Маг, позёвывая, лениво читал историческую книжку «О великих правителях Мира Воителей», которую ему притащил Лютый, чтобы от безделья и скуки не издох. Книжка была слегка слащава и живописала высокопарным языком о храбрых и достойных рыцарях разных эпох. Его имя там точно не упоминалось. Маргелиус зевнул, подложил книжку под голову и приготовился нагло заснуть.
Поспать ему не дали. На глаз упал шаловливый солнечный зайчик, маг недовольно шевельнулся и попытался уклониться, но безуспешно.
— Айрис, что ты делаешь? — улыбнулся Маргелиус, приподнимаясь и притягивая жену к себе. — Я только вознамерился без зазрения совести поспать на сказаниях о великих правителях нашей планеты. Вдруг поумнел бы.
Её ласковые руки приятно холодили кожу. Айрис нежно пригладила его растрепавшиеся волосы, поцеловала прямо в смеющийся левый глаз.
— Свирепый, сын Лютого, прилетел на остров.
— М-м, меня это должно интересовать? — хмыкнул Маргелиус, глядя в лучащиеся теплом серые глаза жены. — Не припомню, чтобы Свирепый меня жаловал и желал видеть. Если я пропущу его прилёт к отцу на чай, даже будет лучше.
— Он не один заявился. Притащил с собой какого-то наглого мальчишку и заявил, что теперь тот его спутник. Лютый обеспокоен.
— Свирепый?.. Притащил мальчишку? — герцог на секунду замолчал, переваривая эту мысль, затем разразился неудержимым хохотом.
— Маргел, прекрати смеяться, — Айрис нетерпеливо подёргала за руку мужа, который ржал как сумасшедший. — Лютый хочет, чтобы ты поговорил со Свирепым.
Драконы мирно беседовали, попивая чаёк из блюдечек, когда заявился Маргелиус. Свирепый мрачно поглядел на мага, на которого, похоже, напал приступ трясучки: он подозрительно странно хихикал, переводя взгляд с дракона на его спутника.
Нерри озадаченно оглядел некогда легендарного мага, который смахивал на здоровенного бродягу с довольно зверской рожей и отвратным взглядом, и не смог понять, отчего тот хихикает как придурочный. Нерри растерянно поглядел на Свирепого, но тот только крыльями пожал, типа Лорд Севера конкретно и явно уже больше тысячелетия не в себе. А после пробуждения, похоже, двинулся окончательно. И он сам не понимает, чего батяня с ним носится. Перевёл взгляд на Лютого, отца дракона. Но того, по-видимому, приступ дикого смеха ничуть не смущал, и он спокойно пил чаёк, не проявляя и тени обеспокоенности поведением своего друга.
Вдруг острая боль пронзила внутри. Маргелиус болезненно скривился и осел на землю, держась за грудь. Из-за приступа безумного смеха дала о себе знать рана. Он лежал на земле и пытался отдышаться. Затем маг поднял глаза на Свирепого с Нерри, и новая предательская улыбка начала наползать на его уста.
— Отец! — не выдержал Свирепый. — Он точно тут нужен?
Лютый вздохнул, наклонился и решительно постучал мага когтем по руке, призывая того уже перестать ржать как ненормального и начать вести себя с большей долей уважения к собеседникам.
Это помогло. Маргелиус успокоился и уселся поудобнее, прислонившись к спине дракона, с любопытством в янтарных глазах разглядывая сына Лютого с его спутником.
— По крайне мере, мы теперь знаем, что эта традиция заразительна. От наследственности не уйдёшь, — хмыкнул маг, раскуривая трубку, чтобы успокоиться.
Свирепый на мгновение уставился в глаза мага, затем взорвался: между ним и Нерри нет отношений, какие существуют между магом и его отцом.
Маргелиус спокойно, не перебивая, выслушал отповедь дракона, равнодушно пуская колечки дыма.
— Свирепый, один вопрос, — любезным тоном осведомился он, почесав бровь. — Ты жениться не пробовал? Говорят, помогает.
Дракон пошёл пунцовыми пятнами, но, прежде чем он успел ответить, в разговор вмешался Нерри, которого уже достал высокомерный маг.
