— Спать пора, — наконец констатировала знахарка и встала. — Спокойной ночи, Эльнармо.
— Доброй, — продолжая смотреть в угли костра отозвался эльф. Дождавшись когда знахарка уснет, он бесшумно выскользнул на улицу. Вернулся он уже под утро и долго отмывал себя от жирного черного пепла и запаха пожара. Удостоверившись, что Заря так и не проснулась, он свернулся клубочком у входа в пещеру и закрыл глаза. А в деревне наутро люди нашли сгоревшую почти до основания баню у домика ведьмы и выгоревший до костей человеческий скелет на пепелище.
Глава 18
Утро было теплым. Проснувшаяся Заря, долго улыбалась закопченному своду пещеры и случайно залетевшей туда летучей мыши. Выглянув в другую часть, она увидела при входе спящего и еще мокрого волка. Рыбачил? Но добычи нигде видно не было. Решив что даже у сильных волков иногда бывают неудачные дни, знахарка тихо переступила через лежащего зверя и, взяв котелок и корзинку, ушла к ручью, где еще вчера нашла заросли малинника и судя по пятнам на ее юбке кусты черники. Сейчас было самое время проверить. Солнце начинало пригревать, настроение зашкаливало за отметку «великолепное», хотелось скакать и петь как маленькой девочке. В котелок полетели листья и ягоды поздней, уже сходящей земляники и веточки малины и дикой мяты. Вода, зов стихии и вот уже заваривается настой. Знахарка счастливо рассмеялась. Всегда она обращалась к своему дару втихаря, редко, когда точно не было чужих глаз. Ей казалось, что легче вскипятить воду на обычном огне, чтобы не попасться на глаза сплетникам, а тут за последние дни она обращалась к дару чаще чем весь месяц. Обняв корзинку, она углубилась в заросли малины. Проснувшись волк громко зевнул, показав миру белые клыки. Зари в пещере не было, но, судя по запаху, она была где-то неподалеку. Эльнармо потянулся и оглянулся, пытаясь угадать куда и зачем отправилась его гостья. Ночное приключение вымотало его почти полностью, но оборотень чувствовал какое-то моральное удовлетворение. Он очень надеялся, что кости, которые он подбросил в сгоревшую баню, посчитают все таки костями Зари и хотя бы на некоторое время отстанут. Особенно он надеялся на глупость и фанатизм Мария. Фыркнув, Эльнармо все таки вышел на улицу. Знахарка появилась со стороны ручья через несколько минут. Сейчас она сама была больше похожа на только обернувшегося оборотня, чем на человека. Рубашка с распущенным воротом и закатанными рукавами, небрежно подоткнутая юбка в пятнах раздавленной черники, исцарапанные в малиннике голые ноги, мокрые и с налипшими на них травинками. В распущенных волосах запутались сухие листочки и незамеченная ею колючая веточка малины. Заря посмеивалась от кружащихся вокруг стрекоз, одна из которых чуть не села на забавно сморщившийся конопатый нос. Встряхнув головой, женщина пошла дальше, пока не замечая проснувшегося волка. В одной руке она несла прикрытую платком корзину, а во второй котелок с водой. Усевшись на входе, Эльнармо снова зевнул и потянулся, чуть подвывая от удовольствия и встряхивалась, прогоняя остатки сна.
— Aiya, Amaurea, — проговорил он негромко, когда женщина подошла поближе. Дернув ухом, волк отогнал стрекозу, которые прилетели следом за знахаркой.
— Доброе утро и тебе, волшебный волк, — знахарка блеснула улыбкой и осторожно поставила котелок и корзину, — Ты был такой усталый, я решила тебя не будить. Поэтому сама сходила на охоту. Если бы было время на сушку, то можно было бы напечь лепешек из сыти или нарвать для них рогоза, но раз мы тут ненадолго, — она сняла платок с корзины, — Ягоды. А в котелке земляничный вар.
— Да, — кивнул головой волк, — Завтракаем и уходим. Ты же хотела посмотреть сегодня на Лиса, нам как раз по пути, — Эльнармо замолчал, решив пока не рассказывать куда он поведет Зарю. Он почему-то не сомневался, что сначала она испугается, а потом ей понравится.
