Это не убийство, а жребий, где на карту я ставила и свою жизнь, и жизнь своего не родившегося ребенка. Или ты про это забыла? Но, как видишь, я здесь, перед тобой, жива, а он там в земле. Это выбор Бога.
— А твой Бог не предупредил тебя, что за такие поступки можно попасть не к нему в рай, а в ад к тому, кто на самом деле отдает такие приказы. Тебе нестрашно? — разозлилась я. — Ты не боишься попасть в ад, Эслам?
— Куда ты пропадаешь не определяют твои поступки, это определяют только твои сны. Сейчас я тебе и это разъясню, Катерина, чтобы ты больше за меня не переживала. Всем людям снятся сны. Об этом мне рассказывала моя бабушка, и это единственная истина, которую я считаю реальной. Всем нам снятся сны, — повторила она и откинула голову на подушку, устремив свой уставший взгляд в потолок, — кому-то хорошие сняться сны, кому-то плохие. Кому-то снится ад, кому-то рай это всё зависит от наших эмоций и состояния нашей души. Многие люди даже способны сновидеть — это состояние, в котором во сне человек просыпается и понимает, что это лишь сон. Если тебе снится хорошее и во сне тебе спокойно и легко, никакие страшные звери не пытаются на тебя напасть и лишить жизни или причинить зла, то это и есть рай. И после смерти ты попадёшь именно в такое место, которое тебе снится. Смерть — это всего лишь сон и именно в сон попадает твоё сознание после того, как твоё тело умирает. Так что всё зависит лишь от нас самих, мы сами создаем себе свой рай или ад.
Я не читаю свои поступки плохими, наоборот, я поступила очень правильно, освободив этот мир ещё от одного плохого человека. И мне здесь в больнице, несмотря даже на, то что я часто плачу, снятся сны о том, как я просыпаюсь в зарослях терновника, окутанного запахом меда и сотнями роз. Так сладко и приятно, что порой даже не хочется просыпаться. Теперь я уверена в завтрашнем дне. С Эриком у нас теперь всё наладится. Уже всё хорошо, скоро родится наш ребёнок и у меня появился шанс стать счастливой. Понимаешь меня, Катерина? Ты понимаешь меня? У меня есть теперь шанс стать счастливой.
— Да, — тихо произнесла я, а за этим "да" последовало долгое молчание, во время которого она смотрела в потолок, а я тихо сидела рядом, взяв её за руку. Вскоре подошло время возвращаться домой к Августу и, не проронив больше ни слова, я вышла из палаты. Казалось, Эслам даже не заметила моего ухода, так глубоко были ее мысли.
По дороге домой меня тоже терзали сотни мыслей. В основном о том, что я стала свидетелем убийства, но была скованна по рукам и ногам глубоким чувством уважения к этому человеку. «Как так вышло? — задавала я себе этот вопрос. — Она так жестоко избавилась от своего очередного любовника и все равно была оправданной даже в моих собственных глазах.» Складывалось такое впечатление, что ей действительно помогают неведомые силы. Мне было страшно и не по себе от этих мыслей, в то время как другая часть меня наполнялась каким-то нездоровым восхищением.
Ей, несомненно, и это убийство сойдёт с рук. Как и в случае с её бывшим, дело закроют. Тело заберёт земля и родится новая жизнь.
Вскоре Эслам выписали из больницы, после чего она долгие месяцы проводила дома наедине сама с собой. Много раз я звонила ей и предлагала хоть куда-нибудь ненадолго прогуляться, но она предпочитала компанию Эрика. Или же белого пуделя по кличке Снежок, которого взяла себе из приюта, решив сделать его своим домашним питомцем.
Расследование Александр завершил спустя месяц, закрыв дело, как несчастный случай по причине ошибки водителя. Как только в крови погибшего были обнаружены следы алкоголя, а машина оказалась исправной, Александр со спокойной душей рассеял все свои сомнения и перестал искать мотивы.
