Кому нужен твой хабар? И, бога ради, скажи, пуркуа па «чпокаться», и где ты нахваталась этой пошлости? — заржала Катька, прекрасно зная, откуда в лексиконе уборочного мастодонта чудесное словечко, означающее на молодежном суахили соитие.
Баба Дуся — страстная поклонница канала ТНТ и Паши Воли. Потому выражается божий одуван, как гопарь с района.
А я представила, как невеста Захара под покровом ночи крадется по непромытым коридорам издательства к кладовке, скрытой под зачуханной лестницей, чтобы стырить Дусино цинковое ведро, купленное ею в далеком пятьдесят восьмом году и оберегаемое как зеница ока, и нервно хохотнула.
— Все, хватит лясы точить. По матрешкам, — включив начальника, рявкнула я, посмотрев в осунувшиеся от расстройства лица коллег самым своим зверским взглядом. — Работа сама не сделается.
Я пошла в кабинет, чувствуя спиной змеиные взгляды офисных сплетниц. В душе царил хаос. Ну и пес с ним. Пусть его хоть разорвет, этого трижды клятого гада. Ясно теперь — ему курицы нравятся, а я-то кобыла, так что мне на этом свете фиг чего светит. Я уселась в кресло и попыталась сосредоточиться на работе, но дурацкие мысли никак не желали сдавать своих позиций. Ручка, которую я нервно вертела в руке, жалобно крякнула, и я почувствовала, как по моим щекам горохом покатились слезы, когда уродливая клякса растеклась по симпатичному белому кардиганчику, купленному мной в Париже год назад. Схватив со стола упаковку салфеток, я начала судорожно вытирать пятно, размазав его еще больше, как умная собачка Соня разлизала варенье по скатерти, за что потом нехило отгребла от хозяина.
Блин, опять не туда. Мысли скачут, как блохи. И почему со мной вечно происходят подобные неприятности? В церковь, что ли, сходить? Хотя бабуля Остроумова сказала, что меня туда не пустят — я им испорчу ауру своей неуклюжестью. Врет, наверное. Хотя, ее то прогоняют из храма всегда. Вот бы узнать почему.
Костеря на чем свет стоит производителя адских писалок и параллельно размышляя на теологические темы, я, как всегда, прощелкала момент, когда дверь в мой кабинет без стука распахнулась, и на пороге возник Завьялов собственной персоной. Ну, как я и говорила, невоспитанный, офигевший нахал.
— А если я тут голая? — вызверилась, понимая, что выгляжу глупо в уделанной кофте и с зареванным лицом, которое от слез всегда становится похожим на подушку. — Вас стучаться не учили? — поинтересовалась ворчливо, вытирая щеки салфеткой, отвернувшись к стене — вот еще, слез он моих не видел.
— Я стучал. Но, видимо, вы настолько заняты очередной своей глупостью, что ничего вокруг не слышите.
— Говорите, зачем пришли, и уходите, у меня нет времени, — повернулась я к Захару. Что-то в его лице мне не понравилось. Может, то, что он несколько раз подмигнул мне. — Вы со мной флиртуете? — ошеломленно спросила.
— Нет, у вашего босса нервный тик, — услышала я звенящий женский голос.
Интересно, когда эта женщина появилась в моем кабинете? Или пришла вместе с Завьяловым? Я уставилась на пришелицу и поняла — это фиаско. Имя Марта шло ей невероятно. Облако белокурых волос, фарфоровая, словно подсвеченная изнутри, кожа, талия, как у осы. Дыша духами и туманами, как говорится. Я даже пожалела, что я не мужик, а то бы пустила слюни до пола. Портило общее впечатление злое выражение красивого, но какого-то неестественно кукольного лица.
— Эту, что ли, ты в директора филиала прочишь? — капризно спросила красавица, глядя на меня, как на лишаистого щенка — с брезгливостью и высокомерной жалостью.
Блин, красотка, конечно, но вызывает во мне глухую ярость. Интересно, это что такое, почему мне настолько не все равно, что она по-хозяйски прижалась к Завьялову крепким бедром, обвив его рукой с идеальным маникюром за талию? Тоже мне, мадам Фу-фу. «Права была Ленка: тягаться с ней — заведомо проигрышное занятие», — уныло подумала я, рассматривая обтянутую дорогущей водолазкой крупную грудь Марты, с просвечивавшими сквозь ткань выпирающими сосками. Дамочка явно лифчики не признает.
