Лёшка никогда не любил дождь. Ни весенний, ни осенний. И даже с какой-то особой неприязнью думал о летних ливнях. Ему невыносимо было смотреть, как небо над городом затягивается серыми, похожими на мокрую вату тучами, и из них бесконечно моросить капельная мелочь. Он не любил идти по улице, когда в лицо попадают эти мелкие, как птичьи плевки, капельки. Ещё больше его раздражали крупные дождинки, бьющие по плечам куртки и зонту с непрекращаемым настырным треском. Он ненавидел этот нетерпеливый стук, шлепанье по холодным лужам, опавшим листьям, или осколкам нерастаявшего града. Он не любил дождь.
В тот день мерзкая погода пришла как-то внезапно, без предупреждения. Ещё вечером он с удовольствием прошёлся в компании друзей по улицам города, засыпавшего в теплой духоте апрельской ночи, а утро встретило его безрадостным, затянутым в наволочку непогоды небом, в котором не было ни прорехи для солнечных лучей.
Одевший, и под хмурым, как небо, взглядом матери позавтракав, он вышел. Дождя как такового не было, но эта водяная пыль действовала на нервы. Под открытым зонтом, он, назло все удивленным взглядам, прошагал до гаража. Но там пришлось зонт сложить, мешал открывать ворота. Повесив его на ручку двери, Лёшка попытался заглянуть в замочную скважину. Не получилось открыть замок сразу. То ли ребята пошутили, то ли ода затекла.
Он ещё раз нагнулся, чтобы посмотреть в злополучное отверстие.
- Простите, - настойчивый стук женского пальчика заставил его обернуться.
- Что?
Сосед через три гаража, услышав его голос, увидев Лёшку, приветственно помахал рукой. Лёшка в ответ кивнул. Но кроме неразговорчивого, но отзывчивого соседа в гаражном тупикеи никого не было. Просто никого. Серой заплаткой на утлыми блочными строениями наисло небо. Урчал, не желая заводиться, автомобиль соседа.
"Стартер смени, балда!" - раздраженно подумал Лёшка, -"Ведь сколько раз говорил!"
Шёл дождь, стуча в водостоках, по наспех заделанным крышам гаражей, стекая на песок и гравий дороги тупика. Никакой девушки.
- Простите! - ещё раз настойчиво позвала девушка, снова коснувшись его плеча пальцем. Лёшка обернулся резче, и снова пусто.
- Простите! - и крупная капля упала ему на протянутую, в попытке поймать насмешницу, руку. Он посмотрел наверх. На балке выступавшей из основания верхнего гаража неторопливой цепочкой скапливались крупные водяные капли. Время от времени одна из них, набухая до невероятных размеров, не удержавшись, падала, увлекая за собой менее удачливых товарок.
Лёшка в злости сплюнул, когда ещё капля стукнула его по плечу. Ворота сдались его бешеному натиску, впуская, наконец, в гараж.
Возясь с автобусом, он несколько раз кидал взгляд в сторону выхода. Ему постоянно казалось, что там, опёршись спиной о косяк ворот, стоит девушка. Каким-то боковым зрением он почти её видел. В лёгком коротком сарафанчике, несмотря на месяц и погоду, с длинными волосами в растрёпанной косе, перекинутой через плече, босиком. Больше не пытаясь с ним заговорить, она просто стояла и неотрывно смотрела на едва видневшееся небо.
Когда он, наконец, выехал, то почувствовал невероятное облегчение. Слава богу, дождь немного утих, позволяя выскочить из кабины и закрыть ворота. Лишь настырные капли продолжали падать с балки. Случайно последив за очередной, Лёшка ощутил, как уходить едва пришедшее облегчение. Капли падали точно в том месте, где стояла причудившаяся ему девушка. А лунки, создавшиеся от ударов, походили на лёгкие отпечатки босых ног.
Распогаживаться не собиралось. И Лёшка нервничал. Его уже реально подбешивало серое месиво закрытого тучами неба. Раздражал ветер, вырывавший из рук прохожих зонты, и до крика выводили из себя люди входившие в салон в мокрой одежде, с зонтами с которых капала вода. Лёшка старался не думать об утреннем наваждении, но влажный воздух и дробь дождя по крыше маршрутного такси, напоминали ему об этом постоянно.
