На вопрос Тени, входит ли в нашу расширенную программу этот отдел, инструктор ответил утвердительно. С легкой усмешкой. Я подумала, что если мой ангел до того момента не освободится, такое испытание выдержки я ему никогда не прощу.
— А вот этот курс будет, пожалуй, очень интересным, — насыпал мне соль на раны Тень по дороге из центрального офиса. — Вы так не думаете?
— Нет, я так не думаю, — я трудом произнесла я, представляя себе, какие шипы придется отрастить на моих ежовых рукавицах. — Что в нем может быть интересного?
— Я понимаю, что Вам будет трудно, — сочувственно отозвался он, — но мне кажется, что мы с Вами, зная истинное положение вещей, можем оказать огромную услугу всем исполинам.
— Не смейте употреблять это слово! — прошипела я.
— Почему? — Он даже остановился, удивленно глядя на меня. — Это блестящее название! Вы только вдумайтесь в его глубинный смысл, в его величие…
— Вот себя так и называйте, если хочется, — резко перебила я его. — А моего сына Игорем зовут.
— Извините, ради Бога! — тут же стушевался он. — Но Вы в свое время совершенно правильно решили, что по-настоящему помочь ему и … другим можно только здесь. Вот же он — Ваш шанс! Нам только что подтвердили случаи предвзятого отношения наблюдателей, и если во время стажировки у них мы сможем доказать, что это — не отдельные случаи, а целенаправленная политика всего отдела…
Иголки на моих воображаемых рукавицах начали весьма заманчиво съеживаться. Ну вот — нужно только правильную цель поставить, и тогда можно все, что угодно, вынести. А мне нужно не просто пережить это испытание, а еще и в хорошей форме остаться. Чтобы сил хватило моего ангела придушить после него.
Забрезживший план действий и оставшуюся болтовню инструктора сделал вполне сносной. Последние два дня он посвятил целителям и подразделению Стаса. Вернее, целителям было отведено не более нескольких часов, с указанием на их чрезмерную увлеченность научной стороной проводимых на людях манипуляций.
После чего он взялся за Стаса и — впервые за все это время — не просто оживился, а прямо весь наэлектризовался. По его словам, служба внешней охраны набирает себе сотрудников, исходя исключительно из наличия у кандидатов скрытых пороков. Которым те затем и предаются на земле, внося свой преступный вклад в прогрессирующую деградацию человеческого общества. И создавая таким образом почву для своих последующих рейдов в него. И пользуясь вопиющей безнаказанностью из-за своих заслуг в охоте на темных.
Из Тени опять посыпались вопросы — о том, что представляют из себя темные, каковы их особенности и будет ли у нас возможность ознакомиться с принципами их работы. В ответ из и так уже искрящегося электричеством инструктора на него посыпались молнии.
Темные, мол, являются ярко выраженной подрывной частью ангельского сообщества, примером чему является растлевающее влияние даже редких контактов службы внешней охраны с ними.
Их терпят исключительно из неиссякаемого милосердия светлого ангельского сообщества, а также из их малочисленности и неорганизованности.
Даже проблеск интереса к ним, не говоря уже о непосредственном общении, со стороны сотрудника не облаченного особыми полномочиями отдела является одним из тяжелейших правонарушений и карается при первом же подозрении.
Каждое громоподобное слово инструктора вжимало голову Тени в плечи и вдавливало его самого глубже под стол. Я низко склонилась над своими записями и бормотала про себя, понятия не имея, к кому обращаюсь: «Лишь бы только это не было еще одним примером из нашей жизни, лишь бы только мой ангел не разболтал о наших встречах с Винни!».
Тень тоже в себя пришел, лишь когда мы выбрались из центрального офиса и добрых полпути к нашему зданию прошли.
— Вы знаете, — медленно проговорил он, ошарашено тряся головой, — если они так с ангелами обращаются, мне страшно даже представить их отношение к … таким, как Ваш сын.
