— Не люблю я это слово — леди, — буркнула я и сунула нос в пакет, на котором гордо красовалось имя известного кутюрье и его ангелов.
— Ну да, — согласилась Люся, — леди созвучно с другим, более привычным нам словом.
— Что это? — снова спросила я, вытянув на свет нечто непонятное.
— Трусики, — вякнула из-за могучей спины Люсинды Катька.
— Это же нитки от трусов. Как их носить-то? — спросила я в пустоту.
— Надевай давай, и без разговоров. И вообще, я думала, ты более интеллектуальна. А у тебя на все один вопрос «Что это?» — передразнила меня фея отвратительным голосом, а Катька противно захихикала. Спелись, блин.
Я напялила на себя обновки, из которых мне, откровенно говоря, понравился только лифчик. Правда, он был мне слегка великоват, но это мелочи жизни, не мал же. Посмотрев в зеркало, я застонала. Видок мне открылся ошеломительный. Да проститутка с Тверской выглядела бы рядом со мной как монахиня-викторианка. Ей богу, умылась бы слезами от зависти. Титьки выпирали из декольте, как два холма, оголенные ноги, неплохие, кстати, хоть и полноватые, обтянутые сетчатыми шнурками, походили на батон Останкинской. Жутко захотелось есть, но впившиеся в бедра трусы начисто отбивали желание двигаться вообще.
— Ты великолепна! — с придыханием вымолвила Катька, не сводя с меня восторженного взгляда.
— Фирма веников не вяжет, — заколыхалась Люси, доставая из своей необъятной торбы коробку, и протянула ее мне со словами, — последний штрих.
Вою, который я издала, открыв подарочек, позавидовали бы все оборотни планеты. Маруся и Гимлер заметались по квартире в поисках укрытия. На бархатной подушечке лежали туфли на метровом каблуке, в которых я, рискуя сломать себе шею, и шагу ступить не смогу
— Обувайся, и выдвигаемся, — приказала Люсинда.
И я подчинилась. Потому что спорить с ней все равно что бросаться под танк без гранаты с одним туалетным ершиком в руках. Глупо и неэффективно.
До машины меня волокли под руки две очумевшие от безнаказанности феи, молча, сосредоточенно сопя. Наступал час икс. Интересно, что они придумали?
— Чешется все, — заныла я, когда на пороге ресторана Люся оглядывала меня с головы до ног в поиске косяков и недостатков.
— Потерпишь. Ты, главное, помни, что должна привлечь внимание дичи и не выпускать его ни на минуту, — рявкнула она и толкнула тяжелую дверь. Я шагнула вперед, покачнулась на каблуках и кубарем ввалилась в заведение, кувыркаясь, как цирковая обезьяна. — Нельзя же все воспринимать так буквально, — зашипела Люся, показнушно улыбаясь и одергивая подол платьишка, пытаясь натянуть его на мою оголившуюся мадам сижу. О да, я привлекла внимание, и не только Завьялова. На меня с любопытством и состраданием смотрело несколько десятков пар глаз , — и потом, надо же и загадку какую-то оставить, а ты сразу всем показала товар лицом, так сказать, ну или задницей.
— Вы как всегда в ударе, — Завьялов появился, словно из-под земли, и легко, как пушинку, поставил меня на ноги. — И что вы сделали с собой? — шепнул он.
Отчего у меня по телу побежали мурашки.
— А я всегда так на деловые встречи хожу, — вякнула, пытаясь собрать в кучу разъезжающиеся ноги, — помогает чувствовать себя более непринужденно. Это так нас учили на тренингах.
Дура, дура, дура. Какие тренинги? Я ж сроду на них не ходила. Ни на тренинги, ни на тимбилдинги дурацкие.
— Понятно, — ухмыльнулся Захар. И у меня кувыркнулось сердце от этой его улыбки. — Давайте я вам помогу дойти до стола, а то вы, видимо, давно не ходили на деловые ужины и подрастеряли сноровку.
— Спасибо. Я сама, — гордо подняв подбородок, я, переставляя конечности, будто каторжник закованные в кандалы костыли, прошествовала к столу, за которым с кислой физиономией расположилась Марта.