- Вы через "Быль"? - заглядывая, спросила его какая-то женщина.
- Да! - рыкнул Лёшка ей в ответ и замер с открытым ртом. Позади людей, не прикрытая навесом остановки стояла девушка. И выглядела она точно так же как в гараже. Босые ноги, лёгкий сарафанчик, давно насквозь промокший, растрёпанная мокрая коса. С печально опущенными плечами, она смотрела прямо на него. Удивительно, но казалось, что никто кроме Лёшки её не видел. Одетые в куртки, плащи, дождевики и накидки, всё по случаю сильного апрельского ливня, люди не замечали столь раздетую особу.
Представив, как холодные капли бьют по обнажённым худеньким плечам девчонки, Лёшка с омерзением передёрнулся.
- Водитель, вы едете или нет? - нетерпеливо спросила женщина, интересовавшаяся по "Быль". Не испугавшись его рыка, она всё же влезла в автобус, и теперь требовала ответа.
- Да, - севшим голосом сказал её Лёшка, и холодными пальцами взялся за рычаг коробки передач. Не хотел, но напоследок всё равно повернул голову в сторону остановки. Девушки уже не было. На том месте лишь сверкала в отблесках фар пролетавших мимо автомобилей на каплях дождя слабая радуга.
К шести вечера Лёшка чувствовал себя Ноем на Ковчеге. Не прекращавшийся дождь заливал город, как во время Великого Потопа. Не ручьи, а целые реки текли по дорогам, образовывая лужи в низинах, где даже ПАЗик садился по колёса. Люди, которых Лёха собирал на маршруте переговаривались, нервно пошучивая, что если так будет продолжаться, то Богу не потребуется сорока дней, чтобы затопить Землю. Видать, маясь там, на небесах, больше двух тысяч лет от безделья, он изобрёл водосливной механизм покруче Великого потопа.
- СГОК, ЛГОК, Губкин! – крикнул он в открытую дверь на последней остановке. Вечером в это время неизменно находились люди, кому было туда нужно. Сегодня село шестеро. Молодая пара, мать с девочкой лет шести, парень и старик-казах с перебитым носом. Когда сел последний, Лёшка не удержался, чтобы не посмотреть на остановку. Девушка больше не появлялась. Заставив себя думать об утреннем видении, как о бреде, Лёшка закрыл двери.
Как всегда бывало, он вырвался за чертой города и понёсся на высокой скорости по мокрому шоссе. Полотно тускло поблёскивало в отблесках фар, уносясь издалека под колёса автомобилей. Не желая садить аккумулятор, Лёшка выключил свет, но впервые не почувствовал удовольствия от поездки. Дождь в беспокойном шорохе стучал в лобовое стекло и по крыше, с той яростью, словно ругая людей, которые скрылись от него в брюхе этого металлического чудовища. Вот именно, подумал Лёшка. Его машина, его автобус, который он так любил, сейчас превратился в какое-то таинственное чудовище. Полная тьма с тусклыми огоньками частного сектора за окнами, ругань дождя, урчание мотора.
- Мама, мне страшно! – заплакала вдруг девочка в салоне. Лёшка вздрогнул.
- Водитель! – позвала мать ребёнка.
- Я понял! – ответил Лёшка и щёлкнул выключателем. Теперь всё казалось не столь жутким, но. Ехать в освещённом автобусе по пустынной местности всё равно отдавало нереальностью. Словно бы они какие-то звездолётчики. Они одни в этом огромном чужом космосе, и единственная защита для этих этот корабль. Свет редких фонарей по краям дороги накладывал на лица людей таинственные маски печалящихся о Земле. Это наводило на совсем грустные мысли.
Он только наклонился к приёмнику, как женщина и девушка пронзительно закричали. Он вскинул голову, и руль в его руках занесло. Лишь в самый последний момент о капот стукнулась коса похожая на толстую струю воды. Остановив автобус, он вскочил наружу. Из открытых дверей салона выпрыгнули дед-казах и парень закричавшей девки. Но.