— Да уж! — горько усмехнулась я.
— Татьяна, это нужно остановить! — горячо выдохнул он. — Я категорически отказываюсь быть объектом постоянных подозрений! И ваши дети — только прочитав о них, невозможно не увидеть, насколько они достойны и талантливы.
— Спасибо, — растроганно пробормотала я.
— Мы должны переломить эту предвзятость! — продолжил он, словно не услышав меня. — Мы должны и здесь всех заставить увидеть это. Мы должны найти любую возможность для этого. Мы должны закончить начатое Вами дело.
Вот как мне нужны были такие слова от моего ангела, пусть даже через Стаса переданные! Так нет же! Первый в глухое подполье ушел, а второй мне одни директивы выдает. С другой стороны, полное понимание пришло как раз от того, кто под рукой находится и вполне реальную поддержку оказать может.
— Переломим, заставим и найдем, — ответила я ему, расставляя точки над i. — Но я прошу Вас держать себя в руках. Это дело действительно я начала, и я с ним лучше знакома, так что уж позвольте мне оценивать появляющиеся возможности.
Тень с готовностью закивал, и у меня как-то сам собой шаг прибавился. И непоколебимая земная уверенность вернулась, что все будет хорошо. И воображение заработало, как этот момент ускорить. И идея выяснить у Стаса, где ангельские законники заседают, вспомнилась.
— Зачем они тебе? — подозрительно поинтересовался он в ответ.
— Ты говорил, что его в мелком хулиганстве обвиняют, — объяснила я. — Наверняка у вас существует регламент рассмотрения каждого вида нарушения. Если удастся доказать, что с Анатолием без всякого основания дело затягивают, можно будет жалобу подать.
— Жалобу, — раздельно произнес Стас. — Подать. Кому?! — вдруг сорвался он на фальцет.
— Вот и это я там узнаю, — уверила я его.
— Татьяна, — вернулся он к размеренному и увещевательному тону, — давай-ка вместе вспомним. Ты на допкурс напросилась зачем? Чтобы время потянуть, правильно?
— Правильно, — радостно подтвердила я. — Только время можно не просто так тянуть, а с пользой. И для тебя, между прочим, тоже.
— Не понял, — снова напрягся у него голос.
Слава Богу, вернулся к своему обычному тону! Правда, и к тем немыслимым для меня прежде восклицаниям, когда я пересказала ему, что внештатники вынаблюдали за его сотрудниками.
— Ладно, — произнес он наконец, откусывая по слову. — Учтем. И запомним. Должок за мной. Фиксируй дальше.
— А к законодателям-то как попасть? — напомнила я ему.
— Что значит — попасть? — фыркнул он. — Ты, что, дверь к ним с пинка откроешь — и здрасте, где тут у вас учатся?
— А как? — терпеливо настаивала я.
— Оставишь заявление у охраны на входе, — принялся он привычно команды раздавать. — Ваша учеба уже от коммуникаций отключена, до следующей группы новобранцев. Ответ тоже у них наверняка получишь. Если разрешат, свяжешься с Максом.
— Зачем? — не поняла я.
— Затем, что он в законах лучше всех нас, вместе взятых, разбирается, — ворчливо признал он. — Жаль, что ты ему транслировать не можешь, так бы он тебя сразу, на месте, куда нужно направил.
— А транслировать — это образ из памяти мысленно послать? — уточнила я, вспоминая картинку разговора с моим ангелом, которую мне Винни показал.
— Из памяти или что вокруг видишь, — подтвердил мое предположение Стас. — Но для этого прямой канал связи нужен.
— А через кого-то можно? — подсказало мне воспоминание о Винни.
— Через кого? — вновь зазвенел у Стаса голос.
