— Возможно. Но пока нет.
Не знаю почему, но злости я не чувствовала. Мы с ним разделили кровать, но внутри я отнеслась к этому, как к данности. В глубине душе я знала, что рано или поздно так и случится.
Появилась волчица. Она завалилась ко мне на кровать и с вызовом посмотрела на Влада.
— Думаешь, что ее не удастся приручить, — спросила я, зарываясь носом в ее жесткую шерсть.
— Не знаю, — ответил Влад. Он задумчиво смотрел на нас.
— Что? — прячась за волчицу, спросила я.
— Всего лишь думаю.
— О чем?
— У всего есть плата. Пока меня моя плата устраивает.
— Ты про то, что придется бросить работу?
— Да. Еще думаю, чем мы могли бы с тобой заняться. В большом городе тебе будет сложно.
— Думаешь, что я могу сорваться?
— Не исключаю такую возможность.
Я вздохнула. Вроде разговор был о нашей дальнейшей жизни, а я не чувствовала важности этого разговора. Если честно, то мне все равно где было жить и что делать. Я чувствовала сильную расслабленность во всем теле. А я еще капризность. Да, я не хотела ничего решать. Не хотела испытывать чувства вины за то, что доставляла Владу неудобства. Мне хотелось ничего не знать и думать, что скоро все изменится. Сейчас в этом небольшом домике я думала только о том, что там есть снег, в котором можно нырять с головой. И что можно пытаться поймать белку или попытаться найти зайца. Пусть я не смогу участвовать в настоящей охоте, но мне бы хватило и этих игр.
— О чем мечтаешь? — спросил Влад.
— С чего ты решил, что я мечтаю?
— Это хорошо отражено на твоем лице. К тому же ты еще улыбаешься.
— Мне здесь нравиться.
— В глуши надолго оставаться нельзя. Легко одичать. Нам придется вернуться к людям, — ответил Влад.
— У нас есть в запасе еще день?
— Дня два. Не больше. И больше никакой охоты.
Я поморщилась. Спряталась за волчицу, пряча улыбку. Как будто меня что-то могло остановить. К тому же попробовав один раз такую свободу, я не могла от нее отказаться.
Что такое свобода? Теперь я знала ответ — это ветер и пустая голова, в которой отсутствовали какие-либо мысли. Это не желание кем-то быть, а просто быть. И я была ветром, силой, легкостью, страстью. Я была всем тем, что меня окружало, потому что вначале чувствовала, а лишь потом осознавала.
Мне все время хотелось вывести Влада на эмоции. Прям появилось какое-то навязчивое желание делать все назло, расстроить его, сделать так, чтоб он во мне разочаровался. Я специально не контролировала зверя. Давала ей полную волю, а она вела себя часто невоспитанно. Волчица не хотела прощать волка Влада. То порванное ухо сильно задело ее гордость. Надломило, исказило, заставило думать, что ему нельзя доверять. У них оставалась сильная связь. Ее тянуло к нему, но при этом она его не подпускала. Держала на расстоянии. Его это злило. Он пытался схватить ее, пытался заставить себя уважать и тогда начиналась драка. Они грызлись между собой, а я не могла этого видеть. Приходила ей на помощь. Тогда мы с ней убегали. Становились единым целым и убегали от контроля, который сразу ослабевал.
Я знала, что Влад все равно следит за мной, но никогда его не видела. Мне нравилось бежать вперед, едва касаясь лапами снега. Нравилось нырять в кисель пространства и перебирать по нему лапами. В такие моменты я могла далеко убежать от избушки и забыть вернуться. В такие моменты было сложно рассчитать энергию. Когда силы заканчивались, я падала на снег, при этом пик счастья был на пределе. Тогда случался перекид. Я вновь оказывалась человеком. И тогда просто лежала на снегу, подставив горячее тело под холодные снежинки, падающие с неба. Или смотрела на темное небо, по которому были рассыпаны звезды. Снег рядом со мной таял, образуя яму. Я знала, что даже если усну, то не замерзну. Слишком у меня была горячая кровь. А в такие моменты температура только поднималась. Но появлялся Влад и забирал меня домой.
