Лиззи поджала губы.
– Неудивительно, что мама осталась дома.
– Не делай поспешных выводов. Ты ничего не знаешь. – Я протянула ей подходящие, по моему мнению, духи.
Подруга несколько раз от души нажала на маленькую сиреневую помпу. В комнате запахло свежестью и лимоном.
Я вздохнула и посмотрела на часы. Четыре. Скоро выезд.
– Да какая уж тут поспешность. – Лиззи швырнула флакон на кровать и поправила игриво выбившийся из прически локон. Искусственно выбившийся, разумеется.
Она была в светлом платье, как и положено незамужней девушке на первом в ее жизни балу. Пастельные тона не особенно ей шли, этикет сегодня обязывал Лиззи быть молью, и недовольство собой сквозило в каждом ее жесте.
– Господи, ну у меня и вид… – Она ущипнула себя за щеки.
– Ты чудесно выглядишь, – немного приврала я.
Она посмотрела на меня в зеркало трюмо. Я не выдержала и хихикнула, такое недоумение было написано на ее лице.
– Ладно-ладно, – замахала я руками. – Это правда не твой оттенок голубого. Ты похожа на привидение.
– Вот уж точно, – сделала она кислую мину.
Я расправила пышную юбку.
– Зато я похожа на клубничный зефир, если это тебя утешит.
Нет, розовый, определенно, ничем не хуже голубого и вполне подходил к светлым волосам. Но чувствовала я себя в этом наряде мечты десятилетней девочки полной идиоткой.
– Так бы тебя и съела, – клацнула Лиззи зубами у меня над ухом и дернула за кончик сложной косы.
За дверью послышались уверенные шаги и мужские голоса. Кристос отчитывался о нашей полной боевой готовности хозяину дома.
Господин Холд был в отъезде с самого утра, мы до сих пор ни разу не встретились со вчерашнего вечера. От резкого напряжения у меня взмокли ладони. Я не хотела видеть отца Элизабет и хотела одновременно.
Можно подумать, мое желание могло что-то изменить.
– Готовы? – широко улыбаясь, спросил он нас на пороге спальни дочери.
Мы одновременно кивнули, и это слаженное движение вызвало у меня смешную ассоциацию с двумя марионетками в разных руках одного кукловода.
«Нет, не смешную», – подумала я, поймав пристальный взгляд темных глаз.
– А где Никки? – спросила я, чтобы что-то спросить.
– Никки? – нахмурился маршал.
– Он приехал с нами. – Элизабет поправила длинные перчатки.
– Кристос? – повернулся к слуге господин Николас.
– Юный господин Холд уехал несколько часов назад, – с готовностью ответил мужчина.
– Жаль, – будто бы искренне огорчился маршал. – А я уж было обрадовался, что он захотел поговорить со мной. – Он потер глаза, и я вдруг поняла, как сильно он устал.
Ярко-красный парадный мундир хорошо отвлекал внимание от лица.
Мы действительно не видели Николаса-младшего с самого обеда. Впрочем, мы и за завтраком его не видели. Потом к нам пришли парикмахеры, и подготовка к балу так увлекла нас обеих, что мы упустили отъезд Никки домой.
Спрашивается, зачем он вообще поехал в столицу?
Одаренный...
– Я оставлю ему приглашение, – сказал господин Холд Кристосу, и в голосе его я услышала и надежду, и мучительное понимание бессмысленности этого действия.
– Хорошо, – дрогнул голос старого слуги.
Я охнула, давя в зародыше невесть откуда взявшуюся жалость к маршалу. Вот уж кто точно в ней не нуждался.
Невероятно, но у Холда-старшего, оказывается, тоже была слабость.
Собственный сын.
Я плохо помню, как мы добрались до дворца. Помню только, как в машине Лиззи держала меня за руку, и сквозь плотный атлас перчаток я почти не чувствовала ее тепла.
Помню господина Холда, на краткий миг задержавшего нас на пороге дома, и Кристоса, держащего в руках два бархатных футляра, формой напоминающих большие раковины.
Лиззи достались синие сапфиры, мне – розовые топазы.
– Позволишь? – спросил меня отец Элизабет, и я кивнула, приподнимая волосы.
