Он спрашивал не в первый раз. А Ничтожество все не рассказывал. А ведь пареньку было интересно узнать про походы Ничтожества к Церве. Стакик ведь был единственным, кто побывал там дважды. И единственным, кто дважды возвращался оттуда живым и невредимым.
— Ничтожество нашел камни в разрушенном городе, — не менялся его ответ.
Сквим насупился, рыжие отсветы пламени плясали на его загорелом худом лице. Он и остальные уже сняли повязки с голов и открыли лица. В отличии от старшего брата глаза у Сквима были живыми, горящими. Он с нескрываемым интересом смотрел на красные земли, выжженные Первородным Светом. Расспрашивал старика про Церву и ее сокровища. А когда слышал про несметные богатства, которые там остались, в его глазах появлялся алчный блеск.
— А Ничтожество может что-то еще рассказать про Церву? — не сдавался Сквим.
То, что паренек был упертым, Ничтожество сразу понял. Иногда ему было даже жаль паренька.
— Ну, да! Этот урод так тебе все и выложил, — с издевкой заметил Хентор и рассмеялся без причины.
Старик прикрыл глаза. Его желтое, изможденное, морщинистое лицо напоминало маску. Спутанные седые космы падали на костлявые худые плечи. Он был сутулым и тощим, и его потрепанная пыльная одежда висела на нем мешком и держалась только благодаря обвязанной вокруг пояса грубой бечевке. Мало кто вот так расспрашивал его, с неподдельным живым интересом. Паренек не обижал Ничтожество, никогда не издевался и тем более не отбирал у него ценный камушек. Он только выспрашивал. А с Ничтожеством уже давно никто так не говорил. Никто не видел в нем интересного собеседника. А Сквим видел. И Ничтожеству действительно было жаль паренька. Он открыл глаза и посмотрел на него. Впервые за долгое время осмысленно.
— Разрушенный город — город дворцов, Ничтожество слышал, как так называли его другие, — неожиданно ответил он, — там было много садов.
Смеявшийся до этого Хентор резко умолк, а Сквим даже потянулся к старику, чтобы еще послушать про Церву. И только Эвард смотрел на огонь не мигающими глазами. Ему было все равно, что говорил Ничтожество.
— Я тоже слышал об этом, — закивал Сквим, — говорят, что ни в одном городе нет столько дворцов, сколько в Церве!
— Дворцов много, — ответил на это старик, — но разрушенных. Ничтожество видел их все.
— А что ты, урод, еще там видел? — теперь навострил уши и Хентор.
Его большая в шрамах голова была повернута к нему. На лице читался живейший интерес, а в темных глазах алчный блеск.
— Ничтожество видел дворцы, — вдруг повторил старик и замолк, больше ему не хотелось рассказывать про Церву. Ни этому громиле, который постоянно обижал его.
Хентор сплюнул и отвернулся от него, достал бурдюк с водой, открыл и жадно присосался. Потом вспомнил, что надо беречь воду, потому что в красных землях ее не найти, и нехотя оторвался. Вытер грязной ладонью рот и закрыл бурдюк. Посмотрел на разочарованного Сквима и ухмыльнулся.
— Этот урод больше ничего нам не расскажет. Ты же видишь, что у него с башкой того!
Сквим перевел на него горящие темные глаза. Было видно, что он хочет ответить Хентору. Но подумав немного, все же передумал, отвернулся и стал устраиваться у огня на ночлег. А вскоре заснули и остальные, не спал только Ничтожество. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на темно-красные стены пещеры. Разведенное с помощью волшебных камней пламя рождало на них причудливые тени. И в этих тенях, меняющих форму, он видел лицо девочки.
— Девочка нуждается в помощи Ничтожества, — напомнил он себе.
Затем перевернулся на другой бок и поглядел на спящего Хентора. Его огромная, как у быка, грудная клетка вздымалась высоко. Он громко и часто дышал. Но его большая рука покоилась на рукояти кинжала, который он всегда держал при себе. Ничтожество не обманывался на его счет. Спал Хентор крепко, но мог быстро проснуться и взяться за оружие. А если бы он увидел, что Ничтожество пытается забрать свой камушек, он бы убил его. Хентор убьет его в любом случае. А Ничтожеству нужно выжить. Его ждет встреча с девочкой.
