Я была огорчена. Нет, я была зла. Очень зла. Не на Ральфа, разумеется. На господина Холда. За обман.
Жестоко и очень больно.
Утром понедельника Теодор сунул мне блокнот с записями по договору, чтобы ознакомилась и не попала впросак в четверг. Мы сидели на широком подоконнике между этажами. Ольга стояла рядышком, спиной опираясь об угол стены, так она была к нам лицом, и читала конспект.
До начала занятий оставалась пара минут, и вся наша группа уже ждала преподавателя в коридоре у аудитории.
– Спасибо, – поблагодарила я Теодора и печально вздохнула.
– Что такое? – напрягся он.
– Брат так и не пришел. Зря я уехала.
– Странно, – искренне удивился Тедди. – Господин Холд не из тех, кто разбрасывается словами, Алиана. Вероятно, что-то случилось. Может быть, внеплановая учебная тревога?
Я поджала губы. Тревога? Ну-ну. Очень сомневаюсь, что маршалу отказали из-за такой ерунды.
– Не думаю, что господин Николас намеренно обманывал тебя, – задумчиво закончил он. – Хотя... – Он потер подбородок и хмыкнул себе под нос.
Я поморщилась.
– Неважно. Но раз ты вынужден был делать большую часть работы за меня, я, как порядочный студент, напишу тебе следующий реферат.
Тедди открыл рот, чтобы мне ответить, но Ольга его перебила. Она подняла глаза и буркнула:
– Ана! Зачем ты его балуешь? Подумаешь, доделал он за тебя работу, он мужчина, в конце концов. – Ольга захлопнула толстую тетрадь и горько добавила: – А мы вставим свои дипломы в золоченые рамки, чтобы повесить их в спальни своих детей. Отличное будет украшение для детской. Стоимостью пять тысяч империалов.
– Ольга. – Тедди попытался взять ее за руку. Она гневно сбросила его ладонь.
– Хватит, Теодор. Я не нуждаюсь в твоем сочувствии!
Он спрыгнул с подоконника, встал напротив нее. Выпрямил спину и задрал подбородок. Наш веселый сокурсник в один миг превратился в достойного наследника громкой фамилии. Я неправильно выразилась, не превратился – показал истинное лицо.
Интересно…
Господин Дарем-младший пристально посмотрел на девушку и спросил, еле сдерживая гнев:
– А во мне?
Ольга испуганно сжалась. Опустила глаза и, набрав воздуха в легкие, ответила:
– Нуждаюсь.
Тедди сверкнул глазами, улыбнулся и повернулся ко мне.
– Снеговичок, прости, что вмешиваю в это тебя, но мне нужна твоя помощь. Очень нужна.
– Вмешивай, – разрешила я и приготовилась слушать.
Что же он придумал, мой хитроумный приятель?
– Как ты смотришь на то, чтобы ненадолго обручиться со мной? – Он улыбался, но был серьезен как никогда.
Гениально. Я восхищенно посмотрела на сокурсника. Это действительно великолепное решение проблемы. Вот так хитрец! Показал меня отцу, получил заветное «одобряю», еще и мачеху поддразнил. Если господин Дарем и разрешит Тедди разорвать помолвку с десятилетней, но очень перспективной девочкой, то только когда будет уверен, что новая невеста стоит дороже прежней. А моя стоимость, как я теперь знала, была велика.
Опасен. Очень опасен. С таким лучше дружить.
– Хорошо смотрю, – спрыгнула я с подоконника вслед за ним. – Но Холд – на тебе.
«Даже я не мог бы найти кого-то более перспективного». Полагаю, он не будет возражать.
– Ты не пожалеешь, Алиана. Я умею быть благодарным, – тихо сказал Теодор.
Ольга испуганно переводила взгляд с него на меня и обратно. Такая юная, такая хрупкая и такая честная. Что будет, когда он все-таки получит ее? Она бедней, менее знатна и, безусловно, ему не пара.
Только бы она не повторила судьбу госпожи Холд.
– Я знаю, – коротко улыбнулась я. – Но и ты не пожалей.
Громкий звонок известил о начале занятия. Мы заняли места в аудитории. Тедди рядом со мной в среднем ряду, Ольга на две парты впереди у окошка. Я достала из сумки тетрадь и тяжело вздохнула.
