Колоссальный куполообразный свод с глубоким выступающим выносом казался древним курганом богов. А под ним, на самом основании монументального сооружения, высилась высеченная из цельного камня гигантская буква "Т". Но больше всего внимание Джона привлекла человеческая фигура, точно вырубленная из самой скалы каменной глыбы. С неземным спокойствием мужчина возвышался над площадью, словно ее властелин. Его строгий, непреклонный силуэт воплощал незыблемость установленного порядка. От его вида бежал холодок по спине - так ощущалась мощь и безжалостность безграничной власти. Джон явственно почувствовал, что перед ним не просто архитектура, но настоящий символ триумфа контроля и подавления. Где любое неповиновение будет сломлено железной рукой власти.
Джон Престон долго, трепетно и в то же время с ужасом рассматривал колоссальную скульптуру, возвышающуюся у парадного входа внутри кабинета монументальное здание. Каждая мельчайшая деталь мраморного тела, истерзанного нечеловеческими муками, была высечена мастером с поразительным перфекционизмом и вниманием к деталям. Изломанная в предсмертной агонии поза, вывернутые суставы, искривлённые мускулы - всё это демонстрировало невиданную боль и страдание.
Несмотря на явные, серьезные и, несомненно, чрезвычайно болезненные повреждения и физические повреждения, которые несомненно причиняли его телу невыносимые мучения и страдания, фигура продолжала демонстрировать упорство и несгибаемую решимость в упорном стремлении, несмотря на всю мучительность своего положения, продолжать нести на своих изломанных и искривленных руках, искаженных страданиями, огромный глобус планеты Земли. Джон мог в полной мере ощутить и почувствовать, как перед ним осуществилась запечатлённая в камне метафорическая аллегория, воплощающая в себе дух народа, который на протяжении многих столетий и поколений неуклонно вынужден был нести на себе бремя угнетения, деспотического гнёта и порабощения со стороны захватчиков власти.
Джон Престон долгое время с неотрывным вниманием изучал отражения в блестящем полу, словно пытаясь найти в них ответы на свои вопросы. Его взгляд без конца скользил по рядам застывших в неподвижности силуэтов в блестящих доспехах и шлемах. Их фигуры, казалось, тянулись в бесконечность, вглубь сводов этого места стражи и контроля. Каждый изгиб доспехов, каждая деталь вооружения отражалась так чётко, будто наяву. Но главным был язык тел - напряжённость мускулов, крепкая хватка на оружии.
Эти стражи были готовы мгновенно подавить любое неповиновение, любое инакомыслие. Их одержимость исполнением долга пугала и поражала воображение. Джон осознал - перед ним воплощение абсолютного контроля, подавляющей мощи, царящей в этих стенах. И никто не сможет уклониться от ее железной воли.
- Спасибо, что пришли Клерик. Полагаю вы знаете кто я такой.
Глава 7: Истина прошлого на суде допроса
- Спасибо что пришли Клерик. Полагаю вы знаете кто я.
Каждое слово, промелькнувшее в этой обширной комнате, эхом разносилось под ее высокими сводами, отражаясь от стен. Помещение было обставлено в минималистичном, но функциональном стиле. Здесь царила простота - лишь несколько кресел да стол, но ничто лишнее не отвлекало внимание. При ремонте интерьера в качестве руководящих принципов использовались лаконичность форм и практицизм. Однако взор притягивало одно единственное - бесконечная гладкая черная поверхность пола. Его бархатистая темная панель напоминала огромное зеркальное озеро, поглотившее в мрачные сумерки все звезды небосклона. Каждый мой шаг разносился эхом по залу, точно я ступал по ледяной глади замерзшей водной глади в безлунную ночь, когда царили кромешные сумерки. Гнетущая тишина в этих стенах и полное отсутствие любых украшений лишь усиливали ощущение безысходности и одиночества в этом безжизненном пространстве, словно вся радость и свет поглотила пелена непроглядной тьмы.
Огромные светлые песчаные стены этого монументального помещения, раскинувшегося под высокими сводами, прорезали впечатляющие по своим необъятным масштабам прямоугольные архитектурные ниши. Эти глубочайшие углубления в стенах, казалось, вообще не имели конечного предела и словно стремились дотянуться самим небосклоном. Их вытянутые вверх параллельные стенки восхищали проходивших мимо своей безграничной, казалось бы, грандиозной высотой, достигавшей невероятных по своей амплитуде десяти метров. Такая масштабная вертикальная протяжённость неизбежно привлекала и удерживала взоры всех, кому посчастливилось оказаться в этих стенах. Она неизбежно порождала в душах посетителей ощущения могущества, величия и масштабности власти хозяина помещения, которому было дано распоряжаться столь грандиозным пространством. Ряды стройных черных колонн, будто выточенных из самых густых сумерек, стояли вдоль стен, усиливая осязаемое ощущение гигантских масштабов ниш и подчёркивая величие этого зала, предназначенного, казалось, для проведения самых важных совещаний и церемоний.
