- И почему же?- оскал на лице моего жениха пугает. Кажется, что еще немного и он обернется в хищника и разорвет нас.
- Потому что ты никогда не любил ее по-настоящему. Считал своей, по праву, но не любил. Ты собственник, брат.
- Ты правда думаешь, что Лизе это было нужно? – она смеется, но у меня по телу бегут мурашки страха, от звуков похожих на воронье карканье,- Да она всегда только пользовалась нами. Играла, как дурными куклами. Собственничество мое тут не при чем.
Я стою, и мне кажется, что я тут лишняя. Они говорят обо мне и не обо мне. Странное чувство. Руслан больше не похож на жертву. Раздувает ноздри, словно готов броситься на брата, и сделал бы это, если бы мог. Незрячие глаза шарят по комнате, пытаясь определить передвижения Игната.
- Прекратите, ну же,- вдруг вылетает из моих губ приказ, от которого все вокруг словно замирает.- вы правы, вы оба мне не нужны, и просто противны.
- Ты моя,- рычит Игнат, в мгновение ока оказываясь возле меня,- принадлежишь мне. С тех пор как мой отец приволок твоего в наш дом, наша участь была предрешена. Он мечтал о слиянии силы и власти, мой глупый родитель. И я знал, едва ли не с десяти лет, что мы с тобой сольем активы наших семей. Так что, придется терпеть тебе, детка. И наши с тобой желания не имеют никакого значения. И даже то, что ты ненормальная сука, дела не меняет.
Игнат держит меня за локоть, сжав его так, что у меня из глаз брызжут слезы. Ну уж нет, я не позволю такого к себе обращения. Изловчившись, бью его ногой, обутой в тяжелый сапог, в колено. Он рычит, но хватку ослабляет.
- Только тронь меня еще своими погаными лапами,- шиплю, прямо в лицо жениха,- и я тебя убью.
Руслан улыбается. Я, гордо подняв голову, иду к лестнице.
- Эта девчонка тебя уделала, — летит мне в спину смех. – Что, братишка, не по зубам куколка?
- Я ее сломаю. Так же, как ее семейка сломала нас,- сквозь зубы шипит Игнат. Мне не страшны его угрозы. Я боюсь иного. Того, как действует на меня этот злобный мужчина, чувств, которые он вызывает во мне.
- Нет, брат. И ты знаешь это. Она другая, и ты ее хочешь до одури. Это видно даже слепому инвалиду.
Смех Руслана меня подгоняет, хоть и очень хочется услышать продолжение разговора. Замираю в надежде услышать ответ Игната. Тишина. Кажется проходит миллион секунд, минут, часов, прежде чем он отвечает.
- Мне больше не нужна Лиза,- медленно говорит Разумов. – Ты прав, я до жути хочу ее.
Я не нужна. Не нужна ему. Не могу понять, почему так реагирую на слова Игната. Я не помню его. И, честно говоря, не хочу вспоминать. Но почему так больно и обидно? С трудом дохожу до своей спальни и падаю в кровать. «Жаль, что раскрылась подушка безопасности» - мелькает в голове мысль. Взгляд падает на висящий на стене огромный телевизор, и рука сама тянется к пульту, лежащему на прикроватной тумбочке. Почему-то мне кажется, что я, когда-то очень давно, любила валяться в кровати обложившись вкусностями и смотреть сериалы. Жаль, что разжиться вкусняшками не удастся. Я просто не хочу подниматься с удобного ложа. Только сейчас понимаю, насколько я устала. Экран загорается синим, когда я тычу в кнопку на пульте. Эту передачу я не люблю. Но взгляд замирает на репортаже об убийстве, и я слушаю затаив дыхание, как репортер рассказывает подробности.
- В одном из спальных районов Москвы найден труп женщины. Тело обнаружили соседи, заметив, что дверь квартиры приоткрыта, и никто не откликается на зов.
Картинка меняется. Испуганный мужичок, одетый в растянутую футболку и треники, заикаясь начинает рассказывать в камеру, как он нашел несчастную. А я смотрю на тело, покрытое черным целлофаном. И не могу отвести глаз от руки убитой. Я знаю кольцо, которое на тонком бледном пальце мертвой женщины выглядит неестественно.
