В моём сознании возник образ девочки-подростка.
– Четырнадцать лет девочке, а выглядит на шестнадцать. Высокая, красивая, – я сомкнула веки, чтобы было проще рассмотреть картинку. – Глаза серые, ближе к зелёным, как у вас. А вот черты лица не очень на ваши похожи, у вас более острые. Волосы русые, до пояса. Не любила делать причёски. За правым ушком родинка.
– Да, была родинка, – убито прошептала мать.
– А теперь покажите фотографию, – затягивать прелюдию не было смысла. – Мне нужно то, что хранит память о ней. Вы принесли что-нибудь из её личных вещей?
– Как вы просили, – она положила на стол фото Лены в школьной форме и вытащила из сумки плеер и брелок в виде панды.
Я взяла обе вещицы в руки.
Да, девочка любила их и почти никогда с ними не расставалась. Дар считывал следы чужой жизни, я слышала обрывки песен, в основном на английском, видела улыбчивую девчонку Полину, подарившую чёрно-белого медвежонка… и этого было мало. Ничтожно мало для расследования.
Татьяна Михайловна выслушала всё то, что я смогла собрать по крупицам.
– Всё правильно. Лена у меня очень любит… любила Элвиса Пресли и «Битлз». Каких-то мальчиков ещё новых слушала, но, по-моему, без фанатизма. И с Полинкой они с первого класса дружили.
– Этих вещей не было при ней тогда. Иначе они бы сохранили информацию о смерти, – жёстко сказала я, боясь поддаться унынию и сбиться с настроя.
– Не было. Это на неё не похоже. Как будто куда-то торопилась.
– У вас остались вещи, которые могли быть «свидетелями»? Одежда, украшения?
Женщина нахмурилась, как бы обдумывая непростой ответ.
– Мы выкинули одежду. Она была рваной, испачканной… Да и я бы не хотела, чтобы Лиза потом это носила. Это моя…
– Младшая дочь, – я нетерпеливо кивнула. – А украшения? Их украли?
– Я специально проверила её шкатулку. У Лены была пара золотых серёжек, три колечка, одно из них серебряное, и браслетик. Всё на месте. Я думаю, что она так куда-то спешила, что не стала прихорашиваться, – Татьяна Михайловна заполнила паузу тягостным вздохом. – На ней тогда даже косметики не было совсем.
Ну вот. Простой способ узнать, какая сволочь убила невинную школьницу помахал мне ручкой. Но раз обещала помочь, значит, помогу. Не успокоюсь, пока убийцу не настигнет возмездие.
Встав, я взяла со стола свой нехитрый инвентарь – колоду таро и бархатный мешочек с камнями. Это обычно помогает мне не только произвести впечатление на клиента, но и разложить по полочкам полученные факты.
– Поехали.
Та встрепенулась.
– Куда?
– К вам домой. Возможно, я что-то смогу узнать, побыв в её комнате. Извините, но по-другому мне будет трудно считать нужную информацию.
Не прошло и получаса, как мы уже были на месте. Таня (она сама так попросила её называть) сразу провела меня в небольшую комнату со светлой мебелью. Память вещей была чуть ли не осязаемой.
– Хорошо, что у вас девочки в разных комнатах, – я тактично опустила слово «жили». – Я сразу почувствовала нужную энергию.
Я бросила сумочку на диван и, пройдя в угол, положила руку на рабочий стол. Лена проводила здесь много времени за уроками и рисованием. А ещё здесь раньше стоял ноутбук, серебристый, с объёмными наклейками в виде сердечек. Как все подростки, хозяйка комнаты обожала интернет и проводила в нём немало времени.
– В компьютере не было ничего подозрительного.
Таня услышала моё невнятное бормотание.
– Следователь сказал то же самое. Страничка у Леночки была образцовая, без мата и пошлостей. Картинки всякие забавные собирала… И в личке не нашли ничего такого, – она вдруг хмыкнула. – Люди из полиции даже удивились, что моя девочка писала без ошибок.
Похвальное достижение, не каждый взрослый на это способен, что уж о школьниках говорить.
