дядюшкой он должен был встретиться вчера вечером? Конечно, свидетельница убеждена, что сыщик ждал на встречу женщину, но мало ли, какие вкусы у вожака клана Тар-Граорр? Вдруг он как раз сладкое любит? Я не могу в этом вопросе полагаться на память реципиентки в связи с отсутствием оной.
Возможно, я просто потрачу время впустую, но… Храрг побери! Неловко признаваться самой себе, но меня вдруг охватил сыщицкий азарт и сильное желание добыть информацию. Сейчас мне почему-то казалось очень важным прояснить ситуацию. А еще я вдруг осознала, что мне не хватает привычного в прошлой жизни удовольствия от аналитической работы. Конечно, в бытность свою ревизором я анализировала финансовые документы, но вдруг и с сыскной деятельностью получится? В крайнем случае, я просто нарою побольше информации, а там пусть пушистый следователь голову ломает.
От мысли о том, что затея моя может оказаться опасной, я просто отмахнулась. Угрозы для собственной жизни я в том не видела. В конце концов, крохотный опыт расследований у меня есть, постоять за себя я могу, да и статус княжны Мерисской – это тоже не пустой звук.
Сложность была лишь в том, что я понятия не имела, как буду узнавать у сотрудников гостиницы о том, кто писал записку для господина Саноффи, и как смогу попасть в его номер, но решила с планом действий определиться на месте. Но сегодня я, не иначе как вследствие вчерашних переживаний, испытала доселе невиданный прилив вдохновения, а вдобавок очень к месту вспомнился опыт прежней жизни, потому что мысль о том, как построить разговор с персоналом и в каком образе предстать, посетила мою голову почти сразу. Итак, в вестибюль «Золотой подковы» влетела, запыхавшись и едва не растянувшись на полу, испуганная и растерянная девица, крепко прижимавшая к груди сумку-планшет.
На бегу я успела бросить взгляд в висящее при входе зеркало. Здорово! Вот что значит правильно выбранный образ! Эдакая молодая, легкомысленная особа, частенько что-то путающая или забывающая. То ли секретарша, то ли личная помощница. Серая юбка, жакет строгого покроя ей в цвет, нарочито скромная блузка (расстегнула на оду пуговицу больше, чем позволяют приличия), минимум украшений, маленькая сумочка через плечо, туфли тоже вполне можно отнести к так называемому офисному стилю. В походке и жестах сразу бросается в глаза высокая степень нервозности, во взгляде – волнение, нижняя губа закушена. Прическу, правда, изменить пришлось – растрепала свою французскую косу на легкомысленные локоны и собрала их яркой заколкой. Да, немало таких особ мне довелось повидать в бытность свою ревизором – вечно то документы какие-нибудь важные забудут положить и потом доносят, то перепутают чего, то еще… перечень допущенных из-за невнимательности косяков обширный. Как правило, эти девочки меня изрядно раздражали.
Да, перевоплощение в такую вот «секретаршу» мне ничего не стоило. Разве что сумку-планшет, в которых здесь носят бумажные документы, я, выскочив по дороге из двуколки, выкупила прямо на улице у одного припозднившегося клерка. Ох, представляю себе состояние парня: идет он спокойно по улице, вдруг раздается крик: «Стоять!», прямо возле него останавливается двуколка, ржет лошадь, матерится возница, и выскакивает, азартно поблескивая глазами, вполне приличная с виду леди. С виду, потому что тут же наставляет на бедолагу палец на манер пистолета и заявляет: «Планшет или жизнь?!». Да, его лицо надо было видеть! К счастью, я успела объявить, что это шутка до того, как клерка хватил инфаркт, а затем, не давая ему толком опомниться, предложила продать планшет за серебрушку, а содержимое он, конечно, мог оставить себе. Парень, видимо, решил, что судьба столкнула его с опасной сумасшедшей, потому как возражать даже не пытался, просто молча освободил планшет, забрал деньги и поспешил ретироваться. Сообразительный оказался…
Обрадовавшись тому, что освещение на нижнем этаже «Золотой подковы» было приглушенным в этот поздний час, а растрепанные волосы упали на лицо, что должно еще сильнее затруднить узнавание, я бросилась к стойке регистрации, за которой в одиночестве скучала молоденькая жугерна в форменном платье.