Холодный металл лег мне на грудь. Господин Николас защелкнул крошечный замок и случайно коснулся рукой у основания моей шеи, там, где выступают позвонки.
Случайно ли?
Мы стояли у зеркала. Я, Лиззи и ее отец. Подруга улыбалась отражению – яркие камни зажгли ее лицо, теперь никто не смог бы сравнить ее с молью, а я смотрела на себя и думала, что дизайн моего украшения чрезвычайно напоминает дорогой ошейник на любимой болонке какой-нибудь богатой госпожи.
Помню, как господин Холд улыбнулся нам обеим. Помню, как мы улыбнулись в ответ.
Кристос закрыл за нами дверь. Вечерний город приветствовал нас желтыми фонарями, цветными глазами дорожных светофоров и практически полным отсутствием других машин.
Дороги в центре столицы сегодня были закрыты для большей части горожан. Судя по отсутствию на улицах пешеходов, проход по тротуарам был также запрещен.
Огромный дворцовый комплекс светился тысячами огней, оркестр гремел, наверное, на несколько миль вокруг. Впрочем, до жилых кварталов шум наверняка не доходил. Высаженные ровными рядами высокие деревья закрывали дворец от лишних глаз, а их листва заглушала громкие звуки.
Я видела дворец издалека, но только вблизи, у подножия широкой мраморной лестницы у главного входа, смогла оценить его воистину имперский размер.
Гости казались крошечными насекомыми на его фоне.
Бабочки, жуки и… Я бросила взгляд на маршала. О нет, совсем не шмель.
Мы с Элизабет шли по две стороны от господина Холда, вернее, он вел нас под руки. Я слева, она справа. На красной ткани камзола белели наши перчатки, яркий свет слепил глаза.
– Господин маршал! – выкрикнул какой-то репортер из-за ограждения.
Холд остановился и, широко улыбнувшись, повернулся к нему. Мы с Элизабет изобразили на лицах восторг. Фотограф защелкал камерой.
«Сравнение с насекомым было не слишком удачным. Ядовитый паук или скорпион», – подумала я, аккуратно рассматривая его из-под ресниц.
Мы вновь шли наверх. Он наклонил ко мне голову и тихо шепнул куда-то в висок:
– Ваши глаза говорят откровеннее слов.
Я подняла взгляд и ответила:
– Они лгут.
Господин Холд громко расхохотался. Вероятно, я казалась ему очень смешной.
Лиззи выглянула из-за плеча отца, я подмигнула подруге и излишне резко приподняла подол юбки, которую держала и до того, чтобы не запутаться в этом розовом облаке.
– Вы еще не научились лгать, Алиана, – улыбнулся мне господин Холд. – Но уверен: несколько лет – и тебе не будет равных в этом искусстве.
Кровь в висках стучала так громко, что заглушала музыкантов.
«Просчитывать», – вспомнила я и вежливо улыбнулась маршалу.
Сложно ли вывести из равновесия неопытную девицу? Господину Холду для этого требуется парочка слов.
«Выжидать», – возражать бессмысленно. Он прав.
До зимы я и не думала скрывать что-либо от Лиззи, а теперь голова моя полна тайных мыслей, выводов...
Платье было слишком пышным, несмотря на все ухищрения, я наступила на подол. Запнулась, крепче схватила за руку Холда.
– Осторожнее, – ласково сказал мне мужчина, напрягая мышцы. Косой луч прожектора озарил его лицо. Серебром сверкнули короткие волосы на висках.
«И чувств», – закончила я собственную мысль.
Мы наконец поднялись на верхнюю ступень. Я не удержалась и оглянулась, чтобы с высоты посмотреть на парк, подъезжающие кортежи и нарядных гостей.
«Действовать» будем позже.
Только как не свихнуться до этого «позже»?!
Спокойно, Алиана. Посмотри, какой волшебный открывается вид! Сад, настолько ухоженный, что растения в нем кажутся искусственными. Фонтан, сверкающие всеми цветами радуги брызги воды, бьющие в такт музыке высокие струи. Автомобили, стоимость которых сопоставима с ценой небольшого дома в Южном, и неприлично богатые гости.
Что я вообще здесь делаю?
Ах да. Собираюсь говорить с императором.
Нервно передернула плечами.
