А дальше она наказала посторонним выйти и занялась раненным. Первым делом промыла руки в прохладной воде, а уж затем размяла листья целебной марь-травы, которая росла здесь повсюду, и приложила к почерневшей от магии ране. После взялась за приготовление мази и целебного отвара. И пока была занята все это время, мудрый старейшина с деревенскими озаботились ужином и ночлегом для нежданных гостей. Теперь ликийцы уже не казались здешним людям такими враждебными. Вели себя сдержанно, а их вожак Леандр даже поблагодарил старейшину за заботу.
— Отдохни, господин, — посоветовал ему старец.
Но ликиец лишь мотнул головой. Все то время он поглядывал на дом Лии в ожидании новостей.
— Вижу, что друг дорог тебе, — заметил старейшина, присаживаясь рядом с ним на поваленное дерево, которое перетащили сюда местные жители.
— Он мой названный брат, — наконец отозвался Леандр и перевел взор на глядевшего пристально старейшину, — и я клялся защищать его, но этой клятвы не сдержал.
— Не все подвластно человеку, — изрек старец, повернул голову, будто почуял неладное, и заметил, как промелькнула тень у дальних изб и прокралась к дому Лии.
То была Яроха, спешившая к ученице.
— Как этот несчастный? — с порога вопросила она.
Торопливо поправила сползший с головы серый платок и прошла вглубь избы, остановилась у лавки, на которой лежал раненный, внимательно оглядела дело рук молодой ученицы и одобрительно закивала.
— Плох он, бабушка, — сказала и так очевидное Лия.
— Это я и сама вижу, дитятко, — тяжело вздохнула Яроха, помолчала немного и добавила с укором, — но тебе не следовало за него браться, надо было послушаться слов старейшины.
— И ничего не сделав, позволить чужакам спалить нашу деревню?
Тут уже Яроха промолчала. Не стала отвечать ученице и корить ее за своеволие. Поступила она так, чтобы защитить своих, так за что ее ругать?
— Что сделано, то сделано, — как-то обреченно выдохнула травница, пробежала глазами по столу, на котором стояла миска с заготовленной мазью, затем по полкам с кувшинами разных целебных отваров, и остановила взор на дымящемся в печи горшке.
По запаху угадала, что Лия готовит особый отвар и невольно улыбнулась.
— Ты все правильно делаешь, — похвалила она ученицу, — глядишь, и удастся спасти этого несчастного.
Лия с сомнением поглядела на обмазанную глиной печь у противоположной стены.
— Удастся ли? — спросила она не то у себя, не то у Ярохи.
Вгляделась в бледное лицо умирающего ликийца, не удержалась и коснулась его кончиками пальцев, но руку сразу же отдернула и мысленно обругала себя за подобную дерзость. Яроха заметила это и с горечью произнесла:
— Будет жаль его. Такой молодой и красивый. Но нам только и остается, что уповать на силу трав и Высшую милость.
И хоть Яроха говорила о Роде, отце всех богов и духов, сотворившем мир и все живое, ее ученица подумала о других силах, совсем не божественных.
«А ведь ты права, бабушка, — мысленно возрадовалась Лия, — Высшие силы нам и помогут».
И как это ей сразу в голову не пришло?! Давно следовало отправиться к Илише и попросить о помощи духов! Взглянула на Яроху, и вся ее радость вмиг улетучилась. Вспомнила, что бабушка была единственной, кто не одобрял ее служения Илиши. Духи, которые обитали в этом загадочном месте, обладали невероятной силой и нередко помогали Лии, когда она просила об этом. Благодаря их помощи она спасла немало жизней, и многие из племени нередь считали, что духи Илиши — это древние чужеземные боги, которые перебрались на Нерейские топи и выбрали их своей обителью.
— Ох, дитятко, даже не думай об этом! — Ярохе хватило и одного взгляда на ученицу, чтобы догадаться о том, что она задумала.
И ожидаемо стала ее отговаривать.
