А уже на другой день случилось то, чего так долго ждал Его величество. Пришедший утром слуга принес Риану завтрак, а когда увидел мальчика нахмурился. Присмотрелся, оставил поднос с едой на столе и побежал докладывать королю. За Рианом вскоре пришли стражники и его повели в тронный зал. Там его с нетерпением дожидался король Теренас. Его величество места себе не находил. Когда к нему привели Риана, он не смог скрыть победной улыбки. Наклонился над головой мальчика, прищурился, присматриваясь внимательнее.
— Отчего твои рыжие волосы стали темнее, малец?
И Риан сразу догадался в чем дело. Он невольно потянулся рукой к волосам, должно быть, хна, в которой его раньше купала тетя Леля, стала сходить.
Дорога предстояла долгая. Староста, кажется, говорил что-то о четырех седмицах, не меньше.
— Не раньше Красного солнца прибудете, — вел подсчет мудрый старик, глядя на дорогу, широкой лентой уводящей из деревни в лес, а оттуда в город.
Красным солнцем в нереди называли праздник летнего солнцестояния. Наряду с Елицей, осенним днем, когда живые поминали давно ушедших предков, и Обновления, когда провожали зиму и встречали весну, Красное солнце было особо почитаемым у нереди праздником. Справляли его три дня и с большим размахом. Обращались к природе и благодарили за щедрые дары, ходили в гости, угощали друг друга, девушки гадали на женихов, девочки плели венки из цветов, а женщины пекли сладкий хлеб. А теплыми вечерами собирались у большого костра и пели песни, водили хороводы и слушали прожившего долго старосту, который рассказывал о празднике и том, как справляли его раньше ушедшие предки.
Но до Красного солнца оставалось больше четырех седмиц. И в этом году в нереди собирались справлять праздник без Лии. Молодая целительница после произошедшего на Илише должна была покинуть родную деревню и отправиться в новую столицу. Именно туда и собирались увезти девушку ликийцы.
— В столице найдутся лекари, что снимут проклятье и исцелят ее, — говорил ликиец, которого спасла от смерти Лия.
Он до сих пор не назвал своего имени, а староста не просил о том. Понимал, что перед ним непростой человек, и потому не настаивал.
— Его имя несет угрозу, потому и скрывает его, — говорил переживающей Ярохе старик, — может оно и к лучшему, что мы не знаем его.
Но у целительницы было неспокойно на сердце. Не хотела она отпускать ученицу, хоть и понимала, что выбора нет. И даже слова старосты не могли ее успокоить и убедить.
— Не хочу отпускать ее, — сознавалась она, глядя на смотревшую перед собой равнодушно Лию.
Сердце у бедной женщины сжималось при виде впадавшей в меланхолию ученицы. Не доверяла она ликийцу, опасалась за будущее Лии, но и оставить ее подле себя не могла. Не знала она средств, которые бы помогли и сняли проклятье.
— Выбора нет, — сочувственно отвечал староста и долго глядел на изменившуюся после пробуждения девушку.
На болотах Лию отыскал ликиец. Когда ее хватились в деревне, обеспокоенная Яроха собралась идти на поиски. А с ней и ликиец. С ними увязался и верный его товарищ Леандр. Вместе они дошли до Илиши и обнаружили умирающую Лию, а рядом с ней и тело верены. Принесли в деревню и дали лекарство, которое поначалу помогло несчастной девушке. Но Лия долго не приходила в себя, бредила и звала то старосту, то Яроху.
— Она проклята и не найдет здесь исцеления, — уверенно заявил ликиец, убедил старосту, что только в имперской столице найдутся сведущие лекари.
И староста нереди, несмотря на тревоги и страхи, дал ликийцу свое согласие. Но его решению ожидаемо воспротивилась Яроха. Переживала она за Лию, не хотела отпускать, боялась думать, какие опасности могли подстерегать бедную девушку в чужом городе среди незнакомцев, вдали от родных мест. Надумала всякого. Но лишь, когда Лия очнулась, поняла, что ученицу придется отпустить. Либо жизнь Лии вдали от дома, либо медленная смерть в кругу близких. Что было выбрать? И Яроха сдалась, уступила уговаривавшим ее старосте и ликийцу.
