— Она беременна, с ребёнком всё хорошо? — этот вопрос Эрик задал все ещё дрожащим голосом.
— Внешних повреждений нет. Срок у нее ещё маленький, поэтому опасаться нечего. Сейчас ей лучше отдыхать, поэтому приезжайте к вечеру. В палате есть свободная кровать и я вам позволю остаться на ночь. Когда ваша жена придет в себя, мы сделаем снимки головного мозга и, надеюсь, мы окончательно убедимся в том, что все с ней хорошо.
— Благодарю вас доктор, — и Эрик наконец-то, спустя долгие часы, вздохнул с облегчением.
— Вам нужно благодарить того, кто над нами, — доктор указал пальцем в потолок. — Сегодня он спас жизнь вашей жене.
— Благодарю, — повторил он, подняв глаза к вверху.
Когда мы вышли из больницы, я его обняла и предложила в выпить кофе.
— Спасибо, что ты приехала, Катерина. Мне действительно больше некому было позвонить.
Его слова напомнили мне о том, что Эрик и мой муж вместе выросли в детском доме. Они оба были покинуты и меня поразила колоссальная разница между ними. Будучи воспитанными одинаково, они будто бы вообще были незнакомы. Так значит это неправда, что воспитание вообще как-то формирует характер личности. Ведь, одни и те же люди окружали их в детстве, а они усвоили совсем разные уроки. Тогда, получается, что ребенок уже готовый продукт. И, если у него злое сердце, то оно будет с годами только черстветь, если даже за его воспитание возьмутся все святые этой земли. В то время, когда чистое сердце не возьмёт тьма, даже, если отцом будет сам дьявол. Мне же, как матери, остается только молиться, чтобы мой сын Август был уже рожден с чистым сердцем. Ведь общество именно на родителей возлагает все проступки их детей. Именно на родителей падут все косые взгляды за неказистое яблоко, упавшее с их дерева. Нет это не правда — наконец с улыбкой заключила. Будь это правда, не было бы извечный борьбы добра и зла. Просто Эрик выбирал быть добрым, несмотря ни на что, когда Джон избрал себе путь полегче. «Несчастный глупец, — почти в слух произнесла я и еле заметно улыбнулась, – зло всегда наказуемо».
Кафе на другой стороне улицы по случайному совпадению в это время оказалось совершенно пустым и мы сочли это отличной возможностью посидеть в тишине.
— Тебе сообщали подробности аварии? — спросила я, когда мы сели за столик друг напротив друга.
— Подробностей я не знаю. Мне сказали лишь, что такси, на котором она ехала, задело боковое ограждение. То, которое разделяет встречные полосы автострады. Судя по всему водитель не справился с управлением.
— Пострадавшие еще есть?
— Нет. И, хотя машина несколько раз перевернулась, к счастью, не задела другие автомобили.
На тот момент мне показалась эта ситуация вполне стандартным явлением, так уже где-то о таком слышала. И ничего удивительного в этом не нашла.
— Кстати, в этом деле будет разбираться детектив, который ведёт дело Пастарда. Кажется, его Александр зовут? — не глядя мне в глаза, спросил Эрик, и я поняла, что он все о нас знает. Затем он добавил: — Катерина, вы с ним в хороших отношениях?
— Да, — я уверено кивнула, не желая больше скрываться.
— Ну тогда у тебя больше шансов, чем у меня в ближайшее время выяснить подробности.
— Думаю, всё очень быстро выяснится. С Эслам и ребёнком всё в порядке, а это сейчас самое главное, — утешала я его, хотя сама прекрасно знала, какая тревога у него на душе. — Поезжай, заканчивай все свои дела на работе и сам не заметишь как наступит вечер, — предложила я ему.
— Не думаю, Катерина, что я смогу сейчас на чём-нибудь другом сконцентрироваться, кроме мыслей об этой аварии. И на мыслях о том, что было бы со мной, если бы произошло несчастье. Ты посчитаешь сейчас меня сумасшедшим, но я уже не вижу смысла в своей жизни без Эслам. Никто никогда не сможет мне её заменить.