— Но ведь духи непременно помогут, — возразила Лия.
— Помогут, — немного погодя согласилась Яроха, — но какой ценой?
— Малой ценой, — привычно ответила ей ученица.
Всегда так отвечала, и в ее словах была доля правда. Но по-своему была права и Яроха. Не на пустом месте волновалась она и боялась за общавшуюся с духами девушку.
— Злые они, — не удержалась наставница.
Лия подошла к Ярохе и обняла за плечи, поцеловала в обе щеки и заглянула в добрые глаза, которые теперь глядели на нее с беспокойством.
— Мы спасем этого ликийца и убережем от беды деревню, — сказала она, — разве плата, которую потребуют духи за такую помощь, высока?
Яроха покосилась на недавно зажившие раны на ладонях Лии, покачала головой, но больше не стала отговаривать ее от сомнительной затеи и с тяжелым сердцем отпустила ее к Илише.
В их деревне готовились к большому празднику, который устраивали в честь прославленного полководца Энге Янвора. Суматоха творилась невообразимая, и тетя Леля попросила Риана не отвлекать ее понапрасну.
— Давай, беги на двор и поиграй с другими детьми, а у меня под ногами не путайся, — улыбнулась ему и потрепала по взъерошенным волосам на макушке. Медным, как тот поднос у старосты Лювира, который тот выменял год назад у проезжего торговца. С этим подносом староста выходил к почетным гостям и угощал караваем и крепкой настойкой, которую готовила его ворчливая жена Бренна. Неприятная женщина, от которой тетя Леля просила держаться подальше.
— Эта выдра запросто может тебя обидеть, — приговаривала она, поглаживая Риана по голове и с беспокойством всматриваясь в его волосы и глаза.
Что в них было особенного, мальчик не знал — просто черные волосы и синие глаза. Но у тети Лели они отчего-то вызывали беспокойство, и она постоянно красила Риану волосы. Купала его в хне и просила никому никогда о том не рассказывать.
— Это будет наш с тобой секрет, — улыбалась она.
Однажды Риан спросил ее, а она отругала его и посоветовала понапрасну не тратить слова и помалкивать.
— Будешь много знать — превратишься в безобразного беззубого старика!
— Как дед Марен?
— Как дед Марен, — подтверждала тетя Леля, — только этот еще может сваренные капустные листы жевать, а вот ты не сможешь и этого.
Лишь однажды она обмолвилась об их общем секрете.
— Моя сестра — твоя мать, — с грустью вспоминала она и отводила глаза, — была рыжеволосой. И покуда носила тебя под сердцем, всегда представляла, что ты родишься с такими же красивыми медными волосами.
После того случая Риан ничего не выспрашивал у тети. Свою мать он не знал, она умерла вскоре после его рождения, а его отец погиб и того раньше. Вот мальчик и остался сиротой, и его забрала к себе добрая тетя Леля. Правда, ее муж, дядя Балер, не был рад появлению Риана в их семье. Мальчишку, в те редкие дни, когда не был пьян, он гонял и ругал, и обзывал обидными словами, обещая научить того жизни.
— Какой прок от этого мелкого паразита, если он даже денег в семью не приносит?
— А ты, паразит, их приносишь?! — в ответ злилась тетя Леля.
Зачем она терпела этого пьянчугу и лентяя, Риан искренне не понимал. Но все же любил те дни, когда дядя Балер уходил с дружками и не появлялся дома. Такое случалось редко, но именно тогда в их семье воцарялись мир и покой. Тетя Леля даже смеялась.
У нее были добрые глаза и теплая улыбка. И ее загрубевшие красные руки казались Риану самыми ласковыми на свете. Лишь она одна в их семье и работала: вела небольшое хозяйство и брала стирать белье из таверны «Рябчик». За это платили немного, и дядя Балер всегда возмущался и говорил, что хозяева «Рябчика» редкие негодяи.
— На кой ты туда таскаешься и выспрашиваешь работу? Знаешь же, какие они пройдохи и подлецы!