– Ну что ты? – улыбнулся мне приятель. – Боишься?
– Нет, – честно ответила я. – Только как бы эта идея не стала еще большей проблемой. Как ты объяснишь отцу наш разрыв?
– Придумаю что-нибудь, – беспечно сказал Теодор.
Я скептически подняла бровь и с досадой дернула плечом. Понимание, что я в точности копирую любимый жест господина Холда, очень раздражало.
Совсем как госпожа Кэтрин. Как жалко она выглядела на балу… Неудивительно, что она пыталась выместить свою злость на мне, я ведь видела откровенное пренебрежение маршала. Равнодушие. Полное отсутствие интереса. Как к поношенной, потерявшей былую привлекательность вещи.
Господи, а ведь он не только с женой скотина, он и с любовницей такой же!
– Хорошо, уже придумал, – сдался Теодор. Похоже, мою гримасу он принял на свой счет.
– И подробнее об этом инциденте нам расскажут студенты Холд и Дарем, – строго сказал преподаватель.
Мы с приятелем приняли виноватый вид.
– Давайте-давайте, господа. Выходите к доске.
И мы с Теодором битый час рассказывали сокурсникам о подавленном двести лет назад на территории Валлии бунте, его предпосылках, последствиях и принятых в это время законах.
Сами виноваты. Нечего было болтать. Зато мы получили зачет. Во всем можно найти плюсы, если хорошенько поискать.
На короткой перемене Тедди клятвенно пообещал мне рассказать свой план вечером после занятий. Наедине. Махинатор, черт возьми. Я рассмеялась. Наедине так наедине. Следующие три пары мы, наученные горьким опытом, сидели тихо. Получили еще один зачет по еще одной истории (их у нас было шесть видов) и, уставшие, пошли домой.
Весь день Ольга была печальна и молчалива и, когда мы покинули территорию университета, ушла вперед, не сказав ни слова на прощание.
– Я все объясню тебе завтра, хорошо? – быстро извинился Теодор и, дождавшись моего «конечно», побежал за своей возлюбленной.
Не больно она была рада идее Теодора, и я ее понимала. Отношения, которые начинались со лжи, вряд ли могли быть счастливыми. Особенно если в ложь эту втянута другая женщина, пусть и из лучших побуждений.
«Может быть, и не придется нам ничего изображать», – подумала я, глядя на то, как Ольга выставила перед собой руки, не давая Теодору обнять ее.
Я вздохнула и побежала домой. Холодно.
Открыла дверь, удивляясь шуму телевизора. Лиззи дома? Все-таки разболелась окончательно, хотя утром собиралась на занятие вместе со мной. Видимо, почувствовала себя плохо и вернулась, или ее, заразную, пинками выгнали домой будущие медики. Уж они, как никто, понимали, насколько опасно переносить болезнь на ногах.
Я скинула обувь и прошла в гостиную. Подруга, закутавшись в пуховое одеяло, спала под какой-то фильм. Тяжелое дыхание ее было слышно у самой двери, я подошла к ней и положила руку на ее лоб.
Горяченная.
– Лиззи? – сдернула с нее одеяло. Может быть, я и не врач, но знаю, что при температуре перегреваться нельзя.
Она открыла глаза и облизнула пересохшие губы, пробормотала что-то на мертвом валлийском.
Стало абсолютно ясно, что сами мы с проблемой не справимся. Надо вызывать скорую.
Я накинула плащ и выбежала на улицу. Телефон был в квартале от нашего дома. Пока дойду, пока позвоню, пока они приедут…
Будка была занята какой-то женщиной, я нервничала и отстукивала носком ботинка свой страх за единственную подругу. Наконец она вышла, я подняла трубку и набрала короткий номер, для которого не требовалось ничего платить. Сообщила о проблеме и, услышав короткое «принято», прервала звонок.
Вышла наружу и нос к носу столкнулась с патрулем.
– Ваши документы? – спросил у меня уставший молодой мужчина.
– Документы? – Руки лихорадочно искали ремешок сумки и не находили.
Черт возьми, сумка! У меня не было с собой ничего, кроме ключей. Я растерялась, начала оправдываться.
– Да-да, живете здесь и забыли документы, – не поверил он ни одному моему слову. – Расскажете это в нашем управлении, – сказал он и больно сжал мне руку повыше локтя.