Дорога была пуста. Втроём они как полные идиоты стояли под проливным дождём недалеко от ЛГОКа, выскочившие помочь пострадавшей, но никого не нашедшие. Первым пришёл в себя парень. Натянув на голову куртку, он побежал обратно к автобусу. Дед ещё стоял, оглядываясь. Лёшка просто смотрел себе под ноги.
- Смотри! – и дед подал ему серебряную цепочку браслет, подняв её с дороги. Лишь коснувшись её, Лёшка почувствовал страх. В короткий миг возникло видение девушки в сарафане стоящей прямо на пути автобуса. Ему казалось, что он её сбил.
Лишь коса стегнула по лобовому стеклу и капоту. Но на дороге девушки не было.
- Может в кювете? – спросил он у деда с надеждой в голосе. Но тот только покачал головой. В его глазах светилось такое понимание, что Лёшка расслабился, и разрешил потечь слезам. Это было глупо и чуждо. Но всё произошедшее с утра издёргало его нервы. Слёзы текли из глаз, смешиваясь и теряясь в дожде, прячущего его позор. - Я не видел её!
- Её и не было, - тихо ответил дед, - Был только дождь. - он ещё помолчал, и позвал. - Пойдём, людей нужно отвезти.
Лёшка дёрнул головой и на негнущихся ногах вернулся к автобусу. Лишь взявшись за ручку двери, обнаружил, что до сих пор держит цепочку браслет. Размахнувшись, он хотел было выкинуть, но остановился вспомнив понимающий взгляд старого казаха. Он вернулся в кабину и завёлся, но прежде сунул браслет в карман рубашки.
Практически мгновенно он долетел до Губкина. Высадил всех. Дед оказался последним.
- Отец, подожди! – остановил его Лёшка. Старик остановился в дверях. Он больше не пытался смотреть на собеседника. С посторонним любопытством, он следил за тучами, летевшими на Губкин со стороны Старого.
- Чего тебе?
- Что это было? Ведь все её видели. Куда она делась с дороги?
- Ты ведь не любишь дождь. - проговорил старик, утверждая. Лёшка смутно ощутил связь это утверждения с произошедшим. Его пробил холодный пот.
- Кто это был? – снова спросил он, намереваясь услышать ответ.
- Салават, - сказал старик, и, вдохнув, как перед прыжком, побольше воздуха, шагнул под дождь. Почти сразу же Лёшка потерял его в толпе голоногих струй ливня.
«Салават» – в переводе с казахского означало «радуга». Эта девушка – Радуга? В каком смысле?
- Браток, до Старого не подбросишь? – пьяная небритая морда сунулась в салон.
- Нет! – бросил Лёшка, щёлкая выключателями, закрывая двери и вновь отключая свет. Людей на остановке, кроме пьяного бородача и молодой девушки, не знавшей что её делать со своим спутником, не было. Сквозь шум стучавшего по жести крыши дождя едва-едва были слышны её причитания.
Опустив голову на руки, Лёшка снова и снова прокручивал в голове произошедшее за день. Вот он в гараже. Тогда ему по-настоящему слышался голос, и ему это не привиделось, как и отпечатки босых ног на мокром песке. А девушка одиноко стоящая на остановке среди одетых для непогоды людей? Она смотрела на него, и он по настоящему видел как били её струи дождя. А когда она появилась на дороге? Ведь автобус тряхнуло, словно было он действительно столкнулся с живым телом. Салават. Лёшка вспомнил о цепочке. Вытащив, попытался рассмотреть в слабом свете фар пролетающих мимо автомобилей. Простая. Просто цепочка из маленьких перекрученных колечек. Очень короткая, как на руку ребёнка, или тонкую девичью. В дверцы ещё раз постучались. Но Лёшка не собирался никого сажать. Возвращаться в Оскол по ночной дороге он любил один. Какие бы мысли не лезли в голову, некому было взвизгивать от страха за его спиной.
Большой темной тенью он покинул Губкин. Урчание двигателя, шуршание дворников по стеклу, ливня по жести, и шорох шин по мокрому асфальту. Если бы не дождь, Лёшка бы кайфовал полностью. Но этот дождь!
