Ситуацию спас Ясень.
Зарида решила, что шоу пора кончать и что пленников уже заждались на том свете. Из леса на приличной скорости, вылетел булыжничек и угодил ей прямо в лоб. Зарида на мгновение разжала руку с кинжалом. Ясень выпрыгнул из кустов и пустил из рогатки ещё один приличный камень прямо в глаз сэру Заумнису.
Маргелиус открыл горящие драконьи глаза и во всю мощь глотки свирепо заорал, оперившись на связанные руки.
— Па-адай!
Трубадур уставился прямо в страшные глаза Маргелиуса, из которых, казалось, чуть ли не дым шёл, и бросился на землю, закрыв голову руками. В следующее мгновение поле над ним накрыла волна огня, опаляя ему одежду и волосы.
Маргелиус полностью синхронизировал свой разум с разумом дракона. Ощущая нечеловеческую мощь и единение с Лютым, биение его мощного разума в своём, его кровь в своих венах. Теперь он и есть дракон. Зарида закричала, выставляя щит, одежда горела на ней. Он изверг новую стену огня, поднимаясь с колен. Глаза Зариды расширились от ужаса, так как щит таял. Она ударила молнией. Он втянул воздух, чувствуя, что третьей огненной атаки его ослабленному телу не выдержать. Но другого выхода нет, иначе они все погибнут. Маргелиус изрыгнул стену пламени, чувствуя, как загораются легкие. Чародейка резко закричала и бросила заклятие портала, прыгнув с обгоревшим Заумнисом в неизвестность. Айрис швырнула маленькое заклинание им вдогонку. Маргелиус повалился на землю, задыхаясь.
— Ну нифигашечки, — с восхищением выпалил Ясень, подпрыгивая к герцогу. — Вот это ты огнемёт.
Маргелиус кашлял, хрипел, задыхаясь, ему не хватало воздуха. Братья тем временем развязались и освободили Нэдфилда.
— Сбежали, — констатировал задумчиво Тугодум, подходя к догорающему порталу.
— О, это не страшно, — улыбнулась Айрис. — Я точно знаю, где они.
На молчаливые взгляды присутствующих она пояснила:
— Я успела бросить в её портал координаты планеты, которая мне знакома с детства. Это единственная планета, координаты которой я знаю наизусть. Зандир.
— Холодная планета с хамелеонами-хищниками? — переспросил Нэдфилд, прикидывая, в каком адском и неприветливом мире оказались злая чародейка и её сообщник. Его передёрнуло.
— Точно. Я думаю, когда они там окажутся, то очень не обрадуются. Тот ещё курорт для неподготовленного разума. Но если они хотят закалить характер и тело, покататься на лыжах, тогда прям самое то.
1
Нечем было дышать. Кровь пошла горлом, он кашлял, скрутившись от боли, вцепившись в землю, понимая, что умирает. Глаза его закатились. Тело сотрясала дрожь.
Айрис ринулась к Маргелиусу, обхватила его голову руками, стараясь охладить жар, прижалась своим лбом к его, чувствуя, что он слишком сильно обгорел, ей с этим не справиться. Слишком мало времени. Она подняла полные отчаяния глаза на молчаливо стоящих спутников, по её лицу катились слёзы. Она прижала ладошки к его горлу и почувствовала, как из-под её пальцев утекает его жизнь.
— Почему он умирает? — спросил Нэдфилд, держа Маргелиуса за руку.
— Потому что он ещё слишком слаб, чтобы вместить в себя огненную мощь дракона. Его тело не выдержало последней атаки. И мне не хватает сил его спасти, — она прижалась к нему, стараясь разделить с ним свои целительные силы, сливая свой разум с его.
Маргелиус открыл глаза и хрипло позвал:
— Айрис.
Она склонилась над ним.
— Лютый, — он закашлялся. — Разбуди Лютого.
Айрис подняла глаза, попросив братьев держать мужа и скользнула в сторону дракона, снимая с него сон.
Услышав, что Маргелиус находится при смерти и хочет его видеть, дракон, мало что соображая, рванулся к герцогу. Бережно взял умирающего Маргелиуса в лапы и, что-то решив, взмыл в воздух без предупреждения. Мощно рассекая воздух крыльями, унося герцога за горизонт, он крикнул:
— Каков бы ни был исход, я вернусь!