— Тебя, урода, он не спросил, что ему делать! - зло выругался Нерри, вскакивая на ноги.
— А в жабу? — беззлобно спросил маг, поглядев исподлобья своими яркими глазами.
Нерри замер, прикусив язык, затем нерешительно спросил, обращаясь к Свирепому:
— Он может?
— В жабу-то?
— Ага.
— Не думаю, — поморщился Свирепый, зная о проблемах мага с руками.
Но только Нерри воодушевился этой фразой, Свирепый, оглядев мага, добавил, осадив его пыл:
— Но вот башку откусить — запросто. Зубищи у него что надо.
Нерри провёл три дня на Коралловом острове. Драконы его сторонились, но враждебности не проявляли. Он познакомился с женой мага и двумя здоровенными гоблинами, братьями Твердолобами, которые мало разговаривали и в основном рубились в карты или шахматы. Узнав, что он не играет в азартные игры, братья напрочь потеряли к гостю интерес. Большую часть времени Нерри провёл, болтая с Айрис. Глядя на её гибкую фигуру, красивые черты лица, мягкие серые глаза, длинные каштановые волосы, ниспадающие с плеч, слонового цвета кожу, он искренне недоумевал, что же её держит возле мага, который не отличается ни красотой, ни дружелюбием.
— Вы не думали покинуть остров? — задал он откровенный вопрос, когда они сидели на берегу и болтали, попивая горячий травяной чай.
— Ты имеешь в виду, не хочу ли я сбежать от своего мужа? — засмеялась Айрис.
Нерри потупился, уткнувшись носом в чашу с чаем.
— Нет, Нерри. Я здесь добровольно нахожусь. Я люблю своего мужа.
— Любовное заклятие можно снять, маги на континенте смогут вам помочь, — он осёкся, увидев приближающегося к ним герцога, на лице которого играла сардоническая улыбка.
— Привет, надеюсь, я не прервал слишком важную дискуссию? — улыбнулся Маргелиус.
— Как раз наоборот. Мы обсуждали мой побег с острова от злого мага в твоём лице и как снять любовное заклятие, которым ты меня околдовал, — рассмеялась в ответ Айрис.
Маргелиус на мгновение замер, поглядел ничего не выражающим взглядом в побледневшее лицо Нерри, а затем разразился хохотом. Отсмеявшись, он покачал головой, затем поглядел на Нерри ещё раз и снова неприлично заржал.
Кровь бросилась Нерри в лицо.
— Если ты думаешь, что твои заклятия нельзя снять, то ты ошибаешься! — гневно выкрикнул он.
— Парень, я начинаю думать, что ты подходящий спутник для Свирепого. Я ошибся в своём первоначальном мнении, — продолжая смеяться, маг развернулся и ушёл.
Когда Нерри со Свирепым уже собрались покинуть остров, к ним подошёл Маргелиус и молча протянул два круглых каменных шарика, размером с голубиное яйцо каждый. Первый камушек отливал голубоватым светом, второй слегка светился изнутри белым. Но если пристально не присматриваться, на вид в камушках не было решительно ничего необычного. Нерри протянул было руку взять то, что предлагал маг, но Свирепый остановил его порыв, подозрительно уставившись на Маргелиуса.
— Что это?
— Если попадёшь в отчаянное положение — разбей голубой шарик, а если решишь, что твои дела полный швах — белый. Просто так, без жизненно важной необходимости, не используй их — зря потратишь ценные артефакты. Я их три дня вытачивал, полировал и начинял магической субстанцией, пока вы прохлаждались на острове. И ещё: если придётся разбить белый шарик, постарайся, чтобы дракон был с тобой рядом. Это важно.
— Почему это важно?
— Башку оторвать может. Эманации дракона погасят его воздействие на тебя, — серьёзно произнёс Маргелиус, но глаза его предательски смеялись.
— И почему же ты так рвёшься мне помочь? — недоумённо пожал плечами Нерри, уставившись на мага любопытными глазами.