— С каких это пор в приличные заведения стали пускать дешевых шлюх? — поморщилась красотка, окинув меня презрительным взглядом.
Блин, глаза, как у снежной королевы, мне в жисть так не научиться. Но вот ответить я не успела, как всегда затупила, пытаясь подобрать слова пообиднее, которые ну никак не приходили в мой измученный нарзаном мозг.
— С тех пор, как в них обосновались силиконовые овцы, — парировала Люся, — вы, кстати, милочка, у какого доктора грудь делали?
— А вам зачем? — оторопела Марта, разглядывая необъятный бюст моей подруги.
— Чтоб не дай бог к нему не обратиться, — мило ответила Люси, затрепетав искусственными ресницами.
Меня прям гордость взяла. Знай наших! Мы за словом в Луи Витон не лезем.
Бедный Завьялов с отрешенным видом прихлебывал воду из стакана и старательно прикидывался ветошью, не сводя с меня задумчивого взгляда.
— Чего вы так смотрите на меня? — не выдержав, спросила я.
— Жалко. Я-то думал, хоть вы настоящая, — хмыкнул он и, потеряв ко мне интерес, обратился к Люсе. — И так, вашу книгу мы издадим — это уже обсуждалось. Хотелось бы обсудить договор и вопрос ее реализации.
— Книгу? Какую книгу? Ах да, книгу, — мотнула головой Люси, с трудом оторвавшись от ошалевшей своей жертвы.
Деморализованная Марта покраснела, налившись злобой и явно ища, на кого бы ее выплеснуть. Но на Люсю делать она это опасалась, потому быстро вычислила меня в качестве девочки для битья.
— Захарушка, ну у нас же для этого есть челядь, — нежно пропела она, сверкнув глазами в мою сторону. — Этим может заняться вот эта, как там вас зовут, милочка?
— Марта, ее зовут Джулия, и я, кажется, предупреждал тебя. Не стоит перегибать палку, — совершенно спокойно сказал Завьялов, но красотку было не остановить.
— Джулия. Боже, что за имя! Как у дворовой собачонки! — отхлебнув шампанского, пропела она, и я поняла, что Марта пьяна.
Вот интересно, чего она ко мне привязалась? Я вроде ничего ей не делала плохого, да и соперницу во мне видеть — просто глупость несусветная.
— Ну, не всем же такие звучные имена, как у некоторых иметь, — ехидно выплюнула я. Нет, ну а чего она? Заметьте, не я первая начала. — Некоторые, вон, из Марф Рыгалиных, приехавших из городишки со славным названием Козюлькино, в Март Разумовских превращаются, а я с рождения Джулия. Ну, мама моя сериалы любила, она ж не знала, что не одна увлекается мыльцем, и что после просмотра бразильских соплей всех Жучек во дворе в Жулек переименуют. А вот ваши родители, похоже, вполне осознанно вас имечком наградили.
Откровенно говоря, это Люся мне рассказала всю подноготную наших оппонентов, пока мы добирались до пафосной харчевни. «Чтоб Люся Миргородская на встречу не подготовленная отправилась. Щазз!» — трубно голосила она на весь джип. Катька от страха отпускала руль, но, слава богу, быстро брала себя в руки.
— Ах ты тварь! — взвыла Марта-Марфа и, вскочив с места, выплеснула на меня содержимое стакана.
— Я не намерена терпеть такое к себе отношение! — гордо сказала я и, встав из-за стола, пошла к выходу.
— Юля, стойте. Простите, — бросился за мной Завьялов, но я не собиралась останавливаться.
Да на кой черт он мне нужен? Жила я себе спокойно и жила, никто в меня шампанским не плескался.
— Если уйдешь за ней — можешь не возвращаться! — выкрикнула пьяно Марта и со всей силы бортанула об пол бокал, который с тихим бзыньком прыснул сияющими осколками по начищенному полу.
— Да пошла ты, — прохрипел Захар, больше не стараясь сдерживать себя.
Ну, наконец-то мужик в нем верх над интеллигентом взял!
— Знаете, господин Завьялов, вы думали, я настоящая, а я думала, что вы сильный и мужественный. А вы даже бабу свою не можете поставить на место как надо. Оставьте меня в покое. Завтра я подам заявление на увольнение. Не могу позволить абы кому вытирать об меня ноги. И не нужно тащиться за мной, я в состоянии взять такси, — выкрикнула уже с улицы, с сожалением глядя на Захара, застывшего посреди ресторанного фойе.