— Ладно, не важно, — решила я не доводить его до очередной хрипоты, чтобы не пришлось ждать, если он мне снова срочно понадобится. — Это я просто так подумала — может, Анатолию картинку пошлю, а он тебе, а ты…
— Нет! — Голос у него все же сорвался. — У меня одна голова, и та уже от вас трещит!
— Все, все, поняла, не буду, — успокоила я его.
На следующий день мы с Тенью оставили заявление на входе в центральный офис и там же узнали, что наш очередной курс будет проходить в энергетическом отделе.
Там мне тоже сразу трудно сосредоточиться было — земные события опять все мысли заняли. Я крутила головой во все стороны, пытаясь догадаться, где именно договаривался мой ангел о подключении Марины к источнику питания после ее аварии. И Игоря тоже — когда он в первый раз заболел.
Нет, точно не здесь, решила я, когда мы первый день провели в довольно большой комнате, тонущей в полумраке и уставленной столиками. На каждом их них располагалось по экрану с множеством мирно мерцающих точек на нем.
Как по мне, ангелы, сидящие перед экранами, большей частью бездельничали. Оживали они, лишь когда отдельные точки начинали пульсировать ярче или, наоборот, затухали. Приглядевшись, я увидела, что каждая точка маркирована набором букв и цифр, и поняла, что именно отсюда получают внештатники сигналы о нарушениях в энергоснабжении ангелов.
Я усмехнулась про себя — меньше бы они за ангелами следили, не проморгали бы подключение Марины и Игоря.
На следующий день место нашей стажировки показалось мне более подходящим для визита моего ангела. Часть столов в нем стояли вплотную вдоль стены, к которой были прикреплены небольшие ящички. Время от времени из них выпадали прямо на стол какие-то бланки — заявки на подзарядку, как нам объяснили.
Иногда они прочитывались, подписывались и возвращались в ящики прямо на месте, но чаще каждая из них передавалась оператором на другой ряд столов, стоящих у него за спиной и напомнивших мне павильон администраторов.
За этими столами сидели ангелы более важного вида — я бы их менеджерами назвала. Рассеянно глянув на переданную заявку, каждый из них небрежно откладывал ее и углублялся в чтение другой, сверяясь время от времени с какими-то книгами, наваленными по всему столу неаккуратными стопками.
Я так и не поняла, по какому принципу эти заявки удовлетворялись или отклонялись — нередко изучаемая заявка вновь отправлялась к другим, ожидающим рассмотрения. Я прямо увидела моего ангела, стучащего кулаком по столу одного из этих менеджеров и произносящего пламенную речь о том, что каждая из заявок является вопросом жизни или смерти.
Меня также так и подмывало и у них работу оптимизировать, но я строго себя одернула — не хватало еще застрять здесь.
Тень тоже откровенно скучал — в первом помещении он с куда большим интересом изучал каждый экран. Снова он оживился, когда нам упомянули о месте непосредственной раздачи энергии. Но ненадолго — чтобы попасть туда, требовался специальный допуск.
Нам показали напоследок лишь его преддверие — параллельное помещению операторов с длинным конвейером посередине. Находящие рядом с ним ангелы двигались, как роботы, снимая с ползущей ленты заявки, отправляя их в ящички, вынимая оттуда другие — очевидно, подписанные — и водружая их снова на конвейер.
Как только я их увидела, так сразу и поняла, что Маринин Киса именно здесь раньше работал — то-то до сих пор одними рывками двигается.
Ударившись в воспоминания, я чуть не попалась.
— Как поживает Ваш ангел? — раздался у меня за спиной скрипучий голос.
Вздрогнув, я резко обернулась и увидела его обладателя — у него и внешность была подходящая: какая-то серая, словно пылью прибитая, с цепкими глазками навыкате.
— Не знаю, — честно ответила я от неожиданности.
— Жаль, — каркнул потрепанный ангел. — Я хотел передать ему привет. Он бывал тут, у нас, пару раз и произвел неизгладимое впечатление.