Завтракали они на траве под все теплеющими лучами солнца. Встрепанная рыжая ведьма и почти голый, взъерошенный эльф-оборотень. Два самых страшных пугала этих мест сидели рядом и являли собой картину полного умиротворения. И ничего лишнего. Только костер, ягоды, их молчание и спокойствие леса. После завтрака были такие же неспешные и ленивые сборы, будто не уходить они собирались отсюда, а просто прогуляться. Эльнармо настоял на том, что с собой сейчас они берут только то, без чего в лесу не прожить, хотя по его мнению таких вещей у них не было и можно было идти вообще без всего. Примерно через полчаса сборы, наконец, завершились и знахарка и оборотень, принявший свое волчье обличье, неторопливо отправились на прогулку.
……..
Марий метался по Храму, и то с размаху кидался на колени, пытаясь забыться в молитве, то снова бросаясь в бег от стены до стены. С тех пор как он очнулся от забытья на полу в бане у домика ворожеи, он не знал покоя. В себя он тогда пришел голый и замерзший. Восстановив в памяти события, он чуть не взвыл — демон. Этот пес или волк так ему не понравившийся с первого взгляда — демон. Интуиция его не обманывала. Он говорил, он оборачивался, он заколдовал его женщину и его ребенка. Испаскудил его будущее. Заря не могла бы ему отказать, он знал что ее тоска такая же сильная как и его. Смотрел ночами, подходя к домику, как она вздыхает, обнимая себя за плечи и плача иногда на лавке у ворот глядя на хороводы у подножия холма и на парочки, бесстыдно целующиеся у границы Леса. Как он хотел подойти и успокоить ее и себя! И как он сдерживался… как он держал себя годами! Дождался. Дождался, что дикая тварь из дикого леса, исчадие бездны и тьмы увело его женщину! Его, потому что даже околдованная, даже ушедшая с перевертышем, она позаботилась о нем. Укус бесчестной твари не болел почти и не кровил. Когда он очнулся к ночи, все плечо дергало, но кровь не сочилась, и только подтеки зелья и валяющаяся рядом склянка, показывали кто о нем позаботился. Одежды правда не было… Но ночь и это прикрыла. В домике знахарки было все вверх дном, его мантия кучей изорванных тряпок валялась на полу у печки, рубашки и штанов не было. И не было его Зари! Он упал тогда на постель, хранящую еще запах его ведьмы, и катался по ней, подвывая от невозможности обнять Зарю, сделать своей, подчинить ее пылающей в нем страсти.
Придя тогда к себе ночью, перебежками, одетый в найденную в переворошенном сундуке знахарки ночную рубашку, он свалился почти на сутки. Его трясло, бил озноб и проваливался он в сны похожие на явь. Он, жена, сын. Он, Заря и Лис. Он в огне и пламени разъярённых богов, карающих предателя. Прохладная ладонь знахарки на лбу… горький поцелуй ее губ, несущий на себе запах и вкус лесных трав.
— Проснулись, отче?
Открыв глаза, он обнаружил мокрую тряпку у себя на лбу и бабу из деревни рядом. В руках та держала горшок с отваром.
— Уж так мы испугались то! — запричитала она, — Мечетесь, бредите. Ворожею все зовете. Отвар то от жара мы нашли, туточки запасы все подобрали. Вот выпейте еще, чтоб получшело.
Жрец отмахнулся пренебрежительно от горшка, чуть расплескав жидкость.
— Ворожея где? — отрывисто спросил он.
— Осторожнее, — прикрикнула на него баба и смутившись своего порыва, пояснила, — Нету Ворожеи то боле. Отвара тоже значится не будет. Поберечь надоть.
— Что значит не будет? — мрачно спросил жрец, — Далеко не уйдет она. Сын то ее тут вроде. Найдем.
— Да ушла она к богам, али в преисподнюю, — пояснила добровольная помощница, — Сгорела ее баня. И она вместе с ней. Ночью полыхнуло, а утречком пошли к ней болезные за припарками, а нетути ее. Пошукали и в сгоревшей бане только косточки и нашли. Вот жуть то?! Где теперь ведьму то искать… — закручинилась она и только когда жрец сполз опять на постель испуганно запричитала.