Я бросилась к ней так быстро, насколько позволили уставшие от дневной беготни ноги, всем весом обрушилась на стойку и, тяжело и шумно дыша, зачастила:
- Пожалуйста, очень Вас прошу… Малья Эбир Саноффи, частный сыщик, прибывший из Тарлонга… Он здесь остановился?! Умоляю, скажите, что здесь!..
Жугерна, непрерывно прося меня успокоиться, любезно налила в стакан воды из графина на стойке и предложила мне утолить жажду, а сама полезла в журнал регистрации постояльцев. Вскоре она подтвердила, что гость из Тарлонга действительно остановился в «Золотой подкове», однако тут же предупредила меня, что этот господин в настоящее время в гостинице отсутствует, покинул ее еще вчера, примерно после обеда, о месте его нахождения ей ничего не известно, как и о том, когда он вернется сюда.
Просвещать ее относительно участи сыщика я, конечно же, не стала. Вместо этого я завела жалостливый рассказ о том, что работаю чуть больше месяца в сыскном агентстве личным секретарем господина Саноффи, что мне, вчерашней студентке, невероятно повезло устроиться на это место – платят неплохо, учат по мере возможности, со временем обещают карьерный рост и закрыли глаза на отсутствие опыта работы. Единственная проблема – непосредственный начальник, который из-за любого мало-мальского косяка – не в ту папку документы убрала, чернила ему принесла не того оттенка, блокнот для записей на слишком большом расстоянии от его рук положила – такой визг поднимает, что по всей конторе дым коромыслом стоит. Жуткий педант, моралист и скрытый садист. А неделю назад я по совету подруги сделала попытку перевести наши с ним отношения в менее формальное русло, так Малья Эбир взбесился и час орал, что никакого панибратства в конторе не потерпит, а девицу, которая столь навязчиво пытается влезть к нему в постель, сам выставит за порог пинком под зад. И это после того, как я всего-то предложила ему как-нибудь пообедать вместе! Потом все же чуть смягчился и, решив дать мне последний шанс, предупредил: еще один промах, и он меня уволит, после чего в интересах расследования, которое вел в тот момент, убрался в Наргонту. Уже оттуда он связался со мной и велел переслать кое-какие бумаги, что я и сделала. А сегодня утром я обнаружила, что накосячила снова, и на этот раз действительно по крупному: забыла отправить вместе с тем пакетом документов результаты одной очень важной экспертизы. Почему – ума не приложу! Наверное, гадская бумажонка завалилась в папку с конторскими бумагами! И она может понадобится господину Саноффи в любой момент, хоть завтра, и, сегодня я, не желая терять работу, схватила злополучную бумагу и, ухнув большую часть личных сбережений на портал до Наргонты, бросилась искать начальника, благо, уже успела узнать, что в дешевых гостиницах и на постоялых дворах у дорог он не останавливается. Весь день проносилась, и все без толку. Короче, «Золотая подкова» уже восьмая гостиница, в которую я пришла в поисках противного Мальи Эбира! И, клянусь, если б мне не повезло на этот раз, то я точно рухнула бы на пороге и умерла, после чего стала бы призраком и в посмертии портила бы жизнь тем, кто довел меня до такого состояния. Но, к счастью, на этот раз я не ошиблась в выборе. Так что теперь у меня есть огромная просьба к милой девушке-регистратору:
- Умоляю! – почти кричала я, изображая истерику. – Мне очень нужно доставить бумагу с результатами экспертизы господину Саноффи! Раз он отсутствует, я могу войти в его номер вместе с горничной и просто положить бумагу в его дипломат, будто она там и лежала! И вполне могу сделать это в присутствии хоть работников гостиницы! Я заплачу…
Мысленно я извинилась перед покойным. Я не знала тебя при жизни, Малья Эбир, и не имею права обмазывать грязью сейчас, когда ты и оправдаться-то не можешь. Но ты же наверняка понимаешь, что так нужно для дела. Ты ведь хочешь, чтобы твой убийца был найден и наказан? Так что терпи, сыщик…
Жугерна от исполнения моей просьбы отпихивалась руками и ногами, ссылаясь на правила гостиницы: никаких посторонних в номерах в отсутствии постояльца не будет. Но я могу оставить бумагу на стойке регистрации, и, когда господин Саноффи вернется, она или ее сменщица обязательно передадут ему эту злосчастную бумагу.
