- Я уже почти пришла, - прошептала Ламбертина, делая усилие. Ноги почему-то стали совсем ватными, а к горлу внезапно подкатила тошнота, такая же, как вчера, во время ужина.
Она уже свернула с широкой дороги на более узкую тропу, ведущую к их дому, как вдруг услышала за спиной топот копыт. Ламбертина резко обернулась и увидела приближающегося к ней всадника. На какое-то мгновение ей показалось, что это Стен де Лоуви. Придерживая корзину правой рукой, левую девушка поднесла к глазам, отгораживаясь ладонью от слепящего солнца. Всадник тем временем уже поравнялся с Ламбертиной. Конечно же это был не Лоуви, ей просто показалось.
Незнакомец был старше - на вид около сорока лет, одет аккуратно, но без излишеств, свойственных аристократам. Скорее всего из тех, кого относили во Франции и Бельгии к третьему сословию. Ламбертина поймала на себе его взгляд. У него были темные проницательные глаза, аккуратно выбритое лицо, нос с горбинкой. Девушка успела заметить, что позади седла, к крупу гнедой лошади было привязано что-то вроде дорожного саквояжа средних размеров. Этот человек выглядел, как путешественник. Да и прежде в их небольшой деревне Ламбертина никогда его не видела.
Незнакомец кашлянул и, натянув поводья, обратился к девушке. По-французски он говорил с заметным акцентом:
- Мадемуазель, что это за место? Как называется?
- Это Офланс, - ответила Ламбертина, ощущая, как на лбу выступила испарина.
Она сняла корзину с плеча и поставила на дорогу, чувствуя, как перед глазами все стало затягиваться какой-то красной пеленой с перемежающими ее разноцветными искрами. Неожиданно все поглотила темнота... Девушка упала, потеряв сознание.
Робер Мертенс как раз покинул подворье и спустившись вниз, так как дом семьи Мертенс стоял на небольшом возвышении, вышел на дорогу. К своему изумлению, он столкнулся с незнакомым человеком, державшим на руках безжизненное женское тело. Еще большее изумление вызвало у Робера то, что в этом неподвижном теле он узнал свою сестру.
- Кто вы? - воскликнул он, сделав шаг к этому человеку. - И что с моей сестрой? Ламбер!
- Это ваша сестра?
Робер заметил, что человек говорил с сильным акцентом.
- Она потеряла сознание, когда я подъехал к ней узнать, что это за деревня. Я англичанин и направляюсь в Седан.
- Понятно, - перебил его Робер, довольно бесцеремонно.
Впрочем, сейчас ему было не до церемоний и выяснений пути следования этого иностранца. Совершенно белое, без единой кровинки лицо сестры вызывало у него сильную тревогу.
- Понятно... - повторил Робер Мертенс. - Давайте ее мне, я сам донесу сестру до дома. Мы живем совсем близко.
Он подхватил из рук англичанина Ламбертину.
- Спасибо, что позаботились о ней.
Чуть поодаль он заметил не очень крупную гнедую лошадь, щипавшую травку. Она стояла совершенно спокойно, без всякой привязи. Англичанин взял лошадь под узцы и вернулся к Роберу.
- Меня зовут Диксон Харт. Я практикующий врач и мог бы осмотреть вашу сестру, - предложил он.
Робер мгновение колебался, но затем кивнул:
- Хорошо, пойдемте.
Робер внес Ламбертину в дом. Девушка так и не приходила в сознание, и это его очень беспокоило.
Англичанин, привязавший лошадь у изгороди, переступил порог вслед за ним.
- Отец! - позвал Робер громким голосом, но никто не отозвался.
- Отец! Мартин! - крикнул он еще несколько раз.
Робер перехватил взгляд Диксона Харта и пояснил:
- Отец и мой младший брат сейчас в конюшне или на поле. Ладно... я отнесу ее в комнату и...
Он перевел взгляд на англичанина и слегка нахмурил брови:
- А вы действительно врач?
- Боитесь, можно ли мне доверять? - слегка усмехнулся Харт. - Я могу показать мое Оксфордское свидетельство и медикаменты с инструментарием, - он кивнул на саквояж, который держал в руке. - Я вожу их с собой. Но... думаю, сейчас нам надо поторопиться. Ваша сестра в глубоком обмороке. Кладите ее на кровать! Скорее!