— Их убьет Свет, — прошептал старик, — а может и те… другие.
Он бросил быстрый взгляд на спящего у противоположной стены Сквима.
— Ничтожеству только жаль паренька.
Но это была не его забота, и он лег спать. А ближе к утру проснулся, потянулся и взглянул на огонь в сердце пещеры. Он по-прежнему горел ярко и согревал. Как же ему повезло тогда найти те камни. Старик слабо улыбнулся, сегодня они уже дойдут до Разлома, увидят Свет, и Ничтожество освободится от жестокого Хентора, Эварда и Сквима. Он вернет себе белый камушек и пойдет искать девочку.
Он поднялся и прокрался к выходу, вышел наружу и увидел, как поднимается над землей солнце. Горы вокруг и высохшее русло внизу казались темными, бордовыми, как давно пролитая кровь. Воздух еще был холодным, и изо рта Ничтожества вырывался пар. Он уже собирался вернуться в пещеру, к огню, как неожиданно услышал жуткие стенания. Обернулся туда, откуда доносились звуки, но ничего не увидел. Мороз побежал у него по коже. Ничтожество думал не долго. Он вернулся в пещеру, и стараясь передвигаться бесшумно, прокрался к спящему Сквиму. Склонился над ним и приложил ладонь к его рту. Когда паренек открыл глаза и дернулся, старик приложил палец к своим губам и покачал головой.
— Ты один успеешь от них уйти, — произнес он так тихо, что только Сквим его и услышал, — забирай воду и лепешки и уходи.
— Ты устала, — сочувственно произнесла бабушка Яроха, подошла к ней со спины, положила ладонь на ее плечо и легонько сжала. Не больно, но ощутимо. Это привело Лию в чувства и вывело из оцепенения, в котором она находилась последнее время, пока караулила у постели раненного ликийца.
— Немного, — вымученно улыбнулась Лия и поглядела на обеспокоенную наставницу.
Но Яроху было не провести. С той поры, как ее ученица вернулась с болот, она не отходила от ликийца ни на шаг. Сидела рядышком и с тревогой вглядывалась в его лицо, подмечая малейшие изменения. К утру ему полегчало, мертвенная бледность сошла и на щеках проступил румянец. Он задышал свободней. И даже попытался поднять руку, когда во сне позвал кого-то. Это был добрый знак — лекарство действовало. И только тогда Лия впервые улыбнулась. Все-таки правильно она сделала, что пошла к Илише и попросила помощи у духов. Теперь ликиец поправлялся, и их деревне ничто не угрожало.
— Ступай ко мне, — заботливо проговорила Яроха, обходя ученицу, — отдохни, а я пригляжу за ним.
— Не могу, бабушка, — покачала головой Лия, еще чувствовала свою ответственность, хотя и понимала, что наставница права, долго она так не высидит, совсем устанет.
— Что же ты, не доверяешь мне? — усмехнулась Яроха. — В особенности теперь, когда духи помогли и отвели от него смерть? Уж, сменить повязку я как-нибудь и без тебя смогу. А ты ступай. Ступай-ступай!
И она, обхватив девушку за плечи, подняла и выпроводила из собственной же избы. А Лия, мысленно поблагодарив заботливую наставницу, зевнула и посмотрела на двор. Солнце уже поднималось над горизонтом, пели петухи, а некоторые хозяйки, вставшие ни свет ни заря, таскали из колодца воду. Костер, который деревенские развели неподалеку от дома Лии, уже потух. Двое карауливших ликийцев ушли спать, а им на смену пришли другие. И только их вожак не спал всю ночь, терпеливо дожидался Лии и новостей от нее. Заприметив вышедшую на двор девушку, он резко поднялся и пошел к ней.
— Как он? — снова было его приветствие ей.