- Она недавно переехала. Мы и не знали несчастную,- вещает в это время сосед.- Дочка ее учится где-то, но найти ее мы не можем. Может увидит девчонка репортаж, так хоть похоронит мать по-человечески.
Камера переползает на фотографию. Стоящую на комоде в симпатичной, свеже – отремонтированной квартире. С нее улыбаясь смотрит худенькая, очень красивая женщина, обнимающая двух девочек. У нее мои глаза. Я чувствую, что задыхаюсь.
-Мама, это правда не я. Ляля разбила твою вазу,- шепчу я, не сводя глаз с руки, в которой зажата выбивалка для ковров. Мамин перстень выпирает над тонким пальцем, от того усилия с каким она держит орудие пыток. Я все мечтаю, что когда-нибудь смогу себе купить такое же кольцо с кроваво-красным камнем, с которым мама никогда не расстается.
- Ты снова врешь,- голос спокоен. Плечо обжигает горячая боль.- разбила, и на сестру валишь свою вину. Лялечка мне все рассказала, как ты заставляла ее на себя взять твою вину. Мне не жаль дурацкой вазы. Но ты врешь, и я выбью из тебя эту грязь.
Снова удар. Я не лгу. Но мама не верит мне.
Прихожу в себя от крика, рвущего мое горло, не в состоянии понять где я.
-Тихо, детка, тихо,- теплые руки обнимают, давая сию моментное облегчение.- Что случилось?
- Как ты здесь оказался? – шепчу, прижимаясь темнее к Игнату.- Ты же меня ненавидишь тоже. Почему. За что меня все отторгают.
- Я шел мимо, и услышал твой крик. Что с тобой происходит?
- Я слышала. Как ты сказал, что я не нужна тебе,- горько выдыхаю я, вырываясь из крепких объятий.
- Это не совсем так, Лиза, — тихо отвечает Игнат, от чего мое измученное сердце делает головокружительный кульбит, — но объяснить я не могу. Не сейчас, по крайней мере.
- Я видела свою мать,- говорю твердо, наблюдая за реакцией сидящего рядом мужчины.- Игнат, что происходит с моей жизнью? Я точно знаю, что это моя родительница.
Он отстраняется, но не разжимает рук, которыми держит меня. Смотрит, как на сумасшедшую.
- По телевизору показывали убитую женщину. Я ее узнала. И кольцо на ее руке, точно такое же, как было у мамы,- лихорадочно шепчу я. Только бы он выслушал до конца.
- Ты ошиблась, — цедит сквозь зубы. Он не верит мне, считает сумасшедшей,- Мало ли похожих колец.
- Там показывали фотографию,- выкладываю последний козырь,- Игнат, на ней была я. Маленькая, совсем ребенок, но я. Ты можешь отвезти меня туда. Я должна разобраться. Хочу понять.
- Ложись спать, куколка. Я подумаю, что можно сделать.- серьезный тон Игната успокаивает. Я ему верю, не знаю почему. Он укрывает меня одеялом, подоткнув со всех сторон, как больного ребенка, и поцеловав в лоб идет к выходу. Я до сих пор чувствую прикосновение горячих, мягких губ к моей коже. Не знаю почему, но я верю человеку, которому суждено стать моим самым страшным кошмаром.
Игнат с жадностью опустошил стакан с виски, и дернул пальцами галстучный узел, пытаясь расслабить удавку на шее. Что – то не вяжется. Он взял со стола мобильник, и спустя всего один долгий гудок, услышал голос Жилатье.
- Ты что творишь?- прорычал Разумов.
- Это не я.- спокойно ответил Решала.- Тоже видел по телевизору. Не ссы, никто не отследит твоей связи с бабой. Я подчистил хвосты. Бабу шлепнул залетный какой –то. Скорее всего нашла себе трахаря, привела домой. Так бывает, братан.
- Не бывает, твою мать,- Игнат с трудом сдержал рвущийся из груди крик.- На девку тоже совершили покушение. Ты думаешь, что такие совпадения возможны? Кто – то планомерно уничтожает всех, кто так или иначе связан с Райским. Выясни, кто.
- Это будет затратно,- алчно потянул бандит.- Ах, да, забыл сказать. Я сделал ДНК анализ мадам, Лизы Вяземской и Аркаши. Вот, проявил самодеятельность. Результат тебя поразит, брателло. Но это не телефонный разговор. Завтра жду тебя, кум Гнат, в забегаловке с очаровательным названием «Ромашка». И не опаздывай. Это в твоих интересах.