— Эрик, не думай об этом. Это плохие мысли. Всё же хорошо. Даже доктор так сказал.
— Знаю, что все хорошо, но душа болит до сих пор, как будто предчувствует что-то очень недоброе.
— Она хотя бы у тебя есть, — еле слышно произнесла я помешивая в чашке сахар.
— Кто есть? — в недоумении переспросил он.
— Душа Эрик, душа, — повторила я и подмигнула ему.
— Джон что, сына вообще не навещает? — уловив мой намёк, тут же спросил он.
— Прошу, Эрик, давай не будем говорить о нем. Не навещает и мне от этого только лучше. Приют и отель остались без своей хозяйки, — сменила я резко тему, — поеду я, наверное, туда и прослежу за порядком.
— Где ты сейчас оставила Августа?
— Он у Виви. Пришлось её в очередной раз попросить посидеть с ним. Знаешь, они отлично ладят. И она меня здорово выручает, ведь я не хотела лишний раз привозить Августа в больницу. Это плохое место для детей.
— Да, это место полное страданий и детям там не место.
— Ну что ж, я тогда сначала за Августом, а потом сразу в приют, — отодвигая пустую чашку в строну, ответила я и помахала рукой официанту.
— Знаешь, я ,наверное, тоже туда поеду. Так я смогу хоть немного себя отвлечь. Поэтому приезжай поскорее, — он потянулся за кошельком, чтобы оплатить наш заказ.
Перед тем, как забрать Августа, у меня возникло дикое желание хотя бы с минут десять переговорить с Александром по поводу случившегося с Эслам. Поэтому я без предупреждения заехала к нему в контору. Оставив машину на парковке рядом с его внедорожником, я поднялась на второй этаж небольшого с увесистой крышкой здания.
Потянув за ручку его кабинета, я увидела просторное помещение, пропитанное запахом сигар. Впервые за время нашего знакомства я посетила рабочее место моего детектива. Окна без штор, подоконники без комнатных цветов, письменный стол заваленный цветными папками, под ним урна полная от бумаг. В общем всё очень стандартно, как в детективных романах.
— Александр, вот мне интересно, ты специально подражаешь всем этим детективным героем или вы, детективы, просто по своей природе стандартный шаблон? — спросила я с улыбкой едва переступив порог.
Этот вопрос застал его врасплох, как, собственно, и мой визит. Первой его реакцией стала широкая и довольная улыбка на лице. Затем он поднялся, как бы опомнившись, и пошагал мне навстречу, чтобы обнять.
— Сам не знаю. Работа такая, одинаковая, вот и привычки у всех одни и те же. Ты приехала из-за аварии? — я кивнула.
— Как твоя подруга? Пришла в себя?
— Еще нет, но я только что с больницы. Врач не пустил нас к ней в палату, но искренне заверял, что всё хорошо.
— Да, ей еще крупно повезло, машину хорошенько покидало по дороге. Водитель, к сожалению, мёртв, — произнёс тот и печально пожал плечами.
— Да, я знаю, врач нам об этом тоже сказал. А что произошло?
— Рано ещё делать выводы, но очевидцы говорят, что автомобиль неожиданно занесло, и он зацепил левым бампером бетонное ограждение. Ну, знаешь, то, что разделяет полосы на большой автостраде, — я кивнула, припомнив, что Эрик об этом уже упоминал. — Из-за этого касания машина потеряла управление, несколько раз перевернулась и приземлилась аж на другой стороне, у обочины. Вполне вероятно, что это какая-то неисправность, но это станет ясно только после того, как машина придёт экспертизу. Возможно и то, что водитель уснул за рулем.
— И такое тоже случается?
— Ты присядь, не стой, — он указал мне рукой на стул, что стоял напротив его письменного стола.
Знаешь, я уже начал понемногу наводить справки об этом водителе. У меня есть один хороший знакомый среди его коллег, — сев назад в свое кресло, Александр достал из пачки сигару и подкурил. — Час назад я с ним говорил по телефону. Он утверждает, что видел погибшего ночью в баре, который он покинул только к утру. А авария произошла примерно в десять. Не удивлюсь, если у его найдут в крови и следы алкоголя. Семьи у него нет, разведён, детей нет, сильной нужны работать сутками тоже не было. Не понимаю, что заставило этого беднягу подняться и принять заказ, вместо того, чтобы как следует выспаться. Да ещё ко всему этому с не пристёгнутым ремнем ездил, а так вполне мог выжить.