— Отче, отче, что худо вам?
Но Марий уже погрузился во тьму беспамятства, где только там он мог быть с семьей. Он, жена и сын. Он и жена… Заря… И что теперь оставалось? Только молиться… не отпускало его. Пробовал он, оправившись спустя неделю, хоть Лиса себе вернуть, но…
— Так не знаю я! Знать не знаю и ведать не ведаю про мальчишку! — сварливо отвечала мать Зари. Марий долго вглядывался, ища знакомые черты знахарки в этой старой, жилистой женщине и не находил. Будто действительно лесные духи принесли в эту семью крестьян его огненную ведьму.
— Уже лет восемь как вообще ее не видели, — продолжала старуха, легко придерживая за рога помекивающую козу, — И не надо нам такого! Из-за нее еле остальных дочек замуж пристроила — не брали, ведьмину кровь подозревая. Померла и Лес с ней. А мальчонка появится здесь, тебе приведу жрец, мне без надобности такой приплод.
— И то хорошо, — бросил Марий разворачиваясь и уходя с хутора. Медовый холм был далеко от его селения. Идти было долго и размышлять никто не мешал. И куда она дела мальчишку? Неужели… он замер. Неужели она могла отправить его учиться в лес к этому демону в волчьем обличье? Могла. Заря она же такая… была. Жрец даже застонал. Ведуна хотела сделать из него вот и нашла учителя. Могла же случайно или намерено выколдовать его из чащи лесной, гибельной! Жрец не был дураком и понимал, что хоть его ведьма не колдовала на людях, но чего-то такое умела. Лиса учила и вызвала ненароком. Как мальчишка сказал? «Я нашел, значит моя». Жрец присел на пригорке и посмотрел на тянущуюся ленту дороги. На поклон к охотникам идти. Пусть ищут в лесу несчастного. А он… с божьим словом и, главное, с божьим огнем вырвет своего, да своего Лиса из лап проклятого демона!
— Это… посмотрим конечно, — отводя глаза кивнул Сазан дыша на жреца перегаром. Он пил уже неделю с тех пор как узнал про сгоревшую баню. Белянка, его жена, не в меру раздобревшая, обычно с вечно недовольным лицом, наоборот радостно носилась вокруг подавая пришедшему жрецу все что было в доме. Она единственная надела по сгоревшей знахарке траур. Радость какая. Померла. Не грех и одежду темную одеть, чтобы все помнили, что пережила она ведьму рыжую. И бастрюк ее пропал, ну разве не счастье?
Глава 19 Время выбирать
На обед странная пара человека и волка остановились на берегу небольшого лесного озера, о котором Заря даже и не подозревала. Окруженное почти непроходимой чащей, оно переливалось на полуденном солнце прозрачной водой. На другом берегу она успела заметить олениху, которая собиралась утолить жажду, но увидев пришельцев, скрылась в лесу, мелькнув среди веток белым пятном хвоста. А к вечеру они вышли на знакомую знахарке поляну с кругом замшелых камней и прошли дальше в заповедную рощу, где, как в их первую встречу лежал на нагретом солнцем камне большой медведь.
— Мама! — маленький вихрь в виде грязного и абсолютно счастливого Лиса, чуть не сбил ее с ног и заскакал рядом. — Мама, я так рад! Тут весело и я уже так много узнал! Как звать зверей, как отпугивать людей, как слышать деревья… Хозяин такой старый!
— Не старый, а древний, маленький несмышлёныш, — пророкотал не раскрывая глаз нежащийся на уходящем уже солнце Хозяин Леса. — Глупый как те кролики, которых ты научился сегодня призывать.
— Да, мама, они такие глупые! — пропустил мимо ушей замечание Лис, сосредоточенный только на своих восторгах. — Только об одном и думают! — Знахарка смутилась и немного напряженно посмотрела на сына. — О траве! — радостно сказал ребенок и счастливо рассмеялся. Заря облегченно выдохнула и, поймав мельтешащего вокруг мальчика, крепко обняла.
— Ты такой молодец, Лисенок. Я тебя так люблю!
