С тех пор так и повелось – если Галька проворачивает фарш, она потом выпускает Мишеньку и позволяет ему немножко покрутить мясорубку, естественно, под ее присмотром, а за старания угощает гостинчиком. За нежно обожаемые им рыбные палочки, которые Галька покупает в зоомагазине за совершенно невозможные деньги, Мишенька выкладывается по полной и фигачит так, что при желании мог бы обеспечить электричеством весь микрорайон.
Еще через день очень ранним утром у меня раздался телефонный звонок. Не здороваясь, срывающимся голосом, Галька убито спросила:
- Сможешь к себе Мишеньку забрать? Насовсем. Он хороший. Балуется, ворует, но хороший. Мячик свой так смешно катает. Разноцветненький…. Мы с ним играем!
И, уже не сдерживаясь, зарыдала в голос:
- Знаешь, как ве-е-есело-о-о!
Оказалось, что минувшей ночью Мишенька вновь одному ему известным образом выбрался из вольера и, по традиции, направился на кухню. На плите стояла оставленная на ночь остывать пятилитровая кастрюля с наваристым борщом. И Мишенька развил бурную деятельность. Снял крышку, немножко поел, потом вычерпал всю гущу и сложил ее в раковину. Туда же сложил помои из мусорного ведра, которое предварительно распотрошил в поисках чего-нибудь ценного и съедобного. Открыл кран на кухне, причем воду пустил горячую, пытаясь все это получше помыть. И занялся хозяйством - в оставшейся в кастрюле жирной жидкости Мишенька простирнул белый Галькин лифчик, сохнущий в ванной, и Витькины носки, брошенные в стирку – не поленился сходить и принести. Там же тщательно помыл Витькин сотовый телефон, оставленный на подзарядке на кухонном столе, пульт от телевизора, и Витькины же наручные часы, лежавшие рядом с телефоном. Тем временем вода в раковине пребывала – помои и гуща забили слив – и вскоре хлынула через край. Закончив с постирушкой, Мишенька полез в холодильник. Открыл дверцу и вывалил из холодильника чашку с салатом, кастрюльку с котлетами, сыр и початый пакет молока. Все это с грохотом попадало на пол, что и разбудило Гальку и Витьку. Мишенька же побежал в вольер припрятывать сыр.
Выйдя на кухню, Мишенькины хозяева потеряли дар речи, оглядывая погром и разруху, царящие на кухне. Причем на все эти безобразия, как потом прикинула Галька, енот потратил не так уж много времени – что-то около получаса. Витька пропрыгал по кипятку на полу и закрыл кран – пролить соседей, слава Богу, не успели. Помчали к разбойнику – вольер закрыт, сетка цела, сам Мишенька, перемазанный борщом, с самым деловым видом моет в тазике украденный сыр.
Вернулись на кухню. И вот там, выудив из кастрюли свои испорченные часы и телефон, Витьку и обуяла ярость. Сказал, что больше не намерен жить в балагане и, если Галька Мишеньку в самое ближайшее время куда-нибудь не пристроит, подаст на развод.
Утирая слезы, Галька, всхлипывая, повествовала:
- Ходит долдонит «У меня в телефоне были все контакты, ты это понимаешь? Абсолютно все контакты!». Как будто у него там контакты с внеземными цивилизациями, а не номера его дружков по рыбалке! И спать ложится в зале. Пошла к нему мириться, а он мне ехидно так: «Извини, дорогая, не могу. Ты вот при пауках не можешь, а я при енотах! Очень стесняюсь!». И вытолкал меня из зала. Как бы и впрямь до развода не дошло. Знаешь, Мишенька так свежую малину любит, прям до одури…
- Кто ж ее не любит…
- Ну да. Так вот, я Мишеньке протягиваю малину на ладони, а он усаживается, аккуратно пальчиками берет по ягодке и в рот кладет. И глазки жмурит от удовольствия. Так и ест по одной штучке, удовольствие растягивает, и вздыхает от счастья. А Витька тогда ему так руку протянул, а он как начал у него эту малину горстями хапать и в рот заталкивать, словно боялся, что ему сейчас по голове надают! И глядит исподлобья! Просто я Мишеньку люблю, а для Витьки он лесной хищник, вот он себя с Витькой и ведет как дикий зверь! А со мной малину по ягодке ест и глазки жмурит!