В голосе Харта послышались властные нотки.
Робер испуганно кивнул и, зайдя в маленькую комнатку Ламбертины, положил сестру на серое стеганое одеяло.
Харт подошел к узкому оконцу и распахнул его. Затем раскрыл саквояж, и Робер действительно увидел поблескивающие там инструменты и пузырьки с медикаментами.
- Гражданка Мертенс!
Красивая темноволосая женщина в ярко-красном жакете почувствовала, как до ее плеча слегка дотронулись. Она вздрогнула, с трудом возвращаясь в окружающую действительность из воспоминаний почти десятилетней давности.
- Гражданка Мертенс, не желаете ли еще чего-нибудь? - продолжила свой вопрос юная Лизетта, кивнув в сторону хозяйки заведения, яростно протирающей тряпкой поверхность стойки. - Мадам может предложить чудесный свиной окорок.
- Нет, - Ламбертина Мертенс покачала головой и извлекла из кармана пару монет. - Принеси мне лучше еще немного красного вина.
Лизетта живо сгребла деньги и, сунув их в разрез корсета, лучезарно улыбнулась:
- Сию минуту, гражданка.
Скрестив пальцы под подбородком, гражданка Мертенс окинула взглядом таверну. Народу в ней стало значительно больше. Многие приходили сюда даже не ради выпивки или еды, а исключительно для того, чтобы послушать выступления гражданина Станислава Майяра. Разгоряченные вином патриоты что-то шумно обсуждали, сгрудившись за центральным столиком. До гражданки Мертенс долетали отдельные слова и даже фразы, периодически приправленные крепкими ругательствами. Нетрудно было догадаться, в чей адрес они предназначались.
- А я и говорю, что гражданин Станислав один и прав... - донеслось до Ламбертины, и она повернула голову, взглянув на оратора. Это был невысокий, плотно сбитый мужчина с неизменным красным колпаком на голове. Почти все его лицо, наискосок, пересекал длинный рваный шрам. Человек, уже видимо сильно захмелевший, повысил голос. Вены на его шее вздулись, а шрам стал ярко-красным.
- Только гражданин Станислав дело и говорит! - продолжал кричать этот человек, взобравшись с ногами на табурет и яростно жестикулируя. -
Сколько мы еще будет церемониться с этими чертовыми аристократами?
Они-то с нами не церемонились! Вот, посмотрите... - он ткнул себе в лицо. - Посмотрите, что пятнадцать лет назад сделал со мной мой прежний господин, этот чертов де Форе! И лишь за то, что я украл у него курицу, умирая от голода. И взгляните на это! - он поднял вверх правую ладонь, на которой было только два пальца. - Сначала он хотел отрубить мне всю кисть, но потом проявил милосердие, как он сам сказал. Чертов мерзавец! А теперь... теперь я жду-не дождусь, когда смогу вернуть должок ему обратно!
- Успокойся, Марсель! - подала голос из-за стойки толстуха, хозяйка таверны. - Мы все уже давно слышали твою историю!
- И не один раз! - поддержал ее патриот, сидевший рядом с Марселем. - Садись-ка за стол, да давай лучше еще выпьем, Марсель!
- Я выпью, когда голова чертового де Форе покатится к моим ногам! - парировал Марсель. - О да, за это я выпью с огромной радостью!
Тем не менее, с табурета он все-таки слез и, усевшись за стол, плеснул себе в кружку вина.
Гражданка Мертенс продолжала прислушиваться к их разговору, слегка повернув голову.
- Благодарю, - кивнула она Лизетте, которая поставила перед ней полный кувшин с виноградным напитком.
- О, я доберусь до него! - продолжал угрожать Марсель, потрясая в воздухе изуродованной рукой.
- Как же ты до него доберешься? - протянул один из патриотов. - Говорят, де Форе уже в Англии. Сбежал туда не так давно. Или ты не слышал об этом?
- Дьявол! - воскликнул Марсель, а на его лице отобразилось искреннее страдание. - Не может этого быть! А если и так... то ничего, я придумаю, как до него добраться!