— А ты навестить? А что ты мне принесла вкусного? — с детской непосредственностью перешел на интересующий его вопрос Лис. Вот тут знахарка покраснела как маков цвет.
— Ничего не принесла, малыш. Я была в гостях у Эльнармо. Поругалась с Марием и теперь тоже поживу тут в лесу. Собираться быстро пришлось. Но я в следующий раз принесу тебе лепешек. А что ты сегодня ел?
— Я себе кролика зажарил, — немного поумерив пыл, ответил Лис. — Только его Хозяин убивал, а то мне жалко было. Я же его сам позвал.
— Это пройдет… — сонно донеслось от мохнатой туши. — Все проходит… и доброта, и жалость, и детство. Хороший детеныш…
— И трав собрал, только ел сырыми.
— А у тебя живот не болит? — всполошилась знахарка, опять начиная напоминать наседку над цыпленком и ощупывая сына.
— Мам! Ну, мама же! — отбрыкивался Лис, смущенно косясь на медведя и волка попеременно. — Я же большой уже! Я только правильные части ел! Мам! Ну не болит ничего!
Заря видя реакцию сына перестала его тормошить, тоже понимая что вцепилась в ребенка от желания почувствовать хоть себя опять хоть сколько-нибудь значительной.
— Прости малыш, — она встала с колен и поклонилась медведю, — Благодарю за заботу о сыне, Хозяин.
Эльнармо только тихо фыркал, стараясь не сильно отвлекать Зарю от общения с Лисом. От нее он память людскую отвел, ненадолго, но отвел. Деревенские, конечно, может и рады были избавиться от ведьмы, да и забот у них скоро будет много, к долгой зиме подготовиться, но жрец мог и задуматься, что не так выглядят сгоревшие. К тому же скелет, который оборотень откопал и подкинул в баню, был вообще не женским, но это то местные вообще определить не смогут никогда. А вот Лиса могут и искать. Волк отправил к Хозяину сороку с сообщением еще когда баня только занялась, чтобы не посылал он ученика в сторону деревни. Лес большой и в других его частях много всего. Пока знахарка ворковала над сыном, Эльнармо и Хозяин Леса пару раз переглянулись, но ничего друг другу не сказали, прекрасно поняв друг друга без слов.
— Он способный ученик, Заря, из него выйдет хороший Ведун, — проговорил медведь, чуть приподнимаясь на своем камне и поворачивая тяжелую голову в сторону гостей, — Не беспокойся за него. Куда ты дальше, Эльнармо, ведь обратно тебе хода нет.
— Yarea tirion, or lantasire, — отозвался волк, — в полудне пути отсюда на hyarros.1
— Хороший выбор, — кивнул медведь, — Переночуйте здесь, по ночи не стоит идти туда.
— Я знаю, Aira Morco2, спасибо.
Заря услышав похвалу сыну, как всякая мать возгордилась. За последовавшим за этим тисканием мальчика, тоже гордо задравшего нос и потому отпихивающем руки матери («Мама, я же уже большой!»), она совершенно пропустила разговор волка и медведя. Хозяин Леса громко зевнул и тяжело слез с камня уходя в чащобу.
— Ночуйте, — повторил он Заре. — Детеныш зайдет ко мне утром.
Лис, спустя несколько часов, спал на лежаке из веток, только во сне отпустив руку матери. Хоть он и шумел, утверждая что взрослый, хоть и выворачивался, ойкая и возмущаясь когда знахарка его отмывала и вычесывала, но мама это же самое родное, а он, все таки хоть и большой, очень скучает. Заря сидела рядом с волком, прижимаясь к теплому боку и также молча как он, смотрела на звезды.
— Пора спать, — проговорил волк негромко, когда луна окончательно заняла свое место на безоблачном небе и залила окрестности своим серебром, — Утром нужно выходить. Я не хочу еще и завтра ночевать в лесу, — он покосился на Лиса, который так умаялся за день, что уснул сразу как только голова коснулась свернутого узла, который Заря положила ему вместо подушки, и зевнул, поднявшись на лапы. Он несколько раз крутанулся на месте, приминая траву, и улегся сам, сворачиваясь в клубок, будто кошка, но оставляя место для знахарки.