Как бы мне ни было жаль эту женщину, я намерилась отстранить её от моего расследования. Тяжело находиться на грани яви и чужой памяти, когда кто-то вмешивается.
– Таня, заварите, пожалуйста, чай. Мне надо будет потом возобновить силы. После работы без личного контакта я еле хожу.
– Может, лучше кофе?
– Мне помогает чай, – покривила я душой.
Кофе в доме только растворимый, а чтобы заварить чай, нужно больше времени.
Оставшись одна, я вытащила из сумки мешочек и высыпала камни на бежевый коврик с нежно-розовыми узорами. Какая прелесть, надо себе подобный купить, а то после Серёжиных когтей на полу царапины остались… Я немедленно отругала себя за столь неуместные мысли и, усевшись на полу по-турецки, коснулась круглого тёмно-зелёного малахита.
Комната через дар рассказывала мне о Лене, и камни должны были помочь отфильтровать поток информации.
Девочке с младых ногтей прививали хороший вкус. Здесь всегда было так опрятно, после её смерти почти ничего не изменилось. Мама только убрала в коробочку пару безделушек с подоконника, а куклы и большинство игрушек ещё давно перекочевали к младшей сестрёнке.
Гости приходили, но редко. В основном девочки, в том числе Полина с Наташей. Мальчиков сюда не звали, наверное, года три.
Взяла морковный сердолик, чтобы сосредоточиться на Полине – лучшая подруга обязана всё знать. Тем более, она была здесь за день до гибели Лены.
Образы смутные, но одно ясно. На подружку не давила тяжесть чужой тайны, её сознание на тот момент было бесхитростным и до того позитивным, что я не заметила, как мои губы сами собой растянулись в улыбке.
Но что-то тяготило Лену. Её мучила некая острая проблема, но окружающие об этом не догадывались, ведь внешне девочка оставалась спокойной, и её состояние не влияло на успеваемость. Одним словом, не было очевидного повода бить в набат.
Яшма «посоветовала» обратить внимание на книжный шкаф. В нём царил идеальный порядок: учебники на одной полке, классика на другой, пёстрые томики с подростковым фэнтези на третьей, на четвёртой… Оно и понятно, девушкам в её возрасте интереснее читать про волшебные приключения и сказочную любовь, чем что-то иное. Я провела кончиками пальцев по корешкам с глянцевыми буквами. Лена чувствовала себя связанной с этим. В принципе, многие романтично настроенные особы мечтают оказаться на месте Беллы Свон, но не каждая будет так серьёзно отождествлять себя с книжной героиней.
Должно быть что-то рукописное. Никто не нашёл, хотя лежало на виду.
Зацепившись за фантом, я отошла от шкафа и подняла диванную подушку. Под жёсткой тканью прощупывалось что-то плоское и твёрдое. Я уверенно расстегнула молнию и вытащила на свет тонкую записную книжку в твёрдом переплёте с Биг Беном.
Едва открыла первую страницу, как у меня подкосились ноги от нахлынувшей энергии. Я села на край дивана и, уняв пробудившееся волнение, уставилась на надпись, сделанную округлым почерком отличницы: «Я вижу мёртвых». Меня вмиг захлестнул сохранившийся в чернилах страх, пронзительный, как отчаянный крик о помощи.
Это не было графоманью. Лена действительно ощущала себя не так, как её сверстницы. Мёртвые всегда появлялись внезапно, о чём-то просили, шептали проклятья или же просто смотрели на юную ведьму безжизненными глазами. Стоило ей намекнуть друзьям и родным о своих способностях, как её поднимали на смех, а любимая бабушка как-то раз рассердилась и запретила смотреть «тупое американское кино». Несколько лет девочка молчала, а дар давал о себе знать всё чаще.
«Я не знаю, что мне делать. Никто не хочет меня понять. Я пишу это и плачу, потому что тяжело всё это переносить. Пожалуй, идея завести дневник провалилась».
Однако записи продолжились. Уже другой ручкой. И от страницы веяло теплом.
«Трудно переносить переживания на бумагу, но сегодня я почти счастлива. Да нет же, я правда СЧАСТЛИВА. Я познакомилась с Ним! Он верит мне и, кажется, я Ему нравлюсь».
