АЛЕКСАНДР
Во время нашего медового месяца, затянувшегося на годы, Оля была всякой: веселой и грустной, агрессивной и нежной, раздражительной и покладистой. Я жил так, будто катался на американских горках. Любой ее лик радовал, по крайней мере, развлекал меня, но у нее случалось такое настроение, которого я боялся больше скуки. В один прекрасный день Оля ни с того ни с сего вдруг не вставала утром с постели. Она лежала равнодушная ко всему, даже я становился ей безразличен. Длиться это могло от одного дня до трех недель. Сначала я все это время сидел без секса, потому что то, что могло быть, как показал опыт, когда я шантажом и истериками добивался своего, было хуже не придумаешь. Я, конечно, приспособился. Я копил заряд, пока мог терпеть, а потом переходил на «подножный корм».
ОЛЬГА
Я не знаю, что со мной происходит, но иногда становлюсь равнодушной ко всем. Я чувствую себя усталой и разбитой. Порой я переношу это легко, а порой – тяжело. Сашу это очень пугало вначале, потом он привык и перестал обращать внимание. Слава Богу! Но как жаль!
- У тебя что-нибудь болит? – спрашивал он меня нежно.
- Нет. Не волнуйся. Занимайся своими делами.
- Самое главное мое дело – ты.
- Я люблю тебя, Саша, но сейчас хочу побыть одна.
АЛЕКСАНДР
В этот период она могла быть тихой и вежливо безучастной, а могла нагрубить и повернуться ко мне спиной.
- Ты плохо себя чувствуешь, детка?
- Нет.
- Что с тобой тогда?
- Ничего.
- Как ничего? С тобой это повторяется снова и снова.
- Просто оставь меня в покое!!
Мне не оставалось ничего другого, как уйти и проглотить свое раздражение и страх. Я боялся, как бы в эту депрессию она не надумала бросить меня, человека на пятнадцать лет старше ее. Я стал переживать из-за разницы в возрасте.
В один из «вежливых» дней очередной депрессии мне удалось уговорить ее показаться врачам, мы провели обследование, но у нее не нашли ничего, даже самой депрессии. То состояние, которое мы обычно зовем депрессией, как правило, болезнью не является. В итоге я пришел к выводу, что с Олей это случается, когда она «выдыхается». Едва она набиралась сил, то становилась вновь собой – жизнерадостной молодой женщиной.
Только мы вышли из очередной «депрессии» и зажили с прежней полнотой, как Оля забеременела. Раньше она не беременела, потому что пользовалась средствами контрацепции, но, решив обзавестись ребенком, она прекратила предохраняться, и меня не спросила – следствие моего потакания ее капризам.
Оля собиралась все делать для ребенка сама, накупила книг и начала готовить теоретическую базу. Я в ребенке не нуждался, но я молчал и пытался взять все, что можно было и пока можно было взять: вскоре захватчик начнет диктовать свои условия и жизнь изменится. Но, насколько я знал свою возлюбленную, это не продлилось бы долго, она быстро наиграется ребенком, и тем быстрее, чем быстрее устанет. Я намеренно не стал отговаривать ее от решения ухаживать за ребенком самостоятельно и не предлагал взять няню, решил подождать, когда наиграется. Тем временем я уговаривал себя – что мне нужен наследник.
У Оли случился выкидыш. Меня это не обрадовало, но и не огорчило, а она переживала сильно. Сначала долго не восстанавливалась физически, затем впала в настоящую депрессию. Я успокаивал и отвлекал ее всеми известными мне способами, и успокоил: мне удалось убедить ее, что потерянное восполнимо. Оля перестала переживать и принялась выжимать из меня все возможное и невозможное, занимаясь со мной любовью так, будто трудилась над перевыполнением плана на двести процентов. Она готова была на все, лишь бы выжать из меня еще хоть каплю спермы и увеличить шансы на зачатие. Я стал сбегать из дома, задерживаться в галерее, оставаться ночевать в студии, а когда ничего из вышеперечисленного мне не удавалось, я под любыми предлогами пытался избежать секса. Никогда не думал, что секса мне будет много! Я женщин видеть не мог, не говоря уже о том, чтобы укладывать их в постель. Я даже унизился до того, что начал смотреть порно – чтобы вызывать возбуждение. Прежде мне хватало просто посмотреть на подходящую моему настроению женщину.