Он не ругался на меня за побеги, хотя просил их прекратить, потому что это могло плохо закончится. Дома меня ждала вкусная еда, удобная кровать. Любовь. Да, это была любовь, которая могла как напугать пламенем, так и согреть теплом. А потом наступало утро и появлялась тяга узнать на что я еще способна. Я убегала туда, где был другой мир. Его я пыталась узнать, познать, разобрать на слога, как в штинском языке. Только стоило мне почувствовать свободу, как все схемы познания утрачивали смысл и оставались лишь обостренные чувства.
В один из таких побегов, я заметила, что солнце светит как-то более тепло, чем раньше. Появилась капель. Воздух изменился, как изменились и звери в округе. Наступала весна. Мы должны были остаться в домике на два дня, но я совсем потеряла счет дням. Видимо свобода совсем опьянила.
В этот раз домой я возвращалась самостоятельно прервав прогулку. Теплое солнце так и манило вернуться к избушке. Появилось желание сесть перед избушкой с кружкой отвара из шиповника и смотреть, как солнце топит снег. Чувствовать, как встречается тепло и холод. Наблюдать за настоящим волшебством, которое создала природа.
Чужак. Его я почувствовала на подходе к избушке. Опасность! Влада нигде поблизости не было. Опять что-то вязкое заполнило сознание. Я кинулась сквозь пространство к нему, не понимая, что хотела найти у Влада:помощь или защитить его от чужака.
Мужчина. Довольно молодой. Строгий взгляд. Сила. Он был намного сильнее меня. Его зверь меня подавлял. Заставлял припасть на лапы, унизительно махать хвостом и просить пощады. Заставлял, но моя волчица и я не были с ним согласны. Мы с ней смотрели в лицо страху. Никогда и никто больше нас не заставит бояться!
Он только махнул пальцем, но из меня выбило дух. Перекид был таким резким, что нас с волчицей откинуло в разные стороны друг от друга. Я сидела в колючем сугробе и смотрела на мужчину, не понимая, что произошло. Влад вышел из-за елки, неся двух зайцев. Его волк тут же подошел к волчице, которая сидела оглушенная и дезориентирована. Лизнул ее в морду. Она попыталась встать на лапы, но они дрожали, поэтому сделав несколько шагов, она тут же упала. Обижено заскулила. Волк лизнул ее в ухо и лег рядом. Мне же на плечи легла куртка. Влад протянул руку, помогая встать.
— Пойдем в дом, — предложил он, не обращая внимания на мужчину, который наблюдал за нами.
Я покосилась на чужака, потом посмотрела на Влада. Спокойный взгляд. Открытый. Сколько вот так он на меня смотрел за эту зиму! Спокойствие. Мне хватило ума понять, что этот человек пришел не просто так. Он нам обязательно принесет неприятности. И бороться с ним не получится. Слишком сильный. А нужно ли бороться? Может вся борьба — это лишь пустая трата сил?
— И чего ты плачешь? — улыбнулся Влад. — Все нормально. Пойдем в дом. Сейчас будем обед готовить. Ты сегодня рано набегалась.
— Погода хорошая. Весна наступила, — ответила я, вытирая набежавшие слезы.
— Да. Весна. Скоро тебе не удастся в снегу норы рыть. Зато летом есть другие развлечения.
— Какие? — забыв про слезы, спросила я. Он рассмеялся. Легонько шлепнул меня по спине, подгоняя уйти в дом. Ну, тут он был прав. Нужно было одеться. Чужак мог остаться и на обед.
Я не стала здороваться с чужаком. Быстро прошла в дом. Я слышала, как Влад подошел к нему. Они о чем-то начали разговаривать. Быстро надев платье, я хотела подойти к окну, чтоб откровенно подслушать их разговор, но они вошли в дом.
— Я слышал, что она старше.
— Зрелость от возраста не зависит, — ответил Влад, кладя на стол зайцев. Он подошел к печке. Налил из чайника в кружку отвара из шиповника. — Ей нужно было набегаться.
— И долго ты еще ее по лесам гонять будешь? — спросил мужчина. Разговор явно был обо мне в моем присутствии. При этом меня как бы не замечали.