— Кровь верены отравила не только ее тело, но душу и разум. Понадобятся особые средства для ее исцеления. И время, — рассказал ликиец.
— И откуда только ты все это знаешь? — спросила Яроха.
— О своем мире я знаю больше вашего, — спокойно ответил он, — когда-то верены населяли Этолийский материк, как и мой народ. Эти твари обитали на болотах у границ Ликии и Ликонии. Заключали сделки и питались кровью легуров и тех людей, в чьих жила текла магия. А когда Свет стал уничтожать все живое в Этолии, верены перешли Разлом и оказались на Тивране, в ваших землях. Заселили здешние болота и, как оказалось, нашли себе новый источник пропитания.
Он также рассказал и о проклятье крови, которое насылали верены. Этим существам достаточно было дать человеку пару капель своей крови и таким образом отравить разум, душу и тело. Спасти отравленного можно было при помощи особых средств, о которых знали лишь немногие лекари, также бежавшие с Этолии на Тивран.
— Лия спасла меня от неминуемой гибели и сама едва не погибла, — убеждал Яроху ликиец, видел, что дорога ей девушка и потому был терпелив со старой ценительницей. С уважением он относился к ее материнским чувствам, поэтому пытался уговорить ее: — Я хочу отплатить Лии тем же.
— Складно говоришь, — хмурилась Яроха, но в итоге все же согласилась отпустить с ним Лию.
И в конце весны конный отряд ликийцев покинул деревню нереди. Путь предстоял неблизкий и шел через пограничные территории. У ликийца еще были дела на границе с Западным Даром и в Ниннеи.
— Прощай, дитятко, — обнимала равнодушную ко всему девушку Яроха, прижимала к своей груди и тихонько плакала, — пусть все боги защитят тебя и отведут всякую беду! — а после обращалась к ликийцу. — Береги ее!
Лия, впавшая в меланхолию, кажется, пришла в себя на краткий миг, стерла ладошкой слезы с лица Ярохи и грустно улыбнулась:
— Прощай, бабушка, и береги себя.
Ликиец помог ей сесть на своего коня, а потом взобрался в седло позади Лии. Дал приказ своим людям выдвигаться в путь и поехал впереди. Так Лия навсегда покинула Нерейские болота.
Светлый камушек, найденный Лией на Нерейских болотах и оставленный несмотря на предостережения Ярохи, приятно согревал даже через ткань сорочки и надетого поверх светлого льняного сарафана. Он по-прежнему лежал в потайном кармашке, хоть последнее время Лия и не вспоминала о нем. Не притрагивалась и не рассматривала, пытаясь разгадать его тайну, а все потому, что после пробуждения сделалась равнодушной ко всему, тихой и замкнутой. Мало с кем говорила, а если и говорила, то неохотно. Все больше отвечала на расспросы о своем самочувствии, но первой ни с кем не заводила разговор. Не улыбалась, не радовалась жизни, не интересовалась ничем. Жила будто по инерции, просто потому что так нужно. Временами такое ее состояние отступало, и Лия приходила в себя, становилась прежней, правда ненадолго.
Леандр, верный товарищ ликийца и его телохранитель, сочувственно глядел на меланхоличную девушку.
— Полагаешь, придворные лекари помогут ей?
Они ехали рядом и переговаривались, пока Лия смотрела перед собой. Ни дорога, ни подступающий к ней с обеих сторон лес, не интересовали ее. Она смотрела прямо, ни о чем не думая, не сожалея об оставленном доме и расставании с дорогими людьми. Пребывание в том тумане как будто притупило ее чувства, а может и вовсе лишило ее их. Отчаяние и страх, которые Лия пережила тогда, сильно сказались на ней и сделали подверженной меланхолии.
