Но я не мог потерять еще одну Скрепу, и тогда провозгласил хозяином моего старшего сына. Не «моего сына», не «Линара», а именно «старшего сына». Удивительно, но эта формулировка возникла в моей голове сама собой! И тогда ничуть меня не удивила. А охранная система согласилась и позволила мне уйти».
Н-да… И что тут скажешь? Только признания в убийстве на мою голову не хватало, и теперь у меня полный комплект неприятностей. И что же мне со всем этим делать-то?! А самое обидное, что я опять вынужден подчищать за другими! Ладно бы свои косяки, как нынче молодежь выражается, разгребал…
Выходит, я хозяин сливной ямы и всего прилагающегося к ней безобразия… Стало быть, черные псы мне и вправду честь отдавали, как солдаты командиру. И я мог рявкнуть им «Смирррна!!!» в лучших традициях старшины из армейской учебки, а потом отвесить каждому монстру пинка в воспитательных целях, вместо того, чтобы убегать со всех лап. Ну, в принципе, раздача воспитательных пинков и сейчас возможна, но только как вынужденная мера по борьбе с собакофобией.
«Вскоре я вернулся к Скрепе с Линаром и увязавшейся за нами Лессианой – она за братом всегда хвостиком ходила. И тут меня ждал сюрприз: войти-то мы вошли, видимо, сработала часть установки, но Скрепа нам не подчинилась. Тогда-то я и подумал о наличии у меня еще одного ребенка, старшего сына, прижитого за время странствий по Империи. Я решил найти его. Нанял частного сыщика, параллельно искал своими силами, но безрезультатно – слишком мало исходных данных, слишком много я странствовал по империи, слишком много было у меня женщин (а постель, сам знаешь, не повод для знакомства), и, при этом, никаких зацепок, ни одной ниточки, потянув за которую, можно было выйти на тебя».
Хм, он сейчас жалуется или хвастается? И что за намеки?! Я, в отличие от папаши, своих женщин помню и в лицо, и по именам. Более того, я с уверенностью могу сказать, что детей у меня нет.
«И каково же было мое удивление, когда, согласившись быть секундантом двоюродного брата моей жены на дуэли – вот ведь глупое развлечение! – с каким-то полукровкой, я нос к носу столкнулся с парнем, как две капли воды похожим на меня в молодости. Конечно, я тут же начал собирать о тебе сведения, а уж как кстати оказалась капля твоей крови!»
Вот так-то! Оказывается, причина того, что Мертон оставил мне наследство, вовсе не вспыхнувшие отцовские чувства, а то, что я волей обстоятельств стал хозяином этой сливной ямы. А я-то после первого письма надеялся… а, пустое, Яр, пустое! Кстати, с твоим последим выводом не вяжутся условия о невозможности отказа от наследства и об опеке над младшим сыном Мертона. Интересно, есть ли в этом послании хоть что-то о малыше?
«Не скрою, сынок, сначала я хотел найти тебя для того, чтобы заставить отказаться от владения Скрепой Проклятия в пользу Линара. Иных причин общаться с тобой у меня на тот момент не было. Однако по мере того, как взрослели мои дети, мотивы мои изменились.
Как оказалось, Линар наделен даром артефакторства, реализации которого небольшой магический резерв, доставшийся ему от рождения, не помеха, а наоборот, едва ли не подспорье. У моего второго сына нет нужды черпать силу из Скрепы».
Как оказалось, отсутствие личной потребности не является препятствием для того, чтобы влезть в сливную яму – в прямом и переносном смысле. Достаточно желания младшей сестренки!
«Вот с Лесс не все так просто: тоже маг, вот только дар ей достался иной – она маг крови. Талант специфический, узкой направленности. Магия крови ныне лишь подраздел магии жизни, а не самостоятельное искусство, но найти ему применение все-таки можно, и у моей девочки получилось бы, если б не одно «но» – ее резерв совсем крохотный, много меньше, чем у Лина. Так что эта стезя для Лесс оказалась закрытой. А она так хотела быть магом!
