Тротт рванулся к потерявшему ориентацию от прыжков своего скакуна арбалетчику, взбежал по покатой хитиновой спине дергающегося богомола, увернулся от кинжала, вывернул руку – мужчина закричал визгливо от ломающихся костей и замолчал, глядя на всаженный ему в грудь собственный нож. На губах у него пузырилась кровь, и он медленно валился со спины охонга вбок, застряв в стременах. Макс выхватил меч, развернулся.
- Тебя же на кусочки порежут, тварь, - крикнул третий, главный, замахиваясь мечом. – Ты же подыхать будешь дооолг…
Он забулькал, держась за рассеченное горло, и упал – угроз за свою жизнь Тротт наслушался достаточно, и ничего нового ему сказать не могли. Потом пришлось убивать обожравшихся богомолов, вскрывая нервный узел в сочленении хитиновой брони. Себе оставить даже одного не решился, хоть это и ускорило бы движение – попробовавшие крови, они могли сорваться, а ему только страха быть сожранным ночью собственным транспортным средством не хватало. И уже потом пожалел, что не оставил хотя бы одного из нейров в живых – его можно было бы расспросить, и информация точно была бы вернее, чем полученная в харчевне.
Дальше он не рисковал, ушел в лес, и там на ближайшей ночевке оставил своего дар-тени. Путь к Лакшии предстоял долгий, а миром Лортах с его грязью, жестокостью, высокими травянистыми лесами и огромными насекомыми, Макс уже наелся досыта. Вернется еще, а если даже и промахнется, то Охтор все узнает и без него. Главное – не опоздать.
Утром, проснувшись в своей спальне, профессор мучительно приходил в себя. Чем дольше он находился в нижнем мире, тем труднее было удерживать контроль. И инляндец, шатаясь, пошел в лабораторию, снова набрал в игольницу репеллента и наколол на плече очередной защищающий знак. В вену пошла доза стимулятора, и только когда тонизирующее стало работать, в глазах просветлело.
Он еще успел постоять под обжигающим душем, щиплющим вздувшуюся от уколов кожу на плече, выпить кофе, и только потом с облегчением вспомнил, что семикурсники уехали на практику, а значит, не надо идти в университет заниматься с ними. И хотя оставленная постель манила улечься и поспать хотя бы два часа, Макс оделся, аккуратно застелил кровать и ушел в лабораторию. Мир мог катиться ко всем чертям, а проекты нужно было заканчивать.
Полковник Майло Тандаджи, взбодрившись утренним совещанием и придав сотрудникам должное ускорение, еще раз просмотрел видеозаписи допроса проснувшихся демонят. В связи со срочностью дела пришлось выходить на выходных и лично проводить допрос – в присутствии ведущих следствие подчиненных, конечно. И сейчас он прокручивал запись, пытаясь найти то, что упустил при личном общении.
- Господин полковник, - к нему заглянул капитан Рыжов, - вы приказали зайти.
- Да, Рыжов, - Тандаджи поставил запись на паузу, - я определился с вашим следующим заданием.
Василий приуныл, и начальник некоторое время наслаждался сменами оттенков вины на его лице. Рыжов тяжело переживал свой провал в Теранови.
- Так вот, - продолжил тидусс, когда воспитательная пауза была закончена, - вы снова отправляетесь в Теранови. Будете работать при дипслужбе и докладывать мне о контактах с Песками. Работать, Рыжов, - добавил он сухо, видя, как капитан от радости чуть ли не с объятиями готов к нему рвануть, - а не поедать колобки и развлекаться с вдовушками.
- Я, может, жениться на Эльде хочу, - с некоторой даже обидой сообщил капитан. На слове «колобки» глаза его воодушевленно блеснули.
- Дело хорошее, - ледяным тоном поддержал его начальник, - новый опыт – это всегда прекрасно. Когда решите, «может» или женитесь, сообщите мне. Смелость требует поощрения.
