Целитель заговорил вовремя, спасая мне если не жизнь, то репутацию точно.
- Княжна, вижу, состояние Ваше не изменилось с нашей последней встречи! – полуэльф расплылся в улыбке и, не дожидаясь ответного кивка, продолжил. – Итак, Вы по-прежнему находитесь в лекарне номер четыре Наргонтского управления правопорядка. Я целитель Виллаури Майнес, если помните, Ваш лекарь. А имперские дознаватели, с которыми Вы согласились пообщаться, ждут моего приглашения… Ну, они сами все объяснят. Я же намерен убедиться, что Вы в силах отвечать на их вопросы. Вы не против моего присутствия на допросе?
Лотя не возражала. А я снова задумался о причине столь заботливого отношения к моей жене – целитель присутствовать при допросе вооще-то не обязан, не говоря уж о том, чтобы становиться сдерживающим фактором для излишне ретивых работников дознания. А женушке, чувствую, такая защита пригодится – уж больно яро блестели глаза сыщиков. Еще бы, громкое дело, возможность заработать очки перед начальством, а то и прославиться! И, с другой стороны, риск надолго впасть в немилость в случае отсутствия быстрого результата. Где уж тут сдерживаться? Уж не знаю, возымеет ли нужный эффект присутствие господина Майнеса. Но я, в любом случае, Лотю в обиду не дам. Отомщу, пусть даже и не сразу. Так что я устроился на коленях женушки и замурлыкал для отвлечения внимания и успокоения ее нервов. Но сам внутренне напрягся, приготовился снова направлять ход беседы и действовать по ситуации.
- Должен сказать, леди, Ваше состояние лучше, чем я думал, – констатировал целитель. – Вы восстановились так быстро, что, впрочем, неудивительно для мага жизни и, к тому же, оборотня. Я бы после такого неделю пластом провалялся бы.
И замолчал, заговорщицки улыбаясь. Намекает на что-то? Лотя намека не поняла. Или сделала вид, что не поняла. Так или иначе, она предпочла сменить тему:
- Когда я смогу уйти отсюда?
- Будь моя воля, я выписал бы Вас утром, – вздохнул целитель. – Физичское и магическое истощение вместе с нервным потрясением лучше всего лечатся дома, в спокойной обстановке. Однако до того Вам придется поговорить с дознавателями. Но немедленно сообщите мне, если почувствуете себя плохо, и я прекращу допрос.
- Конечно, – кивнула Лотя.
И добавила:
- Я не сделала ничего плохого, и бояться мне нечего.
Целитель кивнул, взгядом указав ей на окно.
Потом, склонившись к Лоте, шепнул:
- Окно палаты выходит на козырек запасного выхода, он небольшой, но ногу поставить можно. И под левой смотровой вышкой в заборе есть дыра, куда Вы вполне сможете протиснуться.
А я подумал, что неплохо так задолжал этому толстячку. Но, все-таки, с чего ему помогать моей жене? Громко мяукаю, кошусь в сторону целителя и беспокойно взмахиваю хвостом в надежде, что Лотя догадается спросить о причинах столь участливого отношения к ней.
- Господин Майнес, Вы каждому своему пациенту рассказываете, как сбежать из лекарни? – негромко осведомилась Лотя. То ли правильно расшифровала мой намек, то ли ее голову посетили сходные мысли. – Сыщики вот-вот будут здесь, так что времени на приватную беседу у нас немного. Так что, прошу, ответьте честно, без намеков и недомолвок. Иначе я не смогу доверять Вам.
Целитель едва заметно улыбнулся. Этого вопроса он, определенно, ждал.
- Я целитель, леди. Я обязан заботиться о своих пациентах, делать все, что в моих силах, для их физического и душевного комфорта. Такой ответ вас устроит?
- Опасная позиция, – саркастично усмехнулась княжна. – Особенно если учесть профиль лекарни, в которой Вы работаете. Здесь ведь не только работников охраны правопорядка лечат, но и тех, кто, нарушив этот правопорядок, отбывает наказание в местных тюрьмах?