— Не тебе. Лютый хочет, чтобы я позаботился о безопасности Свирепого. Эти камушки больше для его безопасности, но беда в том, что у дракона нет карманов. Вот и придётся тебе таскать их, — c этими словами маг, ухмыльнувшись, сунул камушки в руки паренька, развернулся и ушёл, не прощаясь.
Нерри с облегчением погрузился на Свирепого и убрался с острова.
Маргелиус с блаженством развалился на земле, наслаждаясь мягкими прикосновениями Айрис. Его с утра одолела жажда свершений добрых дел и созидания. Но на острове всё также решительно нечем заняться. Жена нежно растирала ему руки, делая лечебный массаж пальцев и ладоней. Айрис озабоченно хмурилась, закусив губу. Он почувствовал её изменившееся настроение и открыл один глаз.
— В чём дело?
Она ответила не сразу, как будто не зная, с чего лучше начать.
— Маргел, мы ни разу не говорили со времени твоего пробуждения… — она нерешительно замолчала, избегая его взгляда, нервно теребя рукав его рубашки.
Герцог открыл и второй глаз, внимательно вгляделся в бледное, напряжённое лицо жены. Блаженное, упоённое состояние как рукой сняло.
— Что случилось? — он сел, нежно притянул её к себе, положил её голову себе на плечо, грубыми пальцами бережно перебирая шелковистые волосы. — Что тебя беспокоит?
Айрис уткнулась носом ему в плечо и глухо пробормотала:
— Маргел, что если… — её голос прервался, она до боли стиснула зубы.
Он слегка отстранился, всматриваясь в серые глаза, в которых плескались озёра неуверенности.
— Моей целительной магии недостаточно. Что если ты никогда не сможешь колдовать? — наконец, выпалила она мучающий её вопрос.
Маргелиус отвёл взгляд, достал трубку и закурил. Потерять способность управлять магией — самое страшное, что могло с ним произойти. Такое случалось крайне редко, и обычно было связано с травмами рук. Такие чародеи долго не задерживались на этой земле, предпочитая прекратить свои страдания. А для могущественного некогда мага остаться калекой, неспособным пользоваться магией, должно быть невыносимым бременем. Он осознал, что её тревожило, и не мог сказать, чтобы его это не беспокоило.
— Несколько раз мне удавалось пользоваться магией, руки не всегда меня не слушаются, — мягко ответил он, но это не уменьшило её смятения.
Иногда пользоваться магией — этого явно недостаточно для мага его уровня. И должно скорее приводить к вспышкам гнева и иссушающего отчаяния. С тех пор как его освободили, он был вынужден признать, что сам он выздоровел. Но его руки слишком пострадали во время пленения, плохо сросшиеся переломанные пальцы отказывались подчиняться с былой ловкостью. Ни кровь дракона, ни магия Айрис не способны вернуть им былую гибкость. Иногда он снова ощущал магию в руках, что было скорее редкостью, нежели обычным явлением.
— Если мои руки не восстановятся, то я научусь жить без магии, — медленно произнёс он, обдумывая каждое слово и разглядывая свои пальцы. — Что хорошего мне принесла магия? Я известен как самый злой колдун, уничтоживший одну из самых преуспевающих стран. Разрушил всё, до чего смог дотянуться. Моим именем пугают детей. Возможно, сейчас у меня есть шанс что-то исправить.
— Не говори так. Ты не злой колдун. Ты хотел спасти Север от замерзания во льдах и вымирания от голода.
— Дело не в том, что я хотел, Айрис. А в том, что я в итоге натворил! Я своими руками уничтожил Север! — Маргелиус вскочил на ноги и теперь ходил, размахивая руками, его лицо пылало. — Мне невыносимо видеть развалины Альгварда! И я даже не могу взяться его восстанавливать, так как я… — он осёкся, уставившись в бледное, измученное лицо жены. В её открытом разуме он поймал промелькнувшую мысль, испуганную как лань. — Ты серьёзно?
Она потупилась, стараясь скрыть выступившие бусинки слезинок на глазах.
Маргелиус потёр глаза, выругался сквозь зубы, подошёл и обнял жену.
— Я не сделаю этого, обещаю. Разве Вечный Воитель не говорил тебе, что Маргелиус Альгвардский — страшный эгоист? — он аккуратно стёр слезинки с её глаз, заставляя улыбнуться.