Запись заканчивалась разномастными сердечками, нарисованными маркерами.
Я попыталась проникнуть глубже в запечатлённую память, чтобы разглядеть лицо, но картинка предстала яркими эмоциональными вспышками. Лена тогда утопала в возвышенных чувствах.
«Он каждый день встречает меня после школы. Не у ворот, конечно. Девчонки бы позавидовали, что у меня такой красивый кавалер, но я достаточно благоразумна, чтобы не подвергать Его публичному осуждению. Он – взрослый, а я – восьмиклассница. Люди нас не поймут. До сих пор ничего не сказала Полинке. Она бы мне все уши прожужжала о том, что мной, бедной овечкой, хочет воспользоваться злой нехороший дядя. Не хочу терять нашу дружбу из-за Него. Будет трудно объяснить, что Он не в пример другим благородный. Он сказал сегодня: «Я тебя не трону, милая. Твоё здоровье и репутация для меня важнее, чем сиюминутные капризы моего тела. Если наша любовь выдержит испытание временем, мы поженимся, когда тебе исполнится восемнадцать. И уж я позабочусь о том, чтобы у моей жены было прекрасное образование. Поедем с тобой в Англию…»
Даже радужные мечты Лены не смогли пробудить во мне симпатию к таинственному любовнику. Мерзавец! Сообразил, что Леночка не какая-нибудь глупая оторва, и подкупил её обещаниями не спать с ней и дать образование заграницей.
Разжала кулаки и посмотрела на месяцеобразные следы от ногтей. Дар мне ничего не подсказал, это я сама разозлилась, поддавшись стереотипам. Девочка ожидала от окружающих как раз такой реакции, поэтому держала всё в секрете.
Записей больше не было.
Я собрала с пола камни и с записной книжкой в руках пошла на кухню. Глоток чаю мне бы не помешал.
– Таня, вы догадывались, что у Лены был поклонник?
– Да быть не может! – женщина чуть не опрокинула заварочный чайник. – Ни мы, ни полиция, никто ничего не обнаружил! Детализация звонков, и то ничего не дала!
Она налила нам обеим чай и вся бледная опустилась на стул с клетчатой обивкой.
– Катенька, вы знаете кто это? Это он виноват в её смерти?
– Не могу сказать. Я это нашла в её комнате, – я передала дневник и прежде, чем она его открыла, задала новый вопрос. – Почему вы не верили своему ребёнку? Она видела мёртвых и хотела от вас поддержки. Она была ведьмой. Как я.
Таня прижала к слезящимся глазам бумажную салфетку.
– Господи… Я думала, что это детские фантазии… Потом она перестала нас пугать…
– Лена была умной и берегла ваши чувства.
Я подошла сзади и обняла разрыдавшуюся мать.
Какая несправедливость. Если бы у Лены был мой дар, она бы прочитала злые намерения убийцы и осталась жива. А мне сейчас очень не хватает дара общаться с мёртвыми.
Я буду не я, если не пройду это испытание.
Внезапный звонок Серёжи вынудил меня свернуть с проспекта на свою родную улицу. Оборотень собирался навестить меня, и, на его счастье, я не успела уехать из района.
– Тебе нужна более яркая машина, – заявил он, запрыгивая на переднее сидение. – Чтобы сразу все видели – моя Катя едет.
– Ты и так меня нашёл.
Почти обиделась за свой, купленный по объявлению, серо-голубой «дэу-матиз». Не люблю подозрений на меркантильные дамские намёки, поэтому не стала докладывать другу о том, что уже начала копить на нового железного коня. Пока с маркой не определилась, зато точно знаю, что цвет выберу из оттенков красного. Глубокий винный или вызывающе алый?
Сладкие грёзы о новом автомобиле пришлось отложить до лучших времён.
Серёжа снял кепку и пригладил взлохмаченные каштановые волосы. Пристегнулся.
– Тебе повезло, завтра приедут мои бабушка с дедушкой. Отец говорит, что они должны многое знать о магах, в пятидесятых у наших с ними были заключён кратковременный союз. Я пытался дозвониться, но они в поезде едут, а там связь на грани фантастики. Ну ладно, это откладываем до завтра. Сегодня поймаем убийцу.