Лия ободряюще улыбнулась и указала глазами на дверь своей избы.
— Теперь уже можешь идти проведать его, господин, — сказала она.
Лицо ликийца просветлело, и он с надеждой спросил:
— Он жив? Ты спасла его?
— Жив, но еще слаб. Смерть отступила, но отрава по-прежнему в его крови, и чтобы всю ее вывести понадобится больше времени.
Он, кажется, уже не слушал ее. В его глазах отчетливо читались радость и облегчение. Он кивнул Лии и пошел проведать товарища, а она, проводив его долгим задумчивым взглядом, все же направилась к избе Ярохи. Ей и в самом деле требовался отдых. Главное, что тот ликиец пережил ночь. Значит он будет жить! Он оказался сильным, из последних сил сопротивлялся черной магии, которая отравила его кровь.
— Доброго тебе утра, Лия! — поприветствовал ее староста их деревни.
Он сидел на покрытом мхом старом пне, который одиноко стоял у входа в дом Ярохи. Сидел, державшись обеими руками за посох, и смотрел прямо на идущую девушку, будто знал, что она появится.
— И вам, староста, доброго утра! — тепло улыбнулась Лия.
После тяжелой волнительной ночи настроение у нее улучшилось. Все тревоги и страхи улетучились, и теперь ей хотелось улыбаться.
— Как тот господин? — сразу же спросил староста о том, что волновало его. — Жив еще?
— Вы же знаете, что жив, — ответила ему молодая целительница, обошла пень со стариком и присела на низкую ступеньку перед дверью.
Тот кивнул ей и пристально посмотрел куда-то вперед.
— Значит ты ходила к Илише и просила у духов помощи?
— Да, просила, — тихо отозвалась Лия, — потому как одними травами и молитвами не спасла бы его.
— Вот оно как… — протянул староста, перевел взгляд на двоих карауливших у дома Лии ликийцев и задумался о чем-то своем.
Лия долго сидела молча, ни о чем не спрашивала и не прерывала мыслей мудрого старика, но потом все же не вытерпела и спросила:
— О чем таком вы гадаете?
— Да вот, хочу понять, кто пожаловал к нам, Лия.
Она очень удивилась после этих слов. Уж, не понять, кто оказался у них в деревне, было не трудно. Ликийцы — те, кто когда -то перешли Разлом и стали завоевывать здешние земли. Об этом знали все, даже малые дети. И даже люди из племени нередь, которые жили вдали от цивилизации, среди болот и редко поддерживали связь с внешним миром. Про ликийцев знали все. Они завоевали огромные территории, заняли все восточное побережье Тиринийского океана и основали новое государство. И это несмотря на то, что многие правители из давно существовавших по эту сторону Разлома королевств упорно сопротивлялись завоевателям.
— Разве вы не знаете? — вырвался у нее вопрос.
Старик неопределенно мотнул головой.
— Ликийцы, — сказал он, — но это все равно не дает ответа на главный вопрос.
— О чем вы староста? — снова удивилась Лия, про свою усталость она забыла.
Немного потянулась вперед, с любопытством разглядывая старосту, который сидел к ней в пол оборота. Он по-прежнему глядел куда-то вперед, будто пытался найти там ответы.
— Ты ведь и сама задавала этот вопрос, Лия, — напомнил старик, — но ответа от того ликийца так и не получила. Не получил его и я. Они все молчат о случившемся.
— Тот ликиец сказал мне, что на них напали, — стала вспоминать ночной разговор Лия, — и среди них был носитель рун, а у него — зачарованное оружие.
На эти слова староста кивнул, а Лия как будто прозрела. Она наконец поняла, о чем он до этого говорил.
— Но зачем нужно было зачаровывать оружие? — воскликнула она и едва не подпрыгнула на ступеньке, на которой сидела все это время.
Староста медленно повернулся к ней. Его лицо было безрадостным, глаза выдавали беспокойство и смятение.
— Вот и я о том же, Лия, — ответил старик, — зачем нужно было использовать такое оружие? Почему и магию, и яд?
