– Ну ничего, мальчики. Я о вас позабочусь.
Сказала это вслух…
Флёр сдавленно захихикала и, заливаясь краской не хуже эрлиса, поспешила удалиться.
Какая фамильярность! Совершенно непростительная для её положения. Остаётся надеяться, что за вкусную еду хозяева всё простят.
Катакомбы наполнились душераздирающим воем.
Поджарая овчарка рвалась с поводка, упиралась всеми лапами и ни в какую не реагировала на грозные окрики констебля. Животное чуяло, что в Руинах затаилась опасность, и лучше людей понимало, каковы могут быть последствия встречи с ней. Жизнь была дороже гордости.
– Храбрец, перестань! Перестань, кому сказал!
Позоря свою кличку, пёс упал на брюхо, прижал к голове уши и пронзительно заскулил.
Габриэль больше не мог наблюдать за мучениями пса.
– Оставь его, – велел он констеблю. – Собаки лучше нас видят духов и созданий Мендакса. Даже если ты отнесёшь его туда на руках, он не возьмёт след. Идиоты, – он отвернулся от озадаченного полицейского и в который раз осветил фонариком покрытий паутиной постамент, – додумались притащить сюда животное. Почему я из-за всяких недоумков должен отвлекаться на мелочи?
Не успел зажмуриться от новой фотовспышки. В глазах болезненно запрыгали искорки.
– Здесь нечего делать. Возвращаемся в склеп, – отдав приказ оперативной группе, он быстро направился в указанном направлении.
Очень скоро его обогнал Храбрец.
Неожиданный тычок столкнул детектива-инспектора прямо в объятья одного из мумифицированных монахов. Бежавший следом констебль скомкано извинился и припустил ещё быстрее, но уже не с целью поймать собаку, а лишь бы спрятаться подальше от гнева начальства.
– Идиоты, – повторил Габриэль и, брезгливо морщась, отряхнулся.
У двери, разделяющей королевский склеп и монастырские катакомбы, его с нетерпением ждал Ансельм. Бестолковый мальчишка, но уж больно кузина хочет, чтобы её отпрыск в будущем получил солидную и по-настоящему мужскую профессию.
– Дядя… Инспектор, ну можно я хоть немножко на мёртвых монахов посмотрю? Так интересно!
– Ты на прошлой неделе видел мёртвого священника. Забыл, как вдова скакала вокруг тебя с нюхательной солью, будто ты переволновавшаяся дебютантка?
Парнишка скис и нехотя отошёл от входа в пещеры. Его детские ужимки и расчёсанные на пробор волосы и умиляли и бесили одновременно.
Слишком домашний. И слишком наивный.
Габриэль с самого начала знал, что работа следователя родственничку не по зубам, но всё-таки таскал его в последнее время с собой. Посмотрит малец на всё это дерьмо, поплачется перед родителями, и те пускай ищут ему новую стезю, куда можно деть свои таланты.
– Что можешь сказать по поводу текущего дела? – строго спросил Габриэль.
Ансельм на секунду поднял глаза к потолку, словно искал поддержки у святых и героев, изображённых на величественных фресках.
– Преступник мог пробраться сюда только со стороны дворца.
– Да ну? – учитель и дядя в одном лице скептически изогнул бровь.
– Да точно вам говорю! Это же закрытая часть Королевского парка. Сюда не проберёшься с улицы.
Габриэль и стоящий рядом сержант обменялись понимающими взглядами.
– С чего ты так решил?
– Опять вы надо мной издеваетесь? – Ансельм заранее почувствовал подвох. – Там же забор железный, через него не пролезешь и не перелезешь.
Детектив-инспектор отошёл подальше, пропуская оперативную группу. Защёлкали выключающиеся фонарики.
– Если ты ещё месяц поживёшь без мамкиной стряпни, то сам просочишься между решётками. К тому же, держи в уме, что вчера на улицах было полно артистов, в том числе обладающих акробатическими навыками. Что ещё?
– Тут замешан маг. Обычный человек с ключом бы не сладил.
– Как минимум, один маг, – поправил наставник.
