Я с подозрительным прищуром смотрела на него.
– Ты и так сделала для меня больше, чем достаточно, – говорил он вроде бы искренне. – Я благодарен тебе и, надеюсь, однажды смогу отплатить добром за добро.
– Вытяжку починишь? – усмехнулась я, усаживаясь рядом с ним на край кровати.
Парень с усердием закивал, выражая готовность немедленно починить все, на что я укажу пальцем. Но я только махнула рукой.
– Сначала выздоровей и обвинения в убийстве с себя сними, потом поговорим. Как самочувствие, кстати? Давай снова температуру измерю!
Состояние пациента, как выяснилось минут через десять, можно было считать удовлетворительным. Тридцать семь и восемь. И даже воспаление вокруг ожога вроде бы уменьшилось. Правда, я только краешек повязки отогнула, полностью снимать ее не решилась. Утром буду менять, тогда и посмотрим лучше.
Вик все это время молчал. Зато, когда я закончила все манипуляции, огорошил меня неожиданным вопросом:
– Надя, откуда антибиотик, который ты мне колола?
– В смысле? – недоумевала я. – С Земли, как и все в Новой Терре.
– Ты получила его в медблоке? – почему-то мне показалось, что ответ очень важен для него.
– Нет, привезла с собой. Приобрела на Земле, когда собиралась на Марс.
– Интересно… – протянул Вик.
Но я так и не поняла, что именно его заинтересовало. Делиться со мной он, увы, не стал. Да не очень-то и хотелось!
– Кстати, забыл спросить! Кому поручено вести расследование?
Было в его тоне что-то такое… В общем, мне показалось, что Вик поспешил сменить тему разговора. Увы, на болезненную для меня.
– Капитан Ван Хауэр, – сдержанно ответила я и отвернулась, не желая, чтобы Вик уловил на моем лице малейшие признаки моей неприязни к этому человеку и к остальным, решившим устроить расследование «по горячим следам».
Не знаю, заметил ли он, но…
– Ван Хельсинг, – Вик помрачнел. – Не повезло…
– Почему?
– Он двинутый на голову, везде ему заговоры мерещатся, буквально на ровном месте. Потому и Ван Хельсинг… Как думаешь, тяну я на графа Дракулу?
Я окинула его взглядом и покачала головой.
– Не очень.
– О, ты видела фильм? – Вик оживился.
– Роман читала, – призналась я.
Ну да, пока сидишь в карантине – сначала по прилету сюда, потом, когда простудилась – заняться особо нечем, скука одолевать начинает. Так что я загодя закачала в голопланшет побольше книг и фильмов. Жаль, без разбора. Но и «Граф Дракула» более чем двухвековой давности среди них тоже был. И еще несколько книг и фильмов на вампирскую тематику. Так что я худо-бедно, но в теме.
Вик изобразил аплодисменты в своей шутливой манере, однако потом посерьезнел.
– А еще, Наденька, Ван Хельсинга клинит на блондинках, причем сильно. Происходило такое и на моих глазах, так вот, у него при виде светловолосой особы женского пола просто-таки слюна капать начинает. Но, при этом, он никогда не делал попыток сойтись с понравившейся женщиной. Мне так и хочется в такие моменты процитировать старый анекдот: «Изя, таки дай мне шанс, купи хоть раз билетик!». Так не поймет же! А если и поймет, мудрому совету не последует. Только вот нереализованное желание имеет свойство оборачиваться агрессией. Боюсь, однажды наш борец с заговорами потеряет контроль над своими инстинктами.
Я невольно вздрогнула, вспомнив пристальный, немигающий взгляд прозрачно-серых глаз капитана. Ну да, светло-русый тоже к гамме «блонд» относится.
– А тебя еще угораздило в число подозреваемых попасть! — вздохнул Вик. — Не хочу тебя пугать, но он так просто не отстанет. Будь осторожна. Старайся по колонии одна не ходить.
Я набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, пытаясь справиться с охватившим меня раздражением.
