– У меня нет мамы.
– Есть. Я просто умерла.
Карл взобрался коленями на стол и отдёрнул занавеску, чтобы открыть окно, но так и застыл с шершавой тканью в руке: за стеклом клубился странный дым. Идея сбежать через дверь также отпала, дым ненавязчиво показывался из коридора.
– Дай же мне тебя обнять. Я мечтала об этом с тех пор, как легла в могилу…
– Хватит! Демон, прекращай! Убери это!
Покачнувшись, скелет приложил желтоватую кисть к груди.
– Сынок, не надо разговаривать с демонами. Моё сердце разорвётся от горя, если ты продолжишь так себя вести. Карл, мой милый Карл, как же тебя испортили. Если бы могла, то забрала бы тебя с собой.
Это чудовище не мама. И нисколько на неё не похоже, хоть он никогда её не видел. В доме не было ни одного дагерротипа, ни одной фотокарточки.
А вот платье он помнил. Тёмно-синее, в мелкую блёкло-красную розочку. Мачеха нашла его во время уборки на чердаке и устроила отцу настоящий скандал. Она всегда в открытую злилась, стоило кому-нибудь упомянуть прежнюю хозяйку дома. Отец ей не перечил, со временем убрал всё, что было связано с другой женщиной. Только от сына не мог избавиться. Не хотел.
Платье было подарено кому-то из прислуги с наказом не появляться в нём на работе.
Карл отпрянул от тянувшего к нему руки скелета.
– Прекрати! Я уже понял, что ты силён!
– Сыночек, успокойся. Не надо кричать. Это я, твоя мама…
– Нет!
– Дай же мне тебя поцеловать.
Пятиться было больше некуда. Карл прижимался спиной к стене и всем сердцем желал сквозь неё просочиться.
Твёрдые, похожие на уродливые ветки, руки коснулись его лица. Погладили по волосам.
– Как же ты вырос… Знаешь, а я ведь до этого тебя так и не увидела. Наверное, ты был очень хорошеньким. Я бы всё отдала, чтобы покачать твою колыбель или покатать тебя в колясочке. Но ты уже такой большой.
Вряд ли скелет был тяжёлым, даже щуплый подросток мог бы отбросить его от себя.
Но на Карла вновь напал парализующий страх. Как не вовремя.
Костлявые пальцы, словно прищепкой, сдавили мочку уха.
– У тебя мои ушки. И мои глаза. И губы.
Он зажмурился, когда чудовище прижалось к его щеке зубами. Почти не дышал, но запах тлена был слишком навязчивым. И ещё от платья пахло засохшими апельсиновыми корками.
К счастью, мерзким лобызаниям вскоре пришёл конец.
– Не бойся, мой хороший. Посмотри, кого я привела.
Из окутанного дымом коридора в комнату вошли маленькие дети. Самой старшей девочке можно было дать лет десять, не больше. В её руках кряхтел украшенный кружевами свёрток.
И у всех не было лиц.
Карла бы стошнило, но желудок был пуст.
– Это твои братья и сёстры, Карл. Только они не родились, и я не знаю их имён. Ну же, дорогой, не стесняйся. Поиграй с ними.
Порождение кошмара вытолкнуло его на середину комнаты. Безликие дети окружали.
Они видели его без глаз. Он это чувствовал.
И демон наверняка всё видел. Не отпускал. Наслаждался своей властью.
– Дождёмся папу. Он непременно обрадуется. Как раз, пока он приласкает всех вас, я успею накрыть на стол. Будет пудинг и сладкий пирог. Карл, что-то мне подсказывает, что ты вишню любишь больше, чем яблоки…
Пограничное состояние между сном и явью. Покачивает. Ощущение, будто душа медленно отклеивается от тела, и её засасывает в какую-то воронку.
Наконец-то обморок. В кои-то веки ему можно не сопротивляться.
Опять прикосновения скелета.
– Что с тобой? Тебе плохо? Ну ничего, мы с тобой немного полежим, и всё пройдёт.
Он почти не заметил, как его уложили на кровать.
Потемнело. Запах тлена стал вовсе нестерпимым. Карл слабо пошевелился в тесноте и упёрся рукой в обитую атласом стенку.
– Мир Карл, что с вами? Пожалуйста, ответьте, не пугайте меня.