Парнишка сверлил его уже откровенно раздражённым взглядом. Габриэль невольно вспомнил себя в возрасте шести лет, когда взрослые экзаменовали его на знание таблицы умножения. Задают сложные вопросы, а сами, противные, и так давно всё знают.
В сопровождении сержанта в склеп вошёл тучный мужчина средних лет в добротном пальто и с объёмным саквояжем.
– Только вас ждём, профессор, – без приветствия заявил Габриэль.
Опыт научил ценить время.
– Мне даже пришлось отменить лекцию по Истории человеческой магии, – недовольно ответил тот. – Признаться, я не совсем представлял, чего именно вы от меня хотите. Меня не предупредили…
– Наслаждайтесь сюрпризом, а лучше скажите, здесь есть материал, с которым можно работать?
Профессор нехотя опустил на пол саквояж и начал нервно протирать очки платком.
– Я бы посмотрел на даты… Будь это обычный семейный склеп.
– Это и есть обычный семейный склеп, – с напором ответил детектив-инспектор. – Эти люди друг на друге женились, рожали детей, умирали. А если вас волнуют чувства конкретного человека, то не извольте беспокоиться, у меня есть письменное согласие на проведение любых мероприятий, способствующих следствию.
Упрямый маг пожевал губами. Явно раздумывал над истинной реакцией «конкретного человека» на столь деликатное мероприятие.
– Раз так, у меня не найдётся повода для отказа. Однако учтите, своей головой за всё отвечаете. Мне моя ещё пригодится.
Габриэль приказал всем дать профессору место для работы. Тот снова нацепил очки и принялся деловито вытаскивать инвентарь из саквояжа. Три чёрные свечи, большой кусок мела, склянки с жидкостью цвета болотной тины… Он мог сколько угодно напускать на себя вид невозмутимого профессионала, но его выдавала дрожь в руках. Нервничал, разумеется. Боялся, что полиция его подставит, когда монарх вдруг опомнится.
Ансельм наблюдал за действиями мага, раскрыв рот и, как говорится, с замиранием сердца. Нечего ему тут делать.
– Ансельм, выйди.
– Но я не хочу торчать снаружи…
– А я не хочу, чтобы ты осквернил королевскую усыпальницу своей блевотиной. Я ясно выразился? Звук не забирай, балда.
Малец надел котелок, поставил чемоданчик со звукозаписывающим устройством и с донельзя обиженной физиономией покинул склеп. Стоит его припугнуть, конечно, но не таким жестоким способом. Была бы воля Габриэля, то с удовольствием бы пропустил предстоящую процедуру.
Пара полицейских и молодцы с нашивками придворных садовников на рукавах грубо вскрыли указанную инспектором нишу и, пыхтя от натуги, вытащили оттуда большой гроб. Внутри покоилась безобразно толстая женщина в чёрном платье и чепце с лентами. По скорбному залу разлился смрад разлагающегося тела.
Габриэль прижал к лицу надушенный платок. Король никогда не любил свою вздорную тётку Беллатрису, так что о щепетильности можно забыть. Когда на чашах весов древний артефакт и старая перечница, естественно, предпочтение отдаётся артефакту.
Прежде чем извлечь покойницу, сержанты вытащили из гроба такое количество барахла, которым можно было бы заполнить дорожный чемодан и, попрыгав на нём для верности, защёлкнуть замки. Несколько пачек с перевязанными ленточками и тесьмой писем, альбомы с фотографиями, коробочки со спрятанными от ненавистных родственниц украшениями, любимая банная щётка с ручкой в виде шеи и головы жирафа… В ногах герцогини Беллатрисы комком валялась болонка – бедняжку умертвили, чтобы она последовала за хозяйкой. Традиция нагромождать гробы и усыпальницы всяким хламом изжила себя больше тысячи лет назад, однако Годфрид Шестой не осмелился идти против последней воли тёти. Вдруг ещё станет по ночам сниться и ругать за скупость и чёрствость?
– У меня всё готово. Кладите труп в центр круга, – обыденно произнёс маг, вытирая платком потные руки. – Не смажьте ничего, а то сами будете знаки вырисовывать.
– Годный экземпляр? – поинтересовался Габриэль.