— Эй, красотка, поехали, покатаемся, — услышала я за спиной нахальный голос.
«Только не оборачиваться, не оборачиваться», — подумала я, вспомнив все фильмы ужасов, виденные мною, и повернулась к источнику звука. Ну надо же, ощущение, что меня эти ушлепки специально тут ждали, хотя с моим везением — ничего удивительного.
— Езжайте, куда ехали. Я не расположена к флирту сегодня, у меня трусы в жопу врезались и все чешется, — вызверилась я, выдвинув вперед челюсть. — А потом, ты слепой, наверное. Ты где красотку-то увидел? — ощерилась я.
Но по стали в глазах коротко стриженого парня мне стало ясно: «Попала я в вагон для некурящих». Их было трое, похожих на быков и явно искавших приключений. И, блин, физиономия бабули Остроумовой на них тоже особого впечатления не произвела. Да что же это такое делается? Куда мир катится, в какие тартарары?
— Я сказал, быстро села в машину! — приказал крепыш уже не смеющимся голосом.
Ну надо же, чудесное завершение прекрасного дня.
— Хрен тебе, — выдохнула я и с ужасом стала наблюдать за открывающейся дверцей автомобиля. Бежать на метровых каблуках я не могла. Какая разница — разбиться насмерть, упав с высоты Эйфелевой башни, или откинуть дорогие туфлишки, подвергшись насилию со стороны трех гоблиноподобных человеков? И так, и этак не комильфо, как говорит моя мамуля. — Я буду орать, — предупредила.
— Слушай, Горох, может, ну ее на хрен? Тряпки на ней стоят, как железный мост, — попытался воззвать к голосу разума приятель агрессора. — Наживем еще проблем.
— Эх ты и бздюхан. Смотри, какая красотка, персик просто, а когда хмурится — на моего любимого хоккеиста похожа. Я, блин, от него фанатею, — хохотнул Горох и расслабленной походкой направился ко мне, плотоядно облизывая пухлые губищи.
Нет, живой я им не дамся. Зажмурив глаза, я нагнулась и ломанулась вперед, как бодливая корова, целя головой в живот Гороха.
Сначала, мне показалось, что я на полном ходу вломилась головой в бетонную стену. Вот реально, даже в шее что-то очень нехорошо хрустнуло, а перед моими всегда ясными очами поплыли цветные пятна.
— Ох, е… — хрюкнул предполагаемый насильник и согнулся в три погибели. Я отлетела и приземлилась на свою подушку безопасности, при этом сильно ею ударившись. — Совсем дура? — обиженно спросил Горох. — Мы ж пошутить хотели.
— Ага, шутник блин, — выдохнула я, наблюдая с подозрением за наклонившимся ко мне придурком.
— А ну, отойди от девушки! — услышала я громкий окрик.
Горох вздрогнул, а я закатила глаза. Ну конечно, рыцарь-начальник решил вступиться за прекрасную Дульсинею. Вот только этого мне не хватало сейчас. За спиной Завьялова маячила Люся, разминая свои кулаки, как профессиональные боксеры разминают их перед выходом на ринг. На лице ее было написано торжество и чуть-чуть блаженство. «Ну все, начались в колхозе танцы», — подумала я и шепнула Гороху:
— Сваливайте.
Он не понял моего намека.
— Это кто тут храбрый такой? — взревел дурачок, резко развернувшись всем корпусом к источнику звука, оставив меня задумчиво и красиво развалившейся на грязном асфальте и вообще тут же потеряв ко мне интерес.
Странно, но мне показалось, что Люся ему подмигнула. Хотя, что ни примерещится после удара многострадальной головушкой…
Горох нервно дернулся. Конечно, не у каждого психика выдержит получить полный страсти взгляд такой красотищи.
— Юлия Павловна, с вами все в порядке? — поинтересовался Завьялов, и, могу поклясться, уставился своими чертовыми глазищами на мои оголившиеся ляжки, которые от его взгляда охватила волна жара, и вообще, у меня аж горло стянуло.