— Меня вообще-то зовут Юлия Павловна, — буркнула я, протянув руку для приветствия, которую эта горная козлиха проигнорировала, заставив меня задохнуться от злости и обиды.
— Мне по фигу, — брезгливо сморщила она идеальный нос, заправив за маленькое ушко белокурый локон.
Ногти и вправду у дамочки зачетные: длинные, вымазанные ярко-красным лаком, подозрительно напоминавшим кровь невинно убиенных грешников. Да ее, наверное, даже черти не стали бы в аду терпеть, дали бы пинка под кругленькую аппетитную попку. Завьялов нервно моргнул. Ситуация его явно раздражала, и катализатором, раздражавшим начальника, явно была я. Вон, даже глаза отвел, не желает смотреть мне в лицо.
— Вам что-то не нравится? — голосом бабули Остроумовой спросила я, выдвинув вперед челюсть.
Фамильная гримаса моего отца, приводящая в трепет лошар соперников, однако не произвела на чертову Барби никакого впечатления.
— Нам нужно обговорить условия сотрудничества, — сказал Захар, все еще пряча глаза. Он смотрел на все в моем кабинете, кроме меня, словно боясь испачкаться. «А может, просто невесты своей боится?», — осенило меня. Удовлетворившись догадкой. — Давайте обсудим это за ужином.
— Ты с ума сошел? — взвизгнула Марта. — Хочешь меня заставить жрать с обслугой?
Завьялов поморщился, а я поразилась его выдержке. Даже мускул на лице не дрогнул. Только когда он случайно посмотрел на мою физиономию, его глаз дернулся. Ничего себе, он мне подмигивает.
— Я не ужинаю, с кем попало, — уставилась я на нахалку с выражением лица свирепого викинга, готового к битве.
Если бы взглядами можно было убивать, мы бы, наверное, сцепились с начальничьей невестой в сабельном бою, высекая из орудий миллиарды искр. Красотища. Но, честно говоря, впервые в жизни я начала сомневаться в своей неминуемой победе. О взгляд Марты можно было разрезаться напополам. Интересно, и чего она на меня взъелась? Разве что правда у нас с ее женишком что-то было, и она волшебным образом об этом узнала. Другого объяснения найти я не могла. Да ну на фиг, уж такое я бы точно запомнила… Наверное…
Завьялов снова нервно подмигнул мне одним глазом, явно чувствуя звенящее напряжение, повисшее в кондиционированном воздухе, и мне его стало жалко. Бедный мужик, с такой невестой и до бутылки недалеко. Я бы точно начала прикладываться.
— Конечно, не ужинаете. Это мне как раз понятно, — зашипела змеюка Марта и с превосходством окинула меня взглядом с ног до головы. Я аж поежилась. — Вожди туземных племен не ходят по ресторанам. Их удел — забегаловка в жопе мира. Да и при таком теле я бы себе рот зашила.
«Чего это она? Бредит, бедолага», — подумала я, пропустив мимо ушей прелестную издевку над моим весом. Ну правду же сказала. А на правду грех обижаться.
— Марта. Прекрати. В конце концов, ты переходишь все границы дозволенного! — выплюнул Захар. Опа, надо же, каким он может быть. Меня аж гордость взяла, а внизу живота сжалась предательская пружина возбуждения. Главное — не покраснеть, хотя с моим ли везеньем… Марта в лице переменилась и замолчала. Да уж, повезло курице. Такой мужчина. — А вы, Юлия, — продолжил начальник, совсем на меня не глядя, — просто примите как данность, что мои приказы не обсуждаются. Я ясно выразился сейчас?
