ресницы. Если заплачет и тушь потечет, вот будет номер! Ушла кушать пирожки, а вернулась зареванной!
Тошка просто хороший парень. Добрый, внимательный к людям, привыкший заботиться о своем коллективе. Не фантазируй, Гуля, пожалуйста, что пирожки – это не просто так, а какой-то намек! Намек на то, что Антон относится к тебе по-особому…
Гуля заварила чай, попробовала пирожки бабушки Антона. Классные!
Пока завтракала, слушала музыку, доносящуюся из зала, и думала о том, каково ей было четыре года испытывать к Антошке черную зависть. И каково четыре года зависти ни к кому не испытывать, а просто тренироваться, стремиться к чему-то, бороться, может, в чем-то ошибаться, но исправлять свои ошибки…
«А ведь он не знает, как я к нему отношусь. Думает, у меня характер вредный, и я постоянно злюсь…»
Такие мысли расстроили Гулю.
Нужно было раньше вести себя по-другому, чтобы понравиться Антошке! Быть милой, разговорчивой, строить ему глазки, и тогда…
Гуля чуть не рассмеялась. Несомненно, так пробовали делать многие девочки, и ни у одной не вышло, раз Тошка вновь один.
Никому не известно, как влюбить в себя этого красавчика-танцора. А уж Гуле – и подавно. Для этого раньше было много времени, но она что сделала? Правильно, его «профукала».
Нечего здесь душу рвать, сделала вывод Гуля. Потренируется часок, узнает секреты новых круток и пойдет домой с чистой совестью. Бросит завидовать Антону (тем более, после его рассказа завидовать резко расхотелось), начнет набор в свой коллектив, подумает, как можно изменить формат своих представлений, чтобы добиться новизны, а значит – и большего количества заказов. Перед ней сейчас открывались необозримые возможности, которые нужно было реализовать, пусть с трудом, с многочисленными тренировками и рекламными ухищрениями. Разговор с Антоном стал для нее словно глоток свежего воздуха. Все достижимо, было бы только желание, стремление и постоянный систематический труд – непременные условия для поставленной цели!
Как у Антона…
- Готова? Или пирожки моей бабушки настолько вкусные, что тренировку придется перенести ввиду наевшегося до отвала исполнителя? – заглянул в тренерскую Антон.
- Я…сейчас…- Сердце заколотилось у Гули в груди. Антошка вытирал напульсниками лоб ( майка тоже была мокрой - кажется, разминка у него нехилая) и немного насмешливо разглядывал сидящую за столом Гулю. Именно из-за взгляда голубых глаз Гуля почувствовала вполне объяснимое беспокойство.
- Минуточку, чай допью. Надеюсь, мне не надо будет кувыркаться или делать сальто назад, - закончила Гуля с сарказмом, скрывая так свое волнение.
- Нет, - Антон, как обычно, хитро подмигнул Гуле, - я так над девочками не издеваюсь. На площадке…
Гуля чуть не поперхнулась чаем от такого ответа, но вида не подала, что Тошкины слова ее смутили.
- Боюсь спросить, где ты так развлекаешься, - парировала тем же саркастическим тоном. Антошка, протянув многозначительное «М-м-м», прошел во вторую часть комнаты, позабыв закрыть за собой дверь. Гуля очень захотелось туда заглянуть, но такого она себе не позволила.
- Все, пошли уже, - Антон вышел из комнаты в другой майке.
Гуля последовала за ним в танцевальный зал.
- Тренировочные пои там, - указал Антон на две пары шариков для тенниса, лежащих на полу. В их серединки были вставлены длинные цепочки, один конец которых был закреплен в шарах. Гуля не умела делать такие. Весь запас тренировочных поев в количестве четырех пар у нее остался от старого коллектива: Женька, Пашка и Юля подарили Гуле их на память, а также продали ей весь реквизит, который использовали раньше. Антону же пришлось заказывать реквизит для своего коллектива самому, он же сделал и эти пои.
- Лады, Антон, включай музон. Я га-атова, - с бравадой начала Гуля.
Антон будто не заметил ее кривляний.
- Слушай музыку. Счет по восьмеркам, это не ча-ча-ча или румба, - Антон нажал на пульт и сразу начал считать в такт музыке, - раз, два, три, четыре, паять, шесть, семь, восемь….
- Поняла, - кивнула Гуля.
Объясняет, как будто для начинашки. Она и без него про восьмерки прекрасно знала.
- Слушай теперь.
Гуля слушала, изобразив на лице задумчивую мину и изо всех сил скрывая, что находиться рядом с Антоном ей очень не по себе.
Все так, как она и думала – страстная мелодия, где-то на грани. Композиция была из разряда «сильных», ее нужно было еще «вытянуть» - то есть станцевать так, чтобы можно было отразить своим телом и лицом все то, что заложено в музыке. Если же этого не сделать, танец будет смотреться негармонично, и музыка «забьет» танцора. Тогда качественного номера не выйдет, ничего не получится.
- Ну как? – поинтересовался Антон, выключая музыку.