Слушая мой детальный рассказ, он разглядывал распечатанную и довольно-таки помятую карту, которую мне дала Ленина мама. Что-то дотошно выверял в телефоне.
– Не близко, не близко… Примерно, два часа пути. И как неглупая девочка могла позволить увезти себя в такую глушь?
– Не забывай, она была влюблена и безгранично доверяла тому человеку.
– Какая-то глупость… Скажи, а ты тоже можешь так любить?
Нашёл, какие вопросы задавать мне за рулём.
– Если я люблю, значит, люблю. Но ничто не заставит меня потерять голову.
– Ты настолько рациональна?
– Осторожна. Почти все мои клиентки – девчонки, не знающие куда деть свою потребность в любви, и женщины, считающие, что карты лучше помогут им устроить личную жизнь, чем они сами. Знал бы ты, скольких я уберегла от ошибок… И ведь далеко не все следуют мои предупреждениям – их как будто охватывает некое безумие. Я боюсь этого.
Я резко замолчала. Каждый день влезаю в чьи-то дела сердечные и при этом терпеть не могу говорить о себе.
Серёжа заметил перемену в моём настроении.
– Кать…
– Не мешай, пожалуйста, я думаю. А ещё надо следить за всякими придурками на дороге, ты видишь, как они едут? – стыд за собственную грубость ожёг душу. – Что ты говорил про время? Два часа туда, два часа обратно, плюс непонятно, сколько мы там пробудем… Давай заедем в магазин, я не прощу себя, если ты будешь весь день голодным.
Ближайшие пару часов Серёжа не задавал неудобных вопросов и не напоминал о нависшем надо мной Дамокловом мече, так что боевой настрой не стремился меня покинуть. Если бы не цель поездки, её вполне можно было назвать приятной. Мой спутник включил радио, ухитрился рассыпать и собрать пачку жвачки, устроил дебаты на тему «Почему Кэти Перри останется в истории, а Крид нет» и прочитал морализаторскую лекцию о пользе домашних животных. Вот не нравилось ему, что со мной в квартире нет ни души.
– Уговорил. Заведу себе хомяка, – фыркнула я, когда у него кончились аргументы. – Птиц – ни за что. У моих родителей попугай, постоянно орёт и кусается. А ещё перья от него летят.
– Не надо хомяка, нужен кто-нибудь покрупней.
– Тогда морскую свинку?
– Кота.
На себя, наверное, намекает, хитрюга. Я сделала вид, будто не поняла мотивов его выбора.
– Не хочу кота. Хочу собачку. Маленькую и прикольную, чтобы ей причёски делать и в одёжку наряжать, – сказанное настолько не вязалось с моим представлением об идеальном питомце, что я не выдержала и засмеялась.
– Следующий поворот наш, собачница.
Я покорно свернула с трассы и прищурилась: солнце с той стороны слепило. Серёжа дал мне свои тёмные очки, даже не поскупился на комплимент. Мол, мне они идут лучше, чем ему.
Но его попытки меня развеселить больше не действовали. Мы приближались к месту, где произошло убийство, и от этого становилось не по себе.
– Попробую сейчас что-нибудь нащупать.
– Не вздумай, – Серёжа вдруг выключил радио. – Это всё равно что дремать за рулём. Так в аварию можно попасть.
Спорить было бесполезно. Я хоть и пользовалась даром сколько себя помню, а всё равно до сих пор не могу вычислить все его закономерности. Иногда он действительно преподносит сюрпризы, так что один процент вероятности отрубиться прямо здесь и сейчас всё же был.
– Катён, не обижайся. Давай я тогда поведу.
Я не согласилась на его предложение, но остановиться всё-таки пришлось. Посреди дороги вальяжно лежала рыжая корова, и Серёжа вышел из машины, чтобы её согнать. На долю секунды я испугалась, что он обернётся тигром и накинется на бедную бурёнку, однако парень поступил дружелюбно: просто попросил уйти и ещё на прощание похлопал по упитанному боку. Честное слово, я-то думала, что его пассажи в духе «мы ладим с животными» всего лишь хвастовство.