Прошло три очень долгих дня. Они так и сидели на том же месте. Глаза Айрис были пусты. За эти три дня она успела поговорить с Пройдохой, рассказав обстоятельства его рождения. Он воспринял это с мрачной задумчивостью и молчаливо сторонился зандирянки. Она не пыталась ему навязываться.
Ясень только присвистнул.
— Ну, я знал, что не мог в спутники себе какого-то проходимца взять. Как минимум сына благородного герцога, пусть и напрочь отмороженного, — его мордочка погрустнела, когда он подумал о Маргелиусе.
— Дракон, — тыча пальцем в небо, воскликнул Тугомысл, первый заметивший возвращающегося Лютого, который, плавно рассекая крыльями воздух, летел в их сторону.
На его спине сидел оборванный бледный Маргелиус, дракон тоже выглядел усталым, не выспавшимся. Он тяжело опустился на поляну.
— Ну, ты гляди, Альгвардский в воде не тонет и в огне не горит, — радостно пискнул Ясень, в душе он был даже рад видеть паскудную наглую рожу Маргелиуса, хотя после болезни нахальства на лице у него поубавилось, но это ненадолго. — О том, как его исцелил дракон, что-то мне подсказывает, мы знать не желаем, если не хотим лишиться аппетита.
Маргелиус со всеми поздоровался, потом они с драконом сожрали чуть ли не по ведру еды и завалились спать беспробудным сном на сутки, похрапывая в унисон, под сияющие глаза Айрис, которая нежно гладила то Маргелиуса, то дракона по голове.
2
Маргелиус продрал глаза и увидел сидящего с задумчивым видом Пройдоху, поджавшего босые ноги.
— Я завтра ухожу, — просто сказал он.
Герцог почесал глаза и молча пожал плечами, мол, это его дело, куда ему отправиться, и зачем тот вообще по пустякам беспокоит?
— Я хочу, чтобы вы меня никогда не искали. Не желаю вас видеть.
На этой фразе Маргелиус приподнялся на локте, уставился тлеющим изучающим злым взглядом в лицо трубадура, и молча сплюнул. Он улёгся обратно на траву и закрыл глаза.
Пройдоха растерялся, помялся немного возле герцога, полностью игнорирующего его существование. Прощание выходило каким-то уж очень тяжёлым и неприятным. Затем вздохнул и собрался уйти, но, что-то вспомнив, вернулся и достал из-за пояса трубку, которую прикарманил и курил обычно герцог. После битвы он её подобрал. Пройдоха осторожно положил её рядом с магом.
Маргелиус открыл один глаз, скосил его на трубку, затем на трубадура и, резко втянув воздух носом, сел, уставившись на сына своими янтарными драконьими глазами, серьёзно произнес:
— Я не могу изменить прошлое, но обещаю, что постараюсь не позорить тебя в будущем… сын.
Тут Пройдоха не выдержал и разразился гневной тирадой:
— С чего вы вообще взяли, что я ваш сын?! Я понял, что она вам сказала, но… это же было тысячу лет назад! Как вы можете знать, что я тот самый мальчик, прошедший Врата?! Тут тысячи людей моего возраста! Мне жаль, что с вашим сыном всё это случилось! Но её горе… — Пройдоха глянул на Айрис, запнувшись, и старался помягче сформулировать мысль, что тысячу лет назад она помешалась от горя и теперь принимает любого встречного за их с Маргелиусом сына.
— Он думает, я сошла с ума, — перебила трубадура Айрис, глядя на него смеющимися глазами.
— Ты считаешь, нам надо позволить нашему сыну думать, что его мать чокнутая? — раскуривая трубку, хмыкнул Маргелиус, которого, похоже, тоже ничуть не смущало, что Пройдоха не верит им.
Тот беспомощно оглянулся на Ясеня и братьев с Нэдфилдом, которые хранили стоическое молчание, решив не вмешиваться в семейные разборки.
Маргелиус, с хамски довольной рожей попыхивая трубкой, знаком велел ему сесть.
— Ты лучше сядь всё же. А то когда поймешь, что я тебе не заливаю, и решишь грохнуться в обморок, я тебя ловить не собираюсь.
