— Не сочтите меня назойливым, — не унимался Тень, — но Вы сами только что сказали, что иногда случается некий, ничего не значащий сбой. Как отличить — это для нашего будущего законопослушания — простую оплошность от реального правонарушения?
— Перейдем к примерам, — провозгласил инструктор с таким видом, словно Тень и не прерывал его речь. — Какой отдел был первым в вашем курсе обучения?
— Хранители, — ответили мы с Тенью одновременно.
— Вы, как мне доложили, — обратился вдруг инструктор ко мне, — показали в нем наилучшие результаты. Процитируйте мне основные положения работы хранителя.
Ну, это я могла без запинки оттарабанить еще до всяких курсов! В отношении хранителей у меня еще на земле личный репетитор был, и много лет.
— Все правильно, — кивнул инструктор, когда я закончила. — Хранитель может показываться своему подопечному?
— Да, — уверенно ответила я, — среди других людей, если невидимость создает преграды выполнению его миссии.
— А при отсутствии других людей? — скорректировал свой вопрос он.
— Да, — снова не замедлила я с ответом, — если это не вызывает у подопечного подозрений.
— А если это вызывает раскрытие его сущности? — прищурился он.
Меня словно током ударило. Я всегда безоговорочно доверяла своей интуиции. Вот придержало же меня что-то за язык, в самом начале этого занятия, и сейчас это что-то лихорадочно забормотало, что не случайно внештатник обратился с вопросами ко мне — хотя это Тень к нему со своими приставал.
И, очень может быть, не случайно, что мы сразу к внештатникам попали. Значит, моему ангелу все же удалось скрыть от них возвращение моей памяти? Если бы из него как-то правду вытащили, меня бы уже давно схватили. Наверно, это они сейчас на всякий случай проверяют. А если нет, если меня сюда заманили — еще раз я им просто так не дамся, и звукоизоляция не поможет. Интересно, ангелы могут оглохнуть? А целители когда-нибудь с искусанными ангелами сталкивались?
Нет, паниковать буду потом, если придется — пока лучше мне нашей с моим ангелом версии придерживаться.
— Нет, конечно, — выдохнула я, изобразив полный шок, которым и была якобы вызвана уже слегка затянувшаяся пауза.
— Вот это и есть грань, — медленно проговорил инструктор, не сводя с меня взгляда.
— А какое наказание предусмотрено в подобном случае? — пришел мне на выручку Тень. — Насколько я понимаю, Вы привели реальный пример?
— В каждом конкретном случае, — ответил ему инструктор, продолжая следить за моим лицом, — соответствующая инстанция собирает дисциплинарную комиссию, которая и выносит решение о наказании, исходя из намерений правонарушителя.
Я была страшно благодарна Тени — он вцепился в инструктора с просьбой привести еще примеры, и тот, наконец, прекратил меня гипнотизировать.
Но все последующие описанные им ситуации были тоже знакомы мне до последней подробности. Тоша, наоравший на понятия не имеющую, кто он, Галю; Анабель, совратившая своего Франсуа; Киса, которого мой ангел насильно вытащил отсюда и приволок снова Марину хранить; единство наших ангелов (инструктор назвал его сговором) против наблюдателей…
Мне не нужно было изображать возмущенное негодование. Услышать историю своей жизни в виде зарисовок из преступного мира, да еще и из уст того, кто у тебя половину этой жизни отобрал и нахально прямо под носом прячет — у кого угодно зубы от злости сцепятся.
Не разжались они у меня даже по дороге назад в наше здание. Тень тоже деликатно молчал.
— Я поражаюсь Вашей выдержке, — обронил он лишь почти в самом конце пути. — Это ведь об Анатолии речь шла?
Я молча кивнула.
— От него все еще нет известий? — снова спросил он еще через пару шагов.
Я молча покачала головой.