Майнес кивнул.
- Эдак Вы с чистой совестью какому-нибудь бандиту-убийце, на котором пробу негде ставить, сбежать поможете. Заботясь о его физическом и душевном состоянии, так сказать.
- Но Вы ведь не бандит-убийца, – на этот раз на смуглом лице целителя не было и тени улыбки. – Уверен, какое бы обвинение не попытались предъявить Вам работники дознания, ли, Вы невиновны. Я видел, что случилось с лейтенантом Кором, я знаю, что Вы спасли ему жизнь. Не очень понимаю, что убивало его… но точно не то, что искалечило. Вы вливали ему собственную жизненную силу, и это позволило ему продержаться до лекарни.
- Пусть так, – согласилась Лотя. – Но, помогая мне, Вы рискуете не только работой, но и свободой, так как невиновность моя еще не доказана. Стало быть, у Вас, кроме призвания, есть иная причина помогать мне. И я хочу знать ее.
Целитель, выдержав паузу, все-таки признался:
- Вы жена Яроса Иолатэ, княжича Мерисского. А он однажды бился на дуэли с Ниртом Войрсом, и побил его, просто в блин раскатал, и уже за это я для Вашего мужа готов рискнуть работой и свободой.
Даже так?! Хм… Имя соперника по дуэли мне ни о чем не говорило, кроме, разве что, о принадлежности его к человеческой расе. Может, вспомню на досуге.
Нетрудно было догадаться, что Лотя очень хочет выпытать у целителя подробности той дуэли, но не решается. Видимо, из страха разрушить легенду о нашей с ней женитьбе. Вдруг Майнес спросит, почему это жена о дуэльных победах мужа ничего не знает?
Но, оказалось, мою жену мучил еще один вопрос:
- Тот лейтенант… Как он?
Майнес поморщился.
- Пока только могу сказать, что жить будет. А насчет остального… У него правая рука фактически сожжена изнутри. Боюсь даже предположить, как так получилось! Мы битый час пытались избежать ампутации, даже пошли на эксперимент в лечении и вшили капсулы с зельями регенерации прямо в ткани, – с легким оттенком гордости поведал он. – Посмотрим, будет ли положительная динамика… Впрочем, два пальца пришлось-таки ампутировать, так что лейтенанта по окончании лечения ждет резкий поворот в карьере. Работать конвоиром он более не сможет.
Лотя только головой покачала. Она даже мысли не допускала о том, что такой ожог мог причинить ее милый котик. Увы, я не мог поступить иначе. Повторюсь: лучше лишиться руки, чем жизни. По собственному опыту знаю.
В дверь постучали, негромко, но требовательно. Дознавателям надоело топтаться в коридоре.
- Леди, вы уверены, что готовы к разговору? – Майнес явно перестраховывался. – Я мог бы убедить их отложить допрос…
Лотя, дергая ногой от нетерпения, от предлагаемой отсрочки отказалась. В отличие от меня, она не понимала, что именно произошло в «воронке», и надеялась, что доблестные служители закона все ей разъяснят. Наивная! Хотя, может, все не так плохо, как я думаю?
Дознаватели ввалились в палату, представились. Дознавателя из городской стражи я точно не знал, видимо, он начал работать уже после того, как меня с юриста повысили до вице-консула, и обязанность вытаскивать Арисаэля из лап закона перестала давить на меня тяжким грузом. А вот имя рыжего меня снова царапнуло, но и только. Дарий Рамодор, что-то смутно знакомое… Хм… Не знаю, знал ли я его раньше или просто что-то слышал. Впрочем, сейчас это неважно. Слух к делу не пришьешь, а, если мы и были знакомы, я сейчас в таком виде, что меня не то что этот Дарий – мать родная не узнает! Хотя, мамаша меня не узнала бы и так…
Следом со стульями в руках вошли секретари, и воздуха в палате стало как будто меньше. Заботливый Майнес тут же распахнул окно пошире, безапелляционным тоном заявив, что княжне жизненно необходим свежий воздух, и попытка окно закрыть будет расценена им как покушение на пациентку. При этом он так многозначительно покосился на Лотю, что не понять намек она не могла. По крайней мере, я на это надеялся. Дознаватели же, если и заметили их переглядывания, виду не подали, и спорить с целителем не пытались. Впрочем, против притока прохладного ночного воздуха в маленькое, полное народу помещение они и сами не возражали.