Он помолчал немного, а потом добавил.
— Но то, что ты рассказала мне про носителя рун, кое-что объясняет.
— А кто такие эти носители рун? — спросила девушка, про них она никогда не слышала, но многое знал о них староста нереди.
— Несчастные, заблудшие души, что обрекли себя на вечные страдания. И все из-за мести и ненависти. Ты еще слишком молода и многого не знаешь про наш мир. Его населяют не только люди, но и могущественные существа, наделенные большими силами. Некоторым их сила передается с рождения, через кровь их предков. А некоторым достается опасным путем. Как носителям рун.
Он снова замолчал. А Лия, слушавшая до этого с большим интересом, только сейчас поняла, что не дышала. Староста впервые говорил с ней об этом.
— Они ведь когда-то были обычными людьми. Как и мы с тобой, — продолжил он, указывая на себя и на нее, — но потом обратились к древней магии, которая и губит их.
— Что это за магия? — осторожно спросила Лия.
— Опасная сила, которая не подвластна людям. Она всегда требует большой платы.
— Какой платы? — Лия уже догадывалась каким будет ответ старосты, но все равно спросила.
— Жизни, — с горечью отозвался старик и опустил седовласую голову, — носители рун умирают. Прежде погибает их душа, а после и тело. Магия, которую они используют, уничтожает их. Не сразу, но со временем. Поэтому они и обречены.
Пораженная Лия молчала какое-то время, обдумывала услышанное. Но потом задала справедливый вопрос.
— Но… зачем? Зачем обрекать себя на страдания и верную смерть?!
— Ради возможности убить, — тихо отозвался старик, его слова едва можно было разобрать.
Лия не сразу поверила услышанному. Но это и не удивительно. До этого дня она ничего не слышала о носителях рун. Все, что знала, это про редкое зачарованное оружие. Которое, как оказалось, использовали эти самые носители рун.
— Оружие, которым ранили того ликийца, зачаровали при помощи древней магии, и вдобавок ко всему еще нанесли и яд. Это, Лия, было сделано, чтобы наверняка убить!
— Убить можно и при помощи обычной стали, — возразила девушка, вспоминая как лечила торговца из города, на которого в дороге напали разбойники и ранили ножом.
— Убить сталью можно, но не всех. Есть те, Лия, кого не берет ни сталь, ни яд, ни заболевания. А вот магия — другое дело.
— Расскажите мне, — попросила она.
Старик вздохнул, отвернулся от нее и снова посмотрел куда-то вдаль.
— Ты уже застала относительно мирное время, Лия. Большая война осталась в прошлом. Но некоторые, как я, еще помнят ее. В те далекие времена Разлом переходили ликийцы. Но простому смертному не перейти Разлом, ведь Первородный Свет, что исходит от него, меняет человека навсегда. А ликийцев нет. Хотя они такие же люди, как и все остальные.
— Как же тогда они перешли Разлом?
— Ликийцев провели их вожди. Мы называем их легурами. Это могущественные существа, обладающие необыкновенными силами. Они живут дольше остальных. И дольше других остаются крепкими и молодыми. Им не страшны болезни, от которых страдают и умирают простые люди. Им не страшны ни яды, ни стальное оружие. Убить их практически невозможно. С виду они ничем не отличаются от нас. Но говорят, что отличает их кровь их предков, в которой и заключена сила легуров. Когда они только перешли Разлом их было много, они возглавляли армии ликийцев и захватывали королевства. Одно за другим. Им никто не мог противостоять. Пока не нашлись смельчаки, что обратились к древней магии.
— Носители рун, — догадалась Лия.
— Носители рун, — подтвердил староста и посмотрел на нее, — они с помощью яда и магии создавали оружие, которое было способно уничтожить легуров. И они уничтожили. Почти всех вождей ликийцев. Но и сами погибли.
Внутри Лии росла необъяснимая тревога. Она уже не смотрела на старосту, не сидела на ступеньке у двери, ведущей в избу Ярохи. Она вскочила с места, сделала несколько шагов вперед, потом резко остановилась и вытянула шею, пытаясь разглядеть свой дом. Там был тот ликиец, которого она спасла. Но простого ли ликийца?