На мое счастье, заболела мама, и я с тайной радостью уехал к родителям.
ОЛЬГА
Надо было видеть, какие усилия прилагал, чего только ни придумывал Саша, чтобы не ложиться со мной в постель! Он стал бояться ложиться вообще! Умора!
Я допускала, что перебарщиваю, но останавливаться не собиралась. Я хотела ребенка! Саша мог уйти от меня, как ушел от всех женщин, которых любил, а ребенок будет со мной, будет только моим, думала я. Я хитрила. Мне нужны были оба – и Саша, и ребенок. И я не сомневалась, что он любит меня и никуда не уйдет. А раз любит – пусть терпит!
АЛЕКСАНДР
Я не дождался полного маминого выздоровления. Я вернулся, когда изголодался и соскучился по Оле. Она была довольной. Ко мне отнеслась с неким добродушным безразличием. Я сразу понял: свершилось. Я немного расстроился, но – смирился. А Оля опять потеряла ребенка.
Когда у нее случился третий выкидыш, и она после этого вновь забеременела, я приблизился к состоянию пенсионера, которому в постели, кроме просто отдыха, уже не нужно ничего. В тот момент, когда Оля заявила, что больше никакого секса, пока ребенок не родится и она сама не выкормит его грудью, я возрадовался. Но, как только я отдохнул, радость закончилась. Вместо секса я выслушивал информацию, которую ей удалось собрать за все время наших попыток-пыток. Я терпел, хотя мне это было так же интересно, как прошлогодние новости. Я, конечно, устал от секса, но жить без секса два года – это слишком. Я как раз думал над решением этой проблемы (помочь мне, пожалуй, могла, моя новая личная помощница), когда Оля потеряла и этого ребенка. Только я собрался вернуться к прежней жизни, без сожалений отказавшись от видов на помощницу, как история получила пренеприятное продолжение.
ОЛЬГА
Саша вывел меня из себя! Раньше-то я никогда на него не сердилась. Он старше меня, но с этим своим «простодушным эгоизмом», как говорит Рита, он как ребенок. Я к нему так и относилась. Всё для него было игрой! Горе, беда, печаль ему не знакомы! И он не желал терпеть чужие беды! Он не желал, чтобы они его касались! А мне было так плохо! Так больно! Ну я и не выдержала, когда он полез ко мне со своей похотью.
- Отстань от меня! Ты мне уже мозоль там натер! Больше никакого секса! Мы должны вину искупать, а не об удовольствиях думать! У нас никогда не будет детей, если мы не искупим свою вину!
- Разве нам плохо вдвоем?
- Вот оно как! Мало того, что мы виноваты в чужих несчастьях, еще и ты не хочешь детей!
- Мне с лихвой хватает тебя с твоим инфантилизмом и безответственностью.
- Значит, в рот брать я хороша, а детей со мной иметь нельзя?!
- При чем здесь это?
- Да я тебе только для этого и нужна! Ты бы лучше завел детей с Ритой, да?! Вот и уходи к ней!
- Как тебе будет угодно.
Прода от 5 октября 2020 года
АЛЕКСАНДР
Я тогда пошел ночевать в студию. Это была первая подобная ссора. За ней последовали и другие. Если раньше Оля намекала, в крайнем случае, мягко просила, то теперь она стала требовать, чтобы я вымолил прощение у Риты. Она пребывала в убеждении, что, получив отпущение грехов, сумеет выносить и родить ребенка, и заявила, что, пока я не получу прощения для нее и себя, никакого мне секса. Пришлось воспользоваться услугами помощницы. Я испытал разочарование, секс с этой девицей был как простая кипяченая вода после изысканных коктейлей.
