Глава I (Лия).
Удивительные камни можно отыскать на болотах нереди. Исцеляющие, насылающие проклятья, наводящие морок и призывающие смерть, забвения и даже камни судеб, в которых, если верить легендам, сокрыты тысячи ушедших душ. Много их. С виду неприметных, обычных, серых камней, рассыпанных по болотистым тропам и на редких островках безопасной твердой земли. Порой они встречаются под гниющими корягами, которые кишат ядовитыми гадами, а порой и в высоких зарослях камыша и осоки. Непросто отыскать их среди топей. Непросто и познать, какая сила таится в каждом из них. Про эти волшебные камни Лии рассказала наставница, старая травница Яроха. Однажды ей довелось отыскать один такой камень, и каким горем обернулось это для нее и других людей, она не часто рассказывала…
— В каждом из них заключена большая сила, — с грустью вспоминала она о содеянном в молодости, — с их помощью можно спасти, дитятко… а можно и погубить. Смотря какой камушек отыщешь.
В те времена, когда Яроха сама была ученицей и только постигала лекарское мастерство, ей попался такой камушек. С виду обычный. Небольшой, округлый и серый, с едва приметными красными и черными жилами, в которых, будто кровь в венах, билась магия. Молодая Яроха несказанно обрадовалась из-за находки и решила, что попался ей редкий исцеляющий камень.
— Ошибалась я. Тот камушек не исцелял, а отбирал людские жизни, — продолжала свою исповедь старуха, — в тот день, когда я бросила его в целебный отвар, погибла семья, что приняла мое лекарство. И с той поры, дитятко, какие бы камушки не попадались мне на болотах, я обходила их стороной. И ты поступай так же. Ни к чему испытывать судьбу.
И Лия, пожалуй, поступила бы так, как советовала ей наставница, но в тот день найденный ею камень оказался совсем необычным. Таких на болотах она еще не встречала. Маленький камушек был правильной круглой формы, светло-серый и без единой жилы, но магия в нем все равно ощущалась. Сокрытые в нем волшебные силы Лия почувствовала сразу, как коснулась его. По руке, а потом и по всему телу девушки разлилось приятное тепло, и она ощутила прилив энергии. Ей бы оставить камушек и уйти, как советовала старая Яроха, но она и шага не смогла ступить. Склонилась над ним, пристально рассматривая будто зачарованная, а все потому, что камушек показался ей смутно знакомым. Как будто она уже держала его в своих руках… вот так же пристально разглядывала, ощущала то же тепло и… слышала женский голос.
— Что за наваждение?! — поразилась Лия, крепко зажмурилась и тряхнула головой, прогоняя то ли чужое воспоминание, то ли насланный морок.
В ее голове прояснилось и она открыла глаза, недоверчиво поглядела на камушек в своей ладони. Отшвырнуть его не было никаких сил, и она, обреченно вздохнув, приняла единственное решение — сохранить находку.
«Ничего плохого не случится, если заберу его домой и сохраню, — подумала она, — использовать не стану, но оставлю при себе».
И пока не увидела отставшая наставница, спрятала в потайном кармашке своего сарафана, одетого поверх нательной рубахи, сшитой из крапивного полотна. Из крапивы был и ее расшитый красными нитями сарафан, и вплетенные в косы ленты. В племени нередь верили, что крапива, собранная при луне, отгоняет злых духов и спасает от сглаза. Поэтому жгучую траву собирали голыми руками и заговаривали, как предписывал давний обычай. Болотные жители верили, что в воде и земле обитает разная нечисть, и чтобы человеку уберечься от нее, на нем всегда должна быть защита. Потому в нереди и относились к своей одежде, как к щиту от злых чар и потусторонних сил. А иногда даже заговаривали пучки трав и маленькие камни, которые прятали в карманах и мешочках, приделанных к поясам.
Но, по правде сказать, не за камнями отправились сегодня на болота Лия и Яроха. Собирались они отыскать цветущий в это время года лекарственный дивноцвет. Поэтому и свернули с привычной тропы близ лютиковой поляны и направились на запад, в сторону леса.