- Игнат, что произошло,- голос Руслана прозвучал, как пистолетный выстрел. Жилатье давно отключился, а Разумов до сих пор сидел прижав мобильник к уху. То, каким тоном решала позволил себе говорить с ним, Игнату совсем не понравилось. И судя по тону, информация, которую нарыл бандит – настоящая бомба.
- Я не знаю, Рус. Я уже ничего не знаю черт побери,- зарычал он, сжав толстостенный стакан с такой силой, что тот лопнул в его руке. Игнат удивленно посмотрел на глубокие порезы на коже. Боль слегка отрезвила, привела в чувство.
- Тебе ее жалко, ведь так? – губы Руслана искривились в уродливой ухмылке.- Как хоть зовут девку.
- Рая,- поморщился Игнат, зло выплевывая слова - у нее идиотское имя. И сама она идиотка.
- Смешно. Я давно не видел у тебя столько эмоций, братишка.
- Я ее ненавижу.
- Нет, Игнат,- улыбка на лице Руслана, словно прилипла. Больше всего сейчас Игнату хотелось ее стереть, просто смазать по испещренной шрамами физиономии брата. Рус читал его, как раскрытую книгу, вытягивая на свет то, что он так усиленно прятал в своей душе. – Ты по уши втрескался в фальшивую Лизу, и боишься себе в этом признаться. Скажи, я ведь прав?
- Да пошел ты,- сквозь зубы процедил Игнат,- тоже мне душевед. Ты в себе покопайся. Что, думал я не знал, что ты покрывал отца и ту шлюху, из-за которых мы сейчас в жопе. Солдат любви, мать твою. Только вот я тебе не позволю лезть в мою душу своими искалеченными руками.
- Она тебя погубит, брат. Я это чувствую,- Игнат удовлетворенно отметил, что улыбка сползла с изуродованного лица. Простить? Нет, он так и не научился прощать. И предательство брата его ранило даже больше чем он мог представить. Руслан всю жизнь был для него самым важным человеком. С тех пор как умерла мать, он чувствовал ответственность, лежащую на его плечах. Мама сгорела от рака за три месяца, и никакие деньги не смогли ее спасти. А потом отец сошел с ума. Жена Аркадия стала катастрофой. Что он увидел в ней, Игнат так и не смог понять. Очнулся, когда уже было поздно. Да и что мог сделать подросток, с пылающим вулканом любви двух взрослых людей. Он не заметил, когда Руслан стал настолько близок к отцу, стал Купидончиком. Он настоящий сын своего отца, потом украл Лизу. Просто, словно играя. И этого предательства Игнат так и не смог ему простить
- Ты, не лезь в мою жизнь. Ванга блин, — нехорошо ухмыльнулся Игнат, глядя на брата. Нет, он больше не чувствовал ненависти к брату. Скорее горькое разочарование и жалость, которую так ненавидит Рус. – И только попробуй вмешаться.
Я не смогла заснуть. Притворилась, когда Игнат склонился надо мной, чтобы убедиться, что я наконец - то отбыла в царство Морфея. Едва дождалась, когда стихнут его шаги в коридоре и вскочила с кровати, едва не упав. Дорогой ноутбук замерцал экраном. Господи, только бы не был запаролен. Забиваю в поисковик имя женщины. Память не подвела. На экране все то же лицо, что я видела совсем недавно по телевизору. Она красива, и я ее помню. В памяти наконец всплывает перекошенное яростью лицо матери. Моей биологической родительницы. Информации очень мало. Все то, что написано, я слышала сегодня в новостях. Ее зовут Ольга Райская. Фамилия совсем не соответствует жизни. В ее душе было столько демонов, которым закрыт вход в эдемский сад. Я тихонько хихикаю своим мыслям. Пытаюсь найти еще хоть немного инормации, но натыкаюсь на стену. Ничего нет: ни профилей в соцсетях, ни чего – то, что могло бы пролить свет, на ее жизнь. Словно и не было человека. Вакуум. Я уже собираюсь выключить ноутбук, едва не плача от разочарования, когда натыкаюсь на небольшую статью о жертвах сексуального насилия. Не знаю, что меня в ней заинтересовывает, но перехожу по ссылке. Это она. Со старого газетного снимка на меня смотрит Ольга Райская. Ее трудно узнать в этой молодой женщине, почти девчонке, с запуганными мутными глазами.