Под каждой из элегантных колонн, стройно выстроенных вдоль светлых песчаных стен в единый впечатляющий ансамбль, незримо дежурили высокопрофессиональные охранники. Их снаряжение и экипировка отличались лаконизмом форм и максимальной функциональностью - ни один лишний элемент не мешал молниеносной реакции в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Их движения и манера держаться были настолько отточены годами тренировок, что не нарушали царившую в зале атмосферу величия и стабильности. По своему стилю и выучке эти силовики совершенно оправданно могли именоваться теневыми воинами, готовыми в любой момент оказаться рядом со своим нанимателем, подобно теням в ночи. В самой глубокой части огромного зала, наподобие горного массива, возвышался монументальный темный стол, напоминавший огромную скальную плиту, тысячелетиями обтесанную стихиями природы. Его непоколебимый, будто высеченный вечными силами природы вид невольно ассоциировался с незыблемостью и непреклонностью принимаемых за этим столом решений.
Глядя на эту обстановку, нельзя было избавиться от впечатления, что огромный монолитный валун, будто отделенный от самой планеты, сначала был доставлен в это просторное зало, занимающее, должно быть, целое крыло здания. Искусные мастера и скульпторы, обладавшие талантом преобразовывать суровую природную материю, затем выдолбили из этого камня столь грандиозный по масштабам стол, что любой человек, воззрившийся на него, казался карликом. Стул, вторивший столу даже в цвете материала, не уступал ему в монументальности - его высокая спинка поднималась практически до уровня головы сидящего. Единая палитра поверхностей стола, стула и пола внушала мысль о том, что они цельно вытесаны из одного куска светлого песчаника. Эта гармоничная целостность подчеркивала впечатляющие масштабы зала и внушала чувство грациозной, но непоколебимой силы.
Лежавшие на широкой плоской поверхности монументального стола из тёмного, будто необработанного временем камня письменные принадлежности - изящные перья, чернильница с алмазной крошкой чернил, внушительные по размерам блокноты - служили молчаливыми свидетелями многих долгих дискуссий и принятия важнейших решений в стенах этого зала. Позади стола, устремлённого ввысь своими габаритами, возвышалось массивное кресло для высокопоставленного гостя. А рядом с ним вели вверх узкие, но крепкие ступени широкой лестницы, каменными блоками вплавленной в скальную стену. Глаз цеплялся за этот объект, пытаясь догадаться, куда приведут его ступени. Ответ, казалось, отыскался в обрамлённом сводами высоком проёме под потолком, откуда в зал лились оранжевые лучи заходящего солнца, раскрывая лишь малую часть таинственной картины.
Огромные массивные двери, сложенные из высоченных свежелакированных брусьев темного дерева, составляли внушительную преграду для глаз, привыкших к деталям зала. Однако они разъехались в стороны с неожиданной бесшумностью, словно сами по себе распахнулись в приглашающем жесте. На пороге показалась теневая фигура Джона Престона, чье роскошное одеяние целиком состояло из тяжелых складок глубокой черноты. Он шагнул вперед уверенной походкой и направился к внушительному столу из темного камня, остановившись в нескольких футах позади него. Закинув руки за спину в позе сдержанной власти, Престон чуть склонил голову, когда из-под глубокого капюшона донесся его размеренный, почти механический голос. Его внезапное появление невольно зародило ощущение приближающейся развязки событий.
- Да сэр, конечно. Вы вице-консул Дюпон 3-й, консулат "Тетра-граматон". Голос Вождя - последнее он произнёс почтительным оттенком.
- По правде говоря
Голос Вождя, гремевший под сводами огромного каменного зала и отражавшийся многократным эхом от его стен, обладал поразительной, гипнотической силой. Его бархатистые, но в то же время железные интонации не допускали даже мысли осмелиться оспорить или ослушаться его слов. Каждый слог, произносимый с расчетливой отрывистостью, насыщался невидимой, но мощной энергией всеобъемлющего подчинения, к которому был обречен каждый в этом зале.
Речь Вождя строилась медленно, размеренно, позволяя слушателям впитать в себя каждую деталь. Но эта медлительность казалась обманчивой - в его баритоне чувствовались хищные нотки, готовность в любой момент уничтожить малейшее неповиновение его воле сокрытой угрозой. Все присутствующие скованно внимали ему, ощущая на себе невидимое рабское иго полной преданности этому могучему человеку.
- Мне говорили, что вы были уникальным учеником. Почти сразу определяли если кто-нибудь, что-нибудь чувствовал.
- Это моя служба сэр. - Престон на секунду заметил, что концы подлокотники и ножек стула, а так же стола цветом слоновой кости. Но он стоял гордо поднятой головой и старался смотреть прямо перед собой.
- В чем по вашему секрет Клерик? - последнее слово прозвучало с угасающим к на конце.
- Я не знаю вице-консул
Клерик попытался разглядеть лицо невидимого собеседника, чтобы прочесть в его выражениях подсказку к ответу. Но солнечные лучи, клонившиеся к закату, окутывали фигуру темным силуэтом, не пропуская ни единой детали. Тщетно Клерик всматривался в полумрак, пытаясь хоть что-то разглядеть.