— А вот фиг вам, — закусила я удила. Черт, ну нет бы просто кивнуть. Как будто черт за язык дергает. Завьялов ошеломленно уставился на меня, приподняв бровь. Явно не ожидал такой глупости, а меня все несло по кочкам. — Шалаш такой у индейцев, фигвам называется, знаете? А у меня сегодня свидание, между прочим. И о встрече нужно предупреждать заранее, а не вот так, с бухты-барахты перед фактом ставить. Уж вы-то должны это знать, господин бизнесмен. Спутнице вашей простительно, у нее мозг меньше ореха, а о вас я была более высокого мнения.
Тадам! Мой мессендж произвел на начальство ошеломляющее впечатление. Захар снова подмигнул мне, а Марта раскрыла рот и задвигала губами, как рыбка, выброшенная на берег. «Ну все, начались в колхозе танцы», — радостно решила я и продолжила издевательство:
— Я не пойму, Захар Геннадьевич, вы со мной флиртуете? — спросила, захлопав ресничками. — Целый вечер подмигиваете. За это, между прочим, наказывают.
— За что? — сдавленно спросил Завьялов, расслабляя трясущимися пальцами галстучный узел.
— За домогательства, — рявкнула я, видимо, слишком громко, чем привела в чувства онемевшую Барбятину.
— Да кому ты нужна, корова?! — взвизгнула она, но, надо отдать должное, быстро себя в руки взяла. Корову я ей не прощу, естественно. — И про вигвамы тебе лучше знать, — сверкнула Марта белоснежными зубами, которыми можно перегрызть проволоку. — Ты же совсем недавно из него выползла.
Да чего она привязалась, черт возьми? Намеки какие-то тупые. Я стояла и раздумывала: сразу ей патлы повыдирать, облегчить бабе Дусе миссию, или все же погодить? А она, дрянь такая, стоит и смотрит на меня с превосходством, и на холеном лице играет змеиная улыбочка. И Захар, предатель такой, приобнял ее за талию, нежно так держит, сволочь.
— Хорошо. Завтра, и считайте, что я предупредил. Или вам нужно письменное уведомление? — зло выплюнул начальник и твердым шагом направился к выходу, увлекая за собой наглую счастливицу, нежно придерживая ее за крутое бедро.
Она и не сопротивлялась особо, семенила рядом, вопреки всем законам гравитации переставляя ноги, обутые в туфли на таком каблуке, что у меня голова закружилась от одного вида.
— И бога ради, умойтесь, — не поворачивая головы, добавил Захар, прежде чем дверь за ним с грохотом захлопнулась.
Ну вот, еще одну вражину нажила, и что-то мне подсказывает, что с этой мстительной фурией я еще хлебну беды полной ложкой.
Размышляя над своими горестями, я достала любимое зеркальце — золотистое, украшенное кристаллами Сваровски и выпуклыми медвежатами, привезенное мне отцом из какой-то очередной поездки, и заорала от страха, увидев отразившуюся в нем ярко-синюю физиономию, которую обрамляли вздыбившиеся кудряшки. Твою мать, да Турук Макто удавился бы от зависти, увидь такую красоту неземную! Теперь ясно, что вызвало у босса нервный тик. Я и сама, наверное, сегодня спать не смогу, кошмары мучить будут. Видимо, когда я вытирала слезы, салфетки перепутала и схватила ту, которой промокала чернила с блузки. Ну это же я. Ничего удивительного, что теперь похожа на мордатого аватара из фильма Кемерона. Надо этим америкашкам письмо написать. А то они гримом там своим гордились, безумные, что на одного аватара у них черте сколько времени уходило. Дураки. Надо было актерам просто морды чернилами намазать, и Вася в пинжачке.
Хорошенько умывшись, я села за стол и задумалась. Значит ужин у нас завтра? Ну-ну, готовьтесь, я так просто обид не прощаю. Как говорится, все пропью, но флот не опозорю. Поглядев на часы, заспешила. Сегодня у меня первое занятие в «Жиру бой», ну и с Севой свидание, я же обещала.
Уже выходя из кабинета, глянула на себя в зеркало. Результат меня удовлетворил, правда, чернила не до конца отмылись, придавая мне вид больного оспой синего кита, а в целом — красотка. Интересно, что там Завьялов бредил про мое начальство? И почему, твою мать, я все время мыслями возвращаюсь к этому нестерпимому нахалу?!