- Ты что делаешь? – вздрагиваю от испуга. Аркадий стоит за моей спиной, и внимательно смотрит на экран. Я так увлеклась, что даже не заметила, как он вошел. Это становится дурной традицией. Бесцеремонность, с которой проникают в комнату мужчины этого дома, граничит с наглостью. «Надо научиться запирать дверь» - думаю я, захлопывая крышку ноутбука. – Где ты взяла фото этой женщины? И почему тебя она так заинтересовала?
- Пап, я просто увидела репортаж по телевизору сегодня. Несчастную убили в собственной квартире. И меня почему – то заинтересовала эта история,- глупо улыбаюсь я, надеясь, что Аркадий поверит, что это всего лишь праздное любопытство. Наблюдаю, как расслабляются мускулы на закаменевшем лице старика.
- Тебе нужны положительные эмоции,- наконец говорит отец. Я впервые вижу улыбку на всегда сжатых губах Аркадия,- девочка моя, ты столько пережила. Я думаю, что беременность пойдет тебе на пользу. Игнат сказал вы были в мед центре.
- Были,- говорю, надув губки. Отец доволен мной, я вижу. Щурится как кот. – Знаешь, пап, я думаю, что мы с Игнатом сами справимся с этим вопросом. Хотя, ты знаешь мое мнение. Я не хочу детей. Эти вечно сопливые, визжащие существа в мои планы не входили.
Говорю, и чувствую отторжение к себе. Но делаю то, что удовлетворит отца. И ему я сейчасашняя, судя по всему, очень по душе. Он узнает свою дочь.
- А почему ты спросил о той бабе? – вопрос слетает с губ сам. Реакция отца на погибшую женщину кажется мне очень интересной. Когда он смотрел на фото, я заметила испуг во всегда острых, злых глазах. – Ты ее знал?
- Нет,- слишком поспешно отвечает Аркадий. Лжет. Надо посмотреть информацию о моем родителе. Думаю в сети о нем будет больше известий. Мне почему то кажется, где то на уровне подсознания, что я найду тоненькую ниточку, связующее звено.- Просто она похожа на мою дальнюю знакомую, которая давно умерла.
- Она похожа на мою мать,- говорю, с интересом наблюдая, как дергается отец.- Ведь так?
- Пойдем,- отец встает с кресла и протягивает мне руку,- я давно должен был это сделать. Может быть ты вспомнишь.
Иду за тяжело шагающим отцом, как собачка на поводке. Он толкает дверь своей спальни, в которой я еще никогда не была, я это точно знаю. Замираю на пороге, задохнувшись от восхищения. Рассматриваю уносящиеся к высокому потолку книжные полки из дорогого дерева, которыми закрыты все стены. В центре кресло качалка. Кровать, стоящую в самом дальнем углу огромного помещения даже не видно. Провожу пальцем по корешкам книг, замерев от восторга.
- Лиза, аккуратно, недовольно говорит отец,- некоторые издания на этой полке бесценны.
- Прости,- мне правда неудобно. Поражает ревностность, с которой папа смотрит за моими движениями.
- Вот, садись и смотри,- мне в руки ложится тяжелый фотоальбом. Ну, конечно. Как же я сама не догадалась. Ведь это архив моей жизни. Замершие моменты, запечатленные на бумаге.
- Это твоя мать,- в голосе отца нет боли, он смотрит на отпечаток женщины, подарившей жизнь его дочери с плохо скрываемой ненавистью.
Я рассматриваю красивую, но какую – то измученную женщину, девочку на ее руках, и не чувствую к ней ничего. Никаких эмоций. Не так, как к той, которую нашли сегодня убитой.
- Ты ее не любила, Лиза,- ухмыляется отец.- И не скучала по ней.
- А я вообще, кого нибудь любила в своей жизни,- спрашиваю горько, зная, какой ответ услышу.
- Да, детка. Любила.- Ухмыляется Аркадий, махнув рукой на большое зеркало в узорчатой раме.- Ты всю жизнь любила только себя. И мне очень нравится эта твоя черта. Кровь не водица, Лиза.