— У тебя его фото? — спросила я.
— Есть, а зачем тебе?
— Может, я его когда-то видела. Хочу взглянуть, — зажав во рту сигарету, Александр открыл мне папку, которая лежала на столе и развернул ее читаемой стороной по направлению ко мне.
Под скрепкой в верхнем левом углу папки лежала найденная в машине карточка автомобильных прав, на которой была размещена фотография погибшего.
— Роман Бароу, — произнесла я и равнодушно положила их назад на стол.
— Ну что, знаешь его?
— Нет, впервые вижу. Жаль, совсем еще молод.
— Бедный не бедный, но жизнью он насладиться успел по полной.
— В каком смысле? — спросила я, на что Александр улыбнулся. По выступившей краске на лице мне стало понятно, что ему неудобно рассказывать о чем-то.
— Ну давай уже, раз начал, — настаивала я.
— Ну, смотри сама, — предупредил он и подмигнул. — Этот мой знакомый сказал, что водитель был еще тот ловелас. Когда я начал его расспрашивать, то первым делом, ещё не выяснив в чём дело, он заявил: если парня убили, то будь уверен, что это кто-то из ревнивых мужей его многочисленных дамочек. Потом я сообщил ему, что молодой человек погиб в аварии и тот сказал, что удивлён.
Но машину всё же я решил проверить. Мало ли, может кто действительно что-то там подкрутил. Как видишь, версий пока что достаточно, но ты не переживай, я все выясню обязательно.
— В этом я не сомневаюсь, — и я улыбнулась.
— Главное, твоя подруга серьёзно не пострадала.
— Да, ей повезло.
— Меня ты не обманешь, — улыбнулся он и затушил сигарету. — Ты так побледнела вся, будто
призрака увидела. Может тебя отвезти куда-то нужно? Ты ехать-то сможешь?
— Что за глупости, конечно смогу, — я поднялась со стула, после чего Александр окинул меня как-то очень странным, как мне тогда показалось, взглядом и поднялся вслед за мной.
— Ты сейчас куда едешь? — спросил он.
— За сыном к Виви, а потом в приют к Эслам. В её отсутствие нужно поддерживать порядок.
— Можно я вечером заеду к тебе?
— Ты знаешь, я всегда рада тебе, но мне не на кого оставить сына. Приезжай на выходных. Хорошо?
— Хорошо, — согласился тот и обнял меня. Затем, заглянув в глаза, произнес: — За подругу не переживай. Все хорошо будет.
— Договорились, — с улыбкой ответила я.
Два дня спустя после этого разговора я приехала навестить Эслам в больницу. К этому времени она уже чувствовала себя получше и врач разрешил свободное посещение для близких друзей.
Бледное лицо, запавшие глаза, синие круги и белые губы показались мне сомнительным признаком того, что она идёт на поправку. Но потом я поняла, что дело было совсем в другом. У этой несчастной болела душа. Я чувствовала это всей своей сущностью. Увидев меня у входной двери, она подняла голову и попыталась изобразить радостный взгляд, но, если честно, он получился более вымученным, чем я даже ожидала увидеть. В этот момент вся моя злость, с которой я жила эти дни, внезапно сменилась на жалось. Мне стало жаль её. Передо мной лежала несчастная женщина, а не убийца. Женщина, которой так и не удалось стать счастливой. И даже те мимолетные моменты счастья, что подарила ей судьба, были с жадностью отобраны у неё и разорваны на маленькие кусочки.
Мне стало в тот момент страшно от мысли, какие же проценты, запросит у нас с Александром жизнь за наше счастье.
— Как ты? — спросила и, наклонившись, поцеловала её в лоб.
— Спасибо, Катерина, что ты приехала, — ответила та и отвернулась в сторону, избегая смотреть мне в глаза.