– Могло быть и лучше, но сойдёт. На первый взгляд необходимые ткани в норме. Инспектор, будьте любезны, позаботьтесь о безопасности. Я сейчас не в той форме, чтобы кого-то спасать от разбушевавшейся нечисти.
По нему видно. Никакой практики, одни лекции и монографии, напечатанные лишь ради новой учёной степени.
– Оружие наготове. Только пули. В случае атаки стрелять в голову.
Пока профессор занимался последними приготовлениями к ритуалу, Габриэль открыл чемодан и настроил запись звука.
Нельзя ничего упустить.
После напетого на староаландрийском языке заклинания распростёртый на полу труп пошевелился. Слабенько, как полудохлое насекомое. Кто-то во всеуслышание позвал мамочку.
Это не была герцогиня Беллатриса. Её портящаяся оболочка, но не сущность.
Кадавр.
Криминалистика перешла бы на совсем другой уровень, если бы маги придумали способ возвращать в тела души. Например, сразу было бы ясно, кто и за что убил жертву. Но эти учения некромантии считались забытыми, и за попытку их воссоздать горе-магу грозила казнь без права на помилование.
– Слушайся меня, тёмное создание. Отвечай на все мои вопросы.
От сурового тона профессора даже у бравого детектива-инспектора сердце ушло в пятки. Его студентам точно не позавидуешь.
Труп сел. Грузно, не с первой попытки. Как плохо сконструированный робот. Лицо, ранее принадлежавшее женщине из королевской семьи, искажали гротескно уродливые гримасы.
– Спросите, был ли здесь вчера кто-то чужой, – сказал Габриэль, не отворачиваясь. Подчинённым следовало подавать пример.
Профессор задал этот вопрос кадавру. Существо пошевелило челюстью, высунуло распухший язык.
– Были чужие, – утробно провыл кадавр.
Присутствующие ответили неприличной бранью, но заметив, как начальник грозит им кулаком, мигом заткнулись. Никто не хотел получить за лишние звуки на записи.
– Кто здесь был?
Выслушав вопрос уже из уст мага, оживший труп завертел головой. Растянул губы так, что обнажились серые дёсны. Шумно принюхался.
– Люди… и такой…
На Габриэля был направлен толстый палец с перстнем. Желудок инспектора неприятно сжался.
– Что значит «такой»?
– Нелюдь, – был ответ.
Несколько взглядов устремились на Габриэля. Ещё не хватало, чтобы какой-нибудь впечатлительный болван продырявил ему лоб пулей.
– Эрлис? – уточнил он и пояснил окружающим. – Я полукровка.
Допрос закончился быстрее, чем предполагалось. Труп задёргался, стал кататься по полу, но ничто не могло продлить его существование. Прямо на глазах он весь ссохся и рассыпался прахом. От герцогини осталась куча тряпок, парик и серая пыль.
Профессор протёр блестящее от пота лицо помятым платком.
– Вот и всё. Больше, увы, ничем не могу помочь.
– А как мертвяк увидел преступников? – скептически спросил рослый сержант. – Он же был замурован.
– Очень просто, молодой человек. Здесь вся атмосфера пропитана смертью. Кадавр считал информацию с неё.
Упоминание об атмосфере смерти заставило полицию шевелиться быстрее. Определённо всем хотелось уйти отсюда подальше.
Стоя на одной ноге, Джоли разглядывал подошву своего ботинка.
– Что за гадство?!
Эрлис отковырял большой кусок стекла, некогда бывший частью зелёной бутылки, и вышвырнул его в море.
Карл проследил за полётом стёклышка. Солёный запах моря был в стократ милее той вони, что царила на берегу.
– Смотрите под ноги. Здесь могут быть вещи и похуже.
– Привёл нас на какую-то помойку и ещё советы даёт!
– Джоли, тебя никто не заставлял идти со мной.
– Я иду, потому что Фреда не смог отговорить. И вообще я обещал за тобой присматривать.
– Я не сбегу, если ты об этом.
Досадно выбраться из Руин живыми и невредимыми, чтобы угодить в новую ловушку. Вместе с Энтоном лорд Уолтер поджидал их у тайного входа охотников за древностями, так что Карлу пришлось оправдываться на месте. Заказчик еле сдерживал приступ бешенства, слушая его рассказ, однако не стал никого винить в неудаче.