Я очень люблю мою девочку, и тем тяжелее было для меня понимание того, что я ничем не мог ей помочь. И причиной тому стало даже не отсутствие хозяина Скрепы Проклятий для передачи, так сказать, полномочий, а сама Лесс. Она капризная, избалованная, взбалмошная, но при этом амбициозная, упорная вплоть до твердолобости, достаточно умна и умеет искусно манипулировать окружающими. Короче, копия своей матушки. Вот честно, Яр, если б у меня было время узнать Лакрисию получше, я не за что на ней не женился бы! Но сделанного не воротишь…
Так вот, возвращаясь к Лессиане: вышеперечисленные качества это еще полбеды, с таким «набором» вполне можно жить, и даже неплохо. Увы, к ним добавились слабость духа, выраженная в неспособности противостоять собственным страстям, зацикленность на карьере мага, тесно граничащая с помешательством, и готовность идти к своей цели по трупам. И не имеет значения, чей именно это труп».
Труп Яроса Иолатэ, например. Трупы подельников – Сатторна и Арисаэля. Труп, к счастью, не состоявшийся, моей балбески. Теоретически – труп Линара, получившийся в результате того, что сила Скрепы вырвалась бы на свободу, а также трупы жителей Эвенри и расположенных вокруг него поселений. Я никого не забыл? Ах, да! Еще труп самой Лессианы! Многовато выходит для каприза дочурки... И, кстати, уж кто бы говорил, папаша!
«Яр, я знаю, на что способны маги, живущие в симбиозе с магией Скреп. Я догадываюсь, что способна натворить моя дочь, если дорвется до Скрепы, особенно до той, для создания которой выбрали пещеру из песчаника и розового кварца, где отток силы невозможен, а магическое давление медленно, но неуклонно повышается уже не первое тысячелетие. Конечно, я много раз говорил ей о том, что это сооружение опасно, что оно способно весь Эвенри снести и все близлежащие селения в придачу, но из всей моей часовой речи она уяснила лишь то, что «колодец» поможет ей стать великим магом. И ее не пугала даже перспектива навсегда поселиться на маяке! Я же подозревал, Лесс сможет раскочегарить Скрепу, но справиться с ней, увы, нет. А Эвенри и побережье Лазурного моря стали дороги моему сердцу, знаешь ли. И я начал склоняться к мысли оставить все, как есть. Замуровать все ходы к Скрепе и не искать тебя. Кстати, этот мой план вскоре частично осуществился: на побережье случился обвал, и ход, начинавшийся на Песчаной косе, обрушился. Одной проблемой меньше… казалось бы».
Вот именно, что «казалось бы»! Я б на его месте постарался сына от влияния сестры оградить, а саму ее, раз уж так мечтает о карьере мага, отправить в обитель Беррауз – там, говорят, всем желающим по какой-то особой методике магический резерв увеличивают. Чем не испытание для истинной страсти к магичскому искусству? Монастырь же, со всеми вытекающими...
«А через год состоялась наша с тобой первая и единственная встреча, и я окончательно укрепился в своем решении. С одного взгляда на тебя я понял, что ты мой сын, и что никто не позаботиться о Скрепе лучше тебя. У меня не было времени узнать тебя, но, напоминаю, я могу видеть ауры. И в твоей я, помимо наличия некоторых родовых даров семейства Пиллегериа, и магического дара, разглядел и сразу две метки Скреп Проклятия. Ты уже имел дело с этими сооружениями, ты – хозяин одного из них, при этом смог противостоять его влиянию. А вторую метку поставил я, назначив тебя хозяином Скрепы на побережье Лазурного моря.
В тот миг я окончательно решил вверить судьбу Скрепы именно тебе. А проверки крови, наведение справок и невозможность отказа от наследства – это уже дополнения к тому решению».
Интересно, насчет меток в ауре – это правда? А то живу я спокойно, без всяких маскирующих амулетов, а всякие аурогляды знают, что я имел дело с этой отрыжкой эпохи Заселения! Или меня выручает то, что не так уж много индивидов знают, что это за Скрепы такие?