— Как я и предполагал, — сказал он мне в тот же день, как отдал все документы по этому делу в архив. — Водитель по глупости принял этот заказ. Алкоголь ещё не выветрился из головы после бессонной ночи, а он уже сел за руль. В последствии покойный не справился с управлением и машину занесло. Причина его гибели его же халатность.
Я лишь кивала головой и, зная правду, всё же молчала. Без сомнения, молодой человек поднялся с постели в то роковое для него утро только потому, что его об этом попросила Эслам. Этой девушке трудно было в чем-либо отказать, я знала из своего опыта. Даже я та, кто, не так близко была с ней знакома, готова хранить ее самые страшные секреты в тайне. Не выдавая ее ни в чем, и не придавая её ни перед кем.
В легких заботах пролетела весна, а за ней наступило лето. Александр как-то все же определил, что у меня есть существенные финансовые трудности. Конечно же, внимательному наблюдателю понять это было совсем несложно. Ведь после того, как сломалась моя машина, у меня не хватило средств, чтобы ее починить и мне пришлось ездить на автобусе.
Помню тогда детектив пришел ко мне домой и, когда я открыла, попросил отдать ему ключи от моего сломанного автомобиля. Через три дня машина стояла на парковке перед моим подъездом уже в рабочем состоянии. Ни слова не сказав, детектив стал привозить домой продукты для меня и Августа. Это при том, что, когда сын был дома, в квартиру я его еще ни разу не пригласила. Он просто приезжал, оставлял все у двери и уходил, без единого взгляда в надежде на похвалу. Молча, тихо, по-мужски.
Наконец близился конец августа и это означало, что вскоре наступит время карнавала. Как я упоминала ранее, этот праздник был желанный и долгожданный для всех.
Моя Эслам к этому времени уже была с большим животом и с дня на день ожидала родов, поэтому Эрик, как заботливый муж, побоялся ее отпустить со мной и Августом для того, чтобы посмотреть на праздничный фейерверк и принять в этот раз участие уже в качестве зевак за бордюром. Тогда-то я и решилась наконец представить Александра моему сыну.
Утром в день торжества мы с сыном позавтракали и я его нарядила в костюм зайчика, который он самостоятельно выбирал себе. Он сильно подрос за последний год, начал разговаривать. По характеру оставался тихим, почти не капризничал, меня даже часто с опаской посещали мысли о том, что неужели такое бывает? Неужели такие дети вообще существуют? Часто с гордостью я смотрела на своего сына с далека, наблюдая за тем, как другие дети, подобно беспокойному рою пчёл, носятся через игровую площадку, когда моё задумчивое чадо тихо и спокойно играет со своей машинкой. Когда ему не покупали того, чего он хотел, Август просто опускал голову и молча соглашался, как будто бы признавая нашу бедность и относясь к ней с пониманием. Зато мы научились наслаждаться вещами, любуясь ними на полках витрин и часто это приносило больше радости, чем сама покупка.
Тем не менее у нас была крыша над головой, какая-никакая машина, вкусная еда, вполне хватало одежды. Мы были богаче многих в этом мире. И, самое главное, мы были здоровы и счастливы. Совсем недавно Александр заговорил со мной о должности психолога в окружной прокуратуре, которое освободиться в сентябре и куда он поможет мне устроиться в качестве помощника. Это для меня означало многое, например, то что мне больше не придется думать о том, где взять денег, не придется обманывать Эслам, а самое главное я смогу переехать из квартиры Джона.
В своем милом костюмчике, крепко ухватившись за мою руку, Август радостно оглядывался на прохожих, таких же разодетых в костюмы, как и он.
Этот праздник никогда не оставлял равнодушным ни единого из присутствующих, его атмосфера с первой же секунды поглотила и нас с головой.
Грусть рассеивалась, проблемы отходили на дальний план, оставалось лишь ощущения сказки и веселья.