– Вик, я тебе однажды уже давала совет: не стоит наговаривать на человека, особенно если ты его не знаешь…
– Надь, нет у меня такой привычки, я тебе это еще в тот раз сказал! – перебил Вик. – Я не наговариваю, я предупреждаю! И насчет Егора…
– Вик! – я предостерегающе подняла руку. – Еще одно слово на этот счет, и я с тобой не разговариваю!
Парень сверкнул глазами, но продолжать не стал. Но настроение уже испортилось.
– Ван Хауэр перед тем, как прилететь сюда, прошел целую серию психотестов, был обследован несколькими психологами и психиатрами, и, если б у него заметили склонность к насилию, его никогда бы не включили в число колонистов, – я говорила ровным сухим тоном, объясняя Вику прописные истины. – Он, может, и не подарок, но точно не маньяк. И, хочу я того или нет, мне придется взаимодействовать с ним.
Вик вздохнул.
– Надя, не стоит так слепо верить всем этим «психо-», они тоже люди, тоже могут ошибаться, заблуждаться, халатно относиться к своим обязанностям, а еще их можно подкупить, запугать и так далее. Кстати, Ван Хельсинг тут уже шесть лет и, если на Земле за ним ничего такого не выявили, дурные наклонности могли проявиться уже здесь, в другой обстановке. Так что, пожалуйста, Надя, будь осторожна.
Я только фыркнула и отвернулась.
– Допрос он вел с пристрастием? – тихо спросил он, осторожно коснувшись моих пальцев.
Я молчала.
– Ну, точно! – с неподдельным сочувствием констатировал Вик, не выпуская мою руку. – То-то ты такая измученная была, когда вошла сюда! Досталось тебе…
И я почему-то начала рассказывать ему о том, как трое горе-следователей хором давили на меня, пытаясь получить признание в организации убийства Хоффмайера или хотя бы в пособничестве. О том, что мне довелось пережить за эти несколько часов, когда мне не позволяли вставать с неудобного табурета (это орудие пыток, кстати, Ван Хауэр принес с собой), есть, пить, не отпускали в туалет. О том, как боялась, что у них сорвет резьбу, и психологическое насилие дополнят физическим…
В какой-то момент я не справилась с эмоциями. Уткнулась ему в плечо, прижалась, и позволила обнять себя. Так и сидели.
– Все хорошо, Надюша, ты справилась, – тихим, успокаивающим голосом говорил Вик, поглаживая меня по голове. – Ты умница. А насчет трех придурков не волнуйся, жизнь длинная, Земля… то есть, Марс круглый, а попа скользкая…
В последней фразе мне чудилась угроза, однако я не придала этому значения – мне вдруг стало очень спокойно, а совершенно иррациональное при данных обстоятельствах чувство защищенности мягко обхватило меня. Вообще, эта ситуация с убийством Хоффмайера снова сблизила нас. Или вернула нам ту степень близости, что была в поездке за упавшим дроном до одного злосчастного разговора? Сейчас я сама себе боялась признаться: мне хорошо рядом с Виком. И самой себе строго напомнить, что у меня вообще-то Егор есть. Завтра он вернется, и все снова будет хорошо. Но почему же, черт побери, мне совсем не хочется «отлипать» от Вика? А надо. Надо! Вик отличный парень, не стоит давать ему ложную надежду на то, что между нами может быть нечто большее, чем дружба. Но отчего же мне так не хочется размыкать объятия?! И на душе теплеет от мысли, что Вику тоже не хочется отпускать меня?
К счастью, писк пневмошприца, возвестивший о наступлении времени для новой инъекции, поставил точку в моих моральных терзаниях.