И Галька опять разрыдалась.
- Ну подожди, может, уговоришь еще Витьку оставить енота! Витька, он у тебя добрый!
- Я потому и звоню. Можно я Витьке скажу, что ты согласна Мишеньку взять, но не прямо сейчас, а месяца через три? Если отдавать, то в хорошие руки, тут он спорить не будет, он не садист, а за это время, может, как-нибудь все утрясется и уговорю оставить!
Я согласилась, но сразу честно предупредила, что насовсем Мишеньку забрать не смогу, так что придется Гальке как-нибудь выкручиваться, если Витька упрется и не поддастся на уговоры.
А потом тайное стало явным. Мишенька в очередной раз непонятно как выбрался на свободу. Галька только вернулась из магазина, и на пороге стоял пакет, из которого торчала палка Вовкиной любимой дорогущей сыро-копченой колбасы – сын приехал на выходные, надо порадовать. Мишенька тут же налетел на пакет, выхватил колбасу и попытался с ней убежать. Но колбаса оказалась громоздкой ношей и Мишенька никак не мог определиться, как бы ее половчее уцепить. Зубами неудобно, уж очень длинная, а если прижать ручками к себе, то с таким шестом не разгонишься. И Мишенька придумал – поднял ручки с колбасой над головой и неуклюже побежал по коридору, напоминая циркового силача со штангой, похваляющегося перед публикой своими богатырскими возможностями. Вовка, выходивший из ванны, не растерялся, и когда енот пробегал мимо, просто схватил колбасу и резко рванул вверх. Мишенька как-то по-бабьи взвизгнул, на секунду повис на колбасе, не желая расставаться со своим сыро-копченым сокровищем, шлепнулся на пол, вскочил, зачирикал и возмущенно протянул к Вовке ручки, мол, отдай, я же ее по-честному своровал, это мое, но Вовка, смеясь, со словами «Не-а! Это мне!» слегка приложил Мишеньку колбасой по лбу. Мишенька на секунду замер, а потом обиженно нахохлился и ушел в вольер, да не просто в него залез, а шандарахнул своей калиткой, ухватившись за нее повыше и пониже замка. Дверца с легким стуком захлопнулась и щеколда сама собой встала на место.
Так Мишенька выдал свой секрет – как он умудряется выходить и возвращаться. Ранее, обследуя вольер, Галька с Витькой рассмотрели дверцу от и до, поочередно хлопая ей и теребя запорное устройство. Фишка оказалась в том, что замок срабатывал, закрываясь, только если хлопать дверцей, держа ее над и под замком, и Мишенька эту фишку просек. Он действительно научился открывать хитрую щеколду, да еще, стремясь отгородиться с украденным от всего мира, дверцу за собой заботливо закрывал, при этом замок благополучно захлопывался.
- Я же говорила – он научился открывать вольер! Как тогда туалет! Если замок поменять, то… – робко начала Галька.
- Замок поменяю, вариантов нет! Но девай этого террориста куда хочешь! – рявкнул Витька, продолжая злобиться на Мишеньку из-за телефона, часов и погрома на кухне.
Витька поменял замок, теперь вольер можно было открыть только снаружи ключом, которых сделали три штуки и берегли как зеницу ока. Мишенька, кстати, за колбасу Вовке отомстил – в пять минут вылущил из ноутбука половину клавиатуры. Вылущил бы всё, да не успел: налетели и не дали закончить начатое.
Узнав, что такое настоящая свобода, Мишенька бессонными ночами изыскивал пути, чтобы вырваться на волю, поражая хитростью и коварством. Первый лаз он сделал под потолком, проковыряв сетку со шведской стенки. Вылез, спустился, но не сумел вернуться внутрь, тем более что он волок с собой Галькину косметичку. Мишеньку повязали, все отобрали, на лаз Витька со словами «Ну, новый вольер делать смысла нет, а так продержится какое-то время!» поставил добротную заплатку, а енот учел огрехи и все последующие дыры проделывал на относительно низком расстоянии от пола.
