Слушание дела пришлось прервать и отложить до следующего дня, так как продолжать его не было никакой возможности. Поэтому мы просим определенно указать, как нам завтра действовать по такому их требованию, так как судебный порядок не дает нам никакого повода к отказу."
- Дьявол! - вырвалось у Колло д’Эрбуа.
Остальные участники Комитета тоже выразили неудовольствие, каждый по-своему. Только один Сен-Жюст сидел молча, с совершенно непроницаемым лицом.
Робеспьер выждал паузу и приподнялся из-за стола. Сдвинув на лоб очки, он окинул коллег своим строгим пронзительным взглядом:
- И что же мы будем делать, граждане?
- А что ты сам скажешь, Робеспьер? - Колло д'Эрбуа нервно забарабанил пальцами по зеленой скатерти стола. - Ведь это же была твоя идея сделать процесс Дантона публичным.
- Недавний суд над Эбером тоже был публичным, - невозмутимо ответил Робеспьер. - Да и на прочих заседаниях революционного трибунала всегда присутствовал народ.
- Но Эбер - не Дантон, - возразил Барер, ещё один участник Комитета общественного спасения. - К тому же Эбер почти сразу же во всём признался, а здесь это вряд ли получится.
- Да, - Робеспьер холодно посмотрел на своего коллегу из-под очков, - Дантон будет упорствовать до последнего. Да и остальные обвиняемые - тоже. Но мы не можем допустить явки их свидетелей в трибунал. Иначе всё может рухнуть...
- Они требуют каких-то конкретных лиц? - спросил Колло д'Эрбуа.
- Да, - Робеспьер кивнул на лежащее на столе письмо, - Эрман пишет, что они называли определенные фамилии тех, кто мог бы их поддержать. Это Лежандр, Куртуа, Панис, Робер Ленде и ещё несколько человек, в основном депутаты Конвента.
- Все они - тоже скрытые до поры дантонисты и умеренные, - подал голос молчавший до этого Сен-Жюст.
- Слышишь, Робер, - усмехнулся Колло д'Эрбуа, посмотрев на Ленде, который, узнав своё имя, почесал в затылке.
- Я не удивлён, - ответил Ленде, - ведь только я один подал голос против ареста Дантона и остальных, когда это ставили на голосование Комитета.
- И я даже помню, какие ты сказал тогда слова... - Колло в упор посмотрел на него. - "Я нахожусь здесь, чтобы помогать гражданам, а не для того, чтобы убивать патриотов".
- А сейчас, Ленде, ты готов их повторить? - ехидно поинтересовался Колло.
- Хватит! - раздраженно сказал Робеспьер, - не хватало ещё, чтобы внутри нашего Комитета произошёл раскол.
- Ну... а если присяжные всё-таки оправдают Дантона? - спросил Робер Ленде. - Ведь ничего противозаконного в действиях его и других подсудимых нет. Они имеют полное право на свидетелей для своей защиты.
- О... - засмеялся Кутон, - уж не собираешься ли ты побежать в трибунал к Дантону по первому его зову и защищать там его и его сообщников? Смотри, Ленде, так незаметно и становятся изменниками.
- При чём тут измена, - упрямо продолжал Робер Ленде, - я говорю, что с юридической точки зрения Дантон сейчас совершенно прав.
- Возможно, - сухо отозвался Робеспьер, - но это абсолютно ничего не меняет.
- Как не меняет? - Ленде даже привстал со своего места. - Но ведь произойдет грубое нарушение законности. Обвиняемые имеют право хотя бы на минимальную защиту. Тем более, перед лицом смерти.
- Враги республики и народа не имеют никаких прав, - холодно отчеканил Сен-Жюст.
- Ну-у... - протянул растерявшийся Ленде, - он вытащил из кармана носовой платок и вытер вспотевшее лицо. Затем перевёл взгляд с бесстрастного, похожего на красивую мраморную маску лица Сен-Жюста, на лицо Робеспьера.
Неподкупный теребил в руках очки в золотой оправе.
- Но гражданин Робеспьер, - начал Ленде, - не вы ли сами раньше говорили, что необходимо соблюдать законность? Для чего же мы тогда принимали Декларацию прав человека и гражданина? Для чего существуют юридические нормы?
