- На тебя поступил донос. Тебя обвиняют в сочувствии монархии и активных роялистских настроениях, - сузив глаза, проговорил Станислав Майяр. - Что ты можешь сказать в своё оправдание, Фернель?
Фернель сглотнул, пытаясь собраться с духом и мыслями. Но получалось это плохо. Он ужасно нервничал, и это не ускользнуло от насмешливых глаз Майяра.
- Ну так что же? - повторил он свой вопрос. - Фернель, отвечай. Иначе мы быстро разберемся с тобой и без твоих показаний, как с врагом нации.
- Гражданин председатель... - выдохнул Фернель, рассеянно проведя рукой по лицу. - Я догадываюсь, что на меня поступил донос от моей квартирной хозяйки. Это мадам Луиза Отранж. Я виновен лишь в том, что уже более трех месяцев жил на её квартире в долг. Будучи крайне стесненным в средствах, я не имел возможности вовремя оплатить жилье. И мадам Отранж давала мне всё это время отстрочку, но...
- И что же? - резко перебил его Майяр. - Терпение твоей квартирной хозяйки лопнуло?
Фернель активно закивал головой.
- Хорошо, - кратко сказал Майяр. - А как ты объяснишь это?
И он извлек из кармана небольшой блестящий предмет, который чётким движением положил на стол. - Это нашли при досмотре твоих личных вещей.
Ламбертина, стоявшая за столом за спиной Майяра, подошла ближе и посмотрела на этот небольшой предмет, блестевший на столе в пламени свечи. Золотой перстень, довольно большой и с крупным красным камнем.
- Станис, можно я посмотрю? - тихо спросила она, склонившись к Майяру.
Тот великодушно кивнул, и молодая женщина взяла в руки перстень.
Он был крупным и красивым. Четко ограненный алый рубин был заключен в оправу в виде обвивающей его розы с шипами, внизу под которой располагалась буква "L", пересеченная двумя скрещивающимися кинжалами.
- Тебе он будет великоват, любимая, - усмехнулся Майяр. - Да и мужской к тому же.
Но Ламбертина не слушала его. Расширившимися потемневшими глазами она смотрела на этот перстень, лежавший на её ладони. Затем, словно он жег ей кожу, резким движением положила его обратно на стол. Она узнала, кому он принадлежит и кто его владелец.
Но... неужели? Молодая женщина сделала шаг вперед и всмотрелась в арестанта. Бледное, заросшее щетиной лицо с тонкими чертами. Потухший взгляд. Глаза покрасневшие, вероятно, от бессонницы. Одет он был в поношенный камзол, выглядел испуганно и жалко. И... всё таки?
Кашлянув, Фернель заговорил. И сомнений у гражданки Мертенс больше не осталось. Это был голос Стена де Лоуви. Этот голос она не перепутала бы ни с одним другим.
- Этот перстень оказался у меня по чистой случайности. Приобрел его по дешевке у одного ростовщика и держал у себя до лучших времен, думая продать более выгодно.
- Интересное объяснение, - резко бросил Майяр, скрестив под подбородком пальцы. Ему всё было уже предельно ясно, и этот допрос успел наскучить. Нужно было успеть решить участь еще пятнадцати человек.
- Почему же ты, гражданин Фернель, будучи в крайней бедности и не в состоянии оплатить за жилье, не продал его раньше? - усмехнулся он. - Все же были бы хоть какие-то деньги, а?
Фернель молчал, опустив голову.
- Может, потому... - продолжал Майяр, - что он тебе дорог, как принадлежность к твоему роду? Ты и сейчас станешь отрицать, что ты - один из "бывших", Фернель?
Фернель судорожно выдохнул. Хотел сказать что-то, но осекся. Он поднял взгляд, и его глаза встретились со взглядом Ламбертины. Гражданка Мертенс быстро сделала пару шагов назад, где полутьма скрадывала её лицо.
Я не знаю, что ещё сказать вам, гражданин председатель, - ответил Фернель. - Я не виноват в том, в чём меня обвиняют.
- Хорошо, - Маяйр сделал большой глоток из бутыли с вином и вытер губы. - У меня нет сомнений, что этот перстень твой. Ты - один из "бывших", дворянин, сочувствующий монархии. Подобные отправляются отсюда в тюрьму Ла Форс.