— Джулия, — вредно рыкнула я. Как раз в этот момент Горох выкинул вперед кулак, который мой начальник с легкостью перехватил в паре сантиметров от своего лица. — И вообще, вас никто не просил вмешиваться. Я бы сама разобралась.
— Ага, я видел, — хохотнул Завьялов, но вдруг странно всхлипнул и стал заваливаться на землю.
Черт, я ж забыла о дружках насильника, оставшихся в машине. Зато они не стерпели такого надругательства над своим лидером и активизировались, набросившись всем скопом на Захара, как степные собаки на жертву. Такого я стерпеть не могла. Смотреть, как эти уроды атакуют активно отбивающегося, но уже явно сдающего позиции хама, и не предпринять ничего оказалось выше моих сил. Хотя за кобылу можно было бы закрыть глаза на некоторые вольности нападающих.
— Юля, не лезьте, — только и успел выдохнуть Завьялов, но я была уже в броске.
Чувствуя себя неудержимой, я, вопя, как тираннозавр Рекс в брачный период, закогтилась в спину Гороха, и, не жалея наращенных сабель, начала ее драть. Несчастный взвыл, когда я начала ожесточенно кромсать на ленты кожаную куртку.
Поверьте, потом сей подвиг я не смогла повторить ни разу.
— Отпусти меня, дура! — орал он, вертясь на месте, как горящий каскадер.
Люся в это время чистила харю дружку Гороха, отрабатывая на нем удары, которые, как мне кажется, могли бы скопытить амазонского носорога влегкую. Даже не пришлось бы стрелять. Один Люсин хук — и гаплык зверюшке. Один из друзей изодранного мною мачо уже отдыхал в сторонке, закатив ясны очи в черепную коробку и разглядывая свой лишенный извилин мозг.
— Эй, вы чего? Мы так не договаривались, — пыхтела Люся, активно работая полными руками.
Ее жертва, уже не подающая признаков жизни, выглядела как кусок бездрожжевого теста, которое Люсинда месила
— Мужик, сними с меня эту кобылу! — взревел Горох, обращаясь к контуженому Завьялову, похожему сейчас на героя боевика: рубаха разодрана и покрыта пятнами запекшейся крови, губа разбита, под глазом растет и наливается красивой синевой огромный бланш. Красавец! Ну чисто мачо мен!
— За кобылу ответишь! — выкрикнула я, полоснув последним уцелевшим ногтем по его физиономии. Целила в глаз, но меткостью я никогда не отличалась.
— Все, ухайдакали гавриков, — констатировала Люся, разглядывая лежащих на земле бок о бок, похожих на кильки в банки, полудурков. — А я тебе говорила, что мужики будут штабелем ложиться к твоим ногам. Неясно только, чего они драться полезли. Я велела только припугнуть. Но, видимо, Масик мой решил, что этого будет мало.
— Так это все твоих рук дело? — зашипела я. — Какого хрена ты творишь?
— Тихо, Завьялов услышит, а это нам не с руки, — зашептала чокнутая фея, — я как рассудила: увидит твой прынц, что тебя хотят трахнуть неестественно и без согласия, и взыграет в нем ретивое. Ну а потом ты его отблагодаришь «Ах, вы такой сильный и храбрый, потому дозволяю вам, о мой рыцарь, содрать с меня распрекрасные мои фирменные трусы и принять мое горячее мерси, и все такое».
— Я тебя убью, — взвыла я, не сводя глаз с лежащего рядом с Горохом Завьялова, начинавшего подавать признаки сознания.
Ну да, ему тоже от меня прилетело. Случайно. Я просто не удержалась на вопящем Горохе и, как камень, выпущенный из пращи, сбила своей тушкой бедолагу начальника, который, тихо охнув, приложился головой о бордюр и затих, болезный.
— Опа, а это еще как это? — растерянно спросила Люсьен, глядя куда-то мне за плечо. Я обернулась и увидела паркующуюся у ресторана машину неприметного серого цвета, из которой высыпало пять похожих друг на друга, словно горошины из одного стручка, низколобых парней, смахивающих на боровов со свинофермы.
— Люсьен Гавриловна, кого надо снасильничать? — тупо спросил один из них, плотоядно поглядывая в мою сторону маленькими близко посаженными глазенками.