- Ленде! - раздражённо бросил Робеспьер, - я прекрасно всё это знаю, поскольку сам являюсь адвокатом. Но Дантону и его сообщникам нельзя давать шанс, понимаешь? Иначе, выиграв суд, он сразу же разгонит наш Комитет, а вместо него создаст собственный, по своему вкусу. И наберёт в него всех своих развратных и беспринципных дружков, таких как Фабр, Сешель и им подобных.
- Да, - поддержал Неподкупного Сен-Жюст. - Дантон так и сделает, я в этом убежден. И мы не для того вышвырнули Эро из Комитета ещё полгода назад, чтобы он опять оказался за этим столом.
Он оперся правой рукой на тёмно-зеленую скатерть.
Робер Ленде хотел было что-то возразить, но неожиданно в дверь кабинета раздался громкий стук.
- Да! - отрывисто крикнул Робеспьер.
В помещение просунулась голова гвардейца, стоявшего на карауле у входа в зал заседаний Комитета.
- Гражданин Робеспьер, - проговорил он, - поступили срочные сведения из Люксембургской тюрьмы.
- Что такое? - Робеспьер строго посмотрел на него. - Что это за сведения? Ну, зайди же сюда.
Гвардеец подошёл к столу и положил перед Неподкупным какую-то бумагу.
- Сообщение от некоего Лафлота, содержащегося в "Люксембурге". Его час назад передал привратник тюрьмы одному из полицейских, а он уже доставил его в Комитет.
- Хорошо, можешь идти.
Гвардеец кивнул и скрылся за дверью.
Робеспьер поджал губы и взяв в руки листок, стал его читать. По мере чтения, выражение его лица менялось. Брови слегка нахмурились, но когда он поднял свои светлые глаза и окинул взглядом коллег, в нём было видно явное оживление.
- Ну, что там на этот раз, Максимилиан? - немного насмешливо спросил Кутон.
- Граждане! - Робеспьер повысил голос, - Лафлот пишет о том, что сегодня днём видел, как жена Демулена передала какую-то записку Артуру Диллону, содержащемуся в "Люксембурге".
- Диллон, - презрительно бросил Колло д'Эрбуа, - это тот сомнительный тип, арестованный, как "подозрительный" и друг Демулена?
- Да, - он уже неделю, как находится в "Люксембурге", завтра его собирались переводить в Консьержери.
- Но как же ей удалось передать ему записку?
- Лафлот совершенно случайно увидел из окна своей камеры, как Люсиль Демулен умудрилась подойти вплотную к ограде и через решетку передать Диллону записку, когда тот был на прогулке в тюремном дворе.
- Ловко, однако! - присвистнул Барер. - И каково же содержание этой записки?
- К сожалению, пока не известно, - проговорил Робеспьер. - Но заметив это, Лафлот сразу же написал обо всём увиденном и передал привратнику. А далее его донос попал уже непосредственно к нам, в Комитет.
- Жену Демулена тоже надо арестовать, - проговорил Сен-Жюст, нахмурив свои красивые брови. - Всё это смахивает на заговор.
Робеспьер устало провёл рукой по лбу и сел за стол.
- Да, я понимаю, Антуан, - ответил он, - надо отправиться в тюрьму и поговорить с Лафлотом. Обстоятельно допросить. Но я сейчас совершенно без сил...
- В таком случае... - Сен-Жюст встал, - Максимилиан, позволь мне самому поехать в "Люксембург". Я думаю, это совпадение не случайно. Вероятно, жена Демулена что-то замышляет.
- На гильотину её вместе с мужем, - усмехнулся Кутон, потирая руки.
- Похоже, это обычная женская истерика, - отозвался Барер. - Но выяснить надо. К тому же, она не могла не знать, что заключенным запрещено что-либо передавать под страхом смертной казни.
- Ну так что же, Максимилиан? - Сен-Жюст повторил свой вопрос.
- Хорошо, Антуан, - Робеспьер посмотрел в темные глаза Сен-Жюста. - Тогда отправляйся в "Люксембург" немедленно и постарайся выяснить все подробности этого происшествия.
Сен-Жюст кивнул и, встав из-за стола, направился к выходу. Робеспьер пошел вслед за ним, и когда Сен-Жюст оказался уже за дверью, шепнул ему на ухо:
- Я думаю, это обстоятельство поможет нам свалить Дантона. Надо что-то придумать...