— Я пришла с тобой поговорить.
— Я знаю даже о чём, — я присела на стул, что стоял напротив её кровати. В палате мы были одни. Я специально приехала в то время, когда Эрик был на работе, чтобы нам никто не мешал.
— Спасибо тебе за то, что ты присмотрела за приютом. Я ценю это и, возможно, скоро случится так, что я не смогу больше там бывать, поэтому буду рада, если ты продолжишь начатое мною дело.
— Что ты опять задумала, Эслам?
— Ничего, просто ты пришла для того, чтобы меня предупредить, так же?
— О чём предупредить? — переспросила я.
— О том, что моя больничная палата вскоре смениться на камеру. Так же?
— Если это случится, то ко мне отношения это никакого не имеет. И, раз ты сама первая начала этот разговор, то я очень хочу задать тебе пару вопросов.
— Будь уверена, я отвечу на них честно, если ты мне пообещаешь никому ничего не говорить, пока я не рожу для Эрика ребенка. Он счастлив, не хочу разбивать ему сердце, проведя время беременности в тюрьме. Мужу я хорошенько задолжала, — шёпотом произнесла она и добавила:
— Поэтому считаю своим долгом перед ним, родить этого ребенка.
— Эслам, я скажу тебе больше, я ничего никому вообще не скажу, это не моё дело. Это твоя жизнь, но всё же мне нужно кое-что знать.
— Спрашивай, — все еще не глядя в глаза, произнесла она.
— Я знаю тебя, ты добрая и сердце твоё чистое. Ты тот человек, который готов пожертвовать собой ради других. Я знаю тебя, Эслам, ты не убийца. Что принудило тебя совершить этот страшный поступок? — с отчаяньем в голосе обратилась я к ней.
— Бог, Катерина.
— Что-что? — переспросила я, потому что мне казалось, что я ослышалась.
— Мой Бог приказал мне это сделать, — серьёзным голосом повторила она.
— Это как? Постарайся уж это мне объяснить поподробнее. Потому что сейчас мне кажется, что передо мной лежит сумасшедшая.
— Здесь все просто. Согласно моей вере, Катерина, человек, который причиняет зло другим людям, должен умереть.— Хорошо, если он и вправду должен умереть, то почему бы это не сделать самому Богу?
— Так он это и сделал.
— Неправда, — тут же возразила я. — Ты направила руль в бетонное ограждение, ты отстегнула водителю ремень безопасности. Я все знаю. Не ври сама себе.
— Да, я. Но забрал его Бог.
— То есть, ты утверждаешь, что Бог отдал тебе такой приказ?
— Да.
— Да что это за Бог такой, который отдает такие приказы? Только дьявол способен нашептывать человеку на ухо мысли об убийстве. И пусть даже если этот человек и плохой, — не закончив фразы, я обернулась, услыхав чьи-то шаги за дверью и перешла на шепот. — Если даже человек плохой, то это не значит, что его следует убивать. Какое зло этот человек, до недавнего времени ещё любимый тобой, сотворил, что лишился жизни? Отвечай, Эслам! Я все знала. Я видела вас с ним в день карнавала.
— Он обманывал женщин. Мучил, использовал, разрушал семьи. Я Эрика предала, моего любящего мужа, я предала его ради этого дьявола. Поверь, я не единственная его жертва, — голосом умалишённой зашептала она. — Многие сейчас вздохнут с облегчением, узнав, что это черное сердце лежит в могиле. Я не жалею о содеянном. Я не жалею об этом, — повторила она и скулы на ее щеках напряглись, а в глазах вспыхнуло пламя. — Я всё сделала правильно и, если нужно, я повторю это ещё раз. Каждый раз, избавляясь от такого человека, мир становится лучше.
Ты сама знаешь, Катерина, что без таких людей жить лучше. Может когда-то они закончатся и останутся на земле только хорошие и добрые люди с благородной душой и чистым сердцем, — она посмотрела мне прямо в глаза. Две чёрных угля, в которых несчастно догорала любовь.
— Эслам, пойми, это не нам решать.
— Вот поэтому я предоставила этот выбор сделать Богу. Он мог бы остаться в живых, если бы Бог этого действительно пожелал.