Подъехав к месту мнимой аварии, Лёшка остановился. Опустив голову на руль, он слушал. Двигатель и колёса замолчали, прекратили сухой «щёлк-щёлк» дворники, остался только дождь. Стихия бушевала, как могла, а внутри было тепло и по-домашнему уютно. Но Лёшка сейчас этого не хотелось. Открыв двери, он сел на ступеньки и стал ждать, вертя в руках браслетик.
- Может отдашь? – поинтересовался тихий голос, который он едва различил за плачем небесной воды.
- Что? – словно не понял он.
Девушка, чей силуэт отделился от тени придорожного дерева, приблизилась. Она выглядела всё также. Хотя только сейчас Лёшка сумел рассмотреть её лучше. Светлые, до белизны, волосы, намокнув, казавшиеся голубыми. Под цвет легкого на тонких бретельках сарафана едва прикрывавшего колени. Только ноги. Сейчас на ней было что-то вроде босоножек. Белых, плетёных, на небольшом каблучке.
- Браслет, - хмуро отозвалась девушка, убирая с лица мокрую прядь волос. Лицо такое белое и идеальное, что больше походило на лица мраморных статуй. Только вот губы и глаза совсем не из камня, а более чем живые. - Отец убьет меня, если вернусь без него.
- Этот? – серебряная нитка блеснула в темноте отсветом, отраженным водою.
- Ага, - согласилась девушка и ещё чуть подошла. Лёшка не торопился.
- Что такое Салават? – спросил он, раскачивая браслет и глядя на него как зачарованный.
- Радуга! – ответила девушка. Её идеальное лицо отобразило гримасу вежливого удивления.
- А ты кто?
- Я Радуга.
- Ты человек?
- А, похоже?. - спросила Салават и чуть потянулась. Лёшка не заметил этого мгновения, но она вдруг исчезла, и вместо неё в воздухе повисло туманное облачко, искрящееся разными оттенками цветов. Дунул ветер, капельки разлетелись и снова собрались в девушку, - Теперь отдашь браслет?
- Зачем ты меня преследуешь? – подошедшая ещё немного девушка, остановилась.
- Ты всё время повторяешь, что не любишь дождь. - она помолчала, совершенно по-детски накручивая на палец мокрую прядь волос, - Я лишь хотела показать тебе, в нём ничего плохого, и ты зря ненавидишь отца.
- Отца? Дождь - твой отец?
Девушка дерзко усмехнулась, и, подойдя ближе, попыталась вырвать браслет. Лёшка оказался ловчее. Когда она потянулась за безделушкой, он схватил её за руку, и втащил в автобус. Двери, которые он уже давно закрыл и удерживал лишь упорами, захлопнулись за ними как челюсти голодной акулы.
- И что теперь? – тихо спросила Радуга. Она лежала на нём, но он совсем не чувствовал её веса. - То есть?
- Ну, чего ты этим добился? – она встала, разрешая подняться ему.
- Не знаю. Может быть, теперь ты решишь поговорить со мной по человечески.
- Это как? – она то ли всерьёз не понимала, то ли лишь придумывала для себя отговорку. Села на одно из кресел, и Лёшка реально услышал хлюпающий звук её сарафана. Она сидела, как обычная девчонка. Коленки вместе, руки со сжатыми пальцами перед собой, пустой взгляд в сторону.
Лёшка снова посмотрел на её руки. Никогда ещё он не видел таких. Тоненькие, белые до голубизны. Никаких украшений на почти прозрачных пальцах.
- Держи, - он протянул ей браслет, но она не отозвалась. Он подошёл сам. Коснувшись её руки, удивился теплой коже. А ведь ему казалось, что Радуга должна быть холодной как дождевая вода. Браслет никак не желал застёгиваться, и Лёшке пришлось присесть, чтобы увидеть замок. Маленькое такое колечко. Он вздрогнул, когда её вторая рука коснулась его волос.
- Мокрый. - с каким-то детским удивлением проговорила она. Лёшка посмотрел на её ладонь. Такая мягкая, нежная, что он не держался, и прикоснулся к ней щекой. Радуга тихонько засмеялась, - Колючий! – она попыталась его оттолкнуть, но он ей этого не дал. Его руки сами скользнули по её ногам под платье, удерживая тем самым на месте. А её руки. Он этого не ожидал. Она обхватила его голову и притянула к себе, прижимаясь всем телом. - Глупый.