- Будь спокоен, Максимилиан, - губы Сен-Жюста тронула лёгкая улыбка, - я всегда говорю, что нет ничего сильнее силы обстоятельств. И сейчас это неожиданное происшествие пойдет нам только на пользу, поверь мне. И, похоже, я уже знаю, каким образом...
- Рассчитываю на тебя, мой мальчик! - Робеспьер дотронулся до его плеча.
Сен-Жюст ещё раз кивнул и, повернувшись, быстро пошёл по длинному коридору, направляясь к выходу из павильона Флоры.
Робеспьер вернулся в зал заседаний Комитета.
- Граждане, расходится пока не будем, - он сел за стол и, сняв с носа очки, стал рассеянно вертеть их в руках.
Эти движения говорили о том, что Неподкупный нервничает.
- Дождёмся возвращения Сен-Жюста из "Люксембурга".
Жак Лафлот уже почти доел рыбную похлебку, сидя за столом в своей одиночной камере, когда в замочной скважине неожиданно заскрежетал ключ. Дверь открылась, и на пороге показался один из тюремщиков. За ним стоял ещё один человек, но он был в тени, и Лафлот не мог разглядеть его лица. Заключённый встал с табурета, взволнованно глядя на вошедших.
- Лафлот, к тебе посетитель! - бросил тюремщик. - Он хочет с тобой поговорить.
Незнакомец шагнул вперёд, и Лафлот вздрогнул, узнав его. На него смотрели тёмные бесстрастные глаза Сен-Жюста.
- Гражданин Сен-Жюст, - пробормотал он.
- Именно, - Сен-Жюст кивнул и прошёл в камеру, сев на узкую кровать, стоявшую у стены. Предварительно он брезгливо подобрал полы своего камзола приятного бежевого цвета.
- Гражданин Сен-Жюст, - проговорил тюремщик, заметив этот жест, - может быть вам поговорить с ним в комнате для допросов? Там почище, да и посветлее.
- Нет, - ответил Сен-Жюст, - мы поговорим здесь, тут спокойнее. Спасибо, можешь идти, гражданин.
- Хорошо, - тюремщик подобострастно кивнул и, как-то неловко пятясь, скрылся за дверью.
Лафлот только сейчас заметил, что на столе появился лист бумаги и чернильница с пером. Видимо, Сен-Жюст принёс всё это с собой.
Несколько мгновений он молчал, всё также бесстрастно глядя на арестованного, и Лафлот стал заметно нервничать. Он заерзал на табурете, сцепив руки на коленях, но не решаясь что-либо спрашивать первым.
- Лафлот, - нарушил наконец молчание Сен-Жюст. - Комитет общественного спасения выражает тебе благодарность за проявленную бдительность. Ты вовремя заметил заговор преступников, а мы пресекли их дальнейшие действия.
- Заговор? - растерянно переспросил Лафлот, - но... я просто заметил, как эта молодая женщина передала Диллону записку.
- Это и был один из основных шагов злоумышленников, - отозвался Сен-Жюст.
- А... что было в этой записке? - не удержавшись, поинтересовался Лафлот.
Сен-Жюст строго посмотрел на него.
На самом деле, содержание записки оказалось неизвестным. Незадолго до этого был опрошен Артур Диллон, который её получил, но при обыске у него ничего не нашли.
Скорее всего, записку он уже уничтожил. К тому же, Диллон всё отрицал, заявляя, что Люсиль ничего ему не передавала. Поэтому сейчас всё особенно сильно зависело от показаний Жака Лафлота. А какие это будут показания - Сен-Жюст уже знал заранее. Пришлось, конечно, несколько исказить истину, а кое что и придумать. Но, чего не сделаешь ради спасения республики. Именно об этом и думал Сен-Жюст, сцепив на коленях свои длинные аристократические пальцы. Он опять выждал небольшую паузу, а затем продолжил своим спокойным бесстрастным тоном:
- У Диллона были найдены тысяча экю, которые вместе с запиской передала ему Люсиль Демулен, субсидирующая заговор. На эти деньги Диллон должен был подкупить стражу в Консьержери, куда его собирались перевести завтра утром. И женщина знала об этом
.- Тысяча экю, - протянул Лафлот. - Большая сумма...