Тетя Леля ничего ему не отвечала, тихонько сопела и продолжала работать. Смысла спорить с ним она не видела и Риана просила помалкивать. И хоть хозяев «Рябчика» дядя Балер недолюбливал и ругал, но сам с дружками иногда наведывался к ним и там допоздна выпивал.
— И зачем только она спасла тебя? — как-то подслушал Риан. Тетя тащила в кровать напившегося до беспамятства дядю Балера и приговаривала, вспоминая прошлое: — Хотя сама и виновата. Ведь попросила за тебя.
Кто спас дядю и когда это случилось, тетя Леля не рассказывала. Но Риан слышал, как старостина жена Бренна злословила и не без ехидства рассказывала приехавшей родственнице историю его тети и дяди.
— Ведь сама Лелька и виновата! Глупая баба! Связалась по молодости с этим Балером, а когда тот угодил в беду и чуть головы не лишился, пошла просить за него у той госпожи из новой столицы.
И столько яда было в словах этой выдры, Бренны, что Риан после того случая стал глядеть на нее без уважения и с неприязнью. За что нередко получал тумаков от старосты Лювира, который требовал к своей жене особого отношения и почтения.
— И за что ее почитать? — сердился мальчишка, когда рассказывал тете Леле, как в очередной раз схлопотал от старого Лювира.
— А ты не возмущайся, — попадало ему и от тети, — и не забывай, что к старшим нужно относиться с уважением.
Но Риан, как на зло, и не вспомнил про тот наказ от тети. Ее просьбу не мешаться под ногами и пойти поиграть, он покорно исполнил. А вот не искать встреч с Бренной и вести себя со старшими уважительно — позабыл. Натолкнулся на старостину жену, когда та проходила мимо с соседками и в очередной раз наговаривала на его добрую тетю, не выдержал и нагрубил ей. Обозвал старой мерзкой выдрой. Да еще и при посторонних.
— Ах ты, негодник! — побагровела разгневанная Бренна. — А ну, иди сюда! Я тебе так всыплю, что сидеть не сможешь! А потом еще всыплю и твоей дражайшей тетке за то, что не воспитывала тебя!
Ее соседки-сплетницы заахали-заохали, и в тот миг с Рианом произошло что-то странное. Он и сам не понял.
— Вот же безмозглые курицы! — зло выкрикнул он и уставился на них не мигающим взглядом.
Старые женщины в тот же миг закудахтали точно куры, сложили руки, будто это были крылья, и неловко забегали по пыльной дороге, отчего привели Риана в недоумение. Его злость отступила. Он зыбал про обиду. Но когда на него в ужасе посмотрела Бренна, то едва не лишилась чувств, а потом завопила, указывая дрожащей рукой на мальчишку.
— Он… он! Он!!!
Когда Лия вышла на двор, огни в деревне уже погасли, жители разошлись по своим домам, и только двое ликийцев во главе со своим вожаком Леандром не спали. Сидели у костра на поваленном дереве и тихонько переговаривались. Караулили неподалеку от Лииного дома. Отсветы медного пламени отражались на их угрюмых бледных лицах, а их ярко-синие глаза казались в сгущающейся мгле черными провалами. «Ликийцы не люди», — много раз слышала Лия подобное от останавливавшихся в их деревне торговцев и странников, которые рассказывали про них жуткие истории. Самые безобидные про то, что кровь у ликийцев была холодная и синяя, поэтому и глаза их цветом напоминали грозовое небо. А самые невероятные про то, что они подчиняли людей одним взглядом и могли убить на расстоянии, только подумав об этом; что, когда ликийцы переходили Разлом, Первородный Свет уничтожил их души и обратил в жестоких тварей, которые несли с собой лишь войну и разрушения. Много страшных историй рассказывали про них те, кто испокон веков жил по эту сторону Разлома — на Тивране, западном материке. И, казалось, что только племени нередь, обитавшему на болотах вдали ото всех, нет никакого дела до этих мрачных сказок и небылиц. По крайней мере, сегодня Лия убедилась, что ликийцы такие же люди, как и ее соплеменники. Кровь у них тоже красная и горячая, а не холодная и синяя, как небесная вода. И убивали они, как и другие, не мыслью, а оружием. Да и сами, как выяснилось, могли погибнуть от того же оружия. Но для чего тогда понадобилось зачаровывать тот клинок, который ранил и отравил кровь умирающего ликийца? Лии это только предстояло выяснить. Уговорив Яроху отпустить ее на болота, она вышла на двор и направилась к караулившим ликийцам. А те заприметив ее, сразу же притихли.