Их путь пролегал мимо опасных чаш, цветочных полян и зеленых озер, на которых, по рассказам местных жителей, обитали не упокоенные души утопленниц. Девушкам они были не страшны, а вот мужчин, завлекая сладкоголосым пением, утаскивали под воду и топили. Обвивали руки и ноги тонущих крепкими водорослями, и не давали всплыть и вдохнуть воздуха. Обычно утопленницы появлялись близ водоемов, на узких тропках и кочках. Завидев заблудших путников, они тянули к ним тонкие полупрозрачные руки, пели им и манили призывными улыбками. Рассказывали, что у утопленниц были большие серо-зеленые глаза, светящаяся бледная кожа и зеленые, как тина, волосы. Перед мужчинами они являлись в облике прекрасных дев и пели им, заманивая в воду. Но страшнее утопленниц были кровожадные болотные упивцы — черные зубастые твари, которые охотились по ночам. Выползали они из больших нор, когда всходила луна, и зажигались в небе звезды. Наполовину люди, наполовину змеи, с длинными чешуйчатыми хвостами вместо ног — они рыскали по болотам в поисках заблудившихся странников. И когда настигали их, присасывались, будто подлунные кровопийцы. Выпивали всю кровь и оставляли бездыханные тела на растерзание хищникам.
Много чего рассказывали про здешние места и их обитателей. Но Лия, исходившая болота нереди, или Нерейские топи (как называли их по эту сторону Разлома), не боялась сказочных чудовищ, которыми пугали непослушных детей и чужаков. Молодая травница исходила болота нереди вдоль и поперек и знала здесь каждую тропку и кочку, каждый островок безопасной земли. Поэтому и не боялась отправляться за травами и даже оставаться на ночь в этих гиблых местах. Всему, что Лия знала о болотах и травах, она узнала от своей наставницы. Яроха рассказала ей. Научила, как отличать лекарственные растения от ядовитых, как ходить безопасными тропами и находить дорогу домой. Учила Лию толковать природные явления и распознавать надвигающуюся беду по знамениям в небе. Всему, что знала сама, она теперь учила и Лию.
— Что ты там нашла, дитятко? — услыхала за спиной сиплый голос Лия, быстро поднялась и обернулась к подошедшей старухе.
Лицо у той было бледное и осунувшееся, все в глубоких морщинах, доброе и проницательное. А ее светлые, зеленые глаза, казалось, заглядывали прямо в душу ученицы.
«А что, если бабушка прознает о моей находке?» — испугалась Лия и невольно потянулась рукой к складкам в одежде, проверить на месте ли найденный камушек.
Яроха, заметив ее смятение, нахмурилась и уже собиралась расспросить, но тут в небе на западе полыхнуло. Вскинула она к небу глаза, засмотрелась, а потом поджала узкие губы и еще больше нахмурилась.
— Пойдем-ка отсюда, — торопливо проговорила она.
Удивленная произошедшей с наставницей переменой, Лия обернулась и увидела полыхавшее на западе красное зарево. Недобрый знак, который, должно быть, уже заметили в их деревне.
— Но ведь мы так и не нашли дивноцвет, — напомнила Лия о том, ради чего они отправились на болота.
— Не до того теперь. Возвращаться надо, — бросила ей на ходу торопившаяся домой наставница, — нельзя здесь оставаться.
«Но как же так?» — совсем растерялась Лия. Снова посмотрела на запад, туда, где расстилался бескрайний лес высоких тысячелетних деревьев. Дивноцвет, за которым наставница и ученица отправились с утра на болота, встречался редко и был очень ценным растением. Из его сиреневых листьев варили лекарственный отвар, а длинные бурые корни сушили на солнце и добавляли в питье и еду тяжело раненных и больных. Отыскать дивноцвет, в особенности поздней весной, было большой удачей! Неужели из-за какого-то небесного знамения Яроха готова была отказаться от поисков редкого растения и ни с чем вернуться в родную деревню?