— Внешних повреждений нет. Срок у нее ещё маленький, поэтому опасаться нечего. Сейчас ей лучше отдыхать, поэтому приезжайте к вечеру. В палате есть свободная кровать и я вам позволю остаться на ночь. Когда ваша жена придет в себя, мы сделаем снимки головного мозга и, надеюсь, мы окончательно убедимся в том, что все с ней хорошо.
— Благодарю вас доктор, — и Эрик наконец-то, спустя долгие часы, вздохнул с облегчением.
— Вам нужно благодарить того, кто над нами, — доктор указал пальцем в потолок. — Сегодня он спас жизнь вашей жене.
— Благодарю, — повторил он, подняв глаза к вверху.
Когда мы вышли из больницы, я его обняла и предложила в выпить кофе.
— Спасибо, что ты приехала, Катерина. Мне действительно больше некому было позвонить.
Его слова напомнили мне о том, что Эрик и мой муж вместе выросли в детском доме. Они оба были покинуты и меня поразила колоссальная разница между ними. Будучи воспитанными одинаково, они будто бы вообще были незнакомы. Так значит это неправда, что воспитание вообще как-то формирует характер личности. Ведь, одни и те же люди окружали их в детстве, а они усвоили совсем разные уроки. Тогда, получается, что ребенок уже готовый продукт. И, если у него злое сердце, то оно будет с годами только черстветь, если даже за его воспитание возьмутся все святые этой земли. В то время, когда чистое сердце не возьмёт тьма, даже, если отцом будет сам дьявол. Мне же, как матери, остается только молиться, чтобы мой сын Август был уже рожден с чистым сердцем. Ведь общество именно на родителей возлагает все проступки их детей. Именно на родителей падут все косые взгляды за неказистое яблоко, упавшее с их дерева. Нет это не правда — наконец с улыбкой заключила. Будь это правда, не было бы извечный борьбы добра и зла. Просто Эрик выбирал быть добрым, несмотря ни на что, когда Джон избрал себе путь полегче. «Несчастный глупец, — почти в слух произнесла я и еле заметно улыбнулась, – зло всегда наказуемо».
Кафе на другой стороне улицы по случайному совпадению в это время оказалось совершенно пустым и мы сочли это отличной возможностью посидеть в тишине.
— Тебе сообщали подробности аварии? — спросила я, когда мы сели за столик друг напротив друга.
— Подробностей я не знаю. Мне сказали лишь, что такси, на котором она ехала, задело боковое ограждение. То, которое разделяет встречные полосы автострады. Судя по всему водитель не справился с управлением.
— Пострадавшие еще есть?
— Нет. И, хотя машина несколько раз перевернулась, к счастью, не задела другие автомобили.
На тот момент мне показалась эта ситуация вполне стандартным явлением, так уже где-то о таком слышала. И ничего удивительного в этом не нашла.
— Кстати, в этом деле будет разбираться детектив, который ведёт дело Пастарда. Кажется, его Александр зовут? — не глядя мне в глаза, спросил Эрик, и я поняла, что он все о нас знает. Затем он добавил: — Катерина, вы с ним в хороших отношениях?
— Да, — я уверено кивнула, не желая больше скрываться.
— Ну тогда у тебя больше шансов, чем у меня в ближайшее время выяснить подробности.
— Думаю, всё очень быстро выяснится. С Эслам и ребёнком всё в порядке, а это сейчас самое главное, — утешала я его, хотя сама прекрасно знала, какая тревога у него на душе. — Поезжай, заканчивай все свои дела на работе и сам не заметишь как наступит вечер, — предложила я ему.
— Не думаю, Катерина, что я смогу сейчас на чём-нибудь другом сконцентрироваться, кроме мыслей об этой аварии. И на мыслях о том, что было бы со мной, если бы произошло несчастье. Ты посчитаешь сейчас меня сумасшедшим, но я уже не вижу смысла в своей жизни без Эслам. Никто никогда не сможет мне её заменить.
— Эрик, не думай об этом. Это плохие мысли. Всё же хорошо. Даже доктор так сказал.