— Далеко собралась? До конца рабочего дня еще полчаса, между прочим, — вредный Катькин голосок въелся мне в мозг, как сверло.
— В общество анонимных жирух, — честно ответила я, — ты ж мне дала рекламку.
— А, молодец. Я тебе тут туфлишки принесла, как обещала, — залебезила Катька, протягивая мне фирменный пакет. Ага, чует кошка, чье мясо съела.
— А папа не будет против? — спросила, навесив на лицо свою самую змеиную гримасу.
— Чей? Мой? — удивилась Катерина. — С чего бы ему подарками моих любовников интересоваться?
— Да нет, дорогуша. Мой, — елейно пропела я, наблюдая за реакцией подружки.
— Ты себя нормально чувствуешь? — с тревогой посмотрела она в мое лицо.
Ох, артистка, ни один мускул не дрогнул. Ладно, потом разберусь с прелюбодеями, а то опоздаю. А в первый раз это совсем неправильно. Гордо подняв голову, я молча обошла ошалевшую Катьку и припустила по коридору в надежде, что никто больше не заметит, что я сваливаю раньше времени.
Геолокация общества «Жиру бой» меня немного напрягла. Деревянный барак, обдуваемый всем и ветрами, впечатление произвел угнетающее, если не сказать — трешовое. Он был похож на дом с привидениями из малобюджетного ужастика.
«Надо было хоть свитерок фреддикрюгерный надеть. Может, за своего бы сошла», — поежилась я и храбро толкнула повисшую на одной петле входную дверь. Лестница вздрагивала при каждом моем шаге, грозя вот-вот обрушиться и погрести под собой мою корпулентную тушку. Может, в этом идея общества? Просто избавить мир от толстых теток, чтоб земле легче было делать обороты вокруг солнца?
Наконец, я нашла офис двадцать. Ну точно — чертовщина. Офис радовал дорогущей дверью красного дерева, блестящей мельхиоровой ручкой, и выглядела воротина в этом клоповнике чуждо, как бриллиант в куче навоза.
— Проходите, проходите, — прозвучало радушное контральто, очень глубокое и красивое. Я замерла на пороге, затопталась в нерешительности, разглядывая собравшихся в комнате женщин. На меня уставились десять пар глаз, и я почувствовала себя, как лист бумаги в лотке сканера. — С чем пожаловали?
Я уставилась на огромную тетеньку и от восхищения забыла как дышать. Такая глыба, человечище! Тетенька похлопала по стулу рядом с собой, призывая меня сесть, и я побоялась возразить, хотя подозрения, что она хочет меня сожрать, имели под собой вполне веские причины для сомнений. Голос, кстати, принадлежал не горе килограммов, затянутых в розовый спортивный костюм с вышитой на могучей спине золотистой короной. Из-за тени моей соседки вышла худая, я бы даже сказала, изможденная дамочка и вымученно мне улыбнулась.
— С чем пожаловали, милочка? — спросила она, и взгляды адепток антижировой секты кровожадно уставились в мою сторону.
— Я толстая, и могу в этом признаться.
Боже, что я несу? Это же не общество анонимных алкашей, собирающееся под окосевшей от постоянного удобрения продуктами алкогольных организмов березкой!
— Я тогда гора сала, — заколыхалась тетка в розовом костюме.
— Гнать в шею самозванку, — заколыхались другие адептки.
— Ша, — розовая тетенька обвела своих товарок таким взглядом, что у меня застыла в жилах кровь. — Давай уже, прогоняй для новенькой историю про свое чудесное осознание и про то, как космические корабли бороздят просторы вселенной, — приказала она изможденной тетке-коучу. — А ты садись. Звать как?
— Юля. Джулия, — вопреки обычной своей раскованности, обморочно пискнула я, тяжело обваливаясь на предложенное мне место.
— Жулька, значит, — кивнула глыба. Я восторженно посмотрела на колыхавшиеся, похожие на цунами подбородки красотки, и впала в транс.
Тетка-коуч реально загоняла, как это приятно — не жрать. Какую легкость чувствуешь в телесах, и как она сама сбросила восемьдесят килограмм, взяв себя в руки и организовав питание, демонстрируя фото Кинг Конга с рекламного буклета. Фига себе, эта куча сала — она, что ли? Ооо, а если я похудею на восемьдесят килограмм, во мне же останется всего двадцать.