— Ну да, — согласилась Люся, — леди созвучно с другим, более привычным нам словом.
— Что это? — снова спросила я, вытянув на свет нечто непонятное.
— Трусики, — вякнула из-за могучей спины Люсинды Катька.
— Это же нитки от трусов. Как их носить-то? — спросила я в пустоту.
— Надевай давай, и без разговоров. И вообще, я думала, ты более интеллектуальна. А у тебя на все один вопрос «Что это?» — передразнила меня фея отвратительным голосом, а Катька противно захихикала. Спелись, блин.
Я напялила на себя обновки, из которых мне, откровенно говоря, понравился только лифчик. Правда, он был мне слегка великоват, но это мелочи жизни, не мал же. Посмотрев в зеркало, я застонала. Видок мне открылся ошеломительный. Да проститутка с Тверской выглядела бы рядом со мной как монахиня-викторианка. Ей богу, умылась бы слезами от зависти. Титьки выпирали из декольте, как два холма, оголенные ноги, неплохие, кстати, хоть и полноватые, обтянутые сетчатыми шнурками, походили на батон Останкинской. Жутко захотелось есть, но впившиеся в бедра трусы начисто отбивали желание двигаться вообще.
— Ты великолепна! — с придыханием вымолвила Катька, не сводя с меня восторженного взгляда.
— Фирма веников не вяжет, — заколыхалась Люси, доставая из своей необъятной торбы коробку, и протянула ее мне со словами, — последний штрих.
Вою, который я издала, открыв подарочек, позавидовали бы все оборотни планеты. Маруся и Гимлер заметались по квартире в поисках укрытия. На бархатной подушечке лежали туфли на метровом каблуке, в которых я, рискуя сломать себе шею, и шагу ступить не смогу
— Обувайся, и выдвигаемся, — приказала Люсинда.
И я подчинилась. Потому что спорить с ней все равно что бросаться под танк без гранаты с одним туалетным ершиком в руках. Глупо и неэффективно.
До машины меня волокли под руки две очумевшие от безнаказанности феи, молча, сосредоточенно сопя. Наступал час икс. Интересно, что они придумали?
— Чешется все, — заныла я, когда на пороге ресторана Люся оглядывала меня с головы до ног в поиске косяков и недостатков.
— Потерпишь. Ты, главное, помни, что должна привлечь внимание дичи и не выпускать его ни на минуту, — рявкнула она и толкнула тяжелую дверь. Я шагнула вперед, покачнулась на каблуках и кубарем ввалилась в заведение, кувыркаясь, как цирковая обезьяна. — Нельзя же все воспринимать так буквально, — зашипела Люся, показнушно улыбаясь и одергивая подол платьишка, пытаясь натянуть его на мою оголившуюся мадам сижу. О да, я привлекла внимание, и не только Завьялова. На меня с любопытством и состраданием смотрело несколько десятков пар глаз , — и потом, надо же и загадку какую-то оставить, а ты сразу всем показала товар лицом, так сказать, ну или задницей.
— Вы как всегда в ударе, — Завьялов появился, словно из-под земли, и легко, как пушинку, поставил меня на ноги. — И что вы сделали с собой? — шепнул он.
Отчего у меня по телу побежали мурашки.
— А я всегда так на деловые встречи хожу, — вякнула, пытаясь собрать в кучу разъезжающиеся ноги, — помогает чувствовать себя более непринужденно. Это так нас учили на тренингах.
Дура, дура, дура. Какие тренинги? Я ж сроду на них не ходила. Ни на тренинги, ни на тимбилдинги дурацкие.
— Понятно, — ухмыльнулся Захар. И у меня кувыркнулось сердце от этой его улыбки. — Давайте я вам помогу дойти до стола, а то вы, видимо, давно не ходили на деловые ужины и подрастеряли сноровку.
— Спасибо. Я сама, — гордо подняв подбородок, я, переставляя конечности, будто каторжник закованные в кандалы костыли, прошествовала к столу, за которым с кислой физиономией расположилась Марта.
— С каких это пор в приличные заведения стали пускать дешевых шлюх? — поморщилась красотка, окинув меня презрительным взглядом.