– Замерзли? – заметил мой жест отец Лиззи.
Внизу, где толпой стояли репортеры, мелькнул белый цвет.
– Что это? – от удивления я забыла ответить Холду.
К обвешанным аппаратурой журналистам стремительно бежал человек в белой одежде. И судя по комплекции и тому, как он двигался, это была женщина.
Господин Николас проследил за моим взглядом. Нахмурился. Поднял руку вверх, пальцами изобразив неизвестный мне жест.
– Это прокол имперской службы безопасности, – пояснил мне мужчина.
Несколько одетых в штатское мужчин торопливо направились в сторону репортеров.
– «Белый легион»? – уточнила Лиззи, внимательно наблюдая за тем, как военные заламывают радикалу руки.
– Они самые, – подтвердил маршал.
– Какой смысл надевать белые одежды и при этом пытаться прорваться во дворец? – недоуменно спросила его дочь.
Активист не оказывал сопротивления, люди Холда отводили его куда-то в сторону, а репортеры с удовольствием снимали эту картину на фотопленку, позабыв о гостях.
– Так вот же он, смысл, – кивнула я в сторону журналистов. – Четвертая власть. Кажется, так их называют?
– Верно, – задумчиво подтвердил мои слова маршал.
– Надеюсь, твоя репутация не пострадает, – испугалась Лиззи.
– Моя – не пострадает, – успокоил ее отец. – Военные не имеют никакого отношения к службе безопасности империи. Это разные ведомства.
– Даже выиграют, – в тон добавила я. – Это ведь ваши подчиненные скрутили легионера, не правда ли?
Холд дернул уголком рта и, убедившись, что других «белых» на горизонте больше не видно, всем корпусом развернулся ко мне.
– Мои.
Снова он стоял напротив и смотрел на меня сверху вниз. Не скрывал мягкой усмешки. Подавлял одним лишь присутствием.
Где-то в сердце Эдинбургского леса весенний ураган с корнями выдрал высокую сосну, гнулись макушки соседних деревьев, а меня качнуло.
«Не смотри на него!» – приказала я себе.
Глубоко спящий инстинкт самосохранения наконец проснулся, и я отступила на шаг, разумно опасаясь сорваться с мраморной лестницы в этом розовом безобразии.
Бросила быстрый взгляд вниз и закаменела.
Девушка, теперь я видела это точно, отчаянно вырывалась из крепких рук военных. С волос ее слетел капюшон, и искаженное ненавистью лицо отчего-то показалось мне очень знакомым. Я сощурилась, чтобы видеть чуть лучше, но она была слишком далеко.
– Что такое? – Господин Холд обернулся назад.
– Эта девушка... – Я наморщила лоб. – Где я могла ее видеть?
– Девушка? – охнула Лиззи.
– Кети... – ошарашенно поняла я.
– Кети? – переспросила Элизабет.
– Горничная, – помогла я ей вспомнить. – Она зимой работала в доме твоего отца.
Кети это была или нет, но девушка будто услышала, что я говорю о ней, и подняла голову.
Холд покачал головой, взял мою руку и демонстративно положил ее себе на локоть, уводя к приветливо распахнутым дверям парадного входа во дворец.
– Какое воображение, Алиана, – иронично сказал мужчина. – Вам бы романы писать.
Стоящие по двум сторонам от входа лакеи низко поклонились, пропуская нас в здание. Цвет их ливрей сливался с помпезной отделкой дворцовых интерьеров. Золото. Алый – и снова золото.
Господин Николас небрежно показал приглашения распорядителю. Мужчина поставил галочки напротив наших имен, быстро найдя Холда на первой же странице своего списка.
– Приятного вечера, – поклонился он нам.
Еще несколько ступеней. Просторный холл. Имперская гвардия в парадных мундирах. Все одного роста, все молоды и красивы. И все в отточенном жесте при виде господина Холда переложили оружие в левую руку, прижав правую к сердцу.
Почему имперская служба безопасности приветствует маршала так, как могла бы приветствовать самого императора?
Бесконечный коридор закончился, как и кроваво-красный ковер под нашими ногами.
– Добро пожаловать на Весенний бал! – улыбнулся господин Николас.