Княжна не стала изображать умирающую, но вот от заламывания рук, закатывания глаз и потирания висков со страдальческой гримасой удержаться не смогла. И правильно! Если что, откажется отвечать на вопросы, абсолютно естественно сделав вид, что ей нехорошо, тем более, Майнес остался в палате. Варит котелок у девчонки, прямо сердце радуется!
На вопросы дознавателей Лотя отвечала сжато и коротко, не вдаваясь в излишние подробности, и я ей почти не помогал. Голос ее звучал ровно, внешне женушка выглядела вполне спокойной, разве что бледна немного – от усталости и пережитого, конечно. И только я знал, чего ей стоит сохранять это спокойствие! Ох, непросто ей было эмоции в узде держать, непросто! Я всем телом чувствовал, как ерзает девчонка, будто на иголках сидит! Видимо, подсчитывала, сколько имперских законов нарушила, раз по ее душу представители обеих страж явились. А ведь еще не знает истинную суть произошедшего в карете… Все, что я мог сделать для нее сейчас, это оказать моральную поддержку. Я и оказал – замурлыкал на полную громкость, и Лотины руки сами потянулись, чтобы погладить меня. Поначалу эти судорожные ласки были весьма болезненны – мяли меня с такой силой, что еще б чуть-чуть, и кости мои захрустели бы. Да и вспотевшие от нервного напряжения ладони тоже приятных ощущений не добавляли, медленно так, с расстановкой пучками выдирая шерсть. Я же, матерясь про себя, урчал, что есть силы, а собственную боль мог выразить лишь нехорошими взглядами на служителей закона из-под прикрытых от «удовольствия» век, заодно обещая, в случае чего, так напакостить, что надолго запомнится.
Дознаватели, надо сказать, вели себя достойно. Были вежливы, морально не давили, глаза страшные не делали, не ругались, обвинениями не сыпали. Внимательно слушали рассказ княжны, а если и задавали уточняющие вопросы или просили повторить что-то, то предельно корректно. Лотя даже немного успокоилась, и ласки, в обилии доставшаяся лежащему у княжны на коленях котику, становилась все больше похожи на поглаживания и почесывания, а не на изощренную пытку, так что и мурлыканье мое становилось более искренним. А женушка осмелела, голова у нее заработала, мысли в правильном направлении потекли, и предоставила она дознавателям следующую картину.
Повздорила с князем Мерисским, выскочила из кареты и побежала, куда ноги несут. Не сразу поняла, что занесли они, родимые, ее в покинутые кварталы, где на нее почти сразу напали местные призраки. Испугалась, побежала, и, едва завидев выехавшую из переулка карету, слишком обрадовалась, чтобы высматривать отличительные признаки транспорта и по ним пытаться определить принадлежность оного. Думала, попросит владельца экипажа подвезти ее до обитаемой части города. А там такое творилось, просто жуть! Один мертвый, да страшный такой, что бедная княжна едва чувств не лишилась! И лишилась бы, если б другому не нужна была помощь! Она, маг жизни и будущая целительница, и пыталась помочь. А ее в благодарность чуть не подстрелили! Вот и делай людям добро!
Почему по форме не признала конвоиров? Я в Наргонте недавно, замуж вышла буквально только что, закон не нарушала, состою в обучении у господина Ансельма Тоббера, а у него сачковать некогда, так что недосуг мне, господа дознаватели, праздно по улице шататься и мундиры работников городской стражи разглядывать.
Почему, увидев замок на дверце кареты, все же сорвала его и проникла внутрь? Призраков испугалась, хотела оказаться подальше от покинутых кварталов, а от страха, признаться, на замок внимания не обратила. И да, сорвала одним ударом! Я ж все-таки оборотень, силой природа не обидела. Да и хлипковат, видать, замок оказался, раз с одного удара отлетел.