Рыжов недоуменно и подозрительно посмотрел на невозмутимое начальство, но интересоваться, что тот имел в виду, не решился – отрапортовал «так точно» и удалился. А тидусс, воспользовавшись паузой (и вспомнив о рыбках, глядя на голодное лицо подчиненного), подкормил питомцев и снова включил запись.
Жена на удивление не ворчала по поводу его отлучек. Они с матушкой наперегонки шили будущему маленькому Тандаджи микроскопические детские вещи, хотя семья была в состоянии скупить несколько детских магазинов и не обеднела бы. Тидусс смотрел на пинетки и пестрые штанишки с сомнением – он уже успел забыть, какими маленькими рождаются дети.
Сейчас супруга взялась вышивать традиционный тидусский та-понти – огромный яркий платок с изображениями всех главных духов-покровителей, в который закутывали новорожденных сразу после появления на свет. Матушка, кажется, немного завидовала –касаться та-понти могли только материнские руки, но Таби проявила неожиданную мудрость и привлекла свекровь к выбору ниток и узоров. Так что дома воцарилась благословенная тишина, и – парадоксально, но начальнику разведуправления Рудлога даже немного не хватало привычного скандального фона.
- У тебя, полковник, видимо, выработалась привычка к боли, переросшая в потребность, - со смешком сказал ему Стрелковский, когда Тандаджи заглянул к нему поинтересоваться сроками поездки на Маль-Серену, выпить кофе – и неожиданно поделился семейными радостями. Хотя почему неожиданно? Игорь вывел его на разговор, спросив про здоровье супруги, про то, как отдыхалось, и не выносит ли она детские отделы. Майло понял, что разоткровенничался, только на последней фразе. И с уважением глянул на коллегу. Мастерство не растеряешь.
Или ему самому хотелось поговорить?
- А как твоя поездка? – спросил он, делая последний глоток обжигающего кофе. Поморщился – снаружи долбили машины, забивая сваи, разговаривать приходилось на повышенных тонах, и даже звукоизоляция кабинетов не помогала.
- Катались на лыжах, - коротко ответил Игорь. Тидусс выразительно молчал, глядя на него тяжелым следовательским взглядом, и Стрелковский усмехнулся и пояснил: - Дробжек устроила мне насыщенную физкультурную программу. Надо больше тренироваться – если б она была в форме, мой авторитет, и так пошатнувшийся, упал бы ниже некуда.
- Посоревнуетесь в заплывах на открытой воде, - ехидно буркнул Тандаджи, понявший, что ему ничего больше не расскажут. – Когда поедешь?
- Сейчас посмотрю срочные дела, - Игорь кивнул в сторону папок, - и рассчитаю время. Может, завтра. Тебе бы тоже семью вывезти хоть на выходные, Майло.
- Некогда, Игорь, - проговорил тидусс и блеснул глазами, - сам-то когда на моем месте был, сколько выходных не на рабочем месте провел?
Стрелковский пожал плечами. Он не стал говорить, что дома ему делать было нечего. А здесь всегда рядом была королева. Спала, обедала с семьей, отдыхала в парке, принимала делегации. У нее тоже не было выходных. И пусть он сидел в своем кабинете, а она жила своей жизнью в противоположном крыле – он всегда ощущал ее. Чувствовал, когда она здесь. Одергивал себя, чтобы не искать встреч.
- Что с твоими демонами? – поинтересовался он. – Продвинулся?
- История простая, - сказал Тандаджи уныло. – Ничего, что бы позволило сделать скачок в расследовании, мне задержанные не поведали. Отец старшего из темных, Рудакова Эдуарда, оказался год назад в затруднительной ситуации. Студент учился платно, и встал вопрос о том, что придется прекращать учебу. И внезапно в знакомых их семьи оказался Соболевский, который выручил деньгами и предложил оплачивать дальнейшее обучение. Объяснил свою заинтересованность тем, что видит в студенте потенциал и что после окончания учебы Рудаков может отработать долг у него в компании как наемный маг.