- Ещё бы, - отозвался Сен-Жюст, - но для аристократки и богачки Демулен она не такая уж большая. Кроме того, часть денег должна была пойти на подкуп мелкого люда и вызвать волнение в тюрьмах - здесь, в "Люксембурге" и в Консьержери.
Лафлот растерянно смотрел перед собой, переваривая полученную информацию.
- Вот оно как... - наконец протянул он. - Я и не думал, что это всё так серьёзно.
- Это очень серьёзно, - строго произнёс Сен-Жюст. Его красивое лицо оставалось спокойным, но в глазах появился холодный фанатичный блеск, который испугал Лафлота.
Он неожиданно вспомнил, что этого аристократичного вида молодого человека, сидящего перед ним, называют не иначе, как "ангел смерти". Вспомнил Лафлот и о том, сколько смертных приговоров было подписано непосредственно Сен-Жюстом.
Он передохнул, пытаясь успокоиться. Но от проницательного взгляда Сен-Жюста конечно же не скрылось волнение арестованного.
- Да, Лафлот, это очень серьёзно, - повторил он, - заговор против республики. Отчасти он созрел и в стенах этой тюрьмы. Поэтому я хотел бы услышать о тебя, как от человека, ранее общавшегося с Диллоном - не упоминал ли он что-либо... может быть вскользь, в разговоре с тобой. Может быть, он выдал себя ещё чем-то?
- Я мало общался с ним, - испуганно забормотал Лафлот, опасаясь что и его хотят приобщить к "заговору".
- Тюремщик говорит, что вы вместе играли в карты в общем зале, беседовали. И было это не один раз, - бросил Сен-Жюст.
- Да, было дело, - сдался Лафлот, - но... клянусь республикой, я не знал о его гнусных замыслах. Иначе, конечно же, сообщил бы об этом ранее.
- Ну что ж, - Сен-Жюст усмехнулся, - мне хотелось бы тебе поверить, но... почему-то не верится.
- Диллон уже во всём признался? - спросил Лафлот.
Сен-Жюст покачал головой.
- Пока нет. Хотя, содержание записки и сумма в тысячу экю говорят сами за себя.
- Но... что требуется от меня? - запинаясь, спросил Лафлот.
- Всего лишь, дать свидетельские показания, - Сен-Жюст подошёл к столу и небрежным движением пододвинул к нему чернильницу с пером.
- О чём? - Лафлот поднял на него испуганные глаза.
- Лафлот, не старайся казаться глупее, чем ты есть, - с легким раздражением бросил Сен-Жюст.
Он сел напротив арестованного за стол.
- Я жду от тебя подробных показаний насчёт того, что тебе говорил Диллон. В письменном виде и с твоей подписью.
- Но... я не знаю, что мне писать. Он действительно никогда не упоминал ни о каком заговоре, - Лафлот нервно заерзал на табурете под холодным взглядом темных глаз "ангела смерти".
- А если напрячь память?
Лафлот вздохнул.
-Я... я не знаю.
- Лафлот, ты хочешь, чтобы и тебя обвинили в соучастии?
Этого Жак Лафлот и боялся. Он живо вскочил с табурета.
- Нет, гражданин Сен-Жюст! - воскликнул он, - что вы! Какое соучастие? Я же сам и донес на эту Демулен.
- И что же? - Сен-Жюст пожал плечами, - это дела не меняет. А за участие в заговоре, как ты сам знаешь, наказание только одно - смертная казнь.
Тогда завтра же тебя вместе с Диллоном переведут в Консьержери. А после скорого суда... - Сен-Жюст сделал паузу, - после суда ты отправишься, стоя в позорной тележке со связанными за спиной руками на площадь Революции. Она будет ехать больше часа, трясясь по каменной мостовой. И это будет мучительно. Волосы тебе обрежут вместе с воротом рубашки, чтобы ничто не мешало лезвию правосудия. Тебя привяжут к окровавленной доске, голову засунут в узкое деревянное отверстие, а затем под рев толпы она покатится в корзину с опилками.
Лафлот сглотнул, чувствуя, как после съеденной недавно похлебки, к горлу подкатывает тошнота...
- Значит, ты хочешь этого. Хорошо... - Сен-Жюст встал, направляясь к двери.