Приятный девичий голос разбил оковы сна.
Сначала Карл почувствовал своё тело, потом смог открыть глаза. На него сверху вниз смотрела Флёр. Девушка не выглядела встревоженной, скорее, немного растерянной, и это обстоятельство успокаивало.
– Слава Патронусу, – она позволила себе улыбку. Не жеманную, а настоящую, когда на пару мгновений показываются зубы.
А они у неё хорошие. Белые и вроде все на месте.
– Что с вами? – повторила Флёр, поглаживая Карла по щеке. – Может, вам нужен врач?
Сказать бы ей, чтобы не трогала. Щетина же колется, наверное.
– Не надо… Ничего не надо.
Он сел, и его замутило от внезапного головокружения. Флёр прижала его к себе, не дав свалиться на пол.
– Тише, тише. Не двигайтесь. Лучше дышите глубже.
Слабость притупляла стыд. Наступало умиротворение, такое странное на фоне собственного плачевного состояния.
Флёр была тёплой, и пахло от неё хорошо. Неприторными цветочными духами с цитрусовой ноткой и чуть-чуть свежеиспечённым хлебом. Как бы не задремать у неё на руках, иначе станет совсем неловко.
– Вам надо беречь себя, – сказала Флёр после затянувшейся паузы. – Может, вам это покажется смешным, но я настаиваю на том, чтобы вы больше отдыхали и правильно питались. Ваши порции как мои, а вы ведь мужчина. Посмотрите на себя в зеркало, вам не помешает поправиться.
И не объяснишь ей, что дело не в еде и не в отсутствии отдыха.
– Мир Карл, – заговорила горничная после очередной паузы, – я сегодня шоколадное печенье испеку. Вам обязательно понравится. Всем нравится моё печенье.
– Извини, Флёр, мне что-то не хочется сладкого, – признался Карл, пытаясь с её помощью подняться на ноги.
– Как это – не хочется? Вы точно человек? Невозможно не хотеть шоколадное печенье!
Губы Карла дрогнули. Забавно представлять, что для кого-то вроде Флёр сладости мерило счастья.
Он опустился на кровать и пригладил рукой волосы.
– Мир Карл…
Вам принести завтрак в комнату? Вам помочь умыться? Я не только печенье, я ещё и лекарства умею делать…
Однако Флёр сумела удивить.
– Вы любите сорок?
Карл аж воздухом подавился.
– В гастрономическом плане – нет.
Девушка самую малость нахмурилась, отчего стала выглядеть ещё забавней.
– Да я бы ни за что в жизни не приготовила вам такую дрянь! Эта мерзавка не стоит того, чтобы вы её ели. И вообще вы меня с мысли сбиваете! Я же не просто так пришла.
Было удивительно, что после последних событий что-то было способно заинтриговать Карла.
– Ты что-то хотела?
– Да, – Флёр мигом приобрела вид милой воинственности. – Дайте мне ключ от чердака.
– Ни в коем случае.
Подкрашенные глаза девушки заметно расширились.
– Но почему?!
Потому что на чердаке не пыльное барахло, а незаконная алхимическая лаборатория, которой в приличном доме, разумеется, не место. Лорд Уолтер ещё шутил, что устроил её наверху, чтобы «…если жахнуло, отделались бы сорванной крышей».
Карл отвёл взгляд, так легче врать.
– Извини, если кажусь грубым, но там вещи, которые я бы не хотел никому показывать. Мои незавёршённые работы.
Вот так. Раз эксплуатируешь образ болезного художника, то уж по полной программе.
– М…
Столько короткий ответ вынудил его вновь поднять глаза на горничную. Он поджала губы и выжидательно просмотрела на него исподлобья.
И как это называется?
– Флёр, зачем тебе чердак?
– Да не нужен мне ваш драгоценный чердак. Я просто хочу на крышу вылезти.
– Вряд ли «просто». Девицам нечего делать на крышах. Что тебе взбрело в голову?
Вздохнув, Флёр обратила взор к потолку, словно вопрошая высшие силы, за какие грехи ей приходится возиться с таким глупым человеком.
– Я же вам уже сказала. Сорока! Она, знаете, как мне надоела? Вчера весь день надо мной издевалась, зараза этакая.
