Еще я успела заметить несколько шрамов на его теле: сбоку, в области ребер с правой стороны и один на левой голени – аккуратные, хирургические, остальные три рваные, изогнутые, нанесенные чем угодно, только не скальпелем.
– Вентиляцию я починил, кстати, будет нормально тянуть, – вновь заговорил Вик, не подозревая о том, что я уже навела на него объектив голопланшета.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, втайне любуясь получившимся снимком. – Я рада, что твоя рука начала работать.
Удачно, даже лицо видно, хоть в кадр Вик и не смотрит.
– Я пока одной левой обошелся, – усмехнулся парень, с величайшей осторожностью пошевелив пальцами правой руки. Согнуть ее он так и не решился. – Забавно звучит, да?
Я пожала плечами, и сама решила посетить санузел.
– У меня еще кресло барахлит что-то, – пожаловалась я, указывая взглядом на очередной объект в моей каюте, требующий ремонта. – Под мои движения подстраивается с заминкой.
Вик пообещал посмотреть. А я скрылась в душевой и привела себя в порядок так быстро, как только смогла. А, вернувшись в каюту, застала Вика с моим голопланшетом в руках.
– Тебя не учили, что брать без спроса чужие вещи нехорошо?! – возмутилась я.
– Меня еще и не тому учили! – отшутился Вик. – Мог бы перечислить, но не буду, а то ты опять в этом какой-нибудь намек углядишь…
И улыбается многозначительно так, будто намек какой делает.
– Голопланшет верни! – потребовала я.
Да, знаю, что сама виновата – не стоило оставлять столь личную вещь в каюте, надо было забрать с собой. Но влажный воздух санузла в совокупности с вездесущей марсианской пылью плохо действует на сложную технику, вот я и понадеялась на честность залетного пациента. Как оказалось, зря.
– Да брось, Надь, никуда я там не залезал! – Вик протянул мне требуемое.
На лице его отразились сожаление и досада. Но виноватым он себя не чувствовал.
– Еще этого не хватало! – фыркнула я.
Вик, однако ж, счел своим долгом объясниться.
– Я твой голопланшет на один из шифрованных каналов настроил. Если что, сможешь мне написать…
– Если что, я попрошу помощи у своего молодого человека! – отчеканила я.
Вик тяжело вздохнул.
– Уже доводилось?
– Ну… нет! – с заминкой ответила я.
Ведь до того я все свои проблемы старалась решать сама, не обращаясь ни к руководству, ни к Егору. Случай с поломкой дронов не в счет. Да и проблем-то особых не было, так, недопонимание с коллегами, еще кое-какие рабочие моменты…
– Попроси, – криво усмехнулся Вик. – Только потом не удивляйся.
– Да что ж такое-то?! – взорвалась я. – Что за намеки?!
– Вполне прозрачные…
– Ты не знаешь Егора! Как ты можешь так говорить о нем?!
– Да знаю! – Вик, кажется, тоже вышел из себя. – Знаю. Не так, чтобы близко, но достаточно, чтобы оценить и сделать простой вывод: с этим парнем не стоит иметь дел. Тем более девушке. Учились мы в одной летной академии, МГЛА, и на одном факультете, только я на курс старше.
Я удивилась. Ничего себе поворот!
– Егор не говорил…
– Дурак он, что ли? Ну, дурак, конечно, но не настолько… Конечно, не скажет. И даже факт нашего с ним знакомства на Земле отрицать будет. Так что, Надь, смотри и запоминай, как односторонний канал связи активировать. На крайний случай, так сказать. Все просто: обхватываешь голопланшет рукой и давишь вот сюда, на этот крохотный выступ. Короткое нажатие отправляет сигнал о помощи, длинное, дольше пяти секунд, открывает диалоговое окно, в котором можно набрать сообщение для меня.
– Получишь и ответишь? – ехидно прищурилась я.