- Нет, нет, гражданин Сен-Жюст, - Лафлот вскочил, - я не хочу... Я напишу всё... всё, что вы хотите.
- Дьявол! - вырвалось у Колло д’Эрбуа.
Остальные участники Комитета тоже выразили неудовольствие, каждый по-своему. Только один Сен-Жюст сидел молча, с совершенно непроницаемым лицом.
Робеспьер выждал паузу и приподнялся из-за стола. Сдвинув на лоб очки, он окинул коллег своим строгим пронзительным взглядом:
- И что же мы будем делать, граждане?
Глава 35. СИЛА ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
- А что ты сам скажешь, Робеспьер? - Колло д'Эрбуа нервно забарабанил пальцами по зеленой скатерти стола. - Ведь это же была твоя идея сделать процесс Дантона публичным.
- Недавний суд над Эбером тоже был публичным, - невозмутимо ответил Робеспьер. - Да и на прочих заседаниях революционного трибунала всегда присутствовал народ.
- Но Эбер - не Дантон, - возразил Барер, ещё один участник Комитета общественного спасения. - К тому же Эбер почти сразу же во всём признался, а здесь это вряд ли получится.
- Да, - Робеспьер холодно посмотрел на своего коллегу из-под очков, - Дантон будет упорствовать до последнего. Да и остальные обвиняемые - тоже. Но мы не можем допустить явки их свидетелей в трибунал. Иначе всё может рухнуть...
- Они требуют каких-то конкретных лиц? - спросил Колло д'Эрбуа.
- Да, - Робеспьер кивнул на лежащее на столе письмо, - Эрман пишет, что они называли определенные фамилии тех, кто мог бы их поддержать. Это Лежандр, Куртуа, Панис, Робер Ленде и ещё несколько человек, в основном депутаты Конвента.
- Все они - тоже скрытые до поры дантонисты и умеренные, - подал голос молчавший до этого Сен-Жюст.
- Слышишь, Робер, - усмехнулся Колло д'Эрбуа, посмотрев на Ленде, который, узнав своё имя, почесал в затылке.
- Я не удивлён, - ответил Ленде, - ведь только я один подал голос против ареста Дантона и остальных, когда это ставили на голосование Комитета.
- И я даже помню, какие ты сказал тогда слова... - Колло в упор посмотрел на него. - "Я нахожусь здесь, чтобы помогать гражданам, а не для того, чтобы убивать патриотов".
- А сейчас, Ленде, ты готов их повторить? - ехидно поинтересовался Колло.
- Хватит! - раздраженно сказал Робеспьер, - не хватало ещё, чтобы внутри нашего Комитета произошёл раскол.
- Ну... а если присяжные всё-таки оправдают Дантона? - спросил Робер Ленде. - Ведь ничего противозаконного в действиях его и других подсудимых нет. Они имеют полное право на свидетелей для своей защиты.
- О... - засмеялся Кутон, - уж не собираешься ли ты побежать в трибунал к Дантону по первому его зову и защищать там его и его сообщников? Смотри, Ленде, так незаметно и становятся изменниками.
- При чём тут измена, - упрямо продолжал Робер Ленде, - я говорю, что с юридической точки зрения Дантон сейчас совершенно прав.
- Возможно, - сухо отозвался Робеспьер, - но это абсолютно ничего не меняет.
- Как не меняет? - Ленде даже привстал со своего места. - Но ведь произойдет грубое нарушение законности. Обвиняемые имеют право хотя бы на минимальную защиту. Тем более, перед лицом смерти.
- Враги республики и народа не имеют никаких прав, - холодно отчеканил Сен-Жюст.
- Ну-у... - протянул растерявшийся Ленде, - он вытащил из кармана носовой платок и вытер вспотевшее лицо. Затем перевёл взгляд с бесстрастного, похожего на красивую мраморную маску лица Сен-Жюста, на лицо Робеспьера.
Неподкупный теребил в руках очки в золотой оправе.
- Но гражданин Робеспьер, - начал Ленде, - не вы ли сами раньше говорили, что необходимо соблюдать законность? Для чего же мы тогда принимали Декларацию прав человека и гражданина? Для чего существуют юридические нормы?
