Наша галерея подумывает о том, чтобы устроить выставку, посвященную этому проекту. Там частенько принимают участие известные личности и...
Я нетерпеливо потопталась на месте.
- Простите... Как вас зовут? - перебила я словоохотливого собеседника.
- Джонатан.
- Скажите, Джонатан, и когда мистер Уолш должен был отправиться на съемки?
Кейран не упоминал ничего об экспедиции. Понимаю, что он не все мне говорил, но у меня сложилось впечатление, что до окончания работы над заданием журнала ТВТ он ни за какие крупные проекты браться не собирался.
- Вот этого я не знаю, - в голосе прозвучало сожаление. - Но если хотите, могу попробовать что-то выяснить.
- Да, буду очень признательная! - воскликнула я.
Мы обменялись телефонами, и парень обещал позвонить, как только что-то узнает.
На улицу я вышла озадаченная. Долго гуляла по набережной, пока мысли не успокоились, и не вышла первая порция «ядовитого пара» домыслов и предположений.
Кейран разыскивал Шону. Его девушку. Работник галереи мог, конечно, и не знать, что они расстались. С одной стороны, это давало основания полагать, что Кей непричастен к ее исчезновению (Миган может выкусить), раз сам не знал, где она.
С другой… Часть его жизни оставалась сокрыта от меня.
Бродя по городу, я вышла к магазинчику, который помнила еще по тому времени, когда жила здесь, была замужем и ждала ребенка. Мне нравилось подолгу гулять, заходить в магазины с авторскими игрушками и прочими симпатичными детскими вещичками. Я искала что-то особенное, и мне попался чудесный подарок для маленькой Джун - кукольный домик, выполненный в виде театральной сцены. В основании домика была ниша, в которой хранились три книжки с прекрасно выполненными, яркими иллюстрациями. Если развернуть книжку и установить ее в специальные держатели вместо задней стенки, то получались декорации, меняя которые можно разыгрывать разные истории.
Перекусив в маленьком пабе, я немного отдохнула и решила, что больше мне в столице делать нечего, но домой поеду завтра. Близился вечер, садиться за руль и ехать по темноте мне совсем не хотелось: я и днем-то не самый уверенный водитель, а сейчас, утратив возможность сосредоточиться на окружающей меня реальности, и подавно буду слепой и глухой на дороге.
Я вернулась в отель, позвонила Брайану и Фионе, и улеглась спать. Ночь прошла спокойно, а рано утром я отправилась домой.
...Лежащий на соседнем сиденье телефон разрывался, а я, боясь отвести взгляд от дороги, не видела, кто мне так настойчиво звонил. И по рингтону не определить - в порыве отчаяния я заменила все мелодии на один безликий сигнал.
Выехав из города, я миновала участок шоссе с оживленным движением и смогла, наконец, притормозить и посмотреть, кто мне звонил. Номер незнакомый, и он мог принадлежать кому угодно.
А вдруг это Кейран?
Я немедленно нажала кнопку вызова и затаила дыхание, ожидая ответа.
- Мисс Макмэй? Звоню вам битый час, - раздался голос инспектора Мигана.
От разочарования я скрипнула зубами.
- Что-то случилось? - поинтересовалась вяло.
- А разве нет? Пропал ваш любовник. А до этого пропала прежняя любовница вашего любовника. И, как оказалось, бесследно исчезла возможно новая любовница вашего любовника, - выдал Миган.
Что-то во мне словно замкнуло и перегорело, и я совсем перестала обращать внимание на хамство инспектора.
- Бесследно исчезла? - переспросила я.
- Да. Красавица-миллионерша, меценатка и светская персона Морин Берриган отбыла в неизвестном направлении, - сообщил Миган. - Ее местопребывание в данный момент неизвестно. Короче, как сквозь землю провалилась.
- Мне сказали, что она уехала заграницу, - вяло заметила я.
- Кто сказал? - потребовал ответа инспектор.
- Главный редактор журнала «The Better Today».
- И каким образом главный редактор вам эту информацию предоставила?