- И родители, конечно, проглотили нелепое объяснение, - сумрачно произнес Стрелковский. – И мысли, что можно найти мага прямо сейчас, не тратя денег на недоучку и не ожидая окончания университета, в голову не пришли.
- Может, и пришли, - равнодушно сказал Тандаджи, - но сам знаешь, деньги – великий аргумент, особенно если другого выхода нет. Так что продали нашего студента с великой охотой.
- Поползновений к мальчишке со стороны Соболевского не было? – поинтересовался Игорь.
- Нет, - тидусс покачал головой, - никакого сексуального уклона, хотя это было одной из версий. Я специально включил это в допрос, потому что, по словам участников заговора, женщин рядом с Соболевским они никогда не наблюдали. Хоть он и был постоянным объектом охоты со стороны желающих отхватить богатого мужа, но никому знаков внимания не оказывал и ни с кем не спал – прислуга утверждает, что на их памяти у него любовниц не было. По борделям тоже не ходил. Разве что Зеркалами и тайно.
- Нет, - медленно сказал Стрелковский. – Это какая-то особенность у темных, Майло. Смитсен тоже не имел связей – ты сам мне отчеты строчил, помнишь?
- Да толку с этого знания, - с толикой неудовольствия отметил Тандаджи, - если по отсутствию женщин определять одержимых, то ты будешь главным подозреваемым, друг мой.
Игорь Иванович раздраженно глянул на коллегу, но тут в двери кабинета постучали, и заглянул один из следователей.
- Господин полковник, - оба «господина полковника» посмотрели на него, и тот запнулся, - господин Тандаджи, простите, но готов отчет по контрабанде. Вы приказали на совещании сообщить, как только закончим.
- Дела бы вы так заканчивали, как бумажки писали, - уничижающим голосом произнес начальник разведуправления, и следователь сделал очень покаянное лицо. – Через пятнадцать минут в мой кабинет, Стецкин.
- Так точно, - обрадовался отсрочке экзекуции подчиненный и исчез. Тандаджи наморщил лоб.
- Мы говорили о моих женщинах, - угрожающе напомнил Стрелковский.
- Об их отсутствии, - небрежно уточнил педантичный тидусс и мудро вернулся к теме:
- Со временем у Рудакова начались кошмары, в снах стал появляться Соболевский и проводить качественную промывку мозгов. Дальше сектантская классика - давил на чрезмерное самомнение, утверждая, что тот великолепный маг, но может еще больше – только надо уметь брать энергию у других. Успокаивал совесть, разъясняя, что если присасываться аккуратно, то людям не повредишь, а свою силу увеличишь. Так что к тому времени, как студенту сообщили, что он Темный, и стали учить скрывать свою сущность, тот уже был готов воспринять это спокойно.
- А в семье никто не знал, что ли? – удивился Игорь.
Тандаджи покачал головой.
- Нет. Как и у второй темной, где-то далеко был предок из Блакории, но так далеко, что при посещении храма их не определили, отмечаться не порекомендовали. Жрецы Триединого как-то ощущают активную ауру у Темных, которым нужно сопровождение духовника, чтобы сдерживать свою сущность, их и легализуют.
- Про легальных я тоже в свое время интересовался, - поделился хозяин кабинета. - Получается, что те потомки Черного, которые ходят в храм, не могут или не умеют прятать ауру, и при этом куда безопаснее для окружающих, чем такие вот темные лошадки со спящими генами, пропущенные жрецами. Никогда не знаешь, в какой момент проснутся. Или, может, уже проснулись, но так прячут ауру?
