- Юль, оделась, все? Иди проверь свой реквизит… - сказала негромко Гуля, но Юля взмолилась:
- Гуль, можно посижу в тепле? Я же в сосульку там превращусь! Потянусь здесь, разомнусь, а минут через десять пойдем, а? – и умоляюще посмотрела на Гулю.
- Да, Гуль, давай останемся, - поддержала Ира Юлю, - что нам пока делать на улице?
- А я вам чего-нибудь порассказываю, чтобы веселее было, - Пашка кидал плотоядные взгляды на отошедшую в угол гардероба Юлю, которая начала разминаться.
-Еще про «Фристайл» расскажи, - попросила фокусника Ира.
Гуля наклонилась, чтобы якобы поправить ремешки танцевальных туфель. На самом деле она хотела скрыть свое недовольное лицо от девочек. Но она ничего не могла предъявить Пашке: если Юле с Ирой интересно слушать об Антоне, пусть слушают.
- Ну, что я еще могу сказать… - напыжился Паша, надув щеки, - да все у них как обычно. Вы, наверно, знаете о новой программе…
- Даже видели, - произнесли Ира.
- Ну…что… с девушкой своей они то сходятся, то расходятся… Недавно работали с ним – они поругались. Она все звонила по телефону Антону перед выступлением. Антон туча тучей ходил, но что значит профик: как выступать начал, так улыбка, будто у него все зашибись!
- Бедный, - пожалела Антона Юля.
Гуля закусила губу. Нашла кого жалеть!
- Мы артисты, Юля, - произнесла весомо, - артисты должны всегда улыбаться, если их номер предполагает улыбки. Что бы у тебя ни случилось…
- Правильно говорит Гуля! Ты ж еще та артистка, а, Гуль? – Паша хитро подмигнул Гуле.
- Все, идем. Ира, разомнешься на улице. Юля! Надень мою кофту, если мерзнешь. Она в синем мешке.
- Я губы докрашу, - ответила Ира, вытаскивая зеркальце и губную помаду. Юля бросилась к синему пакету – искать кофту.
Минуты через три они, наконец, покинули и гардероб, и Пашу. Гуля вздохнула свободнее. Ненавидела сплетников, особенно если они начинали сплетничать об Антоне. Увы, он был знаменитостью в артистических кругах. Без разговоров о нем часто не обходилась ни одна случайная встреча знакомых артистов. Наверное, судачили и о ней, только намного реже.
Гуля представила себе, что бы сказали знакомые артисты, если бы узнали, что Гуля начала работать с Антоном. «Ой, тут без любви не обошлось…», «Гуля распустила свой коллектив ради Антона» и «Нет, она просто решила подработать, они с Антоном давно знают друг друга, вот и помог своей старой знакомой». «А она старая знакомая или…»
Гуля даже зубы стиснула. Какая разница, что бы могли говорить о ней и Антоне. Гуля не бросила свой коллектив, не променяла на Антоновские обещания больших денег.
Так ему и надо, что с девушкой не получается! Не одной же ей страдать! Пусть и он, счастливый, немножко помучается. Ему полезно, не будет заноситься!
На улице Гуля забыла и о Паше, и об его рассказах. Сосредоточенно осмотрела площадку, вытащила сотовый из сумки, что прихватила с собой из гардероба и которую положит рядом с Маратом на выступление.
Без десяти одиннадцать.
На крыльце ресторана, где сидели гости, которых скоро позовут смотреть фаер-шоу, появился ведущий и показал Гуле две руки.
- Десятиминутная готовность. Все захватили перчатки? – обратилась Гуля к девочкам. Обе кивнули головой.
- Марат, зажигалка.
- Есть.
- Музыку отдали… Разминаемся!
Пять минут Гуля с девочками наклонялась, аккуратно поднимала ноги и также аккуратно прогибалась. Резко ничего делать на «холодное» тело нельзя: повредишь в танце мышцу, связку.
- Гости выходят, - Марат кивнул на выходящих из двери ресторана нарядных мужчин и женщин. Пока их было немного, но за несколько минут они выйдут все.
- Девочки, еще раз проверьте, где все лежит у вас! Марат, зажигай дежурную чашку.