Полгода ежедневных приготовлений к мероприятию показались напрасно потраченным временем. Дополнительные уроки этикета – глупыми.
К этому невозможно подготовиться.
Зеркала. Тысячи лампочек в огромных хрустальных люстрах. Сверкающий паркет под ногами, одуряющий аромат чужих духов.
Дамы, господа, молодые девушки и юноши. Блеск драгоценных камней.
Удар по всем органам чувств.
– Я буду рядом, не волнуйся, – наклонился ко мне господин Холд и, отпустив Элизабет, накрыл мою руку своей, чуть сжимая ее в жесте поддержки.
– Простите, – искренне извинилась я, расслабляя пальцы.
Сама того не замечая, я изо всех сил вцепилась в локоть мужчины и наверняка наставила ему синяков.
Надо взять себя в руки.
Бросила взгляд на подругу. Лиззи выглядела уверенной и спокойной. Ничего удивительного, из нас двоих это я была в прямом смысле слова из леса. Элизабет в отличие от меня уже бывала во дворце, пусть и не на знаменитом Весеннем балу.
Для меня же поездка от дома до колледжа была самым большим приключением в жизни, а вокзал в Южном – самым многолюдным местом, в котором мне довелось побывать.
– Ничего страшного, – тепло улыбнулся мне маршал.
– Николас, вы уже тут! – окликнул Холда женский голос.
Госпожа Кэтрин шла к нам в сопровождении супруга. Изумрудное платье обрисовывало стройную фигуру, тонкий шелк струился по ногам, на краткий миг позволяя увидеть их великолепную форму. Высокая прическа, длинная шея, украшенная бриллиантовым колье, большие темные глаза и полные алые губы. Она была очень красива, но красота эта была какой-то нервной. Излишне резкой и яркой.
Или таковой она казалась на фоне нас с Лиззи.
Акварельные наброски и выписанная с идеальной точностью картина маслом.
Мы с подругой наклонили голову, приветствуя женщину. Она кивнула в ответ и подхватила господина Николаса под руку.
Вопиющее нарушение этикета.
Брови Лиззи от удивления переползли куда-то на лоб, а я, не сдержавшись, глупо хихикнула.
– Добрый вечер, юные дамы, – поклонился нам ее супруг.
– Добрый вечер, господин Теодор, – вежливо поздоровалась с ним Элизабет, намеренно называя его по имени. Для меня.
Он был одет как подавляющее большинство мужчин. Черный смокинг, белый жилет, лаковые туфли. И, как и большинство мужчин, проигрывал маршалу в стати и лоске. Удивительно, но военный мундир демонстрировал породу господина Холда лучше самого дорогого костюма.
Истинный аристократ. Родственник императора. Высшая кровь.
Господин Теодор говорил нам комплименты. Лиззи мило смущалась, я отшучивалась и боковым зрением следила за беседой господина Николаса и брюнетки.
Она льнула к нему будто кошка, он был безупречно вежлив.
– Танцы, – громко хохотнул маршал, – что вы, Кэтрин. Разве что со своими девочками.
Он отвернулся от женщины и протянул руку к той из «своих девочек», кто был к нему ближе. Ко мне.
Лиззи весело рассмеялась и подошла к отцу, подхватив его под локоть.
– С удовольствием с тобой потанцую, – громко сказала она. Холодный взгляд ее, направленный на госпожу Кэтрин, никак не вязался с очаровательной улыбкой на губах.
А госпожа Кэтрин, улыбаясь не менее очаровательно, смотрела на то, как я в ответ протягиваю руку господину Николасу.
Наши пальцы соприкоснулись. Гладкая ткань перчаток сделала этот жест особенно плавным. Господин Теодор подошел к жене.
– Я вижу чету Слоунов, – заметил мужчина.
Кэтрин чуть прикрыла глаза.
– Нам стоит немедленно с ними поздороваться, – нарочито радостно сказала она.
– Еще увидимся, Николас, – кивнул господин Теодор на прощание. – Дамы.
Мы присели в вежливых реверансах в ответ.
– Напомните, какой пост занимает супруг госпожи Кэтрин? – тихо спросила я.
– И все-таки придется звонить в ваш колледж, – вздохнул Холд. – Не узнать министра экономики и финансов! Чему вас там учат, Элизабет?