11 ноября, раннее утро
Надя
Сон сморил меня только под утро. А до того я, ерзая на раскладном кресле, невольно обдумывала произошедшее. Хоть и пыталась прогнать мысли о смерти Хоффмайера, нездоровом интересе следователей ко мне, а также о том, что невольно стала пособницей главного подозреваемого, но не преуспела. Пусть даже моя уверенность в виновности Вика и улетучилась, задавленная если не железобетонными, то уж точно железными аргументами, то Ван Хауэр, назначенный главным следователем по делу об убийстве Хоффмайера, о том еще не знает. И мне, по честности, очень не хотелось бы открывать ему глаза на происходящее – дело тут даже не в том, что рассказал о нем Вик, и не в методах допроса свидетелей, которых вчера придерживались ретивые европейцы! Просто я сама под немигающим взглядом Ван Хауэра ощутила необъяснимый, инстинктивный страх. Тогда я решила, что просто перенервничала, однако теперь уже не уверена, что мои опасения возникли на пустом месте.
Неизвестно, как отразится на мне помощь Вику, да и вообще вся эта ситуация. Поступить иначе я не могла, но теперь как-то страшновато. Неизвестность всегда страшит… Ясно одно – в покое меня не оставят. Так что в моих интересах сидеть тихо и делать вид, будто я ничего не знаю. И надеяться, что Вик сохранит в тайне свою ночевку в моей каюте.
Впрочем, с чего мне волноваться? Я ни в чем не виновата, ничего предосудительного не совершала, а насчет лечения подозреваемого можно сказать, что он меня заставил. На деле, конечно, это не так, но, если припрет, и мне не оставят иных способов защиты, кроме вранья… И да, завтра вернется Егор! С ним спокойнее. Уверена, он защитит меня от излишней активности Ван Хауэра. Хм, действительно, поводов для беспокойства у меня нет. Вроде бы…
С этими мыслями я и уснула.
И вновь увидела кошмарный сон, преследующий меня уже почти два месяца: я делаю шаг, пол под ногами вдруг исчезает, и я падаю вниз, на усеянный разномастными булыжниками грунт, понимая, что иллюминатор шлема вот-вот разлетится на куски от удара, и умру я от недостатка кислорода – быстрее, чем от воздействия радиации. Как и герр Хоффмайер!
Правда, на этот раз кое-что изменилось – где-то на заднем плане мой слух уловил музыку. Хотя, нет, не музыку, а тихое, едва слышное пение. Слов не разобрать, но почему-то песня казалась мне знакомой. Но откуда она вообще взялась там, в моих кошмарах?
Проснувшись, я сразу заметила, что Вика в кровати нет. Зато из душевой слышался шум воды. Неужели полегчало? И так быстро?! Всего после трех доз антибиотика?! Я проверила пневмошприц и поняла, что Вик, пока я спала, сделал себе четвертую инъекцию. Похоже, от акбактраксина есть эффект! Может, другой колониальный антибиотик Вику просто не подходит? Хм…
Я вдруг вспомнила, что сама во время болезни время от времени пользовалась хиропоприсциллином из личных запасов – когда у меня не было сил на то, чтобы встать с кровати, не говоря уж о том, чтобы дойти до окна доставки, посредством которого я в карантине получала еду и лекарства. Свою аптечку я предусмотрительно поставила рядом с кроватью, так что мне было проще брать лекарства оттуда. Но, стоило болезни выпустить меня из когтей настолько, что я начинала вставать, есть понемногу и пользоваться лекарствами из медблока Новой Терры, как мое самочувствие снова ухудшалось. А теперь антибиотик оттуда же за четыре дня не помог организму Вика справиться с воспалением! Но почему?
Мысль о том, что что-то не так с самим антибиотиком, которая пришла мне в голову первой, я отмела – не могли на Земле приобрести для колонии на Марсе некачественные лекарственные препараты! Потому что закупка их производится напрямую из фармкомпаний с хорошей репутацией, а приемка товара осуществляется в несколько этапов, и приемщики каждый раз разные (знаю из теоретической части курса подготовки колонистов). Да и бессмертием стороны процесса отнюдь не обладают. Мог ли хиропоприсциллин испортиться при перелете или уже здесь? Не знаю, честно говоря. Может, спросить медиков? Или биологов? Среди них есть те, кто по второй специальности еще и химики. О, а ведь Даша по специализации не только микробиолог, но и химик-фармацевт! Почти все тут, в Новой Терре, имеют две, а то и три специальности, так как число колонистов, которых можно отправить на Марс за один рейс, ограничено, а потребность колонии в специалистах велика.