- В Ла Форс его! - отдал он приказание двум санкюлотам, стоящим по бокам от Фернеля.
В этот миг Станислав Майяр почувствовал, как Ламбертина судорожно схватила его за руку.
- Послушай, Станис, - быстро прошептала она. - Я знаю... знала раньше этого человека. Дай мне десять минут поговорить с ним. Только десять минут.
- Один из твоих бывших любовников? - усмехнулся Майяр, умело скрывая удивление. Это его ты искала в списках заключенных, да? Впрочем, почему бы вам и не поговорить. Умрёт на десять минут позже.
- Эй, стойте! - громко крикнул он охранникам, уже выводившим Фернеля за дверь. - Приведите его обратно.
- А ну давай, пшел обратно! - один из санкюлотов пнул Лоуви в спину. - Двигайся!
- Свяжи ему руки, Жак, - приказал Майяр санкюлоту, кивнув на арестованного.
И, поймав взгляд Ламбертины, пояснил:
- Так безопаснее. Не хочу, чтобы этот контрреволюционер причинил тебе какой-то вред.
Лоуви грубо завели руки за спину и связали их. Веревка больно впилась в кожу. Он почувствовал, как на глазах выступили слёзы.
"Может, это и к лучшему", - подумал он, вспомнив слова месье Мориса о том, что закрывающиеся руками от сабельных и кинжальных ударов лишь продлевают собственную предсмертную агонию. Но, к его удивлению, дальше его повели не во внутренний двор, где происходили расправы. А вывели в коридор и через несколько метров, остановили перед какой-то дверью.
- Жди пока, враг нации! - равнодушно бросил ему санкюлот.
Спустя пару минут, в коридоре показался Майяр, быстро шедший к ним. За ним спешила молодая женщина, темноволосая и стройная, в сине-красном жакете, к которому была приколота неизменная трехцветная кокарда. Майяр подошел к двери и, достав ключ, открыл ее. Кивнул охранникам, конвоирующим Лоуви. Арестанта втолкнули в комнату. Женщина, перед тем, как зайти следом, на мгновение остановилась, посмотрев на Майяра.
- Спасибо, Станис, - прошептала она.
- Видишь, любимая, я никогда ни в чём тебе не отказываю, - улыбнулся Майяр и, притянув гражданку Мертенс к себе, поцеловал в губы. - Но будь с ним осторожна. Приговоренный может пойти на что угодно. Терять ему нечего.
- Конечно, Станис... да... - как-то рассеянно ответила Ламбертина. - Я буду осторожна.
И, повернув ручку, она вошла в комнату.
Комната представляла собой одну из маленьких келий аббатства Сен-Жермен, в ней не было даже окна. Сбоку, в углубленной в стене нише располагалась узкая кровать, на которую и сел де Лоуви.
Мысли в его голове лихорадочно бились, наскакивая одна на другую. В горле страшно пересохло, он не пил со вчерашнего вечера, почти сутки. Он пошевелил связанными руками, и слишком туго затянутая веревка вновь беспощадно впилась в кожу. Лоуви с трудом сдержал глухой стон. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошла та самая молодая темноволосая женщина.
- Жак, оставь нас наедине, - проговорила она вошедшему вслед за ней санкюлоту.
- Хорошо, гражданка, - ответил тот. - Я буду ожидать за дверью. Зови, если что.
Женщина согласно кивнула, и дверь закрылась. Лоуви поднял глаза на незнакомку. Она стояла к нему вполоборота, скрестив руки на груди. Неожиданно, её фигура, профиль, гордая осанка показались ему странно знакомыми. Неужели?.. Нет, этого просто не могло быть.
"Схожу с ума, вот уже и мерещится всякое", - пронеслась в голове мысль. Он сглотнул, чувствуя, как жажда немилосердно сжала горло. Язык казался шершавым, огромным и казалось, что скоро не поместится во рту. Лоуви хрипло закашлялся и решился на просьбу.
- Можно немного воды? - тихо попросил он. - Очень прошу вас. Я ничего не пил со вчерашнего дня.