– Получу, но отвечать не буду, – Вик был сама невозмутимость. – Так выше шансы отследить местонахождение адресата. Ты в сообщении мне встречу назначь, там и поговорим. А насчет сигнала SOS не волнуйся, он сработает даже при дезактивированном голопланшете. Если не смогу помочь тебе лично, то все равно что-нибудь придумаю.
Я снова фыркнула. Да не собираюсь я с ним разговаривать! Достаточно сегодняшнего лечения! И того, что я прямо сейчас не напишу Ван Хельсингу, то есть, Ван Хауэру о том, где искать подозреваемого.
– Не боишься, что я тебя сдам таким образом? – на всякий случай уточнила я.
Вик, к счастью, не разразился патетичной речью о том, что «Ты девушка честная, сама себе не простишь!» и «Мы в ответе за тех, кого приручили!». Сказал лишь:
– Есть такая вероятность, но я тебе доверяю.
– И когда это началось? – тоном заправского психиатра осведомилась я.
А вот ответ поставил меня в тупик:
– После того, как мы за твоим дроном ездили.
Вот это номер! Что же тогда такого произошло, что он начал доверять мне, по сути, чужому, хоть и симпатичному ему человеку? Я вот ничего из ряда вон выходящего не припомню. Ну, влезли в марсоход, доехали до места падения дрона, нашли его в одной из пещер TAR-46223, обратно вернулись порознь. Потом я проболела целых три недели, беспилотник Вик починил и отнес на место, а после написал мне сообщение: «Настройки сбились до базовых, такое бывает. И ударился обо что-то, мозги электронные встряхнулись». Вот, собственно, и все. Он мне, оказывается, много сообщений писал, пока я болела. Да только прочитать их своевременно я не смогла – голопланшет-то у меня отобрали еще в медблоке и вернули только после выздоровления.
Наверное, на лице моем в тот момент проступило столь сильное удивление, что Вик удивился сам.
– Надь, ты что, не помнишь?! – его глаза округлились, а брови поползли вверх.
Я развела руками.
– Что именно я должна помнить? – я старалась говорить спокойно, но все внутри меня вдруг будто смерзлось в комок, отчего стало весьма и весьма неуютно.
Вик, закусив губу, с полминуты внимательно разглядывал меня, потом подался вперед всем телом, будто решившись на что-то, но в последний момент передумал, отвернулся и таким же нарочито спокойным тоном произнес:
– Ничего, Надюша. Не бери в голову.
Я ему не поверила. Но, если так, то во время нашей совместной поездки за дроном произошло некое событие, которое расположило его ко мне не просто как к понравившейся девушке, но и как к другу, боевому товарищу, если хотите. Но, вместе с тем, оказалось столь тяжелым и травматичным для меня, что я предпочла забыть о нем. В психиатрии описаны случаи, когда психика, желая спасти сама себя, просто вытесняла травмирующие воспоминания из памяти в подсознание… Не с этим ли случаем связано появление моих ночных кошмаров? Ведь видеть сны о падении я начала как раз после той поездки! И, если эти сны – не просто игра моего подсознания, то, получается, несчастный случай со мной произошел за пределами колонии, потому что смертельный полет вниз в моих снах точно происходит в скафандре! И нет в Новой Терре зданий, падение с которых чревато смертью! Хотя падение, если таковое имело место, и если бы мне посчастливилось пережить его, без ущерба для здоровья бы точно не обошлось. Так что сны – это просто сны. Наверное…
С другой стороны, Вик, кажется, помнит о нашем первом и единственном совместном выезде за пределы Новой Терры больше, чем я. Но почему-то делиться со мной воспоминаниями не хочет. А мне вдруг очень захотелось узнать, вспомнить… Однако что-то подсказывало мне: сейчас вытянуть из Вика правду о случившемся я смогу только силой и пытками, а этот вариант мне не подходит категорически. И дело не в том, что парень физически сильнее. Просто я вообще против пыток, а уж применять их к слабому и больному – и вовсе мерзко. Но, так или иначе, я поставила себе заметку на будущее: расспросить его о той поездке. Впрочем, Егор тоже может что-то знать, ведь именно он тогда доставил меня в Новую Терру. Точно! Его и спрошу!