Баба Дуся — страстная поклонница канала ТНТ и Паши Воли. Потому выражается божий одуван, как гопарь с района.
А я представила, как невеста Захара под покровом ночи крадется по непромытым коридорам издательства к кладовке, скрытой под зачуханной лестницей, чтобы стырить Дусино цинковое ведро, купленное ею в далеком пятьдесят восьмом году и оберегаемое как зеница ока, и нервно хохотнула.
— Все, хватит лясы точить. По матрешкам, — включив начальника, рявкнула я, посмотрев в осунувшиеся от расстройства лица коллег самым своим зверским взглядом. — Работа сама не сделается.
Я пошла в кабинет, чувствуя спиной змеиные взгляды офисных сплетниц. В душе царил хаос. Ну и пес с ним. Пусть его хоть разорвет, этого трижды клятого гада. Ясно теперь — ему курицы нравятся, а я-то кобыла, так что мне на этом свете фиг чего светит. Я уселась в кресло и попыталась сосредоточиться на работе, но дурацкие мысли никак не желали сдавать своих позиций. Ручка, которую я нервно вертела в руке, жалобно крякнула, и я почувствовала, как по моим щекам горохом покатились слезы, когда уродливая клякса растеклась по симпатичному белому кардиганчику, купленному мной в Париже год назад. Схватив со стола упаковку салфеток, я начала судорожно вытирать пятно, размазав его еще больше, как умная собачка Соня разлизала варенье по скатерти, за что потом нехило отгребла от хозяина.
Блин, опять не туда. Мысли скачут, как блохи. И почему со мной вечно происходят подобные неприятности? В церковь, что ли, сходить? Хотя бабуля Остроумова сказала, что меня туда не пустят — я им испорчу ауру своей неуклюжестью. Врет, наверное. Хотя, ее то прогоняют из храма всегда. Вот бы узнать почему.
Костеря на чем свет стоит производителя адских писалок и параллельно размышляя на теологические темы, я, как всегда, прощелкала момент, когда дверь в мой кабинет без стука распахнулась, и на пороге возник Завьялов собственной персоной. Ну, как я и говорила, невоспитанный, офигевший нахал.
— А если я тут голая? — вызверилась, понимая, что выгляжу глупо в уделанной кофте и с зареванным лицом, которое от слез всегда становится похожим на подушку. — Вас стучаться не учили? — поинтересовалась ворчливо, вытирая щеки салфеткой, отвернувшись к стене — вот еще, слез он моих не видел.
— Я стучал. Но, видимо, вы настолько заняты очередной своей глупостью, что ничего вокруг не слышите.
— Говорите, зачем пришли, и уходите, у меня нет времени, — повернулась я к Захару. Что-то в его лице мне не понравилось. Может, то, что он несколько раз подмигнул мне. — Вы со мной флиртуете? — ошеломленно спросила.
— Нет, у вашего босса нервный тик, — услышала я звенящий женский голос.
Интересно, когда эта женщина появилась в моем кабинете? Или пришла вместе с Завьяловым? Я уставилась на пришелицу и поняла — это фиаско. Имя Марта шло ей невероятно. Облако белокурых волос, фарфоровая, словно подсвеченная изнутри, кожа, талия, как у осы. Дыша духами и туманами, как говорится. Я даже пожалела, что я не мужик, а то бы пустила слюни до пола. Портило общее впечатление злое выражение красивого, но какого-то неестественно кукольного лица.
— Эту, что ли, ты в директора филиала прочишь? — капризно спросила красавица, глядя на меня, как на лишаистого щенка — с брезгливостью и высокомерной жалостью.
Блин, красотка, конечно, но вызывает во мне глухую ярость. Интересно, это что такое, почему мне настолько не все равно, что она по-хозяйски прижалась к Завьялову крепким бедром, обвив его рукой с идеальным маникюром за талию? Тоже мне, мадам Фу-фу. «Права была Ленка: тягаться с ней — заведомо проигрышное занятие», — уныло подумала я, рассматривая обтянутую дорогущей водолазкой крупную грудь Марты, с просвечивавшими сквозь ткань выпирающими сосками. Дамочка явно лифчики не признает.