Просто приказал найти череп Мендакса. Чем скорее, тем лучше.
Убедить его в том, что это невозможно, не вышло.
По сути выбора всё равно не было.
Одна радость – настырный демон исчез так же неожиданно, как появился.
Карл наклонился, подобрал маленький камень и кинул его в грязную чайку, клевавшую отчаянно сопротивляющегося краба. От боли птица выпустила добычу и взмыла в серое небо.
Пусть хотя бы крабу сегодня повезёт.
От лорда Уолтера так легко не отделаешься.
Несколько мужчин и женщин в рванье деловито бродили по берегу и собирали в холщовые мешки всякий мусор. Не из любви к чистоте: обрывки верёвок и металл можно было сдать на вторсырьё.
– Ты хотел узнать информацию у этой публики? – Джоли презрительно наморщил нос, завидев нищих.
– К ним я обращусь в последнюю очередь.
– Ну у тебя и друзья.
Карл промолчал. Начать расследование он собирался в одиночку, но Фред сказал, что так будет не по-товарищески, да и Джоли эта идея не понравилась, хоть и по другим причинам. Что касается остальных, то Дитрих вполне ожидаемо предпочёл остаться в стороне, а Энтон послушался Карла и отказался от затеи присоединиться. Чем меньше народу пойдёт, тем лучше.
В лодке у нелегального причала сидели и курили двое хидзу. Карл остановился в отдалении. Скрывать правду от друзей по несчастью больше не было смысла. Повернувшись спиной к хидзу, он негромко заговорил:
– Мы сейчас переправимся на остров. Пожалуйста, ведите себя тихо и не задавайте лишних вопросов.
– Не знал, что ты якшаешься с узкоглазыми… – после своего неполиткорректного замечания Джоли сделал паузу. – Фред спрашивает, какой остров ты имеешь в виду… Остров душегубов?
– Вообще-то у него другое название, но это, неофициальное, как-то лучше прижилось в народе.
Фред нахмурился.
– Ребята, простите…
Джоли бесцеремонно перебил Карла:
– Ладно уж! Фред говорит, что подозревал нечто подобное. В приличном месте нужную нам информацию не найдёшь.
Бледно-сиреневый оттенок стал почти незаметен на коже эрлиса.
– Поэтому я не хотел, чтобы вы шли со мной. Пока не поздно, можете остаться здесь и подождать меня. Не волнуйтесь, я быстро вернусь. Остров душегубов не то место, где хочется залечь на дно… «Залечь на дно», Джоли, значит где-то затаиться, пережидая плохие времена.
– Так бы сразу и сказал. Только где гарантия, что тебя там не убьют?
– Гарантия есть, – уклончиво ответил Карл. – А ещё есть подстраховка.
Он распахнул куртку, демонстрируя кобуру с пистолетом.
Джоли тихонько присвистнул.
– Электрический, стреляет «пчёлками», – пояснил Карл, чтобы не сильно пугать товарищей.
Фред кивнул, а Джоли аж глаза расширил от удивления.
– Ты же боишься пчёл!
Вроде привык к причудам эрлиса, но некоторые его замечания по-прежнему ставили Карла в неловкое положение. И смешно, и стыдно одновременно.
Интересно, неужели Джоли подумал, что пистолет заряжен насекомыми?
Кратко объяснив, что «пчела» или «пчёлка» это всего лишь капсула с несерьёзным зарядом электрического тока, и ещё раз попросив соблюдать осторожность, Карл направился к наблюдавшим за ними хидзу.
Коренастый круглолицый хидзу бросил ему под ноги непотушенную папиросу и что-то спросил на родном языке. Судя по интонации, не слишком любезно.
– Ты понимаешь аландрийский, – заявил Карл.
– Дзин понимать нет, – отрезал тот.
– Неважно. Мне нужно, чтобы кто-то из вас переправил меня и моих друзей на остров.
Второй хидзу, увалень со шрамом во всю щёку, мерзко хохотнул.
Карл расстегнул ремешок часов и, подтянув рукав, показал запястье.
На бледной коже растекался кляксой чёрный осьминог с пустым глазом посередине.