Марат чиркнул зажигалкой, и фитилек, пропитанный керосином, в дежурной чашке, стоящей рядом с девочками и служащей для поджигания реквизита, сначала затлел, а потом ярко разгорелся.
- Ого-онь! – воскликнула Юля, подвинулась ближе к чашке и протянула к ней свои ладони.
- Юль, снимай кофту. Марат, где мой керосин?
- Держи, - Марат протянул Гуле бутылочку.
- Снимаем кофты, сейчас музыку включат.
Они положили кофты прямо на газон – здесь не до чистоты и не до вешалок.
Ди-джей несся к колонкам, которые заранее вытащили на улицу. Что-то проверив, махнул рукой и скрылся за дверью. Гуля, натянув кожаные перчатки, чтобы не обжечься, взяла в руки шест и бутылку с керосином. Ира с Юлей приготовили чашки.
И зазвучала музыка. Гуля, осторожно набрав керосина в рот ровно на небольшой глоток, чтобы не было видно раздутых щек, подожгла от дежурной чашки шест с двух сторон, вышла на импровизированную сцену. Повертев разгоревшийся шест, несколько раз «плюнула» огнем, вызвал в рядах гостей восторженные вскрики и хлопки. Конечно! Тут парни не все плюются – боятся себя поджечь, а здесь девушка хорошенькая.
День сегодня был безветренный, и Гуля миллион раз тренировалась на минералке, проверяла себя до сих пор, да и делала это на выступлениях очень часто, так что получилось, как обычно, правильно и уверенно выплюнуть керосин изо рта. Конечно, часть керосина – совсем маленькую часть – Гуле приходилось проглатывать, и он камнем ложился на желудок, вызывая иногда немаленькие боли. Но дело того стоило. Гуля специально внесла в свой прайс эти самые «плевки» отдельной строкой. За них заказчики доплачивали. Если не платили – Гуля не плевалась. Но чаще всего заказывали, невзирая на дополнительную цену.
Когда керосина во рту больше не осталось, Гуля активнее начала вертеть шест. Как раз изменилась музыка: стала более динамичной. В ней уже слышались восточные мотивы.
Шоу начиналась.
По площадке, красиво покачивая бедрами, с горящим фитилем прошла Юля. Она ненадолго останавливалась около каждой чашки, засовывая в каждую горящий фитиль. Чашки с пропитанными керосином фитилями давно расставил Марат. Они также, как и у Антона, отгораживали зрителей от артистов.
Прогибы с горящим шестом и его прокрутка наверху, батманы, падения на коленку, и промежуточные волны телом, различные кручения шеста. Музыка первого номера закончилась, и Гуля замерла на финальной точке. Раздались аплодисменты, но тут же заиграла следующая мелодия: на площадку с двух сторон выходили, улыбаясь, Ира и Юля.
Несколько восьмерок они танцевали одни восточную постановку с горящими чашками. В середине музыки Гуля подожгла пои и вышла к ним. Теперь девочки создавали фон и держали ритм и настроение движениями восточного танца, а Гуля под музыку вертела пои. Третий номер был с горящими веерами, четвертым Гуля надевала специальную конструкцию и танцевала самбу.
Копоть и гарь керосина, рвущееся к небу пламя… Гуля была в эти мгновения по-настоящему счастлива! Она, широко улыбаясь, с легкостью танцевала давно отработанные номера, не чувствуя усталости. Огонь – везде, везде. Фитили вееров в бразильской конструкции, фитили вееров и поев, горящие по всему периметру их сцены чаши… Вот ради чего нужно было танцевать! В огне растворялись Гулины тяжесть и боль – он словно сжигал их. И чем было больше огня, тем светлее становилось на душе у Гули. Огонь очищал и исцелял ее, дарил забвение и счастье.
В конце Ира вышла крутить примотанную к поям пиротехнику, и тысячи искр рассыпались в финале по всей площадке, приводя зрителей в неописуемый восторг. Гуля отошла на задний план, пропуская Иру – на последних восьмерках она лишь создавала фон, не более.
В финале программы на площадке к Гуле и Ире присоединилась Юля. Девочки низко поклонились зрителям. Гуля тоже поклонилась, но максимально осторожно: с горящей конструкцией за спиной не очень раскланяешься.