— Простите меня, если мои слова покажутся Вам бесцеремонным вторжением не в свое дело, — нерешительно добавил он. — Но мне кажется, что главное сейчас — что бы ни случилось — не допустить, чтобы его усилия пошли прахом. Он вернул Вам память о Вашей жизни, о Вашем сыне, о том, что ему нужна помощь…
Не дослушав, я снова коротко кивнула и пошла к себе.
Он мне еще рассказывать будет, что мне делать! Я еще на земле, Бог знает сколько лет назад, решила сохранить в памяти каждый мельчайший момент, связанный с моим ангелом.
Но это было на земле.
А сейчас я не на земле, а где-то рядом с моим ангелом, которому тоже определенно нужна помощь. И я, между прочим, уже ангел, который просто обязан оказать помощь ближнему. А с другой стороны, я еще не совсем ангел — значит, пока имею право действовать не совсем ангельскими методами.
На следующий день по дороге в центральный офис, я попросила Тень подыграть мне.
На этаже внештатников я снова принялась тараторить ему что-то, старательно не глядя себе под ноги, и, наконец, запуталась в них и споткнулась. Тень попытался подхватить меня и подтолкнул к ближайшей двери. Я выбросила вперед руку, чтобы не врезаться в нее, но дверь от удара даже не шелохнулась.
Ладно, подумала я, с гримасой растирая ушибленную ладонь, начало положено.
— Извините, пожалуйста, — смущенно пробормотала я инструктору, застывшему, как статуя, возле все той же единственной открытой двери, — я такая неловкая! Со мной на всех тренировках мучились.
— Меня ознакомили с Вашими результатами, — произнес он даже без тени сочувствия, делая шаг в сторону, чтобы дать нам зайти в комнату.
— А когда у нас будут практические занятия? — снова взялся за свое Тень.
— Кто Вам сказал о практических занятиях? — уставился на него инструктор немигающим взглядом.
— Насколько я понял из Ваших слов, — откровенно удивился Тень, — вы большей частью не кабинетной работой заняты. Наблюдение, задержание — они наверняка особых навыков требуют. В службе внешней охраны, например, им наибольшее внимание уделяли.
— Трюков, которым Вы там научились, — дернул уголком рта инструктор, — Вам хватит. На первое время. Для простейших задач. Если Вы к нам когда-нибудь попадете.
— Вот мы и хотели посмотреть, — не сдавался Тень, — подходим ли мы вам. Чтобы не ошибиться в выборе.
— Наш отдел не выбирают, — высокомерно бросил ему инструктор. — Мы работаем с информацией под грифом секретности, и допуск к ней получают лишь безукоризненно прошедшие проверку благонадежности. О ней мы и будем говорить сегодня, — добавил он не терпящим возражений тоном.
Соврал инструктор — его очередная нудная лекция оказалась посвящена как раз отсутствию этой благонадежности. И все примеры в ней снова имели отношение к моему ангелу.
Начал инструктор со знаменитого второго шанса, о котором с такой гордостью всегда говорил мой ангел и из-за которого они столько с Мариной ругались. Оказалось, однако, что этих шансов больше и все они, в конечном итоге, служат выявлению инакомыслящих. Оступившегося ангела порицали, но затем поощряли — чтобы посмотреть, возобладает ли в нем впоследствии благодарность и смирение или гордыня и свободомыслие. Последующие шансы позволяли выявить тенденцию, и однажды, как говорится, количество переходило в качество. Которое в отдельных случаях заканчивалось распылением.
Меня особенно покоробило, что приводить подобный приговор в исполнение были обязаны те самые темные, которых когда-то изгнали в опалу за то же инакомыслие. Я вспомнила потемневшее лицо Макса, когда он много лет назад рассказал нам об этом.
Постоянные отзывы моего ангела и его победные возвращения предстали передо мной совсем в другом свете.
Называть инструктор его не называл и даже делал вид, что речь идет о разных диссидентах, но у меня сердце екало — что-то слишком много они узнали о недавней активности моего ангела. Неужели он им сам все выложил? Или его пытали? Нет, у них нельзя. Он во всем сознался, чтобы от меня подозрения отвести?