Откуда у конвоира, ехавшего в карете, ожоги? Понятия не имею, я его точно не жгла. Я его спасти старалась, а когда поняла, что не справляюсь, и стала звать на помощь, меня чуть арбалетными болтами не истыкали!
Знаю ли, что именно случилось с арестантом и конвоиром? Не имею ни малейшего представления. Надеюсь, господа дознаватели мне все объяснят, а то я спать не смогу. Вдруг арестант умер из-за какой-то опасной болезни?! И вдруг она заразная?! О, а если я тоже заболела?!! И в широко распахнутых голубых глазах стоят слезы, готовые вот-вот пролиться водопадом…
Молодец моя балбеска! Может же! Хотя, что это я все «балбеска, балбеска»? Вот сейчас я ею доволен – вплоть до того, что позволил себе надежду на скорое исполнение своей части сделки с Иннерлией. И не крохотную, на краткий миг, а вполне себе настоящую… Сейчас я был доволен подопечной. Даже поза, принятая, казалось бы, непроизвольно, так и лучилась гордостью: выпяченная грудь, высоко поднятая голова, и лишь уши умиротворенно разведены в стороны, чтобы Лоте было удобно почесывать мою макушку.
Под угрозой женской истерики дознаватель Рамодор нехотя поведал ей и про куклу некроса, и про состояние лейтенанта Кора, к спасению которого леди Иолатэ приложила руку. Лотя изобразила сначала ужас, а потом и праведное негодование:
- Уж не хотите ли вы, господа, обвинить меня в создании этой самой куклы?
Дознаватели, конечно же, завели пространный разговор о том, что расследование только началось, и еще рано делать выводы, о необходимости дополнительных экспертиз, о презумпции невиновности, еще о чем-то. Все-таки им моей балбеске предъявить нечего, хоть и очень хочется – по глазам вижу. Ничего, господа хорошие, за дурные намерения я мстить не буду… сильно. Но подгадить – дело чести. Блондину женоподобному, вон, прическу уже попортил, а там и до физиономии недалеко… Вспомнил, что ли? Вон как на стуле заерзал…
Лотя возмущенно фыркнула, кипя праведным гневом, но выражать свое мнение вслух не стала, довольствовалась пока что выражением лица, и, уверен, причиной тому не благоразумие и осторожность, а любопытство. Именно оно заставило ее продолжать разговор с господином Рамодором вместо того, чтобы объявить, что она устала, и гордо отвернуться к стене. Но я не стал злиться на нее за это – мне и самому было интересно, тайнюк знает о некромантии.
Второй работник дознания пару минут назад, извинившись, выскользнул в коридор – его кто-то окликнул. Интересно. Но настораживает…
- Откуда Вы знаете о куклах некроса? – спросила тем временем Лотя. – Я видела недоумение Вашего коллеги из городской стражи при упоминании о том, что причиной смерти арестанта является перерождение его в такую куклу. Не похоже, что он знает о таком, гм, способе убийства.
Дарий лучился довольством, пока рассказывал княжне, что несколько лет служил на границе с Проклятыми землями во втором штурмовом полку, где ему и довелось сталкиваться с самыми разными некротварями, среди которых, конечно же, встречались и куклы некроса. Пока он рассказывал Лоте о том, насколько опасна кукла в боевом состоянии, и как сильно ей повезло, что некротварь в спецтранспорте была мертва окончательно, и о совершенных им во время службы подвигах, я усиленно вспоминал все, что связано со вторым штурмовым. Причем не официальные сведения, нет – байки, слухи, сплетни. Всего ничего, если подумать. Все-таки полк, базировался, если мне память не изменяет, в древеньке Зомбеево, что на землях империи. Расстояние более чем приличное, а уж по меркам границы и вовсе огромное. Одной из самых ярких баек была история о том, как некий боевой маг в одиночку завалил гхебешша, здоровенную некротварь четыре метра ростом, с широченной пастью и кучей смертельно опасных конечностей.