«Кроме того, не могу же я бросить своего младшего сына, которого, увы, не увижу, потому что он появится на свет уже после моей смерти, на произвол судьбы! Рози, моя последняя любовь, к несчастью, слаба здоровьем. Неизвестно, как скажутся на ней моя смерть и роды, сможет ли она заботиться о малыше, да и вообще выживет ли. Моя официальная семья, сам понимаешь, этому ребенку уже, мягко говоря, не рады. Но я очень хочу, чтобы он родился и вырос достойным индивидом, чтобы рядом с ним был кто-то, кто мог бы позаботиться о нем, и кого он мог бы полюбить, как своего отца. Ярос, ты знаешь, каково это – быть брошенным, никому не нужным и никем не любимым, и ты не допустишь, чтобы невинный ребенок, твой сводный брат, познал то же самое. Поэтому я прошу тебя позаботиться о нем и его матери, и целиком полагаюсь на твое благородство».
Вот за малыша папаша точно может быть спокоен, брата я не брошу. И о матери его позабочусь, если та, конечно, выживет. Были мы с Лотей в лекарне, где она содержится после родов, целитель сказал, что беременность тяжело протекала, возраст для первого ребенка отнюдь не юный, здоровье основательно подорвано, в общем, прогноз неблагоприятный. Лотя, конечно, обещала помочь, но ее к Розалинде Амейре просто не пустили, надеюсь, завтра прорвемся. Если, конечно, попадем к тому времени в город. Успеть бы, Храрг побери! Но я, если честно, пока не имею понятия о том, как мы втроем будем выбираться с этого маяка! Хорошо еще, что с ребенком все в порядке, малыш здоров и, что символично, родился двадцать седьмого мая, мы с ним день Рождения будем в одновременно отмечать.
«Сейчас, по прошествии лет, я понимаю, что отдать Скрепу имперским властям, как хотел того Акскар, было бы самым правильным решением. Понимаю умом, но не могу принять это решение сердцем. Все во мне противится тому. Может, и зря.
Возможно, ты окажешься мудрее и сильнее меня, сын, и сможешь принять правильное решение по поводу творения древних, исковеркавшего столько судеб».
Смогу, не волнуйся, тем более, озвученное тобой предложение является, на мой взгляд, не просто правильным, а единственно верным. А так бы я такое счастье и с доплатой не взял бы! Кстати, премного благодарен, что завещание не содержит условия о невозможности последующего отчуждения наследства в пользу государства!
Если есть еще, что отчуждать… А то магическая стихия, уничтожив призвавшую ее Лессиану, разбушевалась так, что пол маяка то и дело вздрагивает, а мои чуткие уши улавливают глухие хлопки в пещере под ним. К счастью, лишенная посредника между кварцевой пещерой и долгожданной свободой и, одновременно, направляющего вектора в лице Лесс, сила бушевала в ограниченном пространстве, не в силах вырваться из геологических оков. И неизвестно, когда прекратиться это буйство. Да и прекратиться ли оно вообще без вмешательства извне?
Конечно, теперь я знаю, что являюсь хозяином этой пещеры со всеми ее потрохами, но вот спускаться туда вновь меня совершенно не тянет. Не хочется рисковать жизнью – и своей, и кота.
«Знаешь, сын, моя жизнь была полной, насыщенной, богатой на события. Я любил и был любим. Да что там – я люблю и любим до сих пор, до последнего вздоха. Мои дети выросли достойными людьми (и не совсем людьми), я могу гордиться ими. Я выплатил все свои долги, и даже, насколько это возможно в мире живых, мой долг перед Акскаром – до сих пор забочусь о его сестрах и их семьях. Сожалею я лишь о том, что так и не смог хоть что-то узнать о моих родных, пропавших жителях Иолы. И о том, что не растил тебя и не смогу вырастить сына Рози. Но, несмотря ни на что, я счастливый человек. И тебе я искренне желаю того же. Будь счастлив, сын, и проживи свою жизнь так, чтоб тебе было не о чем сожалеть. И прости меня за все, если сможешь когда-нибудь. Мертон Пиллегри».