- Ну наш клиент не проснулся, - с брезгливостью произнес Тандаджи, - его разбудили. Питался наш мальчик по мелкому, пока не увидел ректора Свидерского, сильно сдавшего. И как самоуверенный идиот, решил порадовать учителя – посчитал, что раз ректор так ослаб, что не может поддерживать метаболизм и стареет на глазах, то пробить его защиту и высосать побольше сами боги велели. А там уже и до великого мага недалеко. Девчонка, Яковлева, попала под его воздействие случайно. Он испугался, пошел виниться к Соболевскому, тот, конечно, настучал по голове за самодеятельность, велел привести к нему Яковлеву пообщаться. И идею с ректором одобрил, только строго приказал не торопиться, брать по чуть-чуть, чтобы не попасться. А лучше подождать до зимы, подпитываясь пока от соседей по общежитию.
- Почему до зимы? – перебил его Игорь.
- Хотел бы я знать, - буркнул Тандаджи. - Наш демон вообще вел себя как добрый дядюшка – объяснял, что ничего страшного в природе темных нет, что надо просто уметь управляться со своей силой. Строго приказывал не увлекаться, и поначалу брать по чуть-чуть, потому что можно не справиться с темной сущностью и начать безудержно выпивать окружающих, а там и до обнаружения и нейтрализации недалеко. Менталистике учил.
- Просто святой, - с сарказмом заметил Игорь.
- Ну, для Рудакова он вообще светоч, - согласился Тандаджи, - а вторая не так радужно оценивает. Хоть плохого про Соболевского сказать ничего не может, но сама себя боится.
- И, значит, студента на базе просто сорвало?
- От алкоголя и расстройства, - кивнул Тандаджи. – Хотя Яковлева отмечает, что у него заметные изменения в личности и до этого происходили. И что вопреки наставлениям старшего, он по максимуму пытался от ректора взять. На базе же сначала выпил тех, кто был на других этажах, - тидусс поморщился, переживая неудачу почти пяти десятков охранников, - потом принялся за однокурсников. Принцесса Алина тут ни при чем, никто не охотился специально на нее. Самое неприятное, что не будь на успевших убежать студентах тренировочных сигналок от Тротта и не присутствуй там принцесса, то мы, возможно, о происшествии узнали бы слишком поздно – или вообще не узнали, если бы пострадавшим стерли память, как планировали. И было бы у нас два напитавшихся и неадекватных Темных. А это было бы неприятно.
- Это была бы катастрофа, - поправил его Игорь тяжело. - Я видел, что может сделать сошедший с ума Черный с целым городом, Майло. И даже что может сделать вполне остающийся в своем уме. Так что нам повезло, да. И все-таки зачем ему студенты? Не верю я в альтруизм человека, который планировал переворот.
- Я тоже не склонен подозревать его в любви к ближнему, - проговорил Тандаджи. – Тем более, что он, по словам семикурсника, упоминал, что обязательно будет время, когда к темным в Рудлоге не будут относиться с предубеждением. И потребности в подпитке не будет, и прятаться перестанет быть необходимым. Только для этого нужна сила – много силы. И еще мне интересно – как он вышел на Рудакова, если того даже духовники не видели? Думаю я проверить легальные семьи потомков Черного. Есть у меня мысль, что Соболевский не только семью задержанного на крючок взял. Возможно, у него были сообщники, и кто-то из охваченных Темных сможет их описать.
- Ну, положительный момент тут тоже есть, - сказал Игорь после недолгого размышления. – Можно утверждать, что других демонов в университете сейчас нет – иначе они бы все проявились в присутствии Рудакова. А по поводу целей – кто ж делится с молодняком? Этого и следовало ожидать. С заграничными контактами Соболевского надо работать, Майло. Установить слежку, только осторожно.
Тидусс позволил себе едва заметно приподнять уголки губ, и Стрелковский усмехнулся, махнул рукой в знак извинения.
- Давно работаем, Игорь, - сухо пояснил Майло. - Но пока спокойно все. Так что очень рассчитываю на твою поездку к морской царице и к императору. А потом примешь и это направление.