Каждый день, когда я возвращался из галереи или студии, полный творческих идей, Оля спрашивала, ходил я к Рите за прощением или нет. Я отговаривался то тем, то этим. В один прекрасный день она устроила мне поистине безобразную истерику, при этом Оля была сильно пьяна. После этого она перестала требовать, чтобы я выпросил прощение у Риты, и начала регулярно пропадать на целый день и являться домой поздно ночью в изрядном подпитии.
Андрей загонял Олю в рамки сдержанности, мне же доставляло удовольствие поощрять ее неистовость. И все закончилось тем, что я больше не мог ее контролировать. Пока я был в галерее или студии, она прогуливала институт и научилась массе «полезных» вещей: пить, курить, нюхать кокаин и тому подобное. У меня возникло и стало крепнуть ощущение, что я несусь на полной скорости в неуправляемом автомобиле. А если впереди обрыв?
Однажды Оля не пришла домой ночевать. Я не мог уснуть, как ни старался. Картины одна другой порнографичнее вставали у меня перед глазами и злили. Но я ее не искал. Оказалось, Оля уснула, пьяная, у одной из своих подруг. Несколько раз я вытаскивал ее из ночных клубов. Пришлось свести знакомство с менеджерами Олиных любимых заведений, и они звонили мне и сообщали о ней. Пока я добирался, чтобы Олю забрать, за ней присматривали и в случае необходимости отваживали мужчин или не давали ей к ним приставать. Впрочем, Оля чаще всего не приставала, она напивалась сама с собой и сама с собой веселилась. Один раз танцевала с балетом, один раз со стриптизером, но в большинстве случаев сама. Даже под действием алкоголя она оставалась верна мне. И при этом отказывала в сексе!
Что мне оставалось делать? Я стал пользоваться Олиным пьянством. Состояние опьянения придавало ей некую пластилиновую податливость, она и трезвой была податливой, но притом и упругой – оставалась своей собственной. Эта пластилиновая послушность Олиного тела невероятно возбуждала, она становилась полностью моей, я мог делать с ней все что угодно. К тому же пьяной Оля напоминала мне о первом нашем сексе. Я тогда пережил одно из острейших удовольствий.
Я наслаждался, пока не понял, что это плохо кончится. Я нашел психолога, он с ней работал, но она все равно твердила, чтобы я пошел и выпросил прощение у Риты. «Жизни не будет. У нас жизни не будет», – повторяла она. Психолог посоветовал мне сделать как она просила, уверяя, что и мне это пойдет на пользу. Я уже собрался идти к Рите, когда Оля, которая любила секс не меньше моего, вернула мне свое расположение. Но это была уже не Оля. Из нашего слияния исчезло творение.
ОЛЬГА
Что-то пропало. Сломалось. Это стал просто секс двух цивилизованных животных. Я была так зла не него! Я его ненавидела! Я мстила ему! Но я не могла уйти от него. Я болела Сашей. Он проник в мой организм. Он завладел мной. Я стала им.
АЛЕКСАНДР
К Рите я не хотел идти. Однако надо было как-то привести Олю в чувство и покончить с ее пьянством. Я дождался, когда она протрезвела, и солгал, что сходил к Рите и она согласна меня простить при условии, что вернусь к ней, но Рита согласна и подождать, пока Ольга забеременеет.
ОЛЬГА
Я поняла сразу: он мне врет. Мне стало так горько! Так больно! Но я почти так же спокойно, как Рита, сказала:
- Ты это придумал? Она не простила тебя?
- Почему?.. Почему ты так считаешь?
- Рита не могла потребовать такое.
- Откуда тебе знать, чего может и чего не может Рита?
- Я хорошо знаю Риту.
- Откуда ты можешь ее хорошо знать?
- Андрей мне много о ней рассказывал. Это у тебя она отрицательная героиня, Льдинка, Снежная королева, а у него она Белоснежка. Сначала он, конечно, был злой на меня, но когда мы разводились, чуть не прыгал от радости. Он никогда меня не любил. Он любит и будет любить только Риту. А я люблю и буду любить только тебя. А ты любишь и будешь любить только себя.
- Детка, ты переутомилась, устала, ты в унынии, это пройдет.