Дочитав письмо, я долго лежал на нагретом солнцем участке верхней площадки маяка, пытаясь уложить в голове то, что узнал из послания. Мне необходимо было подвести итог всей этой истории – логический, эмоциональный, да хоть какой-нибудь! – извлечь из нее урок, потом, образно выражаясь, поставить печать «Прожито» и убрать в дальний угол памяти. Зачем? А чтобы жить не мешала, не тянула за душу, не проросла ненавистью в сердце. Вот честно, я даже пытался представить себя на месте Мертона! С трудом, кстати, и с обилием нецензурных выражений. Но, так или иначе, с этой задачей я справился.
Мог бы себя поздравить, да только одна догадка подпортила вкус победы: я не мог не связать название родной деревни Мертона и свою фамилию, придуманную дедом для оформления моих документов, когда возникла необходимость поселить меня в интернате. Слово «Иолатэ» на древнеимперском можно разложить на «Иола» и «тэ», что в дословном переводе означает «из Иолы». И теперь меня терзает вопрос: дед знал или нет? Конечно, есть вероятность, что «Иола» и «Иолатэ» – просто совпадение, но что-то подсказывает мне, что это не так. Тогда почему Изялиниэль молчал о моем родстве с Мертоном? Почему не отдал меня ему на воспитание, а предпочел поселить внука в интернате? Почему хотя бы не стряс алименты? Не похоже на князя Мерисского, не похоже…
Снизу послышался сдавленный стон, а следом и грозный низкий рык. Я подскочил и, схватив листы письма в зубы, бросился вниз по лестнице. Лин снова очнулся, и если моя балбеска снова утихомирит парня так же, как в прошлый раз – тяжелой лапой с размаху по черепушке – то последствия для отпрыска семьи Пиллегри могут быть самыми плачевными. А мне нужно сдать органам правопорядка вменяемого свидетеля-соучастника, а не овощ, храрготом по голове стукнутый. Короче, самое время спасать моего убийцу от моей же жены! Бегу, и сам не верю… Да, жизнь, определенно, имеет чувство юмора, причем черного.
Вот и последняя глава. Остался эпилог - на завтра.
Фыр-Ярос
Лотя растянулась на расстеленном прямо на траве покрывале и, прикрыв лицо от солнца шляпкой из мягкой соломки, задремала. Эми и Лана, которые, собственно, и вытащили мою женушку на пикник в городской парк, отбыли в ласковые объятия дремы еще минут двадцать назад.
С того дня, как здоровенный храргот-оборотень с нагло восседающим на голове котом и связанным человеком на спине ввалился в отделение стражи поселка Большие Луховицы, прошла уже неделя. Насыщенная событиями, Храрг побери! Двум из присутствующих на пикнике девушек пришлось тесно общаться с правоохранительными органами. Третья снова совмещала сразу несколько подработок. А ведь учебу тоже никто не отменял...
В общем, вымотались красотки, и решили отдохнуть хотя бы денек, так что сегодня утром Лотя сгребла меня, яростно цепляющегося когтями за подушку, в охапку и потащила в парк. Я, конечно, не против отдыха и завтрака на свежем воздухе, но я, Храрга пинком через коромысло, тоже устал! Я мечтал в эту субботу всласть поваляться на мягких подушках, делая перерывы только на еду. Причем еду вкусную, а не то, чем меня вчера весь день пичкали!
Подумать только – кормить кота овсянкой на воде и пюре из кабачков! Фууу, гадость! А все потому, что Эми показалось, что я толстый, и началось – жалобные глаза, полные слез и затаенной грусти, умоляющий взгляд, дрожащие в преддверии плача губы… Фырчик то-о-олстеет! Это же так вредно для здоровья!!! Ах, Фырчик, мы хотим, чтобы ты был здоровенький и жил долго, иначе никогда бы… Но надо, милый, надо. Мы же тебя так лю-ю-юбим! Мы очень расстроимся, если ты заболеешь от обжорства и умрешь!!! Весь арсенал женских средств давления на мужскую психику на мне испробовали! Но я стойко держался на своем: на диету не сяду, овсянку с овощами на пару есть не буду, хочу мяса, сыра и прочих вкусностей.