После ухода коллеги полковник Стрелковский открыл папку с делами – но душа опять была растревожена воспоминаниями о прошлой жизни, и он, прежде чем начать работать, потянулся к телефону. Нужно было заказать цветы, чтобы сходить перед отъездом на могилу своей королевы.
Йеллоувинь.
Великолепный белый
- Тебя же на кусочки порежут, тварь, - крикнул третий, главный, замахиваясь мечом. – Ты же подыхать будешь дооолг…
Он забулькал, держась за рассеченное горло, и упал – угроз за свою жизнь Тротт наслушался достаточно, и ничего нового ему сказать не могли. Потом пришлось убивать обожравшихся богомолов, вскрывая нервный узел в сочленении хитиновой брони. Себе оставить даже одного не решился, хоть это и ускорило бы движение – попробовавшие крови, они могли сорваться, а ему только страха быть сожранным ночью собственным транспортным средством не хватало. И уже потом пожалел, что не оставил хотя бы одного из нейров в живых – его можно было бы расспросить, и информация точно была бы вернее, чем полученная в харчевне.
Дальше он не рисковал, ушел в лес, и там на ближайшей ночевке оставил своего дар-тени. Путь к Лакшии предстоял долгий, а миром Лортах с его грязью, жестокостью, высокими травянистыми лесами и огромными насекомыми, Макс уже наелся досыта. Вернется еще, а если даже и промахнется, то Охтор все узнает и без него. Главное – не опоздать.
Утром, проснувшись в своей спальне, профессор мучительно приходил в себя. Чем дольше он находился в нижнем мире, тем труднее было удерживать контроль. И инляндец, шатаясь, пошел в лабораторию, снова набрал в игольницу репеллента и наколол на плече очередной защищающий знак. В вену пошла доза стимулятора, и только когда тонизирующее стало работать, в глазах просветлело.
Он еще успел постоять под обжигающим душем, щиплющим вздувшуюся от уколов кожу на плече, выпить кофе, и только потом с облегчением вспомнил, что семикурсники уехали на практику, а значит, не надо идти в университет заниматься с ними. И хотя оставленная постель манила улечься и поспать хотя бы два часа, Макс оделся, аккуратно застелил кровать и ушел в лабораторию. Мир мог катиться ко всем чертям, а проекты нужно было заканчивать.
Глава 7
Полковник Майло Тандаджи, взбодрившись утренним совещанием и придав сотрудникам должное ускорение, еще раз просмотрел видеозаписи допроса проснувшихся демонят. В связи со срочностью дела пришлось выходить на выходных и лично проводить допрос – в присутствии ведущих следствие подчиненных, конечно. И сейчас он прокручивал запись, пытаясь найти то, что упустил при личном общении.
- Господин полковник, - к нему заглянул капитан Рыжов, - вы приказали зайти.
- Да, Рыжов, - Тандаджи поставил запись на паузу, - я определился с вашим следующим заданием.
Василий приуныл, и начальник некоторое время наслаждался сменами оттенков вины на его лице. Рыжов тяжело переживал свой провал в Теранови.
- Так вот, - продолжил тидусс, когда воспитательная пауза была закончена, - вы снова отправляетесь в Теранови. Будете работать при дипслужбе и докладывать мне о контактах с Песками. Работать, Рыжов, - добавил он сухо, видя, как капитан от радости чуть ли не с объятиями готов к нему рвануть, - а не поедать колобки и развлекаться с вдовушками.
- Я, может, жениться на Эльде хочу, - с некоторой даже обидой сообщил капитан. На слове «колобки» глаза его воодушевленно блеснули.
- Дело хорошее, - ледяным тоном поддержал его начальник, - новый опыт – это всегда прекрасно. Когда решите, «может» или женитесь, сообщите мне. Смелость требует поощрения.
Рыжов недоуменно и подозрительно посмотрел на невозмутимое начальство, но интересоваться, что тот имел в виду, не решился – отрапортовал «так точно» и удалился. А тидусс, воспользовавшись паузой (и вспомнив о рыбках, глядя на голодное лицо подчиненного), подкормил питомцев и снова включил запись.