Я же, демонстративно задумавшись и выхлебав еще один стакан воды, выдвинула встречное предложение: мне сдают номер в этой гостинице на одну ночь, чтобы я могла хоть немного отдохнуть и прийти в себя, а утром, если к тому времени не появятся мой начальник, я приму предложение жугерны-регистратора. А до того, пока во мне еще остались крохи решимости встретиться с Мальей Эбиром лицом к лицу, я останусь в гостинице. И даже заплачу за номер!
Вероятность того, что мне позволят обшарить номер залетного трегнича, пусть даже под присмотром кого-то из персонала, была невысока, но я должна была попытаться. Уже хотя бы потому, что иные способы проникновения в заветную комнату будут менее законными.
Жугерна, подумав, махнула рукой, правда, сразу предупредила, что моих средств – двух серебряных монет и двадцати медяшек – на съем номера в «Подкове» не хватит, но предложила занять один из свободных номеров, правда, с условием освободить его тотчас, как появится постоялец. И – вот так удача! – предложенный мне номер находился рядом с тем, что занимал покойный господин Саноффи. Должно же было мне повезти!
Поломавшись для вида, я согласилась, и вскоре оказалась в небольшой, темной из-за того, что растущий прямо за окнами гостиницы вяз закрывал окно почти полностью, но достаточно уютной комнатке. Да я, собственно, и не рассчитывала на шикарные апартаменты, и обстановка мне сейчас до фонаря. Главное, этаж всего лишь второй (падать, если что, не так уж высоко), окна открываются, подоконники широкие, добраться по ним до соседнего окна несложно. А уж то, что окно номера господина Саноффи было прикрыто неплотно, что избавило меня от необходимости разбивать его для проникновения внутрь, и вовсе привело меня в столь прекрасное расположение духа, то я едва напевать и пританцовывать не начала. Но смогла сдержать эмоции и, убедившись, что в апартаментах, точной копии тех, что отвели мне для ночлега, кроме меня никого нет, а также в том, что под дверью никто не подслушивает, приступила к обыску.
Вещей у покойного Мальи Эбира было немного: пара костюмов в шкафу, стопка белья, запасная пара ботинок, туалетные принадлежности, разве что средств для ухода за кожей многовато для мужчины. Впрочем, мне до них не было никакого дела. Гораздо больше меня заинтересовал дипломат сыщика, оснащенный самым простым замком, который я легко открыла разогнутой скрепкой. Внутри обнаружилась пухлая папка с записями о его последнем расследовании, а сверху в ней лежал отчет с кратким описанием оного, заглянув в который, я была неприятно удивлена: Саноффи разыскивал Й'егрес Тар-Граорр по заданию ее, а теперь уже и моего дядюшки Хара. Нет, конечно, я предполагала, что так и будет, но одно дело – предполагать, а совсем другое – знать точно.
И что из этого следует? Что двор для подбрасывания трупа сыщика был выбран не случайно? Да нет, тогда логичнее было бы выбрать дом Яроса или Мелиссы, где я снимала комнату до сих пор. Или кто-то следил за мной и потому точно знал, где я нахожусь? Или это все – просто дичайшее совпадение?