Женщина обернулась и впервые за всё это время смерила его взглядом, в котором проскользнуло нечто, похожее на жалость. Затем приоткрыла дверь и сказала пару слов стоявшему там Жаку. Через некоторое время она подошла к арестанту, держа в руках небольшой кувшин с водой.
- Пей, - она поднесла его к лицу Лоуви, - я подержу кувшин.
Он жадно потянулся к нему губами, и в рот полилась благословенно-холодная вода. Он выпил почти половину, и женщина убрала кувшин от его лица.
- Благодарю, - проговорил Лоуви.
Он перевел дыхание, размышляя, что с ним будет дальше. А женщина продолжала стоять, глядя на него сверху вниз. Во всей этой ситуации было что-то непонятное и странное. Он поднял голову и ожидающе посмотрел ей в лицо... Большие синие глаза, выразительные темные брови, красиво очерченные розовые губы, которые чуть усмехнулись, когда она встретилась с ним взглядом. Перед глазами Лоуви мгновенно всплыл образ из далёкого прошлого. Юная темноволосая девочка с точно такими же синими глазами и пухлыми розовыми губками. Только взгляд тогда был совсем другой - теплый, светлый и наивный. Сейчас же эти глаза смотрели на него с холодом и презрением, приправленными небольшой порцией жалости.
- Не может быть... - пробормотал де Лоуви. И его сознание пронзила вдруг догадка.
- Ламбер, неужели это ты?!
Губы гражданки Мертенс тронула усмешка:
- А я все думала, Стен де Лоуви, узнаешь ты меня или нет. Вот мы и увиделись.
- Ты так изменилась, - изумленно проговорил Лоуви. - И ты... ты здесь, в этой страшной тюрьме. В этом аду... Зачем?
- Ты тоже очень изменился, Стен,- ответила Ламбертина. - Да, я здесь. Вместе со своим народом.
- С народом... - хрипло повторил за ней Лоуви. - Кто же здесь народ... те, кто убивает?
Поняв, что сказал, вероятно, лишнее, он прикусил язык.
Ламбертина нахмурила красивые брови.
- Да, здесь убивают, - резко ответила она. - Но убивают ради справедливости. И многие из убитых аристо заслужили это.
Гражданка Мертенс вспомнила двор, заваленный грудой окровавленных трупов, и на мгновение смолкла. В сознании возникло явное противоречие между "справедливостью" и способом её воплощения. Но определенным усилием воли, Ламбертина подавила его в своем сознании.
- Заслужили... пусть и так страшно, - повторила она, словно старательно убеждая в этом и саму себя.
- Значит... я тоже заслужил, - Лоуви как-то криво усмехнулся.
Он закрыл глаза.
- Когда мы расстались, я часто вспоминал тебя, Ламбер... Позже я узнал, что ты вышла замуж и уехала в Англию. А наш... наш ребенок? Сколько ему уже, лет девять, наверное? Как ты его назвала?
Он поднял на нее взгляд.
- Я избавилась от ребенка сразу после того, как ты отказался жениться на мне, - она произнесла это спокойно-равнодушно. Но в конце фразы голос дрогнул.
Стен де Лоуви заметил это.
- Очень жаль... - пробормотал он. - Но ты ведь замужем, у тебя, наверное, есть еще дети?
- Нет, - она покачала головой. - За восемь лет жизни с мужем у меня так и не получилось зачать. Дик был врачом, он говорил, что всему виной стало то, что я тогда неудачно избавилась от твоего ребёнка.
- Господи... Ламбер, - Лоуви неудачно пошевелился, и веревка вновь больно впилась в кисти рук. Но сейчас эта боль показалась ему спасительным отвлечением от всего услышанного.
- Прости... прости меня... - проговорил он. - Я ничего этого не знал. А муж... почему ты говоришь "был"?
- Дик умер полтора года назад. Скоротечная чахотка.
Де Лоуви опустил голову, размышляя над ее рассказом.
- А этот мужчина... председатель трибунала Майяр... ты сейчас с ним? - тихо спросил он.
- Да, Станислав мой любовник, - ответила гражданка Мертенс. - Он истинный патриот и настоящий республиканец.
- Ты любишь его?
- Да! - с вызовом бросила Ламбертина в самое лицо Лоуви.