Музыка затихла, представление закончилось. Зрители, похлопав, зашли в ресторан, чтобы продолжить праздновать свой неизвестный Гуле повод.
Марат в спешке гасил оставшийся непотушенным реквизит. Сняв с подошедшей Гули бразильскую конструкцию с фитилями, бросил ее на тушилку. Гуля огляделась по сторонам.
Чаши слабо догорали. Остальное, давно потушенное Маратом, лежало в сторонке. Рядом копошились Юля и Ира, складывая чашки и веера в пакеты.
Сразу стало как-то пусто и холодно.
В подобные моменты Гуля понимала истинность фразы «шоу должно продолжаться». Для артиста – должно продолжаться…
Гуля подошла к Марату, присела рядом с дымящейся конструкцией.
- Гуль, все нормуль. Сейчас дотушу и поедем. Зови девчонок, переодевайтесь. До города ехать полтора часа, пусть мне не помогают, я сам…
- Хорошо, позову, - Гуля подошла к девочкам и передала им слова Марата.
-Гуль, давай закусим здесь, а? Весь день ничего не ела… - Юля дотронулась рукой до живота, - Ира тоже голодная. То сюда полтора часа ехали, здесь час, и еще ехать полтора часа…
Гуля прищурилась. Она прекрасно понимала Юлю: у самой давно сосало под ложечкой, да и еще керосин, мизерную часть которого она все-таки проглотила… Конечно, сейчас прополоскает рот, но от проглоченных капель керосина ей не избавиться.
- Есть роллы, в том ресторанчике, - кивнула Юля на здание, стоящее рядом с тем, где проходил банкет, - может, закажем, а? Хоть парочку, если дорого…
- Ладно. Ради такого случая, раз все голодные, я угощаю. Только деньги заберу.
- А мы закажем пока! Гуль, на сколько по денежкам?
- Смотри наборчик. Сет. Ну, можно чуть больше…
- Окей! А чай так выпросим, как артисты! У меня своя заварка! – и девочки, прямо в костюмах, умчались заказывать роллы.
- Марат, мы поедим чуть. Чая выпьем. Потом поедем. Хорошо?
- Да, как скажешь…
Гуля забрала деньги за выступление у ведущего, узнала от него, что гостям выступление понравилось, и пошла в гардероб. Юля и Ира уже переодевались.
Гуля опасалась, что Паша опять начнет сплетничать про Антона, но его в гардеробе не оказалось. Не было и его чемоданчика. Скорее всего, он ушел показывать зрителям свои фокусы.
Гуля спокойно сняла костюм, надела джинсы и майку, накинула сверху кофту. Оттерла влажными салфетками копоть с лица и рук, проверила костюмы - как они сложены - одновременно болтая с Юлей и Ирой о выступлении и о том, что у кого случилось во время него. У Юли веер ненадолго зацепился за цепочку. У Иры все нормально, но, когда она танцевала с чашками, они с Юлей встали не в линию…
Через пятнадцать минут девушки вместе с Маратом сидели за столом загородного суши-бара и поедали роллы.
- Когда мы будем крутые- крутые, круче, чем Антон, давай, Гуль, после каждого выступления кушать там, где выступаем, а? - хихикнула Юля, вылавливая палочкой очередной ролл.
- Ты ж толстая будешь тогда, как бочка, - подколола Ира Юлю.
- Н-не буду.
- Да запросто, - засмеялась Гуля, - сперва только надо самыми крутыми стать…
- Станем, Гуль, обязательно, - мечтательно закатила глаза Юля, пихнула локтем в бок рядом сидящую Иру, - Ир, согласна?
- Спрашиваешь! Гуля, даешь раскрутку!
- А может, Антона похитим? – сделав огромные глаза, заговорщицким шепотом произнесла Юля, - Посадим …эм-м.. в подвал. Будем кормить и выпускать на выступления…
- Как дрессированного медведя? – девочки смеялись во весь голос, представляя в красках, как они это сделают.
- А кормить – водой и хлебом?
- Только на выступления выпускать? И ни за чем больше? Я бы еще его кое-зачем выпустила!
- Это зачем?