— Как он? — поднялся ей навстречу Леандр, подошел ближе и с тревогой вгляделся в ее лицо.
— Умирает, — честно призналась Лия, но тут же добавила, — но его можно спасти.
— Как?! Скажи, что для этого нужно сделать?
Кажется, он готов был на все ради товарища.
— Сказать мне правду, господин, — ответила она и взглянула в его горящие надеждой ярко-синие глаза, — кто его ранил, и как это произошло.
Ликиец молчал.
— Как целительница я сделала все, что могла, — продолжила Лия, — но этого недостаточно.
— Ты сказала, что спасешь его.
— Если он переживет эту ночь, у него будет шанс. Но теперь я буду просить помощи у духов.
Услыхав об этом, Леандр скривился.
— Молитвы еще никого не исцелили.
Лия покачала головой.
— Я не буду молиться, а попрошу лекарство.
Он очень удивился после этих слов.
— Но я должна буду поведать духам правду, а иначе они не помогут мне, — и она повторила свой вопрос, — так, скажи мне, господин, кто его ранил? У кого было то зачарованное оружие?
— А твои духи весьма любопытны, — недобро усмехнулся он.
— Не мне судить, — ответила Лия, — но духи всегда требуют правду.
И Леандр неохотно рассказал ей о произошедшем. И то лишь о том, что посчитал нужным рассказать.
— На нас напали в лесу, недалеко от вашей деревни. Среди них был… носитель рун. У него и был тот зачарованный клинок, про который ты догадалась. Отравленный ядом и магией.
— Носитель рун? — переспросила Лия, кажется, о таких она еще не слыхала.
— Это все, что я могу рассказать.
Она понимающе кивнула.
— Я передам духам. Надеюсь, что этого будет достаточно, — задумчиво протянула она и направилась к топям.
— Что же, твои духи обитают на болотах, а не вблизи деревни? — окликнул ее пораженный Леандр.
— Да, на болотах, — обернулась к нему Лия, — там они меня и встречают.
Он тихо выругался, но все же пошел следом.
— Что ты! — тут же остановила его Лия, вскинув вперед руку. — Тебе нельзя со мной! Если я приду не одна, духи не явятся и не откликнутся на мой зов о помощи.
— По-твоему, я должен остаться здесь и дожидаться, когда ты вернешься от своих духов с лекарством? А вдруг ты приведешь врагов?
Лия покачала головой.
— Поверь, здесь нет никого, кроме моих соплеменников и твоих людей. Никто из чужаков не заходит на наши болота без крайней надобности. А все потому, что боятся. И тебе следует бояться. Но не болот, а того, что твой друг умрет, так и не дождавшись лекарства, — и она замолчала, многозначительно посмотрев на него.
Немного подумав, Леандр все же согласился с ней, неохотно кивнул и отпустил.
По правде сказать, в ночное время Лия редко уходила из деревни на болота. В основном, из-за распускавшихся только при луне лекарственных трав, которые считались очень ценными и помогали в сложных случаях. Но сегодня случай был особым… И молодая травница только и надеялась на сведущих духов, которые не раз помогали ей. Исцеляющие камни, которыми владели обитатели Илиши, уже спасли немало жизней, и Лия надеялась, что и сегодня болотные духи поделятся ими с ней.