- Почему ты не уехал из Франции? - спросила она. - Я думала, ты давно в Бельгии или где-то ещё за границей.
Лоуви пожал плечами и тяжело вздохнул.
- Поначалу не думал, что всё станет настолько страшно. Позже пытался эмигрировать, но не получилось. Обстоятельства сложились так, что пришлось временно осесть в Париже. Домой мне было не вернуться. Да и дома уже не было...
Ламбер кивнула, вспомнив рассказ Робера о разрушенном родовом замке Лоуви.
Наступила тишина, которую нарушало лишь тяжелое дыхание Стена де Лоуви.
- Ты... убьешь меня? - прервал он наконец молчание.
Ламбертина ничего не ответила.
- Наверное, я заслужил такую смерть... прости... прости меня, Ламбер. Если бы я только знал, что всё так сложится...
- Ты тоже очень изменился, Стен де Лоуви, - ответила молодая женщина. - Ты стал каким-то... совсем другим. Наверное, жизнь так тебя поломала... Смешно, ведь знаешь, за все эти годы я столько раз представляла себе, как мы увидимся. Придумывала, что я тебе скажу и какими фразами, чтобы ты до конца почувствовал мою боль и мой гнев. Размышляла, каким способом отомщу.
А теперь... когда я тебя увидела... поняла, что говорить мне тебе уже и нечего.
- Значит, всё... К чему тянуть, Ламбер, - тихо, побелевшими губами сказал де Лоуви. - Зачем продлевать твои и мои мучения. Попроси, чтобы меня скорее отвели во двор. Я знаю, что там происходит, наблюдал это последние дни из окна своей камеры. Ни в какую Ла Форс никого не отправляют, всех убивают здесь.
- Ты прав, - кивнула Ламбертина.
Она прошлась по комнате, нервно сжимая руки. И, подняв на нее глаза, Стен де Лоуви вдруг увидел на ее лице какое-то странное выражение.
Несмотря на свои 28 лет, Станислав Майяр ощущал какую-то непреодолимую, почти смертельную усталость. Будучи человеком, от природы достаточно энергичным... сейчас ему хотелось только одного - выйти из этих стен и, по-возможности, переключить сознание на что-то другое. А ещё ему очень хотелось выспаться. За последние сутки он проспал от силы часа четыре, уснув ночью здесь же, в помещении трибунала на одной из грубо сколоченных скамей, поставленных у стены. Сон был похож на провал в зев какой-то черной пустоты, в которую он безвольно упал. А дальше ему снилось бескрайнее зеленое поле и теплый солнечный свет. Позади он услышал журчание воды и, обернувшись, увидел реку. Вода сверкала на солнце, смутно рождая в душе ощущение чего-то прекрасного, но прежде забытого. Сейчас это ощущение постепенно возвращалось к нему. Как завороженный он смотрел на быстрое течение воды, настолько чистой, что отчетливо просматривался желтый песок на дне и небольшие округлые коричневые камни. Промелькнула быстрая стайка маленьких рыб, изгибающих серебристые спинки. Он подошел к реке совсем близко и, нагнувшись, тронул рукой ее поверхность. Вода была холодной. Встав на колени, он зачепнул ее двумя ладонями и поднес к губам, утоляя жажду. Сверкающие капли скатывались вниз на песчаный берег. Солнце отражалось в серебристой водной глади. Он улыбнулся и вытер ладонью губы. И только тогда заметил на руке что-то красное... кровь. Он бросил встревоженный взгляд на поверхность воды. Вся река была темно красной... мутная жидкость слегка пенилась. Течение стало, как будто еще быстрее, завихряясь и образуя посередине что-то, похожее на водоворот. Он отвернулся и его вырвало только что выпитой водой...
- Гражданин Майяр! - его трясли за плечо. - Гражданин Майяр, проспайтесь!
Очнувшись, он открыл глаза и несколько мгновений не мог понять, где находится. Ощущение реальности вернулось быстрее, чем он того хотел.
- Что тебе, Пьер? - раздраженно пробурчал Майяр.
Он почувствовал внезапную нехватку кислорода и сильно закашлялся, прижав руку ко рту. Кровь на ладони его уже не удивила. Похоже, чахотка, которая впервые проявила себя пять лет назад и потом чудесным образом перестала о себе напоминать, сейчас опять вернулась.