- Нам надо расстаться, Саша. У нас не будет жизни. Если бы ты любил меня… А так…
- Оля! Оленька! Ну что говоришь?! Я тебя не люблю?! Я только тебя и люблю! Я до тебя и не любил! Это одна из твоих депрессий! Это пройдет!
- Не пройдет, Саша.
АЛЕКСАНДР
Я ей не поверил, но оставил в покое, как делал всегда, когда она впадала в эту свою депрессию.
На следующий день она исчезла, не оставив даже записки. У ее подруг я узнал, что она уехала в другой город, ее взяла на работу какая-то фирма: Оле, несмотря на все ее прогулы, удалось окончить институт и получить диплом юриста. Я ощутил беспокойство. Впрочем, некое, назовем его, дурное предчувствие возникло у меня еще тогда, когда она говорила о том, что нам надо расстаться. Любовь, нелюбовь… Когда я думал о будущем, Оля всегда была там со мной.
Я нашел офис Олиной фирмы, я нашел ее кабинет. Он имел прозрачную стену, и я увидел ее, сидящую за столом. Оля выглядела такой юной и одновременно зрелой, такой свежей – и увядшей, такой печальной… Она походила на срезанный цветок, который прожил свою яркую жизнь и теперь умирал. Я был очарован и сражен. В тот момент мне пришла в голову идея картины: в центре полотна женщина, а вокруг три ее мужчины – муж, отец, сын, привязанные к ней тонкими нитями.
Едва Оля увидела меня и заглянула в мои глаза, она встала и, не сказав ни слова, вышла из помещения. Я не знал, как себя вести: уйти или ждать, когда вернется. Я же не мальчик, чтобы за ней бегать. Но я и не истерик, чтобы сбегать. Я сел в ее кабинете и стал ждать.
ОЛЬГА
За стеклом он был как портрет в рамке. Портрет моей любви. Такой красивый! Такой ненастоящий! Я не ожидала увидеть Сашу. И в тот миг, когда увидела, поняла, что не могу сопротивляться ему, не могу сопротивляться своей любви! Я обречена! Обречена любить его вечно! И готова на все! Я готова все отдать, все променять, всех предать – ради него!
Я помчалась к начальнику и подала ему заявление об увольнении. Только утром я устраивалась на работу, а вечером уже увольнялась! Начальник и его секретарша смотрели на меня как на сумасшедшую. Они не понимали.
- Поехали? – сказала я, когда вернулась от начальника.
- Куда?
- Домой. Ты ужасно выглядишь. Можно подумать, это ты перенес четыре выкидыша.
- Я не спал две ночи. Могла бы пощадить старичка и оставить свои координаты.
- А еще женщин обвиняют в непоследовательности!
- О чем ты?
- Зачем мне было оставлять свои координаты, если я ушла от тебя навсегда?
- Ты меня убиваешь.
- Ты не захотел от меня отдохнуть.
- Я не смог. Ты хуже наркотика.
- Может, съездим куда-нибудь? Ты же на машине? Давай прямо сейчас! Отсюда!
АЛЕКСАНДР
«Поедем куда глаза глядят! Нет! Поедем в наш домик! На море!» – потребовала эта неисправимая авантюристка, и я послушался.
Был февраль, шел мокрый снег, мы целовались… Я не справился с управлением, мы съехали с трассы и врезались в дерево.
АНДРЕЙ
Целовались они! Как же! Когда они врезались в дерево, она ему чуть не откусила кусок члена. Его так и нашли: с расстегнутыми штанами и вываленным наружу окровавленным «хозяйством». Весь город неделю ржал, только Ритке не было смешно. Им повезло, что оба стукнулись головами об разные предметы, лежали, ничего не соображая, в больнице, и не знали об этом ржании.
Ему потом операции делали на его члене, что-то там восстанавливали. А он-то, он-то так следил за своим «хозяйством»! Каждый месяц – каждый месяц! – таскался к урологу, чтобы не дай Бог не пропустить каких-нибудь болячек, простатитов там, аденом.