- М-да… Ты, я смотрю, легких путей не ищешь. Сложная музыка!
- Именно, - радостно подхватил слова Гули Антон, - сильная, сложная… Но за счет огня и композиции танца я надеюсь, что ее получится отработать и раскрыть! Здесь надо отрепетировать все – движения поев, хореографию…ноги, тело… вплоть до поворотов головы и взглядов. Хочу этот танец исполнять поближе к зрителям, так что им будет все видно – кто посмотрел, куда посмотрел…
- Я не смогу за один урок выучить твой танец, Антон. Это нереально, сам понимаешь.
- Не за один, за несколько – мы же с тобой договаривались! И мне не нужно, чтобы ты слепо выполняла мои движения. Сегодня всего лишь первая репетиция, танец может поменяться. Мне нужно другое, если честно…
- И что же? – критично произнесла Гуля. Наклонившись, взяла в руки пои, начала крутить, изо всех сил изображая равнодушие.
- Мне важно состояние. Состояние танго. Это же драма, игра! Игра в соблазнение партнерами друг друга. Выражение самых крайних чувств, быстрая смена эмоций…
- Э-э-э, нет! Я на такое не подписывалась! Тоша, это не ко мне, иди ты на фиг! – замотала головой Гуля. Внутри что-то дрожало, словно тоненькая струнка, и ужасно хотелось поиграть в игру, предложенную Антоном.
Игра в страсть, в чувства, в любовь…
А потом ей со стыдом вспоминать, как напоказ вытащила из души то, на что Антону плевать?
- Ну, ты загнул, Антон! Воображение у тебя что надо, не спорю!
- Ты трусишь, что ли, Гуля? – усмехнулся Антон, подходя к ней ближе. Гуля начала быстрее крутить пои, чтобы тот не подошел совсем близко.
- Нет. В мыслях не было.
- Тогда перестань мучить пои, остановись.
Гуля так и сделала.
- Остановилась. Что дальше?
- Я давно не видел, чтобы Гуля боялась чего-то. Надо на видео записать. Буду просматривать и удивляться.
- Пошел ты! Ничего я не боюсь, - Гуля тут же обиделась на слова Антона, хотя прекрасно понимала, к чему он все ведет.
Но она не была трусливой!
- Давай хоть попробуем, что ли? Что мы болтаем ни о чем? Может, выучить постановку у тебя не получится, а я – эмоции, эмоции… - издевался Антон.
Гуля понемногу закипала. Теперь он сомневается в ее памяти и в танцевальных способностях! Ничего не ответив Антону, прошла на центр зала.
- Начинаем с точки? – обернулась к нему, хмуро воззарившись .
- Нет, конечно. Когда мы начинали с точки? Кто тебе даст выйти на площадку и встать в нужную позу? Начинаешь выход с технической площадки. Ты поджигаешь от дежурной чашки пои, я – от ближайшей ко мне чашки. С разных сторон выходим. Сначала - я, ты ждешь. Я представляю себя зрителям и ухожу на задний план. Выходишь ты. Показываешь себя зрителям… И, самое важное! Выходишь, имея в виду, что я есть на сцене, показываешь себя не только зрителям, но как бы и мне…
Антон подхватил с пола пои и показал Гуле несколько движений.
- Раз, два – шаг, захлест, три, четыре – шаг, захлест. Пять, шесть, семь, восемь – вокруг себя прокрутиться. Раз. Два, три, четыре – повторяешь шаги с захлестами, пять – ронд ногой по полу… (Ронд - круг – прим.)
Гуля с легкостью повторяла движения за Антоном. Подумаешь, сложные комбинации!
Но это было только начало.
За час пришлось Гуле порядком попотеть, зато она освоила несколько новых круток и выучила почти половину Антошкиного танца.
Она несколько раз протанцевала его почти без подсказок Антона, с крайне серьезным выражением лица: нужно было не забыть очередность движений, правильно их выполнить, успеть сделать все под нужную музыку, а еще – крутить все время пои.
- Замечательно. А теперь – расслабься, не будь такой зажатой. Работаем с эмоциями. Я танцую с тобой свою партию. Объяснить, какие эмоции, или сама уже догадалась?
-Э-э-э, - протянула Гуля, едва заглушив нервный смешок. Добрались все-таки! А она обрадовалась, что Антон молчит про ее ничего не выражающее лицо.
- Если в двух словах – кто кого пересоблазняет. Соблазнение должно быть настолько тонкое…
- Я не понимаю, Антон, что тебе надо. Вообще не понимаю, - призналась Гуля.
Она лгала: прекрасно представляла задумку Антона. Просто реализовать ее не хватало духа.
- Помочь с эмоциональным наполнением танца? – Антон подошел к ней почти вплотную.
Гуля отступила назад.
- Не надо.
- Гуля, да что ты меня все пугаешься! Не съем я тебя, успокойся! Просто проведу такой же прием, который всегда хорошо работает на моих девочках из коллектива. Никто от него не заболел и не пострадал. Глаза закрой.