А потом случилось так, что Витька передумал на счет Мишенькиного выселения и постарался смириться с разбойничьей енотовской природой.
Привел к этому целый ряд случайных событий, никак между собой не связанных.
У Витьки есть младший брат, Сашка. И в спорте успехов достиг, и в бизнесе – состоялся, короче. Женился. С женой прожили несколько лет, детей заводить не спешили, как вдруг выяснилось, что супруга гуляет направо и налево, не оставляя без внимания ни одного общего знакомого и проще было сказать, с кем она не переспала, чем перечислить тех, кого она осчастливила. И как в той циничной поговорке, муж обо всем узнал последним.
Супругу Сашка выставил, развелся, продал бизнес, квартиру и перебрался в город, где проживают Витька с Галькой. Снял однокомнатную квартиру, выбросил сотовый телефон и запил в темную голову. Причем выбрал тот самый страшный вариант, когда человек пьет один. Просто почти каждый вечер в гордом одиночестве набирался и ложился спать. Время от времени устраивался на работу грузчиком или разнорабочим, но долго на работе не задерживался. Он не вспоминал бывшую жену, ни на что не жаловался, ничего не рассказывал, а просто беспробудно пил.
И Витька, и Галька прекрасно понимали, что дело тут не в разбитом сердце и не в несчастной любви, а в том самом самолюбии, на котором очень много чего в мужской жизни держится. Потерял Сашка почву под ногами и чувствует себя полнейшим дураком, вот и пьет один, не зная как со всем этим справиться.
Видя, что брат стремительно катится по наклонной, и не зная, как ему помочь, Витька позвонил матери, та примчала, но… Сашка просто не открыл ей дверь. Мать прогостила у Витьки с Галькой неделю, каждый день приходила к младшему сыну, но Сашка так ей на глаза и не показался. Когда мать собралась обратно домой, в небольшой городок под Питером, на прощание сказала провожавшим ее на вокзал старшему сыну и невестке – будет возможность, отведите Сашку в храм.
Приблизительно в то же время Галькина мама обнаружила на чердаке икону. Небольшую, ненамного больше открытки, потемневшую от времени и явно старинную. И отдала ее дочери. После реставрации икона преобразилась, оклад красиво заиграл матовой позолотой. Продавать даже не подумали, решили освятить и оставить дома.
Когда Витька пошел в храм святить икону, уговорил и Сашку пойти с ним, вспомнив просьбу матери. На выходе из церкви Сашку за рукав схватила старушка в платочке и ласково попросила:
– Ты бы бросил пить, сынок! Пьянство до добра не доводит! Бес у человека через бутылки Бога ворует, вот черт украдет у тебя Бога, что тогда делать будешь?
Сашка, по своему обыкновению, промолчал и бросать пить даже и не подумал.
Икону Галька поставила на полочку в зале и Мишенька, углядев позолоченный оклад, тут же положил на нее глаз. Ходил по залу, любовался, но украсть пока не сумел. Галька, видя Мишенькин интерес и зная его настырность, пресекала все поползновения на корню и размышляла, куда же икону повесить так, чтобы енот до нее не добрался.
Как-то вечером Витька повстречал брата на улице, уже изрядно пьяный Сашка прям в тапках шлепал по улице с мешком пива в руках. Витька уговорил его поехать к ним с Галькой. Сашка в пять минут дошел до кондиции и завалился спать, а Галька с Витькой до поздней ночи сидели думали, как быть и что с Сашкой делать.
И тут в ситуацию влез Мишенька. Под утро он, устав от одиночества и слегка на всех обидевшись – вечером его не выпустили на волю, проделал новую дырку в вольере и вышел прогуляться. Первым делом отправился на кухню. В это же время от нещадного сушняка проснулся Сашка и тоже пошел на кухню, чтобы попить. На улице уже светало, но в квартире еще было достаточно темно. Зашел и вроде как показалось ему, что метнулась непонятная тень из-под стола в сторону коридора. Стало неуютно. Включил свет. Успокоился, списав все на похмелье. Попил воды, чаю с лимоном, покурил, налил воды в кружку, чтобы опять не вставать, решил отнести в зал и вернуться выключить свет. И двинул в сторону коридора с кружкой в руках.