- Ленде! - раздражённо бросил Робеспьер, - я прекрасно всё это знаю, поскольку сам являюсь адвокатом. Но Дантону и его сообщникам нельзя давать шанс, понимаешь? Иначе, выиграв суд, он сразу же разгонит наш Комитет, а вместо него создаст собственный, по своему вкусу. И наберёт в него всех своих развратных и беспринципных дружков, таких как Фабр, Сешель и им подобных.
- Да, - поддержал Неподкупного Сен-Жюст. - Дантон так и сделает, я в этом убежден. И мы не для того вышвырнули Эро из Комитета ещё полгода назад, чтобы он опять оказался за этим столом.
Он оперся правой рукой на тёмно-зеленую скатерть.
Робер Ленде хотел было что-то возразить, но неожиданно в дверь кабинета раздался громкий стук.
- Да! - отрывисто крикнул Робеспьер.
В помещение просунулась голова гвардейца, стоявшего на карауле у входа в зал заседаний Комитета.
- Гражданин Робеспьер, - проговорил он, - поступили срочные сведения из Люксембургской тюрьмы.
- Что такое? - Робеспьер строго посмотрел на него. - Что это за сведения? Ну, зайди же сюда.
Гвардеец подошёл к столу и положил перед Неподкупным какую-то бумагу.
- Сообщение от некоего Лафлота, содержащегося в "Люксембурге". Его час назад передал привратник тюрьмы одному из полицейских, а он уже доставил его в Комитет.
- Хорошо, можешь идти.
Гвардеец кивнул и скрылся за дверью.
Робеспьер поджал губы и взяв в руки листок, стал его читать. По мере чтения, выражение его лица менялось. Брови слегка нахмурились, но когда он поднял свои светлые глаза и окинул взглядом коллег, в нём было видно явное оживление.
- Ну, что там на этот раз, Максимилиан? - немного насмешливо спросил Кутон.
- Граждане! - Робеспьер повысил голос, - Лафлот пишет о том, что сегодня днём видел, как жена Демулена передала какую-то записку Артуру Диллону, содержащемуся в "Люксембурге".
- Диллон, - презрительно бросил Колло д'Эрбуа, - это тот сомнительный тип, арестованный, как "подозрительный" и друг Демулена?
- Да, - он уже неделю, как находится в "Люксембурге", завтра его собирались переводить в Консьержери.
- Но как же ей удалось передать ему записку?
- Лафлот совершенно случайно увидел из окна своей камеры, как Люсиль Демулен умудрилась подойти вплотную к ограде и через решетку передать Диллону записку, когда тот был на прогулке в тюремном дворе.
- Ловко, однако! - присвистнул Барер. - И каково же содержание этой записки?
- К сожалению, пока не известно, - проговорил Робеспьер. - Но заметив это, Лафлот сразу же написал обо всём увиденном и передал привратнику. А далее его донос попал уже непосредственно к нам, в Комитет.
- Жену Демулена тоже надо арестовать, - проговорил Сен-Жюст, нахмурив свои красивые брови. - Всё это смахивает на заговор.
Робеспьер устало провёл рукой по лбу и сел за стол.
- Да, я понимаю, Антуан, - ответил он, - надо отправиться в тюрьму и поговорить с Лафлотом. Обстоятельно допросить. Но я сейчас совершенно без сил...
- В таком случае... - Сен-Жюст встал, - Максимилиан, позволь мне самому поехать в "Люксембург". Я думаю, это совпадение не случайно. Вероятно, жена Демулена что-то замышляет.
- На гильотину её вместе с мужем, - усмехнулся Кутон, потирая руки.
- Похоже, это обычная женская истерика, - отозвался Барер. - Но выяснить надо. К тому же, она не могла не знать, что заключенным запрещено что-либо передавать под страхом смертной казни.
- Ну так что же, Максимилиан? - Сен-Жюст повторил свой вопрос.
- Хорошо, Антуан, - Робеспьер посмотрел в темные глаза Сен-Жюста. - Тогда отправляйся в "Люксембург" немедленно и постарайся выяснить все подробности этого происшествия.
Сен-Жюст кивнул и, встав из-за стола, направился к выходу. Робеспьер пошел вслед за ним, и когда Сен-Жюст оказался уже за дверью, шепнул ему на ухо:
- Я думаю, это обстоятельство поможет нам свалить Дантона. Надо что-то придумать...