Трубадур раздражённо пожал плечами и уселся рядом с Айрис и Маргелиусом.
— Так на чём зиждется ваша теория о моём происхождении? Вы же даже никаких анализов не проводили!
Лютый, подперев голову хвостом, с блаженным видом наблюдал за троицей.
— Ты очень похож на меня внешне, — хрипло произнёс Маргелиус, выпуская дым изо рта.
Тут даже Ясень не выдержал, он перевёл взгляд с грубого жёлтого лица Маргелиуса с его драконьими жуткими глазами, выглядывающими из-под губ острыми клыками, грубыми ногтями — на трубадура, который имел мягкие серо-голубые глаза, каштановые волосы, и, если его хорошенечко отмыть и приодеть, был даже красивым.
— Ну да, прям одно лицо, — протянул Ясень, почесав в затылке. — Аж не различить. Прям близнецы.
— До моего слияния с драконом, — пояснил Маргелиус.
Трубадур недоверчиво покосился на него — ну мало ли, как там маг выглядел до объединения разумов с драконом. Давненько было, мог и позабыть.
— Лютый тысячу лет провёл, не общаясь с людьми. Неужели ты думаешь, он стал твоим спутником просто так? Подсознательно он почувствовал твою кровь, что ему не чужая, и в твоих жилах есть и его, пусть малая, но частица крови. А значит, ты свой. Я твою мать встретил уже после трансформации.
Пройдоха поглядел на Лютого — тот пожал крыльями, что сам не знает, почему взял трубадура в спутники. Честная и открытая рожа, что ли, ему глянулась.
— С таким же успехом, с кем шёл дракон на Север, Ясень и братья Твердолобы могут быть твоими сыновьями, — парировал трубадур, поглядев в жёсткое лицо Маргелиуса, прикидывая, взбеленится тот или нет.
Герцог кивнул, делая ещё одну затяжку, и спокойно ответил:
— Могли бы, но они не являются нашими детьми. Ты забыл о самом главном: ты меня разбудил.
Пройдоха дёрнулся, как ужаленный, уставившись на герцога.
— Озеро. Я вижу, ты помнишь, — наклонил голову Маргелиус, глядя отливающими янтарным светом глазами на трубадура. — Ох, ну, и подскочил же ты тогда.
Трубадур молчал. Он вспомнил то, что случилось будто бы вечность назад… и затем он встретил Лютого.
— А теперь подумай. Воитель настроил заклятие таким образом, что меня сможет разбудить один-единственный человек на всей земле. И связь должна быть такая сильная, что моя жена пыталась это сделать и не могла, а ты разбудил меня за тысячи километров неосторожной мыслью. Будь ты магом и пройди мы слияние разумов, можно было бы это как-то объяснить. Но ты не маг, слияния разумов у нас не было. Значит, должна существовать очень сильная кровная связь.
Айрис кивнула, подтверждая.
— Через полгода после того, как у меня отняли сына, я бежала, нарушив данное слово Воителю, к месту захоронения Маргелиуса. Я ничего не могла сделать. Маргелиус не слышал меня, я даже не могла почувствовать его разум. Там он и нашёл меня. Я сказала, что никогда не вернусь в Гвилберд, что будь он проклят с его планами и линиями будущего, что он может замуровать меня, если хочет. Но я не вернусь обратно и хочу покинуть планету. Всё равно у меня ничего не осталось, даже сына. Он отнял у меня всё. Тогда он и сказал, что в пробуждении Маргелиуса большую роль сыграет наш сын. И что я точно увижу сына в будущем. Я вернулась с Воителем в Гвилберд.
— Всё-таки Вечный Воитель — мерзавец, и даже не пытайся меня в этом разубедить, — хрипло пробормотал Маргелиус, притягивая к себе Айрис и кладя её голову себе на плечо. — Только абсолютно ненормальный псих мог придумать такой уродский план и заставить тебя страдать тысячу лет. Что, он не мог тебя тоже усыпить, что ли? Какая разница одного или двух будить потом?