Мишенька же, расстроенный тем, что на кухню приперся какой-то незнакомый мужик и он не успел добраться до холодильника, заглянул в зал и понял, что унывать ему совершенно не из-за чего. Еду украсть не удалось, но есть отличная возможность стянуть икону. Что он и проделал. Осталось только дотащить ее до вольера. В зубах неудобно, волоком тоже, поэтому Мишенька встал на задние лапы, а икону взял в ручки, по случайности повернув стороной с изображением от себя и не перевернув вверх ногами. На задних лапах Мишенька передвигаться не очень любит, но в случае необходимости вполне может не только ходить, но и вполне резво бежать. Вот и посеменил, слегка ссутулясь, в свою берлогу. Выходя из зала в коридор Мишенька опять увидел чужого дядьку, на секунду замер, прижав уши, а потом рванул со всей мочи, боясь, что неизвестный мужик пустится за ним в погоню и отберет добычу.
Сашка же ни о каких погонях и не помышлял. Секунду постоял, скованный ужасом, потом с грохотом выронил кружку и вцепился в стену, чтобы не упасть.
О том, что у брата уже давно живет енот Мишенька, Сашка не знал. Может, ему Витька и говорил, но эта информация прошла как-то мимо – развод-продажа квартиры-бизнеса-переезд-запой-жизнь без телефона-одиночество-тоска… Не до енотов ему было.
На шум из комнаты выскочили Витька с Галькой. Витька, увидев бело-зеленого брата, сползающего по стенке, поспешил на помощь, проводил его до кухни и усадил на стул. Галька схватилась за телефон, оба подумали, что у Сашки на почве пьянства сбойнуло сердце и лучше вызвать Скорую. Но Сашка попил воды, помотал головой и деревянными губами жалобно выговорил:
- Не надо Скорую. Я… Мне в церковь надо. Помнишь ту бабку? Мне к ней надо. Я… Я беса видел. Он у меня, Вить, Бога украл. Господи! – и уткнулся лицом в ладони.
Галька с Витькой переглянулись. Все. Допился Сашка до чертей. Белая горячка.
Потом Галька вышла глянуть, как там Мишенька, увидела, как енот старательно пропихивает в лаз икону, которую заклинило в сетке, ни туда-ни сюда, и более-менее сообразила, что произошло. Она извлекла икону, Мишеньку засунула в вольер, к лазу придвинула комод, поплотнее прикрыла дверь и пошла обратно на кухню. По пути зашла в зал и поставила икону на место.
- Саш, а… Бес этот… Почему Бога украл? Ты расскажи! Что случилось-то?
Сашка поднял на Гальку вытаращенные глаза и зачастил:
- Я с водой обратно в комнату шел, а тут… Маленький, мохнатый, глаза горят… Посмотрел на меня так… Злобно. И хвост еще оттопыренный… И… И икону перед собой несет… И ручки… Такие маленькие поганенькие ручки… Черненькие! Свет-то на кухне горел… Я эти ручки теперь до самой смерти помнить буду! Ни у кого таких ручек не может быть, только у черта! И так как-то он схиборился над этой иконой… А потом как побежит! Гнусный невозможно! Мне же бабка в церкви тогда сказала, мол, не пей, а то бес Бога украдет. Вот он и украл!
- Саш, никто у человека Бога украсть не может! Никогда! Тем более бес. Это…Это… Это тебе видение было. Предупреждающее. Что если пить не завяжешь – пропадешь. А икона – она вон, на месте.
Сашка вскинул на нее глаза.
- Иди посмотри, если не веришь!
Витька растеряно молчал, не понимая, куда клонит жена, и предпочитая не вмешиваться.
- А вообще… Витька на рыбалку ездит с мужиком, он в психушке врач. Давай Витька ему позвонит, прям сегодня ляжешь, прокапают тебя, в себя придешь. Про кодирование можно спросить…
- Нет. Кодировать не надо – пить я больше не буду. Все. Хорош.