— Говорил, только я не верила ему, — прошептала она.
— Ну вот, хоть в чём-то мерзавец был прав. Как ни горько мне видеть руины Альгварда, но убить себя будет последним актом трусости и малодушия. Прослыть магом, который не только развалил Север, но и с горя удавился на его руинах, будет последним позором в моей бесславной карьере злодея. Даже без магии я должен сделать что-то, чтобы исправить причинённое зло. Для этого мне надо жить. Кстати о магии: возможно, я смогу обойти эту проблему частично.
Она с любопытством поглядела на него, но ничего не сказала. Он поведал ей о произошедшем случае, когда он не использовал Северную магию, но силы природы подчинялись ему, отзываясь на мысленный зов.
— И ты не знаешь, что это?
Он покачал головой.
— Надеюсь, из Рейсгарда они пришлют мага, и тот сможет сказать мне больше.
— Кстати, мне кажется, я знаю, с чего ты можешь начать восстанавливать то, что разрушил когда-то.
— М-м, с чего?
— Со Врат. Убрать этот зловредный вирус, которым ты их заразил, — теперь она уже лукаво улыбнулась, пустив ему прямо в глаз солнечный зайчик, от которого он неуклюже уклонился. — Ты всё равно на острове изнываешь от скуки.
— Умеешь ты выбирать задания.
Высокий, широкоплечий светловолосый мужчина стоял рядом со своим спутником, невысоким изящным человеком с острой черной бородкой, и продолжал задумчиво хмуриться, глядя через пролив.
— Андриан, — окликнул он своего спутника. — Мы должны уговорить её вернуться в Рейсгард.
— Светозар, я сделаю всё, что смогу, обещаю, — серьёзно ответил изящный черноволосый маг, аккуратно отвязывая лодку, чтобы переправиться через залив.
Светозар продолжал хмуриться, мысленно вернувшись к неприятным событиям трёхмесячной давности, когда советник Нэдфилд вернулся в Рейгсард один, без Великой Феи, и в узком кругу Совета неловко бормотал, что она предпочла остаться с проснувшимся злым магом Маргелиусом Альгвардским. Он не мог описать ярость, гнев, бессилие, которые он тогда испытывал. Оставить Эвредику в лапах этого кровожадного монстра!
Они сошли на берег молча, каждый думал о своём.
Светозар поднял глаза и натолкнулся на крайне нелюбезные взгляды двух небритых мордоворотов-гоблинов, что явно входили в свиту ненавистного герцога. Маг впился глазами в грубое лицо Маргелиуса, но тот оставался бесстрастным, на губах играла самодовольная ухмылка. Светозар стиснул зубы и попытался сохранить хладнокровие, не выпустить ту ярость, что бушевала у него в груди. Внимательно разглядел опального мага: тот, как и описывали учебники, представлял из себя здоровенного отвратительного урода с жуткими рептилоидными глазами. А одежда… он вообще имеет представление, что выглядит как последний бродяга? Светозар поморщился, переглянувшись с Андрианом, на лице которого читалось отвращение. Он снова перевёл взгляд на лицо Маргелиуса, который теперь цинично ухмылялся, таращась на них своими злыми, выпуклыми янтарными глазами.
Светозар отвёл взгляд и наткнулся на мягкие серые глаза незнакомой стройной девушки, которая, заметив его внимание, поправила тунику и пустила робкий солнечный зайчик прямо ему в глаз. Он вздрогнул. Неужели Эвредика? Нэдфилд что-то говорил про изменение внешности: Фея поменяла наружность, чтобы не шокировать никого тем, что бывшая Правительница Гвилберда проводит свои дни с закоренелым преступником.
— Эвредика? — спросил он, неуверенно глядя на девушку, на её бледную кожу, каштановые ниспадающие волосы, бездонные глаза цвета грозового неба.
— Теперь моё имя — Айрис. Лучше, если вы привыкнете называть меня этим именем, — мягко ответила она, выходя вперёд и на мгновение принимая внешность Великой Феи, с её медовыми волосами и ярко-синими глазами. Затем видение исчезло. — Идёмте, вы, наверное, устали с дороги.