— Если они не помогут, тогда обратимся к целителям из племени Лахасса.
— Ты упоминал это имя и раньше, — неожиданно подала голос Лия, сказала это не из любопытства, не ради расспросов, а просто потому, что помнила.
Но ликийца ее слова все равно обрадовали. Он готов был ухватиться за любую возможность и поддержать в ней и малые ростки прежней жизни.
— А твоя наставница не рассказывала про Лахасса? — спросил хитрый ликиец.
Прекрасно знал, что Яроха никогда не слышала о Лахассе и древних богах, которым поклонялись на другом континенте — Этолии, уничтоженной Светом.
— Нет, не рассказывала, — без явного интереса сообщила Лия.
— Странно, — наигранно удивился ликиец, — ведь Лахасса особо почитали за его дар исцеления. Он обладал особыми силами и мог одной каплей своей крови исцелить больного и раненного. В Ликии, Ликонии и Гемерре больше всего храмов возводили именно ему.
— Я не знала, что был такой бог, — покачала головой Лия, она немного оживилась, — а он и в самом деле мог исцелить любого только каплей своей крови?
Ликиец и Леандр переглянулись. Что еще могло заинтересовать и увлечь молодую целительницу, как не легенды о древнем боге-целителе?
— Всего одной каплей. Но говорят, что незадолго до гибели Лахасс набрал учеников и научил их всему, что знал. А еще оставил в дар волшебные камни, которые впитали в себя вместе с его кровью и его магию. Эти камни способны исцелить любое заболевание и даже спасти умирающего, — и ликиец многозначительно замолчал.
А Лия, услышав это, сразу же спросила о тех камнях, которые ей давали верены.
— Камни, которые исцелили тебя, ты назвал дарами Лахасса. Это те камни, которые Лахасс передал своим ученикам?
— Да, это они, Лия. Их великое множество. Но, к сожалению, они разбросаны по всему миру и найти их непросто. Как и найти дары других богов.
— Выходит, все волшебные камни, про которые я слышала…
— Были дарами детей Творца.
— Творец создал весь мир, разве у него были дети?
— Могущественные боги, что обладали разными силами. Лахасс был целителем, Вермирий — мстителем и колдуном, Ашасса — обманщицей, Дермерия — всевидящей, Легур — воином, а Сенер — проводником в царство мертвых. Все они набирали учеников среди смертных и передавали им тайные знания. Кому-то оставили в дар пропитанные их кровью и магией камни, а кого-то из учеников напоили собственной кровью. От их учеников пошли племена и народы, обладающие магическими способностями.
— И твой народ, — догадалась Лия, — пошел от учеников Легура.
— Да, именно так. Мои люди прирождённые воины, как и бог, которому мы поклоняемся.
— А другие? Ты знаешь про всех? — спросила она.
— К сожалению, нет. Многие погибли, когда Свет стал уничтожать Этолийский материк. Немногие племена и народы смогли перейти Разлом. Вместе с моим народом на Тивран перешли племена Лахасса и Ашассы, целители и лицедеи.
— И какими силами обладают в племени Ашассы?
По его голосу Лия поняла, что он улыбается.
— Большинство из них артисты. Они изучают искусство. Ученики Ашассы не пили ее кровь, но приняли ее дары — камни, которые наводят морок, обманывают зрение и разум.
— А на Тивране? Были ли племена и народы, которые получили от богов дары?
— Нет, — ответил он резче, чем собирался.
Лия не могла видеть его лица, он сидел позади нее, и она повернула голову к ехавшему рядом Леандру. Он был мрачнее тучи. Хмурился и явно думал о чем-то неприятном.
— Не все племена и народы получили дары от богов, — наконец заговорил ликиец, — как твое родное племя, Лия. Многие так и остались без магии.
— Но на Тивране встречаются гадалки, — возразила она.