– Я тут вспомнил… – вновь заговорил Вик. – Примерно через полчаса после того, как ты вчера утром ушла из жилого модуля, я спустился на технический этаж, чтобы перед походом в медблок зайти в малую техническую и взять инструменты, а вход в нее рядом с коридором, ведущим к раздевалке. Ну, помнишь, как там все устроено? Коридор изгибается полукругом, вход в малую техническую в ответвлении.
Я кивнула.
– Так вот, пока я открывал дверь в малую техническую, у меня за спиной кто-то очень быстро прошел к хранилищу. Я бы даже сказал, пробежал, да еще как-то странно, пригнув голову, будто хотел остаться незамеченным. Или, по крайней мере, неузнанным.
– Ты хорошо его рассмотрел? – спросила я.
– Почти не рассмотрел, так как стоял к нему спиной, а увидел только периферическим зрением, – с досадой вздохнул Вик. – Заметил только, что он был одет во что-то желтое. Надя, я думаю, что он, ну, или она, мог пройти туда из столовой. Так вот, попытайся вспомнить, кто из завтракавших вчера там был одет в желтое.
Вот в этом я могу ему помочь. Я закрыла глаза, воспроизводя в памяти картину вчерашнего завтрака. Хм… Надо сказать, яркие цвета в повседневной жизни колонии не в ходу – не практично. Но, если душа просит, то почему бы нет? Итак, в желтых оттенках вчера в столовой были трое: ТиДжей Баркли из техников-ремонтников в лимонно-желтой толстовке, Эльвира Кочетова, заместитель Хоффмайера, в горчичного цвета жакете, и медсестра Аня Решетникова в шерстяном платье песочного цвета.
Вик, услышав об этом, воодушевился.
– Ну, трое – это уже неплохо. Не несколько десятков. И Аню я бы из списка подозреваемых вычеркнул – в ней сантиметров сто пятьдесят пять от силы, она в моем скафандре утонет.
Я невольно хихикнула, представив, как миниатюрная медсестра барахтается в скафандре Вика, пытаясь одновременно дотянуться ногами до стоп и удержаться за область подмышек.
– Я и насчет Баркли не уверен – этот по росту подошел бы, но он шире, чем я, ему в моем скафандре было бы тесно, не дыхнуть, ни, прости, пукнуть, – продолжил Вик. – Из названных тобой кандидатур в подозреваемые под размер скафандра более-менее подходит только Кочетова. Как думаешь, могло ли ей захотеться возглавить биолабораторию, устранив препятствие в виде непосредственного начальника?
– А смысл? – выразила недоумение я, немного подумав. – Денег или преференций у нее больше не станет, мы тут все за идею работаем. Зато ответственности и проблем прибавится.
– Тоже верно… А что ты думаешь насчет мести бывшему любовнику?
– Бывшему любовнику?! – удивилась я.
Странно, за то время, что я провела здесь, ни разу не замечала в отношениях этих двоих признаков того, что они выходят за рамки делового общения.
– Они действительно были любовниками, – подтвердил Вик. – Но вроде как разошлись примерно месяц назад.
– Ну, не знаю… – без особой уверенности сказала я. – Думаю, прикончить непосредственное начальство Кочетова могла бы и в колонии, у нее наверняка были все возможности для того. К чему ей риск и сложности с выездом? С другой стороны, мы не знаем причину их расставания, так что, может, у нее и мотива нет. Бывшие любовники не обязательно расстаются врагами.
Вик вздохнул и взялся за лоб.
– В любом случае, стоит поговорить с ней и выяснить, есть ли у нее алиби на вчера…
– Со всеми тремя! – поправила я.
– Со всеми тремя, – согласился Вик. – Только я пока понятия не имею, как вызвать на разговор Аню и Кочетову, да еще и так, чтобы они сразу не подняли крик. Ладно, придумаю что-нибудь.