– Четырнадцать лет девочке, а выглядит на шестнадцать. Высокая, красивая, – я сомкнула веки, чтобы было проще рассмотреть картинку. – Глаза серые, ближе к зелёным, как у вас. А вот черты лица не очень на ваши похожи, у вас более острые. Волосы русые, до пояса. Не любила делать причёски. За правым ушком родинка.
– Да, была родинка, – убито прошептала мать.
– А теперь покажите фотографию, – затягивать прелюдию не было смысла. – Мне нужно то, что хранит память о ней. Вы принесли что-нибудь из её личных вещей?
– Как вы просили, – она положила на стол фото Лены в школьной форме и вытащила из сумки плеер и брелок в виде панды.
Я взяла обе вещицы в руки.
Да, девочка любила их и почти никогда с ними не расставалась. Дар считывал следы чужой жизни, я слышала обрывки песен, в основном на английском, видела улыбчивую девчонку Полину, подарившую чёрно-белого медвежонка… и этого было мало. Ничтожно мало для расследования.
Татьяна Михайловна выслушала всё то, что я смогла собрать по крупицам.
– Всё правильно. Лена у меня очень любит… любила Элвиса Пресли и «Битлз». Каких-то мальчиков ещё новых слушала, но, по-моему, без фанатизма. И с Полинкой они с первого класса дружили.
– Этих вещей не было при ней тогда. Иначе они бы сохранили информацию о смерти, – жёстко сказала я, боясь поддаться унынию и сбиться с настроя.
– Не было. Это на неё не похоже. Как будто куда-то торопилась.
– У вас остались вещи, которые могли быть «свидетелями»? Одежда, украшения?
Женщина нахмурилась, как бы обдумывая непростой ответ.
– Мы выкинули одежду. Она была рваной, испачканной… Да и я бы не хотела, чтобы Лиза потом это носила. Это моя…
– Младшая дочь, – я нетерпеливо кивнула. – А украшения? Их украли?
– Я специально проверила её шкатулку. У Лены была пара золотых серёжек, три колечка, одно из них серебряное, и браслетик. Всё на месте. Я думаю, что она так куда-то спешила, что не стала прихорашиваться, – Татьяна Михайловна заполнила паузу тягостным вздохом. – На ней тогда даже косметики не было совсем.
Ну вот. Простой способ узнать, какая сволочь убила невинную школьницу помахал мне ручкой. Но раз обещала помочь, значит, помогу. Не успокоюсь, пока убийцу не настигнет возмездие.
Встав, я взяла со стола свой нехитрый инвентарь – колоду таро и бархатный мешочек с камнями. Это обычно помогает мне не только произвести впечатление на клиента, но и разложить по полочкам полученные факты.
– Поехали.
Та встрепенулась.
– Куда?
– К вам домой. Возможно, я что-то смогу узнать, побыв в её комнате. Извините, но по-другому мне будет трудно считать нужную информацию.
Не прошло и получаса, как мы уже были на месте. Таня (она сама так попросила её называть) сразу провела меня в небольшую комнату со светлой мебелью. Память вещей была чуть ли не осязаемой.
– Хорошо, что у вас девочки в разных комнатах, – я тактично опустила слово «жили». – Я сразу почувствовала нужную энергию.
Я бросила сумочку на диван и, пройдя в угол, положила руку на рабочий стол. Лена проводила здесь много времени за уроками и рисованием. А ещё здесь раньше стоял ноутбук, серебристый, с объёмными наклейками в виде сердечек. Как все подростки, хозяйка комнаты обожала интернет и проводила в нём немало времени.
– В компьютере не было ничего подозрительного.
Таня услышала моё невнятное бормотание.
– Следователь сказал то же самое. Страничка у Леночки была образцовая, без мата и пошлостей. Картинки всякие забавные собирала… И в личке не нашли ничего такого, – она вдруг хмыкнула. – Люди из полиции даже удивились, что моя девочка писала без ошибок.
Похвальное достижение, не каждый взрослый на это способен, что уж о школьниках говорить.
Как бы мне ни было жаль эту женщину, я намерилась отстранить её от моего расследования. Тяжело находиться на грани яви и чужой памяти, когда кто-то вмешивается.