- Совсем от рук отбились. Вот что значит женщины, - ворчал Марат беззлобно, наливая себе еще чая, - только соберутся вместе - начинают чушь городить…
- Ты, Марат, нас не слушай, - веселилась Юля, - мы еще не то придумаем…
Гуля сидела, блаженно прикрыв глаза. Ощущение сытости очень приятно, но приятнее было другое. Ребята – ее коллектив, ее команда. Люди, на которых можно положиться. Деньги деньгами, но хороших людей не купить, только случайно познакомиться или найти…
И Гуля забывала в эти мгновения, смеясь над шутками девочек и Марата, что дома ее вновь ждет пьяный отец, а завтра – ненавистная работа продавщицы. Они обсуждали свои планы за десятки километров от города, и сегодня не торопились домой….
- …И все эти выступления… Гуля! Раньше ты была очень юной, но сейчас… Может, пора прекратить?
Дядя Расим осуждающе смотрел на Гулю. Она слушала его уже минут пятнадцать.
Началось все с того, что Гуля пьет кофе на рабочем месте (ну, попалась она, попалась, да! Никто не спорит. В одиннадцать утра дядю Расима никак не ждала), потом от кофе он плавно перешел к тому, что в кассе небольшая недосдача (и в этом Гуля виновата – наверно, кому-то из покупателей сдачу дала больше, чем нужно), связал две эти вещи и вынес вердикт: танцы вредят ее основной работе. Гуля не могла согласиться с ним, но спорить не пыталась. Он же начальник, у него еще ее мама работала. Дядя Расим никогда не обижал их семью деньгами, дарил мелкой Гуле подарки на Новый год, принял без образования на работу и все твердил: получи хоть какие-нибудь корочки, я помогу. Гуля упрямилась: еще чего не хватало! Так и осталась она без образования с одиннадцатью классами школы – и только. В школе Гуля была почти отличницей. Они с родителями планировали, что Гуля поступит в институт; отец с матерью даже откладывать стали на ее образование. Потом эти деньги ушли на похороны, на памятник для матери. А об институте Гуля и думать забыла.
Именно в тот день, когда они похоронили маму, вечером Гуля ушла в сквер из дома. Сидела там, плача навзрыд. Ей не разрешали родители гулять так поздно, тем более – здесь, но теперь Гуле было все равно: отец валялся дома в алкогольной отключке, родственники и знакомые матери разошлись - разъехались ( «Гульмира, ты теперь взрослая и главная хозяйка в доме. Береги отца, смотри за ним»).
В общем, Гуля осталась одна.
Она одиноко рыдала, сидя на скамейке. Но, если честно, не совсем одиноко. Вдалеке крутил шары на веревочке какой-то мужик, и крутил уже давно и долго. Гуля краем глаза понаблюдала за ним, как пришла, но тот все крутил и крутил. Она устала на него смотреть, разревелась: шарики отвлекли ненадолго.
Гуля разглядела за деревьями палатку: хиппи, кочующие по стране, часто разбивали в сквере лагерь. Район располагался почти за городом: и к магазину близко, и от шумного центра города на приличном расстоянии. Гуля всю жизнь жила здесь, много лет замечая странноватеньких людей. Они то йогой по утрам занимались, то медитировали, то в барабанчики били, каждое лето поражая обитателей района новыми выкрутасами. Теперь – шарики на цепочках. Гуле было параллельно: боль внутри выворачивала душу наизнанку. Она сгибалась в три погибели на скамейке, прижимая ладони к груди: там жила эта боль, которая никак не могла выйти - будто в груди застыло что-то острое до жути.
Позже она устала плакать, сидела, изредка всхлипывая и вытирая мокрым насквозь платком лицо. Платок ей дал кто-то на похоронах. Гуля его зажала в кулаке и так проносила весь день. Она отвлеклась и не заметила, как к ней подошел тот парень.
Когда увидела его стоящим напротив, вздрогнула, но не очень испугалась. Мешковатая яркая одежда, длинные вьющиеся волосы, собранные в хвост, открытый взгляд и добрые карие глаза не предвещали плохого.
Он стоял, склонив голову немного на бок, и сочувственно смотрел на Гулю. В правой его руке, покачиваясь на цепочках, висели два мячика. Больше в руках у незнакомого парня ничего не было.
- Привет. Меня зовут Женек. Хочешь покрутить? – незнакомец поднял руку и показал Гуле свои шарики на цепочках.