— Меня вообще-то зовут Юлия Павловна, — буркнула я, протянув руку для приветствия, которую эта горная козлиха проигнорировала, заставив меня задохнуться от злости и обиды.
— Мне по фигу, — брезгливо сморщила она идеальный нос, заправив за маленькое ушко белокурый локон.
Ногти и вправду у дамочки зачетные: длинные, вымазанные ярко-красным лаком, подозрительно напоминавшим кровь невинно убиенных грешников. Да ее, наверное, даже черти не стали бы в аду терпеть, дали бы пинка под кругленькую аппетитную попку. Завьялов нервно моргнул. Ситуация его явно раздражала, и катализатором, раздражавшим начальника, явно была я. Вон, даже глаза отвел, не желает смотреть мне в лицо.
— Вам что-то не нравится? — голосом бабули Остроумовой спросила я, выдвинув вперед челюсть.
Фамильная гримаса моего отца, приводящая в трепет лошар соперников, однако не произвела на чертову Барби никакого впечатления.
— Нам нужно обговорить условия сотрудничества, — сказал Захар, все еще пряча глаза. Он смотрел на все в моем кабинете, кроме меня, словно боясь испачкаться. «А может, просто невесты своей боится?», — осенило меня. Удовлетворившись догадкой. — Давайте обсудим это за ужином.
— Ты с ума сошел? — взвизгнула Марта. — Хочешь меня заставить жрать с обслугой?
Завьялов поморщился, а я поразилась его выдержке. Даже мускул на лице не дрогнул. Только когда он случайно посмотрел на мою физиономию, его глаз дернулся. Ничего себе, он мне подмигивает.
— Я не ужинаю, с кем попало, — уставилась я на нахалку с выражением лица свирепого викинга, готового к битве.
Если бы взглядами можно было убивать, мы бы, наверное, сцепились с начальничьей невестой в сабельном бою, высекая из орудий миллиарды искр. Красотища. Но, честно говоря, впервые в жизни я начала сомневаться в своей неминуемой победе. О взгляд Марты можно было разрезаться напополам. Интересно, и чего она на меня взъелась? Разве что правда у нас с ее женишком что-то было, и она волшебным образом об этом узнала. Другого объяснения найти я не могла. Да ну на фиг, уж такое я бы точно запомнила… Наверное…
Завьялов снова нервно подмигнул мне одним глазом, явно чувствуя звенящее напряжение, повисшее в кондиционированном воздухе, и мне его стало жалко. Бедный мужик, с такой невестой и до бутылки недалеко. Я бы точно начала прикладываться.
— Конечно, не ужинаете. Это мне как раз понятно, — зашипела змеюка Марта и с превосходством окинула меня взглядом с ног до головы. Я аж поежилась. — Вожди туземных племен не ходят по ресторанам. Их удел — забегаловка в жопе мира. Да и при таком теле я бы себе рот зашила.
«Чего это она? Бредит, бедолага», — подумала я, пропустив мимо ушей прелестную издевку над моим весом. Ну правду же сказала. А на правду грех обижаться.
— Марта. Прекрати. В конце концов, ты переходишь все границы дозволенного! — выплюнул Захар. Опа, надо же, каким он может быть. Меня аж гордость взяла, а внизу живота сжалась предательская пружина возбуждения. Главное — не покраснеть, хотя с моим ли везеньем… Марта в лице переменилась и замолчала. Да уж, повезло курице. Такой мужчина. — А вы, Юлия, — продолжил начальник, совсем на меня не глядя, — просто примите как данность, что мои приказы не обсуждаются. Я ясно выразился сейчас?
— А вот фиг вам, — закусила я удила. Черт, ну нет бы просто кивнуть. Как будто черт за язык дергает. Завьялов ошеломленно уставился на меня, приподняв бровь. Явно не ожидал такой глупости, а меня все несло по кочкам. — Шалаш такой у индейцев, фигвам называется, знаете? А у меня сегодня свидание, между прочим. И о встрече нужно предупреждать заранее, а не вот так, с бухты-барахты перед фактом ставить. Уж вы-то должны это знать, господин бизнесмен. Спутнице вашей простительно, у нее мозг меньше ореха, а о вас я была более высокого мнения.