- Я ездила в редакцию, встретилась с ней, спросила о Кейране. О нем ей неизвестно ничего, а о Морин она сказала, что та уехала из страны.
- Мисс Берриган не выезжала из страны согласно нашим данным. И какого дьявола вы взялись самостоятельно вести расследование! - взъярился Миган.
- Вот так в кино и говорят самоуверенные и равнодушные представители закона, когда простые обыватели делают за них работу, - парировала я.
- Послушайте, простой обыватель, - процедил Миган, - я с вами не шутки шучу. Я серьезно и убедительно прошу угомониться и не заниматься самодеятельностью.
- Не просите, не стану вас слушать! - взвилась я. - Я делаю то, что должна делать. И делаю быстро, потому что не связана никакими условностями и вашей этой бумажной волокитой, нелепыми версиями и обоснованиями. Для вас Кейран мошенник и безнравственный плейбой, а для меня был, есть и будет самый дорогой человек на свете. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне, живой и невредимый, а вам надо повесить на него какие-то грехи.
- Вот так и говорят ослепшие от любви дуры, когда самый дорогой на свете человек вдруг оказывается совсем не тем, кем притворялся, - отчеканил инспектор.
- Идите вы куда подальше с вашими умозаключениями, - вздохнула я.
- Не могу никуда пойти, - со вздохом, похожим на мой, ответил Миган. - Я теперь официально расследую исчезновение Кейрана Уолша и Шоны Гиллан. Ваше заявление принято к рассмотрению, зарегистрировано и по нему заведено дело.
- Вот и работайте... по делу, - негодование мое окончательно улетучилось.
- Вы, вообще, где? - спросил инспектор.
- Еду домой.
- Можете прийти завтра в участок?
- Для дачи показаний? Я вам расскажу все, что узнала в Столице, а вы это запишите в ваших бумажках и выдадите начальству за свое собственное расследование, да? - съязвила я.
- Нет. В участок я вас приглашаю не для дачи показаний, а просто для разговора.
- Не могу. Завтра у дочери моего друга день рождения, я хочу там быть и не портить себе день посещением вашего участка и разговором с вами. - Говоря с Миганом, я вся тряслась от едва сдерживаемого негодования. И, хотя, сейчас оно утихло, я все равно не могла побороть неприязнь к этому человеку.
- Тогда послезавтра? - не сдавался инспектор. - Вы же хотите найти вашего друга, так давайте сотрудничать.
- Если у вас появятся какие-то новости по существу дела, то я приду в участок послезавтра, - и отключила телефон.
Миган больше не перезвонил, а я благополучно добралась до дома.
Проезжая по безлюдной улице к своему коттеджу, заметила что-то краем глаза и краем сознания, но ни одно из моих чувств не успело опознать то, что же привлекло внимание, и почему вдруг вспомнились стихи мексиканского поэта Октавио Паса:
Листья запели,
яблоки пляшут, такт отбивая...
Яблоки пляшут. Яблоки.
Прошуршав листвой, с ветки дерева, росшего на повороте к моему дому, одновременно отделились и упали два яблока. Налитые спелостью, янтарно-желтые плоды, светлым бликом мелькнули в темной кроне, с глухим стуком шлепнулись на землю и синхронно прокатились до дороги, прямо под колеса моей машины.
«Яблоки упали с ясеня».
Не имеющее смысла, абсолютно бредовое сочетания слов и невозможное в природе явление. И в начале июня яблоки в наших краях еще не созревают. Даже на ясене.
С нервным смешком я резко затормозила посреди улицы. Вышла из машины и, оглядываясь по сторонам, направилась туда, где на дороге лежали раздавленные колесами плоды.
Разум твердил мне - яблоки кто-то бросил. Кто-то невидимый, затаившийся среди ветвей одиноко стоящего ясеня, просто пошутил.
Но душа знала, что плоды не просто так привлекли мое внимание.
_______
*Кадер Идрис – название горы, по легенде там располагалось каменное кресло великана по имени Идрис.