Я, не откладывая, решила написать подруге. Однако, войдя в почту, увидела сразу четыре письма от нее: Даша, оказывается, еще вчера просила меня о встрече, жаловалась на то, какой ужас творится у них в лаборатории, сетовала об испорченном празднике и предлагала вместе позавтракать. Правда, для того, чтобы успеть к назначенному ей времени, мне пришлось бы проснуться часа на два раньше. Торопиться на эту встречу смысла уже не было, так что я отправила ей сообщение: «Извини, только проснулась, не смогу прийти. Может, встретимся за обедом?» и стала выбираться из кресла.
Быстро это сделать не получилось – кресло эргономичное, принимает форму тела, но медленнее, чем хотелось бы. К тому же, за время сна моя спина и конечности несколько затекли, так что это утро пришлось начать с медленной острожной зарядки. Которую я, к счастью, успела закончить до того, как Вик вышел из душа. Иначе взгляду его предстала бы не просто растрепанная девушка в мятом спортивном костюме, а растрепанная девушка, пытавшаяся встать после так и не получившегося до конца «мостика», и неловко рухнувшая на пятую точку в тот момент, когда это у нее почти получилось. Наверняка он счел бы это зрелище забавным, вот только поднимать ему настроение подобным образом мне совсем не хотелось.
– Доброе утро, Надюша! – поприветствовал меня он. – Это я тебя разбудил?
А сам смотрит на меня внимательно, будто ждет чего-то. И из одежды на нем только обмотанное вокруг бедер полотенце.
– Нет, сама встала, – ответила я и тут же полезла в шкаф за халатом. – Вижу, тебе уже лучше!
Выглядел он действительно лучше, чем вчера – глаза ясные, взгляд осмысленный, улыбается… Впрочем, он, наверное, и на смертном одре улыбаться будет. Болезненная бледность, правда, никуда не делась, но это дело нескольких дней, лекарств и нормального питания. А вот повязка на руке красуется свежая, снова бактерицидная. Волосы еще влажные.
– Так и есть, – подтвердил он. – Извини, вынужден был воспользоваться твоим санузлом и полотенцем. Очень помыться захотелось. И я не стал в твоих вещах копаться, так что прости за внешний вид.
Он пытался изобразить раскаяние и смущение, однако, на мой взгляд, переигрывал. И хитрый блеск в скромно потупленных глазах выдавал его, что называется, с потрохами. На поправку пошел… Впрочем, есть вероятность, что блеск в глазах – следствие поднимающейся температуры, и я опять все придумала. Но ведет он себя прилично, что уже немаловажно.
– Не страшно, – махнула рукой я. – Вот, надень.
И протянула ему свой банный халат, который, к счастью, оказался на несколько размеров больше, чем я сама. С белыми зайчиками на розовом фоне. Могла бы предложить другой – черный, предназначенный для Егора, когда тот остается у меня на ночь. Но не стала – из вредности. Нечего посторонним мужчинам у меня в одном полотенце расхаживать! Да и халат лучше придержать до вечера – хочется побыть вдвоем с Егором.
– Можешь и гидроочисткой воспользоваться, – как ни в чем не бывало предложила я, невинно хлопая ресницами. – Халат потом туда же закинь.
Вик хмыкнул, оценив шутку, но отказываться от предложенного халата не стал. Забегая вперед, скажу, что халат веселенькой расцветки он все же натянул, хоть тот и трещал у него на плечах, а длиной доходил только до колен. Ничего, он мягкий и теплый, что должно компенсировать расцветку. И потом, его тут, кроме меня, никто не видит, а я по понятным причинам не буду никому рассказывать о том, где Вик провел эту ночь. Но фото на память сделаю.
Кстати, должна отметить: тело у него что надо. Не столько накачанный, сколько жилистый, что характерно для астеников. Но мышцы развиты, каждая просматривается четко, жира ни грамма. Похоже, он тоже любит проводить время в тренажерном зале. Даже странно, что мы с ним на тренировках ни разу не пересекались!