Я молчала, мысленно напомнив себе, что не собираюсь встревать в эту историю. Я и так сделала для Вика больше, чем достаточно. Однако, буду честна сама с собой, меня эта история заинтриговала, и я полночи обдумывала ее.
На недолгое время воцарилось молчание. Потом я, получив сообщение от Даши, решилась нарушить его.
– Я, пожалуй, пойду. Справишься тут без меня? Чтобы к вечеру и духу твоего тут не было, – строго закончила я.
Кивок в ответ. И пристальный взгляд.
– Отправь заявку клинеру. И дверь за собой закрой. Учитывая то, что ты сумел вчера проникнуть в мою каюту, между прочим, запертую, для тебя это не будет проблемой.
Еще один кивок. Ну, взаимопонимание вроде бы достигнуто.
– Вик! – обернулась я за миг до того, как открыть дверь. – У тебя есть с собой антибиотик из медблока?
– Конечно, мне суточную дозу с собой выдали, – ответил он, а у меня появилась мысль, будто он ждал этого вопроса. – Дальше его буду колоть…
– Нет, возьми пока мой, – велела я. – Потом вернешь. А мне дай ампулу из медблока.
Покопавшись в кармане пояса с инструментами, принесенного с собой и вчера благополучно забытого в душевой, Вик вручил мне требуемое. А после, пожелав хорошего дня, вновь скрылся в санузле.
Я же, спрятав ампулу в карман джинсов (сегодня я, раз уж получила выходной, выбрала менее официальный стиль в одежде), поспешила в столовую. Даша назначила встречу в оранжерее через час, так что я вполне успею позавтракать или хотя бы выпить чаю.
А по поводу препарата… Да, я не собираюсь лезть в расследование убийства Хоффмайера! Однако лекарство – это другое. Из-за того, что партия хиропоприсцилина, возможно, испортилась или оказалась некачественной, пострадают люди, так что я просто не могу сделать вид, будто ничего не было! Я обязана проверить препарат и, если мои подозрения подтвердятся, довести результаты своего мини-расследования до сведения руководства. Вот поем и отдам ампулу Даше, пусть проверит состав и свойства на анализаторе.
Не успела я отойти от двери каюты, как на мой голопланшет поступило системное сообщение: в столовой через десять минут объявляется общий сбор колонистов, присутствие обязательно. Хм, на моей памяти такое впервые… Но надо, так надо.
До того момента, как началось общее собрание, я даже успела проглотить завтрак и выпить пол кружки чая, параллельно здороваясь с коллегами, постепенно заполнявшими столовую.
Собрание началось с незначительным опозданием – Соммерса что-то задержало. Впрочем, он даже не счел нужным извиниться и сразу перешел к сути дела. Итак, сегодня утром в своей каюте найден мертвым начальник биоинженерной лаборатории Елисей Полторахин. Только что созданной оперативной группой с капитаном Йоханом Ван Хауэром во главе ведется расследование этого события, а от колонистов требуется оказывать им посильную помощь, максимально честно и подробно отвечать на их вопросы и, при необходимости, не препятствовать обыску кают и личному досмотру. Всем спасибо, все свободны. Кроме тех, кого следственная группа попросит задержаться.
Я, мягко говоря, удивилась. То есть, нам всем предлагалось, по сути, стоять и смотреть на грубое вторжение в личное пространство, причем без особых к тому предпосылок, что меня лично очень разозлило! И не только меня, судя по гневным возгласам коллег. Соммерсу, кажется, еще вчера моча в голову ударила, а сегодня никак не отхлынет! В смысле, расширение властных полномочий в связи с расследованием убийства Хоффмайера. Боюсь, ничем хорошим такая его инициатива не закончится. Я, например, тут же написала жалобу на имя генерала Дубровцева – если он знает о решении своего заместителя, пусть знает и об отношении к нему в коллективе! И не просто пожаловалась – не поленилась описать и последствия, и сделанные мной выводы. И не надо говорить, что за этим стоит мое негативное отношение к Соммерсу! Есть личное, а есть общественная необходимость! Как и в случае с некачественным антибиотиком, кстати!