**Эхтрай - особый вид легенды, описывающий приключения героев и обычно связанный с путешествием смертных в Потусторонний мир.
По ту сторону
Чистые и прозрачные воды ручья искрились в лучах солнца и звенели, как золотые подвески на торквесе и браслетах богини.
На берегу сидела девушка. Она замерла, обхватив тонкими руками колени, и наблюдала за непрерывно текущим потоком воды и бликами солнечного света, танцующими на каменистом дне.
- Красиво. Постоянство в движении.
Услышав голос, девушка легко вскочила на ноги. Будто струйка дыма взметнулась вверх.
- Моя богиня, - она склонила голову. - Я не знала, что ты уже вернулась.
- Вернулась только что, - отозвалась Бадб.
В поле зрения девушки попали босые ноги богини. Белые, узкие и нежные, как лепестки водяной лилии, ступни ее сейчас покрывала грязь и пятна засохшей крови. Бадб неслышно, но твердо шла по зеленой траве, приближаясь к ручью. В опущенной, измазанной кровью руке, она несла небольшой темный сверток. Дойдя до кромки берега, богиня остановилась.
По ту сторону ручья росла вечная яблоня. Ее ветви склонялись к воде, отягощенные обилием налитых плодов. Сладкий запах спелых фруктов наполнял воздух и, смешиваясь с водяной свежестью, плыл над лугом. Несколько плодов, сорвавшись с веток, с тихим плеском упали в ручей, и течение унесло их вдаль.
- Фенлейя, сейчас же отправляйся в Долину вепря, - сказала Бадб. - Трое моих воинов уже там.
- Да, богиня, - проговорила девушка, все еще не поднимая головы. – А он... там?
- Где ему еще быть! Я оставила его в Урадун. Ты знаешь, что нужно делать.
- Наблюдать.
- Только наблюдать, - подтвердила Бадб. – Остальное случится само.
Порыв внезапно похолодевшего ветра взметнул длинные волосы Фенлейи. Она вздрогнула и ниже опустила голову.
- Почему ты не смотришь на меня? Тебя что-то тревожит?
Фенлейя подняла взгляд. Она видела богиню разной, и сейчас узнавала в ней то ее состояние, в котором Бадб, полная предвкушения грядущего сражения, становилась удивительно спокойной и задумчивой. На ее узких губам появлялась улыбка, и яркий рот богини в такие мгновения походил на рану, нанесенную острым ножом.
Прекрасная неистовая Бадб могла быть поистине пугающа, но Фенлейя считала повелительницу войны и смерти той, кто подарил ей настоящую жизнь.
Когда-то у Фенлейи не было имени, она появилась на свет феей мглы и обитала на туманных болотах. Она существовала, слушая тишину, нарушаемую бормотанием вечно голодных болотных духов и тревожными криками редко пролетающих над ядовитыми топями птиц.
Иногда плотный стоячий туман колыхался от движения пробиравшихся через трясину животных или случайно забредших путников. Но вскоре тишину разрывали отчаянные вопли и предсмертные хрипы, которые в этих местах не слышал никто, способный помочь. Следом за плеском гнилой воды и хлопками зловонных пузырей болотных испарений опять наступала тишина.
Одинокая фея мглы день и ночь металась над топями, куталась во влажный плотный туман и думала о том, почему она не появилась в этом мире где-нибудь на пустоши, где туман легкий и пахнет травами и свободой. Или в какой-нибудь долине: там мгла пряталась на дне лога белыми островками, похожими на чистые облака.
Она не знала толком, как выглядят пустоши, долины и овраги. Она не знала ничего, кроме того места, где родилась, но все ждала чего-то, ждала...
И однажды к болотам подступило войско, возглавляемое богиней сражений Бадб. Боги всемогущи, они не боялись туманов, сами частенько насылали их, чтобы пройти незамеченными под самым носом врага. Но не все боги умели осушать болота, и не у всех свита состояла только из неуязвимых спутников.