И на Карла вывалился ворох жалоб. Вчера небольшая и, как ему раньше думалось, безобидная птица умудрилась устроить натуральный переполох. Пока Флёр и Сюзанна развешивали во дворе мокрое после стирки бельё, сорока кружила над ними с азартом охотничьего сокола и в самые неподходящие моменты пикировала, стараясь вырвать блестящие на солнце пуговицы. Один раз у Флёр получилось огреть нахалку влажной сорочкой, но птица только сильнее разъярилась и после этого стала кидаться и на девушек. Что самое печальное в этой истории, кое-какую добычу налётчице всё же удалось утащить, и это признание далось Флёр нелегко. Оно и понятно, за хозяйским добром не уследила.
– А сегодня, – трагическим шёпотом возвестила девушка и в театральном жесте прижала пальчики к груди, – она залетела прямо на кухню и обокрала меня. Средь бела дня! А я ничего не успела сделать, я тогда противень из духовки доставала, руки были заняты, да ещё в толстых варежках…
– Всё равно не понимаю, зачем тебе лезть на крышу. Возьмёшь ружьё и подстрелишь её?
– А вы мне его дадите?
Её решимость уже не забавляла, но всерьёз тревожила. Всякого можно ожидать от человека, готового взять в руки огнестрельное оружие из-за пустячной кражи.
– Ничего я тебе не дам. Ни ключ, ни ружьё, и вообще последнего у меня нет. Флёр, не переживай ты так из-за каких-то мелочей. Ты ни в чём не виновата, а пуговицы можно новые купить.
– Так она же и меня обокрала, – напомнила Флёр.
Тут Карл был почти готов сдаться. Наверное, непутёвая горничная положила на подоконник своё сокровище вроде заколки или колечка, а оно приглянулось пролетавшей мимо сороке.
– Я за ней ещё вчера проследила. Она добро ворованное в скворечник складывает.
Теперь ясно. Скворечник на крыше, поэтому девушку так туда и тянет, лишь бы скорей и вопреки всему воссоединиться с потерей.
Что ж, не в первой идти в бандитское логово.
Скидка 50% до конца недели
– Есть. Я просто умерла.
Карл взобрался коленями на стол и отдёрнул занавеску, чтобы открыть окно, но так и застыл с шершавой тканью в руке: за стеклом клубился странный дым. Идея сбежать через дверь также отпала, дым ненавязчиво показывался из коридора.
– Дай же мне тебя обнять. Я мечтала об этом с тех пор, как легла в могилу…
– Хватит! Демон, прекращай! Убери это!
Покачнувшись, скелет приложил желтоватую кисть к груди.
– Сынок, не надо разговаривать с демонами. Моё сердце разорвётся от горя, если ты продолжишь так себя вести. Карл, мой милый Карл, как же тебя испортили. Если бы могла, то забрала бы тебя с собой.
Это чудовище не мама. И нисколько на неё не похоже, хоть он никогда её не видел. В доме не было ни одного дагерротипа, ни одной фотокарточки.
А вот платье он помнил. Тёмно-синее, в мелкую блёкло-красную розочку. Мачеха нашла его во время уборки на чердаке и устроила отцу настоящий скандал. Она всегда в открытую злилась, стоило кому-нибудь упомянуть прежнюю хозяйку дома. Отец ей не перечил, со временем убрал всё, что было связано с другой женщиной. Только от сына не мог избавиться. Не хотел.
Платье было подарено кому-то из прислуги с наказом не появляться в нём на работе.
Карл отпрянул от тянувшего к нему руки скелета.
– Прекрати! Я уже понял, что ты силён!
– Сыночек, успокойся. Не надо кричать. Это я, твоя мама…
– Нет!
– Дай же мне тебя поцеловать.
Пятиться было больше некуда. Карл прижимался спиной к стене и всем сердцем желал сквозь неё просочиться.
Твёрдые, похожие на уродливые ветки, руки коснулись его лица. Погладили по волосам.
– Как же ты вырос… Знаешь, а я ведь до этого тебя так и не увидела. Наверное, ты был очень хорошеньким. Я бы всё отдала, чтобы покачать твою колыбель или покатать тебя в колясочке. Но ты уже такой большой.