Для знакомства идеальнее дня было не придумать. Александр, как мы и договорились, ожидал нас в заранее условленном месте. Не спеша, держа сына за руку, ладонь который чаще прежнего потела, от чего мне приходилось то и дело вытирать её краем моего платья, я медленно, сильно нервничая и переживая, продвигалась сквозь толпу к назначенному месту. В деловом костюме, причём в таком, который он ни разу не надевал даже на наши с ним свидания, с букетом алых роз и горой разноцветных надувных шариков, я увидела впереди себя Александра. То и дело поправляя волосы на голове, он так же, как и я, сильно нервничал. Заметив его ребяческое волнение, мой страх тут же рассеялся, и я, полная радости, смело поспешила к нему на встречу. Детектив замер в ожидании, когда Август первый обратит на него внимание, но мальчик рассматривал прохожих, махая им руками и вовсе не замечал человека в простом деловом костюме впереди него. Тогда Александр присел на корточки прям перед ним и произнес тихим ласковым тоном:
— Здравствуй, Август, — поздоровался детектив, который сейчас был сам похож на напуганного мальчика, а не на серьёзного сыщика. — Меня зовут Александр, я друг твоей мамы, — Август молча поднял на меня свой вопросительный взгляд, и я ему кивнула.
— Это тебе, а это твоей маме, — он протянул с десяток надувных шаров сыну, а мне букет роз.
— Мне можно? — спросил сын, на что я, улыбаясь, снова одобрительно кивнула. Маленькая ручка ухватилась за связку, и искренняя детская улыбка озарила лицо моего мальчика. Он так обрадовался этому подарку, что даже подпрыгнул на месте и завертелся вокруг себя, подняв голову вверх, подобно легкому весеннему ветерку. Но затем прогремели первые звуки оркестра, что предзнаменовали начала парада, да так громко и неожиданно, что Август в испуге разжал свой маленький кулачек, от чего все воздушные шары, как стая беспокойных птиц, выпорхнули в небо. Александр попытался спасти хотя бы один, размахивая руками, но слишком быстрыми оказались заполненные гелием цветные шустрики и все до одного ускользнули в высь, унося за собой улыбку моего сына. Детектив опустил свой беспомощный взгляд на ребёнка и с сожалением пожал плечами. Он было хотел открыть рот и утешить Августа, заверив его в том, что мол, это все не беда и он купит ему новые, но ребёнок отпустил мою руку и со слезами бросился к нему. Детектив подхватил его на руки и крепко прижал к себе.
— Простите меня, — сквозь слёзы произнес мой сын. — Прости меня, я так больше не буду. Только не уходи.
И тут вслед за ним я тоже ели слышно зарыдала.
— Ничего страшного. Это не страшно, — повторял Александр. — Ты не виноват ни в чём. Не виноват. Такое случается часто, никто в этом не виноват.
Взяв себя наконец в руки, я вытерла слёзы и обняла своих мужчин. Этот день стал для нас одним из самых счастливых в жизни.
Через три дня после этого события Эслам с самого утра отвезли в больницу. Эрик специально в это время взял две недели отпуска на работе, чтобы позаботиться о жене. Поэтому через двадцать минут после того, как отошли воды, они уже были в больнице, где роженицу окружили надёжные руки врачей.
Ровно за день до этого события Эслам неожиданно приехала ко мне. Причём, когда я увидела её на пороге своей квартиры, для меня это оказалось настолько неожиданным и странным, что я не сразу даже сообразила пригласить войти.
— Можно я зайду, а то мне тяжело стоять? — заметив мой изумленный вид, спросила она, придерживая рукой свой огромный живот.
— Да, конечно, — наконец-то опомнившись, я на всю распахнула для нее входную дверь. — У тебя всё хорошо? – с ходу спросила я, желая как можно скорее успокоить свое волнение.