- Полно, Марсель, - один из собутыльников улыбнулся и хлопнул его по плечу. - Даже если не доберешься до своего маркиза, здесь осталось еще немало этих высокородных мерзавцев. Работа для тебя найдется. А что до Англии, то сейчас они - наши первейшие враги. Заодно со всеми контрреволюционерами, мечтают задушить республику.
- Черта с два! - воскликнул Марсель, ударив здоровой рукой по столу. - Не бывать этому! Ни одна английская собака не ступит на нашу землю! Правда, граждане?!
- Правда! - одобрительно загудела вся таверна. - Перерезать всех аристо и англичан! Свобода, равенство, братство! Да здравствует республика!
Гражданка Мертенс, до того с определенным одобрением слушавшая призывы Марселя, слегка сморщилась, когда речь зашла об англичанах. Нет, она не могла относиться к этим людям с ненавистью, даже если была хорошо знакома лишь с одним из них.
Сделав глоток вина, она откинулась на спинку стула и слегка прикрыла глаза...
- Ламбертина! - девушка почувствовала, как ее тряхнули за плечо. Затем сжали его сильнее.
- Ламбертина, вы слышите меня?
Веки казались неимоверно тяжелыми, но сделав усилие, Ламбер все-таки открыла глаза. Над ней склонился какой-то человек, вглядывающийся с тревогой в ее лицо.
Человек был незнакомым. Или? Нет, все-таки где-то она его раньше видела. Эти темные проницательные глаза, аккуратно выбритое лицо, нос с горбинкой... Но где?
Ламбертина глубоко вздохнула, напрягая память.
- Кто вы? - прошептала девушка и, оглядевшись, увидела, что лежит на кровати в своей комнате. Дверь была закрыта. Кроме нее и этого незнакомца в комнате больше никого не было. - И где я видела вас раньше? Никак не могу вспомнить...
- Успокойтесь, Ламбертина, - этот человек ласково сжал ее руку, и девушка заметила, что говорил он с акцентом. - Меня зовут Диксон Харт. Я англичанин. И я врач.
- Врач? - воскликнула она, порываясь подняться. - Но... зачем? Зачем вы здесь?
Харт удержал ее на кровати, аккуратно, но в то же время сильно.
- Зачем? - повторила Ламбертина, чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в горле. - Я... я вспомнила, где вас видела. Там, на дороге... я шла с реки, а вы подъехали верхом и спросили, что это за деревня.
- Да, милая мадемуазель, - улыбнулся ей этот человек. - Все было именно так. А потом вы неожиданно потеряли сознание, и мне не оставалось ничего другого, как подхватить вас на руки. К счастью вскоре появился ваш брат, так что я хотя бы знал, что мне делать дальше. А дальше мне пришлось осмотреть вас и оказать необходимую помощь. Я считаю, очень во время, так как в вашем состоянии вашей жизни угрожала опасность. Она и сейчас осталась, но будем надеяться, что все будет благополучно.
- Мой брат?! - воскликнула Ламбертина. - О Боже... я...
Она закрыла лицо ладонью и из под нее потекли слезы. - Неужели вы сказали ему... сказали ему про меня?
- Послушайте, - Харт сжал ее руку. - Ваш брат пока ничего не знает. Он там, - Харт кивнул в сторону закрытой двери. - И если он не подслушивает, то не должен знать ничего. Пока, во всяком случае.
- Мадемуазель, - Харт нагнулся к девушке и понизил голос, перейдя на шепот. - Все симптомы указывают на то, что совсем недавно вы избавились от ребенка.
И, увы, не совсем удачно. Последствия данной операции могут быть смертельны. Я сделал вам уколы, останавливающие заражение... И еще вот это...
Харт нагнулся над раскрытым дорожным саквояжем и извлек оттуда продолговатую металлическую коробочку. Щелкнула открывающаяся крышка, и Ламбертина увидела, что коробочка до верху была заполнена пилюлями бледно-желтоватого цвета.
- Что это? - прошептала она.
- Название вам вряд ли что-то скажет, - улыбнулся Харт. - Он извлек из коробочки одну таблетку. - Но это весьма сильное средство, которое должно облегчить ваше состояние. Вы должны принимать их три раза в день. И начать это делать прямо сейчас.