— Ничтожество нашел камни в разрушенном городе, — не менялся его ответ.
Сквим насупился, рыжие отсветы пламени плясали на его загорелом худом лице. Он и остальные уже сняли повязки с голов и открыли лица. В отличии от старшего брата глаза у Сквима были живыми, горящими. Он с нескрываемым интересом смотрел на красные земли, выжженные Первородным Светом. Расспрашивал старика про Церву и ее сокровища. А когда слышал про несметные богатства, которые там остались, в его глазах появлялся алчный блеск.
— А Ничтожество может что-то еще рассказать про Церву? — не сдавался Сквим.
То, что паренек был упертым, Ничтожество сразу понял. Иногда ему было даже жаль паренька.
— Ну, да! Этот урод так тебе все и выложил, — с издевкой заметил Хентор и рассмеялся без причины.
Старик прикрыл глаза. Его желтое, изможденное, морщинистое лицо напоминало маску. Спутанные седые космы падали на костлявые худые плечи. Он был сутулым и тощим, и его потрепанная пыльная одежда висела на нем мешком и держалась только благодаря обвязанной вокруг пояса грубой бечевке. Мало кто вот так расспрашивал его, с неподдельным живым интересом. Паренек не обижал Ничтожество, никогда не издевался и тем более не отбирал у него ценный камушек. Он только выспрашивал. А с Ничтожеством уже давно никто так не говорил. Никто не видел в нем интересного собеседника. А Сквим видел. И Ничтожеству действительно было жаль паренька. Он открыл глаза и посмотрел на него. Впервые за долгое время осмысленно.
— Разрушенный город — город дворцов, Ничтожество слышал, как так называли его другие, — неожиданно ответил он, — там было много садов.
Смеявшийся до этого Хентор резко умолк, а Сквим даже потянулся к старику, чтобы еще послушать про Церву. И только Эвард смотрел на огонь не мигающими глазами. Ему было все равно, что говорил Ничтожество.
— Я тоже слышал об этом, — закивал Сквим, — говорят, что ни в одном городе нет столько дворцов, сколько в Церве!
— Дворцов много, — ответил на это старик, — но разрушенных. Ничтожество видел их все.
— А что ты, урод, еще там видел? — теперь навострил уши и Хентор.
Его большая в шрамах голова была повернута к нему. На лице читался живейший интерес, а в темных глазах алчный блеск.
— Ничтожество видел дворцы, — вдруг повторил старик и замолк, больше ему не хотелось рассказывать про Церву. Ни этому громиле, который постоянно обижал его.
Хентор сплюнул и отвернулся от него, достал бурдюк с водой, открыл и жадно присосался. Потом вспомнил, что надо беречь воду, потому что в красных землях ее не найти, и нехотя оторвался. Вытер грязной ладонью рот и закрыл бурдюк. Посмотрел на разочарованного Сквима и ухмыльнулся.
— Этот урод больше ничего нам не расскажет. Ты же видишь, что у него с башкой того!
Сквим перевел на него горящие темные глаза. Было видно, что он хочет ответить Хентору. Но подумав немного, все же передумал, отвернулся и стал устраиваться у огня на ночлег. А вскоре заснули и остальные, не спал только Ничтожество. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на темно-красные стены пещеры. Разведенное с помощью волшебных камней пламя рождало на них причудливые тени. И в этих тенях, меняющих форму, он видел лицо девочки.
— Девочка нуждается в помощи Ничтожества, — напомнил он себе.
Затем перевернулся на другой бок и поглядел на спящего Хентора. Его огромная, как у быка, грудная клетка вздымалась высоко. Он громко и часто дышал. Но его большая рука покоилась на рукояти кинжала, который он всегда держал при себе. Ничтожество не обманывался на его счет. Спал Хентор крепко, но мог быстро проснуться и взяться за оружие. А если бы он увидел, что Ничтожество пытается забрать свой камушек, он бы убил его. Хентор убьет его в любом случае. А Ничтожеству нужно выжить. Его ждет встреча с девочкой.
