Глава 39. Будьте-нате!
Отставив чемодан в сторону, Инна Павловна освободила почтовый ящик от груза скопившихся рекламных листовок, назойливо торчащих из металлического зева. Узкий казенный конверт с синим штемпелем УГГУ (Уральский государственный горный университет) попался в самом низу. Профессор Любавин Дмитрий Сергеевич исключен из списков преподавательского состава Уральского горного института в связи со смертью, последовавшей в результате тяжелой болезни… приказ от 29 июня 1918 года! Ну, пока свидетельство о смерти получили, пока приказ издали, вот, и верь после этого архивам. Получается, СВ-шники предполагаемую операцию назначили не на июль, когда с охраной попроще было бы, потому что на конец июня ориентировались... и на присутствие в доме Нестерова не рассчитывали, вот, и отправили его, вместе с попавшимся под руку Володей … выходит, знали, что та комната в гостинице свободна, свались попаданцы на голову кому бы то ни было, заварухи не оберешься… девушки нарисовались в гостиничном дворе полгода спустя… портал на улице Volta действует периодически?.. Что это я туплю, а интегратор? Набирают время и место действия… а, как же тогда Атос со товарищи? Кнопочку в охотничьем домике нажал, и прямым ходом в беловскую квартиру… похоже, у хитрой машинки существует немало разнообразных опций… хм, наука прямо чудеса творит…
Да… здравствуй, Катя… я едва в квартиру войти успела… так срочно? Давай, завтра вечером?.. что случилось-то?.. Ну, покажи…
Посетительница ввалилась через полчаса, с порога протянув несколько распечатанных листов, подождала, пока хозяйка проглядит, и, энергично сдув челку со лба, вкрадчиво осведомилась:
- Как тебе?
- Замечательно.
- Вот!
- Ты это к чему?
- Не опознала отрывок из своей книги?
- Узнала…
Рерайтинг произведен великолепно: с тонким чувством уместности употребляемых выражений, языком самого Мэтра - как в его лучших сочинениях, по макушку заряжающих невероятной энергетикой, разноцветным фонтаном бьющей с каждой страницы, с непревзойденной легкостью, изяществом, юмором и страстью. Маленький шедевр, с полным эффектом присутствия, позволяет заглянуть в коварный, временами грозный, феерически фэнтезийный, но удивительно реальный мир прошлого, с его любовью, ненавистью и незаметной границей между жизнью и смертью. Литература с большой буквы! Описание развернувшейся на охоте драмы воспроизведено почти буквально, но объем переделанной главы, послужившей увертюрой к книге о попаданцах - ощутимо больше. Все мысли доведены до логического конца, а сжатые, местами лапидарные разъяснения действий персонажей заменены выполненными более иллюстративно и колоритно.
Инна Павловна медленно опустилась на диван. Довольная произведенным эффектом, не дожидаясь приглашения, одноклассница плюхнулась рядом, вопрошающе заглядывая в глаза:
- Договорились?
- О чем?
- Пишем дальше, как соавторы. Ты двигаешь сюжет, а я претворяю его в роман. Торжественно обещаю полное сомыслие!
- А… э…
- Инка, ты же понимаешь, не справиться тебе одной. Где ты, а где написание книг? Писать уметь надо! А я, ты знаешь, МОГУ! На филфаке веников не вяжут, а если вяжут, то фирменные! Куда ты со своим ковровым инженерным? Будешь выдавать подстрочник, контролируя соответствие эпохе и прочему, а я доводить до нужной кондиции. Вспомни Маке!
- Не боишься, как Огюст, в суд подам?
- Твоя фамилия будет стоять первой. Для начала – на выкладке в интернете, потом – на обложке. Уверяю тебя, наше издательство роман с руками оторвет!
Инна Павловна перебрала прочитанные листки. Шевретта разослала мой опус больше десяти лет назад, откуда Кэтти знает, что продолжаю писать? Митька не стал бы откровенничать…
- Катя, я сейчас далека от написания романов, работы много.
Глазки сощурила, губки подобрала, кулачок сжала, ближе придвинулась, пытать, что ль, будет?
- Ин, давай по-хорошему!
- В каком смысле?
- Пишем эту книгу, - произнесла почти по слогам, втолковывая, как недоумку, - ВМЕСТЕ!