— Он хотел, чтобы я научилась управлять Гвилбердом. Может, думал, что, найдя свою жену Правительницей Страны Роз и Цветов, ты не пойдёшь воевать на Юг. Ох, — произнесла Айрис, широко раскрыв глаза. И на озадаченные взгляды пояснила: — Вечный Воитель сказал, что в будущем я помогу объединить Север и Юг. Я тогда не поняла.
— Север и Юг? — хмыкнул Маргелиус, глядя в лучистые серые глаза Айрис. — Тебя вышибли в бессрочный отпуск из Гвилберда, а на моём Севере одни развалины.
Пройдоха поражённо молчал. Братья Твердолобы играли в шахматы с ещё более задумчивым видом, чем обычно.
— Почему я тогда не ощущаю в себе ничего необычного?! — озадаченно возмутился Пройдоха. — Ты же могущественный маг и Бессмертный с кровью дракона в жилах, а моя мать, получается, Хамелеон с холодного и мрачного Зандира, и в ней течёт кровь Воителя и Бессмертного. Отчего же я такой абсолютно обычный? Это шутка эволюции?
— Ты просто очень молодой, — улыбнулась Айрис, нежно глядя на него.
— Она права, — ответил Нэдфилд, вытащив, наконец, палец из носа. — Бессмертные первые лет тридцать-сорок жизни мало отличаются от обычных людей, период юношества длиннее. Первозданная кровь Воителей начинает проявляться куда позднее. Могущество растёт постепенно, увеличиваясь с каждой прожитой сотней лет. Магические способности долго раскрываются. Стихийные их проявления редки.
— То есть я могу обучиться магии?
— Если захочешь, — кивнул Маргелиус.
Пройдоха только покачал головой. Ему требовалось время, чтобы это все переварить.
3
На следующий день Пройдоха, как и обещал, попрощался с Маргелиусом и Айрис — думать о них как о своих родителях он ещё был неспособен. Маргелиус с Айрис на прощание подарили ему новую гитару вместо сломанной в битве. Где уж благородный герцог ночью её слямзил, он даже не представлял. На прощание Пройдоха тепло обнялся с Лютым, к которому искренне привязался.
Ясень пожал всем руки, затем подошёл и обнял Маргелиуса за шею, тот растроганно погладил насмешника в ответ.
— Хоть ты и кандразар бешеный, но я по тебе буду скучать. Жрать не забывай, а то тощий ещё, кошмар, — буркнул смущенный Ясень. Затем преспокойно занял место на плече Пройдохи и принялся махать всем ручкой на прощание.
Нэдфилд тоже попрощался и сказал, что пойдёт через ближайший портал. Его заждались в Рейсгарде как друзья, Овгард и Проныра, так и дела государственной важности, ведь он теперь советник Совета Семи. Нэдфилд деликатно намекнул, что Маргелиус и Айрис могут не волноваться: он уж составит отчёт о происшедшем как надо, заодно доложит о бежавших врагах государства Зариде и Заумнисе. Раз уж в королевской библиотеке хранится помилование опального герцога, то проблем с его возращением не будет, если он сам не рванёт бить морды кому-либо в Гвилберд. А Айрис лучше остаться в своей зандирской внешности, чтобы не шокировать людей своим браком с Маргелиусом.
— И это, — немного смущённо добавил Нэдфилд. — Одно условие, господин маг: как просит вас Вечный Воитель в завещании, уж не забудьте, как выпадет свободное время, расколдовать Врата. Нагишом телепортироваться всё же ужасно некомфортно, — и, заметив загоревшиеся паскудными озорными огоньками глаза Маргелиуса, он строго добавил: — А не сделаете, издам указ, что завещание будет недействительным до выполнения сего условия. Я же Советник Семи.
— Хорошо, я посмотрю, что могу сделать. Я уже и сам не помню, что тогда натворил с Вратами. Кто же знал, что их и за тысячу лет ни один маг, даже сам Воитель, не сможет починить, — давясь смехом при воспоминании о шутке с Вратами, выдал Маргелиус.
Братья Твердолобы сидели и как будто никуда не торопились.
— Мужики, а у вас что, нет срочных дел нигде?
Тугодум с Тугомыслом подняли взгляд, в котором Маргелиус прочёл, что срочных дел у них точно нет.