- Ну, прокапаешься. Полежишь там пару дней, а потом к матери поезжай. Там устроишься и по новой жить начнешь.
Еще через день очень ранним утром у меня раздался телефонный звонок. Не здороваясь, срывающимся голосом, Галька убито спросила:
- Сможешь к себе Мишеньку забрать? Насовсем. Он хороший. Балуется, ворует, но хороший. Мячик свой так смешно катает. Разноцветненький…. Мы с ним играем!
И, уже не сдерживаясь, зарыдала в голос:
- Знаешь, как ве-е-есело-о-о!
Оказалось, что минувшей ночью Мишенька вновь одному ему известным образом выбрался из вольера и, по традиции, направился на кухню. На плите стояла оставленная на ночь остывать пятилитровая кастрюля с наваристым борщом. И Мишенька развил бурную деятельность. Снял крышку, немножко поел, потом вычерпал всю гущу и сложил ее в раковину. Туда же сложил помои из мусорного ведра, которое предварительно распотрошил в поисках чего-нибудь ценного и съедобного. Открыл кран на кухне, причем воду пустил горячую, пытаясь все это получше помыть. И занялся хозяйством - в оставшейся в кастрюле жирной жидкости Мишенька простирнул белый Галькин лифчик, сохнущий в ванной, и Витькины носки, брошенные в стирку – не поленился сходить и принести. Там же тщательно помыл Витькин сотовый телефон, оставленный на подзарядке на кухонном столе, пульт от телевизора, и Витькины же наручные часы, лежавшие рядом с телефоном. Тем временем вода в раковине пребывала – помои и гуща забили слив – и вскоре хлынула через край. Закончив с постирушкой, Мишенька полез в холодильник. Открыл дверцу и вывалил из холодильника чашку с салатом, кастрюльку с котлетами, сыр и початый пакет молока. Все это с грохотом попадало на пол, что и разбудило Гальку и Витьку. Мишенька же побежал в вольер припрятывать сыр.
Выйдя на кухню, Мишенькины хозяева потеряли дар речи, оглядывая погром и разруху, царящие на кухне. Причем на все эти безобразия, как потом прикинула Галька, енот потратил не так уж много времени – что-то около получаса. Витька пропрыгал по кипятку на полу и закрыл кран – пролить соседей, слава Богу, не успели. Помчали к разбойнику – вольер закрыт, сетка цела, сам Мишенька, перемазанный борщом, с самым деловым видом моет в тазике украденный сыр.
Вернулись на кухню. И вот там, выудив из кастрюли свои испорченные часы и телефон, Витьку и обуяла ярость. Сказал, что больше не намерен жить в балагане и, если Галька Мишеньку в самое ближайшее время куда-нибудь не пристроит, подаст на развод.
Утирая слезы, Галька, всхлипывая, повествовала:
- Ходит долдонит «У меня в телефоне были все контакты, ты это понимаешь? Абсолютно все контакты!». Как будто у него там контакты с внеземными цивилизациями, а не номера его дружков по рыбалке! И спать ложится в зале. Пошла к нему мириться, а он мне ехидно так: «Извини, дорогая, не могу. Ты вот при пауках не можешь, а я при енотах! Очень стесняюсь!». И вытолкал меня из зала. Как бы и впрямь до развода не дошло. Знаешь, Мишенька так свежую малину любит, прям до одури…
- Кто ж ее не любит…
- Ну да. Так вот, я Мишеньке протягиваю малину на ладони, а он усаживается, аккуратно пальчиками берет по ягодке и в рот кладет. И глазки жмурит от удовольствия. Так и ест по одной штучке, удовольствие растягивает, и вздыхает от счастья. А Витька тогда ему так руку протянул, а он как начал у него эту малину горстями хапать и в рот заталкивать, словно боялся, что ему сейчас по голове надают! И глядит исподлобья! Просто я Мишеньку люблю, а для Витьки он лесной хищник, вот он себя с Витькой и ведет как дикий зверь! А со мной малину по ягодке ест и глазки жмурит!