Сказала это вслух…
Флёр сдавленно захихикала и, заливаясь краской не хуже эрлиса, поспешила удалиться.
Какая фамильярность! Совершенно непростительная для её положения. Остаётся надеяться, что за вкусную еду хозяева всё простят.
Катакомбы наполнились душераздирающим воем.
Поджарая овчарка рвалась с поводка, упиралась всеми лапами и ни в какую не реагировала на грозные окрики констебля. Животное чуяло, что в Руинах затаилась опасность, и лучше людей понимало, каковы могут быть последствия встречи с ней. Жизнь была дороже гордости.
– Храбрец, перестань! Перестань, кому сказал!
Позоря свою кличку, пёс упал на брюхо, прижал к голове уши и пронзительно заскулил.
Габриэль больше не мог наблюдать за мучениями пса.
– Оставь его, – велел он констеблю. – Собаки лучше нас видят духов и созданий Мендакса. Даже если ты отнесёшь его туда на руках, он не возьмёт след. Идиоты, – он отвернулся от озадаченного полицейского и в который раз осветил фонариком покрытий паутиной постамент, – додумались притащить сюда животное. Почему я из-за всяких недоумков должен отвлекаться на мелочи?
Не успел зажмуриться от новой фотовспышки. В глазах болезненно запрыгали искорки.
– Здесь нечего делать. Возвращаемся в склеп, – отдав приказ оперативной группе, он быстро направился в указанном направлении.
Очень скоро его обогнал Храбрец.
Неожиданный тычок столкнул детектива-инспектора прямо в объятья одного из мумифицированных монахов. Бежавший следом констебль скомкано извинился и припустил ещё быстрее, но уже не с целью поймать собаку, а лишь бы спрятаться подальше от гнева начальства.
– Идиоты, – повторил Габриэль и, брезгливо морщась, отряхнулся.
У двери, разделяющей королевский склеп и монастырские катакомбы, его с нетерпением ждал Ансельм. Бестолковый мальчишка, но уж больно кузина хочет, чтобы её отпрыск в будущем получил солидную и по-настоящему мужскую профессию.
– Дядя… Инспектор, ну можно я хоть немножко на мёртвых монахов посмотрю? Так интересно!
– Ты на прошлой неделе видел мёртвого священника. Забыл, как вдова скакала вокруг тебя с нюхательной солью, будто ты переволновавшаяся дебютантка?
Парнишка скис и нехотя отошёл от входа в пещеры. Его детские ужимки и расчёсанные на пробор волосы и умиляли и бесили одновременно.
Слишком домашний. И слишком наивный.
Габриэль с самого начала знал, что работа следователя родственничку не по зубам, но всё-таки таскал его в последнее время с собой. Посмотрит малец на всё это дерьмо, поплачется перед родителями, и те пускай ищут ему новую стезю, куда можно деть свои таланты.
– Что можешь сказать по поводу текущего дела? – строго спросил Габриэль.
Ансельм на секунду поднял глаза к потолку, словно искал поддержки у святых и героев, изображённых на величественных фресках.
– Преступник мог пробраться сюда только со стороны дворца.
– Да ну? – учитель и дядя в одном лице скептически изогнул бровь.
– Да точно вам говорю! Это же закрытая часть Королевского парка. Сюда не проберёшься с улицы.
Габриэль и стоящий рядом сержант обменялись понимающими взглядами.
– С чего ты так решил?
– Опять вы надо мной издеваетесь? – Ансельм заранее почувствовал подвох. – Там же забор железный, через него не пролезешь и не перелезешь.
Детектив-инспектор отошёл подальше, пропуская оперативную группу. Защёлкали выключающиеся фонарики.
– Если ты ещё месяц поживёшь без мамкиной стряпни, то сам просочишься между решётками. К тому же, держи в уме, что вчера на улицах было полно артистов, в том числе обладающих акробатическими навыками. Что ещё?
– Тут замешан маг. Обычный человек с ключом бы не сладил.
– Как минимум, один маг, – поправил наставник.