– Ты и так сделала для меня больше, чем достаточно, – говорил он вроде бы искренне. – Я благодарен тебе и, надеюсь, однажды смогу отплатить добром за добро.
– Вытяжку починишь? – усмехнулась я, усаживаясь рядом с ним на край кровати.
Парень с усердием закивал, выражая готовность немедленно починить все, на что я укажу пальцем. Но я только махнула рукой.
– Сначала выздоровей и обвинения в убийстве с себя сними, потом поговорим. Как самочувствие, кстати? Давай снова температуру измерю!
Состояние пациента, как выяснилось минут через десять, можно было считать удовлетворительным. Тридцать семь и восемь. И даже воспаление вокруг ожога вроде бы уменьшилось. Правда, я только краешек повязки отогнула, полностью снимать ее не решилась. Утром буду менять, тогда и посмотрим лучше.
Вик все это время молчал. Зато, когда я закончила все манипуляции, огорошил меня неожиданным вопросом:
– Надя, откуда антибиотик, который ты мне колола?
– В смысле? – недоумевала я. – С Земли, как и все в Новой Терре.
– Ты получила его в медблоке? – почему-то мне показалось, что ответ очень важен для него.
– Нет, привезла с собой. Приобрела на Земле, когда собиралась на Марс.
– Интересно… – протянул Вик.
Но я так и не поняла, что именно его заинтересовало. Делиться со мной он, увы, не стал. Да не очень-то и хотелось!
– Кстати, забыл спросить! Кому поручено вести расследование?
Было в его тоне что-то такое… В общем, мне показалось, что Вик поспешил сменить тему разговора. Увы, на болезненную для меня.
– Капитан Ван Хауэр, – сдержанно ответила я и отвернулась, не желая, чтобы Вик уловил на моем лице малейшие признаки моей неприязни к этому человеку и к остальным, решившим устроить расследование «по горячим следам».
Не знаю, заметил ли он, но…
– Ван Хельсинг, – Вик помрачнел. – Не повезло…
– Почему?
– Он двинутый на голову, везде ему заговоры мерещатся, буквально на ровном месте. Потому и Ван Хельсинг… Как думаешь, тяну я на графа Дракулу?
Я окинула его взглядом и покачала головой.
– Не очень.
– О, ты видела фильм? – Вик оживился.
– Роман читала, – призналась я.
Ну да, пока сидишь в карантине – сначала по прилету сюда, потом, когда простудилась – заняться особо нечем, скука одолевать начинает. Так что я загодя закачала в голопланшет побольше книг и фильмов. Жаль, без разбора. Но и «Граф Дракула» более чем двухвековой давности среди них тоже был. И еще несколько книг и фильмов на вампирскую тематику. Так что я худо-бедно, но в теме.
Вик изобразил аплодисменты в своей шутливой манере, однако потом посерьезнел.
– А еще, Наденька, Ван Хельсинга клинит на блондинках, причем сильно. Происходило такое и на моих глазах, так вот, у него при виде светловолосой особы женского пола просто-таки слюна капать начинает. Но, при этом, он никогда не делал попыток сойтись с понравившейся женщиной. Мне так и хочется в такие моменты процитировать старый анекдот: «Изя, таки дай мне шанс, купи хоть раз билетик!». Так не поймет же! А если и поймет, мудрому совету не последует. Только вот нереализованное желание имеет свойство оборачиваться агрессией. Боюсь, однажды наш борец с заговорами потеряет контроль над своими инстинктами.
Я невольно вздрогнула, вспомнив пристальный, немигающий взгляд прозрачно-серых глаз капитана. Ну да, светло-русый тоже к гамме «блонд» относится.
– А тебя еще угораздило в число подозреваемых попасть! — вздохнул Вик. — Не хочу тебя пугать, но он так просто не отстанет. Будь осторожна. Старайся по колонии одна не ходить.
Я набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, пытаясь справиться с охватившим меня раздражением.