Светозар метнул острый гневный взгляд в сторону Маргелиуса, но тот не проронил ни слова.
Поспать ему не дали. На глаз упал шаловливый солнечный зайчик, маг недовольно шевельнулся и попытался уклониться, но безуспешно.
— Айрис, что ты делаешь? — улыбнулся Маргелиус, приподнимаясь и притягивая жену к себе. — Я только вознамерился без зазрения совести поспать на сказаниях о великих правителях нашей планеты. Вдруг поумнел бы.
Её ласковые руки приятно холодили кожу. Айрис нежно пригладила его растрепавшиеся волосы, поцеловала прямо в смеющийся левый глаз.
— Свирепый, сын Лютого, прилетел на остров.
— М-м, меня это должно интересовать? — хмыкнул Маргелиус, глядя в лучащиеся теплом серые глаза жены. — Не припомню, чтобы Свирепый меня жаловал и желал видеть. Если я пропущу его прилёт к отцу на чай, даже будет лучше.
— Он не один заявился. Притащил с собой какого-то наглого мальчишку и заявил, что теперь тот его спутник. Лютый обеспокоен.
— Свирепый?.. Притащил мальчишку? — герцог на секунду замолчал, переваривая эту мысль, затем разразился неудержимым хохотом.
— Маргел, прекрати смеяться, — Айрис нетерпеливо подёргала за руку мужа, который ржал как сумасшедший. — Лютый хочет, чтобы ты поговорил со Свирепым.
Драконы мирно беседовали, попивая чаёк из блюдечек, когда заявился Маргелиус. Свирепый мрачно поглядел на мага, на которого, похоже, напал приступ трясучки: он подозрительно странно хихикал, переводя взгляд с дракона на его спутника.
Нерри озадаченно оглядел некогда легендарного мага, который смахивал на здоровенного бродягу с довольно зверской рожей и отвратным взглядом, и не смог понять, отчего тот хихикает как придурочный. Нерри растерянно поглядел на Свирепого, но тот только крыльями пожал, типа Лорд Севера конкретно и явно уже больше тысячелетия не в себе. А после пробуждения, похоже, двинулся окончательно. И он сам не понимает, чего батяня с ним носится. Перевёл взгляд на Лютого, отца дракона. Но того, по-видимому, приступ дикого смеха ничуть не смущал, и он спокойно пил чаёк, не проявляя и тени обеспокоенности поведением своего друга.
Вдруг острая боль пронзила внутри. Маргелиус болезненно скривился и осел на землю, держась за грудь. Из-за приступа безумного смеха дала о себе знать рана. Он лежал на земле и пытался отдышаться. Затем маг поднял глаза на Свирепого с Нерри, и новая предательская улыбка начала наползать на его уста.
— Отец! — не выдержал Свирепый. — Он точно тут нужен?
Лютый вздохнул, наклонился и решительно постучал мага когтем по руке, призывая того уже перестать ржать как ненормального и начать вести себя с большей долей уважения к собеседникам.
Это помогло. Маргелиус успокоился и уселся поудобнее, прислонившись к спине дракона, с любопытством в янтарных глазах разглядывая сына Лютого с его спутником.
— По крайне мере, мы теперь знаем, что эта традиция заразительна. От наследственности не уйдёшь, — хмыкнул маг, раскуривая трубку, чтобы успокоиться.
Свирепый на мгновение уставился в глаза мага, затем взорвался: между ним и Нерри нет отношений, какие существуют между магом и его отцом.
Маргелиус спокойно, не перебивая, выслушал отповедь дракона, равнодушно пуская колечки дыма.
— Свирепый, один вопрос, — любезным тоном осведомился он, почесав бровь. — Ты жениться не пробовал? Говорят, помогает.
Дракон пошёл пунцовыми пятнами, но, прежде чем он успел ответить, в разговор вмешался Нерри, которого уже достал высокомерный маг.
— Тебя, урода, он не спросил, что ему делать! - зло выругался Нерри, вскакивая на ноги.
— А в жабу? — беззлобно спросил маг, поглядев исподлобья своими яркими глазами.