И Галька опять разрыдалась.
- Ну подожди, может, уговоришь еще Витьку оставить енота! Витька, он у тебя добрый!
- Я потому и звоню. Можно я Витьке скажу, что ты согласна Мишеньку взять, но не прямо сейчас, а месяца через три? Если отдавать, то в хорошие руки, тут он спорить не будет, он не садист, а за это время, может, как-нибудь все утрясется и уговорю оставить!
Я согласилась, но сразу честно предупредила, что насовсем Мишеньку забрать не смогу, так что придется Гальке как-нибудь выкручиваться, если Витька упрется и не поддастся на уговоры.
А потом тайное стало явным. Мишенька в очередной раз непонятно как выбрался на свободу. Галька только вернулась из магазина, и на пороге стоял пакет, из которого торчала палка Вовкиной любимой дорогущей сыро-копченой колбасы – сын приехал на выходные, надо порадовать. Мишенька тут же налетел на пакет, выхватил колбасу и попытался с ней убежать. Но колбаса оказалась громоздкой ношей и Мишенька никак не мог определиться, как бы ее половчее уцепить. Зубами неудобно, уж очень длинная, а если прижать ручками к себе, то с таким шестом не разгонишься. И Мишенька придумал – поднял ручки с колбасой над головой и неуклюже побежал по коридору, напоминая циркового силача со штангой, похваляющегося перед публикой своими богатырскими возможностями. Вовка, выходивший из ванны, не растерялся, и когда енот пробегал мимо, просто схватил колбасу и резко рванул вверх. Мишенька как-то по-бабьи взвизгнул, на секунду повис на колбасе, не желая расставаться со своим сыро-копченым сокровищем, шлепнулся на пол, вскочил, зачирикал и возмущенно протянул к Вовке ручки, мол, отдай, я же ее по-честному своровал, это мое, но Вовка, смеясь, со словами «Не-а! Это мне!» слегка приложил Мишеньку колбасой по лбу. Мишенька на секунду замер, а потом обиженно нахохлился и ушел в вольер, да не просто в него залез, а шандарахнул своей калиткой, ухватившись за нее повыше и пониже замка. Дверца с легким стуком захлопнулась и щеколда сама собой встала на место.
Так Мишенька выдал свой секрет – как он умудряется выходить и возвращаться. Ранее, обследуя вольер, Галька с Витькой рассмотрели дверцу от и до, поочередно хлопая ей и теребя запорное устройство. Фишка оказалась в том, что замок срабатывал, закрываясь, только если хлопать дверцей, держа ее над и под замком, и Мишенька эту фишку просек. Он действительно научился открывать хитрую щеколду, да еще, стремясь отгородиться с украденным от всего мира, дверцу за собой заботливо закрывал, при этом замок благополучно захлопывался.
- Я же говорила – он научился открывать вольер! Как тогда туалет! Если замок поменять, то… – робко начала Галька.
- Замок поменяю, вариантов нет! Но девай этого террориста куда хочешь! – рявкнул Витька, продолжая злобиться на Мишеньку из-за телефона, часов и погрома на кухне.
Витька поменял замок, теперь вольер можно было открыть только снаружи ключом, которых сделали три штуки и берегли как зеницу ока. Мишенька, кстати, за колбасу Вовке отомстил – в пять минут вылущил из ноутбука половину клавиатуры. Вылущил бы всё, да не успел: налетели и не дали закончить начатое.
Узнав, что такое настоящая свобода, Мишенька бессонными ночами изыскивал пути, чтобы вырваться на волю, поражая хитростью и коварством. Первый лаз он сделал под потолком, проковыряв сетку со шведской стенки. Вылез, спустился, но не сумел вернуться внутрь, тем более что он волок с собой Галькину косметичку. Мишеньку повязали, все отобрали, на лаз Витька со словами «Ну, новый вольер делать смысла нет, а так продержится какое-то время!» поставил добротную заплатку, а енот учел огрехи и все последующие дыры проделывал на относительно низком расстоянии от пола.
А потом случилось так, что Витька передумал на счет Мишенькиного выселения и постарался смириться с разбойничьей енотовской природой.