- Да с чего ты взяла, что я, вообще, что-то пишу?
Я и не знала, что Катька так улыбаться умеет. Как матерый мытарь в застенке!
- Да, уж, знаю!
- Откуда?
- Места знать надо!
Интересно, какие? Катрин наябедничала, что я у Митька время отнимаю?
- Катя, тотальная занятость в режиме 24 на 7. После рабочего дня, забывшись, могу позвонить по калькулятору.
- Время будет, тебе в этом году на пенсию.
- Проживешь на нее, как же.
- Будешь по-прежнему вкалывать, как ломовая лошадь?
- Так и буду.
- Ин, ты - на словах, хотя бы, по телефону, или я к тебе заходить буду?
Вот, балда, прет, как танк. Знала бы, о чем говорит.
- Да что ты так к этому сюжету привязалась? У тебя фанфиков – один другого краше!
- То совсем другое.
- Это пуркуа?
- А сама не понимаешь?
- Пока нет.
- Такого ни у кого еще не было.
- Да ладно! В прошлое попадали, с мушкетерами водились, с самим Луи Справедливым знались, и не только, такие сногсшибательные кроссоверы выкладывают, туши свет.
- Вот, именно! Только за голову держишься - хрень какая-то, все с разных форумов списано, или друг у друга, ничего оригинального. А у тебя: Миледи – из будущего, графушка – пальчики оближешь! Интрига завернута – футы-ну-ты, авантюрная изюминка присутствует, но все по полочкам, ничего лишнего. Персонажей многовато, но к месту пристроить можно.
- Пристраивай, мне, что за дело?
- Это ты мне сюжет подарила?
- Еще чего!
С Кэтти станется написать - на дюманских форумах наводящие вопросы задает и в беседы на неохваченные темы втягивает, а потом фанфики, с присвоенными чужими мыслями, как пирожки печет, без зазрения совести сообщая, что вдохновилась, воодушевляясь. Пошла в баню!
- Значит, пишем вместе?
Опять двадцать пять, вцепилась, как клещ!
- Не могу понять: сюжет, как сюжет. Ладно, попаданки в тренде - читатели клюют, фикрайтеры ваяют, но «Трех мушкетеров» до косточек обсосали. Возьми, к примеру, Монте-Кристо, а то по Марго или Бюсси всего навалом.
- Он мне не нравится.
- Бюсси или Дантес?
- Жан Марэ.
- Чем же?
- Голубой!
А Депардье с Авиловым графа не реабилитируют? Маразм крепчал, деревья гнулись...
- Пройдись по малоохваченным произведениям, у Мэтра столько всего! Пиши – не стесняйся, на всю жизнь хватит.
- Не хочу! Мушкетеры - наше все!
- Спустя двадцать лет они еще лучше. Да и в «Виконте» очень ничего!
- Возраст не тот, старость – не радость.
- Ладно, Кать, они там нам ровесники.
- Вот!
- И чего? Раз до пенсии дожили, завернуться в простыню и медленно – чтоб лишней паники не создавать – на кладбище ползти?
- Еще успеем, пока хочется чего-то…
- Толи любви, толи севрюги копченой?
- Тьфу, Инка! Ты - как поручик Ржевский, надо же так все опошлить! Не ожидала, добро б еще от кого. Любовь - по молодости красиво, в «Виконте» ничего такого. Старые уже, полинялые, только и могут, интриги затевать да молодежи жить мешать.
- Кать, а у тебя дома все хорошо?
- Лучше не бывает.
Вроде, убедительно сказано, чего тогда неймется? Муженек - барин еще тот, но в адеквате, до золотой свадьбы дожить не грех. В каждом домике - свои гномики, а тут тихо-спокойно. Гиперкризис пенсионного возраста? Надо ж, как колбасит по периметру!
- Понимаешь, в чем вся соль, - экспрессивно произнесла одноклассница, - они не просто молодые: мушкетеры, попаданка, и все-все-все, пожилыми и не пахнет, Ришелье – и тому едва сороковник, какие это годы… и это еще не главное… а, вот так, вот, взять, да шагнуть туда, где до Революции - полтора века, и потом быстро устаканится… не просто выпасть во французское средневековье, чтоб угодить в обслугу, а занять подобающее положение благодаря современным познаниям, опыту, чутью человека будущего, историческим сведениям…
- Поиграть в господа бога? В провидца? Пророка, оракула, экстрасенса? Подрабатывать шаманом? С бубном в руке! Предсказывать будущее?