Фернель сглотнул, пытаясь собраться с духом и мыслями. Но получалось это плохо. Он ужасно нервничал, и это не ускользнуло от насмешливых глаз Майяра.
- Ну так что же? - повторил он свой вопрос. - Фернель, отвечай. Иначе мы быстро разберемся с тобой и без твоих показаний, как с врагом нации.
- Гражданин председатель... - выдохнул Фернель, рассеянно проведя рукой по лицу. - Я догадываюсь, что на меня поступил донос от моей квартирной хозяйки. Это мадам Луиза Отранж. Я виновен лишь в том, что уже более трех месяцев жил на её квартире в долг. Будучи крайне стесненным в средствах, я не имел возможности вовремя оплатить жилье. И мадам Отранж давала мне всё это время отстрочку, но...
- И что же? - резко перебил его Майяр. - Терпение твоей квартирной хозяйки лопнуло?
Фернель активно закивал головой.
- Хорошо, - кратко сказал Майяр. - А как ты объяснишь это?
И он извлек из кармана небольшой блестящий предмет, который чётким движением положил на стол. - Это нашли при досмотре твоих личных вещей.
Ламбертина, стоявшая за столом за спиной Майяра, подошла ближе и посмотрела на этот небольшой предмет, блестевший на столе в пламени свечи. Золотой перстень, довольно большой и с крупным красным камнем.
- Станис, можно я посмотрю? - тихо спросила она, склонившись к Майяру.
Тот великодушно кивнул, и молодая женщина взяла в руки перстень.
Он был крупным и красивым. Четко ограненный алый рубин был заключен в оправу в виде обвивающей его розы с шипами, внизу под которой располагалась буква "L", пересеченная двумя скрещивающимися кинжалами.
- Тебе он будет великоват, любимая, - усмехнулся Майяр. - Да и мужской к тому же.
Но Ламбертина не слушала его. Расширившимися потемневшими глазами она смотрела на этот перстень, лежавший на её ладони. Затем, словно он жег ей кожу, резким движением положила его обратно на стол. Она узнала, кому он принадлежит и кто его владелец.
Но... неужели? Молодая женщина сделала шаг вперед и всмотрелась в арестанта. Бледное, заросшее щетиной лицо с тонкими чертами. Потухший взгляд. Глаза покрасневшие, вероятно, от бессонницы. Одет он был в поношенный камзол, выглядел испуганно и жалко. И... всё таки?
Кашлянув, Фернель заговорил. И сомнений у гражданки Мертенс больше не осталось. Это был голос Стена де Лоуви. Этот голос она не перепутала бы ни с одним другим.
- Этот перстень оказался у меня по чистой случайности. Приобрел его по дешевке у одного ростовщика и держал у себя до лучших времен, думая продать более выгодно.
- Интересное объяснение, - резко бросил Майяр, скрестив под подбородком пальцы. Ему всё было уже предельно ясно, и этот допрос успел наскучить. Нужно было успеть решить участь еще пятнадцати человек.
- Почему же ты, гражданин Фернель, будучи в крайней бедности и не в состоянии оплатить за жилье, не продал его раньше? - усмехнулся он. - Все же были бы хоть какие-то деньги, а?
Фернель молчал, опустив голову.
- Может, потому... - продолжал Майяр, - что он тебе дорог, как принадлежность к твоему роду? Ты и сейчас станешь отрицать, что ты - один из "бывших", Фернель?
Фернель судорожно выдохнул. Хотел сказать что-то, но осекся. Он поднял взгляд, и его глаза встретились со взглядом Ламбертины. Гражданка Мертенс быстро сделала пару шагов назад, где полутьма скрадывала её лицо.
Я не знаю, что ещё сказать вам, гражданин председатель, - ответил Фернель. - Я не виноват в том, в чём меня обвиняют.
- Хорошо, - Маяйр сделал большой глоток из бутыли с вином и вытер губы. - У меня нет сомнений, что этот перстень твой. Ты - один из "бывших", дворянин, сочувствующий монархии. Подобные отправляются отсюда в тюрьму Ла Форс.
- В Ла Форс его! - отдал он приказание двум санкюлотам, стоящим по бокам от Фернеля.