— Их убьет Свет, — прошептал старик, — а может и те… другие.
Он бросил быстрый взгляд на спящего у противоположной стены Сквима.
— Ничтожеству только жаль паренька.
Но это была не его забота, и он лег спать. А ближе к утру проснулся, потянулся и взглянул на огонь в сердце пещеры. Он по-прежнему горел ярко и согревал. Как же ему повезло тогда найти те камни. Старик слабо улыбнулся, сегодня они уже дойдут до Разлома, увидят Свет, и Ничтожество освободится от жестокого Хентора, Эварда и Сквима. Он вернет себе белый камушек и пойдет искать девочку.
Он поднялся и прокрался к выходу, вышел наружу и увидел, как поднимается над землей солнце. Горы вокруг и высохшее русло внизу казались темными, бордовыми, как давно пролитая кровь. Воздух еще был холодным, и изо рта Ничтожества вырывался пар. Он уже собирался вернуться в пещеру, к огню, как неожиданно услышал жуткие стенания. Обернулся туда, откуда доносились звуки, но ничего не увидел. Мороз побежал у него по коже. Ничтожество думал не долго. Он вернулся в пещеру, и стараясь передвигаться бесшумно, прокрался к спящему Сквиму. Склонился над ним и приложил ладонь к его рту. Когда паренек открыл глаза и дернулся, старик приложил палец к своим губам и покачал головой.
— Ты один успеешь от них уйти, — произнес он так тихо, что только Сквим его и услышал, — забирай воду и лепешки и уходи.
Глава V (Лия).
— Ты устала, — сочувственно произнесла бабушка Яроха, подошла к ней со спины, положила ладонь на ее плечо и легонько сжала. Не больно, но ощутимо. Это привело Лию в чувства и вывело из оцепенения, в котором она находилась последнее время, пока караулила у постели раненного ликийца.
— Немного, — вымученно улыбнулась Лия и поглядела на обеспокоенную наставницу.
Но Яроху было не провести. С той поры, как ее ученица вернулась с болот, она не отходила от ликийца ни на шаг. Сидела рядышком и с тревогой вглядывалась в его лицо, подмечая малейшие изменения. К утру ему полегчало, мертвенная бледность сошла и на щеках проступил румянец. Он задышал свободней. И даже попытался поднять руку, когда во сне позвал кого-то. Это был добрый знак — лекарство действовало. И только тогда Лия впервые улыбнулась. Все-таки правильно она сделала, что пошла к Илише и попросила помощи у духов. Теперь ликиец поправлялся, и их деревне ничто не угрожало.
— Ступай ко мне, — заботливо проговорила Яроха, обходя ученицу, — отдохни, а я пригляжу за ним.
— Не могу, бабушка, — покачала головой Лия, еще чувствовала свою ответственность, хотя и понимала, что наставница права, долго она так не высидит, совсем устанет.
— Что же ты, не доверяешь мне? — усмехнулась Яроха. — В особенности теперь, когда духи помогли и отвели от него смерть? Уж, сменить повязку я как-нибудь и без тебя смогу. А ты ступай. Ступай-ступай!
И она, обхватив девушку за плечи, подняла и выпроводила из собственной же избы. А Лия, мысленно поблагодарив заботливую наставницу, зевнула и посмотрела на двор. Солнце уже поднималось над горизонтом, пели петухи, а некоторые хозяйки, вставшие ни свет ни заря, таскали из колодца воду. Костер, который деревенские развели неподалеку от дома Лии, уже потух. Двое карауливших ликийцев ушли спать, а им на смену пришли другие. И только их вожак не спал всю ночь, терпеливо дожидался Лии и новостей от нее. Заприметив вышедшую на двор девушку, он резко поднялся и пошел к ней.
— Как он? — снова было его приветствие ей.
Лия ободряюще улыбнулась и указала глазами на дверь своей избы.
— Теперь уже можешь идти проведать его, господин, — сказала она.