Тадам! Мой мессендж произвел на начальство ошеломляющее впечатление. Захар снова подмигнул мне, а Марта раскрыла рот и задвигала губами, как рыбка, выброшенная на берег. «Ну все, начались в колхозе танцы», — радостно решила я и продолжила издевательство:
— Я не пойму, Захар Геннадьевич, вы со мной флиртуете? — спросила, захлопав ресничками. — Целый вечер подмигиваете. За это, между прочим, наказывают.
— За что? — сдавленно спросил Завьялов, расслабляя трясущимися пальцами галстучный узел.
— За домогательства, — рявкнула я, видимо, слишком громко, чем привела в чувства онемевшую Барбятину.
— Да кому ты нужна, корова?! — взвизгнула она, но, надо отдать должное, быстро себя в руки взяла. Корову я ей не прощу, естественно. — И про вигвамы тебе лучше знать, — сверкнула Марта белоснежными зубами, которыми можно перегрызть проволоку. — Ты же совсем недавно из него выползла.
Да чего она привязалась, черт возьми? Намеки какие-то тупые. Я стояла и раздумывала: сразу ей патлы повыдирать, облегчить бабе Дусе миссию, или все же погодить? А она, дрянь такая, стоит и смотрит на меня с превосходством, и на холеном лице играет змеиная улыбочка. И Захар, предатель такой, приобнял ее за талию, нежно так держит, сволочь.
— Хорошо. Завтра, и считайте, что я предупредил. Или вам нужно письменное уведомление? — зло выплюнул начальник и твердым шагом направился к выходу, увлекая за собой наглую счастливицу, нежно придерживая ее за крутое бедро.
Она и не сопротивлялась особо, семенила рядом, вопреки всем законам гравитации переставляя ноги, обутые в туфли на таком каблуке, что у меня голова закружилась от одного вида.
— И бога ради, умойтесь, — не поворачивая головы, добавил Захар, прежде чем дверь за ним с грохотом захлопнулась.
Ну вот, еще одну вражину нажила, и что-то мне подсказывает, что с этой мстительной фурией я еще хлебну беды полной ложкой.
Размышляя над своими горестями, я достала любимое зеркальце — золотистое, украшенное кристаллами Сваровски и выпуклыми медвежатами, привезенное мне отцом из какой-то очередной поездки, и заорала от страха, увидев отразившуюся в нем ярко-синюю физиономию, которую обрамляли вздыбившиеся кудряшки. Твою мать, да Турук Макто удавился бы от зависти, увидь такую красоту неземную! Теперь ясно, что вызвало у босса нервный тик. Я и сама, наверное, сегодня спать не смогу, кошмары мучить будут. Видимо, когда я вытирала слезы, салфетки перепутала и схватила ту, которой промокала чернила с блузки. Ну это же я. Ничего удивительного, что теперь похожа на мордатого аватара из фильма Кемерона. Надо этим америкашкам письмо написать. А то они гримом там своим гордились, безумные, что на одного аватара у них черте сколько времени уходило. Дураки. Надо было актерам просто морды чернилами намазать, и Вася в пинжачке.
Хорошенько умывшись, я села за стол и задумалась. Значит ужин у нас завтра? Ну-ну, готовьтесь, я так просто обид не прощаю. Как говорится, все пропью, но флот не опозорю. Поглядев на часы, заспешила. Сегодня у меня первое занятие в «Жиру бой», ну и с Севой свидание, я же обещала.
Уже выходя из кабинета, глянула на себя в зеркало. Результат меня удовлетворил, правда, чернила не до конца отмылись, придавая мне вид больного оспой синего кита, а в целом — красотка. Интересно, что там Завьялов бредил про мое начальство? И почему, твою мать, я все время мыслями возвращаюсь к этому нестерпимому нахалу?!
— Далеко собралась? До конца рабочего дня еще полчаса, между прочим, — вредный Катькин голосок въелся мне в мозг, как сверло.
— В общество анонимных жирух, — честно ответила я, — ты ж мне дала рекламку.