— Не совсем, — произнесла девушка и скинула с себя, как в прежние времена, обувь. Но теперешнее ее положение не позволяло ей нагнуться, поэтому я любезно взяла ее балетки и, как всегда, поставила их в ящик.
— Что-то будешь?
— Принеси, пожалуйста, мне воды, — я тут же пошла на кухню, в то время, как Эслам заняла свое обычное место на диване напротив моего кресла.
— Мне очень плохо в последние дни, — опустошив стакан до дна, пожаловалась она.
— Это не удивительно, у тебя срок подходит. С дня на день должны начаться схватки.
— Нет ты не поняла. Мне не физически плохо, меня мучают страхи.
— Чего ты боишься?
— У меня очень плохое предчувствие, Катерина. Мне кажется, что вскоре я умру.
— Эслам, прекрати. Откуда такие мысли?
— Это не мысли. Я это ощущаю так же ясно, как предчувствуют приближение грозы душным пасмурным утром.
Спустя два дня после этого признания у Эслам в семь утра начались схватки. И к девяти вечера они все еще продолжались.
По прибытию в роддом меня впустили только в холл, где меня и встретил Эрик. Еще с далека, когда он только спускался по лестнице вниз, я прочла по его лицу, что все плохо.
— Ну что там? — это был первый мой вопрос, но ответ на него я уже знала.
— Все плохо, — произнес он с тревогой.
— Ей сейчас ввели обезболивающее и она уснула. Сказали прийти через час. Катерина, её страдания разрывают мне сердце. Я не могу больше на это смотреть. Но и сбежать, оставив её здесь одну, тоже не могу. Сейчас эта передышка не только для нее, но и для меня тоже. Я измотался, — признался он, обводя беспомощным взглядом пространство вокруг.
— Эрик, это нормально — все матери через это проходили. Я тоже с Августом двадцать часов промучилась. Скоро это закончится, и вы возьмете на руки своего ребёнка. Ты себе даже представить не можешь насколько скоро это всё забудется. Я горжусь тем, что ты около жены. Джон не пожелал быть рядом со мной, аргументировав это тем, что мужчины не должны присутствовать при родах. Мол, современные устои только усугубляют этим положением браков. Количество разводов именно по этой причине и увеличиваются с каждым годом, — стараясь повторить манеру, с которой всегда выговаривал слова во время спора Джон, произнесла я, от чего Эрик засмеялся.
— В этом он был неправ, однозначно. Я рад, что мне разрешили быть здесь рядом с женой.
— А еще он ошибся в том, что его отсутствие при рождении Августа, поможет ему не сбежать из дома к другой женщине, — добавила я, после чего Эрик посмотрел на меня с сочувствием.
— Все хорошо, — понимая, к чему он клонит с улыбкой, отвечала я. — Пошли лучше выпьем кофе, пока у тебя еще есть время.
Примерно через час я вернулась домой, ещё через пять часов Эрика снова вежливо попросили покинуть родовую палату. Во время схваток Эслам потеряла сознание и его вывели в коридор.
В это время я уже видела десятый сон как вдруг меня разбудил звонок мобильного.
— Катерина, меня выставили вон из палаты.
— По какой причине?
— Сказали, что я только мешаю. Последнее, что я видел это было то, как две медсестры старались привести Эслам в чувства, — я побледнела. Это действительно было опасно, но всё же, взяв себя в руки, я произнесла спокойным полушепотом, опасаясь разбудить Августа:
— Эрик, ей не дадут надолго потерять сознание. Я уверена, пока мы сейчас говорим, её уже привели в чувства. Потерпи, скоро появится на свет ребенок, это уже финальная часть. Наберись мужества и жди, я не могу приехать сейчас. В такое время у меня не на кого оставить ребёнка. Держись там, всё будет хорошо, — после этой фразы Эрик молча положил трубку.
Переворачиваясь с боку на бок, я долго не могла уснуть. Сильная тревога не давала мне покоя. И было такое ощущение, что кто-то невидимой рукой сдавливал мне горло. Как будто бы сама совесть, воплотившись в материю, пришла и не давала мне теперь уснуть.