Зарида решила, что шоу пора кончать и что пленников уже заждались на том свете. Из леса на приличной скорости, вылетел булыжничек и угодил ей прямо в лоб. Зарида на мгновение разжала руку с кинжалом. Ясень выпрыгнул из кустов и пустил из рогатки ещё один приличный камень прямо в глаз сэру Заумнису.
Маргелиус открыл горящие драконьи глаза и во всю мощь глотки свирепо заорал, оперившись на связанные руки.
— Па-адай!
Трубадур уставился прямо в страшные глаза Маргелиуса, из которых, казалось, чуть ли не дым шёл, и бросился на землю, закрыв голову руками. В следующее мгновение поле над ним накрыла волна огня, опаляя ему одежду и волосы.
Маргелиус полностью синхронизировал свой разум с разумом дракона. Ощущая нечеловеческую мощь и единение с Лютым, биение его мощного разума в своём, его кровь в своих венах. Теперь он и есть дракон. Зарида закричала, выставляя щит, одежда горела на ней. Он изверг новую стену огня, поднимаясь с колен. Глаза Зариды расширились от ужаса, так как щит таял. Она ударила молнией. Он втянул воздух, чувствуя, что третьей огненной атаки его ослабленному телу не выдержать. Но другого выхода нет, иначе они все погибнут. Маргелиус изрыгнул стену пламени, чувствуя, как загораются легкие. Чародейка резко закричала и бросила заклятие портала, прыгнув с обгоревшим Заумнисом в неизвестность. Айрис швырнула маленькое заклинание им вдогонку. Маргелиус повалился на землю, задыхаясь.
— Ну нифигашечки, — с восхищением выпалил Ясень, подпрыгивая к герцогу. — Вот это ты огнемёт.
Маргелиус кашлял, хрипел, задыхаясь, ему не хватало воздуха. Братья тем временем развязались и освободили Нэдфилда.
— Сбежали, — констатировал задумчиво Тугодум, подходя к догорающему порталу.
— О, это не страшно, — улыбнулась Айрис. — Я точно знаю, где они.
На молчаливые взгляды присутствующих она пояснила:
— Я успела бросить в её портал координаты планеты, которая мне знакома с детства. Это единственная планета, координаты которой я знаю наизусть. Зандир.
— Холодная планета с хамелеонами-хищниками? — переспросил Нэдфилд, прикидывая, в каком адском и неприветливом мире оказались злая чародейка и её сообщник. Его передёрнуло.
— Точно. Я думаю, когда они там окажутся, то очень не обрадуются. Тот ещё курорт для неподготовленного разума. Но если они хотят закалить характер и тело, покататься на лыжах, тогда прям самое то.
Глава 23. В которой всё хорошо кончается, за исключением плохой наследственности, которую исправить не так легко
1
Нечем было дышать. Кровь пошла горлом, он кашлял, скрутившись от боли, вцепившись в землю, понимая, что умирает. Глаза его закатились. Тело сотрясала дрожь.
Айрис ринулась к Маргелиусу, обхватила его голову руками, стараясь охладить жар, прижалась своим лбом к его, чувствуя, что он слишком сильно обгорел, ей с этим не справиться. Слишком мало времени. Она подняла полные отчаяния глаза на молчаливо стоящих спутников, по её лицу катились слёзы. Она прижала ладошки к его горлу и почувствовала, как из-под её пальцев утекает его жизнь.
— Почему он умирает? — спросил Нэдфилд, держа Маргелиуса за руку.
— Потому что он ещё слишком слаб, чтобы вместить в себя огненную мощь дракона. Его тело не выдержало последней атаки. И мне не хватает сил его спасти, — она прижалась к нему, стараясь разделить с ним свои целительные силы, сливая свой разум с его.
Маргелиус открыл глаза и хрипло позвал:
— Айрис.
Она склонилась над ним.
— Лютый, — он закашлялся. — Разбуди Лютого.
Айрис подняла глаза, попросив братьев держать мужа и скользнула в сторону дракона, снимая с него сон.
Услышав, что Маргелиус находится при смерти и хочет его видеть, дракон, мало что соображая, рванулся к герцогу. Бережно взял умирающего Маргелиуса в лапы и, что-то решив, взмыл в воздух без предупреждения. Мощно рассекая воздух крыльями, унося герцога за горизонт, он крикнул:
— Каков бы ни был исход, я вернусь!