– Неудивительно, что мама осталась дома.
– Не делай поспешных выводов. Ты ничего не знаешь. – Я протянула ей подходящие, по моему мнению, духи.
Подруга несколько раз от души нажала на маленькую сиреневую помпу. В комнате запахло свежестью и лимоном.
Я вздохнула и посмотрела на часы. Четыре. Скоро выезд.
– Да какая уж тут поспешность. – Лиззи швырнула флакон на кровать и поправила игриво выбившийся из прически локон. Искусственно выбившийся, разумеется.
Она была в светлом платье, как и положено незамужней девушке на первом в ее жизни балу. Пастельные тона не особенно ей шли, этикет сегодня обязывал Лиззи быть молью, и недовольство собой сквозило в каждом ее жесте.
– Господи, ну у меня и вид… – Она ущипнула себя за щеки.
– Ты чудесно выглядишь, – немного приврала я.
Она посмотрела на меня в зеркало трюмо. Я не выдержала и хихикнула, такое недоумение было написано на ее лице.
– Ладно-ладно, – замахала я руками. – Это правда не твой оттенок голубого. Ты похожа на привидение.
– Вот уж точно, – сделала она кислую мину.
Я расправила пышную юбку.
– Зато я похожа на клубничный зефир, если это тебя утешит.
Нет, розовый, определенно, ничем не хуже голубого и вполне подходил к светлым волосам. Но чувствовала я себя в этом наряде мечты десятилетней девочки полной идиоткой.
– Так бы тебя и съела, – клацнула Лиззи зубами у меня над ухом и дернула за кончик сложной косы.
За дверью послышались уверенные шаги и мужские голоса. Кристос отчитывался о нашей полной боевой готовности хозяину дома.
Господин Холд был в отъезде с самого утра, мы до сих пор ни разу не встретились со вчерашнего вечера. От резкого напряжения у меня взмокли ладони. Я не хотела видеть отца Элизабет и хотела одновременно.
Можно подумать, мое желание могло что-то изменить.
– Готовы? – широко улыбаясь, спросил он нас на пороге спальни дочери.
Мы одновременно кивнули, и это слаженное движение вызвало у меня смешную ассоциацию с двумя марионетками в разных руках одного кукловода.
«Нет, не смешную», – подумала я, поймав пристальный взгляд темных глаз.
– А где Никки? – спросила я, чтобы что-то спросить.
– Никки? – нахмурился маршал.
– Он приехал с нами. – Элизабет поправила длинные перчатки.
– Кристос? – повернулся к слуге господин Николас.
– Юный господин Холд уехал несколько часов назад, – с готовностью ответил мужчина.
– Жаль, – будто бы искренне огорчился маршал. – А я уж было обрадовался, что он захотел поговорить со мной. – Он потер глаза, и я вдруг поняла, как сильно он устал.
Ярко-красный парадный мундир хорошо отвлекал внимание от лица.
Мы действительно не видели Николаса-младшего с самого обеда. Впрочем, мы и за завтраком его не видели. Потом к нам пришли парикмахеры, и подготовка к балу так увлекла нас обеих, что мы упустили отъезд Никки домой.
Спрашивается, зачем он вообще поехал в столицу?
Одаренный...
– Я оставлю ему приглашение, – сказал господин Холд Кристосу, и в голосе его я услышала и надежду, и мучительное понимание бессмысленности этого действия.
– Хорошо, – дрогнул голос старого слуги.
Я охнула, давя в зародыше невесть откуда взявшуюся жалость к маршалу. Вот уж кто точно в ней не нуждался.
Невероятно, но у Холда-старшего, оказывается, тоже была слабость.
Собственный сын.
Я плохо помню, как мы добрались до дворца. Помню только, как в машине Лиззи держала меня за руку, и сквозь плотный атлас перчаток я почти не чувствовала ее тепла.
Помню господина Холда, на краткий миг задержавшего нас на пороге дома, и Кристоса, держащего в руках два бархатных футляра, формой напоминающих большие раковины.
Лиззи достались синие сапфиры, мне – розовые топазы.
– Позволишь? – спросил меня отец Элизабет, и я кивнула, приподнимая волосы.