— А твой Бог не предупредил тебя, что за такие поступки можно попасть не к нему в рай, а в ад к тому, кто на самом деле отдает такие приказы. Тебе нестрашно? — разозлилась я. — Ты не боишься попасть в ад, Эслам?
— Куда ты пропадаешь не определяют твои поступки, это определяют только твои сны. Сейчас я тебе и это разъясню, Катерина, чтобы ты больше за меня не переживала. Всем людям снятся сны. Об этом мне рассказывала моя бабушка, и это единственная истина, которую я считаю реальной. Всем нам снятся сны, — повторила она и откинула голову на подушку, устремив свой уставший взгляд в потолок, — кому-то хорошие сняться сны, кому-то плохие. Кому-то снится ад, кому-то рай это всё зависит от наших эмоций и состояния нашей души. Многие люди даже способны сновидеть — это состояние, в котором во сне человек просыпается и понимает, что это лишь сон. Если тебе снится хорошее и во сне тебе спокойно и легко, никакие страшные звери не пытаются на тебя напасть и лишить жизни или причинить зла, то это и есть рай. И после смерти ты попадёшь именно в такое место, которое тебе снится. Смерть — это всего лишь сон и именно в сон попадает твоё сознание после того, как твоё тело умирает. Так что всё зависит лишь от нас самих, мы сами создаем себе свой рай или ад.
Я не читаю свои поступки плохими, наоборот, я поступила очень правильно, освободив этот мир ещё от одного плохого человека. И мне здесь в больнице, несмотря даже на, то что я часто плачу, снятся сны о том, как я просыпаюсь в зарослях терновника, окутанного запахом меда и сотнями роз. Так сладко и приятно, что порой даже не хочется просыпаться. Теперь я уверена в завтрашнем дне. С Эриком у нас теперь всё наладится. Уже всё хорошо, скоро родится наш ребёнок и у меня появился шанс стать счастливой. Понимаешь меня, Катерина? Ты понимаешь меня? У меня есть теперь шанс стать счастливой.
— Да, — тихо произнесла я, а за этим "да" последовало долгое молчание, во время которого она смотрела в потолок, а я тихо сидела рядом, взяв её за руку. Вскоре подошло время возвращаться домой к Августу и, не проронив больше ни слова, я вышла из палаты. Казалось, Эслам даже не заметила моего ухода, так глубоко были ее мысли.
По дороге домой меня тоже терзали сотни мыслей. В основном о том, что я стала свидетелем убийства, но была скованна по рукам и ногам глубоким чувством уважения к этому человеку. «Как так вышло? — задавала я себе этот вопрос. — Она так жестоко избавилась от своего очередного любовника и все равно была оправданной даже в моих собственных глазах.» Складывалось такое впечатление, что ей действительно помогают неведомые силы. Мне было страшно и не по себе от этих мыслей, в то время как другая часть меня наполнялась каким-то нездоровым восхищением.
Ей, несомненно, и это убийство сойдёт с рук. Как и в случае с её бывшим, дело закроют. Тело заберёт земля и родится новая жизнь.
Глава двадцатая
Вскоре Эслам выписали из больницы, после чего она долгие месяцы проводила дома наедине сама с собой. Много раз я звонила ей и предлагала хоть куда-нибудь ненадолго прогуляться, но она предпочитала компанию Эрика. Или же белого пуделя по кличке Снежок, которого взяла себе из приюта, решив сделать его своим домашним питомцем.
Расследование Александр завершил спустя месяц, закрыв дело, как несчастный случай по причине ошибки водителя. Как только в крови погибшего были обнаружены следы алкоголя, а машина оказалась исправной, Александр со спокойной душей рассеял все свои сомнения и перестал искать мотивы.