— Да, я знаю. Одна гадалка живет в императорском дворце. Ученицы Дермирии выпили кровь умирающей богини и так получили свой дар предсказания. Но некоторые из них покинули Этолию и пересекли Тирийский океан задолго до образования Разлома. Они разошлись по вашим королевствам и обрели здесь дом.
— Выходит, дети Творца изначально жили в Этолии? И именно там набирали учеников?
— Так и есть. Некоторые из них, как например гадалки, перебирались на ваш материк, Тивран. И это было задолго до образования Разлома… до того, как Свет уничтожил родину моих предков.
— Но теперь твоя родина здесь, разве нет? — осторожно спросила Лия.
— Мой народ заново отстраивает родину, — уклончиво ответил он, — и ему приходится проливать за это свою кровь.
«Но родину вы строите на чужих землях», — подумала Лия.
И хоть племя нереди было свободно от власти ликийцев, этой участи не избежали прилегающие к Нерейским болотам земли Ниннеи, а также приграничная крепость Ростожь, которую называли неприступной горой.
Значение крепости и земель вокруг нее невозможно было переоценить. На севере Ростожь граничила с Западным Дарром, на востоке с Ниннейей, а с юга и запада к ней подступали Нерейские болота. Столетие крепостью управляла династия Рандов, и как было заведено старой традицией власть над ней и землями вокруг нее передавалась от отца старшему сыну.
Когда ликийцы присоединили к своей империи земли Ниннеи, угроза нависла над Ростожью. И стало ясно, что война с захватчиками неизбежна. Вот только ликийцы не хотели проливать свою кровь. Они придумали, как присоединить крепость без боя. Щедро заплатили они младшему сыну главы Ростожи. А вдобавок пообещали ему за предательство семьи власть над крепостью и землями вокруг нее. Звали того предателя Веслав Ранд. И он охотно согласился убить правившего Ростожью отца, а также старшего брата.
После совершенного ночью преступления он открыл ликийцам ворота крепости, впустил захватчиков и, созвав на центральную площадь народ, объявил себя новым главой. На глазах растерянных людей, которых выгнали среди ночи на площадь и за которыми стояли вооруженные захватчики, он надел тяжелую медную цепь, символ власти, с которой даже не стер кровь отца. Он пообещал людям мирную жизнь и с той ночи стал править крепостью и ее землями.
— Я бы не стал останавливаться у главы Ростожи, не доверяю я ему, Арвэй, — высказал свои опасения Леандр, — он единственный, кто знал о наших планах.
С тех пор, как они покинули болота, больше не скрывались и говорили в открытую, и Лия наконец узнала правду о том, кого спасла, и кому сама была обязана.
— Не единственный, — напомнил товарищу Арвэй, — и ты забываешь, что именно Веслав Ранд предупредил нас о возрождающемся культе.
— Предупредил, — неохотно согласился Леандр, — но думаю, сделал это намеренно, чтобы в будущем отвести от себя подозрения. Он ведь не сказал о засаде в лесу.
— Не сказал, — признал Арвэй, — но может потому, что не знал о ней, — не хотел он обвинять того, кому сам же и доверил власть в Ростоже.
К тому же, у него не было доказательств причастности Веслава Ранда. А без доказательств казнить того, кого принял народ Ростожи, он не мог. Да и Веслав Ранд признавал власть ликийцев, не выступал в открытую против них, а несогласных уже давно казнил. Так какой прок ему было рисковать и сговариваться за спиной Арвэя и устраивать ту засаду в лесу?
— Помнишь, что сказала гадалка твоей матери? — напомнил Леандр. — Предатель рядом с тобой.
Арвэй посмотрел на друга внимательно и сказал так, что ни у кого не возникло сомнений в его намерениях.
— Если предатель Веслав Ранд, он заплатит за предательство. Но мне нужны доказательства.
— Староста говорил, что Веслав Ранд пользуется большим уважением, он добрый господин своих людей, — вспомнила прислушивавшаяся к их разговору Лия, — он не допустил кровопролития.