В этот миг Станислав Майяр почувствовал, как Ламбертина судорожно схватила его за руку.
- Послушай, Станис, - быстро прошептала она. - Я знаю... знала раньше этого человека. Дай мне десять минут поговорить с ним. Только десять минут.
- Один из твоих бывших любовников? - усмехнулся Майяр, умело скрывая удивление. Это его ты искала в списках заключенных, да? Впрочем, почему бы вам и не поговорить. Умрёт на десять минут позже.
- Эй, стойте! - громко крикнул он охранникам, уже выводившим Фернеля за дверь. - Приведите его обратно.
- А ну давай, пшел обратно! - один из санкюлотов пнул Лоуви в спину. - Двигайся!
- Свяжи ему руки, Жак, - приказал Майяр санкюлоту, кивнув на арестованного.
И, поймав взгляд Ламбертины, пояснил:
- Так безопаснее. Не хочу, чтобы этот контрреволюционер причинил тебе какой-то вред.
Лоуви грубо завели руки за спину и связали их. Веревка больно впилась в кожу. Он почувствовал, как на глазах выступили слёзы.
"Может, это и к лучшему", - подумал он, вспомнив слова месье Мориса о том, что закрывающиеся руками от сабельных и кинжальных ударов лишь продлевают собственную предсмертную агонию. Но, к его удивлению, дальше его повели не во внутренний двор, где происходили расправы. А вывели в коридор и через несколько метров, остановили перед какой-то дверью.
- Жди пока, враг нации! - равнодушно бросил ему санкюлот.
Спустя пару минут, в коридоре показался Майяр, быстро шедший к ним. За ним спешила молодая женщина, темноволосая и стройная, в сине-красном жакете, к которому была приколота неизменная трехцветная кокарда. Майяр подошел к двери и, достав ключ, открыл ее. Кивнул охранникам, конвоирующим Лоуви. Арестанта втолкнули в комнату. Женщина, перед тем, как зайти следом, на мгновение остановилась, посмотрев на Майяра.
- Спасибо, Станис, - прошептала она.
- Видишь, любимая, я никогда ни в чём тебе не отказываю, - улыбнулся Майяр и, притянув гражданку Мертенс к себе, поцеловал в губы. - Но будь с ним осторожна. Приговоренный может пойти на что угодно. Терять ему нечего.
- Конечно, Станис... да... - как-то рассеянно ответила Ламбертина. - Я буду осторожна.
И, повернув ручку, она вошла в комнату.
Глава 19
Комната представляла собой одну из маленьких келий аббатства Сен-Жермен, в ней не было даже окна. Сбоку, в углубленной в стене нише располагалась узкая кровать, на которую и сел де Лоуви.
Мысли в его голове лихорадочно бились, наскакивая одна на другую. В горле страшно пересохло, он не пил со вчерашнего вечера, почти сутки. Он пошевелил связанными руками, и слишком туго затянутая веревка вновь беспощадно впилась в кожу. Лоуви с трудом сдержал глухой стон. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошла та самая молодая темноволосая женщина.
- Жак, оставь нас наедине, - проговорила она вошедшему вслед за ней санкюлоту.
- Хорошо, гражданка, - ответил тот. - Я буду ожидать за дверью. Зови, если что.
Женщина согласно кивнула, и дверь закрылась. Лоуви поднял глаза на незнакомку. Она стояла к нему вполоборота, скрестив руки на груди. Неожиданно, её фигура, профиль, гордая осанка показались ему странно знакомыми. Неужели?.. Нет, этого просто не могло быть.
"Схожу с ума, вот уже и мерещится всякое", - пронеслась в голове мысль. Он сглотнул, чувствуя, как жажда немилосердно сжала горло. Язык казался шершавым, огромным и казалось, что скоро не поместится во рту. Лоуви хрипло закашлялся и решился на просьбу.
- Можно немного воды? - тихо попросил он. - Очень прошу вас. Я ничего не пил со вчерашнего дня.
Женщина обернулась и впервые за всё это время смерила его взглядом, в котором проскользнуло нечто, похожее на жалость. Затем приоткрыла дверь и сказала пару слов стоявшему там Жаку. Через некоторое время она подошла к арестанту, держа в руках небольшой кувшин с водой.