— Она в городе не выдержит. Нужен перевод куда-нибудь на границу.
— В глушь? Чтоб девка совсем одичала?
— Она не дикая. Долго в клетке сидела.
Мужчина повернулся ко мне. Поманил. Я посмотрела на Влада и получив его молчаливый одобрительный кивок, все же подошла. Чужак зачем-то положил мне руку на лоб. Посмотрел в глаза. У него был глубокий взгляд. Необычный. Пробирающий до глубины души. Я не выдержала и отвела глаза. Чужак переместил руку на плечо.
— Два месяца. Поедешь поездом к себе домой. Там проживете два месяца. Только тогда получишь назначение, — ответил чужак Владу. — Упрямая, но помешательства пока не вижу.
— Я ее контролирую.
— Но не до конца. Твои дела переданы Луке. Жаль, что так получилось, но с судьбой не поспоришь, — сказал чужак. После этого он пошел к выходу. Вскоре я поняла, что он ушел.
— И кто это был? — спросила я Влада, разделывающего зайцев. Он был спокоен. Казалось, что ничего такого не произошло.
— Вожак, с которым ты захотела подраться, — ответил он.
— Мне показалось, что он пришел с плохими намерениями.
— Так оно и есть. Но нападать на него не стояло.
— Теперь у нас будут неприятности?
— Нет, — ответил Влад. — Не будут. Если бы ты вместо платья вышла к нему в одеяле и ли вовсе проигнорировала одежду, то были бы проблемы. Или если бы ты решила с ним ругаться. Не выдержала бы взгляда.
— Все это говорит о том, что я потеряла контроль над зверем?
— Первые признаки лишения рассудка — это потеря человеческих установок. Правила приличия стираются. Агрессию сложно контролировать. Или вовсе невозможно. Но ты вполне адекватна.
— Ты меня не пускаешь на охоту, — сказала я. Налила себе отвара и села на лавку под окно, чтоб через тонкое стекло ловить лучи солнца.
— Дело не в сумасшествие и контроле. Ты не хочешь быть человеком. Видимо негативный опыт прошлого брака так сильно повлиял на характер. Когда у тебя появилась возможность стать зверем, ты легко решила отказаться от человеческой натуры, — сказал Влад. — На охоте ты можешь забыть дорогу назад.
— Ты мне это говорил.
— Повторить никогда не поздно. Не злись. Возможно, когда родишь, то перестанешь так стремиться в лес сбежать, — сказал он. Его слова меня насторожили.
— Я не готова к детям.
— Предлагаешь нам от них отказаться?
— Предлагаю пока немного подождать.
— Скорее всего уже поздно, Наташ, — мягко улыбнулся он.
Я прислонилась к стене дома. Попыталась почувствовать хоть какие-то изменения в теле, но ничего не было. Я оставалась такой же, как раньше.
— Может обойдется? — с надеждой спросила я.
— Боишься рожать? У тебя вроде раньше не было детей.
— Не было. Еще одна причина недовольства Артура. Все меня обвинял в бесплодии, — вспомнила я. Возможно Влад был прав. Мне не хотелось возвращаться в город. Не хотелось быть человеком. Как только я начинала вспоминать все проблемы, которые были у меня раньше, то волчья суть сильно выигрывала. Мир, где эти проблемы меня почти не касались. Разве можно о чем-то еще мечтать?
— Ерунда, ты можешь иметь детей. И они у нас получатся полноценными волхами.
— Сразу родятся со зверем?
— В этом есть большая вероятность.
— Это твое второе поколение?
— Четвертое, — ответил Влад.
— Ты говорил, что довольно поздно решил жениться. И при этом ты воспитал три поколения? Это же минимум шестьдесят лет брака, — в голове мелькали цифры. Я знала, что он уже не молод, но не подозревала, что настолько. — Никто не успевает воспитать четвертое поколение.
— Мы успеем, — в словах Влада прозвучали нотки грусти. — Если не будем с этим откладывать.
— Я знаю, что у тебя есть зеркало. Ты ведь смотришь в него, когда бреешься.
— Возьми.