Он протянул пилюлю Ламбертине, и девушка взяла ее дрожащей рукой.
- Хорошо, - кивнула она.
Харт поднес ей кувшин с водой, и Ламбертина сделала глоток. Пилюля слегка горчила на языке, и после нее какое-то время оставался терпкий привкус.
- Вы запомнили? - Харт внимательно вгляделся в лицо девушки. - Вы должны пить их три раза в день. Это очень важно, если вы хотите жить.
Ламбертина опустила голову, и ее длинные темные волосы упали на грудь, закрывая бледное лицо.
- Я не хочу жить... - глухим голосом сказала она и, не удержавшись, заплакала. - Я... я очень благодарна, что вы спасли меня. Но... лучше бы вы этого не делали. Потому что теперь обо всем узнает мой отец, братья... мне конец.
Харт молча смотрел на нее и, подняв на него глаза через какое-то время, Ламбертина увидела во взгляде врача сострадание.
- Сколько вам лет? - спросил он.
- Восемнадцать, - всхлипнув, ответила девушка.
Харт вздохнул.
- Вы были влюблены?
- Я? Нет... я... я не знаю, - Ламбертина опять опустила голову, чувствуя, как к горлу подкатил комок, когда она подумала про Лоуви. - Этот человек нравился мне, очень... но... я не хотела так... он взял меня силой. Но разве... разве это теперь объяснишь отцу? Он убьет меня... убьет, если обо всем узнает.
- Этот человек не хочет жениться на вас? - спросил Харт, машинально вращая в руках коробочку с пилюлями. - Почему?
- Потому что он очень богат и из знатного рода... он дворянин.... а я, я простая крестьянка, - выдохнула Ламбертина, чувствуя, как щеки горят.
Она закашлялась, к горлу снова подступила тошнота.
Харт протянул ей кувшин, и девушка сделала глоток воды.
- Умоляю вас... - она посмотрела на Харта, откинув с вспотевшего лба прядь волос. - Умоляю вас, не говорите ничего моим братьям и отцу. Иначе мне останется только уйти из деревни... или умереть. Отец не простит мне этого позора.
Несколько мгновений Харт молчал, затем поднял на нее глаза.
- Ладно, - ответил он и похлопал ее по руке. - Я ничего не скажу вашим родным. Но при одном условии - вы обещаете пить эти пилюли регулярно, каждый день в течение трех недель. Запомнили?
- Запомнила, - кивнула Ламбертина. - Я обещаю.
- И еще, - врач внимательно посмотрел на нее. - Сегодня и завтра вам лучше лежать в постели и не заниматься работой. И уж тем более не носить тяжести... я помню, какую корзину с бельем вы тащили там, на дороге. - Харт слегка улыбнулся ей. - Вот чтобы пока этого не было.
- Хорошо, - повторила Ламбертина. - Но как объяснить это отцу? Он против того, чтобы я бездельничала и...
- Вашему отцу я сам все объясню, - Харт поднялся с постели Ламбертины и закрыл саквояж, направляясь к двери. Уже на пороге он обернулся:
- Даже в столь юном возрасте бывают недомогания, требующие постельного режима, например сильное малокровие.
Попрощавшись с Ламбертиной, Диксон Харт уже почти дошел до двери, но на пороге обернулся. Сделав несколько быстрых шагов, он вернулся обратно.
- Вы умеете читать? - спросил врач, внимательно посмотрев на Ламбер.
От неожиданности, она приподнялась на кровати, прижав ладонь к груди.
- Да, - тихо ответила девушка. - Я воспитывалась в монастыре, там меня научили и читать, и писать.
- Хорошо, - кивнул Харт, окинув взглядом нехитрую обстановку комнаты.
Кроме пары стульев и маленького столика у стены стоял грубо сколоченный комод. На нем он и увидел чернильницу и перо.
- Позвольте? - улыбнулся Харт, указав на письменные принадлежности. - Я хотел бы кое-что записать.
- Да, конечно, - ответила Ламбер. - Но...