Чтобы не выдать себя, я нацепила на лицо выражение лучшей ученицы и старательно конспектировала услышанное, оставив вопросы Тени. Особенно признательна я была ему, когда он поинтересовался точным количеством предоставляемых шансов. Слава Богу, такого не существует — значит, не все еще потеряно.
Мне казалось, что Тень всерьез увлекся диалогом с инструктором, но в конце дня по дороге из центрального офиса он развеял это мое впечатление.
— Какой-то бесполезный курс, — пробормотал он, едва мы добрались до леса. — Вы не находите?
Я промычала нечто, что можно было трактовать, как угодно.
— Зачем знакомить нас с подразделением, — продолжал недоумевать он, — которое мы не сможем выбрать?
— Возможно, — усмехнулась я, — в нашем желании учиться дальше усмотрели инакомыслие и предупреждают нас о его пагубности.
— И этот подход меня смущает, — серьезно ответил мне он. — Искать вольнодумцев нужно, но не для подавления, а для использования их идей для развития. Вам так не кажется?
Я уклончиво ответила, что особого вольнодумия в себе не ощущаю, и добавила, что курс, который навел его на необычные размышления, уже нельзя назвать бесполезным.
Для меня же его ценность заключалась в тех записях, которые я скрупулезно вела уже два дня и несла сейчас к себе.
Подошло время звонить Стасу.
— Обещала докладывать, — проворчал он вместо приветствия.
— Сначала скажи, где Анатолий, — пропустила я его тон мимо ушей.
— Его перевели, — расплывчато ответил он. — А ты где была?
— Куда его перевели? — пропустила я мимо ушей и не столь важный сейчас вопрос.
— Татьяна, я не знаю, — сдался он. — И он, похоже, тоже. Судя по окрестностям, которые он мне оттранслировал, он точно не в здании. Возможно, на одном из заброшенных уровней.
— Где? — переспросила я в замешательстве.
— Выходы есть на нескольких уровнях, — объяснил он. — Еще с тех пор, когда мы с темными душа в душу жили. Потом контакты под контроль взяли, и на темных паранойя напала — забаррикадировались со всех сторон. В результате остался только мой уровень, для переговоров, и тот, где учебка.
— Но если их немного, — лихорадочно заработало мое воображение, — может, можно как-то…
— Справки наводить я не могу, — отрезал Стас, — и проверять тоже. Сразу же незарегистрированный канал связи расшифруют. Я с другой стороны зайти пытаюсь. Его уже допросили, и протоколы куда-то ушли. Но рассмотрения их не было — не пойму, чего они тянут.
— Шансы пересчитывают, — со злостью бросила я.
— Чего? — оторопел он.
То и дело сверяясь со своими записями, я пересказала ему все, что услышала за последние два дня. Время от времени у Стаса вырывались восклицания, которые раньше я не то, что от ангела — от человека не стерпела бы. Сейчас же они казались мне вполне уместными. Пока он не вызверился на меня.
— Говорил же я тебе! — взорвался он, как только я закончила. — У меня от вашей самодеятельности уже голова пухнет. Все же готово было — сейчас бы уже оба на земле были, под прикрытием!
— И что дальше? — автоматически вернулась я к старой привычке не поддаваться ангелам, чтобы совсем не заклевали. — Навечно под твое прикрытие заползти? И ждать там каждую минуту, что нас найдут? Нет уж, пока у него хоть малейший шанс есть, никуда мы бежать не будем. А вот если его … темным отдадут, тогда и меня с ним забирайте.
— Я уже боюсь, — глухо произнес Стас, — что его могут без огласки в расход отправить. Так, что он даже предупредить не успеет.
— Но темных же должны в известность поставить! — категорически отказалась я даже допускать такую возможность. — Значит, они мне об этом сообщат.
— Не понял, — медленно проговорил Стас.