В паре жизнь распределяется на двоих. Если он настолько старше меня, то значит пополнил жизненный ресурс за мой счет. Все это не происходило сразу. Изменения были постепенные. Он становился моложе, а значит я старела.
Не скажу, что меня так сильно волновала внешность. Но одно дело жить, зная, что у тебя впереди много времени. Что можно прожить минимум три жизни, а другое понимать, что от отпущенных лет осталось в два раза меньше.
Я боялась смотреться в зеркало, но так как Влад наблюдал за мной, то решила не показывать страха. Он даже отошел от зайца и теперь вытирал руки полотенцем. Мои руки задрожали, когда я взяла зеркало. Когда поднесла его к лицу. Небольшой кусочек зеркала без рамки. С потертым краем в углу. Я до последнего старалась отодвинуть тот момент, когда мне пришлось бы принять себя. Посмотрела зачем-то на пол. На стену. И только потом резко перевела взгляд на отражение в зеркале. Волосы с серебряными прядями. Лицо более острое, грубое. Мелкие морщинки.
— Такое ощущение, что я стала старше в два раза, — сказала я, чувствуя, как внутри поднимается буря. Но при этом я ее контролировала и не давала ей вырваться наружу. Лишь одинокая слеза все же скатилась по щеке. Она остановилась около края щеки, а потом не удержалась и перешла на шею, вызывая щекотку.
— Это тебя нисколько не испортило, — ответил Влад. Он подошел ко мне. Обнял сзади.
— Почему ты раньше мне об этом не сказал? — слезы все же полились из глаз.
— Разве это так важно?
— Не знаю. Но...
— Мне не важно как ты выглядишь.
— Совсем не важно?
— Совсем.
— А что тогда важно?
— Что мы вместе. Ты разве этого не чувствуешь? Разве больше нет того ощущения тоски, которая приходила по ночам? Нет той незащищенности? Или страха?
— Я всегда могу перекинуться...
— Разве дело только в этом?
Он коснулся губами моего порванного носа. Его объятья были крепкими, но при этом аккуратными. Я чувствовала тепло тела, которое никак не могла скрыть одежда. Ладонь Влада скользнула к моему животу.
— Ты сегодня готова была порвать противника, который был в разы сильнее тебя, чтоб защитить нас. Когда ты поняла, что не сможешь победить силой, то пошла на хитрость. Притворилась, что ничего не понимаешь, но при этом сделала все, что от тебя требовалось.
— Ты говорил, что сумасшедших волхов убивают. Я же должна была показать, что у нас все хорошо. Хотя я потеряла счет дням.
— Потому что хотела убежать от проблем. Я так и говорил, что как набегаешься, так возьмешься за голову. Тебе сложно принять пробуждения зверя, старения, беременность. Ведь по сути ты еще слишком молодая девчонка, которая толком не набегалась, не наигралась. Тут же ты столкнулась со мной, а я тебя заставил резко перепрыгнуть через десятки лет.
— Я ничего этого не понимала, — ответила я, тяжело вздыхая. Он осторожно коснулся губами моего виска, щеки.
— Ты понимаешь все не головой. Сердцем. Да, нам не дано прожить вместе полтора века, но и того, что у нас есть — этого вполне достаточно, чтоб воспитать детей, пожить вместе в свое удовольствие и насладиться каждым прожитым днем. К тому же доказано, что счастливые пары живут дольше отведенных сроков.
— А в истинных парах есть несчастливые браки?
— Есть непонимание и глупость. А они сильно портят жизнь. Иди сюда. Я тебе сейчас все печали отгоню, — прошептал он, отбирая у меня зеркало. Я повернулась Владу. И мне неожиданно так захотелось его обнять, что аж чуть сердце не выскочило из груди. Я прижалась к нему, признавая его правоту. Мне было с ним хорошо. Тепло. Я просто хотела быть рядом с ним, а остальное уже казалось не таким важным, чем миг в его объятьях.
Мне совсем не хотелось уходить из домика в лесу, но даже я понимала, что мы тут слишком задержались. После обеда, я помогла прибраться в доме. Мы принесли дров для печки на случай, если придется неожиданно вернуться.