– Вик, я тебе однажды уже давала совет: не стоит наговаривать на человека, особенно если ты его не знаешь…
– Надь, нет у меня такой привычки, я тебе это еще в тот раз сказал! – перебил Вик. – Я не наговариваю, я предупреждаю! И насчет Егора…
– Вик! – я предостерегающе подняла руку. – Еще одно слово на этот счет, и я с тобой не разговариваю!
Парень сверкнул глазами, но продолжать не стал. Но настроение уже испортилось.
– Ван Хауэр перед тем, как прилететь сюда, прошел целую серию психотестов, был обследован несколькими психологами и психиатрами, и, если б у него заметили склонность к насилию, его никогда бы не включили в число колонистов, – я говорила ровным сухим тоном, объясняя Вику прописные истины. – Он, может, и не подарок, но точно не маньяк. И, хочу я того или нет, мне придется взаимодействовать с ним.
Вик вздохнул.
– Надя, не стоит так слепо верить всем этим «психо-», они тоже люди, тоже могут ошибаться, заблуждаться, халатно относиться к своим обязанностям, а еще их можно подкупить, запугать и так далее. Кстати, Ван Хельсинг тут уже шесть лет и, если на Земле за ним ничего такого не выявили, дурные наклонности могли проявиться уже здесь, в другой обстановке. Так что, пожалуйста, Надя, будь осторожна.
Я только фыркнула и отвернулась.
– Допрос он вел с пристрастием? – тихо спросил он, осторожно коснувшись моих пальцев.
Я молчала.
– Ну, точно! – с неподдельным сочувствием констатировал Вик, не выпуская мою руку. – То-то ты такая измученная была, когда вошла сюда! Досталось тебе…
И я почему-то начала рассказывать ему о том, как трое горе-следователей хором давили на меня, пытаясь получить признание в организации убийства Хоффмайера или хотя бы в пособничестве. О том, что мне довелось пережить за эти несколько часов, когда мне не позволяли вставать с неудобного табурета (это орудие пыток, кстати, Ван Хауэр принес с собой), есть, пить, не отпускали в туалет. О том, как боялась, что у них сорвет резьбу, и психологическое насилие дополнят физическим…
В какой-то момент я не справилась с эмоциями. Уткнулась ему в плечо, прижалась, и позволила обнять себя. Так и сидели.
– Все хорошо, Надюша, ты справилась, – тихим, успокаивающим голосом говорил Вик, поглаживая меня по голове. – Ты умница. А насчет трех придурков не волнуйся, жизнь длинная, Земля… то есть, Марс круглый, а попа скользкая…
В последней фразе мне чудилась угроза, однако я не придала этому значения – мне вдруг стало очень спокойно, а совершенно иррациональное при данных обстоятельствах чувство защищенности мягко обхватило меня. Вообще, эта ситуация с убийством Хоффмайера снова сблизила нас. Или вернула нам ту степень близости, что была в поездке за упавшим дроном до одного злосчастного разговора? Сейчас я сама себе боялась признаться: мне хорошо рядом с Виком. И самой себе строго напомнить, что у меня вообще-то Егор есть. Завтра он вернется, и все снова будет хорошо. Но почему же, черт побери, мне совсем не хочется «отлипать» от Вика? А надо. Надо! Вик отличный парень, не стоит давать ему ложную надежду на то, что между нами может быть нечто большее, чем дружба. Но отчего же мне так не хочется размыкать объятия?! И на душе теплеет от мысли, что Вику тоже не хочется отпускать меня?
К счастью, писк пневмошприца, возвестивший о наступлении времени для новой инъекции, поставил точку в моих моральных терзаниях.
Глава 3
11 ноября, раннее утро
Надя
Сон сморил меня только под утро. А до того я, ерзая на раскладном кресле, невольно обдумывала произошедшее. Хоть и пыталась прогнать мысли о смерти Хоффмайера, нездоровом интересе следователей ко мне, а также о том, что невольно стала пособницей главного подозреваемого, но не преуспела. Пусть даже моя уверенность в виновности Вика и улетучилась, задавленная если не железобетонными, то уж точно железными аргументами, то Ван Хауэр, назначенный главным следователем по делу об убийстве Хоффмайера, о том еще не знает. И мне, по честности, очень не хотелось бы открывать ему глаза на происходящее – дело тут даже не в том, что рассказал о нем Вик, и не в методах допроса свидетелей, которых вчера придерживались ретивые европейцы! Просто я сама под немигающим взглядом Ван Хауэра ощутила необъяснимый, инстинктивный страх. Тогда я решила, что просто перенервничала, однако теперь уже не уверена, что мои опасения возникли на пустом месте.