Врач открыл саквояж и извлек из него листок бумаги. Затем, склонившись над комодом и обмакнув перо в чернила, он быстро написал несколько слов.
Она уже свернула с широкой дороги на более узкую тропу, ведущую к их дому, как вдруг услышала за спиной топот копыт. Ламбертина резко обернулась и увидела приближающегося к ней всадника. На какое-то мгновение ей показалось, что это Стен де Лоуви. Придерживая корзину правой рукой, левую девушка поднесла к глазам, отгораживаясь ладонью от слепящего солнца. Всадник тем временем уже поравнялся с Ламбертиной. Конечно же это был не Лоуви, ей просто показалось.
Незнакомец был старше - на вид около сорока лет, одет аккуратно, но без излишеств, свойственных аристократам. Скорее всего из тех, кого относили во Франции и Бельгии к третьему сословию. Ламбертина поймала на себе его взгляд. У него были темные проницательные глаза, аккуратно выбритое лицо, нос с горбинкой. Девушка успела заметить, что позади седла, к крупу гнедой лошади было привязано что-то вроде дорожного саквояжа средних размеров. Этот человек выглядел, как путешественник. Да и прежде в их небольшой деревне Ламбертина никогда его не видела.
Незнакомец кашлянул и, натянув поводья, обратился к девушке. По-французски он говорил с заметным акцентом:
- Мадемуазель, что это за место? Как называется?
- Это Офланс, - ответила Ламбертина, ощущая, как на лбу выступила испарина.
Она сняла корзину с плеча и поставила на дорогу, чувствуя, как перед глазами все стало затягиваться какой-то красной пеленой с перемежающими ее разноцветными искрами. Неожиданно все поглотила темнота... Девушка упала, потеряв сознание.
Робер Мертенс как раз покинул подворье и спустившись вниз, так как дом семьи Мертенс стоял на небольшом возвышении, вышел на дорогу. К своему изумлению, он столкнулся с незнакомым человеком, державшим на руках безжизненное женское тело. Еще большее изумление вызвало у Робера то, что в этом неподвижном теле он узнал свою сестру.
- Кто вы? - воскликнул он, сделав шаг к этому человеку. - И что с моей сестрой? Ламбер!
- Это ваша сестра?
Робер заметил, что человек говорил с сильным акцентом.
- Она потеряла сознание, когда я подъехал к ней узнать, что это за деревня. Я англичанин и направляюсь в Седан.
- Понятно, - перебил его Робер, довольно бесцеремонно.
Впрочем, сейчас ему было не до церемоний и выяснений пути следования этого иностранца. Совершенно белое, без единой кровинки лицо сестры вызывало у него сильную тревогу.
- Понятно... - повторил Робер Мертенс. - Давайте ее мне, я сам донесу сестру до дома. Мы живем совсем близко.
Он подхватил из рук англичанина Ламбертину.
- Спасибо, что позаботились о ней.
Чуть поодаль он заметил не очень крупную гнедую лошадь, щипавшую травку. Она стояла совершенно спокойно, без всякой привязи. Англичанин взял лошадь под узцы и вернулся к Роберу.
- Меня зовут Диксон Харт. Я практикующий врач и мог бы осмотреть вашу сестру, - предложил он.
Робер мгновение колебался, но затем кивнул:
- Хорошо, пойдемте.
***
Робер внес Ламбертину в дом. Девушка так и не приходила в сознание, и это его очень беспокоило.
Англичанин, привязавший лошадь у изгороди, переступил порог вслед за ним.
- Отец! - позвал Робер громким голосом, но никто не отозвался.
- Отец! Мартин! - крикнул он еще несколько раз.
Робер перехватил взгляд Диксона Харта и пояснил:
- Отец и мой младший брат сейчас в конюшне или на поле. Ладно... я отнесу ее в комнату и...
Он перевел взгляд на англичанина и слегка нахмурил брови:
- А вы действительно врач?
- Боитесь, можно ли мне доверять? - слегка усмехнулся Харт. - Я могу показать мое Оксфордское свидетельство и медикаменты с инструментарием, - он кивнул на саквояж, который держал в руке. - Я вожу их с собой. Но... думаю, сейчас нам надо поторопиться. Ваша сестра в глубоком обмороке. Кладите ее на кровать! Скорее!