— Как я и предполагал, — сказал он мне в тот же день, как отдал все документы по этому делу в архив. — Водитель по глупости принял этот заказ. Алкоголь ещё не выветрился из головы после бессонной ночи, а он уже сел за руль. В последствии покойный не справился с управлением и машину занесло. Причина его гибели его же халатность.
Я лишь кивала головой и, зная правду, всё же молчала. Без сомнения, молодой человек поднялся с постели в то роковое для него утро только потому, что его об этом попросила Эслам. Этой девушке трудно было в чем-либо отказать, я знала из своего опыта. Даже я та, кто, не так близко была с ней знакома, готова хранить ее самые страшные секреты в тайне. Не выдавая ее ни в чем, и не придавая её ни перед кем.
В легких заботах пролетела весна, а за ней наступило лето. Александр как-то все же определил, что у меня есть существенные финансовые трудности. Конечно же, внимательному наблюдателю понять это было совсем несложно. Ведь после того, как сломалась моя машина, у меня не хватило средств, чтобы ее починить и мне пришлось ездить на автобусе.
Помню тогда детектив пришел ко мне домой и, когда я открыла, попросил отдать ему ключи от моего сломанного автомобиля. Через три дня машина стояла на парковке перед моим подъездом уже в рабочем состоянии. Ни слова не сказав, детектив стал привозить домой продукты для меня и Августа. Это при том, что, когда сын был дома, в квартиру я его еще ни разу не пригласила. Он просто приезжал, оставлял все у двери и уходил, без единого взгляда в надежде на похвалу. Молча, тихо, по-мужски.
Наконец близился конец августа и это означало, что вскоре наступит время карнавала. Как я упоминала ранее, этот праздник был желанный и долгожданный для всех.
Моя Эслам к этому времени уже была с большим животом и с дня на день ожидала родов, поэтому Эрик, как заботливый муж, побоялся ее отпустить со мной и Августом для того, чтобы посмотреть на праздничный фейерверк и принять в этот раз участие уже в качестве зевак за бордюром. Тогда-то я и решилась наконец представить Александра моему сыну.
Утром в день торжества мы с сыном позавтракали и я его нарядила в костюм зайчика, который он самостоятельно выбирал себе. Он сильно подрос за последний год, начал разговаривать. По характеру оставался тихим, почти не капризничал, меня даже часто с опаской посещали мысли о том, что неужели такое бывает? Неужели такие дети вообще существуют? Часто с гордостью я смотрела на своего сына с далека, наблюдая за тем, как другие дети, подобно беспокойному рою пчёл, носятся через игровую площадку, когда моё задумчивое чадо тихо и спокойно играет со своей машинкой. Когда ему не покупали того, чего он хотел, Август просто опускал голову и молча соглашался, как будто бы признавая нашу бедность и относясь к ней с пониманием. Зато мы научились наслаждаться вещами, любуясь ними на полках витрин и часто это приносило больше радости, чем сама покупка.
Тем не менее у нас была крыша над головой, какая-никакая машина, вкусная еда, вполне хватало одежды. Мы были богаче многих в этом мире. И, самое главное, мы были здоровы и счастливы. Совсем недавно Александр заговорил со мной о должности психолога в окружной прокуратуре, которое освободиться в сентябре и куда он поможет мне устроиться в качестве помощника. Это для меня означало многое, например, то что мне больше не придется думать о том, где взять денег, не придется обманывать Эслам, а самое главное я смогу переехать из квартиры Джона.
В своем милом костюмчике, крепко ухватившись за мою руку, Август радостно оглядывался на прохожих, таких же разодетых в костюмы, как и он.
Этот праздник никогда не оставлял равнодушным ни единого из присутствующих, его атмосфера с первой же секунды поглотила и нас с головой.
Грусть рассеивалась, проблемы отходили на дальний план, оставалось лишь ощущения сказки и веселья.