Понятно — значит, мой ангел все же к непосредственным исполнителям обращался и, похоже, одной только пламенной речью не ограничился. Хорошо, что я об этом ничего не знаю.
— Если он так к своей работе относился, — поджала я губы, — неудивительно, что я ничего о нем не помню.
Пробормотав нечто, отдаленно напоминающее извинения, эта анти-реклама энергетического отдела удалилась.
По дороге домой я самозабвенно упражнялась в уме в восклицаниях, послушанных у Стаса. В адрес внештатников, никак не желающих оставить мою память в покое. В адрес моего ангела, устроившего себе каникулы в тишине, покое и уединении. В адрес себя самой — размякшей от воспоминаний дурочки, не способной сосредоточиться на главной сейчас задаче.
Тень тоже невольно подлил масла в огонь моего самобичевания — он, как выяснилось, сумел извлечь пользу даже из этого совершенно не информативного курса.
— Если я правильно помню, — остановил он меня, сосредоточенно хмурясь, когда я попрощалась с ним у входа в свой дворик, — Вашему Анатолию пришлось пойти на прямой подлог, когда вам потребовалось поддержать жизненные силы заболевшего сына?
Я только глянула на него, гадая, куда он клонит.
— Значит, у нас есть еще один факт, — удовлетворенно кивнул он, — вопиющей несправедливости в распределении общих благ.
Я вопросительно вскинула брови.
— Я заметил интересную закономерность, — пояснил он. — Ангелы снабжаются жизненной энергией по умолчанию, с повышенным рационом, как видно на мониторах, у силовых подразделений. Заявки на подключение людей встречают отказы, но далеко не всегда. И только испо… — Он запнулся, глянув на меня, — … потомки ангелов, намного более близкие им, не рассматриваются в качестве получателей благ всего сообщества.
— Надо все это записать по свежей памяти, — ввернула я, снова кляня себя за неуместную романтическую рассеянность.
Тень с победным видом похлопал по папке со своими записями, зажатой у него под мышкой.
Вот эти его выводы я только и смогла пересказать Стасу, когда отчитывалась о нашей стажировке у энергетиков. На него они не произвели ни малейшего впечатления.
— Само собой мелких на довольствие не ставят, — буркнул он, — если им место в штате еще не определили.
— И это нормально? — вспыхнула я.
— Я уже забыл, что такое нормально, — огрызнулся он. — Что у вас дальше?
Дальше у нас оказалось подразделение вероисповеданий. Услышав об этом на следующий день, я чуть не застонала — к церкви я всегда была равнодушна, и мой ангел многие религиозные доктрины с первых минут нашего знакомства на смех поднял. Слава Богу, хоть курс этот оказался не слишком длинным.
Первое, что меня поразило в этом подразделении — это строгая обособленность каждой его группы, отвечающей за ту или иную из ведущих земных религий. Складывалось впечатление, что они вообще друг с другом не общаются, лишь ревностно следя за изменением числа сторонников своего вероисповедания и такового же коллег-соперников.
При этом каждая группа была глубочайше убеждена, что именно контролируемая ею церковная доктрина наиболее близка небесному сообществу. Я никак не могла решить, то ли это они от людей нетерпимостью заразились, то ли все религиозные войны из-за их отношений в коллективе начинались.
Они даже внешность себе выбирали напоминающую последователей курируемой церкви.
Сначала мне больше всего понравились кураторы буддизма с их спокойствием и невозмутимостью. Но уже через какой-то час пребывания среди них я не могла избавиться от мысли, что вступи остальные группы в самый настоящий рукопашный бой на уничтожение, эти будут наблюдать за его ходом все с тем же хладнокровием и отстраненностью.
Покровители племенного политеизма, наоборот, были наиболее открыты и непосредственны. Но только в своем помещении. Они буквально рвали на себе волосы, рассказывая о болезнях и несчастьях, сокращающих численность подотчетных им общин, и так раздувались от гордости, упоминая многодетность их семей, словно это было их рук дело.