— И не надо! — решительно заявила я. — Главное, что в крайнем случае они меня предупредят, а я тебя , а ты… А почему это он с тобой откровенничает, а мне — ни слова?
— Татьяна! — снова взревел Стас. — Он постоянно под наблюдением! А тебя, как видишь, саму проверяют! А если ты лицо не удержишь? Он даром, что ли, все на себя взял?
— Спасибо за доверие! — ядовито произнесла я. — Так ему и передай. И еще передай про малейший шанс. И еще, что последнего шанса не бывает, если дать себе труд запасным обзавестись. Все, пока, мне еще с темными беседовать.
— Стоять! Куда? Какой такой запасной шанс с темными? — сорвался он в хрип, но я уже отключилась.
Насчет беседы — это я приврала для красного словца. После последней встречи с Винни, или как там его, разговор с ним я свела к самому необходимому минимуму, чтобы он не поинтересовался моей почти — а может, и полностью — провалившейся попыткой маскировки.
Вот всю свою человеческую жизнь я слышала одни только шпильки в адрес темных, а Винни — в отличие от своих светлых хулителей — пришел в совершеннейший восторг от моей идеи дождаться полного оправдания моего ангела. Вот никогда бы я на земле не поверила, что только от темных и смогу одобрения и поддержки дождаться!
— Дорогая Татьяна! — зашелся Винни в восхищении. — Не сомневайтесь ни секунды — я буду держать Вас в курсе всех новостей! Но я уверен, что в следующий раз мы с Вами увидимся при самых благоприятных обстоятельствах. Настолько уверен, что уже подготовил Вам задачку, достойную Вашего блестящего ума.
Я даже растерялась — и в очередной раз выставила себя косноязычной невежей, скомкав разговор и даже не поблагодарив его как следует. Но главное было сделано — если ему нужен мой, какой бы он там ни был, ум, он получит его только при условии безопасности моего ангела.
Теперь оставалось только дождаться ее. И совершенно не обязательно в бездеятельности — мне вдруг пришло в голову, что вопрос Тени о возможности нашей стажировки в подразделении, ответственном за ангельские законы, звучит вполне убедительно.
В самом деле, с чего же начинаться углубленному изучению ангельской жизни, как не с правил, ее регламентирующих? Даже если нам их в программу вставить забыли, это можно исправить. Прямо в этом подразделении, чтобы ответа на нашу просьбу недолго ждать. Нужно у Стаса спросить, где оно расположено. Нет, лучше не сегодня. Он и так уже охрип, пусть отойдет, пока я у внештатников проверку на крепость нервов закончу.
На это мне понадобилось три дня. По числу подразделений, которые инструктор счел необходимым упомянуть в свете неблагонадежности.
И меня ничуть не удивило, что все они имели прямое отношение к земле. Он так и сказал: «Несовершенное человеческое общество оказывает пагубное влияние даже на самых закаленных ангельских эмиссаров». И добавил, что совершенно закономерно первыми в группе риска стоят сотрудники отдела хранителей, как и было показано на ранее приведенных примерах.
Следующими в списке оказались наблюдатели. Я навострила уши — и взяла в ежовые рукавицы все остальное, чтобы не выдать себя невольным движением. Тень же явно оживился, и мне пришлось пнуть его ногой под столом, чтобы не увлекался. Он глянул на меня озадаченно, я сделала круглые глаза — инструктор отнес наши переглядки на счет удивления.
Коротко объяснив причину создания отдела наблюдателей и его задачи, он сообщил, что, несмотря на строжайший запрет каких бы то ни было контактов на земле, часть наблюдателей подпали под влияние исполинов — на этом слове у меня ручка бумагу прорвала. Одни прямо по-человечески привязались к своим … объектам наблюдения, другие начали видеть в них угрозу ангельскому сообществу, но главное, что и те, и другие утратили абсолютно необходимую в их работе объективность.