Да к чему такие сложности? Убийца желал подставить меня или моего дядюшку, у которого алиби на время смерти сыщика может и не быть? Или же «подарочек» подбросили в качестве устрашения? Но кому он адресован? Мне? Или же Ансельму? Или Эми? Просто голова идет кругом!
Хорошо, зайдем с другой стороны. Итак, предположим, сыщик в ходе расследования раскопал какой-нибудь секрет, за который вполне мог поплатиться жизнью. Хм, остановился в одной из самых дорогих гостиниц Наргонты, сделал в «Черной лозе» заказ на кругленькую сумму, все вещи дорогие, отличного качества, не говоря уже о принадлежностях для бритья и прочей мелочевке. Да, поневоле начнешь разбираться в качестве вещей, сходив два-три раза с Фыром за покупками!
Надо думать, господин Саноффи привык жить на широкую ногу, а такой образ жизни требует немалых финансовых средств, и, возможно, сыщик, почуяв, что сохранение тайны принесет больше прибыли, чем ее огласка, попытался шантажировать… Кого? Видимо, своего будущего убийцу. А последний просто прикончил шантажиста? Хм, а зачем тогда подбрасывать тело сыщика на делянку Ансельма? Неужели нельзя было избавиться от него наверняка, просто выбросив в реку, например? Или же оставить его посреди людной площади, приколов на груди записку «Смерть шантажистам!», раз уж так хотелось привлечь внимание к трупу? Нет, что-то тут не вяжется. Надо бы обдумать все еще раз, причем не в одиночку, а вместе с одним хвостатым сыщиком.
Толстая папка слегка оттягивала руки. Ох, Храрг побери! Я сейчас держу в руках то, что содержит разгадку смерти господина Саноффи и, скорей всего, здесь же кроется причина, по которой убийца попытался подставить главу клана Тар-Граорр. Ну, или леди Иолатэ.
Я едва сдерживалась, чтобы не начать читать содержимое папки прямо здесь, в номере покойного Мальи Эбира, причем отнюдь не царящая внутри темнота, разбавленная лишь льющимся из окон светом ночных светил, служила сдерживающим фактором – благодаря своей второй ипостаси я отлично могу читать в таких условиях. Нет, сосредоточиться на описании расследования исчезновения Й'егрес Тар-Граорр прямо сейчас мне не позволила вполне, на мой взгляд, здравая мысль о том, что не стоит давать столь ценные сведения в руки имперским дознавателям. По крайней мере, не стоит это делать до того, как сама прочитаю все материалы и выясню, из-за чего погиб проводивший расследование сыщик. А заодно… Есть у меня надежда, что эти материалы прольют свет на личность моей реципиентки и на ее жизнь до того, как я заняла ее место. Вот эти сведения мне бы тоже не хотелось доводить до широкой общественности – во избежание, так сказать. Мало ли что… Эх, Лотя, дожила! Уже улики из-под носа официального следствия воруешь! Может, это из-за того, что меня Фыр укусил пару раз? За то время, что я знаю этого кошака, я смогла убедиться, что он тот еще жук, и, преследуя свои (и не только) интересы, может пойти на нарушение закона. Верно говорят, что с кем поведешься, от того и наберешься! Так, если меня поймают, буду валить все на кота.
Спрятав папку под жакет и, для верности, примотав ее тонким вязаным шарфом, найденном тут же, в шкафу среди вещей Мальи Эбира (и зачем он понадобился сыщику в июне-месяце?), я покинула номер тем же путем, что и проникла в него. И, только оказавшись в отведенном мне месте для ночлега, рухнула на застеленную кровать и дрожащими от нетерпения руками раскрыла папку...