Леандр усмехнулся. Тон его голоса и слова, с которыми он говорил про главу Ростожи, не выказывали никакого уважения к Веславу Ранду.
— Отчего твои рыжие волосы стали темнее, малец?
И Риан сразу догадался в чем дело. Он невольно потянулся рукой к волосам, должно быть, хна, в которой его раньше купала тетя Леля, стала сходить.
Глава XIX. I часть (Лия).
Дорога предстояла долгая. Староста, кажется, говорил что-то о четырех седмицах, не меньше.
— Не раньше Красного солнца прибудете, — вел подсчет мудрый старик, глядя на дорогу, широкой лентой уводящей из деревни в лес, а оттуда в город.
Красным солнцем в нереди называли праздник летнего солнцестояния. Наряду с Елицей, осенним днем, когда живые поминали давно ушедших предков, и Обновления, когда провожали зиму и встречали весну, Красное солнце было особо почитаемым у нереди праздником. Справляли его три дня и с большим размахом. Обращались к природе и благодарили за щедрые дары, ходили в гости, угощали друг друга, девушки гадали на женихов, девочки плели венки из цветов, а женщины пекли сладкий хлеб. А теплыми вечерами собирались у большого костра и пели песни, водили хороводы и слушали прожившего долго старосту, который рассказывал о празднике и том, как справляли его раньше ушедшие предки.
Но до Красного солнца оставалось больше четырех седмиц. И в этом году в нереди собирались справлять праздник без Лии. Молодая целительница после произошедшего на Илише должна была покинуть родную деревню и отправиться в новую столицу. Именно туда и собирались увезти девушку ликийцы.
— В столице найдутся лекари, что снимут проклятье и исцелят ее, — говорил ликиец, которого спасла от смерти Лия.
Он до сих пор не назвал своего имени, а староста не просил о том. Понимал, что перед ним непростой человек, и потому не настаивал.
— Его имя несет угрозу, потому и скрывает его, — говорил переживающей Ярохе старик, — может оно и к лучшему, что мы не знаем его.
Но у целительницы было неспокойно на сердце. Не хотела она отпускать ученицу, хоть и понимала, что выбора нет. И даже слова старосты не могли ее успокоить и убедить.
— Не хочу отпускать ее, — сознавалась она, глядя на смотревшую перед собой равнодушно Лию.
Сердце у бедной женщины сжималось при виде впадавшей в меланхолию ученицы. Не доверяла она ликийцу, опасалась за будущее Лии, но и оставить ее подле себя не могла. Не знала она средств, которые бы помогли и сняли проклятье.
— Выбора нет, — сочувственно отвечал староста и долго глядел на изменившуюся после пробуждения девушку.
На болотах Лию отыскал ликиец. Когда ее хватились в деревне, обеспокоенная Яроха собралась идти на поиски. А с ней и ликиец. С ними увязался и верный его товарищ Леандр. Вместе они дошли до Илиши и обнаружили умирающую Лию, а рядом с ней и тело верены. Принесли в деревню и дали лекарство, которое поначалу помогло несчастной девушке. Но Лия долго не приходила в себя, бредила и звала то старосту, то Яроху.
— Она проклята и не найдет здесь исцеления, — уверенно заявил ликиец, убедил старосту, что только в имперской столице найдутся сведущие лекари.
И староста нереди, несмотря на тревоги и страхи, дал ликийцу свое согласие. Но его решению ожидаемо воспротивилась Яроха. Переживала она за Лию, не хотела отпускать, боялась думать, какие опасности могли подстерегать бедную девушку в чужом городе среди незнакомцев, вдали от родных мест. Надумала всякого. Но лишь, когда Лия очнулась, поняла, что ученицу придется отпустить. Либо жизнь Лии вдали от дома, либо медленная смерть в кругу близких. Что было выбрать? И Яроха сдалась, уступила уговаривавшим ее старосте и ликийцу.