Прошло три очень долгих дня. Они так и сидели на том же месте. Глаза Айрис были пусты. За эти три дня она успела поговорить с Пройдохой, рассказав обстоятельства его рождения. Он воспринял это с мрачной задумчивостью и молчаливо сторонился зандирянки. Она не пыталась ему навязываться.
Ясень только присвистнул.
— Ну, я знал, что не мог в спутники себе какого-то проходимца взять. Как минимум сына благородного герцога, пусть и напрочь отмороженного, — его мордочка погрустнела, когда он подумал о Маргелиусе.
— Дракон, — тыча пальцем в небо, воскликнул Тугомысл, первый заметивший возвращающегося Лютого, который, плавно рассекая крыльями воздух, летел в их сторону.
На его спине сидел оборванный бледный Маргелиус, дракон тоже выглядел усталым, не выспавшимся. Он тяжело опустился на поляну.
— Ну, ты гляди, Альгвардский в воде не тонет и в огне не горит, — радостно пискнул Ясень, в душе он был даже рад видеть паскудную наглую рожу Маргелиуса, хотя после болезни нахальства на лице у него поубавилось, но это ненадолго. — О том, как его исцелил дракон, что-то мне подсказывает, мы знать не желаем, если не хотим лишиться аппетита.
Маргелиус со всеми поздоровался, потом они с драконом сожрали чуть ли не по ведру еды и завалились спать беспробудным сном на сутки, похрапывая в унисон, под сияющие глаза Айрис, которая нежно гладила то Маргелиуса, то дракона по голове.
2
Маргелиус продрал глаза и увидел сидящего с задумчивым видом Пройдоху, поджавшего босые ноги.
— Я завтра ухожу, — просто сказал он.
Герцог почесал глаза и молча пожал плечами, мол, это его дело, куда ему отправиться, и зачем тот вообще по пустякам беспокоит?
— Я хочу, чтобы вы меня никогда не искали. Не желаю вас видеть.
На этой фразе Маргелиус приподнялся на локте, уставился тлеющим изучающим злым взглядом в лицо трубадура, и молча сплюнул. Он улёгся обратно на траву и закрыл глаза.
Пройдоха растерялся, помялся немного возле герцога, полностью игнорирующего его существование. Прощание выходило каким-то уж очень тяжёлым и неприятным. Затем вздохнул и собрался уйти, но, что-то вспомнив, вернулся и достал из-за пояса трубку, которую прикарманил и курил обычно герцог. После битвы он её подобрал. Пройдоха осторожно положил её рядом с магом.
Маргелиус открыл один глаз, скосил его на трубку, затем на трубадура и, резко втянув воздух носом, сел, уставившись на сына своими янтарными драконьими глазами, серьёзно произнес:
— Я не могу изменить прошлое, но обещаю, что постараюсь не позорить тебя в будущем… сын.
Тут Пройдоха не выдержал и разразился гневной тирадой:
— С чего вы вообще взяли, что я ваш сын?! Я понял, что она вам сказала, но… это же было тысячу лет назад! Как вы можете знать, что я тот самый мальчик, прошедший Врата?! Тут тысячи людей моего возраста! Мне жаль, что с вашим сыном всё это случилось! Но её горе… — Пройдоха глянул на Айрис, запнувшись, и старался помягче сформулировать мысль, что тысячу лет назад она помешалась от горя и теперь принимает любого встречного за их с Маргелиусом сына.
— Он думает, я сошла с ума, — перебила трубадура Айрис, глядя на него смеющимися глазами.
— Ты считаешь, нам надо позволить нашему сыну думать, что его мать чокнутая? — раскуривая трубку, хмыкнул Маргелиус, которого, похоже, тоже ничуть не смущало, что Пройдоха не верит им.
Тот беспомощно оглянулся на Ясеня и братьев с Нэдфилдом, которые хранили стоическое молчание, решив не вмешиваться в семейные разборки.
Маргелиус, с хамски довольной рожей попыхивая трубкой, знаком велел ему сесть.