Путь к Илише пролегал вдоль старого обмелевшего русла, которых в этих местах было великое множество. Едва приметная, узенькая тропка, которой только и ходила одна Лия. С противоположной стороны от старицы к тропе подступали небольшие, но глубокие озера, про которые ходили дурные слухи.
— Отдохни, господин, — посоветовал ему старец.
Но ликиец лишь мотнул головой. Все то время он поглядывал на дом Лии в ожидании новостей.
— Вижу, что друг дорог тебе, — заметил старейшина, присаживаясь рядом с ним на поваленное дерево, которое перетащили сюда местные жители.
— Он мой названный брат, — наконец отозвался Леандр и перевел взор на глядевшего пристально старейшину, — и я клялся защищать его, но этой клятвы не сдержал.
— Не все подвластно человеку, — изрек старец, повернул голову, будто почуял неладное, и заметил, как промелькнула тень у дальних изб и прокралась к дому Лии.
То была Яроха, спешившая к ученице.
— Как этот несчастный? — с порога вопросила она.
Торопливо поправила сползший с головы серый платок и прошла вглубь избы, остановилась у лавки, на которой лежал раненный, внимательно оглядела дело рук молодой ученицы и одобрительно закивала.
— Плох он, бабушка, — сказала и так очевидное Лия.
— Это я и сама вижу, дитятко, — тяжело вздохнула Яроха, помолчала немного и добавила с укором, — но тебе не следовало за него браться, надо было послушаться слов старейшины.
— И ничего не сделав, позволить чужакам спалить нашу деревню?
Тут уже Яроха промолчала. Не стала отвечать ученице и корить ее за своеволие. Поступила она так, чтобы защитить своих, так за что ее ругать?
— Что сделано, то сделано, — как-то обреченно выдохнула травница, пробежала глазами по столу, на котором стояла миска с заготовленной мазью, затем по полкам с кувшинами разных целебных отваров, и остановила взор на дымящемся в печи горшке.
По запаху угадала, что Лия готовит особый отвар и невольно улыбнулась.
— Ты все правильно делаешь, — похвалила она ученицу, — глядишь, и удастся спасти этого несчастного.
Лия с сомнением поглядела на обмазанную глиной печь у противоположной стены.
— Удастся ли? — спросила она не то у себя, не то у Ярохи.
Вгляделась в бледное лицо умирающего ликийца, не удержалась и коснулась его кончиками пальцев, но руку сразу же отдернула и мысленно обругала себя за подобную дерзость. Яроха заметила это и с горечью произнесла:
— Будет жаль его. Такой молодой и красивый. Но нам только и остается, что уповать на силу трав и Высшую милость.
И хоть Яроха говорила о Роде, отце всех богов и духов, сотворившем мир и все живое, ее ученица подумала о других силах, совсем не божественных.
«А ведь ты права, бабушка, — мысленно возрадовалась Лия, — Высшие силы нам и помогут».
И как это ей сразу в голову не пришло?! Давно следовало отправиться к Илише и попросить о помощи духов! Взглянула на Яроху, и вся ее радость вмиг улетучилась. Вспомнила, что бабушка была единственной, кто не одобрял ее служения Илиши. Духи, которые обитали в этом загадочном месте, обладали невероятной силой и нередко помогали Лии, когда она просила об этом. Благодаря их помощи она спасла немало жизней, и многие из племени нередь считали, что духи Илиши — это древние чужеземные боги, которые перебрались на Нерейские топи и выбрали их своей обителью.
— Ох, дитятко, даже не думай об этом! — Ярохе хватило и одного взгляда на ученицу, чтобы догадаться о том, что она задумала.
И ожидаемо стала ее отговаривать.
— Но ведь духи непременно помогут, — возразила Лия.
— Помогут, — немного погодя согласилась Яроха, — но какой ценой?
— Малой ценой, — привычно ответила ей ученица.
Всегда так отвечала, и в ее словах была доля правда. Но по-своему была права и Яроха. Не на пустом месте волновалась она и боялась за общавшуюся с духами девушку.