Привел к этому целый ряд случайных событий, никак между собой не связанных.
У Витьки есть младший брат, Сашка. И в спорте успехов достиг, и в бизнесе – состоялся, короче. Женился. С женой прожили несколько лет, детей заводить не спешили, как вдруг выяснилось, что супруга гуляет направо и налево, не оставляя без внимания ни одного общего знакомого и проще было сказать, с кем она не переспала, чем перечислить тех, кого она осчастливила. И как в той циничной поговорке, муж обо всем узнал последним.
Супругу Сашка выставил, развелся, продал бизнес, квартиру и перебрался в город, где проживают Витька с Галькой. Снял однокомнатную квартиру, выбросил сотовый телефон и запил в темную голову. Причем выбрал тот самый страшный вариант, когда человек пьет один. Просто почти каждый вечер в гордом одиночестве набирался и ложился спать. Время от времени устраивался на работу грузчиком или разнорабочим, но долго на работе не задерживался. Он не вспоминал бывшую жену, ни на что не жаловался, ничего не рассказывал, а просто беспробудно пил.
И Витька, и Галька прекрасно понимали, что дело тут не в разбитом сердце и не в несчастной любви, а в том самом самолюбии, на котором очень много чего в мужской жизни держится. Потерял Сашка почву под ногами и чувствует себя полнейшим дураком, вот и пьет один, не зная как со всем этим справиться.
Видя, что брат стремительно катится по наклонной, и не зная, как ему помочь, Витька позвонил матери, та примчала, но… Сашка просто не открыл ей дверь. Мать прогостила у Витьки с Галькой неделю, каждый день приходила к младшему сыну, но Сашка так ей на глаза и не показался. Когда мать собралась обратно домой, в небольшой городок под Питером, на прощание сказала провожавшим ее на вокзал старшему сыну и невестке – будет возможность, отведите Сашку в храм.
Приблизительно в то же время Галькина мама обнаружила на чердаке икону. Небольшую, ненамного больше открытки, потемневшую от времени и явно старинную. И отдала ее дочери. После реставрации икона преобразилась, оклад красиво заиграл матовой позолотой. Продавать даже не подумали, решили освятить и оставить дома.
Когда Витька пошел в храм святить икону, уговорил и Сашку пойти с ним, вспомнив просьбу матери. На выходе из церкви Сашку за рукав схватила старушка в платочке и ласково попросила:
– Ты бы бросил пить, сынок! Пьянство до добра не доводит! Бес у человека через бутылки Бога ворует, вот черт украдет у тебя Бога, что тогда делать будешь?
Сашка, по своему обыкновению, промолчал и бросать пить даже и не подумал.
Икону Галька поставила на полочку в зале и Мишенька, углядев позолоченный оклад, тут же положил на нее глаз. Ходил по залу, любовался, но украсть пока не сумел. Галька, видя Мишенькин интерес и зная его настырность, пресекала все поползновения на корню и размышляла, куда же икону повесить так, чтобы енот до нее не добрался.
Как-то вечером Витька повстречал брата на улице, уже изрядно пьяный Сашка прям в тапках шлепал по улице с мешком пива в руках. Витька уговорил его поехать к ним с Галькой. Сашка в пять минут дошел до кондиции и завалился спать, а Галька с Витькой до поздней ночи сидели думали, как быть и что с Сашкой делать.
И тут в ситуацию влез Мишенька. Под утро он, устав от одиночества и слегка на всех обидевшись – вечером его не выпустили на волю, проделал новую дырку в вольере и вышел прогуляться. Первым делом отправился на кухню. В это же время от нещадного сушняка проснулся Сашка и тоже пошел на кухню, чтобы попить. На улице уже светало, но в квартире еще было достаточно темно. Зашел и вроде как показалось ему, что метнулась непонятная тень из-под стола в сторону коридора. Стало неуютно. Включил свет. Успокоился, списав все на похмелье. Попил воды, чаю с лимоном, покурил, налил воды в кружку, чтобы опять не вставать, решил отнести в зал и вернуться выключить свет. И двинул в сторону коридора с кружкой в руках.