Лицо ликийца просветлело, и он с надеждой спросил:
— Он жив? Ты спасла его?
— Жив, но еще слаб. Смерть отступила, но отрава по-прежнему в его крови, и чтобы всю ее вывести понадобится больше времени.
Он, кажется, уже не слушал ее. В его глазах отчетливо читались радость и облегчение. Он кивнул Лии и пошел проведать товарища, а она, проводив его долгим задумчивым взглядом, все же направилась к избе Ярохи. Ей и в самом деле требовался отдых. Главное, что тот ликиец пережил ночь. Значит он будет жить! Он оказался сильным, из последних сил сопротивлялся черной магии, которая отравила его кровь.
— Доброго тебе утра, Лия! — поприветствовал ее староста их деревни.
Он сидел на покрытом мхом старом пне, который одиноко стоял у входа в дом Ярохи. Сидел, державшись обеими руками за посох, и смотрел прямо на идущую девушку, будто знал, что она появится.
— И вам, староста, доброго утра! — тепло улыбнулась Лия.
После тяжелой волнительной ночи настроение у нее улучшилось. Все тревоги и страхи улетучились, и теперь ей хотелось улыбаться.
— Как тот господин? — сразу же спросил староста о том, что волновало его. — Жив еще?
— Вы же знаете, что жив, — ответила ему молодая целительница, обошла пень со стариком и присела на низкую ступеньку перед дверью.
Тот кивнул ей и пристально посмотрел куда-то вперед.
— Значит ты ходила к Илише и просила у духов помощи?
— Да, просила, — тихо отозвалась Лия, — потому как одними травами и молитвами не спасла бы его.
— Вот оно как… — протянул староста, перевел взгляд на двоих карауливших у дома Лии ликийцев и задумался о чем-то своем.
Лия долго сидела молча, ни о чем не спрашивала и не прерывала мыслей мудрого старика, но потом все же не вытерпела и спросила:
— О чем таком вы гадаете?
— Да вот, хочу понять, кто пожаловал к нам, Лия.
Она очень удивилась после этих слов. Уж, не понять, кто оказался у них в деревне, было не трудно. Ликийцы — те, кто когда -то перешли Разлом и стали завоевывать здешние земли. Об этом знали все, даже малые дети. И даже люди из племени нередь, которые жили вдали от цивилизации, среди болот и редко поддерживали связь с внешним миром. Про ликийцев знали все. Они завоевали огромные территории, заняли все восточное побережье Тиринийского океана и основали новое государство. И это несмотря на то, что многие правители из давно существовавших по эту сторону Разлома королевств упорно сопротивлялись завоевателям.
— Разве вы не знаете? — вырвался у нее вопрос.
Старик неопределенно мотнул головой.
— Ликийцы, — сказал он, — но это все равно не дает ответа на главный вопрос.
— О чем вы староста? — снова удивилась Лия, про свою усталость она забыла.
Немного потянулась вперед, с любопытством разглядывая старосту, который сидел к ней в пол оборота. Он по-прежнему глядел куда-то вперед, будто пытался найти там ответы.
— Ты ведь и сама задавала этот вопрос, Лия, — напомнил старик, — но ответа от того ликийца так и не получила. Не получил его и я. Они все молчат о случившемся.
— Тот ликиец сказал мне, что на них напали, — стала вспоминать ночной разговор Лия, — и среди них был носитель рун, а у него — зачарованное оружие.
На эти слова староста кивнул, а Лия как будто прозрела. Она наконец поняла, о чем он до этого говорил.
— Но зачем нужно было зачаровывать оружие? — воскликнула она и едва не подпрыгнула на ступеньке, на которой сидела все это время.
Староста медленно повернулся к ней. Его лицо было безрадостным, глаза выдавали беспокойство и смятение.
— Вот и я о том же, Лия, — ответил старик, — зачем нужно было использовать такое оружие? Почему и магию, и яд?
Он помолчал немного, а потом добавил.
— Но то, что ты рассказала мне про носителя рун, кое-что объясняет.