Парнишка сверлил его уже откровенно раздражённым взглядом. Габриэль невольно вспомнил себя в возрасте шести лет, когда взрослые экзаменовали его на знание таблицы умножения. Задают сложные вопросы, а сами, противные, и так давно всё знают.
В сопровождении сержанта в склеп вошёл тучный мужчина средних лет в добротном пальто и с объёмным саквояжем.
– Только вас ждём, профессор, – без приветствия заявил Габриэль.
Опыт научил ценить время.
– Мне даже пришлось отменить лекцию по Истории человеческой магии, – недовольно ответил тот. – Признаться, я не совсем представлял, чего именно вы от меня хотите. Меня не предупредили…
– Наслаждайтесь сюрпризом, а лучше скажите, здесь есть материал, с которым можно работать?
Профессор нехотя опустил на пол саквояж и начал нервно протирать очки платком.
– Я бы посмотрел на даты… Будь это обычный семейный склеп.
– Это и есть обычный семейный склеп, – с напором ответил детектив-инспектор. – Эти люди друг на друге женились, рожали детей, умирали. А если вас волнуют чувства конкретного человека, то не извольте беспокоиться, у меня есть письменное согласие на проведение любых мероприятий, способствующих следствию.
Упрямый маг пожевал губами. Явно раздумывал над истинной реакцией «конкретного человека» на столь деликатное мероприятие.
– Раз так, у меня не найдётся повода для отказа. Однако учтите, своей головой за всё отвечаете. Мне моя ещё пригодится.
Габриэль приказал всем дать профессору место для работы. Тот снова нацепил очки и принялся деловито вытаскивать инвентарь из саквояжа. Три чёрные свечи, большой кусок мела, склянки с жидкостью цвета болотной тины… Он мог сколько угодно напускать на себя вид невозмутимого профессионала, но его выдавала дрожь в руках. Нервничал, разумеется. Боялся, что полиция его подставит, когда монарх вдруг опомнится.
Ансельм наблюдал за действиями мага, раскрыв рот и, как говорится, с замиранием сердца. Нечего ему тут делать.
– Ансельм, выйди.
– Но я не хочу торчать снаружи…
– А я не хочу, чтобы ты осквернил королевскую усыпальницу своей блевотиной. Я ясно выразился? Звук не забирай, балда.
Малец надел котелок, поставил чемоданчик со звукозаписывающим устройством и с донельзя обиженной физиономией покинул склеп. Стоит его припугнуть, конечно, но не таким жестоким способом. Была бы воля Габриэля, то с удовольствием бы пропустил предстоящую процедуру.
Пара полицейских и молодцы с нашивками придворных садовников на рукавах грубо вскрыли указанную инспектором нишу и, пыхтя от натуги, вытащили оттуда большой гроб. Внутри покоилась безобразно толстая женщина в чёрном платье и чепце с лентами. По скорбному залу разлился смрад разлагающегося тела.
Габриэль прижал к лицу надушенный платок. Король никогда не любил свою вздорную тётку Беллатрису, так что о щепетильности можно забыть. Когда на чашах весов древний артефакт и старая перечница, естественно, предпочтение отдаётся артефакту.
Прежде чем извлечь покойницу, сержанты вытащили из гроба такое количество барахла, которым можно было бы заполнить дорожный чемодан и, попрыгав на нём для верности, защёлкнуть замки. Несколько пачек с перевязанными ленточками и тесьмой писем, альбомы с фотографиями, коробочки со спрятанными от ненавистных родственниц украшениями, любимая банная щётка с ручкой в виде шеи и головы жирафа… В ногах герцогини Беллатрисы комком валялась болонка – бедняжку умертвили, чтобы она последовала за хозяйкой. Традиция нагромождать гробы и усыпальницы всяким хламом изжила себя больше тысячи лет назад, однако Годфрид Шестой не осмелился идти против последней воли тёти. Вдруг ещё станет по ночам сниться и ругать за скупость и чёрствость?
– У меня всё готово. Кладите труп в центр круга, – обыденно произнёс маг, вытирая платком потные руки. – Не смажьте ничего, а то сами будете знаки вырисовывать.
– Годный экземпляр? – поинтересовался Габриэль.