Кстати, в голопланшеты полезла, как минимум, половина присутствующих, подозреваю, с той же целью, что и я.
– Вентиляцию я починил, кстати, будет нормально тянуть, – вновь заговорил Вик, не подозревая о том, что я уже навела на него объектив голопланшета.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, втайне любуясь получившимся снимком. – Я рада, что твоя рука начала работать.
Удачно, даже лицо видно, хоть в кадр Вик и не смотрит.
– Я пока одной левой обошелся, – усмехнулся парень, с величайшей осторожностью пошевелив пальцами правой руки. Согнуть ее он так и не решился. – Забавно звучит, да?
Я пожала плечами, и сама решила посетить санузел.
– У меня еще кресло барахлит что-то, – пожаловалась я, указывая взглядом на очередной объект в моей каюте, требующий ремонта. – Под мои движения подстраивается с заминкой.
Вик пообещал посмотреть. А я скрылась в душевой и привела себя в порядок так быстро, как только смогла. А, вернувшись в каюту, застала Вика с моим голопланшетом в руках.
– Тебя не учили, что брать без спроса чужие вещи нехорошо?! – возмутилась я.
– Меня еще и не тому учили! – отшутился Вик. – Мог бы перечислить, но не буду, а то ты опять в этом какой-нибудь намек углядишь…
И улыбается многозначительно так, будто намек какой делает.
– Голопланшет верни! – потребовала я.
Да, знаю, что сама виновата – не стоило оставлять столь личную вещь в каюте, надо было забрать с собой. Но влажный воздух санузла в совокупности с вездесущей марсианской пылью плохо действует на сложную технику, вот я и понадеялась на честность залетного пациента. Как оказалось, зря.
– Да брось, Надь, никуда я там не залезал! – Вик протянул мне требуемое.
На лице его отразились сожаление и досада. Но виноватым он себя не чувствовал.
– Еще этого не хватало! – фыркнула я.
Вик, однако ж, счел своим долгом объясниться.
– Я твой голопланшет на один из шифрованных каналов настроил. Если что, сможешь мне написать…
– Если что, я попрошу помощи у своего молодого человека! – отчеканила я.
Вик тяжело вздохнул.
– Уже доводилось?
– Ну… нет! – с заминкой ответила я.
Ведь до того я все свои проблемы старалась решать сама, не обращаясь ни к руководству, ни к Егору. Случай с поломкой дронов не в счет. Да и проблем-то особых не было, так, недопонимание с коллегами, еще кое-какие рабочие моменты…
– Попроси, – криво усмехнулся Вик. – Только потом не удивляйся.
– Да что ж такое-то?! – взорвалась я. – Что за намеки?!
– Вполне прозрачные…
– Ты не знаешь Егора! Как ты можешь так говорить о нем?!
– Да знаю! – Вик, кажется, тоже вышел из себя. – Знаю. Не так, чтобы близко, но достаточно, чтобы оценить и сделать простой вывод: с этим парнем не стоит иметь дел. Тем более девушке. Учились мы в одной летной академии, МГЛА, и на одном факультете, только я на курс старше.
Я удивилась. Ничего себе поворот!
– Егор не говорил…
– Дурак он, что ли? Ну, дурак, конечно, но не настолько… Конечно, не скажет. И даже факт нашего с ним знакомства на Земле отрицать будет. Так что, Надь, смотри и запоминай, как односторонний канал связи активировать. На крайний случай, так сказать. Все просто: обхватываешь голопланшет рукой и давишь вот сюда, на этот крохотный выступ. Короткое нажатие отправляет сигнал о помощи, длинное, дольше пяти секунд, открывает диалоговое окно, в котором можно набрать сообщение для меня.
– Получишь и ответишь? – ехидно прищурилась я.
– Получу, но отвечать не буду, – Вик был сама невозмутимость. – Так выше шансы отследить местонахождение адресата. Ты в сообщении мне встречу назначь, там и поговорим. А насчет сигнала SOS не волнуйся, он сработает даже при дезактивированном голопланшете. Если не смогу помочь тебе лично, то все равно что-нибудь придумаю.