Мишенька же, расстроенный тем, что на кухню приперся какой-то незнакомый мужик и он не успел добраться до холодильника, заглянул в зал и понял, что унывать ему совершенно не из-за чего. Еду украсть не удалось, но есть отличная возможность стянуть икону. Что он и проделал. Осталось только дотащить ее до вольера. В зубах неудобно, волоком тоже, поэтому Мишенька встал на задние лапы, а икону взял в ручки, по случайности повернув стороной с изображением от себя и не перевернув вверх ногами. На задних лапах Мишенька передвигаться не очень любит, но в случае необходимости вполне может не только ходить, но и вполне резво бежать. Вот и посеменил, слегка ссутулясь, в свою берлогу. Выходя из зала в коридор Мишенька опять увидел чужого дядьку, на секунду замер, прижав уши, а потом рванул со всей мочи, боясь, что неизвестный мужик пустится за ним в погоню и отберет добычу.
Сашка же ни о каких погонях и не помышлял. Секунду постоял, скованный ужасом, потом с грохотом выронил кружку и вцепился в стену, чтобы не упасть.
О том, что у брата уже давно живет енот Мишенька, Сашка не знал. Может, ему Витька и говорил, но эта информация прошла как-то мимо – развод-продажа квартиры-бизнеса-переезд-запой-жизнь без телефона-одиночество-тоска… Не до енотов ему было.
На шум из комнаты выскочили Витька с Галькой. Витька, увидев бело-зеленого брата, сползающего по стенке, поспешил на помощь, проводил его до кухни и усадил на стул. Галька схватилась за телефон, оба подумали, что у Сашки на почве пьянства сбойнуло сердце и лучше вызвать Скорую. Но Сашка попил воды, помотал головой и деревянными губами жалобно выговорил:
- Не надо Скорую. Я… Мне в церковь надо. Помнишь ту бабку? Мне к ней надо. Я… Я беса видел. Он у меня, Вить, Бога украл. Господи! – и уткнулся лицом в ладони.
Галька с Витькой переглянулись. Все. Допился Сашка до чертей. Белая горячка.
Потом Галька вышла глянуть, как там Мишенька, увидела, как енот старательно пропихивает в лаз икону, которую заклинило в сетке, ни туда-ни сюда, и более-менее сообразила, что произошло. Она извлекла икону, Мишеньку засунула в вольер, к лазу придвинула комод, поплотнее прикрыла дверь и пошла обратно на кухню. По пути зашла в зал и поставила икону на место.
- Саш, а… Бес этот… Почему Бога украл? Ты расскажи! Что случилось-то?
Сашка поднял на Гальку вытаращенные глаза и зачастил:
- Я с водой обратно в комнату шел, а тут… Маленький, мохнатый, глаза горят… Посмотрел на меня так… Злобно. И хвост еще оттопыренный… И… И икону перед собой несет… И ручки… Такие маленькие поганенькие ручки… Черненькие! Свет-то на кухне горел… Я эти ручки теперь до самой смерти помнить буду! Ни у кого таких ручек не может быть, только у черта! И так как-то он схиборился над этой иконой… А потом как побежит! Гнусный невозможно! Мне же бабка в церкви тогда сказала, мол, не пей, а то бес Бога украдет. Вот он и украл!
- Саш, никто у человека Бога украсть не может! Никогда! Тем более бес. Это…Это… Это тебе видение было. Предупреждающее. Что если пить не завяжешь – пропадешь. А икона – она вон, на месте.
Сашка вскинул на нее глаза.
- Иди посмотри, если не веришь!
Витька растеряно молчал, не понимая, куда клонит жена, и предпочитая не вмешиваться.
- А вообще… Витька на рыбалку ездит с мужиком, он в психушке врач. Давай Витька ему позвонит, прям сегодня ляжешь, прокапают тебя, в себя придешь. Про кодирование можно спросить…
- Нет. Кодировать не надо – пить я больше не буду. Все. Хорош.
- Ну, прокапаешься. Полежишь там пару дней, а потом к матери поезжай. Там устроишься и по новой жить начнешь.