– Таня, заварите, пожалуйста, чай. Мне надо будет потом возобновить силы. После работы без личного контакта я еле хожу.
– Может, лучше кофе?
– Мне помогает чай, – покривила я душой.
Кофе в доме только растворимый, а чтобы заварить чай, нужно больше времени.
Оставшись одна, я вытащила из сумки мешочек и высыпала камни на бежевый коврик с нежно-розовыми узорами. Какая прелесть, надо себе подобный купить, а то после Серёжиных когтей на полу царапины остались… Я немедленно отругала себя за столь неуместные мысли и, усевшись на полу по-турецки, коснулась круглого тёмно-зелёного малахита.
Комната через дар рассказывала мне о Лене, и камни должны были помочь отфильтровать поток информации.
Девочке с младых ногтей прививали хороший вкус. Здесь всегда было так опрятно, после её смерти почти ничего не изменилось. Мама только убрала в коробочку пару безделушек с подоконника, а куклы и большинство игрушек ещё давно перекочевали к младшей сестрёнке.
Гости приходили, но редко. В основном девочки, в том числе Полина с Наташей. Мальчиков сюда не звали, наверное, года три.
Взяла морковный сердолик, чтобы сосредоточиться на Полине – лучшая подруга обязана всё знать. Тем более, она была здесь за день до гибели Лены.
Образы смутные, но одно ясно. На подружку не давила тяжесть чужой тайны, её сознание на тот момент было бесхитростным и до того позитивным, что я не заметила, как мои губы сами собой растянулись в улыбке.
Но что-то тяготило Лену. Её мучила некая острая проблема, но окружающие об этом не догадывались, ведь внешне девочка оставалась спокойной, и её состояние не влияло на успеваемость. Одним словом, не было очевидного повода бить в набат.
Яшма «посоветовала» обратить внимание на книжный шкаф. В нём царил идеальный порядок: учебники на одной полке, классика на другой, пёстрые томики с подростковым фэнтези на третьей, на четвёртой… Оно и понятно, девушкам в её возрасте интереснее читать про волшебные приключения и сказочную любовь, чем что-то иное. Я провела кончиками пальцев по корешкам с глянцевыми буквами. Лена чувствовала себя связанной с этим. В принципе, многие романтично настроенные особы мечтают оказаться на месте Беллы Свон, но не каждая будет так серьёзно отождествлять себя с книжной героиней.
Должно быть что-то рукописное. Никто не нашёл, хотя лежало на виду.
Зацепившись за фантом, я отошла от шкафа и подняла диванную подушку. Под жёсткой тканью прощупывалось что-то плоское и твёрдое. Я уверенно расстегнула молнию и вытащила на свет тонкую записную книжку в твёрдом переплёте с Биг Беном.
Едва открыла первую страницу, как у меня подкосились ноги от нахлынувшей энергии. Я села на край дивана и, уняв пробудившееся волнение, уставилась на надпись, сделанную округлым почерком отличницы: «Я вижу мёртвых». Меня вмиг захлестнул сохранившийся в чернилах страх, пронзительный, как отчаянный крик о помощи.
Это не было графоманью. Лена действительно ощущала себя не так, как её сверстницы. Мёртвые всегда появлялись внезапно, о чём-то просили, шептали проклятья или же просто смотрели на юную ведьму безжизненными глазами. Стоило ей намекнуть друзьям и родным о своих способностях, как её поднимали на смех, а любимая бабушка как-то раз рассердилась и запретила смотреть «тупое американское кино». Несколько лет девочка молчала, а дар давал о себе знать всё чаще.
«Я не знаю, что мне делать. Никто не хочет меня понять. Я пишу это и плачу, потому что тяжело всё это переносить. Пожалуй, идея завести дневник провалилась».
Однако записи продолжились. Уже другой ручкой. И от страницы веяло теплом.
«Трудно переносить переживания на бумагу, но сегодня я почти счастлива. Да нет же, я правда СЧАСТЛИВА. Я познакомилась с Ним! Он верит мне и, кажется, я Ему нравлюсь».