— Но бабушка… — окликнула ее Лия.
Несмотря на предостережение старшей она так и осталась стоять на месте, а ведь следовало послушаться и возвращаться домой.
— Что за упрямое дитя?! — недовольно пробурчала обернувшаяся Яроха, в одной руке у нее была пустая корзинка, а в другой — длинная палка, на которую она опиралась при ходьбе. Ее редкие седые волосы, собранные в пучок, скрывал серый платок, а плечи покрывала теплая шаль — даже в лето Яроха не расставалась с ней, так как мерзла. Эту шаль старуха связала из необычной пряжи, материал для которой дали сосновые иголки. — Говорю же, возвращаться надо!
В ее голосе отчетливо звучали предупреждение и страх. Но чего она так испугалась?
— Беда приключилась, — добавила чуть тише, развернулась и пошла дальше.
И Лии ничего не оставалось, как подчиниться. Она поплелась следом, то и дело озираясь по сторонам, будто ожидая чего-то.
«Что же такого стряслось в том лесу?» — думала она по дороге домой. Но к сожалению, этого не могла знать и ее мудрая наставница. И Лии только и оставалось, что мучить себя догадками.
Вскоре показались деревянные изгороди и первые избы, утопавшие в цветущих деревьях. До родной деревни оставалось рукой подать, и Яроха с облегчением выдохнула, повернулась к Лии и ободряюще улыбнулась.
— Хвала Отцу Роду, добрались!
Вот только ее радость была недолгой. Как только Яроха и Лия прошли деревенскую окраину, навстречу им выбежали мальчишки, предупреждавшие о чужаках.
— Всадники в лесу! Всадники! — кричали прибежавшие с противоположной стороны деревни сорванцы.
Встревоженные люди выходили из своих домов и с опаской поглядывали на дорогу. Лия и Яроха переглянулись и поспешили туда, куда указывали мальчишки. Подошли к дому старейшины, который стоял у самой дороги, что вела в лес, а оттуда в город, и в тот момент разглядели приближающийся конный отряд, состоящий из десятка мужчин, вооруженных длинными копьями и мечами, все в темно-синих плащах и удивительных доспехах, напоминавших рыбью чешую. Такой отряд в Ликийской империи называли кордой, и подобные ему составляли основу имперской конницы.
На дорогу к чужакам вышел деревенский старейшина, поприветствовать и расспросить незваных гостей, зачем пожаловали. Из-за шлемов лиц всадников было не разглядеть, но высыпавшие из домов жители все равно догадались, кто пожаловал. Про этих чужеземцев по всему Тиврану ходила дурная молва и дошла она и до племени нередь.
— Никак ликийцы, — услыхала перешептывания людей Лия.
— Ликийцы?! На наших болотах? Да что им тут делать?
— Кто ж их знает!
— Должно быть, за помощью пожаловали, — прошептала на ухо Лии Яроха и указала глазами на дальних всадников.
За ними две лошади тащили носилки собранные из еловых ветвей. На тех носилках неподвижно лежал раненный мужчина. Боковые ремни его панциря лопнули, а под ним одежду пропитала отравленная черная кровь.
— Ты здесь главный? — обратился к старейшине первый из всадников.
Он легко спрыгнул с коня и снял шлем. Влажные волосы облепили его напряженное бледное лицо. Глаза у ликийца недобро сверкали и цветом напоминали небо в грозу.
— Я старейшина этой деревни, господин, — склонил седовласую голову старец, — а все жители…
— Нам нужна помощь лекаря, — взмахом руки прервал его ликиец и указал на раненного в бою товарища.
Старейшина коротко кивнул ему и подошел к носилкам. Опираясь на длинный, но прочный посох, который служил ему долгие годы, он с трудом опустился на землю и склонил к раненному худое морщинистое лицо. Внимательно послушал его дыхание, а затем дотронулся до пропитанных кровью одежд. Поднес трясущуюся руку к лицу и обнюхал, мотнул головой, а после неспешно поднялся, опираясь на посох, и взглянул на ликийца, с которым говорил до этого.