- Потому что ты никогда не любил ее по-настоящему. Считал своей, по праву, но не любил. Ты собственник, брат.
- Ты правда думаешь, что Лизе это было нужно? – она смеется, но у меня по телу бегут мурашки страха, от звуков похожих на воронье карканье,- Да она всегда только пользовалась нами. Играла, как дурными куклами. Собственничество мое тут не при чем.
Я стою, и мне кажется, что я тут лишняя. Они говорят обо мне и не обо мне. Странное чувство. Руслан больше не похож на жертву. Раздувает ноздри, словно готов броситься на брата, и сделал бы это, если бы мог. Незрячие глаза шарят по комнате, пытаясь определить передвижения Игната.
- Прекратите, ну же,- вдруг вылетает из моих губ приказ, от которого все вокруг словно замирает.- вы правы, вы оба мне не нужны, и просто противны.
- Ты моя,- рычит Игнат, в мгновение ока оказываясь возле меня,- принадлежишь мне. С тех пор как мой отец приволок твоего в наш дом, наша участь была предрешена. Он мечтал о слиянии силы и власти, мой глупый родитель. И я знал, едва ли не с десяти лет, что мы с тобой сольем активы наших семей. Так что, придется терпеть тебе, детка. И наши с тобой желания не имеют никакого значения. И даже то, что ты ненормальная сука, дела не меняет.
Игнат держит меня за локоть, сжав его так, что у меня из глаз брызжут слезы. Ну уж нет, я не позволю такого к себе обращения. Изловчившись, бью его ногой, обутой в тяжелый сапог, в колено. Он рычит, но хватку ослабляет.
- Только тронь меня еще своими погаными лапами,- шиплю, прямо в лицо жениха,- и я тебя убью.
Руслан улыбается. Я, гордо подняв голову, иду к лестнице.
- Эта девчонка тебя уделала, — летит мне в спину смех. – Что, братишка, не по зубам куколка?
- Я ее сломаю. Так же, как ее семейка сломала нас,- сквозь зубы шипит Игнат. Мне не страшны его угрозы. Я боюсь иного. Того, как действует на меня этот злобный мужчина, чувств, которые он вызывает во мне.
- Нет, брат. И ты знаешь это. Она другая, и ты ее хочешь до одури. Это видно даже слепому инвалиду.
Смех Руслана меня подгоняет, хоть и очень хочется услышать продолжение разговора. Замираю в надежде услышать ответ Игната. Тишина. Кажется проходит миллион секунд, минут, часов, прежде чем он отвечает.
- Мне больше не нужна Лиза,- медленно говорит Разумов. – Ты прав, я до жути хочу ее.
*****
Я не нужна. Не нужна ему. Не могу понять, почему так реагирую на слова Игната. Я не помню его. И, честно говоря, не хочу вспоминать. Но почему так больно и обидно? С трудом дохожу до своей спальни и падаю в кровать. «Жаль, что раскрылась подушка безопасности» - мелькает в голове мысль. Взгляд падает на висящий на стене огромный телевизор, и рука сама тянется к пульту, лежащему на прикроватной тумбочке. Почему-то мне кажется, что я, когда-то очень давно, любила валяться в кровати обложившись вкусностями и смотреть сериалы. Жаль, что разжиться вкусняшками не удастся. Я просто не хочу подниматься с удобного ложа. Только сейчас понимаю, насколько я устала. Экран загорается синим, когда я тычу в кнопку на пульте. Эту передачу я не люблю. Но взгляд замирает на репортаже об убийстве, и я слушаю затаив дыхание, как репортер рассказывает подробности.
- В одном из спальных районов Москвы найден труп женщины. Тело обнаружили соседи, заметив, что дверь квартиры приоткрыта, и никто не откликается на зов.
Картинка меняется. Испуганный мужичок, одетый в растянутую футболку и треники, заикаясь начинает рассказывать в камеру, как он нашел несчастную. А я смотрю на тело, покрытое черным целлофаном. И не могу отвести глаз от руки убитой. Я знаю кольцо, которое на тонком бледном пальце мертвой женщины выглядит неестественно.
- Она недавно переехала. Мы и не знали несчастную,- вещает в это время сосед.- Дочка ее учится где-то, но найти ее мы не можем. Может увидит девчонка репортаж, так хоть похоронит мать по-человечески.