Для знакомства идеальнее дня было не придумать. Александр, как мы и договорились, ожидал нас в заранее условленном месте. Не спеша, держа сына за руку, ладонь который чаще прежнего потела, от чего мне приходилось то и дело вытирать её краем моего платья, я медленно, сильно нервничая и переживая, продвигалась сквозь толпу к назначенному месту. В деловом костюме, причём в таком, который он ни разу не надевал даже на наши с ним свидания, с букетом алых роз и горой разноцветных надувных шариков, я увидела впереди себя Александра. То и дело поправляя волосы на голове, он так же, как и я, сильно нервничал. Заметив его ребяческое волнение, мой страх тут же рассеялся, и я, полная радости, смело поспешила к нему на встречу. Детектив замер в ожидании, когда Август первый обратит на него внимание, но мальчик рассматривал прохожих, махая им руками и вовсе не замечал человека в простом деловом костюме впереди него. Тогда Александр присел на корточки прям перед ним и произнес тихим ласковым тоном:
— Здравствуй, Август, — поздоровался детектив, который сейчас был сам похож на напуганного мальчика, а не на серьёзного сыщика. — Меня зовут Александр, я друг твоей мамы, — Август молча поднял на меня свой вопросительный взгляд, и я ему кивнула.
— Это тебе, а это твоей маме, — он протянул с десяток надувных шаров сыну, а мне букет роз.
— Мне можно? — спросил сын, на что я, улыбаясь, снова одобрительно кивнула. Маленькая ручка ухватилась за связку, и искренняя детская улыбка озарила лицо моего мальчика. Он так обрадовался этому подарку, что даже подпрыгнул на месте и завертелся вокруг себя, подняв голову вверх, подобно легкому весеннему ветерку. Но затем прогремели первые звуки оркестра, что предзнаменовали начала парада, да так громко и неожиданно, что Август в испуге разжал свой маленький кулачек, от чего все воздушные шары, как стая беспокойных птиц, выпорхнули в небо. Александр попытался спасти хотя бы один, размахивая руками, но слишком быстрыми оказались заполненные гелием цветные шустрики и все до одного ускользнули в высь, унося за собой улыбку моего сына. Детектив опустил свой беспомощный взгляд на ребёнка и с сожалением пожал плечами. Он было хотел открыть рот и утешить Августа, заверив его в том, что мол, это все не беда и он купит ему новые, но ребёнок отпустил мою руку и со слезами бросился к нему. Детектив подхватил его на руки и крепко прижал к себе.
— Простите меня, — сквозь слёзы произнес мой сын. — Прости меня, я так больше не буду. Только не уходи.
И тут вслед за ним я тоже ели слышно зарыдала.
— Ничего страшного. Это не страшно, — повторял Александр. — Ты не виноват ни в чём. Не виноват. Такое случается часто, никто в этом не виноват.
Взяв себя наконец в руки, я вытерла слёзы и обняла своих мужчин. Этот день стал для нас одним из самых счастливых в жизни.
Глава двадцать один
Через три дня после этого события Эслам с самого утра отвезли в больницу. Эрик специально в это время взял две недели отпуска на работе, чтобы позаботиться о жене. Поэтому через двадцать минут после того, как отошли воды, они уже были в больнице, где роженицу окружили надёжные руки врачей.
Ровно за день до этого события Эслам неожиданно приехала ко мне. Причём, когда я увидела её на пороге своей квартиры, для меня это оказалось настолько неожиданным и странным, что я не сразу даже сообразила пригласить войти.
— Можно я зайду, а то мне тяжело стоять? — заметив мой изумленный вид, спросила она, придерживая рукой свой огромный живот.
— Да, конечно, — наконец-то опомнившись, я на всю распахнула для нее входную дверь. — У тебя всё хорошо? – с ходу спросила я, желая как можно скорее успокоить свое волнение.
— Не совсем, — произнесла девушка и скинула с себя, как в прежние времена, обувь. Но теперешнее ее положение не позволяло ей нагнуться, поэтому я любезно взяла ее балетки и, как всегда, поставила их в ящик.