Лотя
Рассвет застал меня в состоянии глубокой задумчивости и весьма понуром расположении духа. Я, поджав ноги, сидела на кровати, обложившись бумагами, смотрела в стену, и последние крохи надежды на быстрое завершение расследования таяли, как капля росы под солнечным лучом.
Возможно, я просто потрачу время впустую, но… Храрг побери! Неловко признаваться самой себе, но меня вдруг охватил сыщицкий азарт и сильное желание добыть информацию. Сейчас мне почему-то казалось очень важным прояснить ситуацию. А еще я вдруг осознала, что мне не хватает привычного в прошлой жизни удовольствия от аналитической работы. Конечно, в бытность свою ревизором я анализировала финансовые документы, но вдруг и с сыскной деятельностью получится? В крайнем случае, я просто нарою побольше информации, а там пусть пушистый следователь голову ломает.
От мысли о том, что затея моя может оказаться опасной, я просто отмахнулась. Угрозы для собственной жизни я в том не видела. В конце концов, крохотный опыт расследований у меня есть, постоять за себя я могу, да и статус княжны Мерисской – это тоже не пустой звук.
Сложность была лишь в том, что я понятия не имела, как буду узнавать у сотрудников гостиницы о том, кто писал записку для господина Саноффи, и как смогу попасть в его номер, но решила с планом действий определиться на месте. Но сегодня я, не иначе как вследствие вчерашних переживаний, испытала доселе невиданный прилив вдохновения, а вдобавок очень к месту вспомнился опыт прежней жизни, потому что мысль о том, как построить разговор с персоналом и в каком образе предстать, посетила мою голову почти сразу. Итак, в вестибюль «Золотой подковы» влетела, запыхавшись и едва не растянувшись на полу, испуганная и растерянная девица, крепко прижимавшая к груди сумку-планшет.
На бегу я успела бросить взгляд в висящее при входе зеркало. Здорово! Вот что значит правильно выбранный образ! Эдакая молодая, легкомысленная особа, частенько что-то путающая или забывающая. То ли секретарша, то ли личная помощница. Серая юбка, жакет строгого покроя ей в цвет, нарочито скромная блузка (расстегнула на оду пуговицу больше, чем позволяют приличия), минимум украшений, маленькая сумочка через плечо, туфли тоже вполне можно отнести к так называемому офисному стилю. В походке и жестах сразу бросается в глаза высокая степень нервозности, во взгляде – волнение, нижняя губа закушена. Прическу, правда, изменить пришлось – растрепала свою французскую косу на легкомысленные локоны и собрала их яркой заколкой. Да, немало таких особ мне довелось повидать в бытность свою ревизором – вечно то документы какие-нибудь важные забудут положить и потом доносят, то перепутают чего, то еще… перечень допущенных из-за невнимательности косяков обширный. Как правило, эти девочки меня изрядно раздражали.
Да, перевоплощение в такую вот «секретаршу» мне ничего не стоило. Разве что сумку-планшет, в которых здесь носят бумажные документы, я, выскочив по дороге из двуколки, выкупила прямо на улице у одного припозднившегося клерка. Ох, представляю себе состояние парня: идет он спокойно по улице, вдруг раздается крик: «Стоять!», прямо возле него останавливается двуколка, ржет лошадь, матерится возница, и выскакивает, азартно поблескивая глазами, вполне приличная с виду леди. С виду, потому что тут же наставляет на бедолагу палец на манер пистолета и заявляет: «Планшет или жизнь?!». Да, его лицо надо было видеть! К счастью, я успела объявить, что это шутка до того, как клерка хватил инфаркт, а затем, не давая ему толком опомниться, предложила продать планшет за серебрушку, а содержимое он, конечно, мог оставить себе. Парень, видимо, решил, что судьба столкнула его с опасной сумасшедшей, потому как возражать даже не пытался, просто молча освободил планшет, забрал деньги и поспешил ретироваться. Сообразительный оказался…
Обрадовавшись тому, что освещение на нижнем этаже «Золотой подковы» было приглушенным в этот поздний час, а растрепанные волосы упали на лицо, что должно еще сильнее затруднить узнавание, я бросилась к стойке регистрации, за которой в одиночестве скучала молоденькая жугерна в форменном платье.