Блин, глаза, как у снежной королевы, мне в жисть так не научиться. Но вот ответить я не успела, как всегда затупила, пытаясь подобрать слова пообиднее, которые ну никак не приходили в мой измученный нарзаном мозг.
— С тех пор, как в них обосновались силиконовые овцы, — парировала Люся, — вы, кстати, милочка, у какого доктора грудь делали?
— А вам зачем? — оторопела Марта, разглядывая необъятный бюст моей подруги.
— Чтоб не дай бог к нему не обратиться, — мило ответила Люси, затрепетав искусственными ресницами.
Меня прям гордость взяла. Знай наших! Мы за словом в Луи Витон не лезем.
Бедный Завьялов с отрешенным видом прихлебывал воду из стакана и старательно прикидывался ветошью, не сводя с меня задумчивого взгляда.
— Чего вы так смотрите на меня? — не выдержав, спросила я.
— Жалко. Я-то думал, хоть вы настоящая, — хмыкнул он и, потеряв ко мне интерес, обратился к Люсе. — И так, вашу книгу мы издадим — это уже обсуждалось. Хотелось бы обсудить договор и вопрос ее реализации.
— Книгу? Какую книгу? Ах да, книгу, — мотнула головой Люси, с трудом оторвавшись от ошалевшей своей жертвы.
Деморализованная Марта покраснела, налившись злобой и явно ища, на кого бы ее выплеснуть. Но на Люсю делать она это опасалась, потому быстро вычислила меня в качестве девочки для битья.
— Захарушка, ну у нас же для этого есть челядь, — нежно пропела она, сверкнув глазами в мою сторону. — Этим может заняться вот эта, как там вас зовут, милочка?
— Марта, ее зовут Джулия, и я, кажется, предупреждал тебя. Не стоит перегибать палку, — совершенно спокойно сказал Завьялов, но красотку было не остановить.
— Джулия. Боже, что за имя! Как у дворовой собачонки! — отхлебнув шампанского, пропела она, и я поняла, что Марта пьяна.
Вот интересно, чего она ко мне привязалась? Я вроде ничего ей не делала плохого, да и соперницу во мне видеть — просто глупость несусветная.
— Ну, не всем же такие звучные имена, как у некоторых иметь, — ехидно выплюнула я. Нет, ну а чего она? Заметьте, не я первая начала. — Некоторые, вон, из Марф Рыгалиных, приехавших из городишки со славным названием Козюлькино, в Март Разумовских превращаются, а я с рождения Джулия. Ну, мама моя сериалы любила, она ж не знала, что не одна увлекается мыльцем, и что после просмотра бразильских соплей всех Жучек во дворе в Жулек переименуют. А вот ваши родители, похоже, вполне осознанно вас имечком наградили.
Откровенно говоря, это Люся мне рассказала всю подноготную наших оппонентов, пока мы добирались до пафосной харчевни. «Чтоб Люся Миргородская на встречу не подготовленная отправилась. Щазз!» — трубно голосила она на весь джип. Катька от страха отпускала руль, но, слава богу, быстро брала себя в руки.
— Ах ты тварь! — взвыла Марта-Марфа и, вскочив с места, выплеснула на меня содержимое стакана.
— Я не намерена терпеть такое к себе отношение! — гордо сказала я и, встав из-за стола, пошла к выходу.
— Юля, стойте. Простите, — бросился за мной Завьялов, но я не собиралась останавливаться.
Да на кой черт он мне нужен? Жила я себе спокойно и жила, никто в меня шампанским не плескался.
— Если уйдешь за ней — можешь не возвращаться! — выкрикнула пьяно Марта и со всей силы бортанула об пол бокал, который с тихим бзыньком прыснул сияющими осколками по начищенному полу.
— Да пошла ты, — прохрипел Захар, больше не стараясь сдерживать себя.
Ну, наконец-то мужик в нем верх над интеллигентом взял!
— Знаете, господин Завьялов, вы думали, я настоящая, а я думала, что вы сильный и мужественный. А вы даже бабу свою не можете поставить на место как надо. Оставьте меня в покое. Завтра я подам заявление на увольнение. Не могу позволить абы кому вытирать об меня ноги. И не нужно тащиться за мной, я в состоянии взять такси, — выкрикнула уже с улицы, с сожалением глядя на Захара, застывшего посреди ресторанного фойе.