— А, молодец. Я тебе тут туфлишки принесла, как обещала, — залебезила Катька, протягивая мне фирменный пакет. Ага, чует кошка, чье мясо съела.
— А папа не будет против? — спросила, навесив на лицо свою самую змеиную гримасу.
— Чей? Мой? — удивилась Катерина. — С чего бы ему подарками моих любовников интересоваться?
— Да нет, дорогуша. Мой, — елейно пропела я, наблюдая за реакцией подружки.
— Ты себя нормально чувствуешь? — с тревогой посмотрела она в мое лицо.
Ох, артистка, ни один мускул не дрогнул. Ладно, потом разберусь с прелюбодеями, а то опоздаю. А в первый раз это совсем неправильно. Гордо подняв голову, я молча обошла ошалевшую Катьку и припустила по коридору в надежде, что никто больше не заметит, что я сваливаю раньше времени.
Глава 16
Геолокация общества «Жиру бой» меня немного напрягла. Деревянный барак, обдуваемый всем и ветрами, впечатление произвел угнетающее, если не сказать — трешовое. Он был похож на дом с привидениями из малобюджетного ужастика.
«Надо было хоть свитерок фреддикрюгерный надеть. Может, за своего бы сошла», — поежилась я и храбро толкнула повисшую на одной петле входную дверь. Лестница вздрагивала при каждом моем шаге, грозя вот-вот обрушиться и погрести под собой мою корпулентную тушку. Может, в этом идея общества? Просто избавить мир от толстых теток, чтоб земле легче было делать обороты вокруг солнца?
Наконец, я нашла офис двадцать. Ну точно — чертовщина. Офис радовал дорогущей дверью красного дерева, блестящей мельхиоровой ручкой, и выглядела воротина в этом клоповнике чуждо, как бриллиант в куче навоза.
— Проходите, проходите, — прозвучало радушное контральто, очень глубокое и красивое. Я замерла на пороге, затопталась в нерешительности, разглядывая собравшихся в комнате женщин. На меня уставились десять пар глаз, и я почувствовала себя, как лист бумаги в лотке сканера. — С чем пожаловали?
Я уставилась на огромную тетеньку и от восхищения забыла как дышать. Такая глыба, человечище! Тетенька похлопала по стулу рядом с собой, призывая меня сесть, и я побоялась возразить, хотя подозрения, что она хочет меня сожрать, имели под собой вполне веские причины для сомнений. Голос, кстати, принадлежал не горе килограммов, затянутых в розовый спортивный костюм с вышитой на могучей спине золотистой короной. Из-за тени моей соседки вышла худая, я бы даже сказала, изможденная дамочка и вымученно мне улыбнулась.
— С чем пожаловали, милочка? — спросила она, и взгляды адепток антижировой секты кровожадно уставились в мою сторону.
— Я толстая, и могу в этом признаться.
Боже, что я несу? Это же не общество анонимных алкашей, собирающееся под окосевшей от постоянного удобрения продуктами алкогольных организмов березкой!
— Я тогда гора сала, — заколыхалась тетка в розовом костюме.
— Гнать в шею самозванку, — заколыхались другие адептки.
— Ша, — розовая тетенька обвела своих товарок таким взглядом, что у меня застыла в жилах кровь. — Давай уже, прогоняй для новенькой историю про свое чудесное осознание и про то, как космические корабли бороздят просторы вселенной, — приказала она изможденной тетке-коучу. — А ты садись. Звать как?
— Юля. Джулия, — вопреки обычной своей раскованности, обморочно пискнула я, тяжело обваливаясь на предложенное мне место.
— Жулька, значит, — кивнула глыба. Я восторженно посмотрела на колыхавшиеся, похожие на цунами подбородки красотки, и впала в транс.
Тетка-коуч реально загоняла, как это приятно — не жрать. Какую легкость чувствуешь в телесах, и как она сама сбросила восемьдесят килограмм, взяв себя в руки и организовав питание, демонстрируя фото Кинг Конга с рекламного буклета. Фига себе, эта куча сала — она, что ли? Ооо, а если я похудею на восемьдесят килограмм, во мне же останется всего двадцать.