- Пей, - она поднесла его к лицу Лоуви, - я подержу кувшин.
Он жадно потянулся к нему губами, и в рот полилась благословенно-холодная вода. Он выпил почти половину, и женщина убрала кувшин от его лица.
- Благодарю, - проговорил Лоуви.
Он перевел дыхание, размышляя, что с ним будет дальше. А женщина продолжала стоять, глядя на него сверху вниз. Во всей этой ситуации было что-то непонятное и странное. Он поднял голову и ожидающе посмотрел ей в лицо... Большие синие глаза, выразительные темные брови, красиво очерченные розовые губы, которые чуть усмехнулись, когда она встретилась с ним взглядом. Перед глазами Лоуви мгновенно всплыл образ из далёкого прошлого. Юная темноволосая девочка с точно такими же синими глазами и пухлыми розовыми губками. Только взгляд тогда был совсем другой - теплый, светлый и наивный. Сейчас же эти глаза смотрели на него с холодом и презрением, приправленными небольшой порцией жалости.
- Не может быть... - пробормотал де Лоуви. И его сознание пронзила вдруг догадка.
- Ламбер, неужели это ты?!
Губы гражданки Мертенс тронула усмешка:
- А я все думала, Стен де Лоуви, узнаешь ты меня или нет. Вот мы и увиделись.
- Ты так изменилась, - изумленно проговорил Лоуви. - И ты... ты здесь, в этой страшной тюрьме. В этом аду... Зачем?
- Ты тоже очень изменился, Стен,- ответила Ламбертина. - Да, я здесь. Вместе со своим народом.
- С народом... - хрипло повторил за ней Лоуви. - Кто же здесь народ... те, кто убивает?
Поняв, что сказал, вероятно, лишнее, он прикусил язык.
Ламбертина нахмурила красивые брови.
- Да, здесь убивают, - резко ответила она. - Но убивают ради справедливости. И многие из убитых аристо заслужили это.
Гражданка Мертенс вспомнила двор, заваленный грудой окровавленных трупов, и на мгновение смолкла. В сознании возникло явное противоречие между "справедливостью" и способом её воплощения. Но определенным усилием воли, Ламбертина подавила его в своем сознании.
- Заслужили... пусть и так страшно, - повторила она, словно старательно убеждая в этом и саму себя.
- Значит... я тоже заслужил, - Лоуви как-то криво усмехнулся.
Он закрыл глаза.
- Когда мы расстались, я часто вспоминал тебя, Ламбер... Позже я узнал, что ты вышла замуж и уехала в Англию. А наш... наш ребенок? Сколько ему уже, лет девять, наверное? Как ты его назвала?
Он поднял на нее взгляд.
- Я избавилась от ребенка сразу после того, как ты отказался жениться на мне, - она произнесла это спокойно-равнодушно. Но в конце фразы голос дрогнул.
Стен де Лоуви заметил это.
- Очень жаль... - пробормотал он. - Но ты ведь замужем, у тебя, наверное, есть еще дети?
- Нет, - она покачала головой. - За восемь лет жизни с мужем у меня так и не получилось зачать. Дик был врачом, он говорил, что всему виной стало то, что я тогда неудачно избавилась от твоего ребёнка.
- Господи... Ламбер, - Лоуви неудачно пошевелился, и веревка вновь больно впилась в кисти рук. Но сейчас эта боль показалась ему спасительным отвлечением от всего услышанного.
- Прости... прости меня... - проговорил он. - Я ничего этого не знал. А муж... почему ты говоришь "был"?
- Дик умер полтора года назад. Скоротечная чахотка.
Де Лоуви опустил голову, размышляя над ее рассказом.
- А этот мужчина... председатель трибунала Майяр... ты сейчас с ним? - тихо спросил он.
- Да, Станислав мой любовник, - ответила гражданка Мертенс. - Он истинный патриот и настоящий республиканец.
- Ты любишь его?
- Да! - с вызовом бросила Ламбертина в самое лицо Лоуви.
- Почему ты не уехал из Франции? - спросила она. - Я думала, ты давно в Бельгии или где-то ещё за границей.
Лоуви пожал плечами и тяжело вздохнул.