- Зачем такие крайности? Просто компетентного человека!
- Осведомленность и подготовленность Анне не сильно помогли.
- Дура потому что! Читала же, насколько палач опасен, куда на рожон лезть, подальше от кюре держаться, и вся недолга. Не могла до Берри добраться, недотыкомка! Балда Ивановна! Если б я по молодости лет там оказалась, подготовленная, хорошенькая, фертильная, с подходящими документами и прочим, я бы свою жизнь, как та Анька, не профукала!
Не случись развала Союза, был бы ее муж профессором международного класса со всеми вытекающими, а не прозябал в нашем, ставшем заштатным НИИ… без своего папы-директора с горем пополам, защитился, до заслуженного отдыха доживает …
- Годы у нас ушли, лучшие наши годы! На выживание, на сведение концов с концами!
- У тебя неплохо получилось. Печатаешься, за границу ездишь, выглядишь – дай бог каждой.
- Толку-то с того!
Ага, ждешь принца на белом коне, а приходит почтальон и приносит пенсию.
- Жизнь - она такая, проходит быстро, но мимо тебя - лишь в тот момент, пока твои беспокойства по этому поводу берут верх.
- Проходят разве годы? Жизнь летит,
Порой не успеваешь оглянуться…
И, кажется, вот двери распахнутся,
А там — ни бед, ни горя, ни обид…
Когда-то ж это было… Но когда
Смогло все это в память превратиться?
Листая за страницею страницу,
Вдруг понимаешь, что не молода…
Жизнь сединой окрасила виски.
Уже не мамой — бабушкой зовешься.
И, лишь порой, случайно встрепенешься,
Услышав за спиною «Де-во-чки!..»
И, оборачиваясь с радостью назад,
Наивно ищешь дорогие лица
За этой странной временнОй границей…
А видишь лишь печальные глаза…
Безжалостное время не щадит
Ни женщин, ни мужчин. Ему нет дела
Ни до души твоей, и ни до тела…
Оно бежит… Бежит… Бежит… Бежит…
- Чьи стихи?
- Одной дамы, ты не знаешь…
- Катя, у тебя - кризис возраста! Прямо по Жванецкому.
- О себе я могу сказать твёрдо: в молодые годы я не буду жить в Париже.
Я наверняка не буду руководить большим симфоническим оркестром радио и телевидения.
И фильм не поставлю. И не получу ничего в Каннах. Времени уже не хватит... Не успею.
Я не возьму семь метров в длину ... Просто не возьму.
И в этом особняке на набережной я уже никогда не появлюсь.
Я ещё могу появиться возле него. Напротив него. Но в нём?!
Даже простой крейсер под моим командованием не войдёт в нейтральные воды...
И из наших не выйдет.
И за мои полотна не будут платить бешеные деньги.
И от моих реплик не грохнет цирк и не прослезится зал…
Собирается весь монолог долдонить? А то я сама лейтмотив не помню: «Уже нет времени!»
- Ну, умеет сказать Михал Михалыч, и что с того?
- Жизнь одна! Наша, моя, твоя! Одна! Ин, давай напишем эту книгу. Вместе – ты и я.
- Э…
- Напишем! Проживем жизнь вместе с ее героями, за них, вместо них! И опубликуем! Это будет…
Глазами-то как сверкает! Будто лет двадцать скинула…
- Катька, ты в своем уме? Или в Мэри Эннином?
- Разве тебе не хочется написать, за что не стыдно, когда тебя не будет? Не плюнуть в Вечность, а создать - из ряда вон, какого - ни у кого?
- Хочешь войти в Пантеон классиков фикрайтерства?
- Хоть бы и так! Не случись клятой Перестройки…
Эк, ее клинит! История не имеет сослагательного наклонения!
- Стала бы членом Союза писателей?
- Как знать! Но была б совсем другая старость!
- Знаешь, Мих-Мих новое опубликовал:
«С той жизнью мы на равных. И кто, кого, когда имел...
Сейчас смотрю, пишу, перемещаюсь, но не лезу в жизнь.
Поглаживаю по головке тех идиотов, кричащих моим голосом:
— Я не хочу быть стариком!