– Могло быть и лучше, но сойдёт. На первый взгляд необходимые ткани в норме. Инспектор, будьте любезны, позаботьтесь о безопасности. Я сейчас не в той форме, чтобы кого-то спасать от разбушевавшейся нечисти.
По нему видно. Никакой практики, одни лекции и монографии, напечатанные лишь ради новой учёной степени.
– Оружие наготове. Только пули. В случае атаки стрелять в голову.
Пока профессор занимался последними приготовлениями к ритуалу, Габриэль открыл чемодан и настроил запись звука.
Нельзя ничего упустить.
После напетого на староаландрийском языке заклинания распростёртый на полу труп пошевелился. Слабенько, как полудохлое насекомое. Кто-то во всеуслышание позвал мамочку.
Это не была герцогиня Беллатриса. Её портящаяся оболочка, но не сущность.
Кадавр.
Криминалистика перешла бы на совсем другой уровень, если бы маги придумали способ возвращать в тела души. Например, сразу было бы ясно, кто и за что убил жертву. Но эти учения некромантии считались забытыми, и за попытку их воссоздать горе-магу грозила казнь без права на помилование.
– Слушайся меня, тёмное создание. Отвечай на все мои вопросы.
От сурового тона профессора даже у бравого детектива-инспектора сердце ушло в пятки. Его студентам точно не позавидуешь.
Труп сел. Грузно, не с первой попытки. Как плохо сконструированный робот. Лицо, ранее принадлежавшее женщине из королевской семьи, искажали гротескно уродливые гримасы.
– Спросите, был ли здесь вчера кто-то чужой, – сказал Габриэль, не отворачиваясь. Подчинённым следовало подавать пример.
Профессор задал этот вопрос кадавру. Существо пошевелило челюстью, высунуло распухший язык.
– Были чужие, – утробно провыл кадавр.
Присутствующие ответили неприличной бранью, но заметив, как начальник грозит им кулаком, мигом заткнулись. Никто не хотел получить за лишние звуки на записи.
– Кто здесь был?
Выслушав вопрос уже из уст мага, оживший труп завертел головой. Растянул губы так, что обнажились серые дёсны. Шумно принюхался.
– Люди… и такой…
На Габриэля был направлен толстый палец с перстнем. Желудок инспектора неприятно сжался.
– Что значит «такой»?
– Нелюдь, – был ответ.
Несколько взглядов устремились на Габриэля. Ещё не хватало, чтобы какой-нибудь впечатлительный болван продырявил ему лоб пулей.
– Эрлис? – уточнил он и пояснил окружающим. – Я полукровка.
Допрос закончился быстрее, чем предполагалось. Труп задёргался, стал кататься по полу, но ничто не могло продлить его существование. Прямо на глазах он весь ссохся и рассыпался прахом. От герцогини осталась куча тряпок, парик и серая пыль.
Профессор протёр блестящее от пота лицо помятым платком.
– Вот и всё. Больше, увы, ничем не могу помочь.
– А как мертвяк увидел преступников? – скептически спросил рослый сержант. – Он же был замурован.
– Очень просто, молодой человек. Здесь вся атмосфера пропитана смертью. Кадавр считал информацию с неё.
Упоминание об атмосфере смерти заставило полицию шевелиться быстрее. Определённо всем хотелось уйти отсюда подальше.
Стоя на одной ноге, Джоли разглядывал подошву своего ботинка.
– Что за гадство?!
Эрлис отковырял большой кусок стекла, некогда бывший частью зелёной бутылки, и вышвырнул его в море.
Карл проследил за полётом стёклышка. Солёный запах моря был в стократ милее той вони, что царила на берегу.
– Смотрите под ноги. Здесь могут быть вещи и похуже.
– Привёл нас на какую-то помойку и ещё советы даёт!
– Джоли, тебя никто не заставлял идти со мной.
– Я иду, потому что Фреда не смог отговорить. И вообще я обещал за тобой присматривать.
– Я не сбегу, если ты об этом.
Досадно выбраться из Руин живыми и невредимыми, чтобы угодить в новую ловушку. Вместе с Энтоном лорд Уолтер поджидал их у тайного входа охотников за древностями, так что Карлу пришлось оправдываться на месте. Заказчик еле сдерживал приступ бешенства, слушая его рассказ, однако не стал никого винить в неудаче.