— Злые они, — не удержалась наставница.
Лия подошла к Ярохе и обняла за плечи, поцеловала в обе щеки и заглянула в добрые глаза, которые теперь глядели на нее с беспокойством.
— Мы спасем этого ликийца и убережем от беды деревню, — сказала она, — разве плата, которую потребуют духи за такую помощь, высока?
Яроха покосилась на недавно зажившие раны на ладонях Лии, покачала головой, но больше не стала отговаривать ее от сомнительной затеи и с тяжелым сердцем отпустила ее к Илише.
Глава II (Риан).
В их деревне готовились к большому празднику, который устраивали в честь прославленного полководца Энге Янвора. Суматоха творилась невообразимая, и тетя Леля попросила Риана не отвлекать ее понапрасну.
— Давай, беги на двор и поиграй с другими детьми, а у меня под ногами не путайся, — улыбнулась ему и потрепала по взъерошенным волосам на макушке. Медным, как тот поднос у старосты Лювира, который тот выменял год назад у проезжего торговца. С этим подносом староста выходил к почетным гостям и угощал караваем и крепкой настойкой, которую готовила его ворчливая жена Бренна. Неприятная женщина, от которой тетя Леля просила держаться подальше.
— Эта выдра запросто может тебя обидеть, — приговаривала она, поглаживая Риана по голове и с беспокойством всматриваясь в его волосы и глаза.
Что в них было особенного, мальчик не знал — просто черные волосы и синие глаза. Но у тети Лели они отчего-то вызывали беспокойство, и она постоянно красила Риану волосы. Купала его в хне и просила никому никогда о том не рассказывать.
— Это будет наш с тобой секрет, — улыбалась она.
Однажды Риан спросил ее, а она отругала его и посоветовала понапрасну не тратить слова и помалкивать.
— Будешь много знать — превратишься в безобразного беззубого старика!
— Как дед Марен?
— Как дед Марен, — подтверждала тетя Леля, — только этот еще может сваренные капустные листы жевать, а вот ты не сможешь и этого.
Лишь однажды она обмолвилась об их общем секрете.
— Моя сестра — твоя мать, — с грустью вспоминала она и отводила глаза, — была рыжеволосой. И покуда носила тебя под сердцем, всегда представляла, что ты родишься с такими же красивыми медными волосами.
После того случая Риан ничего не выспрашивал у тети. Свою мать он не знал, она умерла вскоре после его рождения, а его отец погиб и того раньше. Вот мальчик и остался сиротой, и его забрала к себе добрая тетя Леля. Правда, ее муж, дядя Балер, не был рад появлению Риана в их семье. Мальчишку, в те редкие дни, когда не был пьян, он гонял и ругал, и обзывал обидными словами, обещая научить того жизни.
— Какой прок от этого мелкого паразита, если он даже денег в семью не приносит?
— А ты, паразит, их приносишь?! — в ответ злилась тетя Леля.
Зачем она терпела этого пьянчугу и лентяя, Риан искренне не понимал. Но все же любил те дни, когда дядя Балер уходил с дружками и не появлялся дома. Такое случалось редко, но именно тогда в их семье воцарялись мир и покой. Тетя Леля даже смеялась.
У нее были добрые глаза и теплая улыбка. И ее загрубевшие красные руки казались Риану самыми ласковыми на свете. Лишь она одна в их семье и работала: вела небольшое хозяйство и брала стирать белье из таверны «Рябчик». За это платили немного, и дядя Балер всегда возмущался и говорил, что хозяева «Рябчика» редкие негодяи.
— На кой ты туда таскаешься и выспрашиваешь работу? Знаешь же, какие они пройдохи и подлецы!
Тетя Леля ничего ему не отвечала, тихонько сопела и продолжала работать. Смысла спорить с ним она не видела и Риана просила помалкивать. И хоть хозяев «Рябчика» дядя Балер недолюбливал и ругал, но сам с дружками иногда наведывался к ним и там допоздна выпивал.