Нерри замер, прикусив язык, затем нерешительно спросил, обращаясь к Свирепому:
— Он может?
— В жабу-то?
— Ага.
— Не думаю, — поморщился Свирепый, зная о проблемах мага с руками.
Но только Нерри воодушевился этой фразой, Свирепый, оглядев мага, добавил, осадив его пыл:
— Но вот башку откусить — запросто. Зубищи у него что надо.
Нерри провёл три дня на Коралловом острове. Драконы его сторонились, но враждебности не проявляли. Он познакомился с женой мага и двумя здоровенными гоблинами, братьями Твердолобами, которые мало разговаривали и в основном рубились в карты или шахматы. Узнав, что он не играет в азартные игры, братья напрочь потеряли к гостю интерес. Большую часть времени Нерри провёл, болтая с Айрис. Глядя на её гибкую фигуру, красивые черты лица, мягкие серые глаза, длинные каштановые волосы, ниспадающие с плеч, слонового цвета кожу, он искренне недоумевал, что же её держит возле мага, который не отличается ни красотой, ни дружелюбием.
— Вы не думали покинуть остров? — задал он откровенный вопрос, когда они сидели на берегу и болтали, попивая горячий травяной чай.
— Ты имеешь в виду, не хочу ли я сбежать от своего мужа? — засмеялась Айрис.
Нерри потупился, уткнувшись носом в чашу с чаем.
— Нет, Нерри. Я здесь добровольно нахожусь. Я люблю своего мужа.
— Любовное заклятие можно снять, маги на континенте смогут вам помочь, — он осёкся, увидев приближающегося к ним герцога, на лице которого играла сардоническая улыбка.
— Привет, надеюсь, я не прервал слишком важную дискуссию? — улыбнулся Маргелиус.
— Как раз наоборот. Мы обсуждали мой побег с острова от злого мага в твоём лице и как снять любовное заклятие, которым ты меня околдовал, — рассмеялась в ответ Айрис.
Маргелиус на мгновение замер, поглядел ничего не выражающим взглядом в побледневшее лицо Нерри, а затем разразился хохотом. Отсмеявшись, он покачал головой, затем поглядел на Нерри ещё раз и снова неприлично заржал.
Кровь бросилась Нерри в лицо.
— Если ты думаешь, что твои заклятия нельзя снять, то ты ошибаешься! — гневно выкрикнул он.
— Парень, я начинаю думать, что ты подходящий спутник для Свирепого. Я ошибся в своём первоначальном мнении, — продолжая смеяться, маг развернулся и ушёл.
Когда Нерри со Свирепым уже собрались покинуть остров, к ним подошёл Маргелиус и молча протянул два круглых каменных шарика, размером с голубиное яйцо каждый. Первый камушек отливал голубоватым светом, второй слегка светился изнутри белым. Но если пристально не присматриваться, на вид в камушках не было решительно ничего необычного. Нерри протянул было руку взять то, что предлагал маг, но Свирепый остановил его порыв, подозрительно уставившись на Маргелиуса.
— Что это?
— Если попадёшь в отчаянное положение — разбей голубой шарик, а если решишь, что твои дела полный швах — белый. Просто так, без жизненно важной необходимости, не используй их — зря потратишь ценные артефакты. Я их три дня вытачивал, полировал и начинял магической субстанцией, пока вы прохлаждались на острове. И ещё: если придётся разбить белый шарик, постарайся, чтобы дракон был с тобой рядом. Это важно.
— Почему это важно?
— Башку оторвать может. Эманации дракона погасят его воздействие на тебя, — серьёзно произнёс Маргелиус, но глаза его предательски смеялись.
— И почему же ты так рвёшься мне помочь? — недоумённо пожал плечами Нерри, уставившись на мага любопытными глазами.
— Не тебе. Лютый хочет, чтобы я позаботился о безопасности Свирепого. Эти камушки больше для его безопасности, но беда в том, что у дракона нет карманов. Вот и придётся тебе таскать их, — c этими словами маг, ухмыльнувшись, сунул камушки в руки паренька, развернулся и ушёл, не прощаясь.
Нерри с облегчением погрузился на Свирепого и убрался с острова.