Не знаю почему, но злости я не чувствовала. Мы с ним разделили кровать, но внутри я отнеслась к этому, как к данности. В глубине душе я знала, что рано или поздно так и случится.
Появилась волчица. Она завалилась ко мне на кровать и с вызовом посмотрела на Влада.
— Думаешь, что ее не удастся приручить, — спросила я, зарываясь носом в ее жесткую шерсть.
— Не знаю, — ответил Влад. Он задумчиво смотрел на нас.
— Что? — прячась за волчицу, спросила я.
— Всего лишь думаю.
— О чем?
— У всего есть плата. Пока меня моя плата устраивает.
— Ты про то, что придется бросить работу?
— Да. Еще думаю, чем мы могли бы с тобой заняться. В большом городе тебе будет сложно.
— Думаешь, что я могу сорваться?
— Не исключаю такую возможность.
Я вздохнула. Вроде разговор был о нашей дальнейшей жизни, а я не чувствовала важности этого разговора. Если честно, то мне все равно где было жить и что делать. Я чувствовала сильную расслабленность во всем теле. А я еще капризность. Да, я не хотела ничего решать. Не хотела испытывать чувства вины за то, что доставляла Владу неудобства. Мне хотелось ничего не знать и думать, что скоро все изменится. Сейчас в этом небольшом домике я думала только о том, что там есть снег, в котором можно нырять с головой. И что можно пытаться поймать белку или попытаться найти зайца. Пусть я не смогу участвовать в настоящей охоте, но мне бы хватило и этих игр.
— О чем мечтаешь? — спросил Влад.
— С чего ты решил, что я мечтаю?
— Это хорошо отражено на твоем лице. К тому же ты еще улыбаешься.
— Мне здесь нравиться.
— В глуши надолго оставаться нельзя. Легко одичать. Нам придется вернуться к людям, — ответил Влад.
— У нас есть в запасе еще день?
— Дня два. Не больше. И больше никакой охоты.
Я поморщилась. Спряталась за волчицу, пряча улыбку. Как будто меня что-то могло остановить. К тому же попробовав один раз такую свободу, я не могла от нее отказаться.
Глава 7
Что такое свобода? Теперь я знала ответ — это ветер и пустая голова, в которой отсутствовали какие-либо мысли. Это не желание кем-то быть, а просто быть. И я была ветром, силой, легкостью, страстью. Я была всем тем, что меня окружало, потому что вначале чувствовала, а лишь потом осознавала.
Мне все время хотелось вывести Влада на эмоции. Прям появилось какое-то навязчивое желание делать все назло, расстроить его, сделать так, чтоб он во мне разочаровался. Я специально не контролировала зверя. Давала ей полную волю, а она вела себя часто невоспитанно. Волчица не хотела прощать волка Влада. То порванное ухо сильно задело ее гордость. Надломило, исказило, заставило думать, что ему нельзя доверять. У них оставалась сильная связь. Ее тянуло к нему, но при этом она его не подпускала. Держала на расстоянии. Его это злило. Он пытался схватить ее, пытался заставить себя уважать и тогда начиналась драка. Они грызлись между собой, а я не могла этого видеть. Приходила ей на помощь. Тогда мы с ней убегали. Становились единым целым и убегали от контроля, который сразу ослабевал.
Я знала, что Влад все равно следит за мной, но никогда его не видела. Мне нравилось бежать вперед, едва касаясь лапами снега. Нравилось нырять в кисель пространства и перебирать по нему лапами. В такие моменты я могла далеко убежать от избушки и забыть вернуться. В такие моменты было сложно рассчитать энергию. Когда силы заканчивались, я падала на снег, при этом пик счастья был на пределе. Тогда случался перекид. Я вновь оказывалась человеком. И тогда просто лежала на снегу, подставив горячее тело под холодные снежинки, падающие с неба. Или смотрела на темное небо, по которому были рассыпаны звезды. Снег рядом со мной таял, образуя яму. Я знала, что даже если усну, то не замерзну. Слишком у меня была горячая кровь. А в такие моменты температура только поднималась. Но появлялся Влад и забирал меня домой.