Я бросилась к ней так быстро, насколько позволили уставшие от дневной беготни ноги, всем весом обрушилась на стойку и, тяжело и шумно дыша, зачастила:
- Пожалуйста, очень Вас прошу… Малья Эбир Саноффи, частный сыщик, прибывший из Тарлонга… Он здесь остановился?! Умоляю, скажите, что здесь!..
Жугерна, непрерывно прося меня успокоиться, любезно налила в стакан воды из графина на стойке и предложила мне утолить жажду, а сама полезла в журнал регистрации постояльцев. Вскоре она подтвердила, что гость из Тарлонга действительно остановился в «Золотой подкове», однако тут же предупредила меня, что этот господин в настоящее время в гостинице отсутствует, покинул ее еще вчера, примерно после обеда, о месте его нахождения ей ничего не известно, как и о том, когда он вернется сюда.
Просвещать ее относительно участи сыщика я, конечно же, не стала. Вместо этого я завела жалостливый рассказ о том, что работаю чуть больше месяца в сыскном агентстве личным секретарем господина Саноффи, что мне, вчерашней студентке, невероятно повезло устроиться на это место – платят неплохо, учат по мере возможности, со временем обещают карьерный рост и закрыли глаза на отсутствие опыта работы. Единственная проблема – непосредственный начальник, который из-за любого мало-мальского косяка – не в ту папку документы убрала, чернила ему принесла не того оттенка, блокнот для записей на слишком большом расстоянии от его рук положила – такой визг поднимает, что по всей конторе дым коромыслом стоит. Жуткий педант, моралист и скрытый садист. А неделю назад я по совету подруги сделала попытку перевести наши с ним отношения в менее формальное русло, так Малья Эбир взбесился и час орал, что никакого панибратства в конторе не потерпит, а девицу, которая столь навязчиво пытается влезть к нему в постель, сам выставит за порог пинком под зад. И это после того, как я всего-то предложила ему как-нибудь пообедать вместе! Потом все же чуть смягчился и, решив дать мне последний шанс, предупредил: еще один промах, и он меня уволит, после чего в интересах расследования, которое вел в тот момент, убрался в Наргонту. Уже оттуда он связался со мной и велел переслать кое-какие бумаги, что я и сделала. А сегодня утром я обнаружила, что накосячила снова, и на этот раз действительно по крупному: забыла отправить вместе с тем пакетом документов результаты одной очень важной экспертизы. Почему – ума не приложу! Наверное, гадская бумажонка завалилась в папку с конторскими бумагами! И она может понадобится господину Саноффи в любой момент, хоть завтра, и, сегодня я, не желая терять работу, схватила злополучную бумагу и, ухнув большую часть личных сбережений на портал до Наргонты, бросилась искать начальника, благо, уже успела узнать, что в дешевых гостиницах и на постоялых дворах у дорог он не останавливается. Весь день проносилась, и все без толку. Короче, «Золотая подкова» уже восьмая гостиница, в которую я пришла в поисках противного Мальи Эбира! И, клянусь, если б мне не повезло на этот раз, то я точно рухнула бы на пороге и умерла, после чего стала бы призраком и в посмертии портила бы жизнь тем, кто довел меня до такого состояния. Но, к счастью, на этот раз я не ошиблась в выборе. Так что теперь у меня есть огромная просьба к милой девушке-регистратору:
- Умоляю! – почти кричала я, изображая истерику. – Мне очень нужно доставить бумагу с результатами экспертизы господину Саноффи! Раз он отсутствует, я могу войти в его номер вместе с горничной и просто положить бумагу в его дипломат, будто она там и лежала! И вполне могу сделать это в присутствии хоть работников гостиницы! Я заплачу…
Мысленно я извинилась перед покойным. Я не знала тебя при жизни, Малья Эбир, и не имею права обмазывать грязью сейчас, когда ты и оправдаться-то не можешь. Но ты же наверняка понимаешь, что так нужно для дела. Ты ведь хочешь, чтобы твой убийца был найден и наказан? Так что терпи, сыщик…
Жугерна от исполнения моей просьбы отпихивалась руками и ногами, ссылаясь на правила гостиницы: никаких посторонних в номерах в отсутствии постояльца не будет. Но я могу оставить бумагу на стойке регистрации, и, когда господин Саноффи вернется, она или ее сменщица обязательно передадут ему эту злосчастную бумагу.