Глава 10. Когда от гостей больше вреда чем пользы
Маргелиус с блаженством развалился на земле, наслаждаясь мягкими прикосновениями Айрис. Его с утра одолела жажда свершений добрых дел и созидания. Но на острове всё также решительно нечем заняться. Жена нежно растирала ему руки, делая лечебный массаж пальцев и ладоней. Айрис озабоченно хмурилась, закусив губу. Он почувствовал её изменившееся настроение и открыл один глаз.
— В чём дело?
Она ответила не сразу, как будто не зная, с чего лучше начать.
— Маргел, мы ни разу не говорили со времени твоего пробуждения… — она нерешительно замолчала, избегая его взгляда, нервно теребя рукав его рубашки.
Герцог открыл и второй глаз, внимательно вгляделся в бледное, напряжённое лицо жены. Блаженное, упоённое состояние как рукой сняло.
— Что случилось? — он сел, нежно притянул её к себе, положил её голову себе на плечо, грубыми пальцами бережно перебирая шелковистые волосы. — Что тебя беспокоит?
Айрис уткнулась носом ему в плечо и глухо пробормотала:
— Маргел, что если… — её голос прервался, она до боли стиснула зубы.
Он слегка отстранился, всматриваясь в серые глаза, в которых плескались озёра неуверенности.
— Моей целительной магии недостаточно. Что если ты никогда не сможешь колдовать? — наконец, выпалила она мучающий её вопрос.
Маргелиус отвёл взгляд, достал трубку и закурил. Потерять способность управлять магией — самое страшное, что могло с ним произойти. Такое случалось крайне редко, и обычно было связано с травмами рук. Такие чародеи долго не задерживались на этой земле, предпочитая прекратить свои страдания. А для могущественного некогда мага остаться калекой, неспособным пользоваться магией, должно быть невыносимым бременем. Он осознал, что её тревожило, и не мог сказать, чтобы его это не беспокоило.
— Несколько раз мне удавалось пользоваться магией, руки не всегда меня не слушаются, — мягко ответил он, но это не уменьшило её смятения.
Иногда пользоваться магией — этого явно недостаточно для мага его уровня. И должно скорее приводить к вспышкам гнева и иссушающего отчаяния. С тех пор как его освободили, он был вынужден признать, что сам он выздоровел. Но его руки слишком пострадали во время пленения, плохо сросшиеся переломанные пальцы отказывались подчиняться с былой ловкостью. Ни кровь дракона, ни магия Айрис не способны вернуть им былую гибкость. Иногда он снова ощущал магию в руках, что было скорее редкостью, нежели обычным явлением.
— Если мои руки не восстановятся, то я научусь жить без магии, — медленно произнёс он, обдумывая каждое слово и разглядывая свои пальцы. — Что хорошего мне принесла магия? Я известен как самый злой колдун, уничтоживший одну из самых преуспевающих стран. Разрушил всё, до чего смог дотянуться. Моим именем пугают детей. Возможно, сейчас у меня есть шанс что-то исправить.
— Не говори так. Ты не злой колдун. Ты хотел спасти Север от замерзания во льдах и вымирания от голода.
— Дело не в том, что я хотел, Айрис. А в том, что я в итоге натворил! Я своими руками уничтожил Север! — Маргелиус вскочил на ноги и теперь ходил, размахивая руками, его лицо пылало. — Мне невыносимо видеть развалины Альгварда! И я даже не могу взяться его восстанавливать, так как я… — он осёкся, уставившись в бледное, измученное лицо жены. В её открытом разуме он поймал промелькнувшую мысль, испуганную как лань. — Ты серьёзно?
Она потупилась, стараясь скрыть выступившие бусинки слезинок на глазах.
Маргелиус потёр глаза, выругался сквозь зубы, подошёл и обнял жену.
— Я не сделаю этого, обещаю. Разве Вечный Воитель не говорил тебе, что Маргелиус Альгвардский — страшный эгоист? — он аккуратно стёр слезинки с её глаз, заставляя улыбнуться.
— Говорил, только я не верила ему, — прошептала она.