Я испуганно озиралась по сторонам. Плевать на это задержание, переживу. Но Лиззи! Сможет ли она открыть медикам дверь?!
Никого. Только по противоположной стороне улицы быстро шел какой-то мужчина.
– Пожалуйста, позвольте мне вернуться домой, и я покажу вам документы. Здесь всего-то минута ходьбы! – взмолилась я.
Он не успел отказать – в глазах его был однозначный ответ.
– Имя, звание, подразделение? – сухо сказал тот самый прохожий, показал патрульному какой-то жетон, а потом обратился ко мне: – Госпожа Холд, почему вы вышли из дома без документов?
– Простите. – Я потерла место будущего синяка.
Идиотка, звонить она побежала! Единственное, куда я должна была позвонить, так это в дверь соседней квартиры. Охрана бы сделала все за меня.
Патрульный оправдывался, хотя виноват в ситуации не был, и я вклинилась в разговор:
– Это полностью моя вина, я не имею никаких претензий.
Мой охранник окинул меня недовольным взглядом. Кивнул, отпустил патруль.
– Элизабет в горячке, я вызвала скорую.
– Хорошо, – ответил мужчина. – Идите в дом.
Я влетела в дом, заглянула в гостиную. Лиззи по-прежнему была в горячке, и единственное, что я могла сделать сейчас, – это обтереть ее лицо водой и ждать медиков.
Вымыла руки, взяла чистое полотенце и емкость с водой, спустилась обратно к подруге.
Болезнь и беспомощность – две подружки, с которыми не скучно, но очень тоскливо. Лиззи поежилась от влажного полотенца, на руках ее тут же появились мурашки.
– Бедолага, – погладила ее по голове.
Лиззи поймала мою руку и прижала к своей щеке.
Господи, какая горячая. Где же врачи?
– В этом доме есть вода? – хрипло спросила она.
– Слава богу, ты пришла в себя! Я вызвала скорую, будет с минуту на минуты.
– Не надо было, – прошептала подруга.
– Как-то это не очень похоже на «пройдет само», Лиззи, – ответила я и стрелой помчалась на кухню за питьевой водой.
Она с трудом приподнялась, чтобы напиться. Мне пришлось держать и стакан, и ее голову. Но то, что она была в сознании, безусловно, внушало оптимизм.
– Ральф не приходил? – Она осоловело посмотрела на меня.
– Нет, – поставила я стакан на маленький столик. – Думаю, что уже и не придет до Рождества. Ты сто раз успеешь выздороветь.
– Хорошо. – Элизабет сглотнула. – Как твои зачеты? Какие новости?
– Зачеты сдала. Новостей нет. Хотя погоди, как это нет? Тедди предложил мне обручиться!
– Этого следовало ожидать, – улыбнулась Лиззи.
– Фиктивно и ненадолго. Чтобы он смог разорвать нынешнюю свою помолвку и в дальнейшем жениться на Ольге, – разочаровала ее я.
Элизабет вскинула на меня больные глаза, и мне стало не по себе от ее полного искренней жалости взгляда. Разве это не я должна ее жалеть сейчас?
– И ты, конечно, согласилась ради чужой любви, – хрипло рассмеялась она, покачала головой. – Ани, добрая душа, как же ты наивна…
Я сжалась от ее слов.
Мой выдуманный мир снова рушился, как карточный домик.
Просто приятель. Ничего большего. Ни взгляда, ни жеста, никакого мужского интереса. Мог ли его интерес быть другим? Политическим, финансовым?
Мог…
«Ключик от сейфа с большими деньгами», – вспомнила я слова Теодора.
Старший Дарем, крайне довольный гостьей сына. Тедди, который был рядом со мной с самого первого дня. Одна парта, один столик за обедом в столовой.
Но ведь он влюблен в Ольгу, это просто невозможно не заметить!
Только при чем тут любовь?
Может быть, при том, что я просто хочу в нее верить?
В дверь постучали.
У меня еще есть время, чтобы отказать Теодору. Для начала неплохо было бы его выслушать. Наедине.
– Потом договорим, – сказала я и побежала в коридор, чтобы впустить медиков.
Лиззи смерили температуру и тут же сделали укол жаропонижающего.