Запись заканчивалась разномастными сердечками, нарисованными маркерами.
Я попыталась проникнуть глубже в запечатлённую память, чтобы разглядеть лицо, но картинка предстала яркими эмоциональными вспышками. Лена тогда утопала в возвышенных чувствах.
«Он каждый день встречает меня после школы. Не у ворот, конечно. Девчонки бы позавидовали, что у меня такой красивый кавалер, но я достаточно благоразумна, чтобы не подвергать Его публичному осуждению. Он – взрослый, а я – восьмиклассница. Люди нас не поймут. До сих пор ничего не сказала Полинке. Она бы мне все уши прожужжала о том, что мной, бедной овечкой, хочет воспользоваться злой нехороший дядя. Не хочу терять нашу дружбу из-за Него. Будет трудно объяснить, что Он не в пример другим благородный. Он сказал сегодня: «Я тебя не трону, милая. Твоё здоровье и репутация для меня важнее, чем сиюминутные капризы моего тела. Если наша любовь выдержит испытание временем, мы поженимся, когда тебе исполнится восемнадцать. И уж я позабочусь о том, чтобы у моей жены было прекрасное образование. Поедем с тобой в Англию…»
Даже радужные мечты Лены не смогли пробудить во мне симпатию к таинственному любовнику. Мерзавец! Сообразил, что Леночка не какая-нибудь глупая оторва, и подкупил её обещаниями не спать с ней и дать образование заграницей.
Разжала кулаки и посмотрела на месяцеобразные следы от ногтей. Дар мне ничего не подсказал, это я сама разозлилась, поддавшись стереотипам. Девочка ожидала от окружающих как раз такой реакции, поэтому держала всё в секрете.
Записей больше не было.
Я собрала с пола камни и с записной книжкой в руках пошла на кухню. Глоток чаю мне бы не помешал.
– Таня, вы догадывались, что у Лены был поклонник?
– Да быть не может! – женщина чуть не опрокинула заварочный чайник. – Ни мы, ни полиция, никто ничего не обнаружил! Детализация звонков, и то ничего не дала!
Она налила нам обеим чай и вся бледная опустилась на стул с клетчатой обивкой.
– Катенька, вы знаете кто это? Это он виноват в её смерти?
– Не могу сказать. Я это нашла в её комнате, – я передала дневник и прежде, чем она его открыла, задала новый вопрос. – Почему вы не верили своему ребёнку? Она видела мёртвых и хотела от вас поддержки. Она была ведьмой. Как я.
Таня прижала к слезящимся глазам бумажную салфетку.
– Господи… Я думала, что это детские фантазии… Потом она перестала нас пугать…
– Лена была умной и берегла ваши чувства.
Я подошла сзади и обняла разрыдавшуюся мать.
Какая несправедливость. Если бы у Лены был мой дар, она бы прочитала злые намерения убийцы и осталась жива. А мне сейчас очень не хватает дара общаться с мёртвыми.
Я буду не я, если не пройду это испытание.
Глава 5
Внезапный звонок Серёжи вынудил меня свернуть с проспекта на свою родную улицу. Оборотень собирался навестить меня, и, на его счастье, я не успела уехать из района.
– Тебе нужна более яркая машина, – заявил он, запрыгивая на переднее сидение. – Чтобы сразу все видели – моя Катя едет.
– Ты и так меня нашёл.
Почти обиделась за свой, купленный по объявлению, серо-голубой «дэу-матиз». Не люблю подозрений на меркантильные дамские намёки, поэтому не стала докладывать другу о том, что уже начала копить на нового железного коня. Пока с маркой не определилась, зато точно знаю, что цвет выберу из оттенков красного. Глубокий винный или вызывающе алый?
Сладкие грёзы о новом автомобиле пришлось отложить до лучших времён.
Серёжа снял кепку и пригладил взлохмаченные каштановые волосы. Пристегнулся.
– Тебе повезло, завтра приедут мои бабушка с дедушкой. Отец говорит, что они должны многое знать о магах, в пятидесятых у наших с ними были заключён кратковременный союз. Я пытался дозвониться, но они в поезде едут, а там связь на грани фантастики. Ну ладно, это откладываем до завтра. Сегодня поймаем убийцу.