- Будь спокоен, Максимилиан, - губы Сен-Жюста тронула лёгкая улыбка, - я всегда говорю, что нет ничего сильнее силы обстоятельств. И сейчас это неожиданное происшествие пойдет нам только на пользу, поверь мне. И, похоже, я уже знаю, каким образом...
- Рассчитываю на тебя, мой мальчик! - Робеспьер дотронулся до его плеча.
Сен-Жюст ещё раз кивнул и, повернувшись, быстро пошёл по длинному коридору, направляясь к выходу из павильона Флоры.
Робеспьер вернулся в зал заседаний Комитета.
- Граждане, расходится пока не будем, - он сел за стол и, сняв с носа очки, стал рассеянно вертеть их в руках.
Эти движения говорили о том, что Неподкупный нервничает.
- Дождёмся возвращения Сен-Жюста из "Люксембурга".
Глава 36. ЛЮСИЛЬ
Жак Лафлот уже почти доел рыбную похлебку, сидя за столом в своей одиночной камере, когда в замочной скважине неожиданно заскрежетал ключ. Дверь открылась, и на пороге показался один из тюремщиков. За ним стоял ещё один человек, но он был в тени, и Лафлот не мог разглядеть его лица. Заключённый встал с табурета, взволнованно глядя на вошедших.
- Лафлот, к тебе посетитель! - бросил тюремщик. - Он хочет с тобой поговорить.
Незнакомец шагнул вперёд, и Лафлот вздрогнул, узнав его. На него смотрели тёмные бесстрастные глаза Сен-Жюста.
- Гражданин Сен-Жюст, - пробормотал он.
- Именно, - Сен-Жюст кивнул и прошёл в камеру, сев на узкую кровать, стоявшую у стены. Предварительно он брезгливо подобрал полы своего камзола приятного бежевого цвета.
- Гражданин Сен-Жюст, - проговорил тюремщик, заметив этот жест, - может быть вам поговорить с ним в комнате для допросов? Там почище, да и посветлее.
- Нет, - ответил Сен-Жюст, - мы поговорим здесь, тут спокойнее. Спасибо, можешь идти, гражданин.
- Хорошо, - тюремщик подобострастно кивнул и, как-то неловко пятясь, скрылся за дверью.
Лафлот только сейчас заметил, что на столе появился лист бумаги и чернильница с пером. Видимо, Сен-Жюст принёс всё это с собой.
Несколько мгновений он молчал, всё также бесстрастно глядя на арестованного, и Лафлот стал заметно нервничать. Он заерзал на табурете, сцепив руки на коленях, но не решаясь что-либо спрашивать первым.
- Лафлот, - нарушил наконец молчание Сен-Жюст. - Комитет общественного спасения выражает тебе благодарность за проявленную бдительность. Ты вовремя заметил заговор преступников, а мы пресекли их дальнейшие действия.
- Заговор? - растерянно переспросил Лафлот, - но... я просто заметил, как эта молодая женщина передала Диллону записку.
- Это и был один из основных шагов злоумышленников, - отозвался Сен-Жюст.
- А... что было в этой записке? - не удержавшись, поинтересовался Лафлот.
Сен-Жюст строго посмотрел на него.
На самом деле, содержание записки оказалось неизвестным. Незадолго до этого был опрошен Артур Диллон, который её получил, но при обыске у него ничего не нашли.
Скорее всего, записку он уже уничтожил. К тому же, Диллон всё отрицал, заявляя, что Люсиль ничего ему не передавала. Поэтому сейчас всё особенно сильно зависело от показаний Жака Лафлота. А какие это будут показания - Сен-Жюст уже знал заранее. Пришлось, конечно, несколько исказить истину, а кое что и придумать. Но, чего не сделаешь ради спасения республики. Именно об этом и думал Сен-Жюст, сцепив на коленях свои длинные аристократические пальцы. Он опять выждал небольшую паузу, а затем продолжил своим спокойным бесстрастным тоном:
- У Диллона были найдены тысяча экю, которые вместе с запиской передала ему Люсиль Демулен, субсидирующая заговор. На эти деньги Диллон должен был подкупить стражу в Консьержери, куда его собирались перевести завтра утром. И женщина знала об этом
.- Тысяча экю, - протянул Лафлот. - Большая сумма...