— Знаю, что все хорошо, но душа болит до сих пор, как будто предчувствует что-то очень недоброе.
— Она хотя бы у тебя есть, — еле слышно произнесла я помешивая в чашке сахар.
— Кто есть? — в недоумении переспросил он.
— Душа Эрик, душа, — повторила я и подмигнула ему.
— Джон что, сына вообще не навещает? — уловив мой намёк, тут же спросил он.
— Прошу, Эрик, давай не будем говорить о нем. Не навещает и мне от этого только лучше. Приют и отель остались без своей хозяйки, — сменила я резко тему, — поеду я, наверное, туда и прослежу за порядком.
— Где ты сейчас оставила Августа?
— Он у Виви. Пришлось её в очередной раз попросить посидеть с ним. Знаешь, они отлично ладят. И она меня здорово выручает, ведь я не хотела лишний раз привозить Августа в больницу. Это плохое место для детей.
— Да, это место полное страданий и детям там не место.
— Ну что ж, я тогда сначала за Августом, а потом сразу в приют, — отодвигая пустую чашку в строну, ответила я и помахала рукой официанту.
— Знаешь, я ,наверное, тоже туда поеду. Так я смогу хоть немного себя отвлечь. Поэтому приезжай поскорее, — он потянулся за кошельком, чтобы оплатить наш заказ.
Перед тем, как забрать Августа, у меня возникло дикое желание хотя бы с минут десять переговорить с Александром по поводу случившегося с Эслам. Поэтому я без предупреждения заехала к нему в контору. Оставив машину на парковке рядом с его внедорожником, я поднялась на второй этаж небольшого с увесистой крышкой здания.
Потянув за ручку его кабинета, я увидела просторное помещение, пропитанное запахом сигар. Впервые за время нашего знакомства я посетила рабочее место моего детектива. Окна без штор, подоконники без комнатных цветов, письменный стол заваленный цветными папками, под ним урна полная от бумаг. В общем всё очень стандартно, как в детективных романах.
— Александр, вот мне интересно, ты специально подражаешь всем этим детективным героем или вы, детективы, просто по своей природе стандартный шаблон? — спросила я с улыбкой едва переступив порог.
Этот вопрос застал его врасплох, как, собственно, и мой визит. Первой его реакцией стала широкая и довольная улыбка на лице. Затем он поднялся, как бы опомнившись, и пошагал мне навстречу, чтобы обнять.
— Сам не знаю. Работа такая, одинаковая, вот и привычки у всех одни и те же. Ты приехала из-за аварии? — я кивнула.
— Как твоя подруга? Пришла в себя?
— Еще нет, но я только что с больницы. Врач не пустил нас к ней в палату, но искренне заверял, что всё хорошо.
— Да, ей еще крупно повезло, машину хорошенько покидало по дороге. Водитель, к сожалению, мёртв, — произнёс тот и печально пожал плечами.
— Да, я знаю, врач нам об этом тоже сказал. А что произошло?
— Рано ещё делать выводы, но очевидцы говорят, что автомобиль неожиданно занесло, и он зацепил левым бампером бетонное ограждение. Ну, знаешь, то, что разделяет полосы на большой автостраде, — я кивнула, припомнив, что Эрик об этом уже упоминал. — Из-за этого касания машина потеряла управление, несколько раз перевернулась и приземлилась аж на другой стороне, у обочины. Вполне вероятно, что это какая-то неисправность, но это станет ясно только после того, как машина придёт экспертизу. Возможно и то, что водитель уснул за рулем.
— И такое тоже случается?
— Ты присядь, не стой, — он указал мне рукой на стул, что стоял напротив его письменного стола.
Знаешь, я уже начал понемногу наводить справки об этом водителе. У меня есть один хороший знакомый среди его коллег, — сев назад в свое кресло, Александр достал из пачки сигару и подкурил. — Час назад я с ним говорил по телефону. Он утверждает, что видел погибшего ночью в баре, который он покинул только к утру. А авария произошла примерно в десять. Не удивлюсь, если у его найдут в крови и следы алкоголя. Семьи у него нет, разведён, детей нет, сильной нужны работать сутками тоже не было. Не понимаю, что заставило этого беднягу подняться и принять заказ, вместо того, чтобы как следует выспаться. Да ещё ко всему этому с не пристёгнутым ремнем ездил, а так вполне мог выжить.