- Гуль, можно посижу в тепле? Я же в сосульку там превращусь! Потянусь здесь, разомнусь, а минут через десять пойдем, а? – и умоляюще посмотрела на Гулю.
- Да, Гуль, давай останемся, - поддержала Ира Юлю, - что нам пока делать на улице?
- А я вам чего-нибудь порассказываю, чтобы веселее было, - Пашка кидал плотоядные взгляды на отошедшую в угол гардероба Юлю, которая начала разминаться.
-Еще про «Фристайл» расскажи, - попросила фокусника Ира.
Гуля наклонилась, чтобы якобы поправить ремешки танцевальных туфель. На самом деле она хотела скрыть свое недовольное лицо от девочек. Но она ничего не могла предъявить Пашке: если Юле с Ирой интересно слушать об Антоне, пусть слушают.
- Ну, что я еще могу сказать… - напыжился Паша, надув щеки, - да все у них как обычно. Вы, наверно, знаете о новой программе…
- Даже видели, - произнесли Ира.
- Ну…что… с девушкой своей они то сходятся, то расходятся… Недавно работали с ним – они поругались. Она все звонила по телефону Антону перед выступлением. Антон туча тучей ходил, но что значит профик: как выступать начал, так улыбка, будто у него все зашибись!
- Бедный, - пожалела Антона Юля.
Гуля закусила губу. Нашла кого жалеть!
- Мы артисты, Юля, - произнесла весомо, - артисты должны всегда улыбаться, если их номер предполагает улыбки. Что бы у тебя ни случилось…
- Правильно говорит Гуля! Ты ж еще та артистка, а, Гуль? – Паша хитро подмигнул Гуле.
- Все, идем. Ира, разомнешься на улице. Юля! Надень мою кофту, если мерзнешь. Она в синем мешке.
- Я губы докрашу, - ответила Ира, вытаскивая зеркальце и губную помаду. Юля бросилась к синему пакету – искать кофту.
Минуты через три они, наконец, покинули и гардероб, и Пашу. Гуля вздохнула свободнее. Ненавидела сплетников, особенно если они начинали сплетничать об Антоне. Увы, он был знаменитостью в артистических кругах. Без разговоров о нем часто не обходилась ни одна случайная встреча знакомых артистов. Наверное, судачили и о ней, только намного реже.
Гуля представила себе, что бы сказали знакомые артисты, если бы узнали, что Гуля начала работать с Антоном. «Ой, тут без любви не обошлось…», «Гуля распустила свой коллектив ради Антона» и «Нет, она просто решила подработать, они с Антоном давно знают друг друга, вот и помог своей старой знакомой». «А она старая знакомая или…»
Гуля даже зубы стиснула. Какая разница, что бы могли говорить о ней и Антоне. Гуля не бросила свой коллектив, не променяла на Антоновские обещания больших денег.
Так ему и надо, что с девушкой не получается! Не одной же ей страдать! Пусть и он, счастливый, немножко помучается. Ему полезно, не будет заноситься!
На улице Гуля забыла и о Паше, и об его рассказах. Сосредоточенно осмотрела площадку, вытащила сотовый из сумки, что прихватила с собой из гардероба и которую положит рядом с Маратом на выступление.
Без десяти одиннадцать.
На крыльце ресторана, где сидели гости, которых скоро позовут смотреть фаер-шоу, появился ведущий и показал Гуле две руки.
- Десятиминутная готовность. Все захватили перчатки? – обратилась Гуля к девочкам. Обе кивнули головой.
- Марат, зажигалка.
- Есть.
- Музыку отдали… Разминаемся!
Пять минут Гуля с девочками наклонялась, аккуратно поднимала ноги и также аккуратно прогибалась. Резко ничего делать на «холодное» тело нельзя: повредишь в танце мышцу, связку.
- Гости выходят, - Марат кивнул на выходящих из двери ресторана нарядных мужчин и женщин. Пока их было немного, но за несколько минут они выйдут все.
- Девочки, еще раз проверьте, где все лежит у вас! Марат, зажигай дежурную чашку.
Марат чиркнул зажигалкой, и фитилек, пропитанный керосином, в дежурной чашке, стоящей рядом с девочками и служащей для поджигания реквизита, сначала затлел, а потом ярко разгорелся.