— Эй, красотка, поехали, покатаемся, — услышала я за спиной нахальный голос.
«Только не оборачиваться, не оборачиваться», — подумала я, вспомнив все фильмы ужасов, виденные мною, и повернулась к источнику звука. Ну надо же, ощущение, что меня эти ушлепки специально тут ждали, хотя с моим везением — ничего удивительного.
— Езжайте, куда ехали. Я не расположена к флирту сегодня, у меня трусы в жопу врезались и все чешется, — вызверилась я, выдвинув вперед челюсть. — А потом, ты слепой, наверное. Ты где красотку-то увидел? — ощерилась я.
Но по стали в глазах коротко стриженого парня мне стало ясно: «Попала я в вагон для некурящих». Их было трое, похожих на быков и явно искавших приключений. И, блин, физиономия бабули Остроумовой на них тоже особого впечатления не произвела. Да что же это такое делается? Куда мир катится, в какие тартарары?
— Я сказал, быстро села в машину! — приказал крепыш уже не смеющимся голосом.
Ну надо же, чудесное завершение прекрасного дня.
— Хрен тебе, — выдохнула я и с ужасом стала наблюдать за открывающейся дверцей автомобиля. Бежать на метровых каблуках я не могла. Какая разница — разбиться насмерть, упав с высоты Эйфелевой башни, или откинуть дорогие туфлишки, подвергшись насилию со стороны трех гоблиноподобных человеков? И так, и этак не комильфо, как говорит моя мамуля. — Я буду орать, — предупредила.
— Слушай, Горох, может, ну ее на хрен? Тряпки на ней стоят, как железный мост, — попытался воззвать к голосу разума приятель агрессора. — Наживем еще проблем.
— Эх ты и бздюхан. Смотри, какая красотка, персик просто, а когда хмурится — на моего любимого хоккеиста похожа. Я, блин, от него фанатею, — хохотнул Горох и расслабленной походкой направился ко мне, плотоядно облизывая пухлые губищи.
Нет, живой я им не дамся. Зажмурив глаза, я нагнулась и ломанулась вперед, как бодливая корова, целя головой в живот Гороха.
Глава 23
Сначала, мне показалось, что я на полном ходу вломилась головой в бетонную стену. Вот реально, даже в шее что-то очень нехорошо хрустнуло, а перед моими всегда ясными очами поплыли цветные пятна.
— Ох, е… — хрюкнул предполагаемый насильник и согнулся в три погибели. Я отлетела и приземлилась на свою подушку безопасности, при этом сильно ею ударившись. — Совсем дура? — обиженно спросил Горох. — Мы ж пошутить хотели.
— Ага, шутник блин, — выдохнула я, наблюдая с подозрением за наклонившимся ко мне придурком.
— А ну, отойди от девушки! — услышала я громкий окрик.
Горох вздрогнул, а я закатила глаза. Ну конечно, рыцарь-начальник решил вступиться за прекрасную Дульсинею. Вот только этого мне не хватало сейчас. За спиной Завьялова маячила Люся, разминая свои кулаки, как профессиональные боксеры разминают их перед выходом на ринг. На лице ее было написано торжество и чуть-чуть блаженство. «Ну все, начались в колхозе танцы», — подумала я и шепнула Гороху:
— Сваливайте.
Он не понял моего намека.
— Это кто тут храбрый такой? — взревел дурачок, резко развернувшись всем корпусом к источнику звука, оставив меня задумчиво и красиво развалившейся на грязном асфальте и вообще тут же потеряв ко мне интерес.
Странно, но мне показалось, что Люся ему подмигнула. Хотя, что ни примерещится после удара многострадальной головушкой…
Горох нервно дернулся. Конечно, не у каждого психика выдержит получить полный страсти взгляд такой красотищи.
— Юлия Павловна, с вами все в порядке? — поинтересовался Завьялов, и, могу поклясться, уставился своими чертовыми глазищами на мои оголившиеся ляжки, которые от его взгляда охватила волна жара, и вообще, у меня аж горло стянуло.