- Княжна, вижу, состояние Ваше не изменилось с нашей последней встречи! – полуэльф расплылся в улыбке и, не дожидаясь ответного кивка, продолжил. – Итак, Вы по-прежнему находитесь в лекарне номер четыре Наргонтского управления правопорядка. Я целитель Виллаури Майнес, если помните, Ваш лекарь. А имперские дознаватели, с которыми Вы согласились пообщаться, ждут моего приглашения… Ну, они сами все объяснят. Я же намерен убедиться, что Вы в силах отвечать на их вопросы. Вы не против моего присутствия на допросе?
Лотя не возражала. А я снова задумался о причине столь заботливого отношения к моей жене – целитель присутствовать при допросе вооще-то не обязан, не говоря уж о том, чтобы становиться сдерживающим фактором для излишне ретивых работников дознания. А женушке, чувствую, такая защита пригодится – уж больно яро блестели глаза сыщиков. Еще бы, громкое дело, возможность заработать очки перед начальством, а то и прославиться! И, с другой стороны, риск надолго впасть в немилость в случае отсутствия быстрого результата. Где уж тут сдерживаться? Уж не знаю, возымеет ли нужный эффект присутствие господина Майнеса. Но я, в любом случае, Лотю в обиду не дам. Отомщу, пусть даже и не сразу. Так что я устроился на коленях женушки и замурлыкал для отвлечения внимания и успокоения ее нервов. Но сам внутренне напрягся, приготовился снова направлять ход беседы и действовать по ситуации.
- Должен сказать, леди, Ваше состояние лучше, чем я думал, – констатировал целитель. – Вы восстановились так быстро, что, впрочем, неудивительно для мага жизни и, к тому же, оборотня. Я бы после такого неделю пластом провалялся бы.
И замолчал, заговорщицки улыбаясь. Намекает на что-то? Лотя намека не поняла. Или сделала вид, что не поняла. Так или иначе, она предпочла сменить тему:
- Когда я смогу уйти отсюда?
- Будь моя воля, я выписал бы Вас утром, – вздохнул целитель. – Физичское и магическое истощение вместе с нервным потрясением лучше всего лечатся дома, в спокойной обстановке. Однако до того Вам придется поговорить с дознавателями. Но немедленно сообщите мне, если почувствуете себя плохо, и я прекращу допрос.
- Конечно, – кивнула Лотя.
И добавила:
- Я не сделала ничего плохого, и бояться мне нечего.
Целитель кивнул, взгядом указав ей на окно.
Потом, склонившись к Лоте, шепнул:
- Окно палаты выходит на козырек запасного выхода, он небольшой, но ногу поставить можно. И под левой смотровой вышкой в заборе есть дыра, куда Вы вполне сможете протиснуться.
А я подумал, что неплохо так задолжал этому толстячку. Но, все-таки, с чего ему помогать моей жене? Громко мяукаю, кошусь в сторону целителя и беспокойно взмахиваю хвостом в надежде, что Лотя догадается спросить о причинах столь участливого отношения к ней.
- Господин Майнес, Вы каждому своему пациенту рассказываете, как сбежать из лекарни? – негромко осведомилась Лотя. То ли правильно расшифровала мой намек, то ли ее голову посетили сходные мысли. – Сыщики вот-вот будут здесь, так что времени на приватную беседу у нас немного. Так что, прошу, ответьте честно, без намеков и недомолвок. Иначе я не смогу доверять Вам.
Целитель едва заметно улыбнулся. Этого вопроса он, определенно, ждал.
- Я целитель, леди. Я обязан заботиться о своих пациентах, делать все, что в моих силах, для их физического и душевного комфорта. Такой ответ вас устроит?
- Опасная позиция, – саркастично усмехнулась княжна. – Особенно если учесть профиль лекарни, в которой Вы работаете. Здесь ведь не только работников охраны правопорядка лечат, но и тех, кто, нарушив этот правопорядок, отбывает наказание в местных тюрьмах?
Майнес кивнул.