— И зачем только она спасла тебя? — как-то подслушал Риан. Тетя тащила в кровать напившегося до беспамятства дядю Балера и приговаривала, вспоминая прошлое: — Хотя сама и виновата. Ведь попросила за тебя.
Кто спас дядю и когда это случилось, тетя Леля не рассказывала. Но Риан слышал, как старостина жена Бренна злословила и не без ехидства рассказывала приехавшей родственнице историю его тети и дяди.
— Ведь сама Лелька и виновата! Глупая баба! Связалась по молодости с этим Балером, а когда тот угодил в беду и чуть головы не лишился, пошла просить за него у той госпожи из новой столицы.
И столько яда было в словах этой выдры, Бренны, что Риан после того случая стал глядеть на нее без уважения и с неприязнью. За что нередко получал тумаков от старосты Лювира, который требовал к своей жене особого отношения и почтения.
— И за что ее почитать? — сердился мальчишка, когда рассказывал тете Леле, как в очередной раз схлопотал от старого Лювира.
— А ты не возмущайся, — попадало ему и от тети, — и не забывай, что к старшим нужно относиться с уважением.
Но Риан, как на зло, и не вспомнил про тот наказ от тети. Ее просьбу не мешаться под ногами и пойти поиграть, он покорно исполнил. А вот не искать встреч с Бренной и вести себя со старшими уважительно — позабыл. Натолкнулся на старостину жену, когда та проходила мимо с соседками и в очередной раз наговаривала на его добрую тетю, не выдержал и нагрубил ей. Обозвал старой мерзкой выдрой. Да еще и при посторонних.
— Ах ты, негодник! — побагровела разгневанная Бренна. — А ну, иди сюда! Я тебе так всыплю, что сидеть не сможешь! А потом еще всыплю и твоей дражайшей тетке за то, что не воспитывала тебя!
Ее соседки-сплетницы заахали-заохали, и в тот миг с Рианом произошло что-то странное. Он и сам не понял.
— Вот же безмозглые курицы! — зло выкрикнул он и уставился на них не мигающим взглядом.
Старые женщины в тот же миг закудахтали точно куры, сложили руки, будто это были крылья, и неловко забегали по пыльной дороге, отчего привели Риана в недоумение. Его злость отступила. Он зыбал про обиду. Но когда на него в ужасе посмотрела Бренна, то едва не лишилась чувств, а потом завопила, указывая дрожащей рукой на мальчишку.
— Он… он! Он!!!
Глава III (Лия).
Когда Лия вышла на двор, огни в деревне уже погасли, жители разошлись по своим домам, и только двое ликийцев во главе со своим вожаком Леандром не спали. Сидели у костра на поваленном дереве и тихонько переговаривались. Караулили неподалеку от Лииного дома. Отсветы медного пламени отражались на их угрюмых бледных лицах, а их ярко-синие глаза казались в сгущающейся мгле черными провалами. «Ликийцы не люди», — много раз слышала Лия подобное от останавливавшихся в их деревне торговцев и странников, которые рассказывали про них жуткие истории. Самые безобидные про то, что кровь у ликийцев была холодная и синяя, поэтому и глаза их цветом напоминали грозовое небо. А самые невероятные про то, что они подчиняли людей одним взглядом и могли убить на расстоянии, только подумав об этом; что, когда ликийцы переходили Разлом, Первородный Свет уничтожил их души и обратил в жестоких тварей, которые несли с собой лишь войну и разрушения. Много страшных историй рассказывали про них те, кто испокон веков жил по эту сторону Разлома — на Тивране, западном материке. И, казалось, что только племени нередь, обитавшему на болотах вдали ото всех, нет никакого дела до этих мрачных сказок и небылиц. По крайней мере, сегодня Лия убедилась, что ликийцы такие же люди, как и ее соплеменники. Кровь у них тоже красная и горячая, а не холодная и синяя, как небесная вода. И убивали они, как и другие, не мыслью, а оружием. Да и сами, как выяснилось, могли погибнуть от того же оружия. Но для чего тогда понадобилось зачаровывать тот клинок, который ранил и отравил кровь умирающего ликийца? Лии это только предстояло выяснить. Уговорив Яроху отпустить ее на болота, она вышла на двор и направилась к караулившим ликийцам. А те заприметив ее, сразу же притихли.