Жена на удивление не ворчала по поводу его отлучек. Они с матушкой наперегонки шили будущему маленькому Тандаджи микроскопические детские вещи, хотя семья была в состоянии скупить несколько детских магазинов и не обеднела бы. Тидусс смотрел на пинетки и пестрые штанишки с сомнением – он уже успел забыть, какими маленькими рождаются дети.
Сейчас супруга взялась вышивать традиционный тидусский та-понти – огромный яркий платок с изображениями всех главных духов-покровителей, в который закутывали новорожденных сразу после появления на свет. Матушка, кажется, немного завидовала –касаться та-понти могли только материнские руки, но Таби проявила неожиданную мудрость и привлекла свекровь к выбору ниток и узоров. Так что дома воцарилась благословенная тишина, и – парадоксально, но начальнику разведуправления Рудлога даже немного не хватало привычного скандального фона.
- У тебя, полковник, видимо, выработалась привычка к боли, переросшая в потребность, - со смешком сказал ему Стрелковский, когда Тандаджи заглянул к нему поинтересоваться сроками поездки на Маль-Серену, выпить кофе – и неожиданно поделился семейными радостями. Хотя почему неожиданно? Игорь вывел его на разговор, спросив про здоровье супруги, про то, как отдыхалось, и не выносит ли она детские отделы. Майло понял, что разоткровенничался, только на последней фразе. И с уважением глянул на коллегу. Мастерство не растеряешь.
Или ему самому хотелось поговорить?
- А как твоя поездка? – спросил он, делая последний глоток обжигающего кофе. Поморщился – снаружи долбили машины, забивая сваи, разговаривать приходилось на повышенных тонах, и даже звукоизоляция кабинетов не помогала.
- Катались на лыжах, - коротко ответил Игорь. Тидусс выразительно молчал, глядя на него тяжелым следовательским взглядом, и Стрелковский усмехнулся и пояснил: - Дробжек устроила мне насыщенную физкультурную программу. Надо больше тренироваться – если б она была в форме, мой авторитет, и так пошатнувшийся, упал бы ниже некуда.
- Посоревнуетесь в заплывах на открытой воде, - ехидно буркнул Тандаджи, понявший, что ему ничего больше не расскажут. – Когда поедешь?
- Сейчас посмотрю срочные дела, - Игорь кивнул в сторону папок, - и рассчитаю время. Может, завтра. Тебе бы тоже семью вывезти хоть на выходные, Майло.
- Некогда, Игорь, - проговорил тидусс и блеснул глазами, - сам-то когда на моем месте был, сколько выходных не на рабочем месте провел?
Стрелковский пожал плечами. Он не стал говорить, что дома ему делать было нечего. А здесь всегда рядом была королева. Спала, обедала с семьей, отдыхала в парке, принимала делегации. У нее тоже не было выходных. И пусть он сидел в своем кабинете, а она жила своей жизнью в противоположном крыле – он всегда ощущал ее. Чувствовал, когда она здесь. Одергивал себя, чтобы не искать встреч.
- Что с твоими демонами? – поинтересовался он. – Продвинулся?
- История простая, - сказал Тандаджи уныло. – Ничего, что бы позволило сделать скачок в расследовании, мне задержанные не поведали. Отец старшего из темных, Рудакова Эдуарда, оказался год назад в затруднительной ситуации. Студент учился платно, и встал вопрос о том, что придется прекращать учебу. И внезапно в знакомых их семьи оказался Соболевский, который выручил деньгами и предложил оплачивать дальнейшее обучение. Объяснил свою заинтересованность тем, что видит в студенте потенциал и что после окончания учебы Рудаков может отработать долг у него в компании как наемный маг.
- И родители, конечно, проглотили нелепое объяснение, - сумрачно произнес Стрелковский. – И мысли, что можно найти мага прямо сейчас, не тратя денег на недоучку и не ожидая окончания университета, в голову не пришли.