Камера переползает на фотографию. Стоящую на комоде в симпатичной, свеже – отремонтированной квартире. С нее улыбаясь смотрит худенькая, очень красивая женщина, обнимающая двух девочек. У нее мои глаза. Я чувствую, что задыхаюсь.
-Мама, это правда не я. Ляля разбила твою вазу,- шепчу я, не сводя глаз с руки, в которой зажата выбивалка для ковров. Мамин перстень выпирает над тонким пальцем, от того усилия с каким она держит орудие пыток. Я все мечтаю, что когда-нибудь смогу себе купить такое же кольцо с кроваво-красным камнем, с которым мама никогда не расстается.
- Ты снова врешь,- голос спокоен. Плечо обжигает горячая боль.- разбила, и на сестру валишь свою вину. Лялечка мне все рассказала, как ты заставляла ее на себя взять твою вину. Мне не жаль дурацкой вазы. Но ты врешь, и я выбью из тебя эту грязь.
Снова удар. Я не лгу. Но мама не верит мне.
Прихожу в себя от крика, рвущего мое горло, не в состоянии понять где я.
-Тихо, детка, тихо,- теплые руки обнимают, давая сию моментное облегчение.- Что случилось?
- Как ты здесь оказался? – шепчу, прижимаясь темнее к Игнату.- Ты же меня ненавидишь тоже. Почему. За что меня все отторгают.
- Я шел мимо, и услышал твой крик. Что с тобой происходит?
- Я слышала. Как ты сказал, что я не нужна тебе,- горько выдыхаю я, вырываясь из крепких объятий.
- Это не совсем так, Лиза, — тихо отвечает Игнат, от чего мое измученное сердце делает головокружительный кульбит, — но объяснить я не могу. Не сейчас, по крайней мере.
- Я видела свою мать,- говорю твердо, наблюдая за реакцией сидящего рядом мужчины.- Игнат, что происходит с моей жизнью? Я точно знаю, что это моя родительница.
Он отстраняется, но не разжимает рук, которыми держит меня. Смотрит, как на сумасшедшую.
- По телевизору показывали убитую женщину. Я ее узнала. И кольцо на ее руке, точно такое же, как было у мамы,- лихорадочно шепчу я. Только бы он выслушал до конца.
- Ты ошиблась, — цедит сквозь зубы. Он не верит мне, считает сумасшедшей,- Мало ли похожих колец.
- Там показывали фотографию,- выкладываю последний козырь,- Игнат, на ней была я. Маленькая, совсем ребенок, но я. Ты можешь отвезти меня туда. Я должна разобраться. Хочу понять.
- Ложись спать, куколка. Я подумаю, что можно сделать.- серьезный тон Игната успокаивает. Я ему верю, не знаю почему. Он укрывает меня одеялом, подоткнув со всех сторон, как больного ребенка, и поцеловав в лоб идет к выходу. Я до сих пор чувствую прикосновение горячих, мягких губ к моей коже. Не знаю почему, но я верю человеку, которому суждено стать моим самым страшным кошмаром.
Глава 16
Игнат с жадностью опустошил стакан с виски, и дернул пальцами галстучный узел, пытаясь расслабить удавку на шее. Что – то не вяжется. Он взял со стола мобильник, и спустя всего один долгий гудок, услышал голос Жилатье.
- Ты что творишь?- прорычал Разумов.
- Это не я.- спокойно ответил Решала.- Тоже видел по телевизору. Не ссы, никто не отследит твоей связи с бабой. Я подчистил хвосты. Бабу шлепнул залетный какой –то. Скорее всего нашла себе трахаря, привела домой. Так бывает, братан.
- Не бывает, твою мать,- Игнат с трудом сдержал рвущийся из груди крик.- На девку тоже совершили покушение. Ты думаешь, что такие совпадения возможны? Кто – то планомерно уничтожает всех, кто так или иначе связан с Райским. Выясни, кто.
- Это будет затратно,- алчно потянул бандит.- Ах, да, забыл сказать. Я сделал ДНК анализ мадам, Лизы Вяземской и Аркаши. Вот, проявил самодеятельность. Результат тебя поразит, брателло. Но это не телефонный разговор. Завтра жду тебя, кум Гнат, в забегаловке с очаровательным названием «Ромашка». И не опаздывай. Это в твоих интересах.