Холодный металл лег мне на грудь. Господин Николас защелкнул крошечный замок и случайно коснулся рукой у основания моей шеи, там, где выступают позвонки.
Случайно ли?
Мы стояли у зеркала. Я, Лиззи и ее отец. Подруга улыбалась отражению – яркие камни зажгли ее лицо, теперь никто не смог бы сравнить ее с молью, а я смотрела на себя и думала, что дизайн моего украшения чрезвычайно напоминает дорогой ошейник на любимой болонке какой-нибудь богатой госпожи.
Помню, как господин Холд улыбнулся нам обеим. Помню, как мы улыбнулись в ответ.
Кристос закрыл за нами дверь. Вечерний город приветствовал нас желтыми фонарями, цветными глазами дорожных светофоров и практически полным отсутствием других машин.
Дороги в центре столицы сегодня были закрыты для большей части горожан. Судя по отсутствию на улицах пешеходов, проход по тротуарам был также запрещен.
Огромный дворцовый комплекс светился тысячами огней, оркестр гремел, наверное, на несколько миль вокруг. Впрочем, до жилых кварталов шум наверняка не доходил. Высаженные ровными рядами высокие деревья закрывали дворец от лишних глаз, а их листва заглушала громкие звуки.
Я видела дворец издалека, но только вблизи, у подножия широкой мраморной лестницы у главного входа, смогла оценить его воистину имперский размер.
Гости казались крошечными насекомыми на его фоне.
Бабочки, жуки и… Я бросила взгляд на маршала. О нет, совсем не шмель.
Мы с Элизабет шли по две стороны от господина Холда, вернее, он вел нас под руки. Я слева, она справа. На красной ткани камзола белели наши перчатки, яркий свет слепил глаза.
– Господин маршал! – выкрикнул какой-то репортер из-за ограждения.
Холд остановился и, широко улыбнувшись, повернулся к нему. Мы с Элизабет изобразили на лицах восторг. Фотограф защелкал камерой.
«Сравнение с насекомым было не слишком удачным. Ядовитый паук или скорпион», – подумала я, аккуратно рассматривая его из-под ресниц.
Мы вновь шли наверх. Он наклонил ко мне голову и тихо шепнул куда-то в висок:
– Ваши глаза говорят откровеннее слов.
Я подняла взгляд и ответила:
– Они лгут.
Господин Холд громко расхохотался. Вероятно, я казалась ему очень смешной.
Лиззи выглянула из-за плеча отца, я подмигнула подруге и излишне резко приподняла подол юбки, которую держала и до того, чтобы не запутаться в этом розовом облаке.
– Вы еще не научились лгать, Алиана, – улыбнулся мне господин Холд. – Но уверен: несколько лет – и тебе не будет равных в этом искусстве.
Кровь в висках стучала так громко, что заглушала музыкантов.
«Просчитывать», – вспомнила я и вежливо улыбнулась маршалу.
Сложно ли вывести из равновесия неопытную девицу? Господину Холду для этого требуется парочка слов.
«Выжидать», – возражать бессмысленно. Он прав.
До зимы я и не думала скрывать что-либо от Лиззи, а теперь голова моя полна тайных мыслей, выводов...
Платье было слишком пышным, несмотря на все ухищрения, я наступила на подол. Запнулась, крепче схватила за руку Холда.
– Осторожнее, – ласково сказал мне мужчина, напрягая мышцы. Косой луч прожектора озарил его лицо. Серебром сверкнули короткие волосы на висках.
«И чувств», – закончила я собственную мысль.
Мы наконец поднялись на верхнюю ступень. Я не удержалась и оглянулась, чтобы с высоты посмотреть на парк, подъезжающие кортежи и нарядных гостей.
«Действовать» будем позже.
Только как не свихнуться до этого «позже»?!
Спокойно, Алиана. Посмотри, какой волшебный открывается вид! Сад, настолько ухоженный, что растения в нем кажутся искусственными. Фонтан, сверкающие всеми цветами радуги брызги воды, бьющие в такт музыке высокие струи. Автомобили, стоимость которых сопоставима с ценой небольшого дома в Южном, и неприлично богатые гости.
Что я вообще здесь делаю?
Ах да. Собираюсь говорить с императором.
Нервно передернула плечами.