— Кровь верены отравила не только ее тело, но душу и разум. Понадобятся особые средства для ее исцеления. И время, — рассказал ликиец.
— И откуда только ты все это знаешь? — спросила Яроха.
— О своем мире я знаю больше вашего, — спокойно ответил он, — когда-то верены населяли Этолийский материк, как и мой народ. Эти твари обитали на болотах у границ Ликии и Ликонии. Заключали сделки и питались кровью легуров и тех людей, в чьих жила текла магия. А когда Свет стал уничтожать все живое в Этолии, верены перешли Разлом и оказались на Тивране, в ваших землях. Заселили здешние болота и, как оказалось, нашли себе новый источник пропитания.
Он также рассказал и о проклятье крови, которое насылали верены. Этим существам достаточно было дать человеку пару капель своей крови и таким образом отравить разум, душу и тело. Спасти отравленного можно было при помощи особых средств, о которых знали лишь немногие лекари, также бежавшие с Этолии на Тивран.
— Лия спасла меня от неминуемой гибели и сама едва не погибла, — убеждал Яроху ликиец, видел, что дорога ей девушка и потому был терпелив со старой ценительницей. С уважением он относился к ее материнским чувствам, поэтому пытался уговорить ее: — Я хочу отплатить Лии тем же.
— Складно говоришь, — хмурилась Яроха, но в итоге все же согласилась отпустить с ним Лию.
И в конце весны конный отряд ликийцев покинул деревню нереди. Путь предстоял неблизкий и шел через пограничные территории. У ликийца еще были дела на границе с Западным Даром и в Ниннеи.
— Прощай, дитятко, — обнимала равнодушную ко всему девушку Яроха, прижимала к своей груди и тихонько плакала, — пусть все боги защитят тебя и отведут всякую беду! — а после обращалась к ликийцу. — Береги ее!
Лия, впавшая в меланхолию, кажется, пришла в себя на краткий миг, стерла ладошкой слезы с лица Ярохи и грустно улыбнулась:
— Прощай, бабушка, и береги себя.
Ликиец помог ей сесть на своего коня, а потом взобрался в седло позади Лии. Дал приказ своим людям выдвигаться в путь и поехал впереди. Так Лия навсегда покинула Нерейские болота.
Глава XIX. II часть (Лия).
Светлый камушек, найденный Лией на Нерейских болотах и оставленный несмотря на предостережения Ярохи, приятно согревал даже через ткань сорочки и надетого поверх светлого льняного сарафана. Он по-прежнему лежал в потайном кармашке, хоть последнее время Лия и не вспоминала о нем. Не притрагивалась и не рассматривала, пытаясь разгадать его тайну, а все потому, что после пробуждения сделалась равнодушной ко всему, тихой и замкнутой. Мало с кем говорила, а если и говорила, то неохотно. Все больше отвечала на расспросы о своем самочувствии, но первой ни с кем не заводила разговор. Не улыбалась, не радовалась жизни, не интересовалась ничем. Жила будто по инерции, просто потому что так нужно. Временами такое ее состояние отступало, и Лия приходила в себя, становилась прежней, правда ненадолго.
Леандр, верный товарищ ликийца и его телохранитель, сочувственно глядел на меланхоличную девушку.
— Полагаешь, придворные лекари помогут ей?
Они ехали рядом и переговаривались, пока Лия смотрела перед собой. Ни дорога, ни подступающий к ней с обеих сторон лес, не интересовали ее. Она смотрела прямо, ни о чем не думая, не сожалея об оставленном доме и расставании с дорогими людьми. Пребывание в том тумане как будто притупило ее чувства, а может и вовсе лишило ее их. Отчаяние и страх, которые Лия пережила тогда, сильно сказались на ней и сделали подверженной меланхолии.
— Если они не помогут, тогда обратимся к целителям из племени Лахасса.
— Ты упоминал это имя и раньше, — неожиданно подала голос Лия, сказала это не из любопытства, не ради расспросов, а просто потому, что помнила.