- Может, и пришли, - равнодушно сказал Тандаджи, - но сам знаешь, деньги – великий аргумент, особенно если другого выхода нет. Так что продали нашего студента с великой охотой.
- Поползновений к мальчишке со стороны Соболевского не было? – поинтересовался Игорь.
- Нет, - тидусс покачал головой, - никакого сексуального уклона, хотя это было одной из версий. Я специально включил это в допрос, потому что, по словам участников заговора, женщин рядом с Соболевским они никогда не наблюдали. Хоть он и был постоянным объектом охоты со стороны желающих отхватить богатого мужа, но никому знаков внимания не оказывал и ни с кем не спал – прислуга утверждает, что на их памяти у него любовниц не было. По борделям тоже не ходил. Разве что Зеркалами и тайно.
- Нет, - медленно сказал Стрелковский. – Это какая-то особенность у темных, Майло. Смитсен тоже не имел связей – ты сам мне отчеты строчил, помнишь?
- Да толку с этого знания, - с толикой неудовольствия отметил Тандаджи, - если по отсутствию женщин определять одержимых, то ты будешь главным подозреваемым, друг мой.
Игорь Иванович раздраженно глянул на коллегу, но тут в двери кабинета постучали, и заглянул один из следователей.
- Господин полковник, - оба «господина полковника» посмотрели на него, и тот запнулся, - господин Тандаджи, простите, но готов отчет по контрабанде. Вы приказали на совещании сообщить, как только закончим.
- Дела бы вы так заканчивали, как бумажки писали, - уничижающим голосом произнес начальник разведуправления, и следователь сделал очень покаянное лицо. – Через пятнадцать минут в мой кабинет, Стецкин.
- Так точно, - обрадовался отсрочке экзекуции подчиненный и исчез. Тандаджи наморщил лоб.
- Мы говорили о моих женщинах, - угрожающе напомнил Стрелковский.
- Об их отсутствии, - небрежно уточнил педантичный тидусс и мудро вернулся к теме:
- Со временем у Рудакова начались кошмары, в снах стал появляться Соболевский и проводить качественную промывку мозгов. Дальше сектантская классика - давил на чрезмерное самомнение, утверждая, что тот великолепный маг, но может еще больше – только надо уметь брать энергию у других. Успокаивал совесть, разъясняя, что если присасываться аккуратно, то людям не повредишь, а свою силу увеличишь. Так что к тому времени, как студенту сообщили, что он Темный, и стали учить скрывать свою сущность, тот уже был готов воспринять это спокойно.
- А в семье никто не знал, что ли? – удивился Игорь.
Тандаджи покачал головой.
- Нет. Как и у второй темной, где-то далеко был предок из Блакории, но так далеко, что при посещении храма их не определили, отмечаться не порекомендовали. Жрецы Триединого как-то ощущают активную ауру у Темных, которым нужно сопровождение духовника, чтобы сдерживать свою сущность, их и легализуют.
- Про легальных я тоже в свое время интересовался, - поделился хозяин кабинета. - Получается, что те потомки Черного, которые ходят в храм, не могут или не умеют прятать ауру, и при этом куда безопаснее для окружающих, чем такие вот темные лошадки со спящими генами, пропущенные жрецами. Никогда не знаешь, в какой момент проснутся. Или, может, уже проснулись, но так прячут ауру?
- Ну наш клиент не проснулся, - с брезгливостью произнес Тандаджи, - его разбудили. Питался наш мальчик по мелкому, пока не увидел ректора Свидерского, сильно сдавшего. И как самоуверенный идиот, решил порадовать учителя – посчитал, что раз ректор так ослаб, что не может поддерживать метаболизм и стареет на глазах, то пробить его защиту и высосать побольше сами боги велели. А там уже и до великого мага недалеко. Девчонка, Яковлева, попала под его воздействие случайно. Он испугался, пошел виниться к Соболевскому, тот, конечно, настучал по голове за самодеятельность, велел привести к нему Яковлеву пообщаться. И идею с ректором одобрил, только строго приказал не торопиться, брать по чуть-чуть, чтобы не попасться. А лучше подождать до зимы, подпитываясь пока от соседей по общежитию.