- Эдак Вы с чистой совестью какому-нибудь бандиту-убийце, на котором пробу негде ставить, сбежать поможете. Заботясь о его физическом и душевном состоянии, так сказать.
- Но Вы ведь не бандит-убийца, – на этот раз на смуглом лице целителя не было и тени улыбки. – Уверен, какое бы обвинение не попытались предъявить Вам работники дознания, ли, Вы невиновны. Я видел, что случилось с лейтенантом Кором, я знаю, что Вы спасли ему жизнь. Не очень понимаю, что убивало его… но точно не то, что искалечило. Вы вливали ему собственную жизненную силу, и это позволило ему продержаться до лекарни.
- Пусть так, – согласилась Лотя. – Но, помогая мне, Вы рискуете не только работой, но и свободой, так как невиновность моя еще не доказана. Стало быть, у Вас, кроме призвания, есть иная причина помогать мне. И я хочу знать ее.
Целитель, выдержав паузу, все-таки признался:
- Вы жена Яроса Иолатэ, княжича Мерисского. А он однажды бился на дуэли с Ниртом Войрсом, и побил его, просто в блин раскатал, и уже за это я для Вашего мужа готов рискнуть работой и свободой.
Даже так?! Хм… Имя соперника по дуэли мне ни о чем не говорило, кроме, разве что, о принадлежности его к человеческой расе. Может, вспомню на досуге.
Нетрудно было догадаться, что Лотя очень хочет выпытать у целителя подробности той дуэли, но не решается. Видимо, из страха разрушить легенду о нашей с ней женитьбе. Вдруг Майнес спросит, почему это жена о дуэльных победах мужа ничего не знает?
Но, оказалось, мою жену мучил еще один вопрос:
- Тот лейтенант… Как он?
Майнес поморщился.
- Пока только могу сказать, что жить будет. А насчет остального… У него правая рука фактически сожжена изнутри. Боюсь даже предположить, как так получилось! Мы битый час пытались избежать ампутации, даже пошли на эксперимент в лечении и вшили капсулы с зельями регенерации прямо в ткани, – с легким оттенком гордости поведал он. – Посмотрим, будет ли положительная динамика… Впрочем, два пальца пришлось-таки ампутировать, так что лейтенанта по окончании лечения ждет резкий поворот в карьере. Работать конвоиром он более не сможет.
Лотя только головой покачала. Она даже мысли не допускала о том, что такой ожог мог причинить ее милый котик. Увы, я не мог поступить иначе. Повторюсь: лучше лишиться руки, чем жизни. По собственному опыту знаю.
В дверь постучали, негромко, но требовательно. Дознавателям надоело топтаться в коридоре.
- Леди, вы уверены, что готовы к разговору? – Майнес явно перестраховывался. – Я мог бы убедить их отложить допрос…
Лотя, дергая ногой от нетерпения, от предлагаемой отсрочки отказалась. В отличие от меня, она не понимала, что именно произошло в «воронке», и надеялась, что доблестные служители закона все ей разъяснят. Наивная! Хотя, может, все не так плохо, как я думаю?
Дознаватели ввалились в палату, представились. Дознавателя из городской стражи я точно не знал, видимо, он начал работать уже после того, как меня с юриста повысили до вице-консула, и обязанность вытаскивать Арисаэля из лап закона перестала давить на меня тяжким грузом. А вот имя рыжего меня снова царапнуло, но и только. Дарий Рамодор, что-то смутно знакомое… Хм… Не знаю, знал ли я его раньше или просто что-то слышал. Впрочем, сейчас это неважно. Слух к делу не пришьешь, а, если мы и были знакомы, я сейчас в таком виде, что меня не то что этот Дарий – мать родная не узнает! Хотя, мамаша меня не узнала бы и так…
Следом со стульями в руках вошли секретари, и воздуха в палате стало как будто меньше. Заботливый Майнес тут же распахнул окно пошире, безапелляционным тоном заявив, что княжне жизненно необходим свежий воздух, и попытка окно закрыть будет расценена им как покушение на пациентку. При этом он так многозначительно покосился на Лотю, что не понять намек она не могла. По крайней мере, я на это надеялся. Дознаватели же, если и заметили их переглядывания, виду не подали, и спорить с целителем не пытались. Впрочем, против притока прохладного ночного воздуха в маленькое, полное народу помещение они и сами не возражали.