— Т-с-с... Успокойся. И не надо.»
Не надо, Кать! Какие наши с тобой годы! Мы еще столько успеть можем!
- Так, пишем вместе?
- Я-то тебе зачем?
- У меня… я пробовала… не получается…
- А что именно?
- Все ерунда какая-то выходит, как не мотивирую, везде клин. Как Станиславский – не верю! Миледька из будущего, по идее, должна в Армантьер вляпаться. Планида у нее такая, голову потерять. А как ее привести на берег Лиса, я себе весь мозг вынесла. Она же в курсе, что дальше будет, последняя идиотка в историю с Бэком не ввяжется и Констанцию трогать не будет. За что тогда ее мушкетеры приговорят?
- То есть, Канон ты менять не хочешь?
- Весь смысл в том! Что у тебя дальше?
- Говорю, ничего.
- На Элку рассчитываешь? А зря: она - фея с топором по отношению к дилетантам. Бесят они ее –до звона в ушах, а возится с ними – для ощущения собственного превосходства. Кто из неофитов своего места не знает – огребет по полной. И сестра ее по твоей милости без работы осталась – это ж ты разнесла, что заезжий немец Эстель на плагиате поймал.
- Я обо всем позже узнала, когда Катрин на работу приняли.
- Элка так не думала, вот, и показала тебе кузькину мать.
- Когда всем мою писанину разослала, типа, читайте и плюйтесь?
- А толку над новичком потешаться? Все с чего-то начинали, фикрайтером ни один не родился, а стукачам палки в колеса понавставлять, чтоб руки и последние мозги отшибло – милое дело.
- Это как?
- Сама ты с книгой не справишься - не на рассказик замахнулась, за твоим словесным мусором пока в сюжет въедешь – запаришься, через главу нарратив из серии: на улице шел дождь и рота красноармейцев. Все - больше в стиле реляции. Телеграфистка хренова!
- И что?
- Раз тебя послали, будешь себе еще ментора искать, а то книгу завалишь. Элка и предупредила: встрянешь с тобой в переписку – в покое не оставишь, всю душу вымотаешь.
Потому мне от ворот поворот прилюдно и дали - чтоб отвязалась раз и навсегда - со ссылкой на занятость, не посылать же в пешее эротическое прямо на сайте. Гадость какая! Но элкина обожэ отказалась общаться еще до истории плагиатом. Шевретта опасалась, что из-за ее перемен настроения писать перестану, на кого еще переключившись? Дрессировать некого будет? Фу!
- Понимаешь теперь, почему я помощь предлагаю? Кто, кроме меня? От злобных коммов уберегу, у меня, где сядешь, там и слезешь. Одну тебя так уделают – мало не покажется. Элка приятельниц мобилизует, всю выкладку пакостить будут.
- Спасибо тебе, конечно, но продолжать мне пока особо нечего, и мыслей никаких.
Глаза сощурила - не верит. Вот, скажешь человеку чистую правду…
- Ин, ты без мужа - всю жизнь! Митьку упустила – не вернешь, ты против Катрин – ноль без палочки. В заграницах никто не клюнул, что ты о любви написать можешь?
- Я еще не запамятовала, как это делается. И вообще:
Мы сразу правду обнаружим,
едва лишь зорко поглядим:
в семье мужик сегодня нужен,
однако не необходим.
- Ты Губерманом не прикрывайся!
- Не все тебе классиков цитировать. Я тоже, как видишь - МОГУ! Кого еще вспомнить?
- Не помнишь, кому Горький сказал: «Усмешка - холодна и суха, это - усмешка старой девы»?
- Мне до Замятина, как до звезд!
Горький еще заявил: «Вещь отчаянно плохая». А была б моя книга такой дрянной, ты сейчас меня не доставала!
- Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
Кэтти, как заправский фокусник, извлекла из недр сумки видавшую виды общую тетрадку в коричневом коленкоре и помахала перед носом оторопевшей одноклассницы:
- Дневник за восьмой класс, на даче нашла! Читай! Только из моих рук, знаю я тебя!
Незнакомый дядька, в джинсах и заграничной кепке, догнал у нашей двери… это его тетя Шура видела выходящим из подъезда?.. назвал по имени… книга его, на лавочке забыл… знал, как меня зовут..