– Ну что, голубушка, – ласково обратился к ней врач, – собирайся-ка ты к нам на отдых.
В больницу? Я испуганно посмотрела на мужчину.
– Доктор, что с ней? Не простуда, раз вы настаиваете на госпитализации?
– Может быть, и простуда, – спокойно ответил мне медик. – Но на посещении больницы настаивает господин Холд, и я полностью с ним согласен. Лучше перестраховаться.
– Могу я поехать с вами?
– А потом мне что с вами делать? Обратно вы как доберетесь? Завтра придете.
– Не переживай, – подбодрила меня Элизабет. – Мне уже лучше.
– Конечно, тебе же поставили волшебный укол, – поддакнула я.
Она рассмеялась.
Раз смеется, ей действительно лучше.
Я помогла Лиззи собраться и проводила на улицу. Она села в машину скорой помощи и помахала мне рукой на прощанье. Дул ветер, я подняла ворот плаща и печально смотрела, как ее увозят в больницу.
Разболеться на первой же сессии и прямо перед Рождеством! Невезение, как оно есть.
И виноват в этом господин Холд! Если бы он не наврал, что придет Ральф, этого бы не было.
Небо потемнело, к ветру добавился мокрый снег, и я бы ушла, если бы не вторая скорая, которая ехала прямо ко мне. Лиззи увезли в военный госпиталь, а мне теперь придется краснеть за ложный вызов.
– Не беспокойтесь, – ко мне подошел тот же охранник, который только что выгородил меня перед патрулем, – я сам улажу этот вопрос.
– Хорошо, спасибо, – искренне поблагодарила его я.
Я вернулась в непривычно пустую квартиру. Телевизор давно был выключен, и меня оглушило пугающей холодной тишиной.
Совсем одна. Как же это странно…
Зашла в гостиную, забрала скомканное одеяло Лиззи и поднялась к ней в спальню, чтобы вернуть его на кровать. Оглядела ее комнату. К порядку нас приучили еще в пансионе, и только расстеленная кровать да брошенная на стуле сумка с учебниками говорили о том, что здесь в принципе кто-то живет.
Чем себя занять? Что вообще люди делают одни?
Вздохнула. Поднялась к себе и подошла к окну. Метель. Ничего не было видно, но и не видя, я знала, что на улице никого нет. Пустой дом, пустая улица, пустота в голове и на душе, в общем-то, тоже.
Я не умею быть одна.
Лестницу, что ли, помыть? Переоделась. Сделала. Вымыла еще и кухонный пол и очень устала. Не лучшая это была идея – убираться после тяжелого дня.
Я поела, спустилась в гостиную, открыла учебник. И закрыла.
Невыносимо тихо! Печальные мысли настойчиво стучат в голову. Во рту горчит от разочарования. Я не в состоянии разобраться в собственной жизни, как я буду разбираться в законах?
А разобраться определенно стоит.
Поднялась с места и включила телевизор. Пусть говорит. Вернулась на диван и уткнулась в книгу.
Буквы расплывались перед глазами.
Спокойно, Алиана.
Лиззи в больнице под присмотром врачей. Мама писала, что тоже нашла хорошего специалиста и вот-вот выздоровеет окончательно. Ральф в академии, мы скоро увидимся. Тедди, вполне возможно, придумал помолвку ради Ольги и не собирался манипулировать нами обеими в корыстных целях.
И все у меня прекрасно, пока господин Холд далеко.
– Как бы то ни было, именно этот законопроект вызвал волну протестов в столице. Люди испугались массовых сокращений, ведь в оборонной отрасли занято огромное количество населения. А на фоне ввода наших войск на территорию Южной Саксонии курс на «разоружение» выглядит более чем странным, – говорили с экрана.
– И закономерный итог – теперь наши войска вынуждены защищать население не только от угрозы извне, но и от угрозы внутренней, – подхватил диктора коллега.
– Что вы скажете на это, господин Холд?
Камера показала его лицо, и я завороженно уставилась в телевизор, с трудом улавливая смысл сказанного вовсе не потому, что слушала беседу не с начала.
– Все прекрасно понимают: требования белых граничат с безумием, – спокойно ответил господин Николас. – Смена строя станет губительной для экономики страны. Империи необходим император, поэтому армия, безусловно, поддержит наследника.