Княжна не стала изображать умирающую, но вот от заламывания рук, закатывания глаз и потирания висков со страдальческой гримасой удержаться не смогла. И правильно! Если что, откажется отвечать на вопросы, абсолютно естественно сделав вид, что ей нехорошо, тем более, Майнес остался в палате. Варит котелок у девчонки, прямо сердце радуется!
На вопросы дознавателей Лотя отвечала сжато и коротко, не вдаваясь в излишние подробности, и я ей почти не помогал. Голос ее звучал ровно, внешне женушка выглядела вполне спокойной, разве что бледна немного – от усталости и пережитого, конечно. И только я знал, чего ей стоит сохранять это спокойствие! Ох, непросто ей было эмоции в узде держать, непросто! Я всем телом чувствовал, как ерзает девчонка, будто на иголках сидит! Видимо, подсчитывала, сколько имперских законов нарушила, раз по ее душу представители обеих страж явились. А ведь еще не знает истинную суть произошедшего в карете… Все, что я мог сделать для нее сейчас, это оказать моральную поддержку. Я и оказал – замурлыкал на полную громкость, и Лотины руки сами потянулись, чтобы погладить меня. Поначалу эти судорожные ласки были весьма болезненны – мяли меня с такой силой, что еще б чуть-чуть, и кости мои захрустели бы. Да и вспотевшие от нервного напряжения ладони тоже приятных ощущений не добавляли, медленно так, с расстановкой пучками выдирая шерсть. Я же, матерясь про себя, урчал, что есть силы, а собственную боль мог выразить лишь нехорошими взглядами на служителей закона из-под прикрытых от «удовольствия» век, заодно обещая, в случае чего, так напакостить, что надолго запомнится.
Дознаватели, надо сказать, вели себя достойно. Были вежливы, морально не давили, глаза страшные не делали, не ругались, обвинениями не сыпали. Внимательно слушали рассказ княжны, а если и задавали уточняющие вопросы или просили повторить что-то, то предельно корректно. Лотя даже немного успокоилась, и ласки, в обилии доставшаяся лежащему у княжны на коленях котику, становилась все больше похожи на поглаживания и почесывания, а не на изощренную пытку, так что и мурлыканье мое становилось более искренним. А женушка осмелела, голова у нее заработала, мысли в правильном направлении потекли, и предоставила она дознавателям следующую картину.
Повздорила с князем Мерисским, выскочила из кареты и побежала, куда ноги несут. Не сразу поняла, что занесли они, родимые, ее в покинутые кварталы, где на нее почти сразу напали местные призраки. Испугалась, побежала, и, едва завидев выехавшую из переулка карету, слишком обрадовалась, чтобы высматривать отличительные признаки транспорта и по ним пытаться определить принадлежность оного. Думала, попросит владельца экипажа подвезти ее до обитаемой части города. А там такое творилось, просто жуть! Один мертвый, да страшный такой, что бедная княжна едва чувств не лишилась! И лишилась бы, если б другому не нужна была помощь! Она, маг жизни и будущая целительница, и пыталась помочь. А ее в благодарность чуть не подстрелили! Вот и делай людям добро!
Почему по форме не признала конвоиров? Я в Наргонте недавно, замуж вышла буквально только что, закон не нарушала, состою в обучении у господина Ансельма Тоббера, а у него сачковать некогда, так что недосуг мне, господа дознаватели, праздно по улице шататься и мундиры работников городской стражи разглядывать.
Почему, увидев замок на дверце кареты, все же сорвала его и проникла внутрь? Призраков испугалась, хотела оказаться подальше от покинутых кварталов, а от страха, признаться, на замок внимания не обратила. И да, сорвала одним ударом! Я ж все-таки оборотень, силой природа не обидела. Да и хлипковат, видать, замок оказался, раз с одного удара отлетел.