– Замерзли? – заметил мой жест отец Лиззи.
Внизу, где толпой стояли репортеры, мелькнул белый цвет.
– Что это? – от удивления я забыла ответить Холду.
К обвешанным аппаратурой журналистам стремительно бежал человек в белой одежде. И судя по комплекции и тому, как он двигался, это была женщина.
Господин Николас проследил за моим взглядом. Нахмурился. Поднял руку вверх, пальцами изобразив неизвестный мне жест.
– Это прокол имперской службы безопасности, – пояснил мне мужчина.
Несколько одетых в штатское мужчин торопливо направились в сторону репортеров.
– «Белый легион»? – уточнила Лиззи, внимательно наблюдая за тем, как военные заламывают радикалу руки.
– Они самые, – подтвердил маршал.
– Какой смысл надевать белые одежды и при этом пытаться прорваться во дворец? – недоуменно спросила его дочь.
Активист не оказывал сопротивления, люди Холда отводили его куда-то в сторону, а репортеры с удовольствием снимали эту картину на фотопленку, позабыв о гостях.
– Так вот же он, смысл, – кивнула я в сторону журналистов. – Четвертая власть. Кажется, так их называют?
– Верно, – задумчиво подтвердил мои слова маршал.
– Надеюсь, твоя репутация не пострадает, – испугалась Лиззи.
– Моя – не пострадает, – успокоил ее отец. – Военные не имеют никакого отношения к службе безопасности империи. Это разные ведомства.
– Даже выиграют, – в тон добавила я. – Это ведь ваши подчиненные скрутили легионера, не правда ли?
Холд дернул уголком рта и, убедившись, что других «белых» на горизонте больше не видно, всем корпусом развернулся ко мне.
– Мои.
Снова он стоял напротив и смотрел на меня сверху вниз. Не скрывал мягкой усмешки. Подавлял одним лишь присутствием.
Где-то в сердце Эдинбургского леса весенний ураган с корнями выдрал высокую сосну, гнулись макушки соседних деревьев, а меня качнуло.
«Не смотри на него!» – приказала я себе.
Глубоко спящий инстинкт самосохранения наконец проснулся, и я отступила на шаг, разумно опасаясь сорваться с мраморной лестницы в этом розовом безобразии.
Бросила быстрый взгляд вниз и закаменела.
Девушка, теперь я видела это точно, отчаянно вырывалась из крепких рук военных. С волос ее слетел капюшон, и искаженное ненавистью лицо отчего-то показалось мне очень знакомым. Я сощурилась, чтобы видеть чуть лучше, но она была слишком далеко.
– Что такое? – Господин Холд обернулся назад.
– Эта девушка... – Я наморщила лоб. – Где я могла ее видеть?
– Девушка? – охнула Лиззи.
– Кети... – ошарашенно поняла я.
– Кети? – переспросила Элизабет.
– Горничная, – помогла я ей вспомнить. – Она зимой работала в доме твоего отца.
Кети это была или нет, но девушка будто услышала, что я говорю о ней, и подняла голову.
Холд покачал головой, взял мою руку и демонстративно положил ее себе на локоть, уводя к приветливо распахнутым дверям парадного входа во дворец.
– Какое воображение, Алиана, – иронично сказал мужчина. – Вам бы романы писать.
Глава 9
Стоящие по двум сторонам от входа лакеи низко поклонились, пропуская нас в здание. Цвет их ливрей сливался с помпезной отделкой дворцовых интерьеров. Золото. Алый – и снова золото.
Господин Николас небрежно показал приглашения распорядителю. Мужчина поставил галочки напротив наших имен, быстро найдя Холда на первой же странице своего списка.
– Приятного вечера, – поклонился он нам.
Еще несколько ступеней. Просторный холл. Имперская гвардия в парадных мундирах. Все одного роста, все молоды и красивы. И все в отточенном жесте при виде господина Холда переложили оружие в левую руку, прижав правую к сердцу.
Почему имперская служба безопасности приветствует маршала так, как могла бы приветствовать самого императора?
Бесконечный коридор закончился, как и кроваво-красный ковер под нашими ногами.
– Добро пожаловать на Весенний бал! – улыбнулся господин Николас.