Жестоко и очень больно.
Утром понедельника Теодор сунул мне блокнот с записями по договору, чтобы ознакомилась и не попала впросак в четверг. Мы сидели на широком подоконнике между этажами. Ольга стояла рядышком, спиной опираясь об угол стены, так она была к нам лицом, и читала конспект.
До начала занятий оставалась пара минут, и вся наша группа уже ждала преподавателя в коридоре у аудитории.
– Спасибо, – поблагодарила я Теодора и печально вздохнула.
– Что такое? – напрягся он.
– Брат так и не пришел. Зря я уехала.
– Странно, – искренне удивился Тедди. – Господин Холд не из тех, кто разбрасывается словами, Алиана. Вероятно, что-то случилось. Может быть, внеплановая учебная тревога?
Я поджала губы. Тревога? Ну-ну. Очень сомневаюсь, что маршалу отказали из-за такой ерунды.
– Не думаю, что господин Николас намеренно обманывал тебя, – задумчиво закончил он. – Хотя... – Он потер подбородок и хмыкнул себе под нос.
Я поморщилась.
– Неважно. Но раз ты вынужден был делать большую часть работы за меня, я, как порядочный студент, напишу тебе следующий реферат.
Тедди открыл рот, чтобы мне ответить, но Ольга его перебила. Она подняла глаза и буркнула:
– Ана! Зачем ты его балуешь? Подумаешь, доделал он за тебя работу, он мужчина, в конце концов. – Ольга захлопнула толстую тетрадь и горько добавила: – А мы вставим свои дипломы в золоченые рамки, чтобы повесить их в спальни своих детей. Отличное будет украшение для детской. Стоимостью пять тысяч империалов.
– Ольга. – Тедди попытался взять ее за руку. Она гневно сбросила его ладонь.
– Хватит, Теодор. Я не нуждаюсь в твоем сочувствии!
Он спрыгнул с подоконника, встал напротив нее. Выпрямил спину и задрал подбородок. Наш веселый сокурсник в один миг превратился в достойного наследника громкой фамилии. Я неправильно выразилась, не превратился – показал истинное лицо.
Интересно…
Господин Дарем-младший пристально посмотрел на девушку и спросил, еле сдерживая гнев:
– А во мне?
Ольга испуганно сжалась. Опустила глаза и, набрав воздуха в легкие, ответила:
– Нуждаюсь.
Тедди сверкнул глазами, улыбнулся и повернулся ко мне.
– Снеговичок, прости, что вмешиваю в это тебя, но мне нужна твоя помощь. Очень нужна.
– Вмешивай, – разрешила я и приготовилась слушать.
Что же он придумал, мой хитроумный приятель?
– Как ты смотришь на то, чтобы ненадолго обручиться со мной? – Он улыбался, но был серьезен как никогда.
Гениально. Я восхищенно посмотрела на сокурсника. Это действительно великолепное решение проблемы. Вот так хитрец! Показал меня отцу, получил заветное «одобряю», еще и мачеху поддразнил. Если господин Дарем и разрешит Тедди разорвать помолвку с десятилетней, но очень перспективной девочкой, то только когда будет уверен, что новая невеста стоит дороже прежней. А моя стоимость, как я теперь знала, была велика.
Опасен. Очень опасен. С таким лучше дружить.
– Хорошо смотрю, – спрыгнула я с подоконника вслед за ним. – Но Холд – на тебе.
«Даже я не мог бы найти кого-то более перспективного». Полагаю, он не будет возражать.
– Ты не пожалеешь, Алиана. Я умею быть благодарным, – тихо сказал Теодор.
Ольга испуганно переводила взгляд с него на меня и обратно. Такая юная, такая хрупкая и такая честная. Что будет, когда он все-таки получит ее? Она бедней, менее знатна и, безусловно, ему не пара.
Только бы она не повторила судьбу госпожи Холд.
– Я знаю, – коротко улыбнулась я. – Но и ты не пожалей.
Громкий звонок известил о начале занятия. Мы заняли места в аудитории. Тедди рядом со мной в среднем ряду, Ольга на две парты впереди у окошка. Я достала из сумки тетрадь и тяжело вздохнула.
– Ну что ты? – улыбнулся мне приятель. – Боишься?