— А вот этот курс будет, пожалуй, очень интересным, — насыпал мне соль на раны Тень по дороге из центрального офиса. — Вы так не думаете?
— Нет, я так не думаю, — я трудом произнесла я, представляя себе, какие шипы придется отрастить на моих ежовых рукавицах. — Что в нем может быть интересного?
— Я понимаю, что Вам будет трудно, — сочувственно отозвался он, — но мне кажется, что мы с Вами, зная истинное положение вещей, можем оказать огромную услугу всем исполинам.
— Не смейте употреблять это слово! — прошипела я.
— Почему? — Он даже остановился, удивленно глядя на меня. — Это блестящее название! Вы только вдумайтесь в его глубинный смысл, в его величие…
— Вот себя так и называйте, если хочется, — резко перебила я его. — А моего сына Игорем зовут.
— Извините, ради Бога! — тут же стушевался он. — Но Вы в свое время совершенно правильно решили, что по-настоящему помочь ему и … другим можно только здесь. Вот же он — Ваш шанс! Нам только что подтвердили случаи предвзятого отношения наблюдателей, и если во время стажировки у них мы сможем доказать, что это — не отдельные случаи, а целенаправленная политика всего отдела…
Иголки на моих воображаемых рукавицах начали весьма заманчиво съеживаться. Ну вот — нужно только правильную цель поставить, и тогда можно все, что угодно, вынести. А мне нужно не просто пережить это испытание, а еще и в хорошей форме остаться. Чтобы сил хватило моего ангела придушить после него.
Забрезживший план действий и оставшуюся болтовню инструктора сделал вполне сносной. Последние два дня он посвятил целителям и подразделению Стаса. Вернее, целителям было отведено не более нескольких часов, с указанием на их чрезмерную увлеченность научной стороной проводимых на людях манипуляций.
После чего он взялся за Стаса и — впервые за все это время — не просто оживился, а прямо весь наэлектризовался. По его словам, служба внешней охраны набирает себе сотрудников, исходя исключительно из наличия у кандидатов скрытых пороков. Которым те затем и предаются на земле, внося свой преступный вклад в прогрессирующую деградацию человеческого общества. И создавая таким образом почву для своих последующих рейдов в него. И пользуясь вопиющей безнаказанностью из-за своих заслуг в охоте на темных.
Из Тени опять посыпались вопросы — о том, что представляют из себя темные, каковы их особенности и будет ли у нас возможность ознакомиться с принципами их работы. В ответ из и так уже искрящегося электричеством инструктора на него посыпались молнии.
Темные, мол, являются ярко выраженной подрывной частью ангельского сообщества, примером чему является растлевающее влияние даже редких контактов службы внешней охраны с ними.
Их терпят исключительно из неиссякаемого милосердия светлого ангельского сообщества, а также из их малочисленности и неорганизованности.
Даже проблеск интереса к ним, не говоря уже о непосредственном общении, со стороны сотрудника не облаченного особыми полномочиями отдела является одним из тяжелейших правонарушений и карается при первом же подозрении.
Каждое громоподобное слово инструктора вжимало голову Тени в плечи и вдавливало его самого глубже под стол. Я низко склонилась над своими записями и бормотала про себя, понятия не имея, к кому обращаюсь: «Лишь бы только это не было еще одним примером из нашей жизни, лишь бы только мой ангел не разболтал о наших встречах с Винни!».
Тень тоже в себя пришел, лишь когда мы выбрались из центрального офиса и добрых полпути к нашему зданию прошли.
— Вы знаете, — медленно проговорил он, ошарашено тряся головой, — если они так с ангелами обращаются, мне страшно даже представить их отношение к … таким, как Ваш сын.
— Да уж! — горько усмехнулась я.