Откуда у конвоира, ехавшего в карете, ожоги? Понятия не имею, я его точно не жгла. Я его спасти старалась, а когда поняла, что не справляюсь, и стала звать на помощь, меня чуть арбалетными болтами не истыкали!
Знаю ли, что именно случилось с арестантом и конвоиром? Не имею ни малейшего представления. Надеюсь, господа дознаватели мне все объяснят, а то я спать не смогу. Вдруг арестант умер из-за какой-то опасной болезни?! И вдруг она заразная?! О, а если я тоже заболела?!! И в широко распахнутых голубых глазах стоят слезы, готовые вот-вот пролиться водопадом…
Молодец моя балбеска! Может же! Хотя, что это я все «балбеска, балбеска»? Вот сейчас я ею доволен – вплоть до того, что позволил себе надежду на скорое исполнение своей части сделки с Иннерлией. И не крохотную, на краткий миг, а вполне себе настоящую… Сейчас я был доволен подопечной. Даже поза, принятая, казалось бы, непроизвольно, так и лучилась гордостью: выпяченная грудь, высоко поднятая голова, и лишь уши умиротворенно разведены в стороны, чтобы Лоте было удобно почесывать мою макушку.
Под угрозой женской истерики дознаватель Рамодор нехотя поведал ей и про куклу некроса, и про состояние лейтенанта Кора, к спасению которого леди Иолатэ приложила руку. Лотя изобразила сначала ужас, а потом и праведное негодование:
- Уж не хотите ли вы, господа, обвинить меня в создании этой самой куклы?
Дознаватели, конечно же, завели пространный разговор о том, что расследование только началось, и еще рано делать выводы, о необходимости дополнительных экспертиз, о презумпции невиновности, еще о чем-то. Все-таки им моей балбеске предъявить нечего, хоть и очень хочется – по глазам вижу. Ничего, господа хорошие, за дурные намерения я мстить не буду… сильно. Но подгадить – дело чести. Блондину женоподобному, вон, прическу уже попортил, а там и до физиономии недалеко… Вспомнил, что ли? Вон как на стуле заерзал…
Лотя возмущенно фыркнула, кипя праведным гневом, но выражать свое мнение вслух не стала, довольствовалась пока что выражением лица, и, уверен, причиной тому не благоразумие и осторожность, а любопытство. Именно оно заставило ее продолжать разговор с господином Рамодором вместо того, чтобы объявить, что она устала, и гордо отвернуться к стене. Но я не стал злиться на нее за это – мне и самому было интересно, тайнюк знает о некромантии.
Второй работник дознания пару минут назад, извинившись, выскользнул в коридор – его кто-то окликнул. Интересно. Но настораживает…
- Откуда Вы знаете о куклах некроса? – спросила тем временем Лотя. – Я видела недоумение Вашего коллеги из городской стражи при упоминании о том, что причиной смерти арестанта является перерождение его в такую куклу. Не похоже, что он знает о таком, гм, способе убийства.
Дарий лучился довольством, пока рассказывал княжне, что несколько лет служил на границе с Проклятыми землями во втором штурмовом полку, где ему и довелось сталкиваться с самыми разными некротварями, среди которых, конечно же, встречались и куклы некроса. Пока он рассказывал Лоте о том, насколько опасна кукла в боевом состоянии, и как сильно ей повезло, что некротварь в спецтранспорте была мертва окончательно, и о совершенных им во время службы подвигах, я усиленно вспоминал все, что связано со вторым штурмовым. Причем не официальные сведения, нет – байки, слухи, сплетни. Всего ничего, если подумать. Все-таки полк, базировался, если мне память не изменяет, в древеньке Зомбеево, что на землях империи. Расстояние более чем приличное, а уж по меркам границы и вовсе огромное. Одной из самых ярких баек была история о том, как некий боевой маг в одиночку завалил гхебешша, здоровенную некротварь четыре метра ростом, с широченной пастью и кучей смертельно опасных конечностей.