– Нет, – честно ответила я. – Только как бы эта идея не стала еще большей проблемой. Как ты объяснишь отцу наш разрыв?
– Придумаю что-нибудь, – беспечно сказал Теодор.
Я скептически подняла бровь и с досадой дернула плечом. Понимание, что я в точности копирую любимый жест господина Холда, очень раздражало.
Совсем как госпожа Кэтрин. Как жалко она выглядела на балу… Неудивительно, что она пыталась выместить свою злость на мне, я ведь видела откровенное пренебрежение маршала. Равнодушие. Полное отсутствие интереса. Как к поношенной, потерявшей былую привлекательность вещи.
Господи, а ведь он не только с женой скотина, он и с любовницей такой же!
– Хорошо, уже придумал, – сдался Теодор. Похоже, мою гримасу он принял на свой счет.
– И подробнее об этом инциденте нам расскажут студенты Холд и Дарем, – строго сказал преподаватель.
Мы с приятелем приняли виноватый вид.
– Давайте-давайте, господа. Выходите к доске.
И мы с Теодором битый час рассказывали сокурсникам о подавленном двести лет назад на территории Валлии бунте, его предпосылках, последствиях и принятых в это время законах.
Сами виноваты. Нечего было болтать. Зато мы получили зачет. Во всем можно найти плюсы, если хорошенько поискать.
На короткой перемене Тедди клятвенно пообещал мне рассказать свой план вечером после занятий. Наедине. Махинатор, черт возьми. Я рассмеялась. Наедине так наедине. Следующие три пары мы, наученные горьким опытом, сидели тихо. Получили еще один зачет по еще одной истории (их у нас было шесть видов) и, уставшие, пошли домой.
Весь день Ольга была печальна и молчалива и, когда мы покинули территорию университета, ушла вперед, не сказав ни слова на прощание.
– Я все объясню тебе завтра, хорошо? – быстро извинился Теодор и, дождавшись моего «конечно», побежал за своей возлюбленной.
Не больно она была рада идее Теодора, и я ее понимала. Отношения, которые начинались со лжи, вряд ли могли быть счастливыми. Особенно если в ложь эту втянута другая женщина, пусть и из лучших побуждений.
«Может быть, и не придется нам ничего изображать», – подумала я, глядя на то, как Ольга выставила перед собой руки, не давая Теодору обнять ее.
Я вздохнула и побежала домой. Холодно.
Открыла дверь, удивляясь шуму телевизора. Лиззи дома? Все-таки разболелась окончательно, хотя утром собиралась на занятие вместе со мной. Видимо, почувствовала себя плохо и вернулась, или ее, заразную, пинками выгнали домой будущие медики. Уж они, как никто, понимали, насколько опасно переносить болезнь на ногах.
Я скинула обувь и прошла в гостиную. Подруга, закутавшись в пуховое одеяло, спала под какой-то фильм. Тяжелое дыхание ее было слышно у самой двери, я подошла к ней и положила руку на ее лоб.
Горяченная.
– Лиззи? – сдернула с нее одеяло. Может быть, я и не врач, но знаю, что при температуре перегреваться нельзя.
Она открыла глаза и облизнула пересохшие губы, пробормотала что-то на мертвом валлийском.
Стало абсолютно ясно, что сами мы с проблемой не справимся. Надо вызывать скорую.
Я накинула плащ и выбежала на улицу. Телефон был в квартале от нашего дома. Пока дойду, пока позвоню, пока они приедут…
Будка была занята какой-то женщиной, я нервничала и отстукивала носком ботинка свой страх за единственную подругу. Наконец она вышла, я подняла трубку и набрала короткий номер, для которого не требовалось ничего платить. Сообщила о проблеме и, услышав короткое «принято», прервала звонок.
Вышла наружу и нос к носу столкнулась с патрулем.
– Ваши документы? – спросил у меня уставший молодой мужчина.
– Документы? – Руки лихорадочно искали ремешок сумки и не находили.
Черт возьми, сумка! У меня не было с собой ничего, кроме ключей. Я растерялась, начала оправдываться.
– Да-да, живете здесь и забыли документы, – не поверил он ни одному моему слову. – Расскажете это в нашем управлении, – сказал он и больно сжал мне руку повыше локтя.