Примеров такой утраты инструктор также привел предостаточно, и мне снова пришлось в самоконтроле упражняться — он их словно из списков контактов Игоря и Дары брал.
— Перейдем к примерам, — провозгласил инструктор с таким видом, словно Тень и не прерывал его речь. — Какой отдел был первым в вашем курсе обучения?
— Хранители, — ответили мы с Тенью одновременно.
— Вы, как мне доложили, — обратился вдруг инструктор ко мне, — показали в нем наилучшие результаты. Процитируйте мне основные положения работы хранителя.
Ну, это я могла без запинки оттарабанить еще до всяких курсов! В отношении хранителей у меня еще на земле личный репетитор был, и много лет.
— Все правильно, — кивнул инструктор, когда я закончила. — Хранитель может показываться своему подопечному?
— Да, — уверенно ответила я, — среди других людей, если невидимость создает преграды выполнению его миссии.
— А при отсутствии других людей? — скорректировал свой вопрос он.
— Да, — снова не замедлила я с ответом, — если это не вызывает у подопечного подозрений.
— А если это вызывает раскрытие его сущности? — прищурился он.
Меня словно током ударило. Я всегда безоговорочно доверяла своей интуиции. Вот придержало же меня что-то за язык, в самом начале этого занятия, и сейчас это что-то лихорадочно забормотало, что не случайно внештатник обратился с вопросами ко мне — хотя это Тень к нему со своими приставал.
И, очень может быть, не случайно, что мы сразу к внештатникам попали. Значит, моему ангелу все же удалось скрыть от них возвращение моей памяти? Если бы из него как-то правду вытащили, меня бы уже давно схватили. Наверно, это они сейчас на всякий случай проверяют. А если нет, если меня сюда заманили — еще раз я им просто так не дамся, и звукоизоляция не поможет. Интересно, ангелы могут оглохнуть? А целители когда-нибудь с искусанными ангелами сталкивались?
Нет, паниковать буду потом, если придется — пока лучше мне нашей с моим ангелом версии придерживаться.
— Нет, конечно, — выдохнула я, изобразив полный шок, которым и была якобы вызвана уже слегка затянувшаяся пауза.
— Вот это и есть грань, — медленно проговорил инструктор, не сводя с меня взгляда.
— А какое наказание предусмотрено в подобном случае? — пришел мне на выручку Тень. — Насколько я понимаю, Вы привели реальный пример?
— В каждом конкретном случае, — ответил ему инструктор, продолжая следить за моим лицом, — соответствующая инстанция собирает дисциплинарную комиссию, которая и выносит решение о наказании, исходя из намерений правонарушителя.
Я была страшно благодарна Тени — он вцепился в инструктора с просьбой привести еще примеры, и тот, наконец, прекратил меня гипнотизировать.
Но все последующие описанные им ситуации были тоже знакомы мне до последней подробности. Тоша, наоравший на понятия не имеющую, кто он, Галю; Анабель, совратившая своего Франсуа; Киса, которого мой ангел насильно вытащил отсюда и приволок снова Марину хранить; единство наших ангелов (инструктор назвал его сговором) против наблюдателей…
Мне не нужно было изображать возмущенное негодование. Услышать историю своей жизни в виде зарисовок из преступного мира, да еще и из уст того, кто у тебя половину этой жизни отобрал и нахально прямо под носом прячет — у кого угодно зубы от злости сцепятся.
Глава 18.1
Не разжались они у меня даже по дороге назад в наше здание. Тень тоже деликатно молчал.
— Я поражаюсь Вашей выдержке, — обронил он лишь почти в самом конце пути. — Это ведь об Анатолии речь шла?
Я молча кивнула.
— От него все еще нет известий? — снова спросил он еще через пару шагов.
Я молча покачала головой.
— Простите меня, если мои слова покажутся Вам бесцеремонным вторжением не в свое дело, — нерешительно добавил он. — Но мне кажется, что главное сейчас — что бы ни случилось — не допустить, чтобы его усилия пошли прахом. Он вернул Вам память о Вашей жизни, о Вашем сыне, о том, что ему нужна помощь…
Не дослушав, я снова коротко кивнула и пошла к себе.