- Мечтай, ага, - проворчала Гуля, но все же послушалась. Какая-нибудь театральная практика на раскрытие «чего-нибудь» - Антон ей раньше рассказывал о таком. Например, что некоторые громко кричат перед выступлением, чтобы снять напряжение, или еще что-то делают в том же духе.
- Не открывай глаза только, - предупредил Антон, и вдруг Гуля почувствовала его ладонь у себя на щеке. Сердце забилось быстрее, и словно выше головы накрыло горячей волной: Гуле стало очень жарко, а еще – неудобно стоять рядом с Антоном.
Но, как попросил Антон, глаза открывать не стала. Это же ее чувства, это она так реагирует на него!
Это не Тошкины проблемы.
- Просто представь: Аргентина, Буэнос- Айрес… Портовый город, девятнадцатый век, время «серебряной лихорадки». Бар на окраине города, огромное количество мужчин – сильных, мужественных авантюристов, приехавших за деньгами и … - нежный шепот Антона обволакивал Гулю, рассказывая той красивую сказку о далекой стране, - И ты – прекрасная молодая аргентинка, которая знает себе цену. Она купается во внимании мужчин - женщин здесь крайне мало. И выбирает одного….- палец Антона осторожно коснулся губ Гули. Антон неспешно провел им по ее губам, продолжая говорить тихо и завораживающе, - Представь, что это ты, Гуля. Создай свою историю, придумай ее, погрузись в совсем иную для тебя жизнь! И эмоции пойдут, и будут такими, какими нужно, - Антон приобнял ее, но тут же отстранился.
- Поняла?
Голос его немного изменился, но Гуля не придала тому значения. Она, открыв глаза, глядела, пораженная, на Антона.
- Ан… Антон… Ты так со всеми своими девочками работаешь? Ну ни хр..на себе…
- Все для победы, - усмехнулся Антон, садясь на линолеум, - короче, походи с этим, Гуль. Перевари в себе, создай перед глазами картинку… А сейчас мы закончим тренировку - знаю по опыту, у тебя эмоций пока никаких не будет. Ни у кого сразу они не появляются. Сегодня вечерком как, свободна? Я выступлю, и часов в одиннадцать вечера буду здесь. Работа недалеко отсюда, поэтому рано освобожусь. За день у тебя в голове и танец уложится, и придумаешь что-нибудь…
« Я что, идиотка, с тобой ночами танцевать? Идиотка».
- В другое время никак, Гуль, - покаянно вздохнул Антон, будто прочитав ее мысли, - у меня с пяти до десяти вечера центре тренировки, а по утрам и днем то репетиции, то дела… Я свободен только вечерами. Вечер после работы - мое личное время. Трачу его, как хочу. После домой отвезу, или оставайся ночевать здесь – как хочешь. До часу ночи потренируемся максимум. Ты не занята сегодня, не выступаешь?
- Нет.
- Согласна?
«Тебе это так важно?» - хотела спросить Гуля – и не сказала ни слова. Не важно, что танец значит для Антона.
Это важно для нее. Побыть с ним рядом еще одну ночь, ощутить, каково это, когда за окнами тьма, а в танцевальном зале играет танго.
Танцевать танго при дневном свете не так захватывающе. Танго требует темноты, хотя бы полумрака в зале. И ночи за окном.
- Да, - изобразив на лице недовольство пополам со смирением, ответила Гуля, - в одиннадцать вечера я буду здесь. Не опаздывай только, а то я могу заснуть во время репетиции.
- Не заснешь, - Антон поднялся с пола, - обещаю…
И Гуля, дрогнув, отвела взгляд. Она поверила.
Глава 15
Весь день Гуля воображала себя аргентинкой.
Не получалось.
Она оставалась просто Гулей, cо своими несчастьями и маленькими радостями, с отцом, который сидел на крылечке и, держа дрожащими руками алюминиевую кружку, прихлебывал из нее крепкий чай. С рыжим Пушком, разлегшимся на дорожке. И со своей никому не нужной влюбленностью в Антона, так хорошо утаиваемой от себя столько лет .
"Ну, Антошка, ну, сволочуга", - качала головой Гуля, поливая кусты роз, любимые мамой. После ее смерти умерли и ее розовые кусты. Гуля на их месте посадила другие.
Прием из разряда отпетого соблазнителя. С каждой своей девочкой он обнимается, и личико трогает. Пусть не врет Гуле! Может, и говорит что-то подобное, но не прикасается к своим девчонкам – Гуля бы поспорила на что угодно.
У нее самой не было проблем с парнями: ее коллектив изначально задумывался как чисто женский ( техник Марат – не в счет, хотя поначалу Гуля хлебнула лиха от его ревнивой жены) , но по опыту других коллективов знала, что в них романы случаются редко, а если случаются, то только с одной девушкой. И нонсенс, чтобы руководитель флиртовал с каждой девушкой из своего коллектива. Это же прямой путь к развалу! Где ты потом девушек других наберешь за короткое время? Нужно, чтобы они все постановки выучили, чтобы были ответственными! Терять влившихся в коллектив людей не выгодно ни самому коллективу, ни руководителю.