— У тебя его фото? — спросила я.
— Есть, а зачем тебе?
— Может, я его когда-то видела. Хочу взглянуть, — зажав во рту сигарету, Александр открыл мне папку, которая лежала на столе и развернул ее читаемой стороной по направлению ко мне.
Под скрепкой в верхнем левом углу папки лежала найденная в машине карточка автомобильных прав, на которой была размещена фотография погибшего.
— Роман Бароу, — произнесла я и равнодушно положила их назад на стол.
— Ну что, знаешь его?
— Нет, впервые вижу. Жаль, совсем еще молод.
— Бедный не бедный, но жизнью он насладиться успел по полной.
— В каком смысле? — спросила я, на что Александр улыбнулся. По выступившей краске на лице мне стало понятно, что ему неудобно рассказывать о чем-то.
— Ну давай уже, раз начал, — настаивала я.
— Ну, смотри сама, — предупредил он и подмигнул. — Этот мой знакомый сказал, что водитель был еще тот ловелас. Когда я начал его расспрашивать, то первым делом, ещё не выяснив в чём дело, он заявил: если парня убили, то будь уверен, что это кто-то из ревнивых мужей его многочисленных дамочек. Потом я сообщил ему, что молодой человек погиб в аварии и тот сказал, что удивлён.
Но машину всё же я решил проверить. Мало ли, может кто действительно что-то там подкрутил. Как видишь, версий пока что достаточно, но ты не переживай, я все выясню обязательно.
— В этом я не сомневаюсь, — и я улыбнулась.
— Главное, твоя подруга серьёзно не пострадала.
— Да, ей повезло.
— Меня ты не обманешь, — улыбнулся он и затушил сигарету. — Ты так побледнела вся, будто
призрака увидела. Может тебя отвезти куда-то нужно? Ты ехать-то сможешь?
— Что за глупости, конечно смогу, — я поднялась со стула, после чего Александр окинул меня как-то очень странным, как мне тогда показалось, взглядом и поднялся вслед за мной.
— Ты сейчас куда едешь? — спросил он.
— За сыном к Виви, а потом в приют к Эслам. В её отсутствие нужно поддерживать порядок.
— Можно я вечером заеду к тебе?
— Ты знаешь, я всегда рада тебе, но мне не на кого оставить сына. Приезжай на выходных. Хорошо?
— Хорошо, — согласился тот и обнял меня. Затем, заглянув в глаза, произнес: — За подругу не переживай. Все хорошо будет.
— Договорились, — с улыбкой ответила я.
Два дня спустя после этого разговора я приехала навестить Эслам в больницу. К этому времени она уже чувствовала себя получше и врач разрешил свободное посещение для близких друзей.
Бледное лицо, запавшие глаза, синие круги и белые губы показались мне сомнительным признаком того, что она идёт на поправку. Но потом я поняла, что дело было совсем в другом. У этой несчастной болела душа. Я чувствовала это всей своей сущностью. Увидев меня у входной двери, она подняла голову и попыталась изобразить радостный взгляд, но, если честно, он получился более вымученным, чем я даже ожидала увидеть. В этот момент вся моя злость, с которой я жила эти дни, внезапно сменилась на жалось. Мне стало жаль её. Передо мной лежала несчастная женщина, а не убийца. Женщина, которой так и не удалось стать счастливой. И даже те мимолетные моменты счастья, что подарила ей судьба, были с жадностью отобраны у неё и разорваны на маленькие кусочки.
Мне стало в тот момент страшно от мысли, какие же проценты, запросит у нас с Александром жизнь за наше счастье.
— Как ты? — спросила и, наклонившись, поцеловала её в лоб.
— Спасибо, Катерина, что ты приехала, — ответила та и отвернулась в сторону, избегая смотреть мне в глаза.
— Я пришла с тобой поговорить.