Он не ругался на меня за побеги, хотя просил их прекратить, потому что это могло плохо закончится. Дома меня ждала вкусная еда, удобная кровать. Любовь. Да, это была любовь, которая могла как напугать пламенем, так и согреть теплом. А потом наступало утро и появлялась тяга узнать на что я еще способна. Я убегала туда, где был другой мир. Его я пыталась узнать, познать, разобрать на слога, как в штинском языке. Только стоило мне почувствовать свободу, как все схемы познания утрачивали смысл и оставались лишь обостренные чувства.
В один из таких побегов, я заметила, что солнце светит как-то более тепло, чем раньше. Появилась капель. Воздух изменился, как изменились и звери в округе. Наступала весна. Мы должны были остаться в домике на два дня, но я совсем потеряла счет дням. Видимо свобода совсем опьянила.
В этот раз домой я возвращалась самостоятельно прервав прогулку. Теплое солнце так и манило вернуться к избушке. Появилось желание сесть перед избушкой с кружкой отвара из шиповника и смотреть, как солнце топит снег. Чувствовать, как встречается тепло и холод. Наблюдать за настоящим волшебством, которое создала природа.
Чужак. Его я почувствовала на подходе к избушке. Опасность! Влада нигде поблизости не было. Опять что-то вязкое заполнило сознание. Я кинулась сквозь пространство к нему, не понимая, что хотела найти у Влада:помощь или защитить его от чужака.
Мужчина. Довольно молодой. Строгий взгляд. Сила. Он был намного сильнее меня. Его зверь меня подавлял. Заставлял припасть на лапы, унизительно махать хвостом и просить пощады. Заставлял, но моя волчица и я не были с ним согласны. Мы с ней смотрели в лицо страху. Никогда и никто больше нас не заставит бояться!
Он только махнул пальцем, но из меня выбило дух. Перекид был таким резким, что нас с волчицей откинуло в разные стороны друг от друга. Я сидела в колючем сугробе и смотрела на мужчину, не понимая, что произошло. Влад вышел из-за елки, неся двух зайцев. Его волк тут же подошел к волчице, которая сидела оглушенная и дезориентирована. Лизнул ее в морду. Она попыталась встать на лапы, но они дрожали, поэтому сделав несколько шагов, она тут же упала. Обижено заскулила. Волк лизнул ее в ухо и лег рядом. Мне же на плечи легла куртка. Влад протянул руку, помогая встать.
— Пойдем в дом, — предложил он, не обращая внимания на мужчину, который наблюдал за нами.
Я покосилась на чужака, потом посмотрела на Влада. Спокойный взгляд. Открытый. Сколько вот так он на меня смотрел за эту зиму! Спокойствие. Мне хватило ума понять, что этот человек пришел не просто так. Он нам обязательно принесет неприятности. И бороться с ним не получится. Слишком сильный. А нужно ли бороться? Может вся борьба — это лишь пустая трата сил?
— И чего ты плачешь? — улыбнулся Влад. — Все нормально. Пойдем в дом. Сейчас будем обед готовить. Ты сегодня рано набегалась.
— Погода хорошая. Весна наступила, — ответила я, вытирая набежавшие слезы.
— Да. Весна. Скоро тебе не удастся в снегу норы рыть. Зато летом есть другие развлечения.
— Какие? — забыв про слезы, спросила я. Он рассмеялся. Легонько шлепнул меня по спине, подгоняя уйти в дом. Ну, тут он был прав. Нужно было одеться. Чужак мог остаться и на обед.
Я не стала здороваться с чужаком. Быстро прошла в дом. Я слышала, как Влад подошел к нему. Они о чем-то начали разговаривать. Быстро надев платье, я хотела подойти к окну, чтоб откровенно подслушать их разговор, но они вошли в дом.
— Я слышал, что она старше.
— Зрелость от возраста не зависит, — ответил Влад, кладя на стол зайцев. Он подошел к печке. Налил из чайника в кружку отвара из шиповника. — Ей нужно было набегаться.
— И долго ты еще ее по лесам гонять будешь? — спросил мужчина. Разговор явно был обо мне в моем присутствии. При этом меня как бы не замечали.