Полгода ежедневных приготовлений к мероприятию показались напрасно потраченным временем. Дополнительные уроки этикета – глупыми.
К этому невозможно подготовиться.
Зеркала. Тысячи лампочек в огромных хрустальных люстрах. Сверкающий паркет под ногами, одуряющий аромат чужих духов.
Дамы, господа, молодые девушки и юноши. Блеск драгоценных камней.
Удар по всем органам чувств.
– Я буду рядом, не волнуйся, – наклонился ко мне господин Холд и, отпустив Элизабет, накрыл мою руку своей, чуть сжимая ее в жесте поддержки.
– Простите, – искренне извинилась я, расслабляя пальцы.
Сама того не замечая, я изо всех сил вцепилась в локоть мужчины и наверняка наставила ему синяков.
Надо взять себя в руки.
Бросила взгляд на подругу. Лиззи выглядела уверенной и спокойной. Ничего удивительного, из нас двоих это я была в прямом смысле слова из леса. Элизабет в отличие от меня уже бывала во дворце, пусть и не на знаменитом Весеннем балу.
Для меня же поездка от дома до колледжа была самым большим приключением в жизни, а вокзал в Южном – самым многолюдным местом, в котором мне довелось побывать.
– Ничего страшного, – тепло улыбнулся мне маршал.
– Николас, вы уже тут! – окликнул Холда женский голос.
Госпожа Кэтрин шла к нам в сопровождении супруга. Изумрудное платье обрисовывало стройную фигуру, тонкий шелк струился по ногам, на краткий миг позволяя увидеть их великолепную форму. Высокая прическа, длинная шея, украшенная бриллиантовым колье, большие темные глаза и полные алые губы. Она была очень красива, но красота эта была какой-то нервной. Излишне резкой и яркой.
Или таковой она казалась на фоне нас с Лиззи.
Акварельные наброски и выписанная с идеальной точностью картина маслом.
Мы с подругой наклонили голову, приветствуя женщину. Она кивнула в ответ и подхватила господина Николаса под руку.
Вопиющее нарушение этикета.
Брови Лиззи от удивления переползли куда-то на лоб, а я, не сдержавшись, глупо хихикнула.
– Добрый вечер, юные дамы, – поклонился нам ее супруг.
– Добрый вечер, господин Теодор, – вежливо поздоровалась с ним Элизабет, намеренно называя его по имени. Для меня.
Он был одет как подавляющее большинство мужчин. Черный смокинг, белый жилет, лаковые туфли. И, как и большинство мужчин, проигрывал маршалу в стати и лоске. Удивительно, но военный мундир демонстрировал породу господина Холда лучше самого дорогого костюма.
Истинный аристократ. Родственник императора. Высшая кровь.
Господин Теодор говорил нам комплименты. Лиззи мило смущалась, я отшучивалась и боковым зрением следила за беседой господина Николаса и брюнетки.
Она льнула к нему будто кошка, он был безупречно вежлив.
– Танцы, – громко хохотнул маршал, – что вы, Кэтрин. Разве что со своими девочками.
Он отвернулся от женщины и протянул руку к той из «своих девочек», кто был к нему ближе. Ко мне.
Лиззи весело рассмеялась и подошла к отцу, подхватив его под локоть.
– С удовольствием с тобой потанцую, – громко сказала она. Холодный взгляд ее, направленный на госпожу Кэтрин, никак не вязался с очаровательной улыбкой на губах.
А госпожа Кэтрин, улыбаясь не менее очаровательно, смотрела на то, как я в ответ протягиваю руку господину Николасу.
Наши пальцы соприкоснулись. Гладкая ткань перчаток сделала этот жест особенно плавным. Господин Теодор подошел к жене.
– Я вижу чету Слоунов, – заметил мужчина.
Кэтрин чуть прикрыла глаза.
– Нам стоит немедленно с ними поздороваться, – нарочито радостно сказала она.
– Еще увидимся, Николас, – кивнул господин Теодор на прощание. – Дамы.
Мы присели в вежливых реверансах в ответ.
– Напомните, какой пост занимает супруг госпожи Кэтрин? – тихо спросила я.
– И все-таки придется звонить в ваш колледж, – вздохнул Холд. – Не узнать министра экономики и финансов! Чему вас там учат, Элизабет?