Я испуганно озиралась по сторонам. Плевать на это задержание, переживу. Но Лиззи! Сможет ли она открыть медикам дверь?!
Никого. Только по противоположной стороне улицы быстро шел какой-то мужчина.
– Пожалуйста, позвольте мне вернуться домой, и я покажу вам документы. Здесь всего-то минута ходьбы! – взмолилась я.
Он не успел отказать – в глазах его был однозначный ответ.
– Имя, звание, подразделение? – сухо сказал тот самый прохожий, показал патрульному какой-то жетон, а потом обратился ко мне: – Госпожа Холд, почему вы вышли из дома без документов?
– Простите. – Я потерла место будущего синяка.
Идиотка, звонить она побежала! Единственное, куда я должна была позвонить, так это в дверь соседней квартиры. Охрана бы сделала все за меня.
Патрульный оправдывался, хотя виноват в ситуации не был, и я вклинилась в разговор:
– Это полностью моя вина, я не имею никаких претензий.
Мой охранник окинул меня недовольным взглядом. Кивнул, отпустил патруль.
– Элизабет в горячке, я вызвала скорую.
– Хорошо, – ответил мужчина. – Идите в дом.
Глава 21
Я влетела в дом, заглянула в гостиную. Лиззи по-прежнему была в горячке, и единственное, что я могла сделать сейчас, – это обтереть ее лицо водой и ждать медиков.
Вымыла руки, взяла чистое полотенце и емкость с водой, спустилась обратно к подруге.
Болезнь и беспомощность – две подружки, с которыми не скучно, но очень тоскливо. Лиззи поежилась от влажного полотенца, на руках ее тут же появились мурашки.
– Бедолага, – погладила ее по голове.
Лиззи поймала мою руку и прижала к своей щеке.
Господи, какая горячая. Где же врачи?
– В этом доме есть вода? – хрипло спросила она.
– Слава богу, ты пришла в себя! Я вызвала скорую, будет с минуту на минуты.
– Не надо было, – прошептала подруга.
– Как-то это не очень похоже на «пройдет само», Лиззи, – ответила я и стрелой помчалась на кухню за питьевой водой.
Она с трудом приподнялась, чтобы напиться. Мне пришлось держать и стакан, и ее голову. Но то, что она была в сознании, безусловно, внушало оптимизм.
– Ральф не приходил? – Она осоловело посмотрела на меня.
– Нет, – поставила я стакан на маленький столик. – Думаю, что уже и не придет до Рождества. Ты сто раз успеешь выздороветь.
– Хорошо. – Элизабет сглотнула. – Как твои зачеты? Какие новости?
– Зачеты сдала. Новостей нет. Хотя погоди, как это нет? Тедди предложил мне обручиться!
– Этого следовало ожидать, – улыбнулась Лиззи.
– Фиктивно и ненадолго. Чтобы он смог разорвать нынешнюю свою помолвку и в дальнейшем жениться на Ольге, – разочаровала ее я.
Элизабет вскинула на меня больные глаза, и мне стало не по себе от ее полного искренней жалости взгляда. Разве это не я должна ее жалеть сейчас?
– И ты, конечно, согласилась ради чужой любви, – хрипло рассмеялась она, покачала головой. – Ани, добрая душа, как же ты наивна…
Я сжалась от ее слов.
Мой выдуманный мир снова рушился, как карточный домик.
Просто приятель. Ничего большего. Ни взгляда, ни жеста, никакого мужского интереса. Мог ли его интерес быть другим? Политическим, финансовым?
Мог…
«Ключик от сейфа с большими деньгами», – вспомнила я слова Теодора.
Старший Дарем, крайне довольный гостьей сына. Тедди, который был рядом со мной с самого первого дня. Одна парта, один столик за обедом в столовой.
Но ведь он влюблен в Ольгу, это просто невозможно не заметить!
Только при чем тут любовь?
Может быть, при том, что я просто хочу в нее верить?
В дверь постучали.
У меня еще есть время, чтобы отказать Теодору. Для начала неплохо было бы его выслушать. Наедине.
– Потом договорим, – сказала я и побежала в коридор, чтобы впустить медиков.
Лиззи смерили температуру и тут же сделали укол жаропонижающего.