— Я знаю даже о чём, — я присела на стул, что стоял напротив её кровати. В палате мы были одни. Я специально приехала в то время, когда Эрик был на работе, чтобы нам никто не мешал.
— Спасибо тебе за то, что ты присмотрела за приютом. Я ценю это и, возможно, скоро случится так, что я не смогу больше там бывать, поэтому буду рада, если ты продолжишь начатое мною дело.
— Что ты опять задумала, Эслам?
— Ничего, просто ты пришла для того, чтобы меня предупредить, так же?
— О чём предупредить? — переспросила я.
— О том, что моя больничная палата вскоре смениться на камеру. Так же?
— Если это случится, то ко мне отношения это никакого не имеет. И, раз ты сама первая начала этот разговор, то я очень хочу задать тебе пару вопросов.
— Будь уверена, я отвечу на них честно, если ты мне пообещаешь никому ничего не говорить, пока я не рожу для Эрика ребенка. Он счастлив, не хочу разбивать ему сердце, проведя время беременности в тюрьме. Мужу я хорошенько задолжала, — шёпотом произнесла она и добавила:
— Поэтому считаю своим долгом перед ним, родить этого ребенка.
— Эслам, я скажу тебе больше, я ничего никому вообще не скажу, это не моё дело. Это твоя жизнь, но всё же мне нужно кое-что знать.
— Спрашивай, — все еще не глядя в глаза, произнесла она.
— Я знаю тебя, ты добрая и сердце твоё чистое. Ты тот человек, который готов пожертвовать собой ради других. Я знаю тебя, Эслам, ты не убийца. Что принудило тебя совершить этот страшный поступок? — с отчаяньем в голосе обратилась я к ней.
— Бог, Катерина.
— Что-что? — переспросила я, потому что мне казалось, что я ослышалась.
— Мой Бог приказал мне это сделать, — серьёзным голосом повторила она.
— Это как? Постарайся уж это мне объяснить поподробнее. Потому что сейчас мне кажется, что передо мной лежит сумасшедшая.
— Здесь все просто. Согласно моей вере, Катерина, человек, который причиняет зло другим людям, должен умереть.— Хорошо, если он и вправду должен умереть, то почему бы это не сделать самому Богу?
— Так он это и сделал.
— Неправда, — тут же возразила я. — Ты направила руль в бетонное ограждение, ты отстегнула водителю ремень безопасности. Я все знаю. Не ври сама себе.
— Да, я. Но забрал его Бог.
— То есть, ты утверждаешь, что Бог отдал тебе такой приказ?
— Да.
— Да что это за Бог такой, который отдает такие приказы? Только дьявол способен нашептывать человеку на ухо мысли об убийстве. И пусть даже если этот человек и плохой, — не закончив фразы, я обернулась, услыхав чьи-то шаги за дверью и перешла на шепот. — Если даже человек плохой, то это не значит, что его следует убивать. Какое зло этот человек, до недавнего времени ещё любимый тобой, сотворил, что лишился жизни? Отвечай, Эслам! Я все знала. Я видела вас с ним в день карнавала.
— Он обманывал женщин. Мучил, использовал, разрушал семьи. Я Эрика предала, моего любящего мужа, я предала его ради этого дьявола. Поверь, я не единственная его жертва, — голосом умалишённой зашептала она. — Многие сейчас вздохнут с облегчением, узнав, что это черное сердце лежит в могиле. Я не жалею о содеянном. Я не жалею об этом, — повторила она и скулы на ее щеках напряглись, а в глазах вспыхнуло пламя. — Я всё сделала правильно и, если нужно, я повторю это ещё раз. Каждый раз, избавляясь от такого человека, мир становится лучше.
Ты сама знаешь, Катерина, что без таких людей жить лучше. Может когда-то они закончатся и останутся на земле только хорошие и добрые люди с благородной душой и чистым сердцем, — она посмотрела мне прямо в глаза. Две чёрных угля, в которых несчастно догорала любовь.
— Эслам, пойми, это не нам решать.
— Вот поэтому я предоставила этот выбор сделать Богу. Он мог бы остаться в живых, если бы Бог этого действительно пожелал.