Увидев, как воины богини вязли в зловонной трясине, фея мглы отважилась и явилась перед Бадб. Она предложила свою помощь и провела войско тайной тропой без потерь. В награду Бадб исполнила желание феи - забрала ее с собой и нарекла именем Фенлейя*. Так фея мглы обрела телесность. Тонкая, бледная, молчаливая девушка, с длинными волосами цвета оперения белой цапли стала верной спутницей богини.
Все это случилось вскоре после того, как Сильный Холод и Ветер, Высокий Тростник нарушил свой гейс. Он предал свою госпожу и любовницу Бадб, создавшую его, поделившуюся с ним своим бессмертием - щедрым даром, вместе с которым передавалась также сила и удача дарителя.
Фенлейя не знала Сильного Холода, но возненавидела его за предательство госпожи. Она не понимала, ради чего можно отказаться от величайшей милости и уйти, не желая вернуться. Как можно предпочесть великой богине простую смертную, точно зная, что ничего с той девушкой у него не получится. И уж совсем непонятно, как можно быть таким глупцом и довериться заклятому врагу богини - старому Друиду, одержимому местью за проигранный из-за Бадб спор.
Сильный Холод и Ветер, Высокий тростник позволил Друиду распорядиться его бессмертной душой, принадлежавшей только богине войны. Он был настолько ослеплен своей одержимостью смертной, что не подумал об очевидном: действия Друида основаны не только на желании лишить богиню чего-то дорогого ей. В помощи старца скрыто стремление нарушить незыблемые устои, на которых строилось само существование Бадб.
Но Крови Сильного Холода все равно не хватило, чтобы проложить достаточно длинный путь, позволивший укрыться от богини. Его крови не хватит на то, чтобы искупить свою вину.
Он пытался скрываться, но Бадб нашла его, одурманенного и пойманного глупой смертной девчонкой, не ведавшей, что она заточила его в ловушку.
Фенлейя страшно злилась на бывшего спутника и любовника богини. Она хотела, чтобы он сполна прочувствовал свою вину за предательство госпожи. Раз его крови недостаточно для искупления, значит заплатить должны те, кто связан с ним, кто дорог ему.
- Я знаю, что у тебя на уме, - вкрадчивый голос Бадб пробрался в голову. - Не смей даже думать о том, чтобы как-то вмешаться. Это разрушит все, и виновна будешь ты.
- Тогда ты изгонишь меня? - прошелестела девушка. Ее тонкое тело затрепетало, подобно паутинке на ветру.
- Я заберу то, чем одарила, - с холодным спокойствием отозвалась Бадб, - и ты снова станешь мглой.
Фенлейя вздрогнула, как от удара и опустилась на землю. Она устремила на богиню полные ужаса, серые, как пасмурное небо, глаза.
- Но он отверг твой дар… Мне невыносимо думать, что он... Что кто-то посмел так поступить с наивысшим благоволением... – прошептала едва различимо.
Она появилась рядом с богиней в те времена, когда сердце Бадб истекало кровью от нанесенной ей раны. Фенлейя чувствовала это и видела, что отражалось в глазах ее госпожи, когда та думала о предателе. Ненависть и жажда мести вспыхивали в янтарных очах богини лишь иногда, чаще их застилала непроницаемая тень утраты чего-то невосполнимого.
Боги обречены помнить все, что с ними происходило. Боги вечны, значит, вечны и их страдания, но также бессмертны и счастливые воспоминания. И хаос наступает тогда, когда счастье и боль сходятся на равных, пытаясь одержать победу друг над другом.
- Мы связаны с ним, несмотря ни на что. Он испытает всю боль, что причинил мне, - ответила богиня.
Она шагнула в ручей, развернула сверток, который держала в руке, а Фенлейя замерла. Чувства феи обострились, она всматривалась, принюхивалась и разглядела, что Бадб держит какой-то предмет одежды. Порванный и пропитанный кровью. Темная ткань выглядела странно, странными были швы. Чужой, нездешний предмет. И пах он странно: к явственному запаху свежей крови примешивался запах мужского пота и еще какой-то тревожащий, совершенно незнакомый аромат. Здесь, в мире бессмертных ничто так не пахло, а за его пределами Фенлейя никогда не бывала.