Я снова фыркнула. Да не собираюсь я с ним разговаривать! Достаточно сегодняшнего лечения! И того, что я прямо сейчас не напишу Ван Хельсингу, то есть, Ван Хауэру о том, где искать подозреваемого.
– Не боишься, что я тебя сдам таким образом? – на всякий случай уточнила я.
Вик, к счастью, не разразился патетичной речью о том, что «Ты девушка честная, сама себе не простишь!» и «Мы в ответе за тех, кого приручили!». Сказал лишь:
– Есть такая вероятность, но я тебе доверяю.
– И когда это началось? – тоном заправского психиатра осведомилась я.
А вот ответ поставил меня в тупик:
– После того, как мы за твоим дроном ездили.
Вот это номер! Что же тогда такого произошло, что он начал доверять мне, по сути, чужому, хоть и симпатичному ему человеку? Я вот ничего из ряда вон выходящего не припомню. Ну, влезли в марсоход, доехали до места падения дрона, нашли его в одной из пещер TAR-46223, обратно вернулись порознь. Потом я проболела целых три недели, беспилотник Вик починил и отнес на место, а после написал мне сообщение: «Настройки сбились до базовых, такое бывает. И ударился обо что-то, мозги электронные встряхнулись». Вот, собственно, и все. Он мне, оказывается, много сообщений писал, пока я болела. Да только прочитать их своевременно я не смогла – голопланшет-то у меня отобрали еще в медблоке и вернули только после выздоровления.
Наверное, на лице моем в тот момент проступило столь сильное удивление, что Вик удивился сам.
– Надь, ты что, не помнишь?! – его глаза округлились, а брови поползли вверх.
Я развела руками.
– Что именно я должна помнить? – я старалась говорить спокойно, но все внутри меня вдруг будто смерзлось в комок, отчего стало весьма и весьма неуютно.
Вик, закусив губу, с полминуты внимательно разглядывал меня, потом подался вперед всем телом, будто решившись на что-то, но в последний момент передумал, отвернулся и таким же нарочито спокойным тоном произнес:
– Ничего, Надюша. Не бери в голову.
Я ему не поверила. Но, если так, то во время нашей совместной поездки за дроном произошло некое событие, которое расположило его ко мне не просто как к понравившейся девушке, но и как к другу, боевому товарищу, если хотите. Но, вместе с тем, оказалось столь тяжелым и травматичным для меня, что я предпочла забыть о нем. В психиатрии описаны случаи, когда психика, желая спасти сама себя, просто вытесняла травмирующие воспоминания из памяти в подсознание… Не с этим ли случаем связано появление моих ночных кошмаров? Ведь видеть сны о падении я начала как раз после той поездки! И, если эти сны – не просто игра моего подсознания, то, получается, несчастный случай со мной произошел за пределами колонии, потому что смертельный полет вниз в моих снах точно происходит в скафандре! И нет в Новой Терре зданий, падение с которых чревато смертью! Хотя падение, если таковое имело место, и если бы мне посчастливилось пережить его, без ущерба для здоровья бы точно не обошлось. Так что сны – это просто сны. Наверное…
С другой стороны, Вик, кажется, помнит о нашем первом и единственном совместном выезде за пределы Новой Терры больше, чем я. Но почему-то делиться со мной воспоминаниями не хочет. А мне вдруг очень захотелось узнать, вспомнить… Однако что-то подсказывало мне: сейчас вытянуть из Вика правду о случившемся я смогу только силой и пытками, а этот вариант мне не подходит категорически. И дело не в том, что парень физически сильнее. Просто я вообще против пыток, а уж применять их к слабому и больному – и вовсе мерзко. Но, так или иначе, я поставила себе заметку на будущее: расспросить его о той поездке. Впрочем, Егор тоже может что-то знать, ведь именно он тогда доставил меня в Новую Терру. Точно! Его и спрошу!