- Игнат, что произошло,- голос Руслана прозвучал, как пистолетный выстрел. Жилатье давно отключился, а Разумов до сих пор сидел прижав мобильник к уху. То, каким тоном решала позволил себе говорить с ним, Игнату совсем не понравилось. И судя по тону, информация, которую нарыл бандит – настоящая бомба.
- Я не знаю, Рус. Я уже ничего не знаю черт побери,- зарычал он, сжав толстостенный стакан с такой силой, что тот лопнул в его руке. Игнат удивленно посмотрел на глубокие порезы на коже. Боль слегка отрезвила, привела в чувство.
- Тебе ее жалко, ведь так? – губы Руслана искривились в уродливой ухмылке.- Как хоть зовут девку.
- Рая,- поморщился Игнат, зло выплевывая слова - у нее идиотское имя. И сама она идиотка.
- Смешно. Я давно не видел у тебя столько эмоций, братишка.
- Я ее ненавижу.
- Нет, Игнат,- улыбка на лице Руслана, словно прилипла. Больше всего сейчас Игнату хотелось ее стереть, просто смазать по испещренной шрамами физиономии брата. Рус читал его, как раскрытую книгу, вытягивая на свет то, что он так усиленно прятал в своей душе. – Ты по уши втрескался в фальшивую Лизу, и боишься себе в этом признаться. Скажи, я ведь прав?
- Да пошел ты,- сквозь зубы процедил Игнат,- тоже мне душевед. Ты в себе покопайся. Что, думал я не знал, что ты покрывал отца и ту шлюху, из-за которых мы сейчас в жопе. Солдат любви, мать твою. Только вот я тебе не позволю лезть в мою душу своими искалеченными руками.
- Она тебя погубит, брат. Я это чувствую,- Игнат удовлетворенно отметил, что улыбка сползла с изуродованного лица. Простить? Нет, он так и не научился прощать. И предательство брата его ранило даже больше чем он мог представить. Руслан всю жизнь был для него самым важным человеком. С тех пор как умерла мать, он чувствовал ответственность, лежащую на его плечах. Мама сгорела от рака за три месяца, и никакие деньги не смогли ее спасти. А потом отец сошел с ума. Жена Аркадия стала катастрофой. Что он увидел в ней, Игнат так и не смог понять. Очнулся, когда уже было поздно. Да и что мог сделать подросток, с пылающим вулканом любви двух взрослых людей. Он не заметил, когда Руслан стал настолько близок к отцу, стал Купидончиком. Он настоящий сын своего отца, потом украл Лизу. Просто, словно играя. И этого предательства Игнат так и не смог ему простить
- Ты, не лезь в мою жизнь. Ванга блин, — нехорошо ухмыльнулся Игнат, глядя на брата. Нет, он больше не чувствовал ненависти к брату. Скорее горькое разочарование и жалость, которую так ненавидит Рус. – И только попробуй вмешаться.
*****
Я не смогла заснуть. Притворилась, когда Игнат склонился надо мной, чтобы убедиться, что я наконец - то отбыла в царство Морфея. Едва дождалась, когда стихнут его шаги в коридоре и вскочила с кровати, едва не упав. Дорогой ноутбук замерцал экраном. Господи, только бы не был запаролен. Забиваю в поисковик имя женщины. Память не подвела. На экране все то же лицо, что я видела совсем недавно по телевизору. Она красива, и я ее помню. В памяти наконец всплывает перекошенное яростью лицо матери. Моей биологической родительницы. Информации очень мало. Все то, что написано, я слышала сегодня в новостях. Ее зовут Ольга Райская. Фамилия совсем не соответствует жизни. В ее душе было столько демонов, которым закрыт вход в эдемский сад. Я тихонько хихикаю своим мыслям. Пытаюсь найти еще хоть немного инормации, но натыкаюсь на стену. Ничего нет: ни профилей в соцсетях, ни чего – то, что могло бы пролить свет, на ее жизнь. Словно и не было человека. Вакуум. Я уже собираюсь выключить ноутбук, едва не плача от разочарования, когда натыкаюсь на небольшую статью о жертвах сексуального насилия. Не знаю, что меня в ней заинтересовывает, но перехожу по ссылке. Это она. Со старого газетного снимка на меня смотрит Ольга Райская. Ее трудно узнать в этой молодой женщине, почти девчонке, с запуганными мутными глазами.