- Ого-онь! – воскликнула Юля, подвинулась ближе к чашке и протянула к ней свои ладони.
- Юль, снимай кофту. Марат, где мой керосин?
- Держи, - Марат протянул Гуле бутылочку.
- Снимаем кофты, сейчас музыку включат.
Они положили кофты прямо на газон – здесь не до чистоты и не до вешалок.
Ди-джей несся к колонкам, которые заранее вытащили на улицу. Что-то проверив, махнул рукой и скрылся за дверью. Гуля, натянув кожаные перчатки, чтобы не обжечься, взяла в руки шест и бутылку с керосином. Ира с Юлей приготовили чашки.
И зазвучала музыка. Гуля, осторожно набрав керосина в рот ровно на небольшой глоток, чтобы не было видно раздутых щек, подожгла от дежурной чашки шест с двух сторон, вышла на импровизированную сцену. Повертев разгоревшийся шест, несколько раз «плюнула» огнем, вызвал в рядах гостей восторженные вскрики и хлопки. Конечно! Тут парни не все плюются – боятся себя поджечь, а здесь девушка хорошенькая.
День сегодня был безветренный, и Гуля миллион раз тренировалась на минералке, проверяла себя до сих пор, да и делала это на выступлениях очень часто, так что получилось, как обычно, правильно и уверенно выплюнуть керосин изо рта. Конечно, часть керосина – совсем маленькую часть – Гуле приходилось проглатывать, и он камнем ложился на желудок, вызывая иногда немаленькие боли. Но дело того стоило. Гуля специально внесла в свой прайс эти самые «плевки» отдельной строкой. За них заказчики доплачивали. Если не платили – Гуля не плевалась. Но чаще всего заказывали, невзирая на дополнительную цену.
Когда керосина во рту больше не осталось, Гуля активнее начала вертеть шест. Как раз изменилась музыка: стала более динамичной. В ней уже слышались восточные мотивы.
Шоу начиналась.
По площадке, красиво покачивая бедрами, с горящим фитилем прошла Юля. Она ненадолго останавливалась около каждой чашки, засовывая в каждую горящий фитиль. Чашки с пропитанными керосином фитилями давно расставил Марат. Они также, как и у Антона, отгораживали зрителей от артистов.
Прогибы с горящим шестом и его прокрутка наверху, батманы, падения на коленку, и промежуточные волны телом, различные кручения шеста. Музыка первого номера закончилась, и Гуля замерла на финальной точке. Раздались аплодисменты, но тут же заиграла следующая мелодия: на площадку с двух сторон выходили, улыбаясь, Ира и Юля.
Несколько восьмерок они танцевали одни восточную постановку с горящими чашками. В середине музыки Гуля подожгла пои и вышла к ним. Теперь девочки создавали фон и держали ритм и настроение движениями восточного танца, а Гуля под музыку вертела пои. Третий номер был с горящими веерами, четвертым Гуля надевала специальную конструкцию и танцевала самбу.
Копоть и гарь керосина, рвущееся к небу пламя… Гуля была в эти мгновения по-настоящему счастлива! Она, широко улыбаясь, с легкостью танцевала давно отработанные номера, не чувствуя усталости. Огонь – везде, везде. Фитили вееров в бразильской конструкции, фитили вееров и поев, горящие по всему периметру их сцены чаши… Вот ради чего нужно было танцевать! В огне растворялись Гулины тяжесть и боль – он словно сжигал их. И чем было больше огня, тем светлее становилось на душе у Гули. Огонь очищал и исцелял ее, дарил забвение и счастье.
В конце Ира вышла крутить примотанную к поям пиротехнику, и тысячи искр рассыпались в финале по всей площадке, приводя зрителей в неописуемый восторг. Гуля отошла на задний план, пропуская Иру – на последних восьмерках она лишь создавала фон, не более.
В финале программы на площадке к Гуле и Ире присоединилась Юля. Девочки низко поклонились зрителям. Гуля тоже поклонилась, но максимально осторожно: с горящей конструкцией за спиной не очень раскланяешься.
Музыка затихла, представление закончилось. Зрители, похлопав, зашли в ресторан, чтобы продолжить праздновать свой неизвестный Гуле повод.