- Почему до зимы? – перебил его Игорь.
- Хотел бы я знать, - буркнул Тандаджи. - Наш демон вообще вел себя как добрый дядюшка – объяснял, что ничего страшного в природе темных нет, что надо просто уметь управляться со своей силой. Строго приказывал не увлекаться, и поначалу брать по чуть-чуть, потому что можно не справиться с темной сущностью и начать безудержно выпивать окружающих, а там и до обнаружения и нейтрализации недалеко. Менталистике учил.
- Просто святой, - с сарказмом заметил Игорь.
- Ну, для Рудакова он вообще светоч, - согласился Тандаджи, - а вторая не так радужно оценивает. Хоть плохого про Соболевского сказать ничего не может, но сама себя боится.
- И, значит, студента на базе просто сорвало?
- От алкоголя и расстройства, - кивнул Тандаджи. – Хотя Яковлева отмечает, что у него заметные изменения в личности и до этого происходили. И что вопреки наставлениям старшего, он по максимуму пытался от ректора взять. На базе же сначала выпил тех, кто был на других этажах, - тидусс поморщился, переживая неудачу почти пяти десятков охранников, - потом принялся за однокурсников. Принцесса Алина тут ни при чем, никто не охотился специально на нее. Самое неприятное, что не будь на успевших убежать студентах тренировочных сигналок от Тротта и не присутствуй там принцесса, то мы, возможно, о происшествии узнали бы слишком поздно – или вообще не узнали, если бы пострадавшим стерли память, как планировали. И было бы у нас два напитавшихся и неадекватных Темных. А это было бы неприятно.
- Это была бы катастрофа, - поправил его Игорь тяжело. - Я видел, что может сделать сошедший с ума Черный с целым городом, Майло. И даже что может сделать вполне остающийся в своем уме. Так что нам повезло, да. И все-таки зачем ему студенты? Не верю я в альтруизм человека, который планировал переворот.
- Я тоже не склонен подозревать его в любви к ближнему, - проговорил Тандаджи. – Тем более, что он, по словам семикурсника, упоминал, что обязательно будет время, когда к темным в Рудлоге не будут относиться с предубеждением. И потребности в подпитке не будет, и прятаться перестанет быть необходимым. Только для этого нужна сила – много силы. И еще мне интересно – как он вышел на Рудакова, если того даже духовники не видели? Думаю я проверить легальные семьи потомков Черного. Есть у меня мысль, что Соболевский не только семью задержанного на крючок взял. Возможно, у него были сообщники, и кто-то из охваченных Темных сможет их описать.
- Ну, положительный момент тут тоже есть, - сказал Игорь после недолгого размышления. – Можно утверждать, что других демонов в университете сейчас нет – иначе они бы все проявились в присутствии Рудакова. А по поводу целей – кто ж делится с молодняком? Этого и следовало ожидать. С заграничными контактами Соболевского надо работать, Майло. Установить слежку, только осторожно.
Тидусс позволил себе едва заметно приподнять уголки губ, и Стрелковский усмехнулся, махнул рукой в знак извинения.
- Давно работаем, Игорь, - сухо пояснил Майло. - Но пока спокойно все. Так что очень рассчитываю на твою поездку к морской царице и к императору. А потом примешь и это направление.
После ухода коллеги полковник Стрелковский открыл папку с делами – но душа опять была растревожена воспоминаниями о прошлой жизни, и он, прежде чем начать работать, потянулся к телефону. Нужно было заказать цветы, чтобы сходить перед отъездом на могилу своей королевы.
Йеллоувинь.
Великолепный белый