В голосе Харта послышались властные нотки.
Робер испуганно кивнул и, зайдя в маленькую комнатку Ламбертины, положил сестру на серое стеганое одеяло.
Харт подошел к узкому оконцу и распахнул его. Затем раскрыл саквояж, и Робер действительно увидел поблескивающие там инструменты и пузырьки с медикаментами.
Глава 9
- Гражданка Мертенс!
Красивая темноволосая женщина в ярко-красном жакете почувствовала, как до ее плеча слегка дотронулись. Она вздрогнула, с трудом возвращаясь в окружающую действительность из воспоминаний почти десятилетней давности.
- Гражданка Мертенс, не желаете ли еще чего-нибудь? - продолжила свой вопрос юная Лизетта, кивнув в сторону хозяйки заведения, яростно протирающей тряпкой поверхность стойки. - Мадам может предложить чудесный свиной окорок.
- Нет, - Ламбертина Мертенс покачала головой и извлекла из кармана пару монет. - Принеси мне лучше еще немного красного вина.
Лизетта живо сгребла деньги и, сунув их в разрез корсета, лучезарно улыбнулась:
- Сию минуту, гражданка.
Скрестив пальцы под подбородком, гражданка Мертенс окинула взглядом таверну. Народу в ней стало значительно больше. Многие приходили сюда даже не ради выпивки или еды, а исключительно для того, чтобы послушать выступления гражданина Станислава Майяра. Разгоряченные вином патриоты что-то шумно обсуждали, сгрудившись за центральным столиком. До гражданки Мертенс долетали отдельные слова и даже фразы, периодически приправленные крепкими ругательствами. Нетрудно было догадаться, в чей адрес они предназначались.
- А я и говорю, что гражданин Станислав один и прав... - донеслось до Ламбертины, и она повернула голову, взглянув на оратора. Это был невысокий, плотно сбитый мужчина с неизменным красным колпаком на голове. Почти все его лицо, наискосок, пересекал длинный рваный шрам. Человек, уже видимо сильно захмелевший, повысил голос. Вены на его шее вздулись, а шрам стал ярко-красным.
- Только гражданин Станислав дело и говорит! - продолжал кричать этот человек, взобравшись с ногами на табурет и яростно жестикулируя. -
Сколько мы еще будет церемониться с этими чертовыми аристократами?
Они-то с нами не церемонились! Вот, посмотрите... - он ткнул себе в лицо. - Посмотрите, что пятнадцать лет назад сделал со мной мой прежний господин, этот чертов де Форе! И лишь за то, что я украл у него курицу, умирая от голода. И взгляните на это! - он поднял вверх правую ладонь, на которой было только два пальца. - Сначала он хотел отрубить мне всю кисть, но потом проявил милосердие, как он сам сказал. Чертов мерзавец! А теперь... теперь я жду-не дождусь, когда смогу вернуть должок ему обратно!
- Успокойся, Марсель! - подала голос из-за стойки толстуха, хозяйка таверны. - Мы все уже давно слышали твою историю!
- И не один раз! - поддержал ее патриот, сидевший рядом с Марселем. - Садись-ка за стол, да давай лучше еще выпьем, Марсель!
- Я выпью, когда голова чертового де Форе покатится к моим ногам! - парировал Марсель. - О да, за это я выпью с огромной радостью!
Тем не менее, с табурета он все-таки слез и, усевшись за стол, плеснул себе в кружку вина.
Гражданка Мертенс продолжала прислушиваться к их разговору, слегка повернув голову.
- Благодарю, - кивнула она Лизетте, которая поставила перед ней полный кувшин с виноградным напитком.
- О, я доберусь до него! - продолжал угрожать Марсель, потрясая в воздухе изуродованной рукой.
- Как же ты до него доберешься? - протянул один из патриотов. - Говорят, де Форе уже в Англии. Сбежал туда не так давно. Или ты не слышал об этом?
- Дьявол! - воскликнул Марсель, а на его лице отобразилось искреннее страдание. - Не может этого быть! А если и так... то ничего, я придумаю, как до него добраться!