Он мне еще рассказывать будет, что мне делать! Я еще на земле, Бог знает сколько лет назад, решила сохранить в памяти каждый мельчайший момент, связанный с моим ангелом.
Но это было на земле.
А сейчас я не на земле, а где-то рядом с моим ангелом, которому тоже определенно нужна помощь. И я, между прочим, уже ангел, который просто обязан оказать помощь ближнему. А с другой стороны, я еще не совсем ангел — значит, пока имею право действовать не совсем ангельскими методами.
На следующий день по дороге в центральный офис, я попросила Тень подыграть мне.
На этаже внештатников я снова принялась тараторить ему что-то, старательно не глядя себе под ноги, и, наконец, запуталась в них и споткнулась. Тень попытался подхватить меня и подтолкнул к ближайшей двери. Я выбросила вперед руку, чтобы не врезаться в нее, но дверь от удара даже не шелохнулась.
Ладно, подумала я, с гримасой растирая ушибленную ладонь, начало положено.
— Извините, пожалуйста, — смущенно пробормотала я инструктору, застывшему, как статуя, возле все той же единственной открытой двери, — я такая неловкая! Со мной на всех тренировках мучились.
— Меня ознакомили с Вашими результатами, — произнес он даже без тени сочувствия, делая шаг в сторону, чтобы дать нам зайти в комнату.
— А когда у нас будут практические занятия? — снова взялся за свое Тень.
— Кто Вам сказал о практических занятиях? — уставился на него инструктор немигающим взглядом.
— Насколько я понял из Ваших слов, — откровенно удивился Тень, — вы большей частью не кабинетной работой заняты. Наблюдение, задержание — они наверняка особых навыков требуют. В службе внешней охраны, например, им наибольшее внимание уделяли.
— Трюков, которым Вы там научились, — дернул уголком рта инструктор, — Вам хватит. На первое время. Для простейших задач. Если Вы к нам когда-нибудь попадете.
— Вот мы и хотели посмотреть, — не сдавался Тень, — подходим ли мы вам. Чтобы не ошибиться в выборе.
— Наш отдел не выбирают, — высокомерно бросил ему инструктор. — Мы работаем с информацией под грифом секретности, и допуск к ней получают лишь безукоризненно прошедшие проверку благонадежности. О ней мы и будем говорить сегодня, — добавил он не терпящим возражений тоном.
Соврал инструктор — его очередная нудная лекция оказалась посвящена как раз отсутствию этой благонадежности. И все примеры в ней снова имели отношение к моему ангелу.
Начал инструктор со знаменитого второго шанса, о котором с такой гордостью всегда говорил мой ангел и из-за которого они столько с Мариной ругались. Оказалось, однако, что этих шансов больше и все они, в конечном итоге, служат выявлению инакомыслящих. Оступившегося ангела порицали, но затем поощряли — чтобы посмотреть, возобладает ли в нем впоследствии благодарность и смирение или гордыня и свободомыслие. Последующие шансы позволяли выявить тенденцию, и однажды, как говорится, количество переходило в качество. Которое в отдельных случаях заканчивалось распылением.
Меня особенно покоробило, что приводить подобный приговор в исполнение были обязаны те самые темные, которых когда-то изгнали в опалу за то же инакомыслие. Я вспомнила потемневшее лицо Макса, когда он много лет назад рассказал нам об этом.
Постоянные отзывы моего ангела и его победные возвращения предстали передо мной совсем в другом свете.
Называть инструктор его не называл и даже делал вид, что речь идет о разных диссидентах, но у меня сердце екало — что-то слишком много они узнали о недавней активности моего ангела. Неужели он им сам все выложил? Или его пытали? Нет, у них нельзя. Он во всем сознался, чтобы от меня подозрения отвести?