Я же, демонстративно задумавшись и выхлебав еще один стакан воды, выдвинула встречное предложение: мне сдают номер в этой гостинице на одну ночь, чтобы я могла хоть немного отдохнуть и прийти в себя, а утром, если к тому времени не появятся мой начальник, я приму предложение жугерны-регистратора. А до того, пока во мне еще остались крохи решимости встретиться с Мальей Эбиром лицом к лицу, я останусь в гостинице. И даже заплачу за номер!
Вероятность того, что мне позволят обшарить номер залетного трегнича, пусть даже под присмотром кого-то из персонала, была невысока, но я должна была попытаться. Уже хотя бы потому, что иные способы проникновения в заветную комнату будут менее законными.
Жугерна, подумав, махнула рукой, правда, сразу предупредила, что моих средств – двух серебряных монет и двадцати медяшек – на съем номера в «Подкове» не хватит, но предложила занять один из свободных номеров, правда, с условием освободить его тотчас, как появится постоялец. И – вот так удача! – предложенный мне номер находился рядом с тем, что занимал покойный господин Саноффи. Должно же было мне повезти!
Поломавшись для вида, я согласилась, и вскоре оказалась в небольшой, темной из-за того, что растущий прямо за окнами гостиницы вяз закрывал окно почти полностью, но достаточно уютной комнатке. Да я, собственно, и не рассчитывала на шикарные апартаменты, и обстановка мне сейчас до фонаря. Главное, этаж всего лишь второй (падать, если что, не так уж высоко), окна открываются, подоконники широкие, добраться по ним до соседнего окна несложно. А уж то, что окно номера господина Саноффи было прикрыто неплотно, что избавило меня от необходимости разбивать его для проникновения внутрь, и вовсе привело меня в столь прекрасное расположение духа, то я едва напевать и пританцовывать не начала. Но смогла сдержать эмоции и, убедившись, что в апартаментах, точной копии тех, что отвели мне для ночлега, кроме меня никого нет, а также в том, что под дверью никто не подслушивает, приступила к обыску.
Вещей у покойного Мальи Эбира было немного: пара костюмов в шкафу, стопка белья, запасная пара ботинок, туалетные принадлежности, разве что средств для ухода за кожей многовато для мужчины. Впрочем, мне до них не было никакого дела. Гораздо больше меня заинтересовал дипломат сыщика, оснащенный самым простым замком, который я легко открыла разогнутой скрепкой. Внутри обнаружилась пухлая папка с записями о его последнем расследовании, а сверху в ней лежал отчет с кратким описанием оного, заглянув в который, я была неприятно удивлена: Саноффи разыскивал Й'егрес Тар-Граорр по заданию ее, а теперь уже и моего дядюшки Хара. Нет, конечно, я предполагала, что так и будет, но одно дело – предполагать, а совсем другое – знать точно.
И что из этого следует? Что двор для подбрасывания трупа сыщика был выбран не случайно? Да нет, тогда логичнее было бы выбрать дом Яроса или Мелиссы, где я снимала комнату до сих пор. Или кто-то следил за мной и потому точно знал, где я нахожусь? Или это все – просто дичайшее совпадение?