— Татьяна, это нужно остановить! — горячо выдохнул он. — Я категорически отказываюсь быть объектом постоянных подозрений! И ваши дети — только прочитав о них, невозможно не увидеть, насколько они достойны и талантливы.
— Спасибо, — растроганно пробормотала я.
— Мы должны переломить эту предвзятость! — продолжил он, словно не услышав меня. — Мы должны и здесь всех заставить увидеть это. Мы должны найти любую возможность для этого. Мы должны закончить начатое Вами дело.
Вот как мне нужны были такие слова от моего ангела, пусть даже через Стаса переданные! Так нет же! Первый в глухое подполье ушел, а второй мне одни директивы выдает. С другой стороны, полное понимание пришло как раз от того, кто под рукой находится и вполне реальную поддержку оказать может.
— Переломим, заставим и найдем, — ответила я ему, расставляя точки над i. — Но я прошу Вас держать себя в руках. Это дело действительно я начала, и я с ним лучше знакома, так что уж позвольте мне оценивать появляющиеся возможности.
Тень с готовностью закивал, и у меня как-то сам собой шаг прибавился. И непоколебимая земная уверенность вернулась, что все будет хорошо. И воображение заработало, как этот момент ускорить. И идея выяснить у Стаса, где ангельские законники заседают, вспомнилась.
— Зачем они тебе? — подозрительно поинтересовался он в ответ.
— Ты говорил, что его в мелком хулиганстве обвиняют, — объяснила я. — Наверняка у вас существует регламент рассмотрения каждого вида нарушения. Если удастся доказать, что с Анатолием без всякого основания дело затягивают, можно будет жалобу подать.
— Жалобу, — раздельно произнес Стас. — Подать. Кому?! — вдруг сорвался он на фальцет.
— Вот и это я там узнаю, — уверила я его.
— Татьяна, — вернулся он к размеренному и увещевательному тону, — давай-ка вместе вспомним. Ты на допкурс напросилась зачем? Чтобы время потянуть, правильно?
— Правильно, — радостно подтвердила я. — Только время можно не просто так тянуть, а с пользой. И для тебя, между прочим, тоже.
— Не понял, — снова напрягся у него голос.
Слава Богу, вернулся к своему обычному тону! Правда, и к тем немыслимым для меня прежде восклицаниям, когда я пересказала ему, что внештатники вынаблюдали за его сотрудниками.
— Ладно, — произнес он наконец, откусывая по слову. — Учтем. И запомним. Должок за мной. Фиксируй дальше.
— А к законодателям-то как попасть? — напомнила я ему.
— Что значит — попасть? — фыркнул он. — Ты, что, дверь к ним с пинка откроешь — и здрасте, где тут у вас учатся?
— А как? — терпеливо настаивала я.
— Оставишь заявление у охраны на входе, — принялся он привычно команды раздавать. — Ваша учеба уже от коммуникаций отключена, до следующей группы новобранцев. Ответ тоже у них наверняка получишь. Если разрешат, свяжешься с Максом.
— Зачем? — не поняла я.
— Затем, что он в законах лучше всех нас, вместе взятых, разбирается, — ворчливо признал он. — Жаль, что ты ему транслировать не можешь, так бы он тебя сразу, на месте, куда нужно направил.
— А транслировать — это образ из памяти мысленно послать? — уточнила я, вспоминая картинку разговора с моим ангелом, которую мне Винни показал.
— Из памяти или что вокруг видишь, — подтвердил мое предположение Стас. — Но для этого прямой канал связи нужен.
— А через кого-то можно? — подсказало мне воспоминание о Винни.
— Через кого? — вновь зазвенел у Стаса голос.
— Ладно, не важно, — решила я не доводить его до очередной хрипоты, чтобы не пришлось ждать, если он мне снова срочно понадобится. — Это я просто так подумала — может, Анатолию картинку пошлю, а он тебе, а ты…
— Нет! — Голос у него все же сорвался. — У меня одна голова, и та уже от вас трещит!