- Полно, Марсель, - один из собутыльников улыбнулся и хлопнул его по плечу. - Даже если не доберешься до своего маркиза, здесь осталось еще немало этих высокородных мерзавцев. Работа для тебя найдется. А что до Англии, то сейчас они - наши первейшие враги. Заодно со всеми контрреволюционерами, мечтают задушить республику.
- Черта с два! - воскликнул Марсель, ударив здоровой рукой по столу. - Не бывать этому! Ни одна английская собака не ступит на нашу землю! Правда, граждане?!
- Правда! - одобрительно загудела вся таверна. - Перерезать всех аристо и англичан! Свобода, равенство, братство! Да здравствует республика!
Гражданка Мертенс, до того с определенным одобрением слушавшая призывы Марселя, слегка сморщилась, когда речь зашла об англичанах. Нет, она не могла относиться к этим людям с ненавистью, даже если была хорошо знакома лишь с одним из них.
Сделав глоток вина, она откинулась на спинку стула и слегка прикрыла глаза...
***
- Ламбертина! - девушка почувствовала, как ее тряхнули за плечо. Затем сжали его сильнее.
- Ламбертина, вы слышите меня?
Веки казались неимоверно тяжелыми, но сделав усилие, Ламбер все-таки открыла глаза. Над ней склонился какой-то человек, вглядывающийся с тревогой в ее лицо.
Человек был незнакомым. Или? Нет, все-таки где-то она его раньше видела. Эти темные проницательные глаза, аккуратно выбритое лицо, нос с горбинкой... Но где?
Ламбертина глубоко вздохнула, напрягая память.
- Кто вы? - прошептала девушка и, оглядевшись, увидела, что лежит на кровати в своей комнате. Дверь была закрыта. Кроме нее и этого незнакомца в комнате больше никого не было. - И где я видела вас раньше? Никак не могу вспомнить...
- Успокойтесь, Ламбертина, - этот человек ласково сжал ее руку, и девушка заметила, что говорил он с акцентом. - Меня зовут Диксон Харт. Я англичанин. И я врач.
- Врач? - воскликнула она, порываясь подняться. - Но... зачем? Зачем вы здесь?
Харт удержал ее на кровати, аккуратно, но в то же время сильно.
- Зачем? - повторила Ламбертина, чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в горле. - Я... я вспомнила, где вас видела. Там, на дороге... я шла с реки, а вы подъехали верхом и спросили, что это за деревня.
- Да, милая мадемуазель, - улыбнулся ей этот человек. - Все было именно так. А потом вы неожиданно потеряли сознание, и мне не оставалось ничего другого, как подхватить вас на руки. К счастью вскоре появился ваш брат, так что я хотя бы знал, что мне делать дальше. А дальше мне пришлось осмотреть вас и оказать необходимую помощь. Я считаю, очень во время, так как в вашем состоянии вашей жизни угрожала опасность. Она и сейчас осталась, но будем надеяться, что все будет благополучно.
- Мой брат?! - воскликнула Ламбертина. - О Боже... я...
Она закрыла лицо ладонью и из под нее потекли слезы. - Неужели вы сказали ему... сказали ему про меня?
- Послушайте, - Харт сжал ее руку. - Ваш брат пока ничего не знает. Он там, - Харт кивнул в сторону закрытой двери. - И если он не подслушивает, то не должен знать ничего. Пока, во всяком случае.
- Мадемуазель, - Харт нагнулся к девушке и понизил голос, перейдя на шепот. - Все симптомы указывают на то, что совсем недавно вы избавились от ребенка.
И, увы, не совсем удачно. Последствия данной операции могут быть смертельны. Я сделал вам уколы, останавливающие заражение... И еще вот это...
Харт нагнулся над раскрытым дорожным саквояжем и извлек оттуда продолговатую металлическую коробочку. Щелкнула открывающаяся крышка, и Ламбертина увидела, что коробочка до верху была заполнена пилюлями бледно-желтоватого цвета.
- Что это? - прошептала она.
- Название вам вряд ли что-то скажет, - улыбнулся Харт. - Он извлек из коробочки одну таблетку. - Но это весьма сильное средство, которое должно облегчить ваше состояние. Вы должны принимать их три раза в день. И начать это делать прямо сейчас.