— Ты лучше сядь всё же. А то когда поймешь, что я тебе не заливаю, и решишь грохнуться в обморок, я тебя ловить не собираюсь.
Трубадур раздражённо пожал плечами и уселся рядом с Айрис и Маргелиусом.
— Так на чём зиждется ваша теория о моём происхождении? Вы же даже никаких анализов не проводили!
Лютый, подперев голову хвостом, с блаженным видом наблюдал за троицей.
— Ты очень похож на меня внешне, — хрипло произнёс Маргелиус, выпуская дым изо рта.
Тут даже Ясень не выдержал, он перевёл взгляд с грубого жёлтого лица Маргелиуса с его драконьими жуткими глазами, выглядывающими из-под губ острыми клыками, грубыми ногтями — на трубадура, который имел мягкие серо-голубые глаза, каштановые волосы, и, если его хорошенечко отмыть и приодеть, был даже красивым.
— Ну да, прям одно лицо, — протянул Ясень, почесав в затылке. — Аж не различить. Прям близнецы.
— До моего слияния с драконом, — пояснил Маргелиус.
Трубадур недоверчиво покосился на него — ну мало ли, как там маг выглядел до объединения разумов с драконом. Давненько было, мог и позабыть.
— Лютый тысячу лет провёл, не общаясь с людьми. Неужели ты думаешь, он стал твоим спутником просто так? Подсознательно он почувствовал твою кровь, что ему не чужая, и в твоих жилах есть и его, пусть малая, но частица крови. А значит, ты свой. Я твою мать встретил уже после трансформации.
Пройдоха поглядел на Лютого — тот пожал крыльями, что сам не знает, почему взял трубадура в спутники. Честная и открытая рожа, что ли, ему глянулась.
— С таким же успехом, с кем шёл дракон на Север, Ясень и братья Твердолобы могут быть твоими сыновьями, — парировал трубадур, поглядев в жёсткое лицо Маргелиуса, прикидывая, взбеленится тот или нет.
Герцог кивнул, делая ещё одну затяжку, и спокойно ответил:
— Могли бы, но они не являются нашими детьми. Ты забыл о самом главном: ты меня разбудил.
Пройдоха дёрнулся, как ужаленный, уставившись на герцога.
— Озеро. Я вижу, ты помнишь, — наклонил голову Маргелиус, глядя отливающими янтарным светом глазами на трубадура. — Ох, ну, и подскочил же ты тогда.
Трубадур молчал. Он вспомнил то, что случилось будто бы вечность назад… и затем он встретил Лютого.
— А теперь подумай. Воитель настроил заклятие таким образом, что меня сможет разбудить один-единственный человек на всей земле. И связь должна быть такая сильная, что моя жена пыталась это сделать и не могла, а ты разбудил меня за тысячи километров неосторожной мыслью. Будь ты магом и пройди мы слияние разумов, можно было бы это как-то объяснить. Но ты не маг, слияния разумов у нас не было. Значит, должна существовать очень сильная кровная связь.
Айрис кивнула, подтверждая.
— Через полгода после того, как у меня отняли сына, я бежала, нарушив данное слово Воителю, к месту захоронения Маргелиуса. Я ничего не могла сделать. Маргелиус не слышал меня, я даже не могла почувствовать его разум. Там он и нашёл меня. Я сказала, что никогда не вернусь в Гвилберд, что будь он проклят с его планами и линиями будущего, что он может замуровать меня, если хочет. Но я не вернусь обратно и хочу покинуть планету. Всё равно у меня ничего не осталось, даже сына. Он отнял у меня всё. Тогда он и сказал, что в пробуждении Маргелиуса большую роль сыграет наш сын. И что я точно увижу сына в будущем. Я вернулась с Воителем в Гвилберд.
— Всё-таки Вечный Воитель — мерзавец, и даже не пытайся меня в этом разубедить, — хрипло пробормотал Маргелиус, притягивая к себе Айрис и кладя её голову себе на плечо. — Только абсолютно ненормальный псих мог придумать такой уродский план и заставить тебя страдать тысячу лет. Что, он не мог тебя тоже усыпить, что ли? Какая разница одного или двух будить потом?