- Поначалу не думал, что всё станет настолько страшно. Позже пытался эмигрировать, но не получилось. Обстоятельства сложились так, что пришлось временно осесть в Париже. Домой мне было не вернуться. Да и дома уже не было...
Ламбер кивнула, вспомнив рассказ Робера о разрушенном родовом замке Лоуви.
Наступила тишина, которую нарушало лишь тяжелое дыхание Стена де Лоуви.
- Ты... убьешь меня? - прервал он наконец молчание.
Ламбертина ничего не ответила.
- Наверное, я заслужил такую смерть... прости... прости меня, Ламбер. Если бы я только знал, что всё так сложится...
- Ты тоже очень изменился, Стен де Лоуви, - ответила молодая женщина. - Ты стал каким-то... совсем другим. Наверное, жизнь так тебя поломала... Смешно, ведь знаешь, за все эти годы я столько раз представляла себе, как мы увидимся. Придумывала, что я тебе скажу и какими фразами, чтобы ты до конца почувствовал мою боль и мой гнев. Размышляла, каким способом отомщу.
А теперь... когда я тебя увидела... поняла, что говорить мне тебе уже и нечего.
- Значит, всё... К чему тянуть, Ламбер, - тихо, побелевшими губами сказал де Лоуви. - Зачем продлевать твои и мои мучения. Попроси, чтобы меня скорее отвели во двор. Я знаю, что там происходит, наблюдал это последние дни из окна своей камеры. Ни в какую Ла Форс никого не отправляют, всех убивают здесь.
- Ты прав, - кивнула Ламбертина.
Она прошлась по комнате, нервно сжимая руки. И, подняв на нее глаза, Стен де Лоуви вдруг увидел на ее лице какое-то странное выражение.
Прода от 16.04.2023, 17:03
Глава 20
Несмотря на свои 28 лет, Станислав Майяр ощущал какую-то непреодолимую, почти смертельную усталость. Будучи человеком, от природы достаточно энергичным... сейчас ему хотелось только одного - выйти из этих стен и, по-возможности, переключить сознание на что-то другое. А ещё ему очень хотелось выспаться. За последние сутки он проспал от силы часа четыре, уснув ночью здесь же, в помещении трибунала на одной из грубо сколоченных скамей, поставленных у стены. Сон был похож на провал в зев какой-то черной пустоты, в которую он безвольно упал. А дальше ему снилось бескрайнее зеленое поле и теплый солнечный свет. Позади он услышал журчание воды и, обернувшись, увидел реку. Вода сверкала на солнце, смутно рождая в душе ощущение чего-то прекрасного, но прежде забытого. Сейчас это ощущение постепенно возвращалось к нему. Как завороженный он смотрел на быстрое течение воды, настолько чистой, что отчетливо просматривался желтый песок на дне и небольшие округлые коричневые камни. Промелькнула быстрая стайка маленьких рыб, изгибающих серебристые спинки. Он подошел к реке совсем близко и, нагнувшись, тронул рукой ее поверхность. Вода была холодной. Встав на колени, он зачепнул ее двумя ладонями и поднес к губам, утоляя жажду. Сверкающие капли скатывались вниз на песчаный берег. Солнце отражалось в серебристой водной глади. Он улыбнулся и вытер ладонью губы. И только тогда заметил на руке что-то красное... кровь. Он бросил встревоженный взгляд на поверхность воды. Вся река была темно красной... мутная жидкость слегка пенилась. Течение стало, как будто еще быстрее, завихряясь и образуя посередине что-то, похожее на водоворот. Он отвернулся и его вырвало только что выпитой водой...
- Гражданин Майяр! - его трясли за плечо. - Гражданин Майяр, проспайтесь!
Очнувшись, он открыл глаза и несколько мгновений не мог понять, где находится. Ощущение реальности вернулось быстрее, чем он того хотел.
- Что тебе, Пьер? - раздраженно пробурчал Майяр.
Он почувствовал внезапную нехватку кислорода и сильно закашлялся, прижав руку ко рту. Кровь на ладони его уже не удивила. Похоже, чахотка, которая впервые проявила себя пять лет назад и потом чудесным образом перестала о себе напоминать, сейчас опять вернулась.