Тогда он перевёл взор за "Т", к дали, где величественно возносились небоскрёбы. Клерик смотрел на них долго, словно искал в их очертаниях отголоски ответа на внезапно прозвучавший вопрос.
Наконец, он замер в раздумьях. Вопрос застал его врасплох, тема никогда прежде всерьёз его не занимала. Клерик даже не подозревал, каковы будут его собственные соображения, пока не прозвучало требование озвучить их. Ему требовалось время, чтобы собрать разрозненные, хаотичные мысли в единую цепочку рассуждений. Только так он смог бы дать ясный и обоснованный ответ невидимому собеседнику.
- ...Почему-то...я могу...подсознательно...ощущать - отвечая на вопрос, Престон, то склонял голову, то быстро кивал, но все это время, он задумчиво, чуть насупив брови, смотрел вниз - ужасные мысли преступника. Ставить себя на его место.
- То есть...как если бы пропустили дозу - эти слова говорились с абсолютной хладнокровностью - или сами совершили эмоциональное преступление
- Полагаю, что можно сказать и так сэр.
Клерик напряжённо всматривался в клубящуюся полутьму, стараясь различить детали таинственного собеседника. Он слегка сощурил глаза, пытаясь при помощи остроты зрения проникнуть сквозь дымку багровых сумерек.
Постепенно, словно из глубин тумана, начали проявляться очертания. Клерик разглядел стройную фигуру мужчины средних лет в тройном костюме-камуфляже из плотной ткани. Галстук и рубашка под пиджаком казались вытканными из самой ночной мглы - настолько глубоким и насыщенным был их синевато-чёрный оттенок.
Лицо незнакомца по-прежнему скрывалось во мраке. Но Клерик уже мог предположить, что перед ним человек влиятельный и властный. О его ранге выдавал строгий деловой костюм, а о характере - осанка человека, привыкшего давать распоряжения.
Туман начал рассеиваться. Очертания прояснились, и Клерик почувствовал, что его собеседник больше не кажется таинственной тенью. Он готов был ответить на вопросы.
Клерик внимательно всматривался, стараясь запечатлеть в памяти каждую уловимую деталь.
Идеально сидящая рубашка подчёркивала узкие плечи и стройную грудь мужчины, подтянутую талию. Каждая складка на отглаженном до блеска костюме лежала ровно, дополняя образ чистоплотности и педантичности.
Даже на таком расстоянии было видно, что эти качества проявлялись всюду. Поверхность стола перед ним казалась абсолютно гладкой, без малейшего намёка на беспорядок.
Когда мужчина наклонил голову, Клерику удалось разглядеть черты его лица. Тонкий подбородок с трёхдневной щетиной, полные губы, чуть впалые щёки — все выдавало тщательное следование суровому режиму.
Однако о других деталях можно было только догадываться. Этот человек оставался загадкой, таинственной тенью, хранящей свои секреты. Клерик получил возможность лишь заглянуть за пелену, но не развеять её окончательно.
- У вас есть семья Клерик?
- Да сэр. Сын и дочка. Сын сейчас учится в монастыре, готовиться стать клериком.
- Хммм....- Вице-консул одобрительно кивнул, растянув по времени последнее - хорошо. А мать?
- Супруга была арестовано за эмоциональное преступление 4 года назад.
- Вы арестовали? - тут же был задан вопрос
- Нет сэр, другой! - Этот ответ был молниеносно выпален из Клерика.
В голове Клерика всё громче зазвучал тревожный звоночек интуиции.
Он осознал, что пришёл на эту встречу абсолютно неподготовленным, не зная точных целей и намерений собеседника. Этот мужчина вызывал необъяснимое беспокойство, подкрадываясь к нему в полумраке, подобно аллигатору, выслеживающему добычу сквозь водные заросли.
Прозвучавшие ранее вопросы и проявленные Вице-консулом тщательность и целеустремлённость лишь усиливали тревогу. Клерик понимал, что любое неосторожное слово может быть истолковано против него. А острый, проницательный ум собеседника, несомненно, сумеет извлечь скрытую информацию даже из самых невинных фраз.
Он чувствовал, как поднимается волна паники. Он осознавал, что находится на распутье, где от одного неверного шага зависит благополучие. А ответить сейчас придётся, несмотря ни на что.
- А что вы чувствуете по этому поводу?
Вопрос явно застиг Престона врасплох и окунул его в водоворот смущения. Он заморгал часто-часто, а потом начал судорожно крутить головой из стороны в сторону, надеясь спрятаться ото всех взглядов.
Несколько мгновений, казалось, тянулись целую вечность. Престон не мог заставить себя поднять глаза и встретиться взглядом со своим собеседником. Он чувствовал, как горят щеки от прилившей крови, предательски выдавая смущение.
Губы Престона неуверенно шевелились, но он так и не смог произнести ни слова. Его разум лихорадочно перебирал возможные варианты ответа, но ни один не казался достаточно хорошим.
В нем скапливалось напряжение от осознания, что придётся обязательно ответить. Но он все ещё не мог разобраться со своими мыслями и чувствами.
Этот столь неожиданный вопрос поставил Престона в тупик. Ему требовалось время, чтобы хоть как-то собраться и подобрать слова.