Просто приказал найти череп Мендакса. Чем скорее, тем лучше.
Убедить его в том, что это невозможно, не вышло.
По сути выбора всё равно не было.
Одна радость – настырный демон исчез так же неожиданно, как появился.
Карл наклонился, подобрал маленький камень и кинул его в грязную чайку, клевавшую отчаянно сопротивляющегося краба. От боли птица выпустила добычу и взмыла в серое небо.
Пусть хотя бы крабу сегодня повезёт.
От лорда Уолтера так легко не отделаешься.
Несколько мужчин и женщин в рванье деловито бродили по берегу и собирали в холщовые мешки всякий мусор. Не из любви к чистоте: обрывки верёвок и металл можно было сдать на вторсырьё.
– Ты хотел узнать информацию у этой публики? – Джоли презрительно наморщил нос, завидев нищих.
– К ним я обращусь в последнюю очередь.
– Ну у тебя и друзья.
Карл промолчал. Начать расследование он собирался в одиночку, но Фред сказал, что так будет не по-товарищески, да и Джоли эта идея не понравилась, хоть и по другим причинам. Что касается остальных, то Дитрих вполне ожидаемо предпочёл остаться в стороне, а Энтон послушался Карла и отказался от затеи присоединиться. Чем меньше народу пойдёт, тем лучше.
В лодке у нелегального причала сидели и курили двое хидзу. Карл остановился в отдалении. Скрывать правду от друзей по несчастью больше не было смысла. Повернувшись спиной к хидзу, он негромко заговорил:
– Мы сейчас переправимся на остров. Пожалуйста, ведите себя тихо и не задавайте лишних вопросов.
– Не знал, что ты якшаешься с узкоглазыми… – после своего неполиткорректного замечания Джоли сделал паузу. – Фред спрашивает, какой остров ты имеешь в виду… Остров душегубов?
– Вообще-то у него другое название, но это, неофициальное, как-то лучше прижилось в народе.
Фред нахмурился.
– Ребята, простите…
Джоли бесцеремонно перебил Карла:
– Ладно уж! Фред говорит, что подозревал нечто подобное. В приличном месте нужную нам информацию не найдёшь.
Бледно-сиреневый оттенок стал почти незаметен на коже эрлиса.
– Поэтому я не хотел, чтобы вы шли со мной. Пока не поздно, можете остаться здесь и подождать меня. Не волнуйтесь, я быстро вернусь. Остров душегубов не то место, где хочется залечь на дно… «Залечь на дно», Джоли, значит где-то затаиться, пережидая плохие времена.
– Так бы сразу и сказал. Только где гарантия, что тебя там не убьют?
– Гарантия есть, – уклончиво ответил Карл. – А ещё есть подстраховка.
Он распахнул куртку, демонстрируя кобуру с пистолетом.
Джоли тихонько присвистнул.
– Электрический, стреляет «пчёлками», – пояснил Карл, чтобы не сильно пугать товарищей.
Фред кивнул, а Джоли аж глаза расширил от удивления.
– Ты же боишься пчёл!
Вроде привык к причудам эрлиса, но некоторые его замечания по-прежнему ставили Карла в неловкое положение. И смешно, и стыдно одновременно.
Интересно, неужели Джоли подумал, что пистолет заряжен насекомыми?
Кратко объяснив, что «пчела» или «пчёлка» это всего лишь капсула с несерьёзным зарядом электрического тока, и ещё раз попросив соблюдать осторожность, Карл направился к наблюдавшим за ними хидзу.
Коренастый круглолицый хидзу бросил ему под ноги непотушенную папиросу и что-то спросил на родном языке. Судя по интонации, не слишком любезно.
– Ты понимаешь аландрийский, – заявил Карл.
– Дзин понимать нет, – отрезал тот.
– Неважно. Мне нужно, чтобы кто-то из вас переправил меня и моих друзей на остров.
Второй хидзу, увалень со шрамом во всю щёку, мерзко хохотнул.
Карл расстегнул ремешок часов и, подтянув рукав, показал запястье.
На бледной коже растекался кляксой чёрный осьминог с пустым глазом посередине.