Н-да… И что тут скажешь? Только признания в убийстве на мою голову не хватало, и теперь у меня полный комплект неприятностей. И что же мне со всем этим делать-то?! А самое обидное, что я опять вынужден подчищать за другими! Ладно бы свои косяки, как нынче молодежь выражается, разгребал…
Выходит, я хозяин сливной ямы и всего прилагающегося к ней безобразия… Стало быть, черные псы мне и вправду честь отдавали, как солдаты командиру. И я мог рявкнуть им «Смирррна!!!» в лучших традициях старшины из армейской учебки, а потом отвесить каждому монстру пинка в воспитательных целях, вместо того, чтобы убегать со всех лап. Ну, в принципе, раздача воспитательных пинков и сейчас возможна, но только как вынужденная мера по борьбе с собакофобией.
«Вскоре я вернулся к Скрепе с Линаром и увязавшейся за нами Лессианой – она за братом всегда хвостиком ходила. И тут меня ждал сюрприз: войти-то мы вошли, видимо, сработала часть установки, но Скрепа нам не подчинилась. Тогда-то я и подумал о наличии у меня еще одного ребенка, старшего сына, прижитого за время странствий по Империи. Я решил найти его. Нанял частного сыщика, параллельно искал своими силами, но безрезультатно – слишком мало исходных данных, слишком много я странствовал по империи, слишком много было у меня женщин (а постель, сам знаешь, не повод для знакомства), и, при этом, никаких зацепок, ни одной ниточки, потянув за которую, можно было выйти на тебя».
Хм, он сейчас жалуется или хвастается? И что за намеки?! Я, в отличие от папаши, своих женщин помню и в лицо, и по именам. Более того, я с уверенностью могу сказать, что детей у меня нет.
«И каково же было мое удивление, когда, согласившись быть секундантом двоюродного брата моей жены на дуэли – вот ведь глупое развлечение! – с каким-то полукровкой, я нос к носу столкнулся с парнем, как две капли воды похожим на меня в молодости. Конечно, я тут же начал собирать о тебе сведения, а уж как кстати оказалась капля твоей крови!»
Вот так-то! Оказывается, причина того, что Мертон оставил мне наследство, вовсе не вспыхнувшие отцовские чувства, а то, что я волей обстоятельств стал хозяином этой сливной ямы. А я-то после первого письма надеялся… а, пустое, Яр, пустое! Кстати, с твоим последим выводом не вяжутся условия о невозможности отказа от наследства и об опеке над младшим сыном Мертона. Интересно, есть ли в этом послании хоть что-то о малыше?
«Не скрою, сынок, сначала я хотел найти тебя для того, чтобы заставить отказаться от владения Скрепой Проклятия в пользу Линара. Иных причин общаться с тобой у меня на тот момент не было. Однако по мере того, как взрослели мои дети, мотивы мои изменились.
Как оказалось, Линар наделен даром артефакторства, реализации которого небольшой магический резерв, доставшийся ему от рождения, не помеха, а наоборот, едва ли не подспорье. У моего второго сына нет нужды черпать силу из Скрепы».
Как оказалось, отсутствие личной потребности не является препятствием для того, чтобы влезть в сливную яму – в прямом и переносном смысле. Достаточно желания младшей сестренки!
«Вот с Лесс не все так просто: тоже маг, вот только дар ей достался иной – она маг крови. Талант специфический, узкой направленности. Магия крови ныне лишь подраздел магии жизни, а не самостоятельное искусство, но найти ему применение все-таки можно, и у моей девочки получилось бы, если б не одно «но» – ее резерв совсем крохотный, много меньше, чем у Лина. Так что эта стезя для Лесс оказалась закрытой. А она так хотела быть магом!