— Ну вот, хоть в чём-то мерзавец был прав. Как ни горько мне видеть руины Альгварда, но убить себя будет последним актом трусости и малодушия. Прослыть магом, который не только развалил Север, но и с горя удавился на его руинах, будет последним позором в моей бесславной карьере злодея. Даже без магии я должен сделать что-то, чтобы исправить причинённое зло. Для этого мне надо жить. Кстати о магии: возможно, я смогу обойти эту проблему частично.
Она с любопытством поглядела на него, но ничего не сказала. Он поведал ей о произошедшем случае, когда он не использовал Северную магию, но силы природы подчинялись ему, отзываясь на мысленный зов.
— И ты не знаешь, что это?
Он покачал головой.
— Надеюсь, из Рейсгарда они пришлют мага, и тот сможет сказать мне больше.
— Кстати, мне кажется, я знаю, с чего ты можешь начать восстанавливать то, что разрушил когда-то.
— М-м, с чего?
— Со Врат. Убрать этот зловредный вирус, которым ты их заразил, — теперь она уже лукаво улыбнулась, пустив ему прямо в глаз солнечный зайчик, от которого он неуклюже уклонился. — Ты всё равно на острове изнываешь от скуки.
— Умеешь ты выбирать задания.
Высокий, широкоплечий светловолосый мужчина стоял рядом со своим спутником, невысоким изящным человеком с острой черной бородкой, и продолжал задумчиво хмуриться, глядя через пролив.
— Андриан, — окликнул он своего спутника. — Мы должны уговорить её вернуться в Рейсгард.
— Светозар, я сделаю всё, что смогу, обещаю, — серьёзно ответил изящный черноволосый маг, аккуратно отвязывая лодку, чтобы переправиться через залив.
Светозар продолжал хмуриться, мысленно вернувшись к неприятным событиям трёхмесячной давности, когда советник Нэдфилд вернулся в Рейгсард один, без Великой Феи, и в узком кругу Совета неловко бормотал, что она предпочла остаться с проснувшимся злым магом Маргелиусом Альгвардским. Он не мог описать ярость, гнев, бессилие, которые он тогда испытывал. Оставить Эвредику в лапах этого кровожадного монстра!
Они сошли на берег молча, каждый думал о своём.
Светозар поднял глаза и натолкнулся на крайне нелюбезные взгляды двух небритых мордоворотов-гоблинов, что явно входили в свиту ненавистного герцога. Маг впился глазами в грубое лицо Маргелиуса, но тот оставался бесстрастным, на губах играла самодовольная ухмылка. Светозар стиснул зубы и попытался сохранить хладнокровие, не выпустить ту ярость, что бушевала у него в груди. Внимательно разглядел опального мага: тот, как и описывали учебники, представлял из себя здоровенного отвратительного урода с жуткими рептилоидными глазами. А одежда… он вообще имеет представление, что выглядит как последний бродяга? Светозар поморщился, переглянувшись с Андрианом, на лице которого читалось отвращение. Он снова перевёл взгляд на лицо Маргелиуса, который теперь цинично ухмылялся, таращась на них своими злыми, выпуклыми янтарными глазами.
Светозар отвёл взгляд и наткнулся на мягкие серые глаза незнакомой стройной девушки, которая, заметив его внимание, поправила тунику и пустила робкий солнечный зайчик прямо ему в глаз. Он вздрогнул. Неужели Эвредика? Нэдфилд что-то говорил про изменение внешности: Фея поменяла наружность, чтобы не шокировать никого тем, что бывшая Правительница Гвилберда проводит свои дни с закоренелым преступником.
— Эвредика? — спросил он, неуверенно глядя на девушку, на её бледную кожу, каштановые ниспадающие волосы, бездонные глаза цвета грозового неба.
— Теперь моё имя — Айрис. Лучше, если вы привыкнете называть меня этим именем, — мягко ответила она, выходя вперёд и на мгновение принимая внешность Великой Феи, с её медовыми волосами и ярко-синими глазами. Затем видение исчезло. — Идёмте, вы, наверное, устали с дороги.
Светозар метнул острый гневный взгляд в сторону Маргелиуса, но тот не проронил ни слова.