– Ну что, голубушка, – ласково обратился к ней врач, – собирайся-ка ты к нам на отдых.
В больницу? Я испуганно посмотрела на мужчину.
– Доктор, что с ней? Не простуда, раз вы настаиваете на госпитализации?
– Может быть, и простуда, – спокойно ответил мне медик. – Но на посещении больницы настаивает господин Холд, и я полностью с ним согласен. Лучше перестраховаться.
– Могу я поехать с вами?
– А потом мне что с вами делать? Обратно вы как доберетесь? Завтра придете.
– Не переживай, – подбодрила меня Элизабет. – Мне уже лучше.
– Конечно, тебе же поставили волшебный укол, – поддакнула я.
Она рассмеялась.
Раз смеется, ей действительно лучше.
Я помогла Лиззи собраться и проводила на улицу. Она села в машину скорой помощи и помахала мне рукой на прощанье. Дул ветер, я подняла ворот плаща и печально смотрела, как ее увозят в больницу.
Разболеться на первой же сессии и прямо перед Рождеством! Невезение, как оно есть.
И виноват в этом господин Холд! Если бы он не наврал, что придет Ральф, этого бы не было.
Небо потемнело, к ветру добавился мокрый снег, и я бы ушла, если бы не вторая скорая, которая ехала прямо ко мне. Лиззи увезли в военный госпиталь, а мне теперь придется краснеть за ложный вызов.
– Не беспокойтесь, – ко мне подошел тот же охранник, который только что выгородил меня перед патрулем, – я сам улажу этот вопрос.
– Хорошо, спасибо, – искренне поблагодарила его я.
Я вернулась в непривычно пустую квартиру. Телевизор давно был выключен, и меня оглушило пугающей холодной тишиной.
Совсем одна. Как же это странно…
Зашла в гостиную, забрала скомканное одеяло Лиззи и поднялась к ней в спальню, чтобы вернуть его на кровать. Оглядела ее комнату. К порядку нас приучили еще в пансионе, и только расстеленная кровать да брошенная на стуле сумка с учебниками говорили о том, что здесь в принципе кто-то живет.
Чем себя занять? Что вообще люди делают одни?
Вздохнула. Поднялась к себе и подошла к окну. Метель. Ничего не было видно, но и не видя, я знала, что на улице никого нет. Пустой дом, пустая улица, пустота в голове и на душе, в общем-то, тоже.
Я не умею быть одна.
Лестницу, что ли, помыть? Переоделась. Сделала. Вымыла еще и кухонный пол и очень устала. Не лучшая это была идея – убираться после тяжелого дня.
Я поела, спустилась в гостиную, открыла учебник. И закрыла.
Невыносимо тихо! Печальные мысли настойчиво стучат в голову. Во рту горчит от разочарования. Я не в состоянии разобраться в собственной жизни, как я буду разбираться в законах?
А разобраться определенно стоит.
Поднялась с места и включила телевизор. Пусть говорит. Вернулась на диван и уткнулась в книгу.
Буквы расплывались перед глазами.
Спокойно, Алиана.
Лиззи в больнице под присмотром врачей. Мама писала, что тоже нашла хорошего специалиста и вот-вот выздоровеет окончательно. Ральф в академии, мы скоро увидимся. Тедди, вполне возможно, придумал помолвку ради Ольги и не собирался манипулировать нами обеими в корыстных целях.
И все у меня прекрасно, пока господин Холд далеко.
– Как бы то ни было, именно этот законопроект вызвал волну протестов в столице. Люди испугались массовых сокращений, ведь в оборонной отрасли занято огромное количество населения. А на фоне ввода наших войск на территорию Южной Саксонии курс на «разоружение» выглядит более чем странным, – говорили с экрана.
– И закономерный итог – теперь наши войска вынуждены защищать население не только от угрозы извне, но и от угрозы внутренней, – подхватил диктора коллега.
– Что вы скажете на это, господин Холд?
Камера показала его лицо, и я завороженно уставилась в телевизор, с трудом улавливая смысл сказанного вовсе не потому, что слушала беседу не с начала.
– Все прекрасно понимают: требования белых граничат с безумием, – спокойно ответил господин Николас. – Смена строя станет губительной для экономики страны. Империи необходим император, поэтому армия, безусловно, поддержит наследника.