Он протянул пилюлю Ламбертине, и девушка взяла ее дрожащей рукой.
- Хорошо, - кивнула она.
Харт поднес ей кувшин с водой, и Ламбертина сделала глоток. Пилюля слегка горчила на языке, и после нее какое-то время оставался терпкий привкус.
- Вы запомнили? - Харт внимательно вгляделся в лицо девушки. - Вы должны пить их три раза в день. Это очень важно, если вы хотите жить.
Ламбертина опустила голову, и ее длинные темные волосы упали на грудь, закрывая бледное лицо.
- Я не хочу жить... - глухим голосом сказала она и, не удержавшись, заплакала. - Я... я очень благодарна, что вы спасли меня. Но... лучше бы вы этого не делали. Потому что теперь обо всем узнает мой отец, братья... мне конец.
Харт молча смотрел на нее и, подняв на него глаза через какое-то время, Ламбертина увидела во взгляде врача сострадание.
- Сколько вам лет? - спросил он.
- Восемнадцать, - всхлипнув, ответила девушка.
Харт вздохнул.
- Вы были влюблены?
- Я? Нет... я... я не знаю, - Ламбертина опять опустила голову, чувствуя, как к горлу подкатил комок, когда она подумала про Лоуви. - Этот человек нравился мне, очень... но... я не хотела так... он взял меня силой. Но разве... разве это теперь объяснишь отцу? Он убьет меня... убьет, если обо всем узнает.
- Этот человек не хочет жениться на вас? - спросил Харт, машинально вращая в руках коробочку с пилюлями. - Почему?
- Потому что он очень богат и из знатного рода... он дворянин.... а я, я простая крестьянка, - выдохнула Ламбертина, чувствуя, как щеки горят.
Она закашлялась, к горлу снова подступила тошнота.
Харт протянул ей кувшин, и девушка сделала глоток воды.
- Умоляю вас... - она посмотрела на Харта, откинув с вспотевшего лба прядь волос. - Умоляю вас, не говорите ничего моим братьям и отцу. Иначе мне останется только уйти из деревни... или умереть. Отец не простит мне этого позора.
Несколько мгновений Харт молчал, затем поднял на нее глаза.
- Ладно, - ответил он и похлопал ее по руке. - Я ничего не скажу вашим родным. Но при одном условии - вы обещаете пить эти пилюли регулярно, каждый день в течение трех недель. Запомнили?
- Запомнила, - кивнула Ламбертина. - Я обещаю.
- И еще, - врач внимательно посмотрел на нее. - Сегодня и завтра вам лучше лежать в постели и не заниматься работой. И уж тем более не носить тяжести... я помню, какую корзину с бельем вы тащили там, на дороге. - Харт слегка улыбнулся ей. - Вот чтобы пока этого не было.
- Хорошо, - повторила Ламбертина. - Но как объяснить это отцу? Он против того, чтобы я бездельничала и...
- Вашему отцу я сам все объясню, - Харт поднялся с постели Ламбертины и закрыл саквояж, направляясь к двери. Уже на пороге он обернулся:
- Даже в столь юном возрасте бывают недомогания, требующие постельного режима, например сильное малокровие.
Глава 10
Попрощавшись с Ламбертиной, Диксон Харт уже почти дошел до двери, но на пороге обернулся. Сделав несколько быстрых шагов, он вернулся обратно.
- Вы умеете читать? - спросил врач, внимательно посмотрев на Ламбер.
От неожиданности, она приподнялась на кровати, прижав ладонь к груди.
- Да, - тихо ответила девушка. - Я воспитывалась в монастыре, там меня научили и читать, и писать.
- Хорошо, - кивнул Харт, окинув взглядом нехитрую обстановку комнаты.
Кроме пары стульев и маленького столика у стены стоял грубо сколоченный комод. На нем он и увидел чернильницу и перо.
- Позвольте? - улыбнулся Харт, указав на письменные принадлежности. - Я хотел бы кое-что записать.
- Да, конечно, - ответила Ламбер. - Но...
Врач открыл саквояж и извлек из него листок бумаги. Затем, склонившись над комодом и обмакнув перо в чернила, он быстро написал несколько слов.