– Я тут вспомнил… – вновь заговорил Вик. – Примерно через полчаса после того, как ты вчера утром ушла из жилого модуля, я спустился на технический этаж, чтобы перед походом в медблок зайти в малую техническую и взять инструменты, а вход в нее рядом с коридором, ведущим к раздевалке. Ну, помнишь, как там все устроено? Коридор изгибается полукругом, вход в малую техническую в ответвлении.
Я кивнула.
– Так вот, пока я открывал дверь в малую техническую, у меня за спиной кто-то очень быстро прошел к хранилищу. Я бы даже сказал, пробежал, да еще как-то странно, пригнув голову, будто хотел остаться незамеченным. Или, по крайней мере, неузнанным.
– Ты хорошо его рассмотрел? – спросила я.
– Почти не рассмотрел, так как стоял к нему спиной, а увидел только периферическим зрением, – с досадой вздохнул Вик. – Заметил только, что он был одет во что-то желтое. Надя, я думаю, что он, ну, или она, мог пройти туда из столовой. Так вот, попытайся вспомнить, кто из завтракавших вчера там был одет в желтое.
Вот в этом я могу ему помочь. Я закрыла глаза, воспроизводя в памяти картину вчерашнего завтрака. Хм… Надо сказать, яркие цвета в повседневной жизни колонии не в ходу – не практично. Но, если душа просит, то почему бы нет? Итак, в желтых оттенках вчера в столовой были трое: ТиДжей Баркли из техников-ремонтников в лимонно-желтой толстовке, Эльвира Кочетова, заместитель Хоффмайера, в горчичного цвета жакете, и медсестра Аня Решетникова в шерстяном платье песочного цвета.
Вик, услышав об этом, воодушевился.
– Ну, трое – это уже неплохо. Не несколько десятков. И Аню я бы из списка подозреваемых вычеркнул – в ней сантиметров сто пятьдесят пять от силы, она в моем скафандре утонет.
Я невольно хихикнула, представив, как миниатюрная медсестра барахтается в скафандре Вика, пытаясь одновременно дотянуться ногами до стоп и удержаться за область подмышек.
– Я и насчет Баркли не уверен – этот по росту подошел бы, но он шире, чем я, ему в моем скафандре было бы тесно, не дыхнуть, ни, прости, пукнуть, – продолжил Вик. – Из названных тобой кандидатур в подозреваемые под размер скафандра более-менее подходит только Кочетова. Как думаешь, могло ли ей захотеться возглавить биолабораторию, устранив препятствие в виде непосредственного начальника?
– А смысл? – выразила недоумение я, немного подумав. – Денег или преференций у нее больше не станет, мы тут все за идею работаем. Зато ответственности и проблем прибавится.
– Тоже верно… А что ты думаешь насчет мести бывшему любовнику?
– Бывшему любовнику?! – удивилась я.
Странно, за то время, что я провела здесь, ни разу не замечала в отношениях этих двоих признаков того, что они выходят за рамки делового общения.
– Они действительно были любовниками, – подтвердил Вик. – Но вроде как разошлись примерно месяц назад.
– Ну, не знаю… – без особой уверенности сказала я. – Думаю, прикончить непосредственное начальство Кочетова могла бы и в колонии, у нее наверняка были все возможности для того. К чему ей риск и сложности с выездом? С другой стороны, мы не знаем причину их расставания, так что, может, у нее и мотива нет. Бывшие любовники не обязательно расстаются врагами.
Вик вздохнул и взялся за лоб.
– В любом случае, стоит поговорить с ней и выяснить, есть ли у нее алиби на вчера…
– Со всеми тремя! – поправила я.
– Со всеми тремя, – согласился Вик. – Только я пока понятия не имею, как вызвать на разговор Аню и Кочетову, да еще и так, чтобы они сразу не подняли крик. Ладно, придумаю что-нибудь.
Я молчала, мысленно напомнив себе, что не собираюсь встревать в эту историю. Я и так сделала для Вика больше, чем достаточно. Однако, буду честна сама с собой, меня эта история заинтриговала, и я полночи обдумывала ее.