— Она в городе не выдержит. Нужен перевод куда-нибудь на границу.
— В глушь? Чтоб девка совсем одичала?
— Она не дикая. Долго в клетке сидела.
Мужчина повернулся ко мне. Поманил. Я посмотрела на Влада и получив его молчаливый одобрительный кивок, все же подошла. Чужак зачем-то положил мне руку на лоб. Посмотрел в глаза. У него был глубокий взгляд. Необычный. Пробирающий до глубины души. Я не выдержала и отвела глаза. Чужак переместил руку на плечо.
— Два месяца. Поедешь поездом к себе домой. Там проживете два месяца. Только тогда получишь назначение, — ответил чужак Владу. — Упрямая, но помешательства пока не вижу.
— Я ее контролирую.
— Но не до конца. Твои дела переданы Луке. Жаль, что так получилось, но с судьбой не поспоришь, — сказал чужак. После этого он пошел к выходу. Вскоре я поняла, что он ушел.
— И кто это был? — спросила я Влада, разделывающего зайцев. Он был спокоен. Казалось, что ничего такого не произошло.
— Вожак, с которым ты захотела подраться, — ответил он.
— Мне показалось, что он пришел с плохими намерениями.
— Так оно и есть. Но нападать на него не стояло.
— Теперь у нас будут неприятности?
— Нет, — ответил Влад. — Не будут. Если бы ты вместо платья вышла к нему в одеяле и ли вовсе проигнорировала одежду, то были бы проблемы. Или если бы ты решила с ним ругаться. Не выдержала бы взгляда.
— Все это говорит о том, что я потеряла контроль над зверем?
— Первые признаки лишения рассудка — это потеря человеческих установок. Правила приличия стираются. Агрессию сложно контролировать. Или вовсе невозможно. Но ты вполне адекватна.
— Ты меня не пускаешь на охоту, — сказала я. Налила себе отвара и села на лавку под окно, чтоб через тонкое стекло ловить лучи солнца.
— Дело не в сумасшествие и контроле. Ты не хочешь быть человеком. Видимо негативный опыт прошлого брака так сильно повлиял на характер. Когда у тебя появилась возможность стать зверем, ты легко решила отказаться от человеческой натуры, — сказал Влад. — На охоте ты можешь забыть дорогу назад.
— Ты мне это говорил.
— Повторить никогда не поздно. Не злись. Возможно, когда родишь, то перестанешь так стремиться в лес сбежать, — сказал он. Его слова меня насторожили.
— Я не готова к детям.
— Предлагаешь нам от них отказаться?
— Предлагаю пока немного подождать.
— Скорее всего уже поздно, Наташ, — мягко улыбнулся он.
Я прислонилась к стене дома. Попыталась почувствовать хоть какие-то изменения в теле, но ничего не было. Я оставалась такой же, как раньше.
— Может обойдется? — с надеждой спросила я.
— Боишься рожать? У тебя вроде раньше не было детей.
— Не было. Еще одна причина недовольства Артура. Все меня обвинял в бесплодии, — вспомнила я. Возможно Влад был прав. Мне не хотелось возвращаться в город. Не хотелось быть человеком. Как только я начинала вспоминать все проблемы, которые были у меня раньше, то волчья суть сильно выигрывала. Мир, где эти проблемы меня почти не касались. Разве можно о чем-то еще мечтать?
— Ерунда, ты можешь иметь детей. И они у нас получатся полноценными волхами.
— Сразу родятся со зверем?
— В этом есть большая вероятность.
— Это твое второе поколение?
— Четвертое, — ответил Влад.
— Ты говорил, что довольно поздно решил жениться. И при этом ты воспитал три поколения? Это же минимум шестьдесят лет брака, — в голове мелькали цифры. Я знала, что он уже не молод, но не подозревала, что настолько. — Никто не успевает воспитать четвертое поколение.
— Мы успеем, — в словах Влада прозвучали нотки грусти. — Если не будем с этим откладывать.
— Я знаю, что у тебя есть зеркало. Ты ведь смотришь в него, когда бреешься.
— Возьми.