— Твоему другу уже ничто не поможет, — скорбно произнес старец, — нет лекарства, что исцелит его от черной отравы.
Услыхав эти слова, ликиец нахмурился. Оглядел с нескрываемым гневом старика, не пожелавшего помочь, и обернулся к притихшим деревенским жителям, столпившимся у дороги.
— Есть ли среди вас лекарь, который поможет? — выкрикнул он, а в голосе послышалась угроза.
Деревенские снова зашептались. Несмело стали переговариваться, с опаской поглядывая на вооруженных всадников. А некоторые из них уже достали из ножен мечи.
— Ну?! Я жду! — нетерпеливо выкрикнул ликиец.
— Напрасно спрашиваешь, — вмешался старейшина, но тот ликиец даже не повернулся к нему, вместо этого схватился за меч и процедил зло.
— Если в этой деревне нет никого, кто может лечить, то какой от нее прок?
Жители в страхе обратили взоры к старейшине, и тот снова попытался вразумить угрожавшего мирным людям ликийца.
— Клянусь всеми богами, старик, если в твоей деревне не найдется лекаря, я спалю здесь каждый дом! — пообещал он.
И тогда его угрозы подействовали.
— Я могу попытаться, — вышла вперед дрожащая от страха и напряжения Лия, одной рукой она держалась за кармашек, в котором был спрятан найденный ею камушек, даже через ткань одеяния он приятно согревал кожу девушки.
Стоявшая рядом Яроха попыталась было отговорить ее от сомнительной затеи, да было поздно, та уже вышла на дорогу к всадникам.
— Попытаться?! — гневно переспросил ликиец. — И кто же ты? — с сомнением оглядел он ее.
— Служительница Илиши, — смутившись ответила она, — я сведуща в травах и говорю с духами.
— Это правда, господин, — тут же послышались робкие голоса деревенских жителей, надеявшихся на благополучный исход, — наша Лия исцелила многих. К ней приезжали из самой Ростожи! Она обучалась лекарскому мастерству у Ярохи и получила благословение болотных духов.
Ликиец с недоверием оглядел вызвавшуюся помочь девушку, но поскольку выбора у него все равно не было, он позволил ей подойти к лежащему на носилках товарищу.
— Не нужно, Лия, — прошептал ей старейшина, когда она проходила мимо, — ты не спасешь его и навлечешь беду.
«Беда уже пришла», — подумала Лия и опустилась перед умирающим на колени. Склонила голову и внимательно оглядела рану на его боку. Края ее потемнели, и кровь из нее сочилась почти что черная… отравленная не просто ядом, а магией. Про такую она слышала от одного останавливавшегося в их деревни странника. Тот рассказывал, что в былые времена в Восточном Дарре последователи одного бога практиковали черную магию — опасную и древнюю, завязанную на крови.
— Его ранили необычным клинком, — тут же произнесла она, — сперва на него нанесли яд, а уже после заговорили. Я слыхала о таком, но зачем это понадобилось? — задалась она справедливым вопросом и устремила прямой взор на стоящего рядом ликийца.
Тот не ответил ей, но больше не глядел с недоверием.
— Его нужно отнести в мой дом, — тут же отозвалась Лия и указала на покосившуюся избу на окраине деревни.
— Как скажешь, — согласно закивал ликиец и отдал приказ своим людям.
Несколько всадников, повинуясь его слову, спешились и перенесли раненного в дом. По наказу молодой травницы его уложили на широкую лавку, которая служила в ее доме кроватью, и помогли снять доспехи и одежду.
— Ты и правда поможешь ему? — появился на пороге ее избы тот самый ликиец.
Теперь он говорил иначе. Не было в его голосе ни угроз, ни предупреждения, только мольба и надежда. Лия даже не стала оборачиваться к нему. Не хотела лгать и напрасно обнадеживать, а потому сказала как есть — чистую правду:
— Я сделаю, что смогу, господин. Но многое будет зависеть и от него самого. Главное, чтобы он пережил эту ночь.