Я очень люблю мою девочку, и тем тяжелее было для меня понимание того, что я ничем не мог ей помочь. И причиной тому стало даже не отсутствие хозяина Скрепы Проклятий для передачи, так сказать, полномочий, а сама Лесс. Она капризная, избалованная, взбалмошная, но при этом амбициозная, упорная вплоть до твердолобости, достаточно умна и умеет искусно манипулировать окружающими. Короче, копия своей матушки. Вот честно, Яр, если б у меня было время узнать Лакрисию получше, я не за что на ней не женился бы! Но сделанного не воротишь…
Так вот, возвращаясь к Лессиане: вышеперечисленные качества это еще полбеды, с таким «набором» вполне можно жить, и даже неплохо. Увы, к ним добавились слабость духа, выраженная в неспособности противостоять собственным страстям, зацикленность на карьере мага, тесно граничащая с помешательством, и готовность идти к своей цели по трупам. И не имеет значения, чей именно это труп».
Труп Яроса Иолатэ, например. Трупы подельников – Сатторна и Арисаэля. Труп, к счастью, не состоявшийся, моей балбески. Теоретически – труп Линара, получившийся в результате того, что сила Скрепы вырвалась бы на свободу, а также трупы жителей Эвенри и расположенных вокруг него поселений. Я никого не забыл? Ах, да! Еще труп самой Лессианы! Многовато выходит для каприза дочурки... И, кстати, уж кто бы говорил, папаша!
«Яр, я знаю, на что способны маги, живущие в симбиозе с магией Скреп. Я догадываюсь, что способна натворить моя дочь, если дорвется до Скрепы, особенно до той, для создания которой выбрали пещеру из песчаника и розового кварца, где отток силы невозможен, а магическое давление медленно, но неуклонно повышается уже не первое тысячелетие. Конечно, я много раз говорил ей о том, что это сооружение опасно, что оно способно весь Эвенри снести и все близлежащие селения в придачу, но из всей моей часовой речи она уяснила лишь то, что «колодец» поможет ей стать великим магом. И ее не пугала даже перспектива навсегда поселиться на маяке! Я же подозревал, Лесс сможет раскочегарить Скрепу, но справиться с ней, увы, нет. А Эвенри и побережье Лазурного моря стали дороги моему сердцу, знаешь ли. И я начал склоняться к мысли оставить все, как есть. Замуровать все ходы к Скрепе и не искать тебя. Кстати, этот мой план вскоре частично осуществился: на побережье случился обвал, и ход, начинавшийся на Песчаной косе, обрушился. Одной проблемой меньше… казалось бы».
Вот именно, что «казалось бы»! Я б на его месте постарался сына от влияния сестры оградить, а саму ее, раз уж так мечтает о карьере мага, отправить в обитель Беррауз – там, говорят, всем желающим по какой-то особой методике магический резерв увеличивают. Чем не испытание для истинной страсти к магичскому искусству? Монастырь же, со всеми вытекающими...
«А через год состоялась наша с тобой первая и единственная встреча, и я окончательно укрепился в своем решении. С одного взгляда на тебя я понял, что ты мой сын, и что никто не позаботиться о Скрепе лучше тебя. У меня не было времени узнать тебя, но, напоминаю, я могу видеть ауры. И в твоей я, помимо наличия некоторых родовых даров семейства Пиллегериа, и магического дара, разглядел и сразу две метки Скреп Проклятия. Ты уже имел дело с этими сооружениями, ты – хозяин одного из них, при этом смог противостоять его влиянию. А вторую метку поставил я, назначив тебя хозяином Скрепы на побережье Лазурного моря.
В тот миг я окончательно решил вверить судьбу Скрепы именно тебе. А проверки крови, наведение справок и невозможность отказа от наследства – это уже дополнения к тому решению».
Интересно, насчет меток в ауре – это правда? А то живу я спокойно, без всяких маскирующих амулетов, а всякие аурогляды знают, что я имел дело с этой отрыжкой эпохи Заселения! Или меня выручает то, что не так уж много индивидов знают, что это за Скрепы такие?