Я нетерпеливо потопталась на месте.
- Простите... Как вас зовут? - перебила я словоохотливого собеседника.
- Джонатан.
- Скажите, Джонатан, и когда мистер Уолш должен был отправиться на съемки?
Кейран не упоминал ничего об экспедиции. Понимаю, что он не все мне говорил, но у меня сложилось впечатление, что до окончания работы над заданием журнала ТВТ он ни за какие крупные проекты браться не собирался.
- Вот этого я не знаю, - в голосе прозвучало сожаление. - Но если хотите, могу попробовать что-то выяснить.
- Да, буду очень признательная! - воскликнула я.
Мы обменялись телефонами, и парень обещал позвонить, как только что-то узнает.
На улицу я вышла озадаченная. Долго гуляла по набережной, пока мысли не успокоились, и не вышла первая порция «ядовитого пара» домыслов и предположений.
Кейран разыскивал Шону. Его девушку. Работник галереи мог, конечно, и не знать, что они расстались. С одной стороны, это давало основания полагать, что Кей непричастен к ее исчезновению (Миган может выкусить), раз сам не знал, где она.
С другой… Часть его жизни оставалась сокрыта от меня.
Бродя по городу, я вышла к магазинчику, который помнила еще по тому времени, когда жила здесь, была замужем и ждала ребенка. Мне нравилось подолгу гулять, заходить в магазины с авторскими игрушками и прочими симпатичными детскими вещичками. Я искала что-то особенное, и мне попался чудесный подарок для маленькой Джун - кукольный домик, выполненный в виде театральной сцены. В основании домика была ниша, в которой хранились три книжки с прекрасно выполненными, яркими иллюстрациями. Если развернуть книжку и установить ее в специальные держатели вместо задней стенки, то получались декорации, меняя которые можно разыгрывать разные истории.
Перекусив в маленьком пабе, я немного отдохнула и решила, что больше мне в столице делать нечего, но домой поеду завтра. Близился вечер, садиться за руль и ехать по темноте мне совсем не хотелось: я и днем-то не самый уверенный водитель, а сейчас, утратив возможность сосредоточиться на окружающей меня реальности, и подавно буду слепой и глухой на дороге.
Я вернулась в отель, позвонила Брайану и Фионе, и улеглась спать. Ночь прошла спокойно, а рано утром я отправилась домой.
...Лежащий на соседнем сиденье телефон разрывался, а я, боясь отвести взгляд от дороги, не видела, кто мне так настойчиво звонил. И по рингтону не определить - в порыве отчаяния я заменила все мелодии на один безликий сигнал.
Выехав из города, я миновала участок шоссе с оживленным движением и смогла, наконец, притормозить и посмотреть, кто мне звонил. Номер незнакомый, и он мог принадлежать кому угодно.
А вдруг это Кейран?
Я немедленно нажала кнопку вызова и затаила дыхание, ожидая ответа.
- Мисс Макмэй? Звоню вам битый час, - раздался голос инспектора Мигана.
От разочарования я скрипнула зубами.
- Что-то случилось? - поинтересовалась вяло.
- А разве нет? Пропал ваш любовник. А до этого пропала прежняя любовница вашего любовника. И, как оказалось, бесследно исчезла возможно новая любовница вашего любовника, - выдал Миган.
Что-то во мне словно замкнуло и перегорело, и я совсем перестала обращать внимание на хамство инспектора.
- Бесследно исчезла? - переспросила я.
- Да. Красавица-миллионерша, меценатка и светская персона Морин Берриган отбыла в неизвестном направлении, - сообщил Миган. - Ее местопребывание в данный момент неизвестно. Короче, как сквозь землю провалилась.
- Мне сказали, что она уехала заграницу, - вяло заметила я.
- Кто сказал? - потребовал ответа инспектор.
- Главный редактор журнала «The Better Today».
- И каким образом главный редактор вам эту информацию предоставила?
- Я ездила в редакцию, встретилась с ней, спросила о Кейране. О нем ей неизвестно ничего, а о Морин она сказала, что та уехала из страны.