В паре жизнь распределяется на двоих. Если он настолько старше меня, то значит пополнил жизненный ресурс за мой счет. Все это не происходило сразу. Изменения были постепенные. Он становился моложе, а значит я старела.
Не скажу, что меня так сильно волновала внешность. Но одно дело жить, зная, что у тебя впереди много времени. Что можно прожить минимум три жизни, а другое понимать, что от отпущенных лет осталось в два раза меньше.
Я боялась смотреться в зеркало, но так как Влад наблюдал за мной, то решила не показывать страха. Он даже отошел от зайца и теперь вытирал руки полотенцем. Мои руки задрожали, когда я взяла зеркало. Когда поднесла его к лицу. Небольшой кусочек зеркала без рамки. С потертым краем в углу. Я до последнего старалась отодвинуть тот момент, когда мне пришлось бы принять себя. Посмотрела зачем-то на пол. На стену. И только потом резко перевела взгляд на отражение в зеркале. Волосы с серебряными прядями. Лицо более острое, грубое. Мелкие морщинки.
— Такое ощущение, что я стала старше в два раза, — сказала я, чувствуя, как внутри поднимается буря. Но при этом я ее контролировала и не давала ей вырваться наружу. Лишь одинокая слеза все же скатилась по щеке. Она остановилась около края щеки, а потом не удержалась и перешла на шею, вызывая щекотку.
— Это тебя нисколько не испортило, — ответил Влад. Он подошел ко мне. Обнял сзади.
— Почему ты раньше мне об этом не сказал? — слезы все же полились из глаз.
— Разве это так важно?
— Не знаю. Но...
— Мне не важно как ты выглядишь.
— Совсем не важно?
— Совсем.
— А что тогда важно?
— Что мы вместе. Ты разве этого не чувствуешь? Разве больше нет того ощущения тоски, которая приходила по ночам? Нет той незащищенности? Или страха?
— Я всегда могу перекинуться...
— Разве дело только в этом?
Он коснулся губами моего порванного носа. Его объятья были крепкими, но при этом аккуратными. Я чувствовала тепло тела, которое никак не могла скрыть одежда. Ладонь Влада скользнула к моему животу.
— Ты сегодня готова была порвать противника, который был в разы сильнее тебя, чтоб защитить нас. Когда ты поняла, что не сможешь победить силой, то пошла на хитрость. Притворилась, что ничего не понимаешь, но при этом сделала все, что от тебя требовалось.
— Ты говорил, что сумасшедших волхов убивают. Я же должна была показать, что у нас все хорошо. Хотя я потеряла счет дням.
— Потому что хотела убежать от проблем. Я так и говорил, что как набегаешься, так возьмешься за голову. Тебе сложно принять пробуждения зверя, старения, беременность. Ведь по сути ты еще слишком молодая девчонка, которая толком не набегалась, не наигралась. Тут же ты столкнулась со мной, а я тебя заставил резко перепрыгнуть через десятки лет.
— Я ничего этого не понимала, — ответила я, тяжело вздыхая. Он осторожно коснулся губами моего виска, щеки.
— Ты понимаешь все не головой. Сердцем. Да, нам не дано прожить вместе полтора века, но и того, что у нас есть — этого вполне достаточно, чтоб воспитать детей, пожить вместе в свое удовольствие и насладиться каждым прожитым днем. К тому же доказано, что счастливые пары живут дольше отведенных сроков.
— А в истинных парах есть несчастливые браки?
— Есть непонимание и глупость. А они сильно портят жизнь. Иди сюда. Я тебе сейчас все печали отгоню, — прошептал он, отбирая у меня зеркало. Я повернулась Владу. И мне неожиданно так захотелось его обнять, что аж чуть сердце не выскочило из груди. Я прижалась к нему, признавая его правоту. Мне было с ним хорошо. Тепло. Я просто хотела быть рядом с ним, а остальное уже казалось не таким важным, чем миг в его объятьях.
Мне совсем не хотелось уходить из домика в лесу, но даже я понимала, что мы тут слишком задержались. После обеда, я помогла прибраться в доме. Мы принесли дров для печки на случай, если придется неожиданно вернуться.