На недолгое время воцарилось молчание. Потом я, получив сообщение от Даши, решилась нарушить его.
– Я, пожалуй, пойду. Справишься тут без меня? Чтобы к вечеру и духу твоего тут не было, – строго закончила я.
Кивок в ответ. И пристальный взгляд.
– Отправь заявку клинеру. И дверь за собой закрой. Учитывая то, что ты сумел вчера проникнуть в мою каюту, между прочим, запертую, для тебя это не будет проблемой.
Еще один кивок. Ну, взаимопонимание вроде бы достигнуто.
– Вик! – обернулась я за миг до того, как открыть дверь. – У тебя есть с собой антибиотик из медблока?
– Конечно, мне суточную дозу с собой выдали, – ответил он, а у меня появилась мысль, будто он ждал этого вопроса. – Дальше его буду колоть…
– Нет, возьми пока мой, – велела я. – Потом вернешь. А мне дай ампулу из медблока.
Покопавшись в кармане пояса с инструментами, принесенного с собой и вчера благополучно забытого в душевой, Вик вручил мне требуемое. А после, пожелав хорошего дня, вновь скрылся в санузле.
Я же, спрятав ампулу в карман джинсов (сегодня я, раз уж получила выходной, выбрала менее официальный стиль в одежде), поспешила в столовую. Даша назначила встречу в оранжерее через час, так что я вполне успею позавтракать или хотя бы выпить чаю.
А по поводу препарата… Да, я не собираюсь лезть в расследование убийства Хоффмайера! Однако лекарство – это другое. Из-за того, что партия хиропоприсцилина, возможно, испортилась или оказалась некачественной, пострадают люди, так что я просто не могу сделать вид, будто ничего не было! Я обязана проверить препарат и, если мои подозрения подтвердятся, довести результаты своего мини-расследования до сведения руководства. Вот поем и отдам ампулу Даше, пусть проверит состав и свойства на анализаторе.
Не успела я отойти от двери каюты, как на мой голопланшет поступило системное сообщение: в столовой через десять минут объявляется общий сбор колонистов, присутствие обязательно. Хм, на моей памяти такое впервые… Но надо, так надо.
До того момента, как началось общее собрание, я даже успела проглотить завтрак и выпить пол кружки чая, параллельно здороваясь с коллегами, постепенно заполнявшими столовую.
Собрание началось с незначительным опозданием – Соммерса что-то задержало. Впрочем, он даже не счел нужным извиниться и сразу перешел к сути дела. Итак, сегодня утром в своей каюте найден мертвым начальник биоинженерной лаборатории Елисей Полторахин. Только что созданной оперативной группой с капитаном Йоханом Ван Хауэром во главе ведется расследование этого события, а от колонистов требуется оказывать им посильную помощь, максимально честно и подробно отвечать на их вопросы и, при необходимости, не препятствовать обыску кают и личному досмотру. Всем спасибо, все свободны. Кроме тех, кого следственная группа попросит задержаться.
Я, мягко говоря, удивилась. То есть, нам всем предлагалось, по сути, стоять и смотреть на грубое вторжение в личное пространство, причем без особых к тому предпосылок, что меня лично очень разозлило! И не только меня, судя по гневным возгласам коллег. Соммерсу, кажется, еще вчера моча в голову ударила, а сегодня никак не отхлынет! В смысле, расширение властных полномочий в связи с расследованием убийства Хоффмайера. Боюсь, ничем хорошим такая его инициатива не закончится. Я, например, тут же написала жалобу на имя генерала Дубровцева – если он знает о решении своего заместителя, пусть знает и об отношении к нему в коллективе! И не просто пожаловалась – не поленилась описать и последствия, и сделанные мной выводы. И не надо говорить, что за этим стоит мое негативное отношение к Соммерсу! Есть личное, а есть общественная необходимость! Как и в случае с некачественным антибиотиком, кстати!
Кстати, в голопланшеты полезла, как минимум, половина присутствующих, подозреваю, с той же целью, что и я.