Слушая мой детальный рассказ, он разглядывал распечатанную и довольно-таки помятую карту, которую мне дала Ленина мама. Что-то дотошно выверял в телефоне.
– Не близко, не близко… Примерно, два часа пути. И как неглупая девочка могла позволить увезти себя в такую глушь?
– Не забывай, она была влюблена и безгранично доверяла тому человеку.
– Какая-то глупость… Скажи, а ты тоже можешь так любить?
Нашёл, какие вопросы задавать мне за рулём.
– Если я люблю, значит, люблю. Но ничто не заставит меня потерять голову.
– Ты настолько рациональна?
– Осторожна. Почти все мои клиентки – девчонки, не знающие куда деть свою потребность в любви, и женщины, считающие, что карты лучше помогут им устроить личную жизнь, чем они сами. Знал бы ты, скольких я уберегла от ошибок… И ведь далеко не все следуют мои предупреждениям – их как будто охватывает некое безумие. Я боюсь этого.
Я резко замолчала. Каждый день влезаю в чьи-то дела сердечные и при этом терпеть не могу говорить о себе.
Серёжа заметил перемену в моём настроении.
– Кать…
– Не мешай, пожалуйста, я думаю. А ещё надо следить за всякими придурками на дороге, ты видишь, как они едут? – стыд за собственную грубость ожёг душу. – Что ты говорил про время? Два часа туда, два часа обратно, плюс непонятно, сколько мы там пробудем… Давай заедем в магазин, я не прощу себя, если ты будешь весь день голодным.
Ближайшие пару часов Серёжа не задавал неудобных вопросов и не напоминал о нависшем надо мной Дамокловом мече, так что боевой настрой не стремился меня покинуть. Если бы не цель поездки, её вполне можно было назвать приятной. Мой спутник включил радио, ухитрился рассыпать и собрать пачку жвачки, устроил дебаты на тему «Почему Кэти Перри останется в истории, а Крид нет» и прочитал морализаторскую лекцию о пользе домашних животных. Вот не нравилось ему, что со мной в квартире нет ни души.
– Уговорил. Заведу себе хомяка, – фыркнула я, когда у него кончились аргументы. – Птиц – ни за что. У моих родителей попугай, постоянно орёт и кусается. А ещё перья от него летят.
– Не надо хомяка, нужен кто-нибудь покрупней.
– Тогда морскую свинку?
– Кота.
На себя, наверное, намекает, хитрюга. Я сделала вид, будто не поняла мотивов его выбора.
– Не хочу кота. Хочу собачку. Маленькую и прикольную, чтобы ей причёски делать и в одёжку наряжать, – сказанное настолько не вязалось с моим представлением об идеальном питомце, что я не выдержала и засмеялась.
– Следующий поворот наш, собачница.
Я покорно свернула с трассы и прищурилась: солнце с той стороны слепило. Серёжа дал мне свои тёмные очки, даже не поскупился на комплимент. Мол, мне они идут лучше, чем ему.
Но его попытки меня развеселить больше не действовали. Мы приближались к месту, где произошло убийство, и от этого становилось не по себе.
– Попробую сейчас что-нибудь нащупать.
– Не вздумай, – Серёжа вдруг выключил радио. – Это всё равно что дремать за рулём. Так в аварию можно попасть.
Спорить было бесполезно. Я хоть и пользовалась даром сколько себя помню, а всё равно до сих пор не могу вычислить все его закономерности. Иногда он действительно преподносит сюрпризы, так что один процент вероятности отрубиться прямо здесь и сейчас всё же был.
– Катён, не обижайся. Давай я тогда поведу.
Я не согласилась на его предложение, но остановиться всё-таки пришлось. Посреди дороги вальяжно лежала рыжая корова, и Серёжа вышел из машины, чтобы её согнать. На долю секунды я испугалась, что он обернётся тигром и накинется на бедную бурёнку, однако парень поступил дружелюбно: просто попросил уйти и ещё на прощание похлопал по упитанному боку. Честное слово, я-то думала, что его пассажи в духе «мы ладим с животными» всего лишь хвастовство.