- Ещё бы, - отозвался Сен-Жюст, - но для аристократки и богачки Демулен она не такая уж большая. Кроме того, часть денег должна была пойти на подкуп мелкого люда и вызвать волнение в тюрьмах - здесь, в "Люксембурге" и в Консьержери.
Лафлот растерянно смотрел перед собой, переваривая полученную информацию.
- Вот оно как... - наконец протянул он. - Я и не думал, что это всё так серьёзно.
- Это очень серьёзно, - строго произнёс Сен-Жюст. Его красивое лицо оставалось спокойным, но в глазах появился холодный фанатичный блеск, который испугал Лафлота.
Он неожиданно вспомнил, что этого аристократичного вида молодого человека, сидящего перед ним, называют не иначе, как "ангел смерти". Вспомнил Лафлот и о том, сколько смертных приговоров было подписано непосредственно Сен-Жюстом.
Он передохнул, пытаясь успокоиться. Но от проницательного взгляда Сен-Жюста конечно же не скрылось волнение арестованного.
- Да, Лафлот, это очень серьёзно, - повторил он, - заговор против республики. Отчасти он созрел и в стенах этой тюрьмы. Поэтому я хотел бы услышать о тебя, как от человека, ранее общавшегося с Диллоном - не упоминал ли он что-либо... может быть вскользь, в разговоре с тобой. Может быть, он выдал себя ещё чем-то?
- Я мало общался с ним, - испуганно забормотал Лафлот, опасаясь что и его хотят приобщить к "заговору".
- Тюремщик говорит, что вы вместе играли в карты в общем зале, беседовали. И было это не один раз, - бросил Сен-Жюст.
- Да, было дело, - сдался Лафлот, - но... клянусь республикой, я не знал о его гнусных замыслах. Иначе, конечно же, сообщил бы об этом ранее.
- Ну что ж, - Сен-Жюст усмехнулся, - мне хотелось бы тебе поверить, но... почему-то не верится.
- Диллон уже во всём признался? - спросил Лафлот.
Сен-Жюст покачал головой.
- Пока нет. Хотя, содержание записки и сумма в тысячу экю говорят сами за себя.
- Но... что требуется от меня? - запинаясь, спросил Лафлот.
- Всего лишь, дать свидетельские показания, - Сен-Жюст подошёл к столу и небрежным движением пододвинул к нему чернильницу с пером.
- О чём? - Лафлот поднял на него испуганные глаза.
- Лафлот, не старайся казаться глупее, чем ты есть, - с легким раздражением бросил Сен-Жюст.
Он сел напротив арестованного за стол.
- Я жду от тебя подробных показаний насчёт того, что тебе говорил Диллон. В письменном виде и с твоей подписью.
- Но... я не знаю, что мне писать. Он действительно никогда не упоминал ни о каком заговоре, - Лафлот нервно заерзал на табурете под холодным взглядом темных глаз "ангела смерти".
- А если напрячь память?
Лафлот вздохнул.
-Я... я не знаю.
- Лафлот, ты хочешь, чтобы и тебя обвинили в соучастии?
Этого Жак Лафлот и боялся. Он живо вскочил с табурета.
- Нет, гражданин Сен-Жюст! - воскликнул он, - что вы! Какое соучастие? Я же сам и донес на эту Демулен.
- И что же? - Сен-Жюст пожал плечами, - это дела не меняет. А за участие в заговоре, как ты сам знаешь, наказание только одно - смертная казнь.
Тогда завтра же тебя вместе с Диллоном переведут в Консьержери. А после скорого суда... - Сен-Жюст сделал паузу, - после суда ты отправишься, стоя в позорной тележке со связанными за спиной руками на площадь Революции. Она будет ехать больше часа, трясясь по каменной мостовой. И это будет мучительно. Волосы тебе обрежут вместе с воротом рубашки, чтобы ничто не мешало лезвию правосудия. Тебя привяжут к окровавленной доске, голову засунут в узкое деревянное отверстие, а затем под рев толпы она покатится в корзину с опилками.
Лафлот сглотнул, чувствуя, как после съеденной недавно похлебки, к горлу подкатывает тошнота...
- Значит, ты хочешь этого. Хорошо... - Сен-Жюст встал, направляясь к двери.
- Нет, нет, гражданин Сен-Жюст, - Лафлот вскочил, - я не хочу... Я напишу всё... всё, что вы хотите.