— Джулия, — вредно рыкнула я. Как раз в этот момент Горох выкинул вперед кулак, который мой начальник с легкостью перехватил в паре сантиметров от своего лица. — И вообще, вас никто не просил вмешиваться. Я бы сама разобралась.
— Ага, я видел, — хохотнул Завьялов, но вдруг странно всхлипнул и стал заваливаться на землю.
Черт, я ж забыла о дружках насильника, оставшихся в машине. Зато они не стерпели такого надругательства над своим лидером и активизировались, набросившись всем скопом на Захара, как степные собаки на жертву. Такого я стерпеть не могла. Смотреть, как эти уроды атакуют активно отбивающегося, но уже явно сдающего позиции хама, и не предпринять ничего оказалось выше моих сил. Хотя за кобылу можно было бы закрыть глаза на некоторые вольности нападающих.
— Юля, не лезьте, — только и успел выдохнуть Завьялов, но я была уже в броске.
Чувствуя себя неудержимой, я, вопя, как тираннозавр Рекс в брачный период, закогтилась в спину Гороха, и, не жалея наращенных сабель, начала ее драть. Несчастный взвыл, когда я начала ожесточенно кромсать на ленты кожаную куртку.
Поверьте, потом сей подвиг я не смогла повторить ни разу.
— Отпусти меня, дура! — орал он, вертясь на месте, как горящий каскадер.
Люся в это время чистила харю дружку Гороха, отрабатывая на нем удары, которые, как мне кажется, могли бы скопытить амазонского носорога влегкую. Даже не пришлось бы стрелять. Один Люсин хук — и гаплык зверюшке. Один из друзей изодранного мною мачо уже отдыхал в сторонке, закатив ясны очи в черепную коробку и разглядывая свой лишенный извилин мозг.
— Эй, вы чего? Мы так не договаривались, — пыхтела Люся, активно работая полными руками.
Ее жертва, уже не подающая признаков жизни, выглядела как кусок бездрожжевого теста, которое Люсинда месила
— Мужик, сними с меня эту кобылу! — взревел Горох, обращаясь к контуженому Завьялову, похожему сейчас на героя боевика: рубаха разодрана и покрыта пятнами запекшейся крови, губа разбита, под глазом растет и наливается красивой синевой огромный бланш. Красавец! Ну чисто мачо мен!
— За кобылу ответишь! — выкрикнула я, полоснув последним уцелевшим ногтем по его физиономии. Целила в глаз, но меткостью я никогда не отличалась.
— Все, ухайдакали гавриков, — констатировала Люся, разглядывая лежащих на земле бок о бок, похожих на кильки в банки, полудурков. — А я тебе говорила, что мужики будут штабелем ложиться к твоим ногам. Неясно только, чего они драться полезли. Я велела только припугнуть. Но, видимо, Масик мой решил, что этого будет мало.
— Так это все твоих рук дело? — зашипела я. — Какого хрена ты творишь?
— Тихо, Завьялов услышит, а это нам не с руки, — зашептала чокнутая фея, — я как рассудила: увидит твой прынц, что тебя хотят трахнуть неестественно и без согласия, и взыграет в нем ретивое. Ну а потом ты его отблагодаришь «Ах, вы такой сильный и храбрый, потому дозволяю вам, о мой рыцарь, содрать с меня распрекрасные мои фирменные трусы и принять мое горячее мерси, и все такое».
— Я тебя убью, — взвыла я, не сводя глаз с лежащего рядом с Горохом Завьялова, начинавшего подавать признаки сознания.
Ну да, ему тоже от меня прилетело. Случайно. Я просто не удержалась на вопящем Горохе и, как камень, выпущенный из пращи, сбила своей тушкой бедолагу начальника, который, тихо охнув, приложился головой о бордюр и затих, болезный.
— Опа, а это еще как это? — растерянно спросила Люсьен, глядя куда-то мне за плечо. Я обернулась и увидела паркующуюся у ресторана машину неприметного серого цвета, из которой высыпало пять похожих друг на друга, словно горошины из одного стручка, низколобых парней, смахивающих на боровов со свинофермы.
— Люсьен Гавриловна, кого надо снасильничать? — тупо спросил один из них, плотоядно поглядывая в мою сторону маленькими близко посаженными глазенками.