Чтобы не выдать себя, я нацепила на лицо выражение лучшей ученицы и старательно конспектировала услышанное, оставив вопросы Тени. Особенно признательна я была ему, когда он поинтересовался точным количеством предоставляемых шансов. Слава Богу, такого не существует — значит, не все еще потеряно.
Мне казалось, что Тень всерьез увлекся диалогом с инструктором, но в конце дня по дороге из центрального офиса он развеял это мое впечатление.
— Какой-то бесполезный курс, — пробормотал он, едва мы добрались до леса. — Вы не находите?
Я промычала нечто, что можно было трактовать, как угодно.
— Зачем знакомить нас с подразделением, — продолжал недоумевать он, — которое мы не сможем выбрать?
— Возможно, — усмехнулась я, — в нашем желании учиться дальше усмотрели инакомыслие и предупреждают нас о его пагубности.
— И этот подход меня смущает, — серьезно ответил мне он. — Искать вольнодумцев нужно, но не для подавления, а для использования их идей для развития. Вам так не кажется?
Я уклончиво ответила, что особого вольнодумия в себе не ощущаю, и добавила, что курс, который навел его на необычные размышления, уже нельзя назвать бесполезным.
Для меня же его ценность заключалась в тех записях, которые я скрупулезно вела уже два дня и несла сейчас к себе.
Подошло время звонить Стасу.
— Обещала докладывать, — проворчал он вместо приветствия.
— Сначала скажи, где Анатолий, — пропустила я его тон мимо ушей.
— Его перевели, — расплывчато ответил он. — А ты где была?
— Куда его перевели? — пропустила я мимо ушей и не столь важный сейчас вопрос.
— Татьяна, я не знаю, — сдался он. — И он, похоже, тоже. Судя по окрестностям, которые он мне оттранслировал, он точно не в здании. Возможно, на одном из заброшенных уровней.
— Где? — переспросила я в замешательстве.
— Выходы есть на нескольких уровнях, — объяснил он. — Еще с тех пор, когда мы с темными душа в душу жили. Потом контакты под контроль взяли, и на темных паранойя напала — забаррикадировались со всех сторон. В результате остался только мой уровень, для переговоров, и тот, где учебка.
— Но если их немного, — лихорадочно заработало мое воображение, — может, можно как-то…
— Справки наводить я не могу, — отрезал Стас, — и проверять тоже. Сразу же незарегистрированный канал связи расшифруют. Я с другой стороны зайти пытаюсь. Его уже допросили, и протоколы куда-то ушли. Но рассмотрения их не было — не пойму, чего они тянут.
— Шансы пересчитывают, — со злостью бросила я.
— Чего? — оторопел он.
То и дело сверяясь со своими записями, я пересказала ему все, что услышала за последние два дня. Время от времени у Стаса вырывались восклицания, которые раньше я не то, что от ангела — от человека не стерпела бы. Сейчас же они казались мне вполне уместными. Пока он не вызверился на меня.
— Говорил же я тебе! — взорвался он, как только я закончила. — У меня от вашей самодеятельности уже голова пухнет. Все же готово было — сейчас бы уже оба на земле были, под прикрытием!
— И что дальше? — автоматически вернулась я к старой привычке не поддаваться ангелам, чтобы совсем не заклевали. — Навечно под твое прикрытие заползти? И ждать там каждую минуту, что нас найдут? Нет уж, пока у него хоть малейший шанс есть, никуда мы бежать не будем. А вот если его … темным отдадут, тогда и меня с ним забирайте.
— Я уже боюсь, — глухо произнес Стас, — что его могут без огласки в расход отправить. Так, что он даже предупредить не успеет.
— Но темных же должны в известность поставить! — категорически отказалась я даже допускать такую возможность. — Значит, они мне об этом сообщат.
— Не понял, — медленно проговорил Стас.
— И не надо! — решительно заявила я. — Главное, что в крайнем случае они меня предупредят, а я тебя , а ты… А почему это он с тобой откровенничает, а мне — ни слова?