- Мисс Берриган не выезжала из страны согласно нашим данным. И какого дьявола вы взялись самостоятельно вести расследование! - взъярился Миган.
- Вот так в кино и говорят самоуверенные и равнодушные представители закона, когда простые обыватели делают за них работу, - парировала я.
- Послушайте, простой обыватель, - процедил Миган, - я с вами не шутки шучу. Я серьезно и убедительно прошу угомониться и не заниматься самодеятельностью.
- Не просите, не стану вас слушать! - взвилась я. - Я делаю то, что должна делать. И делаю быстро, потому что не связана никакими условностями и вашей этой бумажной волокитой, нелепыми версиями и обоснованиями. Для вас Кейран мошенник и безнравственный плейбой, а для меня был, есть и будет самый дорогой человек на свете. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне, живой и невредимый, а вам надо повесить на него какие-то грехи.
- Вот так и говорят ослепшие от любви дуры, когда самый дорогой на свете человек вдруг оказывается совсем не тем, кем притворялся, - отчеканил инспектор.
- Идите вы куда подальше с вашими умозаключениями, - вздохнула я.
- Не могу никуда пойти, - со вздохом, похожим на мой, ответил Миган. - Я теперь официально расследую исчезновение Кейрана Уолша и Шоны Гиллан. Ваше заявление принято к рассмотрению, зарегистрировано и по нему заведено дело.
- Вот и работайте... по делу, - негодование мое окончательно улетучилось.
- Вы, вообще, где? - спросил инспектор.
- Еду домой.
- Можете прийти завтра в участок?
- Для дачи показаний? Я вам расскажу все, что узнала в Столице, а вы это запишите в ваших бумажках и выдадите начальству за свое собственное расследование, да? - съязвила я.
- Нет. В участок я вас приглашаю не для дачи показаний, а просто для разговора.
- Не могу. Завтра у дочери моего друга день рождения, я хочу там быть и не портить себе день посещением вашего участка и разговором с вами. - Говоря с Миганом, я вся тряслась от едва сдерживаемого негодования. И, хотя, сейчас оно утихло, я все равно не могла побороть неприязнь к этому человеку.
- Тогда послезавтра? - не сдавался инспектор. - Вы же хотите найти вашего друга, так давайте сотрудничать.
- Если у вас появятся какие-то новости по существу дела, то я приду в участок послезавтра, - и отключила телефон.
Миган больше не перезвонил, а я благополучно добралась до дома.
Проезжая по безлюдной улице к своему коттеджу, заметила что-то краем глаза и краем сознания, но ни одно из моих чувств не успело опознать то, что же привлекло внимание, и почему вдруг вспомнились стихи мексиканского поэта Октавио Паса:
Листья запели,
яблоки пляшут, такт отбивая...
Яблоки пляшут. Яблоки.
Прошуршав листвой, с ветки дерева, росшего на повороте к моему дому, одновременно отделились и упали два яблока. Налитые спелостью, янтарно-желтые плоды, светлым бликом мелькнули в темной кроне, с глухим стуком шлепнулись на землю и синхронно прокатились до дороги, прямо под колеса моей машины.
«Яблоки упали с ясеня».
Не имеющее смысла, абсолютно бредовое сочетания слов и невозможное в природе явление. И в начале июня яблоки в наших краях еще не созревают. Даже на ясене.
С нервным смешком я резко затормозила посреди улицы. Вышла из машины и, оглядываясь по сторонам, направилась туда, где на дороге лежали раздавленные колесами плоды.
Разум твердил мне - яблоки кто-то бросил. Кто-то невидимый, затаившийся среди ветвей одиноко стоящего ясеня, просто пошутил.
Но душа знала, что плоды не просто так привлекли мое внимание.
_______
*Кадер Идрис – название горы, по легенде там располагалось каменное кресло великана по имени Идрис.
**Эхтрай - особый вид легенды, описывающий приключения героев и обычно связанный с путешествием смертных в Потусторонний мир.