Неизвестно, как отразится на мне помощь Вику, да и вообще вся эта ситуация. Поступить иначе я не могла, но теперь как-то страшновато. Неизвестность всегда страшит… Ясно одно – в покое меня не оставят. Так что в моих интересах сидеть тихо и делать вид, будто я ничего не знаю. И надеяться, что Вик сохранит в тайне свою ночевку в моей каюте.
Впрочем, с чего мне волноваться? Я ни в чем не виновата, ничего предосудительного не совершала, а насчет лечения подозреваемого можно сказать, что он меня заставил. На деле, конечно, это не так, но, если припрет, и мне не оставят иных способов защиты, кроме вранья… И да, завтра вернется Егор! С ним спокойнее. Уверена, он защитит меня от излишней активности Ван Хауэра. Хм, действительно, поводов для беспокойства у меня нет. Вроде бы…
С этими мыслями я и уснула.
И вновь увидела кошмарный сон, преследующий меня уже почти два месяца: я делаю шаг, пол под ногами вдруг исчезает, и я падаю вниз, на усеянный разномастными булыжниками грунт, понимая, что иллюминатор шлема вот-вот разлетится на куски от удара, и умру я от недостатка кислорода – быстрее, чем от воздействия радиации. Как и герр Хоффмайер!
Правда, на этот раз кое-что изменилось – где-то на заднем плане мой слух уловил музыку. Хотя, нет, не музыку, а тихое, едва слышное пение. Слов не разобрать, но почему-то песня казалась мне знакомой. Но откуда она вообще взялась там, в моих кошмарах?
Проснувшись, я сразу заметила, что Вика в кровати нет. Зато из душевой слышался шум воды. Неужели полегчало? И так быстро?! Всего после трех доз антибиотика?! Я проверила пневмошприц и поняла, что Вик, пока я спала, сделал себе четвертую инъекцию. Похоже, от акбактраксина есть эффект! Может, другой колониальный антибиотик Вику просто не подходит? Хм…
Я вдруг вспомнила, что сама во время болезни время от времени пользовалась хиропоприсциллином из личных запасов – когда у меня не было сил на то, чтобы встать с кровати, не говоря уж о том, чтобы дойти до окна доставки, посредством которого я в карантине получала еду и лекарства. Свою аптечку я предусмотрительно поставила рядом с кроватью, так что мне было проще брать лекарства оттуда. Но, стоило болезни выпустить меня из когтей настолько, что я начинала вставать, есть понемногу и пользоваться лекарствами из медблока Новой Терры, как мое самочувствие снова ухудшалось. А теперь антибиотик оттуда же за четыре дня не помог организму Вика справиться с воспалением! Но почему?
Мысль о том, что что-то не так с самим антибиотиком, которая пришла мне в голову первой, я отмела – не могли на Земле приобрести для колонии на Марсе некачественные лекарственные препараты! Потому что закупка их производится напрямую из фармкомпаний с хорошей репутацией, а приемка товара осуществляется в несколько этапов, и приемщики каждый раз разные (знаю из теоретической части курса подготовки колонистов). Да и бессмертием стороны процесса отнюдь не обладают. Мог ли хиропоприсциллин испортиться при перелете или уже здесь? Не знаю, честно говоря. Может, спросить медиков? Или биологов? Среди них есть те, кто по второй специальности еще и химики. О, а ведь Даша по специализации не только микробиолог, но и химик-фармацевт! Почти все тут, в Новой Терре, имеют две, а то и три специальности, так как число колонистов, которых можно отправить на Марс за один рейс, ограничено, а потребность колонии в специалистах велика.