— Как он? — поднялся ей навстречу Леандр, подошел ближе и с тревогой вгляделся в ее лицо.
— Умирает, — честно призналась Лия, но тут же добавила, — но его можно спасти.
— Как?! Скажи, что для этого нужно сделать?
Кажется, он готов был на все ради товарища.
— Сказать мне правду, господин, — ответила она и взглянула в его горящие надеждой ярко-синие глаза, — кто его ранил, и как это произошло.
Ликиец молчал.
— Как целительница я сделала все, что могла, — продолжила Лия, — но этого недостаточно.
— Ты сказала, что спасешь его.
— Если он переживет эту ночь, у него будет шанс. Но теперь я буду просить помощи у духов.
Услыхав об этом, Леандр скривился.
— Молитвы еще никого не исцелили.
Лия покачала головой.
— Я не буду молиться, а попрошу лекарство.
Он очень удивился после этих слов.
— Но я должна буду поведать духам правду, а иначе они не помогут мне, — и она повторила свой вопрос, — так, скажи мне, господин, кто его ранил? У кого было то зачарованное оружие?
— А твои духи весьма любопытны, — недобро усмехнулся он.
— Не мне судить, — ответила Лия, — но духи всегда требуют правду.
И Леандр неохотно рассказал ей о произошедшем. И то лишь о том, что посчитал нужным рассказать.
— На нас напали в лесу, недалеко от вашей деревни. Среди них был… носитель рун. У него и был тот зачарованный клинок, про который ты догадалась. Отравленный ядом и магией.
— Носитель рун? — переспросила Лия, кажется, о таких она еще не слыхала.
— Это все, что я могу рассказать.
Она понимающе кивнула.
— Я передам духам. Надеюсь, что этого будет достаточно, — задумчиво протянула она и направилась к топям.
— Что же, твои духи обитают на болотах, а не вблизи деревни? — окликнул ее пораженный Леандр.
— Да, на болотах, — обернулась к нему Лия, — там они меня и встречают.
Он тихо выругался, но все же пошел следом.
— Что ты! — тут же остановила его Лия, вскинув вперед руку. — Тебе нельзя со мной! Если я приду не одна, духи не явятся и не откликнутся на мой зов о помощи.
— По-твоему, я должен остаться здесь и дожидаться, когда ты вернешься от своих духов с лекарством? А вдруг ты приведешь врагов?
Лия покачала головой.
— Поверь, здесь нет никого, кроме моих соплеменников и твоих людей. Никто из чужаков не заходит на наши болота без крайней надобности. А все потому, что боятся. И тебе следует бояться. Но не болот, а того, что твой друг умрет, так и не дождавшись лекарства, — и она замолчала, многозначительно посмотрев на него.
Немного подумав, Леандр все же согласился с ней, неохотно кивнул и отпустил.
По правде сказать, в ночное время Лия редко уходила из деревни на болота. В основном, из-за распускавшихся только при луне лекарственных трав, которые считались очень ценными и помогали в сложных случаях. Но сегодня случай был особым… И молодая травница только и надеялась на сведущих духов, которые не раз помогали ей. Исцеляющие камни, которыми владели обитатели Илиши, уже спасли немало жизней, и Лия надеялась, что и сегодня болотные духи поделятся ими с ней.
Путь к Илише пролегал вдоль старого обмелевшего русла, которых в этих местах было великое множество. Едва приметная, узенькая тропка, которой только и ходила одна Лия. С противоположной стороны от старицы к тропе подступали небольшие, но глубокие озера, про которые ходили дурные слухи.