- Ты что делаешь? – вздрагиваю от испуга. Аркадий стоит за моей спиной, и внимательно смотрит на экран. Я так увлеклась, что даже не заметила, как он вошел. Это становится дурной традицией. Бесцеремонность, с которой проникают в комнату мужчины этого дома, граничит с наглостью. «Надо научиться запирать дверь» - думаю я, захлопывая крышку ноутбука. – Где ты взяла фото этой женщины? И почему тебя она так заинтересовала?
- Пап, я просто увидела репортаж по телевизору сегодня. Несчастную убили в собственной квартире. И меня почему – то заинтересовала эта история,- глупо улыбаюсь я, надеясь, что Аркадий поверит, что это всего лишь праздное любопытство. Наблюдаю, как расслабляются мускулы на закаменевшем лице старика.
- Тебе нужны положительные эмоции,- наконец говорит отец. Я впервые вижу улыбку на всегда сжатых губах Аркадия,- девочка моя, ты столько пережила. Я думаю, что беременность пойдет тебе на пользу. Игнат сказал вы были в мед центре.
- Были,- говорю, надув губки. Отец доволен мной, я вижу. Щурится как кот. – Знаешь, пап, я думаю, что мы с Игнатом сами справимся с этим вопросом. Хотя, ты знаешь мое мнение. Я не хочу детей. Эти вечно сопливые, визжащие существа в мои планы не входили.
Говорю, и чувствую отторжение к себе. Но делаю то, что удовлетворит отца. И ему я сейчасашняя, судя по всему, очень по душе. Он узнает свою дочь.
- А почему ты спросил о той бабе? – вопрос слетает с губ сам. Реакция отца на погибшую женщину кажется мне очень интересной. Когда он смотрел на фото, я заметила испуг во всегда острых, злых глазах. – Ты ее знал?
- Нет,- слишком поспешно отвечает Аркадий. Лжет. Надо посмотреть информацию о моем родителе. Думаю в сети о нем будет больше известий. Мне почему то кажется, где то на уровне подсознания, что я найду тоненькую ниточку, связующее звено.- Просто она похожа на мою дальнюю знакомую, которая давно умерла.
- Она похожа на мою мать,- говорю, с интересом наблюдая, как дергается отец.- Ведь так?
- Пойдем,- отец встает с кресла и протягивает мне руку,- я давно должен был это сделать. Может быть ты вспомнишь.
Иду за тяжело шагающим отцом, как собачка на поводке. Он толкает дверь своей спальни, в которой я еще никогда не была, я это точно знаю. Замираю на пороге, задохнувшись от восхищения. Рассматриваю уносящиеся к высокому потолку книжные полки из дорогого дерева, которыми закрыты все стены. В центре кресло качалка. Кровать, стоящую в самом дальнем углу огромного помещения даже не видно. Провожу пальцем по корешкам книг, замерев от восторга.
- Лиза, аккуратно, недовольно говорит отец,- некоторые издания на этой полке бесценны.
- Прости,- мне правда неудобно. Поражает ревностность, с которой папа смотрит за моими движениями.
- Вот, садись и смотри,- мне в руки ложится тяжелый фотоальбом. Ну, конечно. Как же я сама не догадалась. Ведь это архив моей жизни. Замершие моменты, запечатленные на бумаге.
- Это твоя мать,- в голосе отца нет боли, он смотрит на отпечаток женщины, подарившей жизнь его дочери с плохо скрываемой ненавистью.
Я рассматриваю красивую, но какую – то измученную женщину, девочку на ее руках, и не чувствую к ней ничего. Никаких эмоций. Не так, как к той, которую нашли сегодня убитой.
- Ты ее не любила, Лиза,- ухмыляется отец.- И не скучала по ней.
- А я вообще, кого нибудь любила в своей жизни,- спрашиваю горько, зная, какой ответ услышу.
- Да, детка. Любила.- Ухмыляется Аркадий, махнув рукой на большое зеркало в узорчатой раме.- Ты всю жизнь любила только себя. И мне очень нравится эта твоя черта. Кровь не водица, Лиза.