Вряд ли скелет был тяжёлым, даже щуплый подросток мог бы отбросить его от себя.
Но на Карла вновь напал парализующий страх. Как не вовремя.
Костлявые пальцы, словно прищепкой, сдавили мочку уха.
– У тебя мои ушки. И мои глаза. И губы.
Он зажмурился, когда чудовище прижалось к его щеке зубами. Почти не дышал, но запах тлена был слишком навязчивым. И ещё от платья пахло засохшими апельсиновыми корками.
К счастью, мерзким лобызаниям вскоре пришёл конец.
– Не бойся, мой хороший. Посмотри, кого я привела.
Из окутанного дымом коридора в комнату вошли маленькие дети. Самой старшей девочке можно было дать лет десять, не больше. В её руках кряхтел украшенный кружевами свёрток.
И у всех не было лиц.
Карла бы стошнило, но желудок был пуст.
– Это твои братья и сёстры, Карл. Только они не родились, и я не знаю их имён. Ну же, дорогой, не стесняйся. Поиграй с ними.
Порождение кошмара вытолкнуло его на середину комнаты. Безликие дети окружали.
Они видели его без глаз. Он это чувствовал.
И демон наверняка всё видел. Не отпускал. Наслаждался своей властью.
– Дождёмся папу. Он непременно обрадуется. Как раз, пока он приласкает всех вас, я успею накрыть на стол. Будет пудинг и сладкий пирог. Карл, что-то мне подсказывает, что ты вишню любишь больше, чем яблоки…
Пограничное состояние между сном и явью. Покачивает. Ощущение, будто душа медленно отклеивается от тела, и её засасывает в какую-то воронку.
Наконец-то обморок. В кои-то веки ему можно не сопротивляться.
Опять прикосновения скелета.
– Что с тобой? Тебе плохо? Ну ничего, мы с тобой немного полежим, и всё пройдёт.
Он почти не заметил, как его уложили на кровать.
Потемнело. Запах тлена стал вовсе нестерпимым. Карл слабо пошевелился в тесноте и упёрся рукой в обитую атласом стенку.
– Мир Карл, что с вами? Пожалуйста, ответьте, не пугайте меня.
Приятный девичий голос разбил оковы сна.
Сначала Карл почувствовал своё тело, потом смог открыть глаза. На него сверху вниз смотрела Флёр. Девушка не выглядела встревоженной, скорее, немного растерянной, и это обстоятельство успокаивало.
– Слава Патронусу, – она позволила себе улыбку. Не жеманную, а настоящую, когда на пару мгновений показываются зубы.
А они у неё хорошие. Белые и вроде все на месте.
– Что с вами? – повторила Флёр, поглаживая Карла по щеке. – Может, вам нужен врач?
Сказать бы ей, чтобы не трогала. Щетина же колется, наверное.
– Не надо… Ничего не надо.
Он сел, и его замутило от внезапного головокружения. Флёр прижала его к себе, не дав свалиться на пол.
– Тише, тише. Не двигайтесь. Лучше дышите глубже.
Слабость притупляла стыд. Наступало умиротворение, такое странное на фоне собственного плачевного состояния.
Флёр была тёплой, и пахло от неё хорошо. Неприторными цветочными духами с цитрусовой ноткой и чуть-чуть свежеиспечённым хлебом. Как бы не задремать у неё на руках, иначе станет совсем неловко.
– Вам надо беречь себя, – сказала Флёр после затянувшейся паузы. – Может, вам это покажется смешным, но я настаиваю на том, чтобы вы больше отдыхали и правильно питались. Ваши порции как мои, а вы ведь мужчина. Посмотрите на себя в зеркало, вам не помешает поправиться.
И не объяснишь ей, что дело не в еде и не в отсутствии отдыха.
– Мир Карл, – заговорила горничная после очередной паузы, – я сегодня шоколадное печенье испеку. Вам обязательно понравится. Всем нравится моё печенье.
– Извини, Флёр, мне что-то не хочется сладкого, – признался Карл, пытаясь с её помощью подняться на ноги.
– Как это – не хочется? Вы точно человек? Невозможно не хотеть шоколадное печенье!
Губы Карла дрогнули. Забавно представлять, что для кого-то вроде Флёр сладости мерило счастья.