Глава 3
По ту сторону
Чистые и прозрачные воды ручья искрились в лучах солнца и звенели, как золотые подвески на торквесе и браслетах богини.
На берегу сидела девушка. Она замерла, обхватив тонкими руками колени, и наблюдала за непрерывно текущим потоком воды и бликами солнечного света, танцующими на каменистом дне.
- Красиво. Постоянство в движении.
Услышав голос, девушка легко вскочила на ноги. Будто струйка дыма взметнулась вверх.
- Моя богиня, - она склонила голову. - Я не знала, что ты уже вернулась.
- Вернулась только что, - отозвалась Бадб.
В поле зрения девушки попали босые ноги богини. Белые, узкие и нежные, как лепестки водяной лилии, ступни ее сейчас покрывала грязь и пятна засохшей крови. Бадб неслышно, но твердо шла по зеленой траве, приближаясь к ручью. В опущенной, измазанной кровью руке, она несла небольшой темный сверток. Дойдя до кромки берега, богиня остановилась.
По ту сторону ручья росла вечная яблоня. Ее ветви склонялись к воде, отягощенные обилием налитых плодов. Сладкий запах спелых фруктов наполнял воздух и, смешиваясь с водяной свежестью, плыл над лугом. Несколько плодов, сорвавшись с веток, с тихим плеском упали в ручей, и течение унесло их вдаль.
- Фенлейя, сейчас же отправляйся в Долину вепря, - сказала Бадб. - Трое моих воинов уже там.
- Да, богиня, - проговорила девушка, все еще не поднимая головы. – А он... там?
- Где ему еще быть! Я оставила его в Урадун. Ты знаешь, что нужно делать.
- Наблюдать.
- Только наблюдать, - подтвердила Бадб. – Остальное случится само.
Порыв внезапно похолодевшего ветра взметнул длинные волосы Фенлейи. Она вздрогнула и ниже опустила голову.
- Почему ты не смотришь на меня? Тебя что-то тревожит?
Фенлейя подняла взгляд. Она видела богиню разной, и сейчас узнавала в ней то ее состояние, в котором Бадб, полная предвкушения грядущего сражения, становилась удивительно спокойной и задумчивой. На ее узких губам появлялась улыбка, и яркий рот богини в такие мгновения походил на рану, нанесенную острым ножом.
Прекрасная неистовая Бадб могла быть поистине пугающа, но Фенлейя считала повелительницу войны и смерти той, кто подарил ей настоящую жизнь.
Когда-то у Фенлейи не было имени, она появилась на свет феей мглы и обитала на туманных болотах. Она существовала, слушая тишину, нарушаемую бормотанием вечно голодных болотных духов и тревожными криками редко пролетающих над ядовитыми топями птиц.
Иногда плотный стоячий туман колыхался от движения пробиравшихся через трясину животных или случайно забредших путников. Но вскоре тишину разрывали отчаянные вопли и предсмертные хрипы, которые в этих местах не слышал никто, способный помочь. Следом за плеском гнилой воды и хлопками зловонных пузырей болотных испарений опять наступала тишина.
Одинокая фея мглы день и ночь металась над топями, куталась во влажный плотный туман и думала о том, почему она не появилась в этом мире где-нибудь на пустоши, где туман легкий и пахнет травами и свободой. Или в какой-нибудь долине: там мгла пряталась на дне лога белыми островками, похожими на чистые облака.
Она не знала толком, как выглядят пустоши, долины и овраги. Она не знала ничего, кроме того места, где родилась, но все ждала чего-то, ждала...
И однажды к болотам подступило войско, возглавляемое богиней сражений Бадб. Боги всемогущи, они не боялись туманов, сами частенько насылали их, чтобы пройти незамеченными под самым носом врага. Но не все боги умели осушать болота, и не у всех свита состояла только из неуязвимых спутников.