— Все, все, поняла, не буду, — успокоила я его.
На следующий день мы с Тенью оставили заявление на входе в центральный офис и там же узнали, что наш очередной курс будет проходить в энергетическом отделе.
Там мне тоже сразу трудно сосредоточиться было — земные события опять все мысли заняли. Я крутила головой во все стороны, пытаясь догадаться, где именно договаривался мой ангел о подключении Марины к источнику питания после ее аварии. И Игоря тоже — когда он в первый раз заболел.
Нет, точно не здесь, решила я, когда мы первый день провели в довольно большой комнате, тонущей в полумраке и уставленной столиками. На каждом их них располагалось по экрану с множеством мирно мерцающих точек на нем.
Как по мне, ангелы, сидящие перед экранами, большей частью бездельничали. Оживали они, лишь когда отдельные точки начинали пульсировать ярче или, наоборот, затухали. Приглядевшись, я увидела, что каждая точка маркирована набором букв и цифр, и поняла, что именно отсюда получают внештатники сигналы о нарушениях в энергоснабжении ангелов.
Я усмехнулась про себя — меньше бы они за ангелами следили, не проморгали бы подключение Марины и Игоря.
На следующий день место нашей стажировки показалось мне более подходящим для визита моего ангела. Часть столов в нем стояли вплотную вдоль стены, к которой были прикреплены небольшие ящички. Время от времени из них выпадали прямо на стол какие-то бланки — заявки на подзарядку, как нам объяснили.
Иногда они прочитывались, подписывались и возвращались в ящики прямо на месте, но чаще каждая из них передавалась оператором на другой ряд столов, стоящих у него за спиной и напомнивших мне павильон администраторов.
За этими столами сидели ангелы более важного вида — я бы их менеджерами назвала. Рассеянно глянув на переданную заявку, каждый из них небрежно откладывал ее и углублялся в чтение другой, сверяясь время от времени с какими-то книгами, наваленными по всему столу неаккуратными стопками.
Я так и не поняла, по какому принципу эти заявки удовлетворялись или отклонялись — нередко изучаемая заявка вновь отправлялась к другим, ожидающим рассмотрения. Я прямо увидела моего ангела, стучащего кулаком по столу одного из этих менеджеров и произносящего пламенную речь о том, что каждая из заявок является вопросом жизни или смерти.
Меня также так и подмывало и у них работу оптимизировать, но я строго себя одернула — не хватало еще застрять здесь.
Тень тоже откровенно скучал — в первом помещении он с куда большим интересом изучал каждый экран. Снова он оживился, когда нам упомянули о месте непосредственной раздачи энергии. Но ненадолго — чтобы попасть туда, требовался специальный допуск.
Нам показали напоследок лишь его преддверие — параллельное помещению операторов с длинным конвейером посередине. Находящие рядом с ним ангелы двигались, как роботы, снимая с ползущей ленты заявки, отправляя их в ящички, вынимая оттуда другие — очевидно, подписанные — и водружая их снова на конвейер.
Как только я их увидела, так сразу и поняла, что Маринин Киса именно здесь раньше работал — то-то до сих пор одними рывками двигается.
Ударившись в воспоминания, я чуть не попалась.
Глава 18.3
— Как поживает Ваш ангел? — раздался у меня за спиной скрипучий голос.
Вздрогнув, я резко обернулась и увидела его обладателя — у него и внешность была подходящая: какая-то серая, словно пылью прибитая, с цепкими глазками навыкате.
— Не знаю, — честно ответила я от неожиданности.
— Жаль, — каркнул потрепанный ангел. — Я хотел передать ему привет. Он бывал тут, у нас, пару раз и произвел неизгладимое впечатление.
Понятно — значит, мой ангел все же к непосредственным исполнителям обращался и, похоже, одной только пламенной речью не ограничился. Хорошо, что я об этом ничего не знаю.