Но ликийца ее слова все равно обрадовали. Он готов был ухватиться за любую возможность и поддержать в ней и малые ростки прежней жизни.
— А твоя наставница не рассказывала про Лахасса? — спросил хитрый ликиец.
Прекрасно знал, что Яроха никогда не слышала о Лахассе и древних богах, которым поклонялись на другом континенте — Этолии, уничтоженной Светом.
— Нет, не рассказывала, — без явного интереса сообщила Лия.
— Странно, — наигранно удивился ликиец, — ведь Лахасса особо почитали за его дар исцеления. Он обладал особыми силами и мог одной каплей своей крови исцелить больного и раненного. В Ликии, Ликонии и Гемерре больше всего храмов возводили именно ему.
— Я не знала, что был такой бог, — покачала головой Лия, она немного оживилась, — а он и в самом деле мог исцелить любого только каплей своей крови?
Ликиец и Леандр переглянулись. Что еще могло заинтересовать и увлечь молодую целительницу, как не легенды о древнем боге-целителе?
— Всего одной каплей. Но говорят, что незадолго до гибели Лахасс набрал учеников и научил их всему, что знал. А еще оставил в дар волшебные камни, которые впитали в себя вместе с его кровью и его магию. Эти камни способны исцелить любое заболевание и даже спасти умирающего, — и ликиец многозначительно замолчал.
А Лия, услышав это, сразу же спросила о тех камнях, которые ей давали верены.
— Камни, которые исцелили тебя, ты назвал дарами Лахасса. Это те камни, которые Лахасс передал своим ученикам?
— Да, это они, Лия. Их великое множество. Но, к сожалению, они разбросаны по всему миру и найти их непросто. Как и найти дары других богов.
— Выходит, все волшебные камни, про которые я слышала…
— Были дарами детей Творца.
— Творец создал весь мир, разве у него были дети?
— Могущественные боги, что обладали разными силами. Лахасс был целителем, Вермирий — мстителем и колдуном, Ашасса — обманщицей, Дермерия — всевидящей, Легур — воином, а Сенер — проводником в царство мертвых. Все они набирали учеников среди смертных и передавали им тайные знания. Кому-то оставили в дар пропитанные их кровью и магией камни, а кого-то из учеников напоили собственной кровью. От их учеников пошли племена и народы, обладающие магическими способностями.
— И твой народ, — догадалась Лия, — пошел от учеников Легура.
— Да, именно так. Мои люди прирождённые воины, как и бог, которому мы поклоняемся.
— А другие? Ты знаешь про всех? — спросила она.
— К сожалению, нет. Многие погибли, когда Свет стал уничтожать Этолийский материк. Немногие племена и народы смогли перейти Разлом. Вместе с моим народом на Тивран перешли племена Лахасса и Ашассы, целители и лицедеи.
— И какими силами обладают в племени Ашассы?
По его голосу Лия поняла, что он улыбается.
— Большинство из них артисты. Они изучают искусство. Ученики Ашассы не пили ее кровь, но приняли ее дары — камни, которые наводят морок, обманывают зрение и разум.
— А на Тивране? Были ли племена и народы, которые получили от богов дары?
— Нет, — ответил он резче, чем собирался.
Лия не могла видеть его лица, он сидел позади нее, и она повернула голову к ехавшему рядом Леандру. Он был мрачнее тучи. Хмурился и явно думал о чем-то неприятном.
— Не все племена и народы получили дары от богов, — наконец заговорил ликиец, — как твое родное племя, Лия. Многие так и остались без магии.
— Но на Тивране встречаются гадалки, — возразила она.
— Да, я знаю. Одна гадалка живет в императорском дворце. Ученицы Дермирии выпили кровь умирающей богини и так получили свой дар предсказания. Но некоторые из них покинули Этолию и пересекли Тирийский океан задолго до образования Разлома. Они разошлись по вашим королевствам и обрели здесь дом.