Увидев, как воины богини вязли в зловонной трясине, фея мглы отважилась и явилась перед Бадб. Она предложила свою помощь и провела войско тайной тропой без потерь. В награду Бадб исполнила желание феи - забрала ее с собой и нарекла именем Фенлейя*. Так фея мглы обрела телесность. Тонкая, бледная, молчаливая девушка, с длинными волосами цвета оперения белой цапли стала верной спутницей богини.
Все это случилось вскоре после того, как Сильный Холод и Ветер, Высокий Тростник нарушил свой гейс. Он предал свою госпожу и любовницу Бадб, создавшую его, поделившуюся с ним своим бессмертием - щедрым даром, вместе с которым передавалась также сила и удача дарителя.
Фенлейя не знала Сильного Холода, но возненавидела его за предательство госпожи. Она не понимала, ради чего можно отказаться от величайшей милости и уйти, не желая вернуться. Как можно предпочесть великой богине простую смертную, точно зная, что ничего с той девушкой у него не получится. И уж совсем непонятно, как можно быть таким глупцом и довериться заклятому врагу богини - старому Друиду, одержимому местью за проигранный из-за Бадб спор.
Сильный Холод и Ветер, Высокий тростник позволил Друиду распорядиться его бессмертной душой, принадлежавшей только богине войны. Он был настолько ослеплен своей одержимостью смертной, что не подумал об очевидном: действия Друида основаны не только на желании лишить богиню чего-то дорогого ей. В помощи старца скрыто стремление нарушить незыблемые устои, на которых строилось само существование Бадб.
Но Крови Сильного Холода все равно не хватило, чтобы проложить достаточно длинный путь, позволивший укрыться от богини. Его крови не хватит на то, чтобы искупить свою вину.
Он пытался скрываться, но Бадб нашла его, одурманенного и пойманного глупой смертной девчонкой, не ведавшей, что она заточила его в ловушку.
Фенлейя страшно злилась на бывшего спутника и любовника богини. Она хотела, чтобы он сполна прочувствовал свою вину за предательство госпожи. Раз его крови недостаточно для искупления, значит заплатить должны те, кто связан с ним, кто дорог ему.
- Я знаю, что у тебя на уме, - вкрадчивый голос Бадб пробрался в голову. - Не смей даже думать о том, чтобы как-то вмешаться. Это разрушит все, и виновна будешь ты.
- Тогда ты изгонишь меня? - прошелестела девушка. Ее тонкое тело затрепетало, подобно паутинке на ветру.
- Я заберу то, чем одарила, - с холодным спокойствием отозвалась Бадб, - и ты снова станешь мглой.
Фенлейя вздрогнула, как от удара и опустилась на землю. Она устремила на богиню полные ужаса, серые, как пасмурное небо, глаза.
- Но он отверг твой дар… Мне невыносимо думать, что он... Что кто-то посмел так поступить с наивысшим благоволением... – прошептала едва различимо.
Она появилась рядом с богиней в те времена, когда сердце Бадб истекало кровью от нанесенной ей раны. Фенлейя чувствовала это и видела, что отражалось в глазах ее госпожи, когда та думала о предателе. Ненависть и жажда мести вспыхивали в янтарных очах богини лишь иногда, чаще их застилала непроницаемая тень утраты чего-то невосполнимого.
Боги обречены помнить все, что с ними происходило. Боги вечны, значит, вечны и их страдания, но также бессмертны и счастливые воспоминания. И хаос наступает тогда, когда счастье и боль сходятся на равных, пытаясь одержать победу друг над другом.
- Мы связаны с ним, несмотря ни на что. Он испытает всю боль, что причинил мне, - ответила богиня.
Она шагнула в ручей, развернула сверток, который держала в руке, а Фенлейя замерла. Чувства феи обострились, она всматривалась, принюхивалась и разглядела, что Бадб держит какой-то предмет одежды. Порванный и пропитанный кровью. Темная ткань выглядела странно, странными были швы. Чужой, нездешний предмет. И пах он странно: к явственному запаху свежей крови примешивался запах мужского пота и еще какой-то тревожащий, совершенно незнакомый аромат. Здесь, в мире бессмертных ничто так не пахло, а за его пределами Фенлейя никогда не бывала.