— А кто такие эти носители рун? — спросила девушка, про них она никогда не слышала, но многое знал о них староста нереди.
— Несчастные, заблудшие души, что обрекли себя на вечные страдания. И все из-за мести и ненависти. Ты еще слишком молода и многого не знаешь про наш мир. Его населяют не только люди, но и могущественные существа, наделенные большими силами. Некоторым их сила передается с рождения, через кровь их предков. А некоторым достается опасным путем. Как носителям рун.
Он снова замолчал. А Лия, слушавшая до этого с большим интересом, только сейчас поняла, что не дышала. Староста впервые говорил с ней об этом.
— Они ведь когда-то были обычными людьми. Как и мы с тобой, — продолжил он, указывая на себя и на нее, — но потом обратились к древней магии, которая и губит их.
— Что это за магия? — осторожно спросила Лия.
— Опасная сила, которая не подвластна людям. Она всегда требует большой платы.
— Какой платы? — Лия уже догадывалась каким будет ответ старосты, но все равно спросила.
— Жизни, — с горечью отозвался старик и опустил седовласую голову, — носители рун умирают. Прежде погибает их душа, а после и тело. Магия, которую они используют, уничтожает их. Не сразу, но со временем. Поэтому они и обречены.
Пораженная Лия молчала какое-то время, обдумывала услышанное. Но потом задала справедливый вопрос.
— Но… зачем? Зачем обрекать себя на страдания и верную смерть?!
— Ради возможности убить, — тихо отозвался старик, его слова едва можно было разобрать.
Лия не сразу поверила услышанному. Но это и не удивительно. До этого дня она ничего не слышала о носителях рун. Все, что знала, это про редкое зачарованное оружие. Которое, как оказалось, использовали эти самые носители рун.
— Оружие, которым ранили того ликийца, зачаровали при помощи древней магии, и вдобавок ко всему еще нанесли и яд. Это, Лия, было сделано, чтобы наверняка убить!
— Убить можно и при помощи обычной стали, — возразила девушка, вспоминая как лечила торговца из города, на которого в дороге напали разбойники и ранили ножом.
— Убить сталью можно, но не всех. Есть те, Лия, кого не берет ни сталь, ни яд, ни заболевания. А вот магия — другое дело.
— Расскажите мне, — попросила она.
Старик вздохнул, отвернулся от нее и снова посмотрел куда-то вдаль.
— Ты уже застала относительно мирное время, Лия. Большая война осталась в прошлом. Но некоторые, как я, еще помнят ее. В те далекие времена Разлом переходили ликийцы. Но простому смертному не перейти Разлом, ведь Первородный Свет, что исходит от него, меняет человека навсегда. А ликийцев нет. Хотя они такие же люди, как и все остальные.
— Как же тогда они перешли Разлом?
— Ликийцев провели их вожди. Мы называем их легурами. Это могущественные существа, обладающие необыкновенными силами. Они живут дольше остальных. И дольше других остаются крепкими и молодыми. Им не страшны болезни, от которых страдают и умирают простые люди. Им не страшны ни яды, ни стальное оружие. Убить их практически невозможно. С виду они ничем не отличаются от нас. Но говорят, что отличает их кровь их предков, в которой и заключена сила легуров. Когда они только перешли Разлом их было много, они возглавляли армии ликийцев и захватывали королевства. Одно за другим. Им никто не мог противостоять. Пока не нашлись смельчаки, что обратились к древней магии.
— Носители рун, — догадалась Лия.
— Носители рун, — подтвердил староста и посмотрел на нее, — они с помощью яда и магии создавали оружие, которое было способно уничтожить легуров. И они уничтожили. Почти всех вождей ликийцев. Но и сами погибли.
Внутри Лии росла необъяснимая тревога. Она уже не смотрела на старосту, не сидела на ступеньке у двери, ведущей в избу Ярохи. Она вскочила с места, сделала несколько шагов вперед, потом резко остановилась и вытянула шею, пытаясь разглядеть свой дом. Там был тот ликиец, которого она спасла. Но простого ли ликийца?