— Татьяна! — снова взревел Стас. — Он постоянно под наблюдением! А тебя, как видишь, саму проверяют! А если ты лицо не удержишь? Он даром, что ли, все на себя взял?
— Спасибо за доверие! — ядовито произнесла я. — Так ему и передай. И еще передай про малейший шанс. И еще, что последнего шанса не бывает, если дать себе труд запасным обзавестись. Все, пока, мне еще с темными беседовать.
— Стоять! Куда? Какой такой запасной шанс с темными? — сорвался он в хрип, но я уже отключилась.
Насчет беседы — это я приврала для красного словца. После последней встречи с Винни, или как там его, разговор с ним я свела к самому необходимому минимуму, чтобы он не поинтересовался моей почти — а может, и полностью — провалившейся попыткой маскировки.
Вот всю свою человеческую жизнь я слышала одни только шпильки в адрес темных, а Винни — в отличие от своих светлых хулителей — пришел в совершеннейший восторг от моей идеи дождаться полного оправдания моего ангела. Вот никогда бы я на земле не поверила, что только от темных и смогу одобрения и поддержки дождаться!
— Дорогая Татьяна! — зашелся Винни в восхищении. — Не сомневайтесь ни секунды — я буду держать Вас в курсе всех новостей! Но я уверен, что в следующий раз мы с Вами увидимся при самых благоприятных обстоятельствах. Настолько уверен, что уже подготовил Вам задачку, достойную Вашего блестящего ума.
Я даже растерялась — и в очередной раз выставила себя косноязычной невежей, скомкав разговор и даже не поблагодарив его как следует. Но главное было сделано — если ему нужен мой, какой бы он там ни был, ум, он получит его только при условии безопасности моего ангела.
Теперь оставалось только дождаться ее. И совершенно не обязательно в бездеятельности — мне вдруг пришло в голову, что вопрос Тени о возможности нашей стажировки в подразделении, ответственном за ангельские законы, звучит вполне убедительно.
В самом деле, с чего же начинаться углубленному изучению ангельской жизни, как не с правил, ее регламентирующих? Даже если нам их в программу вставить забыли, это можно исправить. Прямо в этом подразделении, чтобы ответа на нашу просьбу недолго ждать. Нужно у Стаса спросить, где оно расположено. Нет, лучше не сегодня. Он и так уже охрип, пусть отойдет, пока я у внештатников проверку на крепость нервов закончу.
На это мне понадобилось три дня. По числу подразделений, которые инструктор счел необходимым упомянуть в свете неблагонадежности.
Глава 18.2
И меня ничуть не удивило, что все они имели прямое отношение к земле. Он так и сказал: «Несовершенное человеческое общество оказывает пагубное влияние даже на самых закаленных ангельских эмиссаров». И добавил, что совершенно закономерно первыми в группе риска стоят сотрудники отдела хранителей, как и было показано на ранее приведенных примерах.
Следующими в списке оказались наблюдатели. Я навострила уши — и взяла в ежовые рукавицы все остальное, чтобы не выдать себя невольным движением. Тень же явно оживился, и мне пришлось пнуть его ногой под столом, чтобы не увлекался. Он глянул на меня озадаченно, я сделала круглые глаза — инструктор отнес наши переглядки на счет удивления.
Коротко объяснив причину создания отдела наблюдателей и его задачи, он сообщил, что, несмотря на строжайший запрет каких бы то ни было контактов на земле, часть наблюдателей подпали под влияние исполинов — на этом слове у меня ручка бумагу прорвала. Одни прямо по-человечески привязались к своим … объектам наблюдения, другие начали видеть в них угрозу ангельскому сообществу, но главное, что и те, и другие утратили абсолютно необходимую в их работе объективность.
Примеров такой утраты инструктор также привел предостаточно, и мне снова пришлось в самоконтроле упражняться — он их словно из списков контактов Игоря и Дары брал.