— Что-то будешь?
— Принеси, пожалуйста, мне воды, — я тут же пошла на кухню, в то время, как Эслам заняла свое обычное место на диване напротив моего кресла.
— Мне очень плохо в последние дни, — опустошив стакан до дна, пожаловалась она.
— Это не удивительно, у тебя срок подходит. С дня на день должны начаться схватки.
— Нет ты не поняла. Мне не физически плохо, меня мучают страхи.
— Чего ты боишься?
— У меня очень плохое предчувствие, Катерина. Мне кажется, что вскоре я умру.
— Эслам, прекрати. Откуда такие мысли?
— Это не мысли. Я это ощущаю так же ясно, как предчувствуют приближение грозы душным пасмурным утром.
Спустя два дня после этого признания у Эслам в семь утра начались схватки. И к девяти вечера они все еще продолжались.
По прибытию в роддом меня впустили только в холл, где меня и встретил Эрик. Еще с далека, когда он только спускался по лестнице вниз, я прочла по его лицу, что все плохо.
— Ну что там? — это был первый мой вопрос, но ответ на него я уже знала.
— Все плохо, — произнес он с тревогой.
— Ей сейчас ввели обезболивающее и она уснула. Сказали прийти через час. Катерина, её страдания разрывают мне сердце. Я не могу больше на это смотреть. Но и сбежать, оставив её здесь одну, тоже не могу. Сейчас эта передышка не только для нее, но и для меня тоже. Я измотался, — признался он, обводя беспомощным взглядом пространство вокруг.
— Эрик, это нормально — все матери через это проходили. Я тоже с Августом двадцать часов промучилась. Скоро это закончится, и вы возьмете на руки своего ребёнка. Ты себе даже представить не можешь насколько скоро это всё забудется. Я горжусь тем, что ты около жены. Джон не пожелал быть рядом со мной, аргументировав это тем, что мужчины не должны присутствовать при родах. Мол, современные устои только усугубляют этим положением браков. Количество разводов именно по этой причине и увеличиваются с каждым годом, — стараясь повторить манеру, с которой всегда выговаривал слова во время спора Джон, произнесла я, от чего Эрик засмеялся.
— В этом он был неправ, однозначно. Я рад, что мне разрешили быть здесь рядом с женой.
— А еще он ошибся в том, что его отсутствие при рождении Августа, поможет ему не сбежать из дома к другой женщине, — добавила я, после чего Эрик посмотрел на меня с сочувствием.
— Все хорошо, — понимая, к чему он клонит с улыбкой, отвечала я. — Пошли лучше выпьем кофе, пока у тебя еще есть время.
Примерно через час я вернулась домой, ещё через пять часов Эрика снова вежливо попросили покинуть родовую палату. Во время схваток Эслам потеряла сознание и его вывели в коридор.
В это время я уже видела десятый сон как вдруг меня разбудил звонок мобильного.
— Катерина, меня выставили вон из палаты.
— По какой причине?
— Сказали, что я только мешаю. Последнее, что я видел это было то, как две медсестры старались привести Эслам в чувства, — я побледнела. Это действительно было опасно, но всё же, взяв себя в руки, я произнесла спокойным полушепотом, опасаясь разбудить Августа:
— Эрик, ей не дадут надолго потерять сознание. Я уверена, пока мы сейчас говорим, её уже привели в чувства. Потерпи, скоро появится на свет ребенок, это уже финальная часть. Наберись мужества и жди, я не могу приехать сейчас. В такое время у меня не на кого оставить ребёнка. Держись там, всё будет хорошо, — после этой фразы Эрик молча положил трубку.
Переворачиваясь с боку на бок, я долго не могла уснуть. Сильная тревога не давала мне покоя. И было такое ощущение, что кто-то невидимой рукой сдавливал мне горло. Как будто бы сама совесть, воплотившись в материю, пришла и не давала мне теперь уснуть.