«Кроме того, не могу же я бросить своего младшего сына, которого, увы, не увижу, потому что он появится на свет уже после моей смерти, на произвол судьбы! Рози, моя последняя любовь, к несчастью, слаба здоровьем. Неизвестно, как скажутся на ней моя смерть и роды, сможет ли она заботиться о малыше, да и вообще выживет ли. Моя официальная семья, сам понимаешь, этому ребенку уже, мягко говоря, не рады. Но я очень хочу, чтобы он родился и вырос достойным индивидом, чтобы рядом с ним был кто-то, кто мог бы позаботиться о нем, и кого он мог бы полюбить, как своего отца. Ярос, ты знаешь, каково это – быть брошенным, никому не нужным и никем не любимым, и ты не допустишь, чтобы невинный ребенок, твой сводный брат, познал то же самое. Поэтому я прошу тебя позаботиться о нем и его матери, и целиком полагаюсь на твое благородство».
Вот за малыша папаша точно может быть спокоен, брата я не брошу. И о матери его позабочусь, если та, конечно, выживет. Были мы с Лотей в лекарне, где она содержится после родов, целитель сказал, что беременность тяжело протекала, возраст для первого ребенка отнюдь не юный, здоровье основательно подорвано, в общем, прогноз неблагоприятный. Лотя, конечно, обещала помочь, но ее к Розалинде Амейре просто не пустили, надеюсь, завтра прорвемся. Если, конечно, попадем к тому времени в город. Успеть бы, Храрг побери! Но я, если честно, пока не имею понятия о том, как мы втроем будем выбираться с этого маяка! Хорошо еще, что с ребенком все в порядке, малыш здоров и, что символично, родился двадцать седьмого мая, мы с ним день Рождения будем в одновременно отмечать.
«Сейчас, по прошествии лет, я понимаю, что отдать Скрепу имперским властям, как хотел того Акскар, было бы самым правильным решением. Понимаю умом, но не могу принять это решение сердцем. Все во мне противится тому. Может, и зря.
Возможно, ты окажешься мудрее и сильнее меня, сын, и сможешь принять правильное решение по поводу творения древних, исковеркавшего столько судеб».
Смогу, не волнуйся, тем более, озвученное тобой предложение является, на мой взгляд, не просто правильным, а единственно верным. А так бы я такое счастье и с доплатой не взял бы! Кстати, премного благодарен, что завещание не содержит условия о невозможности последующего отчуждения наследства в пользу государства!
Если есть еще, что отчуждать… А то магическая стихия, уничтожив призвавшую ее Лессиану, разбушевалась так, что пол маяка то и дело вздрагивает, а мои чуткие уши улавливают глухие хлопки в пещере под ним. К счастью, лишенная посредника между кварцевой пещерой и долгожданной свободой и, одновременно, направляющего вектора в лице Лесс, сила бушевала в ограниченном пространстве, не в силах вырваться из геологических оков. И неизвестно, когда прекратиться это буйство. Да и прекратиться ли оно вообще без вмешательства извне?
Конечно, теперь я знаю, что являюсь хозяином этой пещеры со всеми ее потрохами, но вот спускаться туда вновь меня совершенно не тянет. Не хочется рисковать жизнью – и своей, и кота.
«Знаешь, сын, моя жизнь была полной, насыщенной, богатой на события. Я любил и был любим. Да что там – я люблю и любим до сих пор, до последнего вздоха. Мои дети выросли достойными людьми (и не совсем людьми), я могу гордиться ими. Я выплатил все свои долги, и даже, насколько это возможно в мире живых, мой долг перед Акскаром – до сих пор забочусь о его сестрах и их семьях. Сожалею я лишь о том, что так и не смог хоть что-то узнать о моих родных, пропавших жителях Иолы. И о том, что не растил тебя и не смогу вырастить сына Рози. Но, несмотря ни на что, я счастливый человек. И тебе я искренне желаю того же. Будь счастлив, сын, и проживи свою жизнь так, чтоб тебе было не о чем сожалеть. И прости меня за все, если сможешь когда-нибудь. Мертон Пиллегри».