Я, не откладывая, решила написать подруге. Однако, войдя в почту, увидела сразу четыре письма от нее: Даша, оказывается, еще вчера просила меня о встрече, жаловалась на то, какой ужас творится у них в лаборатории, сетовала об испорченном празднике и предлагала вместе позавтракать. Правда, для того, чтобы успеть к назначенному ей времени, мне пришлось бы проснуться часа на два раньше. Торопиться на эту встречу смысла уже не было, так что я отправила ей сообщение: «Извини, только проснулась, не смогу прийти. Может, встретимся за обедом?» и стала выбираться из кресла.
Быстро это сделать не получилось – кресло эргономичное, принимает форму тела, но медленнее, чем хотелось бы. К тому же, за время сна моя спина и конечности несколько затекли, так что это утро пришлось начать с медленной острожной зарядки. Которую я, к счастью, успела закончить до того, как Вик вышел из душа. Иначе взгляду его предстала бы не просто растрепанная девушка в мятом спортивном костюме, а растрепанная девушка, пытавшаяся встать после так и не получившегося до конца «мостика», и неловко рухнувшая на пятую точку в тот момент, когда это у нее почти получилось. Наверняка он счел бы это зрелище забавным, вот только поднимать ему настроение подобным образом мне совсем не хотелось.
– Доброе утро, Надюша! – поприветствовал меня он. – Это я тебя разбудил?
А сам смотрит на меня внимательно, будто ждет чего-то. И из одежды на нем только обмотанное вокруг бедер полотенце.
– Нет, сама встала, – ответила я и тут же полезла в шкаф за халатом. – Вижу, тебе уже лучше!
Выглядел он действительно лучше, чем вчера – глаза ясные, взгляд осмысленный, улыбается… Впрочем, он, наверное, и на смертном одре улыбаться будет. Болезненная бледность, правда, никуда не делась, но это дело нескольких дней, лекарств и нормального питания. А вот повязка на руке красуется свежая, снова бактерицидная. Волосы еще влажные.
– Так и есть, – подтвердил он. – Извини, вынужден был воспользоваться твоим санузлом и полотенцем. Очень помыться захотелось. И я не стал в твоих вещах копаться, так что прости за внешний вид.
Он пытался изобразить раскаяние и смущение, однако, на мой взгляд, переигрывал. И хитрый блеск в скромно потупленных глазах выдавал его, что называется, с потрохами. На поправку пошел… Впрочем, есть вероятность, что блеск в глазах – следствие поднимающейся температуры, и я опять все придумала. Но ведет он себя прилично, что уже немаловажно.
– Не страшно, – махнула рукой я. – Вот, надень.
И протянула ему свой банный халат, который, к счастью, оказался на несколько размеров больше, чем я сама. С белыми зайчиками на розовом фоне. Могла бы предложить другой – черный, предназначенный для Егора, когда тот остается у меня на ночь. Но не стала – из вредности. Нечего посторонним мужчинам у меня в одном полотенце расхаживать! Да и халат лучше придержать до вечера – хочется побыть вдвоем с Егором.
– Можешь и гидроочисткой воспользоваться, – как ни в чем не бывало предложила я, невинно хлопая ресницами. – Халат потом туда же закинь.
Вик хмыкнул, оценив шутку, но отказываться от предложенного халата не стал. Забегая вперед, скажу, что халат веселенькой расцветки он все же натянул, хоть тот и трещал у него на плечах, а длиной доходил только до колен. Ничего, он мягкий и теплый, что должно компенсировать расцветку. И потом, его тут, кроме меня, никто не видит, а я по понятным причинам не буду никому рассказывать о том, где Вик провел эту ночь. Но фото на память сделаю.
Кстати, должна отметить: тело у него что надо. Не столько накачанный, сколько жилистый, что характерно для астеников. Но мышцы развиты, каждая просматривается четко, жира ни грамма. Похоже, он тоже любит проводить время в тренажерном зале. Даже странно, что мы с ним на тренировках ни разу не пересекались!