Он опустился на кровать и пригладил рукой волосы.
– Мир Карл…
Вам принести завтрак в комнату? Вам помочь умыться? Я не только печенье, я ещё и лекарства умею делать…
Однако Флёр сумела удивить.
– Вы любите сорок?
Карл аж воздухом подавился.
– В гастрономическом плане – нет.
Девушка самую малость нахмурилась, отчего стала выглядеть ещё забавней.
– Да я бы ни за что в жизни не приготовила вам такую дрянь! Эта мерзавка не стоит того, чтобы вы её ели. И вообще вы меня с мысли сбиваете! Я же не просто так пришла.
Было удивительно, что после последних событий что-то было способно заинтриговать Карла.
– Ты что-то хотела?
– Да, – Флёр мигом приобрела вид милой воинственности. – Дайте мне ключ от чердака.
– Ни в коем случае.
Подкрашенные глаза девушки заметно расширились.
– Но почему?!
Потому что на чердаке не пыльное барахло, а незаконная алхимическая лаборатория, которой в приличном доме, разумеется, не место. Лорд Уолтер ещё шутил, что устроил её наверху, чтобы «…если жахнуло, отделались бы сорванной крышей».
Карл отвёл взгляд, так легче врать.
– Извини, если кажусь грубым, но там вещи, которые я бы не хотел никому показывать. Мои незавёршённые работы.
Вот так. Раз эксплуатируешь образ болезного художника, то уж по полной программе.
– М…
Столько короткий ответ вынудил его вновь поднять глаза на горничную. Он поджала губы и выжидательно просмотрела на него исподлобья.
И как это называется?
– Флёр, зачем тебе чердак?
– Да не нужен мне ваш драгоценный чердак. Я просто хочу на крышу вылезти.
– Вряд ли «просто». Девицам нечего делать на крышах. Что тебе взбрело в голову?
Вздохнув, Флёр обратила взор к потолку, словно вопрошая высшие силы, за какие грехи ей приходится возиться с таким глупым человеком.
– Я же вам уже сказала. Сорока! Она, знаете, как мне надоела? Вчера весь день надо мной издевалась, зараза этакая.
И на Карла вывалился ворох жалоб. Вчера небольшая и, как ему раньше думалось, безобидная птица умудрилась устроить натуральный переполох. Пока Флёр и Сюзанна развешивали во дворе мокрое после стирки бельё, сорока кружила над ними с азартом охотничьего сокола и в самые неподходящие моменты пикировала, стараясь вырвать блестящие на солнце пуговицы. Один раз у Флёр получилось огреть нахалку влажной сорочкой, но птица только сильнее разъярилась и после этого стала кидаться и на девушек. Что самое печальное в этой истории, кое-какую добычу налётчице всё же удалось утащить, и это признание далось Флёр нелегко. Оно и понятно, за хозяйским добром не уследила.
– А сегодня, – трагическим шёпотом возвестила девушка и в театральном жесте прижала пальчики к груди, – она залетела прямо на кухню и обокрала меня. Средь бела дня! А я ничего не успела сделать, я тогда противень из духовки доставала, руки были заняты, да ещё в толстых варежках…
– Всё равно не понимаю, зачем тебе лезть на крышу. Возьмёшь ружьё и подстрелишь её?
– А вы мне его дадите?
Её решимость уже не забавляла, но всерьёз тревожила. Всякого можно ожидать от человека, готового взять в руки огнестрельное оружие из-за пустячной кражи.
– Ничего я тебе не дам. Ни ключ, ни ружьё, и вообще последнего у меня нет. Флёр, не переживай ты так из-за каких-то мелочей. Ты ни в чём не виновата, а пуговицы можно новые купить.
– Так она же и меня обокрала, – напомнила Флёр.
Тут Карл был почти готов сдаться. Наверное, непутёвая горничная положила на подоконник своё сокровище вроде заколки или колечка, а оно приглянулось пролетавшей мимо сороке.
– Я за ней ещё вчера проследила. Она добро ворованное в скворечник складывает.
Теперь ясно. Скворечник на крыше, поэтому девушку так туда и тянет, лишь бы скорей и вопреки всему воссоединиться с потерей.
Что ж, не в первой идти в бандитское логово.
Скидка 50% до конца недели