Марат в спешке гасил оставшийся непотушенным реквизит. Сняв с подошедшей Гули бразильскую конструкцию с фитилями, бросил ее на тушилку. Гуля огляделась по сторонам.
Чаши слабо догорали. Остальное, давно потушенное Маратом, лежало в сторонке. Рядом копошились Юля и Ира, складывая чашки и веера в пакеты.
Сразу стало как-то пусто и холодно.
В подобные моменты Гуля понимала истинность фразы «шоу должно продолжаться». Для артиста – должно продолжаться…
Гуля подошла к Марату, присела рядом с дымящейся конструкцией.
- Гуль, все нормуль. Сейчас дотушу и поедем. Зови девчонок, переодевайтесь. До города ехать полтора часа, пусть мне не помогают, я сам…
- Хорошо, позову, - Гуля подошла к девочкам и передала им слова Марата.
-Гуль, давай закусим здесь, а? Весь день ничего не ела… - Юля дотронулась рукой до живота, - Ира тоже голодная. То сюда полтора часа ехали, здесь час, и еще ехать полтора часа…
Гуля прищурилась. Она прекрасно понимала Юлю: у самой давно сосало под ложечкой, да и еще керосин, мизерную часть которого она все-таки проглотила… Конечно, сейчас прополоскает рот, но от проглоченных капель керосина ей не избавиться.
- Есть роллы, в том ресторанчике, - кивнула Юля на здание, стоящее рядом с тем, где проходил банкет, - может, закажем, а? Хоть парочку, если дорого…
- Ладно. Ради такого случая, раз все голодные, я угощаю. Только деньги заберу.
- А мы закажем пока! Гуль, на сколько по денежкам?
- Смотри наборчик. Сет. Ну, можно чуть больше…
- Окей! А чай так выпросим, как артисты! У меня своя заварка! – и девочки, прямо в костюмах, умчались заказывать роллы.
- Марат, мы поедим чуть. Чая выпьем. Потом поедем. Хорошо?
- Да, как скажешь…
Гуля забрала деньги за выступление у ведущего, узнала от него, что гостям выступление понравилось, и пошла в гардероб. Юля и Ира уже переодевались.
Гуля опасалась, что Паша опять начнет сплетничать про Антона, но его в гардеробе не оказалось. Не было и его чемоданчика. Скорее всего, он ушел показывать зрителям свои фокусы.
Гуля спокойно сняла костюм, надела джинсы и майку, накинула сверху кофту. Оттерла влажными салфетками копоть с лица и рук, проверила костюмы - как они сложены - одновременно болтая с Юлей и Ирой о выступлении и о том, что у кого случилось во время него. У Юли веер ненадолго зацепился за цепочку. У Иры все нормально, но, когда она танцевала с чашками, они с Юлей встали не в линию…
Через пятнадцать минут девушки вместе с Маратом сидели за столом загородного суши-бара и поедали роллы.
- Когда мы будем крутые- крутые, круче, чем Антон, давай, Гуль, после каждого выступления кушать там, где выступаем, а? - хихикнула Юля, вылавливая палочкой очередной ролл.
- Ты ж толстая будешь тогда, как бочка, - подколола Ира Юлю.
- Н-не буду.
- Да запросто, - засмеялась Гуля, - сперва только надо самыми крутыми стать…
- Станем, Гуль, обязательно, - мечтательно закатила глаза Юля, пихнула локтем в бок рядом сидящую Иру, - Ир, согласна?
- Спрашиваешь! Гуля, даешь раскрутку!
- А может, Антона похитим? – сделав огромные глаза, заговорщицким шепотом произнесла Юля, - Посадим …эм-м.. в подвал. Будем кормить и выпускать на выступления…
- Как дрессированного медведя? – девочки смеялись во весь голос, представляя в красках, как они это сделают.
- А кормить – водой и хлебом?
- Только на выступления выпускать? И ни за чем больше? Я бы еще его кое-зачем выпустила!
- Это зачем?