— Выходит, дети Творца изначально жили в Этолии? И именно там набирали учеников?
— Так и есть. Некоторые из них, как например гадалки, перебирались на ваш материк, Тивран. И это было задолго до образования Разлома… до того, как Свет уничтожил родину моих предков.
— Но теперь твоя родина здесь, разве нет? — осторожно спросила Лия.
— Мой народ заново отстраивает родину, — уклончиво ответил он, — и ему приходится проливать за это свою кровь.
«Но родину вы строите на чужих землях», — подумала Лия.
Глава XIX. III часть (Лия).
И хоть племя нереди было свободно от власти ликийцев, этой участи не избежали прилегающие к Нерейским болотам земли Ниннеи, а также приграничная крепость Ростожь, которую называли неприступной горой.
Значение крепости и земель вокруг нее невозможно было переоценить. На севере Ростожь граничила с Западным Дарром, на востоке с Ниннейей, а с юга и запада к ней подступали Нерейские болота. Столетие крепостью управляла династия Рандов, и как было заведено старой традицией власть над ней и землями вокруг нее передавалась от отца старшему сыну.
Когда ликийцы присоединили к своей империи земли Ниннеи, угроза нависла над Ростожью. И стало ясно, что война с захватчиками неизбежна. Вот только ликийцы не хотели проливать свою кровь. Они придумали, как присоединить крепость без боя. Щедро заплатили они младшему сыну главы Ростожи. А вдобавок пообещали ему за предательство семьи власть над крепостью и землями вокруг нее. Звали того предателя Веслав Ранд. И он охотно согласился убить правившего Ростожью отца, а также старшего брата.
После совершенного ночью преступления он открыл ликийцам ворота крепости, впустил захватчиков и, созвав на центральную площадь народ, объявил себя новым главой. На глазах растерянных людей, которых выгнали среди ночи на площадь и за которыми стояли вооруженные захватчики, он надел тяжелую медную цепь, символ власти, с которой даже не стер кровь отца. Он пообещал людям мирную жизнь и с той ночи стал править крепостью и ее землями.
— Я бы не стал останавливаться у главы Ростожи, не доверяю я ему, Арвэй, — высказал свои опасения Леандр, — он единственный, кто знал о наших планах.
С тех пор, как они покинули болота, больше не скрывались и говорили в открытую, и Лия наконец узнала правду о том, кого спасла, и кому сама была обязана.
— Не единственный, — напомнил товарищу Арвэй, — и ты забываешь, что именно Веслав Ранд предупредил нас о возрождающемся культе.
— Предупредил, — неохотно согласился Леандр, — но думаю, сделал это намеренно, чтобы в будущем отвести от себя подозрения. Он ведь не сказал о засаде в лесу.
— Не сказал, — признал Арвэй, — но может потому, что не знал о ней, — не хотел он обвинять того, кому сам же и доверил власть в Ростоже.
К тому же, у него не было доказательств причастности Веслава Ранда. А без доказательств казнить того, кого принял народ Ростожи, он не мог. Да и Веслав Ранд признавал власть ликийцев, не выступал в открытую против них, а несогласных уже давно казнил. Так какой прок ему было рисковать и сговариваться за спиной Арвэя и устраивать ту засаду в лесу?
— Помнишь, что сказала гадалка твоей матери? — напомнил Леандр. — Предатель рядом с тобой.
Арвэй посмотрел на друга внимательно и сказал так, что ни у кого не возникло сомнений в его намерениях.
— Если предатель Веслав Ранд, он заплатит за предательство. Но мне нужны доказательства.
— Староста говорил, что Веслав Ранд пользуется большим уважением, он добрый господин своих людей, — вспомнила прислушивавшаяся к их разговору Лия, — он не допустил кровопролития.
Леандр усмехнулся. Тон его голоса и слова, с которыми он говорил про главу Ростожи, не выказывали никакого уважения к Веславу Ранду.