Дочитав письмо, я долго лежал на нагретом солнцем участке верхней площадки маяка, пытаясь уложить в голове то, что узнал из послания. Мне необходимо было подвести итог всей этой истории – логический, эмоциональный, да хоть какой-нибудь! – извлечь из нее урок, потом, образно выражаясь, поставить печать «Прожито» и убрать в дальний угол памяти. Зачем? А чтобы жить не мешала, не тянула за душу, не проросла ненавистью в сердце. Вот честно, я даже пытался представить себя на месте Мертона! С трудом, кстати, и с обилием нецензурных выражений. Но, так или иначе, с этой задачей я справился.
Мог бы себя поздравить, да только одна догадка подпортила вкус победы: я не мог не связать название родной деревни Мертона и свою фамилию, придуманную дедом для оформления моих документов, когда возникла необходимость поселить меня в интернате. Слово «Иолатэ» на древнеимперском можно разложить на «Иола» и «тэ», что в дословном переводе означает «из Иолы». И теперь меня терзает вопрос: дед знал или нет? Конечно, есть вероятность, что «Иола» и «Иолатэ» – просто совпадение, но что-то подсказывает мне, что это не так. Тогда почему Изялиниэль молчал о моем родстве с Мертоном? Почему не отдал меня ему на воспитание, а предпочел поселить внука в интернате? Почему хотя бы не стряс алименты? Не похоже на князя Мерисского, не похоже…
Снизу послышался сдавленный стон, а следом и грозный низкий рык. Я подскочил и, схватив листы письма в зубы, бросился вниз по лестнице. Лин снова очнулся, и если моя балбеска снова утихомирит парня так же, как в прошлый раз – тяжелой лапой с размаху по черепушке – то последствия для отпрыска семьи Пиллегри могут быть самыми плачевными. А мне нужно сдать органам правопорядка вменяемого свидетеля-соучастника, а не овощ, храрготом по голове стукнутый. Короче, самое время спасать моего убийцу от моей же жены! Бегу, и сам не верю… Да, жизнь, определенно, имеет чувство юмора, причем черного.
Вот и последняя глава. Остался эпилог - на завтра.
Эпилог. 10 июня
Фыр-Ярос
Лотя растянулась на расстеленном прямо на траве покрывале и, прикрыв лицо от солнца шляпкой из мягкой соломки, задремала. Эми и Лана, которые, собственно, и вытащили мою женушку на пикник в городской парк, отбыли в ласковые объятия дремы еще минут двадцать назад.
С того дня, как здоровенный храргот-оборотень с нагло восседающим на голове котом и связанным человеком на спине ввалился в отделение стражи поселка Большие Луховицы, прошла уже неделя. Насыщенная событиями, Храрг побери! Двум из присутствующих на пикнике девушек пришлось тесно общаться с правоохранительными органами. Третья снова совмещала сразу несколько подработок. А ведь учебу тоже никто не отменял...
В общем, вымотались красотки, и решили отдохнуть хотя бы денек, так что сегодня утром Лотя сгребла меня, яростно цепляющегося когтями за подушку, в охапку и потащила в парк. Я, конечно, не против отдыха и завтрака на свежем воздухе, но я, Храрга пинком через коромысло, тоже устал! Я мечтал в эту субботу всласть поваляться на мягких подушках, делая перерывы только на еду. Причем еду вкусную, а не то, чем меня вчера весь день пичкали!
Подумать только – кормить кота овсянкой на воде и пюре из кабачков! Фууу, гадость! А все потому, что Эми показалось, что я толстый, и началось – жалобные глаза, полные слез и затаенной грусти, умоляющий взгляд, дрожащие в преддверии плача губы… Фырчик то-о-олстеет! Это же так вредно для здоровья!!! Ах, Фырчик, мы хотим, чтобы ты был здоровенький и жил долго, иначе никогда бы… Но надо, милый, надо. Мы же тебя так лю-ю-юбим! Мы очень расстроимся, если ты заболеешь от обжорства и умрешь!!! Весь арсенал женских средств давления на мужскую психику на мне испробовали! Но я стойко держался на своем: на диету не сяду, овсянку с овощами на пару есть не буду, хочу мяса, сыра и прочих вкусностей.