— Он хотел, чтобы я научилась управлять Гвилбердом. Может, думал, что, найдя свою жену Правительницей Страны Роз и Цветов, ты не пойдёшь воевать на Юг. Ох, — произнесла Айрис, широко раскрыв глаза. И на озадаченные взгляды пояснила: — Вечный Воитель сказал, что в будущем я помогу объединить Север и Юг. Я тогда не поняла.
— Север и Юг? — хмыкнул Маргелиус, глядя в лучистые серые глаза Айрис. — Тебя вышибли в бессрочный отпуск из Гвилберда, а на моём Севере одни развалины.
Пройдоха поражённо молчал. Братья Твердолобы играли в шахматы с ещё более задумчивым видом, чем обычно.
— Почему я тогда не ощущаю в себе ничего необычного?! — озадаченно возмутился Пройдоха. — Ты же могущественный маг и Бессмертный с кровью дракона в жилах, а моя мать, получается, Хамелеон с холодного и мрачного Зандира, и в ней течёт кровь Воителя и Бессмертного. Отчего же я такой абсолютно обычный? Это шутка эволюции?
— Ты просто очень молодой, — улыбнулась Айрис, нежно глядя на него.
— Она права, — ответил Нэдфилд, вытащив, наконец, палец из носа. — Бессмертные первые лет тридцать-сорок жизни мало отличаются от обычных людей, период юношества длиннее. Первозданная кровь Воителей начинает проявляться куда позднее. Могущество растёт постепенно, увеличиваясь с каждой прожитой сотней лет. Магические способности долго раскрываются. Стихийные их проявления редки.
— То есть я могу обучиться магии?
— Если захочешь, — кивнул Маргелиус.
Пройдоха только покачал головой. Ему требовалось время, чтобы это все переварить.
3
На следующий день Пройдоха, как и обещал, попрощался с Маргелиусом и Айрис — думать о них как о своих родителях он ещё был неспособен. Маргелиус с Айрис на прощание подарили ему новую гитару вместо сломанной в битве. Где уж благородный герцог ночью её слямзил, он даже не представлял. На прощание Пройдоха тепло обнялся с Лютым, к которому искренне привязался.
Ясень пожал всем руки, затем подошёл и обнял Маргелиуса за шею, тот растроганно погладил насмешника в ответ.
— Хоть ты и кандразар бешеный, но я по тебе буду скучать. Жрать не забывай, а то тощий ещё, кошмар, — буркнул смущенный Ясень. Затем преспокойно занял место на плече Пройдохи и принялся махать всем ручкой на прощание.
Нэдфилд тоже попрощался и сказал, что пойдёт через ближайший портал. Его заждались в Рейсгарде как друзья, Овгард и Проныра, так и дела государственной важности, ведь он теперь советник Совета Семи. Нэдфилд деликатно намекнул, что Маргелиус и Айрис могут не волноваться: он уж составит отчёт о происшедшем как надо, заодно доложит о бежавших врагах государства Зариде и Заумнисе. Раз уж в королевской библиотеке хранится помилование опального герцога, то проблем с его возращением не будет, если он сам не рванёт бить морды кому-либо в Гвилберд. А Айрис лучше остаться в своей зандирской внешности, чтобы не шокировать людей своим браком с Маргелиусом.
— И это, — немного смущённо добавил Нэдфилд. — Одно условие, господин маг: как просит вас Вечный Воитель в завещании, уж не забудьте, как выпадет свободное время, расколдовать Врата. Нагишом телепортироваться всё же ужасно некомфортно, — и, заметив загоревшиеся паскудными озорными огоньками глаза Маргелиуса, он строго добавил: — А не сделаете, издам указ, что завещание будет недействительным до выполнения сего условия. Я же Советник Семи.
— Хорошо, я посмотрю, что могу сделать. Я уже и сам не помню, что тогда натворил с Вратами. Кто же знал, что их и за тысячу лет ни один маг, даже сам Воитель, не сможет починить, — давясь смехом при воспоминании о шутке с Вратами, выдал Маргелиус.
Братья Твердолобы сидели и как будто никуда не торопились.
— Мужики, а у вас что, нет срочных дел нигде?
Тугодум с Тугомыслом подняли взгляд, в котором Маргелиус прочёл, что срочных дел у них точно нет.