— Если он так к своей работе относился, — поджала я губы, — неудивительно, что я ничего о нем не помню.
Пробормотав нечто, отдаленно напоминающее извинения, эта анти-реклама энергетического отдела удалилась.
По дороге домой я самозабвенно упражнялась в уме в восклицаниях, послушанных у Стаса. В адрес внештатников, никак не желающих оставить мою память в покое. В адрес моего ангела, устроившего себе каникулы в тишине, покое и уединении. В адрес себя самой — размякшей от воспоминаний дурочки, не способной сосредоточиться на главной сейчас задаче.
Тень тоже невольно подлил масла в огонь моего самобичевания — он, как выяснилось, сумел извлечь пользу даже из этого совершенно не информативного курса.
— Если я правильно помню, — остановил он меня, сосредоточенно хмурясь, когда я попрощалась с ним у входа в свой дворик, — Вашему Анатолию пришлось пойти на прямой подлог, когда вам потребовалось поддержать жизненные силы заболевшего сына?
Я только глянула на него, гадая, куда он клонит.
— Значит, у нас есть еще один факт, — удовлетворенно кивнул он, — вопиющей несправедливости в распределении общих благ.
Я вопросительно вскинула брови.
— Я заметил интересную закономерность, — пояснил он. — Ангелы снабжаются жизненной энергией по умолчанию, с повышенным рационом, как видно на мониторах, у силовых подразделений. Заявки на подключение людей встречают отказы, но далеко не всегда. И только испо… — Он запнулся, глянув на меня, — … потомки ангелов, намного более близкие им, не рассматриваются в качестве получателей благ всего сообщества.
— Надо все это записать по свежей памяти, — ввернула я, снова кляня себя за неуместную романтическую рассеянность.
Тень с победным видом похлопал по папке со своими записями, зажатой у него под мышкой.
Вот эти его выводы я только и смогла пересказать Стасу, когда отчитывалась о нашей стажировке у энергетиков. На него они не произвели ни малейшего впечатления.
— Само собой мелких на довольствие не ставят, — буркнул он, — если им место в штате еще не определили.
— И это нормально? — вспыхнула я.
— Я уже забыл, что такое нормально, — огрызнулся он. — Что у вас дальше?
Дальше у нас оказалось подразделение вероисповеданий. Услышав об этом на следующий день, я чуть не застонала — к церкви я всегда была равнодушна, и мой ангел многие религиозные доктрины с первых минут нашего знакомства на смех поднял. Слава Богу, хоть курс этот оказался не слишком длинным.
Первое, что меня поразило в этом подразделении — это строгая обособленность каждой его группы, отвечающей за ту или иную из ведущих земных религий. Складывалось впечатление, что они вообще друг с другом не общаются, лишь ревностно следя за изменением числа сторонников своего вероисповедания и такового же коллег-соперников.
При этом каждая группа была глубочайше убеждена, что именно контролируемая ею церковная доктрина наиболее близка небесному сообществу. Я никак не могла решить, то ли это они от людей нетерпимостью заразились, то ли все религиозные войны из-за их отношений в коллективе начинались.
Они даже внешность себе выбирали напоминающую последователей курируемой церкви.
Сначала мне больше всего понравились кураторы буддизма с их спокойствием и невозмутимостью. Но уже через какой-то час пребывания среди них я не могла избавиться от мысли, что вступи остальные группы в самый настоящий рукопашный бой на уничтожение, эти будут наблюдать за его ходом все с тем же хладнокровием и отстраненностью.
Покровители племенного политеизма, наоборот, были наиболее открыты и непосредственны. Но только в своем помещении. Они буквально рвали на себе волосы, рассказывая о болезнях и несчастьях, сокращающих численность подотчетных им общин, и так раздувались от гордости, упоминая многодетность их семей, словно это было их рук дело.