- Совсем от рук отбились. Вот что значит женщины, - ворчал Марат беззлобно, наливая себе еще чая, - только соберутся вместе - начинают чушь городить…
- Ты, Марат, нас не слушай, - веселилась Юля, - мы еще не то придумаем…
Гуля сидела, блаженно прикрыв глаза. Ощущение сытости очень приятно, но приятнее было другое. Ребята – ее коллектив, ее команда. Люди, на которых можно положиться. Деньги деньгами, но хороших людей не купить, только случайно познакомиться или найти…
И Гуля забывала в эти мгновения, смеясь над шутками девочек и Марата, что дома ее вновь ждет пьяный отец, а завтра – ненавистная работа продавщицы. Они обсуждали свои планы за десятки километров от города, и сегодня не торопились домой….
Глава 7
- …И все эти выступления… Гуля! Раньше ты была очень юной, но сейчас… Может, пора прекратить?
Дядя Расим осуждающе смотрел на Гулю. Она слушала его уже минут пятнадцать.
Началось все с того, что Гуля пьет кофе на рабочем месте (ну, попалась она, попалась, да! Никто не спорит. В одиннадцать утра дядю Расима никак не ждала), потом от кофе он плавно перешел к тому, что в кассе небольшая недосдача (и в этом Гуля виновата – наверно, кому-то из покупателей сдачу дала больше, чем нужно), связал две эти вещи и вынес вердикт: танцы вредят ее основной работе. Гуля не могла согласиться с ним, но спорить не пыталась. Он же начальник, у него еще ее мама работала. Дядя Расим никогда не обижал их семью деньгами, дарил мелкой Гуле подарки на Новый год, принял без образования на работу и все твердил: получи хоть какие-нибудь корочки, я помогу. Гуля упрямилась: еще чего не хватало! Так и осталась она без образования с одиннадцатью классами школы – и только. В школе Гуля была почти отличницей. Они с родителями планировали, что Гуля поступит в институт; отец с матерью даже откладывать стали на ее образование. Потом эти деньги ушли на похороны, на памятник для матери. А об институте Гуля и думать забыла.
Именно в тот день, когда они похоронили маму, вечером Гуля ушла в сквер из дома. Сидела там, плача навзрыд. Ей не разрешали родители гулять так поздно, тем более – здесь, но теперь Гуле было все равно: отец валялся дома в алкогольной отключке, родственники и знакомые матери разошлись - разъехались ( «Гульмира, ты теперь взрослая и главная хозяйка в доме. Береги отца, смотри за ним»).
В общем, Гуля осталась одна.
Она одиноко рыдала, сидя на скамейке. Но, если честно, не совсем одиноко. Вдалеке крутил шары на веревочке какой-то мужик, и крутил уже давно и долго. Гуля краем глаза понаблюдала за ним, как пришла, но тот все крутил и крутил. Она устала на него смотреть, разревелась: шарики отвлекли ненадолго.
Гуля разглядела за деревьями палатку: хиппи, кочующие по стране, часто разбивали в сквере лагерь. Район располагался почти за городом: и к магазину близко, и от шумного центра города на приличном расстоянии. Гуля всю жизнь жила здесь, много лет замечая странноватеньких людей. Они то йогой по утрам занимались, то медитировали, то в барабанчики били, каждое лето поражая обитателей района новыми выкрутасами. Теперь – шарики на цепочках. Гуле было параллельно: боль внутри выворачивала душу наизнанку. Она сгибалась в три погибели на скамейке, прижимая ладони к груди: там жила эта боль, которая никак не могла выйти - будто в груди застыло что-то острое до жути.
Позже она устала плакать, сидела, изредка всхлипывая и вытирая мокрым насквозь платком лицо. Платок ей дал кто-то на похоронах. Гуля его зажала в кулаке и так проносила весь день. Она отвлеклась и не заметила, как к ней подошел тот парень.
Когда увидела его стоящим напротив, вздрогнула, но не очень испугалась. Мешковатая яркая одежда, длинные вьющиеся волосы, собранные в хвост, открытый взгляд и добрые карие глаза не предвещали плохого.
Он стоял, склонив голову немного на бок, и сочувственно смотрел на Гулю. В правой его руке, покачиваясь на цепочках, висели два мячика. Больше в руках у незнакомого парня ничего не было.
- Привет. Меня зовут Женек. Хочешь покрутить? – незнакомец поднял руку и показал Гуле свои шарики на цепочках.