Да к чему такие сложности? Убийца желал подставить меня или моего дядюшку, у которого алиби на время смерти сыщика может и не быть? Или же «подарочек» подбросили в качестве устрашения? Но кому он адресован? Мне? Или же Ансельму? Или Эми? Просто голова идет кругом!
Хорошо, зайдем с другой стороны. Итак, предположим, сыщик в ходе расследования раскопал какой-нибудь секрет, за который вполне мог поплатиться жизнью. Хм, остановился в одной из самых дорогих гостиниц Наргонты, сделал в «Черной лозе» заказ на кругленькую сумму, все вещи дорогие, отличного качества, не говоря уже о принадлежностях для бритья и прочей мелочевке. Да, поневоле начнешь разбираться в качестве вещей, сходив два-три раза с Фыром за покупками!
Надо думать, господин Саноффи привык жить на широкую ногу, а такой образ жизни требует немалых финансовых средств, и, возможно, сыщик, почуяв, что сохранение тайны принесет больше прибыли, чем ее огласка, попытался шантажировать… Кого? Видимо, своего будущего убийцу. А последний просто прикончил шантажиста? Хм, а зачем тогда подбрасывать тело сыщика на делянку Ансельма? Неужели нельзя было избавиться от него наверняка, просто выбросив в реку, например? Или же оставить его посреди людной площади, приколов на груди записку «Смерть шантажистам!», раз уж так хотелось привлечь внимание к трупу? Нет, что-то тут не вяжется. Надо бы обдумать все еще раз, причем не в одиночку, а вместе с одним хвостатым сыщиком.
Толстая папка слегка оттягивала руки. Ох, Храрг побери! Я сейчас держу в руках то, что содержит разгадку смерти господина Саноффи и, скорей всего, здесь же кроется причина, по которой убийца попытался подставить главу клана Тар-Граорр. Ну, или леди Иолатэ.
Я едва сдерживалась, чтобы не начать читать содержимое папки прямо здесь, в номере покойного Мальи Эбира, причем отнюдь не царящая внутри темнота, разбавленная лишь льющимся из окон светом ночных светил, служила сдерживающим фактором – благодаря своей второй ипостаси я отлично могу читать в таких условиях. Нет, сосредоточиться на описании расследования исчезновения Й'егрес Тар-Граорр прямо сейчас мне не позволила вполне, на мой взгляд, здравая мысль о том, что не стоит давать столь ценные сведения в руки имперским дознавателям. По крайней мере, не стоит это делать до того, как сама прочитаю все материалы и выясню, из-за чего погиб проводивший расследование сыщик. А заодно… Есть у меня надежда, что эти материалы прольют свет на личность моей реципиентки и на ее жизнь до того, как я заняла ее место. Вот эти сведения мне бы тоже не хотелось доводить до широкой общественности – во избежание, так сказать. Мало ли что… Эх, Лотя, дожила! Уже улики из-под носа официального следствия воруешь! Может, это из-за того, что меня Фыр укусил пару раз? За то время, что я знаю этого кошака, я смогла убедиться, что он тот еще жук, и, преследуя свои (и не только) интересы, может пойти на нарушение закона. Верно говорят, что с кем поведешься, от того и наберешься! Так, если меня поймают, буду валить все на кота.
Спрятав папку под жакет и, для верности, примотав ее тонким вязаным шарфом, найденном тут же, в шкафу среди вещей Мальи Эбира (и зачем он понадобился сыщику в июне-месяце?), я покинула номер тем же путем, что и проникла в него. И, только оказавшись в отведенном мне месте для ночлега, рухнула на застеленную кровать и дрожащими от нетерпения руками раскрыла папку...
Глава 6. 14 июня, утро.
Лотя
Рассвет застал меня в состоянии глубокой задумчивости и весьма понуром расположении духа. Я, поджав ноги, сидела на кровати, обложившись бумагами, смотрела в стену, и последние крохи надежды на быстрое завершение расследования таяли, как капля росы под солнечным лучом.
